Мнимый горизонт

Егор Константинович Матвиенко, 2021

Продолжение романа «Туманный горизонт». Отыскав свой горизонт за плотной пеленой тумана, Первый делает решительный шаг навстречу правде о себе. Но, как оказалось – ответы на одни вопросы зачастую лишь порождают новые вопросы. Особенно когда не можешь быть уверен в правдивости этих ответов. Ведь поиск себя – путь, который невозможно пройти до конца.

Часть первая

Глава 1. Новое пробуждение

Непроглядная тьма и сладостная сонная нега. Приятное, но такое странное ощущение покоя. Откуда оно взялось?

Он ведь только что шагнул в неизвестность, обуреваемый сомнениями и отчаянной надеждой. А на что там было надеяться? На то, что всё будет хорошо? Допустим. Вот только как теперь понять, хорошо оно или нет, когда ничего не видно?

«А, ну да».

Не ожидая подвоха, Первый раскрывает глаза и тут же с оханьем зажмуривает их. Болезненно скривившись от нестерпимо яркого света, он вяло протягивает почти онемевшие руки к лицу и прячет его в ладонях.

Несмотря на столь шокирующее пробуждение, сонный разум успел проанализировать обстановку и сделать вывод, что тело пребывает в лежачем положении на мягкой кровати, под одеялом и с подушкой под затылком.

«Не самый дурной расклад», — оптимистично рассудил юноша, несмотря на резь в глазах.

Радуясь мягким прикосновениям своих холодных ладоней к зажмуренным векам, он вспомнил, что всего несколько мгновений назад эти самые ладони касались рук Акселя и Умника.

Стоит полагать, что теперь ни этих двоих, ни Феи больше нет. По крайней мере, в том виде, в каком они были раньше.

Медленно и мучительно приоткрыв глаза, Первый убедился в своей печальной догадке — кроме него в этой небольшой больничной палате нет ни души. Не на кого больше уповать, некого обвинить в происходящем — теперь только сам и по собственной инициативе.

Впрочем, чувство одиночества быстро улетучилось, уступая увлечённому исследованию обстановки. В интерьере помещения он быстро узнал очертания уже знакомой ему палаты — точная копия того места, где было его первое пробуждение. Разве что освещение на порядок ярче — глаза до сих пор покалывает.

С трудом повернув голову вправо, юноша обнаружил короткий коридорчик, что ведёт к двум дверям — одна на выход из палаты, другая в уборную. Да, он помнит это.

При осмотре левой стороны помещения обнаружилось уже привычное широкое окно. Всё как и раньш…

«Окно?» — встрепенулся Первый, не замечая, как лицо вытягивается в изумлённой гримасе.

С каких пор здесь окно? Разве оно было раньше?

Преисполненный странного воодушевления, он подался в сторону, вскакивая с постели.

А, нет. Не вскакивая.

Не сумев сдвинуть онемевшую нижнюю часть тела, Первый свесился с края кровати и с тревожным «Ой!» повалился на гладкий пол. Кряхтя от боли в ушибленном плече, юноша поднялся на локтях и с осуждением уставился на свои бесполезные ноги. Он обратил внимание, что совсем не чувствует их.

Как вдруг его накрыло тревожным предчувствием.

«Я… нет, не может быть!»

Первый с натугой потянулся правой рукой к ноге и хлопнул себя по бедру. Никаких ощущений. Ускоренно задышав, он несколько раз стукнул кулаком по тому же месту. Бесполезно.

На разум обрушилась мрачная догадка, что стала крепнуть с каждой секундой, вселяя всё больше болезненного пессимизма.

Перед глазами явственно предстали картины, иллюстрирующие жизнь с парализованной нижней частью тела: вот он с трудом пытается слезть с кровати и падает, больно ударяясь плечом, а вот хочет скатиться на кресле-каталке по пандусу на ступеньках, мешкая и нервничая, а теперь смотрит издалека на весело бегающих во дворе детей, с горечью осознавая, что ему этого не дано.

Все эти эпизоды Первый увидел с такой чёткостью, что просто невозможно усомниться в их достоверности. Безусловно — это воспоминания. Неотвратимые и жестокие, они ставят его перед неизбежным осознанием. Осознанием того, что…

А потом он ощутил, как от ступней и выше медленно поползла волна неприятных покалываний. Юноша замер, не в силах осмыслить и принять значение этих ощущений. Но уже через пару секунд несостоявшийся инвалид засиял счастливой улыбкой.

Правда, затем до него дошло — какая он, оказывается, истеричка. Сладостное чувство радости растворилось в кислом привкусе досады.

Только сейчас Первый обратил внимание, что на нём всё та же серая больничная пижама, что и раньше.

Поднявшись в сидячее положение, он вытянул голову над кроватью и осмотрел правую часть комнаты в поисках стула, на спинке которого должны висеть клетчатая рубашка, белая футболка и спортивные брюки. Стул оказался на том же месте, а вот одежды нет. Обидно.

Как только ноги начали более-менее отзываться на попытки пошевелить ими, Первый взгромоздился на кровать. По мере обретения чувствительности пришла и тупая боль в правом бедре, настойчиво избитом пару минут назад.

«Ничему жизнь не учит», — с досадой констатировал юноша, вновь припомнив своё предыдущее пробуждение в палате. Неудивительно, если там теперь синяк той же формы и размера, что и раньше.

Встав на подгибающихся ногах, Первый сделал несколько неуверенных шагов к окну, качаясь и рискуя рухнуть набок. Однако ему всё же удалось достичь цели и ухватиться за широкий белый подоконник.

Не успев разглядеть картину за окном, он зажмурился и сделал глубокий вдох. Может, это и глупо, но ему надо приготовиться. Первый должен принять как данность, что картина, которую он сейчас увидит — отражение реальности, какой бы она ни была.

Это мир — такой, как есть. Именно отсюда он когда-то сбежал, скрывшись в собственных иллюзиях. А теперь ему нужно снова принять это место и научиться здесь жить.

Легче сказать, чем сделать. Если он променял этот мир на все те ужасы, с которыми пришлось столкнуться в собственном сознании, то насколько же здесь должно быть паршиво? Облегчение приносит только мысль, что пути назад уже нет. Точку невозврата Первый прошёл ещё в тот момент, когда шагнул в последний портал.

«Поэтому, вперёд!»

Резко распахнув глаза и невольно задержав дыхание, он уставился на панораму дневного города. Первый сразу же заметил безоблачное голубое небо, которое пересекает клинообразный косяк птиц, названия которых он не помнит.

Опустив взгляд ниже, юноша видит типичную (наверное) картину для любого мегаполиса: проезжающие в относительно плотном потоке автомобили, ступающие по тротуару и пешеходным переходам люди, прошмыгнувшая возле ограждения больницы кошка.

И всё это под гармонично накладывающиеся друг на друга звуки движения, работы и жизни, что сливаются в единый непрерывный гул. Хотя, может, «гармонично» и не совсем верное определение для этого шума. Но у Первого возникло устойчивое ощущение, что он видел и слышал это едва ли не всю свою жизнь.

А ещё юноша осознал, что вся эта картина оказывает на него успокаивающее действие. Но оно и не удивительно — всё лучше, чем унылый серый пейзаж безлюдного города, окутанного туманом, в котором притаились жуткие чудовища.

Жаль только, что здесь тоже не видно горизонта — его перекрывают нескончаемые нагромождения многоэтажек.

Неизвестно, сколько Первый проторчал у окна, завороженно разглядывая практически статичную панораму, но в какой-то момент ноги заныли от усталости. Видимо, это с непривычки после долгой лёжки. А может и потому, что он постоянно напряжён, невольно готовясь к тому, что вот сейчас вылезет какая-нибудь уродливая хищная дрянь, и хрупкая иллюзия мирной жизни разлетится вдребезги.

Несмотря на тревожные ожидания, всё так и осталось на своих местах. Поэтому юноша с чувством глубокого удовлетворения отошёл от окна и сел на край кровати.

Однако, не просидев и нескольких секунд, Первый вскочил и подошёл к двери уборной. Заглянув внутрь, ткнул на кнопку выключателя и уставился в зеркало на стене напротив.

«Всё, как и раньше», — с улыбкой отметил он, разглядывая стройного молодого человека лет восемнадцати с большими голубыми глазами, мягкими чертами лица и пшеничного цвета волосами, что свисают прямыми прядями до уровня рта.

Удовлетворив любопытство, Первый вернулся в палату и снова уселся на койку. Что делать теперь? Может, прогуляться?

Хорошая мысль. Вот только в ней, словно в красивом сочном яблоке, притаился какой-то противный червячок. Мысленно приглядевшись к вредной букашке, Первый понял, что до сих пор не верит в благополучность своего положения. Хорошо, конечно, что за окном полный жизни город. Но это всё там, вдалеке. А он тут, в больнице, в которой ещё непонятно, что творится.

Замерев на месте, юноша ощутил, как знакомый страх выглянул краем уродливой морды из-за дальнего уголка сознания и начал вкрадчиво плестись навстречу, медленно перебирая тонкими скрюченными лапками, всеми восемью…

«Стоп!»

Резко подняв руки, Первый шлёпнул себя ладонями по щекам. Вот не надо опять этого! Единственный способ выяснить правду — выйти за порог палаты и увидеть собственными глазами. Только так!

Юноша решительно кивнул этой трезвой мысли и торопливо зашуршал ступнями по холодному полу, ловя ими два мягких белых тапочка. Обувшись, он поднял преисполненный отваги взгляд к выходу и встал с койки.

Но как только Первый сделал шаг навстречу раскрытию судьбоносной тайны, дверная ручка начала опускаться. Он сразу же обо всём забыл и остолбенел, беспомощно наблюдая за происходящим.

А дверь, тем временем, открылась, и неизвестный посетитель шагнул за порог.

У Первого отвисла челюсть, а ноги подкосились. Он плавно осел на пол и уткнулся спиной в койку.

Перед ним предстала девушка в белой форме медсестры. Она вздрогнула и замерла, глядя на него, как на некое мифическое создание. С её рук медленно сполз комплект постельного белья, рухнув неровной кучкой на пол. Она подняла дрожащую руку к лицу и прикрыла ладонью рот.

Казалось бы, что особенного в том, чтобы встретить в больнице медсестру? Ничего, если бы не эти прекрасные синие глаза, приятные тонкие черты и волнистые густые волосы медного оттенка, забранные в пышный хвост. В последний раз Первый видел это лицо, когда разговаривал с одной эксцентричной принцессой.

Сделав неуверенный шаг вперёд, затем ещё один, медсестра приблизилась к юноше и опустилась перед ним на колени. Она взглянула ему в лицо с изумлением и постепенно нарастающей радостью.

— Ты очнулся… неужели? — пролепетала девушка, словно не веря тому, что видит собственными глазами.

Её мягкая ладонь коснулась щеки Первого и осторожно погладила. Прерывисто вздохнув, медсестра еле заметно покачала головой, её глаза заблестели от навернувшихся слёз. А потом она обняла его за шею и осторожно, будто боясь навредить, прижала к себе.

Всё это время Первый безвольно наблюдал за ней. Но теперь, уткнувшись носом ей в плечо, он почувствовал, как внутри него что-то надломилось, а к горлу подступил ком. Руки сами поднялись и легли на спину девушки. А когда до его слуха донёсся её тихий всхлип, юноша вздрогнул, готовый в любую секунду сорваться на плач.

«Я и вправду вернулся? Неужели меня кто-то ждал? Тосковал по мне? Отчаянно верил, что проснусь?!»

В эту самую секунду всё случившееся ранее моментально обрело смысл, а происходящее сейчас стало по-настоящему ценным для него.

Что бы ни выяснилось дальше, Первый справится! У него всё получится, пока рядом есть те, кому он важен. Как же он об этом мечтал! Именно ради этого рвался сквозь боль и потери из одинокого туманного мира сюда — домой. Теперь он точно знает это!

И всё-таки, слёзы так и не покинули его глаз. Зато когда девушка отстранилась, Первый увидел на её сияющем радостью милом лице две мокрые дорожки.

— Я уже не верила… — тихо произнесла она, но тут же посерьёзнела и взяла его за локоть. — Так, вставай-ка. Нечего сидеть на полу!

Подняв юношу и заставив сесть на койку, медсестра пристроилась рядом, удерживая в тёплых ладонях его руку.

— Извини, я тебя не помню. Я ничего не помню, — улыбаясь, потупился Первый. — Кто ты?

— Я? Хех… — усмехнулась она. — Я твоя медсестра.

— И всё? — удивился он. — Я думал, что мы, как минимум, друзья. А как твоё имя?

— Так мы друзья! Как можно с тобой не дружить? — ещё радостнее произнесла девушка. — А имя… ну, раньше ты звал меня Феей.

Первый даже слегка подался назад, выпучив на неё глаза.

Так вот оно как? Получается, всё и вправду было неслучайно! Несмотря на то, что в иллюзорном мире это прозвище ей дал не он, а Умник.

Ещё раз осмотрев сидящую рядом медсестру, он лишь теперь заметил, что её униформа представляет собой приталенный халатик, длиной чуть выше колен. Интересный наряд.

— На что это ты смотришь? — хитро сощурившись, спросила Фея.

Быстро подняв растерянный взгляд на её лицо, Первый невольно раскрыл рот. Он издал несколько неопределённых звуков, затем мотнул головой и резко встал, потянув за собой девушку.

— А… а давай прогуляемся? По-моему, я провёл в этой палате целую вечность, — бодро предложил он, повернув голову в сторону раскрытой двери.

— Нет-нет, что ты? — запротестовала Фея. — Тебе пока нельзя выходить. Ты же только очнулся!

— Но я прекрасно себя чувствую. Мне хочется на свежий воздух.

— Я открою окно, и будет тебе много воздуха, — решительно заявила она, надавив ему на плечи и заставив сесть обратно на койку. — Нельзя так сходу пускаться во все тяжкие. Надо убедиться, что ты выздоровел.

Фея подошла к окну и ловким движением раскрыла обе створки, впустив в помещение свежий тёплый ветерок.

Её взгляд зацепился за оставленное на пороге постельное бельё. Девушка всё подобрала и прикрыла дверь. Подойдя к широкой белой тумбочке возле окна, она разложила смятую постель и принялась заново её складывать.

— Неужели у меня такая страшная болезнь… — буркнул Первый себе под нос, затем поднял взгляд на медсестру. — А чем я болею?

— Это тебе лучше доктор расскажет, — ответила Фея, не отрываясь от аккуратного сворачивания белья. — Я сообщу ему, и попозже он придёт.

Этот ответ озадачил юношу. Зачем всё перекладывать на доктора? Они же с ней друзья. Или медсестре запрещено говорить об этом, чтобы не расстраивать больного?

Нет, так ему определённо не нравится. В душе вспыхнула искорка протеста. Он поднялся с койки и направился в сторону двери.

— Думаю, от того, что я выйду и просто посижу на скамейке, ничего плохого не случится. А если и случится, то это ведь больница. Да и ты будешь рядом, — на ходу рассудил Первый.

— Стой! Да куда же ты? — раздался сзади тревожный и немного возмущённый оклик.

Он ощутил, как его поймали за руку. Оглянувшись, юноша заметил недовольный взгляд синих глаз, устремлённый на него. Первый уверенно посмотрел в ответ.

После нескольких секунд немой игры в гляделки Фея устало вздохнула и опустила глаза.

— Только проснулся, а уже буянит. Меня из-за тебя уволят, — пробубнила она. — Хорошо, куда ты хочешь пойти?

Сразу же почувствовав облегчение, Первый улыбнулся и пожал плечами.

— Да всё равно, только бы наружу.

— Ну нет уж, если решил идти, то изволь подумать, — с теплотой в голосе, но настойчиво парировала Фея.

— Да куда тут можно… — замялся он, рисуя в воображении предполагаемые места на территории больницы. — В аллею какую-нибудь.

— В аллею? Ну ладно, пойдём, — удовлетворённо кивнула медсестра и отпустила его руку.

Не уловив смысла этой дотошности, Первый решил не заморачиваться и открыл дверь. Выйдя в коридор, он огляделся и сразу понял, что выглядит это место точно так же, как и в его иллюзорном мире. Ну, оно и неудивительно. Где-то же нужно было брать пример для воссоздания больницы в своей фантазии.

Двинувшись по коридору, Первый заметил впереди перекрёсток, а если смотреть ещё дальше, то можно разглядеть стеклянные двери, за которыми видны ступеньки. Всё, как и раньше.

Услышав за спиной шаги, он понял, что Фея следует за ним. И тут его осенило. Юноша оглянулся и спросил:

— А как долго я спал?

Она остановилась и взглянула на него с лёгким удивлением.

— Да уж немало, не сомневайся, — ответила медсестра. — А почему тебя это интересует?

— Как?.. — опешил Первый, недоуменно покосившись на неё. — По-моему, это вполне объяснимое любопытство. Разве нет?

На секунду он замялся, усомнившись в собственном понимании нормального и ненормального. Может, ему успели позабыться какие-то очевидные истины реального мира?

Нет, всё равно странно. Фея ничего ему толком не сообщила, не дала ни одного конкретного ответа. А ещё его смущает, что она ни капли не изумилась его амнезии. Это что, случается с каждым вторым? Или у него и раньше были провалы в памяти?

Кстати, о забытых вещах.

— А как меня зовут? — спрашивает юноша, внимательно посмотрев на собеседницу.

Уж от этого ответа он ей уклониться не даст. Как бы там ни было, а своё имя Первый просто обязан выяснить здесь и сейчас. Это позволит хотя бы на маленький шажок приблизиться к возвращению своего «Я».

Фея посмотрела на него с каким-то неопределённым выражением. На её лице лёгкая улыбка, но в глазах странное безразличие. Он готовился, в худшем случае, столкнуться с недовольством или даже раздражением, хоть ему и совсем не хочется портить такой светлый для них обоих момент.

Но вот, Первый смотрит ей в глаза и уже готов молиться, чтобы она на него накричала или даже обругала. Всё, что угодно, только не эта непонятная и уже откровенно жуткая пустота!

Он помнит безразличие во взоре Акселя, но тут нечто совершенно иное. Серое и какое-то… нечеловеческое.

— Что же ты такой дотошный? — звучит голос, отдающий сипом и на тон ниже, чем тот, каким Фея говорила ранее.

Первый нахмурился и с напряжением посмотрел на ту, кто ранее назвалась его другом.

Стоя напротив неё посреди длинного, и, как сейчас стало заметно, слабо освещённого пустынного коридора, он чётко осознал, что тёплых слов и нежных объятий больше не будет.

Глава 2. Хрупкая реальность

Порывистый хриплый вдох больно режет горло, заставляя немедленно пробудиться от безумного кошмара.

Она резко поднимается в сидячее положение и тут же упирается ладонью в мягкую постель, чтобы не рухнуть назад.

Голова, всё ещё замутнённая отголосками прерванного сна, кажется плотной и тяжёлой, словно каменная глыба. Широко выпученные заспанные глаза уставились в пустое пространство тёмной комнаты, не в состоянии разглядеть даже край кровати.

На секунду показалось, что воздуха вокруг нет. Она будто тонет в бесконечной тьме, поглощённая силой, которой не в состоянии сопротивляться. И всё, что ей остаётся — судорожно захлебнуться в густой чёрной жиже, погружаясь всё глубже — туда, где её холодный посиневший труп уже никто и никогда не отыщет.

Но вот, благодаря частым жадным вдохам, драгоценный кислород всё-таки проносится по пересохшей глотке и достигает лёгких. Не самые приятные ощущения, однако именно они помогают ей прийти в себя и потихоньку успокоиться.

Смахнув холодными пальцами капельки пота со лба, она обводит тёмное пространство затравленным взглядом и постепенно признаёт знакомую обстановку выделенной ей комнаты.

За спокойствием приходит расслабленность и постыдное желание расплакаться. Согнув голые ноги и прижав их к груди, она уткнулась лицом в колени. Затем подтянула чуть выше ворот своей полурасстёгнутой белой рубашки, пряча в нём шею и подбородок.

Как здорово было бы просто забыть о дурном сне, и чтобы это стало ответом на все вопросы, давящие на её разум непосильным грузом!

Увы, она слишком глубоко погрязла в этой истории, и теперь решение уже не придёт по велению одной лишь мысли. Придётся долго и упорно разгребать этот бардак, пока не воцарится полный порядок и понимание.

— Обожаю понимание… — приглушённо бубнит Афина, поднимая над коленями верхнюю половину лица.

Она с недовольством уставилась в стену, ощущая мелкую режущую боль в покрасневших от недосыпа глазах. Ситуацию не улучшает даже максимально приглушённый мягкий свет поточной лампы. Сейчас он лишь раздражает.

Что ж, нужно приходить в себя. Для этого стоит начать с малых, но очевидных истин:

Во-первых, никакого трижды неладного Умника вчера не было, это лишь дурной сон, от которого она очухалась уже пятый или седьмой раз за ночь;

Во-вторых, никакая она не Фея и никогда ею не была;

В-третьих, она по-прежнему Афина — единственная, неповторимая и немножко невыспавшаяся;

В-четвёртых, невыспавшаяся, всё-таки, не немножко;

В-пятых, Аксель вчера не закончил свой рассказ, поэтому все текущие выводы бессмысленны и вообще не выводы, а лишь догадки.

Резюмируя вышесказанное — хоть Афина и большая умница, разложившая всё по полочкам, но вставать и приводить себя в порядок всё равно придётся.

И делать это нужно сейчас. Время к утру, а она только что очнулась от очередной попытки погрузиться в кошмар, где её насильно отправляют назад в голову к Первому.

Дикари! И плевать, что они делают это только в её воспалённом воображении.

Утомлённо постанывая, девушка придвинулась к краю кровати и плавно опустила ноги на пол. Прикоснувшись ступнями к холодной гладкой поверхности, она недовольно поёжилась и вздохнула.

«Как же всё неудобно!»

— Свет, — тихо произносит Афина, и мягкое приглушённое освещение комнатки плавно становится более ярким.

Увы, это не спасает её от болезненного зажмуривания глаз и выражения лица, словно укусила лимон. Левая половина белой рубашки сползла, оголяя изящное гладкое плечо. Впрочем, покосившись на данную часть своего тела, она в первую очередь заметила чёрную бретельку.

Несмотря на любовь спать обнажённой, вчера Афина так вымоталась, что не нашла сил даже на то, чтобы до конца раздеться. Это же, к слову, касается и гадкого чувства стянутости на лице из-за так и не смытого макияжа.

Немудрено, что со всем этим роскошным набором её всю ночь мучили дурные сны.

Хотя истинная причина, конечно же, не в этом. Девушка поникла, уронив потухший взгляд в пол. Вся эта история с тем, что Афина — не человек, а лишь плод фантазии какого-то мальчишки, впилась в её сознание как пиявка.

Самая большая глупость в том, что она сама же себе это всё напридумывала.

Аксель не виноват, он сразу сказал, что не пытался навязать ей эти домыслы. И Афина ему верит, ведь этот человек никогда не врёт, а если бы и посмел, то она вывела бы его на чистую воду.

Ей такое под силу, ведь у неё есть практика… о которой не осталось ни единого чёткого воспоминания, равно как и обо всей её жизни. Лишь сумбурные отголоски воспоминаний, блокирующиеся при малейшей попытке заглянуть в них.

Но при всей сложности положения, Афина не может заняться своей амнезией вплотную. Сейчас у неё есть важная и не терпящая отлагательств работа, связанная с распутыванием истории Акселя. Это высший приоритет, стоящий над любыми личными вопросами.

Впрочем, ей самой интересно разобраться в этом деле, ведь в нём с высокой вероятностью может крыться решение и её проблемы.

А пока остаётся лишь гадать — является ли её состояние следствием общения с мрачным рассказчиком или это какое-то временное помешательство. Причём крайне желательно, чтобы и вправду временное.

Встряхнувшись и проморгавшись, Афина бегло осмотрела свою маленькую комнатушку площадью четыре на четыре метра. Серая и невзрачная каморка, почти как то помещение, где она беседовала с Акселем. Даже окон нет.

Из убранства здесь только односпальная кровать, маленький столик со стулом, небольшая панель климат-контроля в стене и чуть левее аналогично встроенный в стену шкафчик. Однако это не просто шкафчик, а универсальная парогенерирующая машинка для моментальной стирки белья.

Кстати, о белье. Афина с недовольством отметила, что одним из атрибутов интерьера также является её разбросанная по всей комнате одежда.

«Да уж, и вправду утомилась не на шутку».

Последними её внимания удостоились две двери, едва заметные на фоне серых стен. Одна ведёт в коридор, а вторая в ванную, мысли о которой показались Афине чертовки приятными.

Собравшись с силами, она встала с кровати и от души потянулась, сладостно жмурясь от приятного напряжения в затёкших мышцах.

Затем пришло время уборки. Собрав все свои разбросанные вещи, девушка поставила чёрные туфли на высоком каблуке перед дверью, что ведёт в коридор. Следом она открыла дверцу настенной стиральной машинки и аккуратно повесила чёрную юбку на одну из небольших перекладин. Туда же отправилась и рубашка, недавно выполнявшая роль ночнушки.

Закрыв дверцу, Афина нажала на несколько сенсорных клавиш, выбрав опцию стандартной быстрой стирки. На синем дисплее высветилась отметка в десять минут. Начался обратный отсчёт, при этом сама машинка не издала ни одного звука.

Девушка прошла в ванную. Здесь свет включился уже без голосовой команды. Покрытое чёрной плиткой маленькое помещение уместило в себе туалет, раковину с зеркалом, настенную перекладину с полотенцем, относительно просторную душевую кабину и небольшое мусорное ведро на полу.

Увидев своё отражение в зеркале, Афина с разочарованием осознала, что ещё никогда в жизни она не была так близка внешностью к понятию «падшая женщина».

Несмотря на минимально возможное использование макияжа, возле её глаз образовались размашистые тёмные разводы, а вокруг рта возникло некое высокохудожественное буйство бледно-розового оттенка, который так элегантно смотрелся, когда она его только нанесла. Да и название у него такое благородное. Как там?..

«Стоп! Я что, не помню даже цвета своей помады?..» — придя в почти суеверный ужас, вопрошает себя Афина.

Схватившись за голову, девушка трагически склонилась над раковиной, уткнувшись в керамические края локтями. Всё. Похоже, она окончательно утратила себя в этом насквозь прогнившем мире. И нет ей пути назад!

Вдоволь настрадавшись, Афина выпрямилась и вновь уставилась на своё отражение, критически изогнув бровь и надув щёки.

В целом, если ко всему добавить ещё и встопорщенные густые локоны, то вид у неё такой, словно она собралась на доисторическую кулачную битву, предварительно объевшись какого-нибудь ягодного джема, который торопливо запихивала себе в рот голыми руками.

Завершив акт самобичевания, Афина открыла дверцу шкафчика над раковиной и вытащила из него маленькую тёмную сумочку, плотно набитую тюбиками, мягкими упаковочками и другими типичными атрибутами уходовых средств.

Далее последовала длительная процедура очищения, во время которой Афина успела задуматься о том, что вначале следовало бы посетить душ. Но да и шут с ним!

Вскоре из зеркала на неё взглянула очаровательная молодая женщина с чистым прелестным лицом, немного растрёпанными волосами цвета меди и в тёмном нижнем белье, что подчёркивает стройную талию и плотно прилегает к аппетитным формам.

«Разве может всё это быть ненастоящим?» — с гордостью и чувством удовлетворения подумала Афина. Она медленно провела кончиком пальца от ключицы к прикрытой бюстгальтером окружности груди, от которой спустилась ниже, к плоскому животу со слегка выделенными линиями пресса.

«Наверное, может», — нахмурившись, рассудила девушка, после чего отвернулась от зеркала, разделась и зашла в душ.

Афина всегда гордилась своим телом, но если всё это не результат её трудов, а лишь плод чьей-то пылкой фантазии, то она разочарована и… обижена. На кого-то.

Хлынувшие сверху капельки тёплой воды заставили её слегка вздрогнуть, и гладкая мягкая кожа ненадолго покрылась мелкими мурашками. Афина заметила их, проводя ладонью по плечу.

Девушка в очередной раз напомнила себе, что она точно настоящая, живая, а не выдуманная кем-то! Афина заставила себя принять этот факт каждой клеточкой тела, словно он часть этой воды, что так ласково растекается по её коже.

Выйдя из душа, она почувствовала себя посвежевшей.

Большое и мягкое махровое полотенце бежевого цвета бережно приняло её в объятья. Закутавшись в него по грудь, Афина нанесла на лицо крем.

Затем она достала из сумочки нечто похожее на белый зубной протез, сделанный из органических материалов, напоминающих внешней отделкой пластик, а внутренней резину. Этот предмет соединён тонкой эластичной трубкой с бутылочкой, в которой хранится специальное средство для чистки полости рта.

Прикусив технологичный «протез», сделанный по её параметрам под заказ, девушка нажала на маленькую кнопочку в передней части устройства. Она почувствовала, как микроскопические струйки безвкусной жидкости поливают её зубы с дёснами, а нёбо и язык плавно массируются и также обрабатываются смесью из бутылочки.

Поскольку Афина знает, что эта жидкость полностью безвредна, то спокойно позволяет ей смешиваться со слюной и стекать в горло, избавляя всю ротовую полость от мельчайших остатков пищи.

Закончив с уходовыми процедурами, девушка бросила в ведро своё нижнее бельё и пустые упаковки от использованных средств.

Она вышла в комнату и надавила на голый участок стены, который оказался дверцей шкафа. За плавно отодвинувшейся в сторону панелью распложено несколько полок, на одной из которых лежит тёмная спортивная сумка.

Афина достала небольшой, но пухлый металлический кейс и положила его на столик. Сев на стул, она открыла задвижку на замке чемоданчика и подняла верхнюю створку. Из недр кейса выдвинулось несколько полочек с всевозможными косметическими приспособлениями.

— Ну-с… приступим, — деловито произнесла Афина и с головой погрузилась в ритуал наведения красоты.

Все эти мелкие, но чертовски приятные заботы здорово отвлекли её от тяжёлых мыслей о произошедшем вчера, и о том, как оно отразилось на ней.

Вскоре наложение макияжа и уход за волосами (которые в этот раз Афина оставила распущенными) были успешно завершены. Она посмотрела в зеркальце и, вместе с удовлетворением от проделанной работы, почувствовала некоторое облегчение.

А ещё возникло чёткое убеждение, что никто, кроме неё самой, не смог бы нафантазировать всех этих чудесных манипуляций. Всё это принадлежит только ей, и никому больше!

Убрав кейс обратно в сумку, Афина достала новый комплект белого нижнего белья и надела его. После этого она подошла к стиральной машинке и открыла дверцу. Девушку обдало теплом и мимолётным запахом то ли лаванды, то ли чего-то похожего.

Вообще-то, не в её правилах носить два дня подряд одно и то же, особенно с учётом того, что предстоит общаться с тем же человеком, что и вчера. Но другой одеждой она в данный момент не располагает.

Утешает лишь бархатный аромат чистоты, которым веет от свежеобработанной паром и разглаженной одежды. Этот запах наводит на мысль, что теперь из её наряда полностью выстираны все мрачные ощущения и негатив, которые обрушились на неё ранее.

Афина надела новые чулки телесного цвета, рубашку и чёрную юбку, не забыв также свои очки в прямоугольной оправе. Стекло у них обычное, так как со зрением у неё всё в порядке, зато они прекрасно дополняют её деловой стиль. К тому же в них ей немного уютнее и спокойнее, особенно в разговоре с Акселем.

Оценив свой внешний вид как удовлетворительный, она подошла к двери и надела чёрные туфли.

И только в этот момент, стоя возле выхода, Афина обратила внимание на один маленький элемент, существование которого успешно игнорировала всё это время. На самом краешке столика, за которым она наносила макияж, лежит неприметный коричневый блокнот с заложенной внутри автоматической ручкой.

«Куда же без тебя?..»

Медленно подойдя к столику, Афина взяла маленького хранителя её записей. Она посмотрела на блокнот так, словно перед ней небольшой, но агрессивный зверёк, способный в любую секунду цапнуть за палец.

Этот, казалось бы, совершенно безобидный предмет возвращает Афину к тому, от чего она так старательно избавлялась, ухаживая за собой.

Но она знает, что ей всё равно придётся вернуться к этому: к загадке, граничащей с безумным мифом, к мыслям, ставящим под сомнение её, Афины, существование, к работе, имеющей все основания обернуться полным крахом устоев, которые раньше казались ей незыблемыми.

Решительности придаёт лишь одно — иного выбора у неё нет. Даже если сейчас она попытается сбежать, то нормальной жизни ей всё равно не светит. Поэтому Афина примет вызов и докажет, что она более чем реальна и живёт в таком же реальном мире. Наверное.

Выйдя из комнаты и прикрыв дверь, она направилась прямо по серому коридору. Каблуки тонко цокнули по гладкому полу, возвещая на всё это унылое здание о том, что Афина покинула своё укрытие.

Как же её достала эта вездесущая серость! Позади — всё серое, впереди — всё серое, вот и сейчас она завернёт за угол, и там…

— Здравствуйте, — коротко произносит Аксель.

— Ой! — вздрагивает Афина, замирая в паре метров от него. — Доброе… утро, Аксель.

С моментально участившимся сердцебиением она обвела быстрым взглядом молодого человека, прислонившегося спиной к стене и скрестившего руки на груди. Всё та же чёрная одежда, светлая кожа и пронзительные бирюзовые глаза, не выдающие ни капли эмоций.

— Вы сегодня рано, — попыталась увести внимание от неловкого приветствия Афина.

А ведь и вправду — она встала на порядок раньше положенного, чтобы привести себя в порядок и заранее прийти в комнату, где они будут сегодня общаться. Ей хотелось побыть там наедине с собой и немного привыкнуть к обстановке до того, как появится невозмутимый возмутитель спокойствия.

— Вчера вы были очень напряжены. Я решил сопроводить вас, — объяснил Аксель, отстраняясь от стены.

— Правда? Спасибо вам за заботу, — улыбнулась Афина. — Но не стоило, у меня всё в порядке. Я хорошо отдохнула.

«Точно… будто в отпуске побыла», — уже не так радушно добавила она.

Это был неожиданный и даже очень неожиданный акт внимания со стороны этого во всех отношениях бесчувственного человека. А ещё очень несвоевременный.

— Думаю, вы тоже планировали вначале позавтракать, — рассудил Аксель, поворачиваясь в ту же сторону, куда следовала Афина. — Пойдёмте.

— Пойдёмте, — с плохо прикрытой обречённостью ответила она, последовав за ним.

Похоже, её тщательно спланированная процедура моральной подготовки в сегодняшнюю программу не входит.

Глава 3. Разрушенная мечта

Первого пробрало холодом, сковавшим ледяной хваткой все внутренности разом.

Кажется, Фея улыбается. Или нет? Что с её лицом? У него мутнеет в глазах? И, похоже, что-то со слухом. Он внезапно осознал, что не слышит никаких посторонних звуков, ни внутри больницы, ни с улицы.

Обведя быстрым взглядом пространство вокруг, юноша почувствовал, как воздух словно сжался и давит на него.

«Что происходит?»

По стене справа стекает прозрачная капля. Приглядевшись, Первый заметил, как по мере движения она постепенно набухает, становясь какой-то жирной и… плотной? Именно так. Тянущийся за ней мокрый след теперь похож на остатки вязкой слизи.

Юноша резко вздохнул, с изумлением наблюдая за тем, как с потолка по стене начинают сползать обильные потоки странной жижи. Они выбиваются из всех щелей, падают крупными склизкими каплями на пол.

И вот, уже всё вокруг покрыто целыми лужами этой противной субстанции.

Услышав, как под ногами захлюпало, Первый опустил взгляд и в испуге отшатнулся. Вязкое вещество расползлось по всему полу и медленно поднимается, уже поглотив подошву тапочек юноши и заползая ему под ступни. Он брезгливо дёрнул ногой, но быстро смирился с тем, что от этой дряни не сбежать.

Внезапно пол у него под ногами начал медленно бугриться.

Отступив на шаг, Первый увидел, как искривляются стены и в некоторых местах проседает потолок. Он словно попал в огромный ледяной дом, медленно тающий под солнечными лучами.

— Зач-ч-чем ты вс-сё ис-спортил? — донёслось до его слуха нечто трескуче-шипящее.

Взглянув на Фею, Первый охнул и втянул голову в плечи.

Её глаза стали полностью чёрными, а над ними, прямо во лбу медсестры открылось ещё два ока, таких же чёрных, только маленьких. Её руки дёрнулись и с громким хрустом изогнулись в локтях под неестественным углом. Пальцы вытянулись и слиплись между собой, превратившись из кисти в клинообразную длинную лапу.

— З-заче-е-ем!!! — истошно прохрипело преображающееся на глазах существо.

Белый халат выпятился по бокам. Ткань с треском порвалась, и из свежих дыр вылезли две пары крючковатых лап. Ноги того, что было Феей, с хрустом изогнулись, и существо рухнуло на живот, расплескав густую жижу.

Оно подняло бешеный ненавидящий взгляд на Первого. Юноша ощутил, как у него сжался желудок.

Верхняя часть головы медсестры начала набухать, на лбу появилась ещё одна пара злых чёрных глаз, из уголков рта медленно вылезло два изогнутых острых клыка, кожа по всему телу покрылась мелкой тёмной щетиной.

«Чушь. Бред. Это нереально!», — крупно дрожа и стуча зубами, мысленно кричит самому себе Первый.

Он делает ещё один шаг назад, рискуя поскользнуться на хлюпающей под ногами слизи.

Нужно бежать! Нужно выбраться наружу. Эта тварь не отважится высунуться следом за ним!

Его взгляд цепляется за вид из окна в конце коридора. Первый вздрогнул и невольно раскрыл рот, ошарашенный неожиданным зрелищем.

Вместо солнечного городского пейзажа он увидел серую гнетущую картину, на которой все ближайшие высотки плавно оседают и сгибаются, словно гнилые бананы. Затем на окно наползла слизь, от чего освещение в коридоре стало ещё более тусклым, лишь укрепляя болезненное чувство, что бежать некуда!

И тут в тишине, прерываемой лишь звуками текущей слизи и превращающегося чудовища, раздался далёкий протяжный гул. Всего несколько секунд, и громкость шума заметно выросла, вызывая ощущение, что его источник приближается.

«Сзади!» — понял Первый, оглянувшись.

Где-то в другом коридоре вместе с гулом донёсся стук, сопровождаемый лёгким вздрагиванием пола. Потом ещё раз, ближе и громче. Вскоре гул стал почти оглушительным, похожим на…

«Гудок поезда», — осенило юношу.

Теперь он окончательно убедился, что всё это не имеет ничего общего с реальностью. Каким бы идиотским ни был настоящий мир, он не может быть ещё более безумным, чем собственные иллюзии Первого.

А если так — если это и вправду лишь очередное порождение его больного воображения, то здесь возможно всё.

«Всё, что могу вообразить я!»

Яростно зашипев, покрытое обрывками ткани уродливое существо — нечто промежуточное между пауком и человеком — прыгнуло на замершего в ступоре юношу. Тварь растопырила скрюченные лохматые лапы и раскрыла клыкастую розовую пасть, метя ею прямо в лицо жертвы.

Раздался резкий дробный грохот.

Получив заряд картечи прямо в морду, монстр завалился на спину и судорожно задрыгал лапами. Чудовище с трудом перевернулось и отползло назад.

Передёрнув цевьё помпового дробовика, Первый навёл ствол на врага и выстрелил вновь. Отдача больно ударила в руки, но он упорно повторяет одни и те же действия, нашпиговывая тушу паука снарядами.

Монстр дёрнулся в последний раз и распластался в слизи, растопырив огромные лапы и бесстыдно сверкая уродливым растерзанным брюхом.

Судорожно выдохнув, Первый опустил взгляд, увидев на себе надетый поверх больничной одежды бронежилет. Стало быть, до конца перевоплотиться в Воина не удалось.

Под ногами вздрогнуло, вновь прозвучал гудок поезда. Сейчас этот надрывный гул показался оглушительным, словно Первого вот-вот сшибёт насмерть бешено несущийся состав.

Обернувшись, юноша тут же выпучил глаза, побледнел и выронил дробовик.

В десятке метров впереди посреди перекрёстка коридоров стоит могучая человекообразная фигура. Чёрные мышцы перекатываются по всему телу и бугрятся, словно кипящая смола. Два здоровенных белых глаза немигающее уставились на Первого.

Опешив, юноша сразу же признал в этом монстре Отчаяние. Первому не очень интересно, почему гул чудовища отныне не звучит как тревожная сирена. Куда больше его волнует другое. Что с этим делать? Как ему одолеть эту могучую тварь в одиночку?

Громадная фигура Отчаяния двинулась навстречу Первому, продолжая неотрывно следить за ним своими глазищами.

— Опять двадцать пять… — раздалось справа недовольное ворчание.

Монстр вдруг остановился, врезавшись в едва заметную прозрачную стену. Озлобленно зарычав, тварь стукнула могучим кулаком по преграде.

Первый повернул голову вправо и увидел глядящего на него с хмурым неодобрением Умника.

— Такое красивое прощание перед порталом запорол, — вновь буркнул мужчина.

Юноша раскрыл рот, желая что-то сказать, но вместо этого замер. Безусловно, он совершенно не понимает, что происходит. Хотя в душе уже набирает обороты щенячий восторг от радостной встречи.

— А я… и не удивлён, — сбивчиво промямлил Первый.

— Ну-ну, — понимающе кивнул Умник, после чего покосился в сторону. — И ты тут.

Проследив за его взглядом, Первый увидел скрестившего руки на груди Акселя. Тот, в отличие от предыдущего оратора, не сказал ничего, но в его взгляде так же мелькнуло осуждение, пусть и едва заметное.

— Я вас не призывал… — начал было говорить юноша.

— Разумеется, — фыркнул Умник, после чего брезгливо скривился, глянув себе под ноги и покосившись на Акселя. — Убери это.

Экс-Киллер посмотрел в ответ с недоумением и, кажется, протестом. Первый тоже повёл бы себя так же, поступи ему подобный запрос.

Однако Аксель, вместо того, чтобы возмутиться, осмотрел пол задумчивым взглядом, после чего вытянул вперёд руку. Его пальцы сжались на рукояти прозрачного меча, направленного острием в пол.

Вновь посмотрев под ноги, Аксель отпустил оружие, и клинок полетел вниз. Лезвие легко прорезало слой слизи и со стуком вошло в гладкое покрытие под ней.

В том месте, где воткнулся прозрачный меч, раздалось тихое шипение, а жижа растворилась, исчезнув без следа.

А потом этот эффект начал стремительно распространяться по всему полу и стенам. Слизь сгорает как тополиный пух, в который бросили горящую спичку. Всего несколько секунд, и коридор стал полностью сухим, хотя и остался таким же сюрреалистично искривлённым, словно его кто-то пожевал.

— Вот и славно, — одобрительно кивнул Умник, глядя под ноги.

— Мог бы и сам это сделать, — мрачно отозвался Аксель, наблюдая за тем, как прозрачный клинок растворяется в воздухе.

— Я и так делаю самое важное, — парировал мужчина.

Он кивнул в сторону Отчаяния, с кровожадным рычанием кидающегося на прозрачный барьер.

— Теперь твоя очередь, — произнёс Умник, посмотрев на Первого и уперев руки в бока. — Избавься от монстра.

— Я? — удивился юноша, озадаченно взглянув на Отчаяние. — И как я это сделаю?

— Как и в прошлый раз, конечно же!

Умник посмотрел на него как на отсталого. Первый оскорбился бы, не будь у него странного и весьма неприятного ощущения, что мужчина во всех отношениях прав. Ведь всё должно быть совсем не так. Первый же собирался вернуться домой.

А это… что угодно, но точно не дом.

— Хорошо, — решительно кивнул он и вперил сосредоточенный взор в монстра.

— Отчаяние победил ты, а не Воин, — внезапно подал голос Аксель.

Поначалу юноша уставился на него с непониманием, но быстро догадался и осмотрел себя.

Теперь на нём клетчатая рубашка поверх белой футболки, спортивные брюки и кеды. Первый засучил по локоть рукава рубашки и кивнул с чувством выполненного долга.

Но затем его настигло озарение. Юноша торопливо наклонился и подвернул через чур длинные штанины, чтобы не наступать на них пятками. Этот урок он усвоил надёжно.

— Хм. Может, не так уж ты и безнадёжен, — хмыкнул Умник.

— Я ещё не такое могу, — отозвался Первый, улыбнувшись и чуть задрав подбородок.

— Да? Тогда приступай, — произнёс мужчина, делая приглашающий жест рукой в сторону Отчаяния.

В этот же момент прозрачный барьер исчез. Монстр, не встретив сопротивления своему последнему удару, по инерции подался вперёд.

Расправив плечи, тварь предстала перед идущим ей навстречу юношей во всей своей мощи.

Уверенно шагая прямо в лапы самому ужасному чудовищу своего внутреннего мира, Первый чётко осознал, что теперь это не тот монстр Отчаяние, который так пугал его раньше. Ведь в нём уже нет элемента, делавшего это отродье практически непобедимым — части души его создателя.

Когда между ними оказалось не больше пары метров, чудовище протянуло широкую лапу навстречу Первому. В ответ юноша тоже поднял руку и направил её вперёд.

Едва их ладони соприкоснулись, большущая фигура монстра рассыпалась в пыль. Чёрные частички тучкой пронеслись по коридору мимо Первого. Стоило ему оглянуться, как прах Отчаяния растворился в воздухе.

— Самая скучная битва в истории, — констатировал Умник. — Будь это описано в какой-нибудь книге, я с чистой совестью назвал бы её автора бездарностью.

— Про предыдущую битву тоже говорили что-то подобное, — отметил Аксель.

— Бедный автор… — посетовал Умник.

— О чём это вы? — спросил Первый, приближаясь к ним.

— О том, что пора заканчивать эту дурацкую сцену, возникшую по твоей вине, — заявил мужчина, посмотрев на него с прежним неодобрением.

— Я не понимаю… — собрался возразить Первый.

— Понимаешь, — негромко, но веско произнёс Аксель.

Юноша замер, изумлённо посмотрев на экс-Киллера. Первому почему-то казалось, что этот мрачный тип на его стороне.

— То, что мы с Акселем оказались здесь, что это место вообще возникло, и что ты даже сейчас не хочешь подумать собственной головой — исчерпывающие доказательства моих слов, — заявил Умник.

«Говорит, будто всё на свете знает», — обиженно подумал Первый.

Хотя, так ли далеки речи мужчины от реальности? Ведь голосом этого зануды говорит его, Первого, разум. Выходит, и обижаться тут стоит лишь на себя.

Осознав это, юноша смог взглянуть на слова Умника под новым углом.

Вина Первого в том, что эти двое появились тут? Если так, то выходит, что он так и не научился действовать самостоятельно — без опоры на физические воплощения своих воли и разума.

А ещё, если Первый — создатель этого места, то это и вправду никакая не реальность, а лишь очередной плод его фантазии.

— Но ты же сам создал портал, который должен был доставить меня в реальный мир, — запротестовал Первый.

— Я сказал, что это будет место, в которое ты хочешь попасть, — парировал Умник. — И если это не реальный мир, то, значит, не так ты туда и хотел.

— Но я…

— Или не смог до конца разобраться, чего хочешь на самом деле, — продолжил мужчина. — Подумать о чём-то и по-настоящему на это решиться — не одно и то же.

Размышляя об этих словах, Первый поник. Получается, это место — лишь его жалкая попытка нарисовать себе идеальное возвращение домой, в светлый и тёплый мир, где ему хорошо, и где его ждёт кто-то близкий и любящий?

Юноша посмотрел в дальний конец коридора, где начали рассыпаться в прах уродливые паукообразные останки его мечты о дорогом человеке. Они исчезают так же, как и монстр Отчаяние, возникший в тот момент, когда иллюзия начала рушиться.

Теперь понятно, почему псевдо-Фея отвечала так уклончиво и не хотела выпускать его из палаты. У неё не могло быть знаний о том, что неизвестно даже создателю этой реальности. Она лишь делала то, ради чего была рождена — поддерживала существование наспех сотворённого мира.

— А где Фея? — спросил Первый, внимательно посмотрев по очереди на обоих собеседников.

Мысль о том, что рассыпавшийся в пыль оборотень был новым воплощением принцессы, вызвала у него гадкое чувство.

Умник и Аксель переглянулись.

— Она там, где ей место, — недолго думая, ответил мужчина.

— В отличие от нас, — добавил экс-Киллер.

— Я так понимаю, вы хотите это исправить? — спросил Первый.

Он умиротворённо улыбнулся. Их ответ насчёт Феи показался ему подтверждением, что в этом фальшивом мирке она не появлялась.

— Исправить это нужно тебе, — изогнув бровь, заявил Умник. — Или ты хочешь навсегда остаться на этом перепутье между реальностью и своими бредовыми фантазиями?

— Пожалуй, нет… — пробубнил юноша, неловко косясь в сторону.

— Решительности тебе по-прежнему не хватает, — заметил Аксель.

— Зато появилась осознанность, — рассудил Умник. — В этот раз мне почти не пришлось объяснять на пальцах.

— Так я смогу вернуться к реальности? — спросил Первый.

— Только если перестанешь накладывать на неё свои иллюзии и будешь готов принять её такой, как есть, со всеми недостатками, — объяснил мужчина.

— Я бы не сказал, что здесь всё прям идеально, — сконфузился юноша, вспоминая момент, когда он решил, что у него отнялись ноги.

— Просто добавил чуть больше реалистичности. Но такие компромиссы здесь не прокатят, — отмахнулся Умник.

— Понял, — решительно заявил Первый. — Открывай портал.

— А сам?

— Ну, напоследок. По-дружески, — улыбнулся юноша, сложив ладони в просящем жесте.

Мужчина посмотрел на него с кислой миной.

— Фигнёй занимается… — буркнул он, после чего вздохнул. — Ладно, напоследок можно.

Умник посмотрел за плечо Первому, и юноша ощутил, как в спину подул лёгкий ветерок. Обернувшись, он увидел, как искривлённый коридор перекрыла вращающаяся фиолетовая воронка портала.

Стало быть — ещё одна попытка. Остаётся надеяться, что в этот раз точно получится.

Первый оглянулся к остальным и бодро произнёс:

— Что ж, теперь точно прощайте. Надеюсь больше вас не увидеть.

— Хватит уже с нами прощаться, — хмыкнул Умник.

— Мы всё равно останемся с тобой, — по обыкновению безэмоционально произнёс Аксель.

— Знаю-знаю, — усмехнулся Первый.

Посмотрев в эти два так похожих друг на друга лица, он всё же почувствовал небольшой укол грусти. Такие уж существа эти люди, что с них взять?

Первый развернулся к фиолетовому кругу впереди, встал наизготовку и сорвался с места. Воинственно вскрикнув, юноша на полном ходу прыгнул в портал.

* * *

А потом он обнаружил себя лежащим на мягкой густой траве и глядящим в беззвёздное ночное небо с большой полной луной. Приняв сидячее положение, Первый уставился на лесную чащу, что начинается в десятке метров впереди.

По крайней мере, это уже не больница. И прохлада здесь вполне реалистичная. Поёжившись, юноша обратил внимание, что на нём всё те же футболка, клетчатая рубашка с засученными рукавами, подвёрнутые спортивные штаны и кеды.

— Так вот, где ты был, — раздался сзади знакомый голос.

Первый резко выпрямил спину и замер с широко раскрытыми глазами. Медленно развернувшись корпусом, он увидел стоящего в паре метров позади него Акселя.

Бровь юноши нервно задёргалась, а взгляд преисполнился неподдельного трагизма.

— Да что ж такое-то, а?! — воскликнул он, схватившись за голову и повалившись спиной на чудесную зелёную траву.

Глава 4. Обоснованные сомнения

«Не так уж и плохо», — подумала Афина, пересекая порог комнаты, в которой ей предстоит провести, как минимум, ближайшие несколько часов.

Она сделала пару шагов вглубь хорошо освещённого помещения, и вошедший следом Аксель закрыл дверь. Афина подошла к установленному в центре комнаты большому прямоугольному столу, к которому с двух сторон приставлено по три стула.

На первый взгляд это место кажется почти втрое больше той клетушки, в которой им двоим пришлось ютиться вчера. Но это, наверняка, иллюзия, навеянная ярким освещением и более светлым тоном стен, пола и потолка. Однако этого уже достаточно, чтобы Афина почувствовала себя намного лучше.

Подойдя к столу, девушка положила блокнот перед центральным стулом со своей стороны.

— Располагайтесь, — оглянулась она к Акселю, делая приглашающий жест рукой к противоположной от неё части стола.

Согласно кивнув, парень подошёл с указанной Афиной стороны, но сел не по центру, а по левую руку от неё.

Проследив за его действиями, девушка мысленно улыбнулась. Несмотря на это небольшое самоуправство, Аксель наверняка благодарен ей за возможность сесть именно с этой стороны стола. Ведь тот ряд, на котором устроилась сама Афина, расположен спиной к выходу из комнаты. Зная её собеседника, легко догадаться о том, как важны для него подобные детали.

По обстановке комната во многом повторяет вчерашнюю серую каморку: стол в центре, дисплей климат-контроля в стене, кулер с водой, а также одна доминирующая цветовая палитра.

Есть и отличия, причём куда более примечательные, чем обозначенные ранее освещённость и простор. Например, вплотную к кулеру приставлен длинный диван с тканевой обивкой цветом чуть темнее стен и пола.

Но самая примечательная деталь местного интерьера расположена посреди стены справа от входа. Афина с интересом посмотрела на широкое белое окно, две распахнутые створки которого похожи на врата в потусторонний мир. Мир, в котором есть лишь длинный песчаный берег, пальмы и уходящая в бесконечную даль водная гладь, которая сливается на горизонте с необъятным голубым небом. Этот не имеющий видимых границ пляж безлюден, слышны лишь редкие далёкие крики чаек, да ласковый размеренный шум прибоя.

Афина с удовольствием вдохнула чудесный запах морского бриза, ощутив лицом веяние тёплого ветерка. Какая прелестная и заманчивая иллюзия безмятежности!

Краем глаза девушка заметила, что даже непробиваемый Аксель неотрывно глядит на эту панораму. Впрочем, в этот же момент он наверняка анализирует каждое её движение и старается не упускать из поля зрения входную дверь.

— Не желаете стаканчик воды перед началом? — поинтересовалась она, опустив ладонь на спинку своего стула.

— Нет, не нужно, — коротко отозвался Аксель переводя на неё внимательный взгляд. — Я готов приступить к разговору в любой момент.

«Даже не сомневаюсь», — иронично отметила про себя Афина.

Подозрения подтвердились — после её вчерашнего срыва он вновь закрылся и относится к ней с подозрением. Вся кропотливая работа по налаживанию контакта пошла коту под… туда, где не принято вести серьёзные дела.

Но не очень-то Афина и расстроилась — повторять трюк со стаканом было бы моветоном. Она предложила это лишь для того, чтобы оценить реакцию собеседника. Аксель — крепкий орешек, но даже он допускает микрожесты, по которым можно определить степень его недовольства от нахождения рядом с конкретным человеком.

Сейчас она не заметила с его стороны ничего, что говорило бы о напряжённости. Хотя, это не совсем точное определение, поскольку напряжён Аксель всегда. Просто текущий показатель не превышает обычного уровня. Значит, он воспринимает её куда лучше, чем в начале вчерашнего разговора. Это добрый знак.

Что же до того, что теперь у них нет отвлекающего фактора, коим служил стакан с водой, то нет повода волноваться. В этой комнате атмосфера на порядок лучше, а с панорамой пляжа задача и вовсе упрощается до безобразия.

Афина отодвинула стул и ещё раз осмотрелась. Для конференц-зала это помещение маловато, да и сидячих мест недостаточно. Больше похоже на комнату отдыха. Лучше не придумаешь. Даже не верится, что к её запросу наконец-то прислушались.

— Полагаю, начнём с того, на чём остановились вчера? — поинтересовалась Афина, раскрыв блокнот и тут же помрачнев. — С того момента, на котором я вас так глупо и бестактно прервала.

— Хорошо, — невозмутимо ответил Аксель. — Расскажу по порядку, как и вчера.

Левая бровь девушки дрогнула. Она поспешила поправить очки и дежурно улыбнулась, взяв ручку.

Утешать её после чистосердечного покаяния этот холодный джентльмен явно не планирует.

* * *

Лежа на спине, Первый раскинул руки в стороны и вновь уставился на крупную луну в ночном небе — очередное порождение его никак не желающего возвращаться в реальность разума.

Может, даже хорошо, что здесь оказался именно Аксель, а не Умник, который наверняка устроил бы Первому разнос.

Юноша и сам понимает, что знатно накосячил. Но ведь он же приготовился, осознал и решился! Что ещё нужно для того, чтобы вылезти, наконец, из своей дурацкой головы и вновь стать полноценным членом общества? Как эта штука вообще работает?

— Ты странно себя ведёшь, — произнёс Аксель, стоя у головы Первого и глядя на него сверху вниз.

— Я немножко расстроен, — буркнул юноша.

Он мрачно уставился на экс-Киллера, который с его позиции выглядит вверх ногами.

— Не вижу повода расстраиваться, — буднично отметил Аксель.

— А радоваться?

— Мы живы.

Первый вздохнул и с кряхтением поднялся в сидячее положение. Скорчив недовольную гримасу, он спросил:

— Это такая шутка?

— Нет, — раздался за спиной юноши честный ответ.

— А похоже на шутку.

— Я не люблю шутки.

— Тогда что это за «мы живы»? — начал раздражаться Первый. — Конечно же, ты жив, пока мы находимся в очередной моей фантазии.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что уже объяснял Умник — ты и другие имеете физическую форму только в моём сознании. Почему ты…

— Я никогда не говорил, что согласен с этим. По крайней мере, насчёт себя.

Первый резко оглянулся на собеседника и вперил в него хмурый взгляд. Юноша приметил, что на экс-Киллере всё та же чёрная одежда: длинный кардиган с капюшоном, брюки и туфли.

Аксель ответил привычным, ничего не выражающим взором. Разве что, глядя вот так — сверху вниз, он выглядит каким-то высокомерным. Кажется, этого мрачного типа совсем не волнует, что он сам себе противоречит.

— Недавно в больнице ты рассуждал иначе, — с укором произнёс юноша.

— В какой больнице? — спросил экс-Киллер, чуть склонив голову набок.

Брови Первого подскочили. В душе́ зародилось недоумение вперемешку с подозрением.

— Ты забыл, что было до того, как мы оказались здесь? — осторожно поинтересовался юноша.

— У меня нет проблем с памятью, — невозмутимо ответил Аксель. — Мы взялись за руки и прошли через портал. Во время перемещения наши ладони расцепились. Я очнулся под деревом неподалёку отсюда, а потом нашёл тебя.

— А больница… — промямлил Первый.

— Я не был в больнице, — заявил Аксель. — Возможно, там был ты. Или тебе приснилось.

«Приснилось?»

Да как такое могло присниться?! Это было так чётко, так осознанно! К тому же у Первого нет ощущения, что он очнулся от сна.

До этого момента всё казалось логичным и закономерным: вначале он пытается покинуть свой иллюзорный мир, и у него не выходит, затем пробует ещё раз всё осмыслить и снова шагает в очередной портал. И так до тех пор, пока, наконец, не получится.

А что монстры мелькают, то не страшно. Первый ведь в своей иллюзии, где он царь и бог, поэтому и погибель ему не грозит. Но это если он и вправду застрял в собственной голове.

«А если нет, то… что?»

Юноша поднялся на ноги и осмотрелся, опасливо вглядываясь в непроглядную тьму лесной чащи.

Если чего-то не видно, то это ведь не значит, что этого «чего-то» не существует? Прогулки по туманному городу убедительно доказали эту истину. Кстати, о тумане — тут он тоже есть, пусть и не такой густой, как раньше.

Все эти факты наводят на резонный вопрос — что это за место? Но сейчас важнее другое. Посмотрев на Акселя, Первый осознал, что теперь и с этим человеком всё не так понятно, как оно было ранее.

— Ты только не подумай, что я не рад тебя видеть, — с неловкостью произнёс юноша, отводя взгляд в сторону. — Просто я думал, что если не увижу никого из вас, то я на правильном пути. А потом появился ты, и я решил, что снова заблудился… ну, в своей голове. Не знаю, где там можно заблудиться, и где я сейчас нахожусь. Даже не понимаю, как это — быть в себе, но… не в себе.

Первый скуксился, потеряв мысль, которой, в общем-то, и не было. Ему стало неудобно и стыдно. Давно он так не заговаривался. А ведь думал, что уже всё понял, а также окреп духовно и физически. Видимо, ещё не окреп. Чертовски обидно!

— Зато я тебя видеть не рад, — без малейшего колебания заявил Аксель.

Первый опешил и уставился на хладнокровного собеседника. Экс-Киллер внимательно оглядел окрестности и снова упёр в него свой уничтожающе безразличный взгляд.

— П… почему?.. — промямлил Первый, ощутив укол досады.

— Потому что твоё присутствие не даёт мне до конца убедиться в том, что слова Умника были глупостью. И что он ошибался, когда называл меня воплощением твоей воли, — честно ответил Аксель.

— Но ведь…

Первый запнулся.

Тут с этим бесчувственным истуканом не поспоришь. Согласно стройной теории Умника — настоящим может быть только один из них. Не может же один человек залезть в голову к другому. Или может?

«Да к чёрту!»

У Первого и так уже пухнет мозг. Ещё одну порцию многоуровневых теорий он не осилит.

Но одну мысль всё же невозможно игнорировать. Если Аксель оказался здесь, то остаётся вероятность, что сам Первый — не более чем иллюзия или воплощение чужих личностных качеств.

Думая об этом, ему сложно представить себя чем-то подобным. Он так укрепился в мысли, что всё вокруг — порождение его фантазии, что уже не может рассуждать иначе.

И вновь Первый смотрит на Акселя. Бирюзовоглазый уже перестал обращать внимание на собеседника, больше интересуясь окружающей обстановкой.

Пожалуй, экс-Киллера тоже невозможно представить всего лишь отражением чьей-то воли. Он кажется таким настоящим. Немного странный и отчуждённый, но всё-таки совсем не похожий на иллюзию.

— Зачем ты так пристально на меня смотришь? — спросил Аксель, хмуро глядя в ответ.

Первый вздрогнул, словно только сейчас понял, что его тоже видят.

— Я… а ты больше никого здесь не встретил? — невпопад спросил он.

— Нет, только тебя.

— Значит, остальные исчезли?

— Если они были частью твоих или моих мыслей, то им тут не место.

— Да, наверное…

Присев на корточки, Первый провёл ладонью по траве.

«Стало быть, это реальный мир?»

Странное чувство. Странное своей… обыкновенностью? Может и рано пока судить, но ведь до сих пор ничего невероятного не произошло. Если, конечно, все те чудовища и вправду были чем-то сверхъестественным.

— Я думаю, что ты настоящий, — улыбнулся Первый, поднимаясь и отряхивая ладони.

Аксель обвёл его внимательным взглядом.

— А ты, получается, ненастоящий?

— Ну… не хотелось бы.

— Тогда как ты понял это насчёт меня?

— Не знаю, — пожал плечами Первый. — Но выглядишь как настоящий.

Экс-Киллер ненадолго замер, а потом коротко произнёс:

— Пойдём. Поищем выход из этого леса.

— Пошли.

* * *

— Как думаете, что он имел в виду? — поинтересовалась Афина, делая очередную запись.

— Я не знаю, — ответил Аксель. — Его суждения были мне непонятны.

Девушка улыбнулась уголками губ.

— Может, он хотел сказать вам что-то приятное?

— Зачем ему это делать?

— Вы же сами говорили, что Первый смотрел на вас так пристально, что вам даже стало неуютно, — напомнила Афина, откидываясь на спинку стула. — Может быть, он к вам привязался?

Аксель на несколько секунд задумался, после чего произнёс:

— Я не очень хорошо разбираюсь в таких вещах. Это имеет значение?

— Возможно. Пока что эта история — тайна, покрытая мраком, — вздохнула Афина, убирая за ухо выбившуюся прядь. — Единственное, что мне известно — это что Первого с вами не было, когда вас отыскали. И до сегодняшнего дня я этого человека не встречала. А значит, мне ничего не остаётся, кроме как придерживаться теории, которую я высказала в конце нашего вчерашнего разговора.

— Понимаю, — бесстрастно произнёс Аксель.

«А вот я не очень», — грустно констатировала Афина.

После пережитого стресса и осознания своей амнезии она увидела много белых пятен не только во вчерашней теории, но и во всей своей жизни. Но раз ей до сих пор позволяют заниматься этим делом, то, возможно, не так всё и плохо.

— А что вы можете рассказать о путешествии через портал? — спросила она, стараясь не впадать в апатию. — Какие у вас были ощущения?

— Когда я шагнул в него, то оказался посреди вращающегося фиолетового пространства. А затем я сразу же обнаружил себя лежащим на траве. Не было никаких переходных состояний. Как при внезапном пробуждении. Дезориентирует, но в целом без каких-то физических или ментальных последствий.

— Мда-а… — протянула Афина, постукивая по столу ручкой и напряжённо всматриваясь в чистую страницу блокнота. — С точки зрения науки совершенно бессмысленное и необъяснимое явление.

Она вздохнула и подняла глаза на собеседника, произнеся чуть более бодрым тоном:

— Давайте продолжим. Что было дальше?

И тут, вместо того, чтобы моментально перейти к выполнению поставленной задачи, Аксель замолк. Со стороны выглядит так, будто он оцепенел, но Афина знает, что парень о чём-то размышляет.

— Полагаю, для того, чтобы учесть все детали, стоит подключить к разговору ещё один источник информации, — заявил он.

Не сразу поняв, о чём речь, Афина чуть нахмурила тонкие брови.

Но вскоре её настигло прозрение. Она слегка сконфузилась. С новым «источником информации» беседа рискует стать чуть менее… связной. Впрочем, рано или поздно это всё равно должно было произойти.

— Вы и вправду считаете, что пора? — осторожно поинтересовалась девушка.

— Да, — тут же ответил Аксель. — Где-то к этому моменту должны были начаться события, в которых я не участвовал.

— Что ж, доверюсь вашему мнению, — вздохнула Афина, а потом улыбнулась. — Полагаю, это будет интересно.

Глава 5. Старый знакомый

«Больно… Охренеть, как больно!»

Ощущение, словно каждая кость в теле раздроблена и каждый сустав порван. Все конечности горят, а на грудь и живот будто вылили котёл кипящей лавы. О голове и говорить нечего — звенит, как избитая наковальня.

Но на этом беды не закончились.

Внезапно напало ощущение, что Он не может дышать, думать и вообще существовать. Дикое состояние, которое невозможно описать словами. Хочется кричать в панике, но непонятно, как это делать! Как вообще что-либо делать?!

А потом из груди вырывается терзающий горло хрип.

Он непроизвольно делает жадный вдох, затем второй и третий. Захлёбываясь от ужаса и необъяснимой эйфории, несчастный потихоньку начинает осознавать себя.

Следом приходит прозрение:

«Я человек».

Люди живут, дышат, чувствуют, думают и делают великое множество вещей, не гадая над тем, как это всё работает. Это естественный порядок вещей.

Далее выяснилось, что Он всё-таки может шевелиться, притом без особых ограничений. Этим явно следует воспользоваться и перестать валяться на жёстком бетоне.

Так Он и поступил, со страдальческим стоном отняв затылок и спину от холодного шершавого пола. Сидеть на заднице тоже больновато, но на ноги сейчас надежды нет — колени словно зажаты в тисках.

Сделав глубокий вдох, Он постарался расслабиться. Такое чувство, что эта лютая боль будет с Ним вечно. Ну, или так долго, что Он успеет от неё свихнуться и наложить на себя руки… когда эти самые руки перестанут так сильно болеть.

Стоило Ему об этом подумать, как по телу прошла волна облечения. Поведя плечом, Он понял, что чувствует себя вполне сносно. Через пару мгновений ногам тоже стало лучше — настолько лучше, что даже получилось осторожно и без резких движений встать.

Притопнув обутой в кроссовок ступнёй и почувствовав уверенную опору, Он выпрямился.

Метрах в пяти впереди расположена тяжёлая металлическая дверь. Дальнейший беглый осмотр показал, что стены такие же бетонные, как и пол, окна отсутствуют, а высокий потолок покрыт сеткой металлических балок, меж которых в нескольких местах выглядывают яркие подвесные лампы.

И тут сзади прогремели отрывистые хрипяще-сопящие звуки.

Он оцепенел, дико выпучив глаза. Жуткий гортанный грохот повторился — совсем близко, буквально в считанных метрах.

Шумно сглотнув, Он медленно оборачивается и видит прислонившегося спиной к стене мужика. Сидя на полу, незнакомец упёрся щекой в опущенную на согнутое колено кисть руки. Судя по закрытым глазам и стекающей из уголка рта тонкой струйке слюны, этот тип беззаботно дрыхнет.

Но вот, его ладонь соскользнула с коленки, и мужик едва не завалился набок. Незнакомец громко всхрапнул, поднял голову и сонно приоткрыл глаза.

— Штоэ… — прохрипел сонный тип, вытирая тыльной стороной ладони рот.

Просмотрев сцену пробуждения до конца, Он облегчённо вздохнул. На данный момент понятно лишь одно — этот вальяжный мужик Ему явно не по душе.

— О! Ты уже не спишь, — воодушевлённо произнёс незнакомец, неловко поднимаясь на ноги. — Могли бы и кровать где-нибудь воткнуть.

— Кто? — нахмурившись, спросил Он.

— Что «кто»?

— Ты сказал, о ком-то, кто мог бы поставить кровать.

— А, это? — мужик отмахнулся. — Да так, крик души. Не обращай внимания.

— Тогда кто ты?

На этом вопросе незнакомец вытаращил глаза и шагнул к Нему навстречу, спрашивая:

— Ты меня не помнишь? Это же я, Умник.

Обведя самоназванного умника подозрительным взглядом, Он бегло оценил его прикид, состоящий из толстовки, джинсов и ботинок. Высокий брюнет с покрытым короткой щетиной лицом и тусклыми карими глазами.

Нет, этот человек Ему определённо не знаком.

— И о чём мне должно сказать твоё «имя»? Что ты очень умный?

Одна бровь Умника подскочила вверх.

— Хм-м, — протянул мужчина, задумчиво косясь в сторону и теребя пальцами подбородок. — Было бы неплохо, наверное.

— А нормальное имя у тебя есть?

— Возможно. Но с этим пока проблемы.

— Ты что, не знаешь или не помнишь его?

— И так, и эдак может быть. А может быть, у меня его вообще нет, — пожал плечами Умник.

— Тогда ты скорее не Умник, а Чудак, — хмыкнул Он.

— Нда? Что ж, это получше того, как ты называл меня раньше, — пробубнил под нос мужик. — Но, по крайней мере, я помню своё прозвище, и что было до того, как мы оказались здесь. У тебя, как понимаю, таких воспоминаний нет?

— И то правда, — искренне согласился Он.

— Неужели вообще всё забыл? Даже своё прозвище?

— Прозвище?

— Ну да, — уверенно кивнул Умник. — Попробуй вспомнить. Тебя зовут Бык.

«Бык» уставился на него как на полоумного.

Он опустил глаза и осмотрел себя, приметив белую спортивную майку, трикотажные брюки и кроссовки. Также в глаза бросилось крепкое телосложение с развитой мускулатурой.

В общем, ничего бычьего Он в себе не разглядел, кем бы или чем бы ни являлся этот так называемый «Бык» в своей оригинальной форме.

Спортсмен с недовольством посмотрел на Умника.

Кажется, этот тип говорит искренне и не обзывается. Впрочем, к своему огорчению, Он и вправду страдает амнезией. Бедняга не помнит человека напротив, не помнит, что было до того, как они оказались здесь, да и вообще ничего не помнит.

Хотя нет. Кое-что, оказывается, помнит. Притом очень важное, особенно в сложившейся ситуации.

— Оставь свои позывные при себе, — решительно заявил Он. — У меня есть настоящее имя, и оно меня полностью устраивает.

— Серьёзно? — с интересом спросил Умник.

— Именно, — заявил спортсмен, после чего поднял руку и ткнул себя в грудь оттопыренным большим пальцем. — Меня зовут Стиг.

Повисла тишина.

Умник уставился на своего собеседника с недоумением. Затем мужчина раскрыл рот, но вместо того, чтобы заговорить, отвел взгляд в сторону и в смятении почесал затылок.

Тишина продлилась ещё с десяток секунд.

— Погоди, — наконец подал голос Умник, глядя с подозрением. — Ты это имя себе только что выдумал?

— Нет, меня и вправду так зовут.

— Но откуда ты можешь это знать, если ничего не помнишь?

Стиг нахмурился.

— Не помню, но… чувствую. Уверен, короче.

— Или просто не хочешь, чтобы тебя звали Быком? — с недоверием прищурился Умник.

— И это тоже. Но я не выдумаю. Это моё настоящее имя, понял? — с раздражением отозвался спортсмен. — И вообще, отвали! Мне лучше знать.

В ответ на это мужчина внимательно посмотрел ему в глаза. Потом он вновь приложил пальцы правой руки к подбородку, левую руку упёр в бок и обвёл фигуру собеседника исследующим взглядом.

— Чего? — резко спросил Стиг, всё ещё сердясь.

Но Умник и в этот раз промолчал. Продолжая разглядывать спортсмена, он начал обходить его со стороны, придерживаясь дистанции около метра. Так мужчина зашёл Стигу за спину, заставляя его нервно оглядываться через одно плечо, затем через другое.

— Пожалуй, для Быка ты… мелковат, что ли, — пробубнил Умник.

Спортсмен, проследив за его взглядом, резко развернулся и возмущённо спросил:

— Ты это определил, глядя на мою задницу?

— Что? — удивлённо переспросил мужчина. — А, нет-нет. Просто, если мне не изменяет память, Бык был более мускулистым и крупным. Ты тоже, конечно, атлет, но какой-то более… гармонично сложенный, наверное.

— Это должно меня обрадовать?

— Тебе решать, — пожал плечами Умник. — А ещё ты кажешься более взрослым и сдержанным. Бык бы меня уже раз десять послал, приказал бы заткнуться или обругал на чём свет стоит.

— Не то, чтобы я его не понимал, — фыркнул Стиг.

— Но в остальном ты просто копия. И одежда та же, — хмыкнул мужчина, всё ещё осматривая спортсмена. — Может, после столкновения с Отчаянием обмельчал и присмирел?

— С чем?

— Ну, это такой здоровенный амбал в полтора твоих роста и с огромной силищей. А ещё чернющий, будто смолой облитый, — буднично объяснил Умник. — Неубиваемый был, пока Первый его не одолел. Ты с этим чудовищем в обнимку в бездонную пропасть рухнул. Я уж думал, что с тобой всё, а ты тут оказался.

Для Стига, который, как ему самому кажется, привык мыслить куда более приземлено, слова собеседника прозвучали, мягко говоря, фантастически.

Нахмурившись, он начал поглядывать на своего старого-нового знакомого с откровенным подозрением. Что-то ему подсказывает, что от таких вот увлечённых сказочников лучше держаться подальше.

— Ты всерьёз думаешь, что я поверю в такую чушь? — спросил он, глядя Умнику прямо в глаза. — Неубиваемое чудовище, с которым я дрался, а потом рухнул в пропасть и остался жив. Ты сам-то себя слышишь?

— Так я видел это собственными глазами! — развёл руки в стороны мужчина с выражением лица, говорящим о полной уверенности в своих словах. — Не знаю, что там с тобой случилось после падения, но с чудовищами тебе драться не в новинку. Ты и гигантского паука прикончил.

— Гигантского?

— Ну да. Он был размером, как… — Умник поглядел по сторонам в поисках подходящего примера. — В общем, в этом здании уместился бы с трудом.

Стиг обвёл преисполненным недоверия взглядом квадратное помещение, в котором они находятся. В целом это место тянет на не очень большой двухэтажный амбар. Спортсмен перевёл угрюмый взгляд на собеседника.

— Не бывает таких огромных пауков, — решительно заявил он.

— Правда?

— Самые большие из них размером с ладонь, — объяснил Стиг, показывая на собственной руке. — По крайней мере, если брать только туловище. А вообще, большинство не крупнее фаланги пальца.

— Хм, — задумчиво ухмыльнулся Умник, глядя на свой указательный палец. — Хорошо бы, если так.

— Но ты же, получается, своими глазами видел прям огромного! — исходясь сарказмом, проворчал Стиг.

— Да. Но твоя версия мне нравится больше.

Спортсмен утомлённо выдохнул, приложив ладонь ко лбу.

— А тебя точно прозвали Умником за то, что ты умный?

— Ну… не совсем, — неловко потупился мужчина. — Сказано было примерно так — потому что много умничаю.

«Что-то я и этого не заметил», — мысленно посетовал Стиг.

Если, конечно, не считать за «умничание» его параноидальные речи. Хотя, стоит признать — для шизика этот тип, в целом, ведёт себя достаточно адекватно. Высказывая свой бред, он абсолютно спокоен, не кривляется и обходится без эмоциональных всплесков. Так недолго и поверить ему.

А может, Умник просто дурачит его? Не совсем понятно, с какой целью он мог бы это делать, но с учётом амнезии Стига, ничего нельзя утверждать наверняка.

Проблема ещё и в том, что по мере разговора с этим чудаком, он начинает улавливать в своём сознании некие картины и образы. Несвязные и мутные, они словно подталкивают его к тому, что слова собеседника правдивы. Стигу даже кажется, словно у него в голове пробуждаются отголоски воспоминаний, основанных на том, что говорит собеседник.

Это что, какой-то вид гипноза? Звучит нелепо, но… всё же следует держать с этим болтуном ухо востро. Но и совсем отказываться от диалога нельзя, ведь больше тут никого нет.

Признаться, Стиг ощущает, что ему тяжело мыслить связно и строить логические цепочки. От этих умственных усилий его начинает мутить.

— Ты какой-то бледный, — заметил Умник, заглядывая ему в глаза.

Спортсмен ответил хмурым взглядом. На волне последних мыслей не очень-то хочется откровенничать, но идея замыкаться в себе выглядит не намного лучше.

— Когда я очнулся, то был в каком-то ступоре, не мог понять — кто я и что я, — помрачнев, поведал он. — Трудно объяснить. А ещё была непонятная, но очень сильная боль. Сейчас я её почти не чувствую. Но в голове до сих пор беспорядок.

— Не удивительно, что тебя ошеломило, учитывая, с какой высоты ты свалился, — рассудил Умник. — Да ещё и с Отчаянием. Мне даже просто находиться поблизости от этой твари было невыносимо, а тут…

— Ты всё о своём, — пробубнил Стиг. — С какой стати мне кидаться на всяких огромных и сверхсильных чудовищ? Я не считаю себя самоубийцей.

— Так ты и сам обладаешь такой силищей, что хоть горы сворачивай. Но с Отчаянием переборщил, да.

— Ты сейчас серьёзно?

— Я что, похож на шутника? — с недовольством взглянул на него Умник. — По правде, я всё ждал, когда ты проснёшься и вышибешь эту дверь — она заперта. Или стену. Хочу уже выбраться отсюда.

Стиг драматично закатил глаза.

— А сломанную руку мне кто вылечит? Ты?

— Раньше у тебя таких проблем не было, — пожал плечами Умник.

— И что, суперспособности есть только у меня?

— Не только. Практически у всех что-нибудь было.

— И у тебя?

— И у меня.

— Неужели? Тогда покажи.

— Я не могу, — Умник потупился. — Они пропали.

— Вот как? — язвительно произнёс Стиг. — А с чего ты решил, что мои остались при мне?

— Я на это надеялся.

— Понятно…

— Вижу, ты мне не очень-то веришь, — вздохнул Умник.

— Только сейчас понял?

— Нет, уже давно. Просто не придумал, как тебя убедить. Твоё отличие от Быка ещё и в том, что ты не такой тупой.

— Чего-о? — в голосе Стига мелькнули угрожающие нотки.

— То есть… я хотел сказать — вообще не тупой! Не обижайся. Я просто расслабился из-за того, что ты больше не порываешься по каждому малейшему поводу расшибить мне голову.

— Иногда я бываю к этому близок, — с хмурой миной сообщил спортсмен.

— Понял-учёл, — ответил Умник, примирительно подняв раскрытую ладонь. — Что б ты понимал — я тоже не помню всего. У меня нет никаких воспоминаний о том, что было до тех событий, о которых я тебе говорю, а они продолжались не так уж и долго. Если я и вправду человек, то всему этому должно было предшествовать немало лет жизни.

— Если ты «и вправду человек»?

— Да. До этого я считал себя порождением сознания Первого. Да и сейчас не уверен.

— Вот как?..

— Именно. И, предупреждая твои возможные вопросы — я не знаю, кто мы и где мы, не знаю, как объяснить то, что произошло раньше, не знаю, почему ты этого не помнишь. Я вообще, в сущности, мало что знаю. И ещё меньше понимаю. Может, мы до сих пор в голове у Первого, а может, мы там никогда и не были.

— Притормози, — вмешался спортсмен. — Я вообще не догоняю, о чем ты.

— Ты в этом не одинок, — вздохнул брюнет.

После этих слов Умник начал казаться Стигу чуть менее подозрительным. По крайней мере, его слова звучат искренне, хоть и не несут особого смысла.

— А с чего ты так отрицаешь существование чудовищ и этих… сверхспособностей? — поинтересовался мужчина.

— Потому что это всё сказки, выдумки и фантастика. В нормальном мире такого не существует, — заявил Стиг, чувствуя себя глупо из-за того, что приходится объяснять такие очевидные вещи.

— Какая-то странная у тебя амнезия.

— Да, я потерял память. Но не свихнулся же! Есть вещи настолько очевидные, что ставить их под сомнение просто нелепо.

Умник слегка поник и негромко пробормотал:

— Почему-то твои слова вгоняют меня в печаль.

— Меня весь этот разговор вгоняет в печаль, — фыркнул Стиг, косясь в сторону выхода. — Ты уверен, что она заперта?

Он встал и подошёл к тяжёлой металлической двери.

— Уверен, — кивнул Умник. — Я дёргал её изо всех сил, тянул на себя, толкал. Пробовал даже отодвинуть, выбить и снять с петель. Всё без толку.

Что ж, нет причин ставить под сомнение слова собеседника. Но, как и любого нормального человека, Стига ведёт желание убедиться самостоятельно, чтобы успокоить плохо поддающееся контролю любопытство.

Положив ладонь на ручку, он слегка нажал на неё, готовясь упереться в неизбежный предел, навязанный запертым замком.

Щелчок.

Толстая металлическая дверь с лёгкостью приоткрывается вовнутрь помещения, не требуя никаких усилий со стороны спортсмена.

Легкий сквознячок ворвался в здание, обдав свежим дуновением двоих людей.

Поизучав остекленевшим взглядом дверь, Стиг очень медленно повернул голову к Умнику и уставился на него, как на крайне непривлекательный предмет мебели.

Сам мужчина посмотрел на него если не с восхищением, то, как минимум, с крайней степенью изумления.

— А у тебя точно не осталось сверхсилы? — на пониженном тоне поинтересовался Умник.

— У меня осталось только желание поскорее с тобой попрощаться, — напряжённо отчеканил Стиг.

— Лучше держаться вместе.

— Знаю, к сожалению… — страдальчески вздохнул спортсмен и с недовольством добавил, — Стрёмный ты, всё-таки.

В ответ на это брови мужчины подпрыгнули, вернув его лицу удивлённое выражение.

— Кое-что общее с Быком у тебя всё-таки есть, — заявил он.

— Это не то, что я хочу от тебя слышать, — отмахнулся Стиг. — Но раз мы можем идти дальше, то расскажи по пути всё, что помнишь. По порядку, чтобы я хоть что-то понял.

— Хорошо. Мне тоже не очень-то хочется, чтобы меня считали психом.

«Сомневаюсь, что в этом отношении что-то поменяется», — рассудил спортсмен.

Он потянул ручку на себя, но потом замер и снова оглянулся на Умника.

— Слушай, меня тут допекает одна мысль… или воспоминание, — озадаченно произнёс Стиг. — Тебе о чём-нибудь говорит слово «шлакоблок»?

Умник непонимающе посмотрел на него, после чего покосился в сторону, о чём-то напряжённо думая.

Спустя несколько секунд он внезапно просветлел и взглянул на Стига с интересом.

— Да, кое-что в этом есть, — веско заявил Умник.

Глава 6. Непростые отношения

Афина знала, что будет нелегко, но в глубине души надеялась на более располагающую обстановку. Придётся признать — тут она прогадала.

Выпрямив спину, девушка устроилась поудобнее и внимательно посмотрела на происходящее по другую сторону стола. Обнаружила она там всё того же Акселя, мрачно уставившегося на кулер с водой. В этот раз парень действительно выглядит не особенно довольным, и на то у него есть веская причина.

Переведя взгляд вправо, Афина посмотрела на причину дискомфорта собеседника — сидящего вполоборота Стига. Одетый в чёрно-оранжевый спортивный костюм и кроссовки, он закинул левую ногу на колено правой и скрестил руки на груди.

Раздражённо хмурясь, Стиг упёрся взглядом в сторону окна.

Без особой радости наблюдая за двумя принципиально не смотрящими друг на друга молодыми людьми, Афина удручённо осознала, что без определённых усилий с её стороны этот разговор не продолжится.

— Надеюсь, вам обоим удобно? — поинтересовалась она, ожидая, что хоть один из них взглянет на неё.

— Вполне, — коротко ответил Аксель, переключив своё безэмоциональное внимание на стоящий рядом с кулером диван.

— Получше, чем в той каморке, в которой мне пришлось торчать весь вчерашний день, — буркнул Стиг, после чего покосился на Афину и добавил, — Пока вы тут мило болтали.

— Мы были не тут, — улыбнулась ему девушка. — Ты же сам видел ту мелкую серую комнатку.

— Тогда понятно, почему мне в ней места не нашлось, — фыркнул спортсмен, вернувшись к созерцанию пляжа за окном.

«Что ж, попытка была хорошая», — с чувством безнадёжности рассудила Афина, сдувая упавший на лоб медный локон.

Несмотря на необходимость возврата беседы в прежнее русло, девушка отвлеклась на воспоминание о вчерашнем инциденте. О том самом, искажённая версия которого потом всю ночь преследовала её в кошмарах.

* * *

Поздний вечер вчерашнего дня

— Ну привет, Фея, — дружелюбно произнёс Стиг, стоя в дверном проёме.

— К… кто вы?.. — пролепетала дрожащими губами Афина, прижав руки к груди.

Она не узнала стоящего перед ней атлетически сложенного голубоглазого человека с короткими русыми волосами и в чёрно-оранжевом спортивном костюме. Под расстёгнутой олимпийкой у него надета белая майка, а на ногах кроссовки.

— Прикалываешься, что ли? — озадаченно уставился на неё Стиг. — Ну да, не виделись с тобой прорву лет. Но вот я тебя помню.

В его голосе мелькнули обиженные нотки. Однако Афину до сих пор трясёт от испуга.

Почему-то девушка была убеждена, что сейчас перед ней должен появиться другой человек. Тот факт, что ожидание не сбылось, немного успокоил её. Но она всё равно не понимает, почему этот спортсмен разговаривает с ней так, словно они знакомы.

Но самое ужасное — почему Фея?! Зачем он назвал её так?

— Да Стиг я! Вспомнила? — продолжил настаивать самоназванный друг, подавшись вперёд.

Афина суетливо отстранилась, сделав несколько неловких шагов назад.

— Почему вы зовёте меня Феей? — опасливо спросила она, не отрывая испуганного взгляда от человека напротив.

— А? Ну, пошутил просто. Неужели обиделась? — с неловкостью ответил он.

«Стиг», — невольно произнесла про себя Афина.

В памяти начали всплывать обрывочные образы, нелепые и мало связанные с происходящим здесь и сейчас.

Вот, перед ней щупленький мальчишка в испачканной школьной форме и с синяком под глазом. Его растрёпанные русые волосы ещё утром были аккуратно приглажены.

Теперь этот мальчуган, которому на вид лет пятнадцать, ведёт за руку милую белокурую девочку, которая младше него на два или три года. Девочка плачет, а он, напряжённый и сердитый, говорит ей, чтобы не ревела, и что всё будет хорошо.

Всего за пару секунд в её сознании всплыло с десяток картин, так или иначе связанных с бледным и хрупким, но задиристым и шумным пареньком. Стоит признать, эти образы оказались весьма чёткими.

— Стиг… — шёпотом произносит Афина, вновь глядя на спортсмена.

Действительно — черты его лица очень близки к внешности того мальчишки. Да, теперь она начинает вспоминать того дерзкого сорванца, который, несмотря на слабое здоровье, вечно лез в драки и постоянно опекал свою младшую сестрёнку.

Ей не удаётся вспомнить всех деталей. В частности, девушка не может осознать свою причастность к увиденным образам, что её в очередной раз огорчает и вгоняет в тревогу.

Повинуясь необъяснимому рефлексу, Афина поворачивает голову налево и находит взглядом Акселя, всё ещё сидящего на своём стуле. Парень со скупым недоумением посмотрел на неё, на Стига, потом снова на неё. Немного помолчав, он произнёс:

— Это Стиг. Его нашли вместе со мной. Вы же ознакомились с отчётами.

Да, ознакомилась. И вот сейчас Афина об этом вспомнила. Точнее, она и не забывала, просто… всё как-то запутанно и странно! Но, в любом случае, в памяти всплыл тот момент, когда ей стало известно, что вторым найденным был Стиг. Более того, Афина даже знает, что он находился рядом с Акселем перед исчезновением последнего.

Но что его туда привело? Вот этого она уже не знает или не помнит.

— Да, Стиг, — произносит девушка, рассеянно улыбнувшись спортсмену. — Вспомнила, простите. Вы… ты очень изменился.

Афина ощущает, как голову сдавливает тупая боль. По телу пронеслась волна сильнейшего утомления. В какой-то момент у неё даже помутнело в глазах и показалось, что ноги вот-вот подогнутся.

— Наконец-то! Я-то думал, ты будешь мне рада, — буркнул Стиг, но тут же посмотрел с тревогой. — Ты как, нормально? Выглядишь, как утопленница.

Не имея возможности убедиться в его последних словах, Афина, тем не менее, полностью им доверяет, учитывая своё самочувствие. Она не в состоянии вести внятный разговор. Хочется то ли разрыдаться в болезненном отчаянии, то ли рухнуть без чувств. Душевных сил не хватает даже на то, чтобы разложить всю имеющуюся информацию по полочкам и вывести себя из этого беспомощного состояния.

Похоже, на сегодня она всё. Во всех возможных смыслах.

— Я… рада. Просто немного устала, — стараясь поддерживать улыбку, пробормотала Афина, после чего обвела утомлённым взглядом обоих собеседников. — Джентльмены. К сожалению, я вынуждена на сегодня откланяться. Буду рада увидеть вас завтра.

Не дожидаясь ответа, она в каком-то пьяном вальсе обогнула загораживающего проход Стига и выпорхнула в коридор.

Пришлось выкинуть из головы всё, кроме маршрута до выделенной ей комнаты и единственной уместной мысли — раздеться и упасть в кровать. Остаётся лишь надеяться, что алгоритмы не спутаются, и Афина не начнёт реализовывать эти процедуры прямо посреди коридора.

* * *

Учитывая пасмурный настрой и неразговорчивость Стига, он, вероятнее всего, сделал кое-какие преждевременные выводы насчёт вчерашнего случая. Не так уж и трудно догадаться — Афина пригласила первым Акселя и беседовала с ним наедине весь день. И когда спортсмен решил навестить их, то она его вначале не признала, а потом и вовсе ретировалась, опираясь на туманные отговорки.

Хотя, надо отдать Стигу должное — первое, о чём он заговорил, когда прибыл сюда несколько минут назад, это поинтересовался её самочувствием. В этом отношении порывистый друг из объятого мраком прошлого куда более приятный собеседник, чем холодный и нелюдимый Аксель.

— Хочу сказать — ты стал очень мужественным, — произнесла Афина, вновь посмотрев с улыбкой на Стига.

Тот сразу же замер и медленно скосил на неё неловкий взгляд.

— Всё-таки заметила, — пробубнил он. — Ты тоже… красивая. Как и всегда.

— Благодарю, — мягко ответила девушка, потеребив кончик волнистой пряди, чем заставила собеседника смущённо потупиться.

Афина мысленно похвалила себя за правильно выбранный тон. Сделав Стига более сговорчивым, она сможет вернуть беседу в прежнее русло. Практичный Аксель в индивидуальном подходе на данном этапе не нуждается.

Воспользовалась этой небольшой передышкой, девушка подвела один очевидный итог — Стиг к ней небезразличен. Память подсказывает ей, что эти чувства он испытывал ещё в те времена, когда был школьником, кем бы она ему в то время ни приходилась.

Учитывая его робость, взаимностью Афина ему явно не отвечала. Хотя, может он и не признавался ей, убеждённый в том, что достаточно хорошо скрывает свои чувства.

Примечательно и то, что знают они друг друга достаточно давно. Если припомнить, каким был Стиг в её воспоминаниях и каков он сейчас, то разница должна составлять лет пять, а то и все десять.

На этом моменте Афина внезапно открыла для себя единственную положительную сторону своей амнезии — невозможность вспомнить собственный возраст. Впрочем, где-то в её комнате должна лежать рабочая сумочка с документами, в которых можно найти все данные. И почему она раньше об этом не подумала?

Но даже будь у неё время на проверку документов, это всё равно не очень-то помогло бы избавиться от тех сомнений, что не дают ей покоя со вчерашнего дня.

— Должно быть, ты много занимался, чтобы достичь такой формы, — обратилась Афина к Стигу, стремясь закрепить положительный эффект. — Помню, как ты упорно стремился стать сильнее.

«А ещё помню, что ничего у тебя не выходило, и доктора говорили, что с такой физиологией это пустая трата времени», — мысленно добавила она.

— Скорее всего. Без этого точно ничего бы не вышло, — с внезапным спокойствием пожал широкими плечами спортсмен, взявшись за край застёжки своей олимпийки. — У меня не очень хорошо с воспоминаниями. Помню только некоторые важные вещи.

Стиг расстегнул молнию олимпийки, и Афина чуть опустила глаза, взглянув на его крепкую шею и могучие мышцы, выглядывающие из-под горловины белой майки. И вправду впечатляющий результат для того, кто так долго не мог добиться никакого прогресса.

— Как понимаю, к этим важным вещам не относятся воспоминания о том, что было перед вашим с Акселем исчезновением? — поинтересовалась Афина, беря ручку и пододвигая к себе блокнот.

— Не помню, чтобы вообще был там. Равно как и то, зачем туда пришёл, — ответил Стиг, а потом хмуро зыркнул на Акселя. — Явно не для того, чтобы повидаться вот с этим.

— И всё-таки, вы были там вместе.

— И что? Я его даже не знаю.

— Или не помнишь?

Стиг опустил хмурый взгляд и буркнул:

— Ну, может быть.

Афина посмотрела на второго собеседника.

— А вы, Аксель?

— Я тоже не помню, чтобы хоть раз встречался с ним до того случая, — ответил он.

— Что ж, понятно, — вздохнула девушка, делая пометку в блокноте, после чего взглянула на Стига. — Я, конечно, уже знаю, но хочу спросить лично — ты совсем ничего не помнишь о том, что мы с Акселем обсуждали вчера? Ну, о Быке и обо всём, что с ним связано.

— Не совсем. После того, как Умник мне тогда обо всём рассказал, я не раз ловил себя на том, что отдельные части этой истории выглядят так, словно я был там лично, — недовольно хмурясь, объяснил спортсмен. — Но это не мог быть я. Этот Бык — бешеный придурок. Ещё могу понять его неприязнь к Умнику, но даже в этом он явно перегибал. Я не такой.

На последней фразе он внимательно посмотрел на Афину, в ответ на что та энергично закивала, демонстрируя своё полное согласие.

Несмотря на смелость и определённую вспыльчивость, Стиг и вправду никогда не казался настолько озлобленным и твердолобым, как Бык. Ни в прошлом, ни сейчас.

Зато его недоверие к Умнику она полностью разделяет. По правде, когда этот подозрительный тип снова появился в истории, Афина приуныла. Она-то надеялась, что он исчез вместе с прочими порождениями фантазии Первого (или Акселя).

Но теперь Умник фигурирует в рассказе, и Афина вновь мучается короткими вспышками воспоминаний о своём ночном кошмаре.

А ещё девушка осознала, что когда Аксель вчера рассказывал о Быке, то ей ни разу не пришла в голову мысль, что этот качок может иметь что-то общее со Стигом.

Но теперь, когда этот вопрос обрёл ясность, она с некоторым смятением вспоминает о тех нелепых знаках внимания, которые Бык оказывал Фее. Очередная нежелательная параллель, объединяющая её с этой взбалмошной, а главное — выдуманной девицей.

— Что ещё можешь рассказать об Умнике? — спросила Афина у Стига.

Оторвав взгляд от очередного созерцания пляжа за окном, спортсмен повёл шеей и зажмурился от приятного хруста.

— Ну, мне было трудно поверить тому, что он рассказывает, даже учитывая все эти шальные воспоминания. Этот Умник какой-то… подозрительный. На него смотришь, и кажется, что где-то темнит или чего-то выдумывает, даже когда говорит о тех вещах, в которых и скрывать-то нечего. Мутный, короче.

— Не располагает к доверию? — спросила Афина.

— Вообще не располагает, — кивнул Стиг.

— А был ли он, на твой взгляд, похож на Акселя?

Спортсмен покосился на сидящего с другого краю стола парня.

— Да не сказал бы, чтобы прямо одно лицо, — рассудил Стиг. — Кроме тёмных волос не так и много сходств. В лице что-то есть. Может, за братьев и сошли бы… с натяжкой.

— У меня нет братьев, — бросил Аксель, отвернувшись от собеседника.

— А как вы сами думаете, есть ли между вами сходство? — спросила у него Афина.

— Это имеет значение? — нахмурился парень.

— Пока не знаю, но лишние данные не помешают.

— Я не приглядывался к нему. Но мне не кажется, что мы похожи, — рассудил Аксель. — Только Первому казалось, что между нами много сходств.

— Поняла, спасибо, — улыбнулась Афина.

Комментарии обоих собеседников немного порадовали девушку. В её ночном кошмаре Умник был практически на одно лицо с Акселем, и если это видение ошибочное, то у неё есть пусть и скромный, но вполне реальный повод полагать, что дурной сон не имеет никакой связи с реальностью.

— Слушай, а сколько ещё продлится это заседание? — поинтересовался Стиг. — У меня есть планы на сегодня.

— Как только расскажете мне всё до конца, можете быть свободны, — кивнула Афина.

В ответ на это спортсмен недовольно цокнул языком и опустил взгляд.

— Нескоро… — пробубнил он.

Афине такая оценка ситуации тоже не внушает оптимизма. Возможно, Стиг нетерпелив и преувеличивает, но ей и самой не хотелось бы застрять ещё на один долгий день за разбором этой истории. Чем быстрее она закончится, тем меньше шансов, что снова вылезет какой-нибудь не поддающийся логике факт.

Есть тут и момент сочувствия. Непонятно почему, но Афина примерно догадывается о том, какие планы могут быть у Стига. Ей и самой не хотелось бы задерживать его, если это правда.

Но есть обстоятельства, которые выше их личных потребностей и желаний.

— Последний вопрос перед тем, как мы продолжим, — произнесла Афина, вновь посмотрев на Стига. — Ты так настаивал на том, что рассказ Умника изобилует вещами, которые не могут существовать в реальности. Откуда такая уверенность?

Спортсмен уставился на неё с недоумением, плавно перетекающим в недовольство.

— Брось, неужели я и тебе должен объяснять то, что и ребёнку понятно? — проворчал он.

— Но тот же Аксель видел это собственными глазами. Да и у тебя были, как ты говоришь, видения.

— Ну были видения, и что? Привидеться может что угодно.

— Какая у тебя устойчивая позиция, — с интересом отметила Афина.

— Или ограниченный кругозор, — внезапно произнёс Аксель.

Далее последовало несколько секунд напряжённого молчания.

— Мне кажется, или он назвал меня ограниченным? — поинтересовался Стиг, сощурившись и сжав крупные кулаки.

— Я говорил о том, что ты специально ограничиваешь в своём воображении спектр возможных явлений, — невозмутимо объяснил Аксель. — Это не глупость. Больше похоже на стратегию выживания, хоть и достаточно примитивную. Это позволяет быть собраннее в сложных ситуациях, избегать сомнений и лишних страхов, но спасти жизнь может далеко не всегда.

Повисла тишина.

— Нифига не понял, — буркнул Стиг, глядя в упор на Акселя.

— Мне кажется, он похвалил тебя за взгляд на жизнь, позволяющий сохранять самообладание в сложные моменты. Но есть случаи, где такой подход может тебя подвести.

Да, это вполне в духе Акселя, главная задача которого — минимизировать любые возможные угрозы собственной жизни. Он до крайности верен этому принципу и одобряет подобное мышление у окружающих.

— В общем, на тот момент я был убеждён, что реальный мир устроен не так, как описывал Умник, — заявил Стиг, всё ещё с подозрением поглядывая на хладнокровного парня.

— На тот момент? — переспросила Афина.

— Вы хотели соблюдать последовательность, — предупредил Аксель.

— Да, вы правы. Благодарю, — кивнула девушка. — Давайте продолжим.

Глава 7. Странная компания

Уже где-то с полчаса они медленно пробираются через тёмный лес, минуя густые заросли и подозрительно мягкую почву, покрытую мхом.

Первый старается следить, чтобы спина идущего впереди Акселя не слишком отдалялась. Но периодически юноша отстаёт, не в силах справиться с желанием поглазеть по сторонам.

Со стороны интерес Первого к окружению может показаться странным — пейзаж уныл и однообразен, а туман не даёт увидеть ничего дальше ста метров. Да и освещение не радует — тусклый свет луны едва пробивается через густые кроны высоких деревьев.

— Почему ты всё время отстаёшь? — оглянулся Аксель, когда отрыв от Первого увеличился где-то до пяти метров.

Юноша, до этого момента зачарованно водивший ладонью по шершавой коре очередного дерева, вздрогнул и посмотрел на своего спутника так, словно впервые его увидел.

— Я… увлёкся, прости, — виновато произнёс он, быстро зашагав вслед за Акселем.

— Ты увидел что-то важное?

— Нет, не совсем. Скорее интересное.

— Настолько интересное, что тебе захотелось потеряться в этой темени?

— Нет-нет, ничего такого, — помотал головой Первый. — Просто, тут всё совсем иначе, чем там.

— Где?

— Ну, там… где мы были до этого. — юноша с напряжённой миной поднял голубые глаза к беззвёздному небу, подбирая слова. — Я сказал бы, что у меня в голове, но ты снова будешь недоволен.

— Я тебя понял, — кивнул Аксель. — И что здесь особенного, помимо того, что раньше был город, а теперь лес?

— Так в этом-то и главное отличие! — решительно заявил Первый. — Там всё было пустое, холодное и серое. Единственное, что было живым — это люди и монстры. Ну и то, что создавалось из добрушек.

— Кого?

— Ну, тех пушистых белых зверьков.

— Вспомнил.

— Вот, — продолжил Первый, опустившись на корточки. — Там даже воды не было, а тут… все эти растения. Они живые! Я вижу это.

Он провёл ладонью по участку земли, густо поросшему травой. Вслушиваясь в шелест зелёной растительности и ощущая кончиками пальцев её мягкость, юноша сам не заметил, как улыбнулся. Необычные впечатления, но очень приятные.

— И что это даёт тебе? — поинтересовался Аксель, внимательно следя за Первым.

— А ты не понимаешь? Эта трава выросла без чьего-то вмешательства. Она поднимется ещё выше и когда-нибудь завянет. Всё по-настоящему — не плод чьей-то фантазии, а живая природа, которая живёт по своим законам!

— Но что мешало кому-то это выдумать? — пожал плечами экс-Киллер. — После того, как ты победил Отчаяние, Умник одним щелчком пальцев создал вокруг нас горы, лес и даже солнце на закате. Там тоже всё было живым и натуральным. Точнее, выглядело таким.

После этих слов Первый замер и озадаченно уставился на траву у себя под ногами. Медленно выпрямившись, он посмотрел на свои ладони, после чего принялся вытирать их о клетчатую рубашку.

— Умеешь же ты подпортить настрой, — пробурчал он, подняв на Акселя расстроенный взгляд. — Прямо как Умник.

— Если это поможет тебе не отвлекаться на бесполезные вещи, то не вижу смысла сожалеть.

— Ладно-ладно, пойдём уже, — покачал головой Первый, шагнув вперёд спутника.

— Постарайся больше не отставать, — обратился Аксель.

Он двинулся вровень с юношей, окинув быстрым взглядом пространство.

— А ты настороже, — заметил Первый

— Я всегда настороже.

— Но сейчас куда сильнее, чем обычно, — настоял юноша. — Я бы даже сказал, что ты боишься.

— Да, я и вправду боюсь, — без тени стыда сознался Аксель

— Но чего? Здесь довольно тихо. Я поначалу тоже был напряжён, но потом понял, что поблизости нет ничего, кроме деревьев.

— Как раз этого и стоит бояться.

— Почему? В городе мне было куда страшнее, особенно с этими землетрясениями.

— И напрасно, — убеждённо произнёс Аксель. — В городе были места как с ограниченным пространством, так и полностью открытые. Можно было подстроиться под любую ситуацию. Здесь же только темнота и куча деревьев, из-за которых к тебе можно с лёгкостью подкрасться, а ты не заметишь.

Первый обратил внимание, что ещё не видел экс-Киллера таким разговорчивым, пусть и речь его всё такая же монотонная. Похоже, этому мрачному одиночке тут и вправду не по себе.

Его доводы логичны, но всё же кажутся преувеличением.

Юноша нахмурился, ощутив недовольство самим собой. Хотя, будь он здесь один, то наверняка тоже шарахался бы от каждой тени. А так, когда рядом настолько осторожный человек, то невольно расслабляешься.

— Вдобавок ветер постоянно создаёт шум, — продолжил Аксель. — Ограничение видимости и слышимости — прямой путь к верной гибели.

— Думаешь, в этом мире есть монстры? — спросил Первый.

— В каждом мире есть монстры.

— Но ведь твои способности позволяют с лёгкостью побеждать почти всех.

— У меня больше нет способностей, — мрачнее обычного заявил Аксель. — Теперь можно полагаться только на кулаки.

— Что?! — воскликнул Первый, в ступоре замерев на месте.

«Что?» — отозвалось эхом вдали.

— Не стоит кричать, — предупредил Аксель, вновь торопливо оглядевшись.

Юноша притих, втянув голову в плечи и виновато взглянув на спутника, которого явно заставил понервничать.

— Прости, — прошептал он. — Но как ты это понял?

— Попытался применить их, разумеется. Разве ты не сделал так же?

Первый прикусил язык, вновь почувствовав себя дураком.

Он решил по-тихому проверить наличие у себя способностей. Но в следующую же секунду юноша заметил, что Аксель его уже раскусил.

— Твоя беспечность меня удивляет, — чуть нахмурившись, произнёс бирюзовоглазый. — Попробуй сейчас.

Несмотря на то, что его речь прозвучала по обыкновению невыразительно, Первый почувствовал в ней упрёк. Он слегка поник, сожалея, что повёл себя глупо и доставил Акселю столько неудобств.

Стараясь не поддаваться хандре, юноша взглянул на ближайшее дерево и приложил к нему ладонь.

Если вспомнить последние случаи применения способностей, то всё выходило на уровне рефлексов. Но он всё равно постарался оживить в памяти базовые принципы, освоить которые ему помогал Воин.

«Усилие. Образ. Сбор энергии. Направление», — старательно концентрируясь, Первый прокрутил в голове каждый этап подготовки.

Затем он пропустил напряжение через всё тело и привёл в действие внутреннюю силу.

«Сейчас!»

Затяжная тишина ночного леса возвестила о том, что попытка обернулась провалом.

Юноша неподдельно изумился. После случая в больнице, о котором не помнит Аксель, Первый был уверен, что наличие способностей — естественная часть его существования. Практически такая же, как дыхание и прочее.

Попытавшись ещё несколько раз, юноша с негодованием хлопнул по стволу дерева и тут же ощутил болезненную отдачу.

Отдёрнув руку, он с удивлением вгляделся в жёсткую кору. Какой своеобразный природный узор! Первый в очередной раз поймал себя на мысли о том, какими же настоящими и неподдельными выглядят предметы в этом мире.

— Может быть, у тебя не выходит из-за того, что ты ощутил неуверенность, узнав об исчезновении моих способностей? — предположил стоящий в паре метров позади Аксель.

— Нет, точно не поэтому, — покачал головой Первый, оборачиваясь к нему. — Я был убеждён, что получится. Ни секунды не сомневался.

— Уверен?

— Уверен.

— Тогда пришло время перестать быть уверенным.

— Что?.. — Первый изумлённо уставился на собеседника.

— Я считаю, что в этом причина твоей беспечности, — заявил Аксель. — Ты держишься за теорию Умника и считаешь, что до сих пор способен вытворять с окружением всё, что взбредёт в голову. Перестань так думать и осознай, что мы не можем справиться с любой опасностью одним движением руки.

Первый опустил растерянный взгляд, пытаясь усвоить сказанное собеседником. Вначале эти слова показались ему набором плохо связанных фактов, но потом юноша начал понимать.

Верно! Вот почему он с таким изумлением разглядывает деревья, траву и даже луну. Первый рассматривает их, как яркие декорации, но не более. Хоть и пытался убедить Акселя, что они настоящие.

Появись здесь монстр, Первый испугался бы. Но уверенный в том, что это лишь очередное порождение его фантазии, он попытался бы избавиться от врага с помощью способностей. Прямо как от паука-оборотня в больнице.

Именно так формируется его видение окружающего мира, основанное на теории Умника.

— Ты что, видишь меня насквозь? — спросил Первый, с опаской глядя на спутника.

Юноша даже не знает, что и думать о своём удивительном знакомом. Аксель либо телепат, либо умён настолько, что даже Умник рядом с ним покажется неучем.

— Нет. Просто я ставлю в приоритет собственное выживание и делаю для этого всё. И в первую очередь пытаюсь предупредить возможные угрозы, — объяснил Аксель, в который раз оглядываясь по сторонам. — Сейчас угрозой может обернуться твоя неосторожность. И чтобы ты изменил своё поведение, мне нужно было понять, из-за чего ты так себя ведёшь.

— И всё равно, это… круто, — удивлённо промямлил Первый, и тут же встрепенулся. — Так ты для этого задавал все эти вопросы?

— Это был самый простой способ донести до тебя свою мысль.

— Если честно, ты меня малость пугаешь.

— Это напрасно. Хоть ты и провоцируешь некоторые риски, этого пока недостаточно для того, чтобы я решил тебя убить, — совершенно обыденным тоном произнёс Аксель. — Лучше направь этот страх на окружение и преврати его в осторожность.

После этих слов бедный юноша вообще оторопел.

— А если я всё-таки… создам проблемы?.. — сбивчиво пролепетал он.

— Тогда я просто покину тебя. В этом случае мне будет целесообразнее оставаться одному. Но если ты при этом будешь меня преследовать…

— Понял-понял! Не буду! — затараторил Первый, размахивая руками.

— Потише.

— Ой. Прости.

Юноша поник. Это был чертовски сложный разговор. Он-то надеялся, что им удастся наладить контакт и пообщаться. А теперь Первый боится издать лишний звук.

Ещё одной печальной мыслью стало осознание, что Аксель вряд ли ищет друзей. Такому человеку комфортнее в одиночестве. Разумеется — зачем тебе кто-то рядом, когда всё всегда знаешь сам?

И Первого он держит поблизости, понятное дело, только из практических соображений, несмотря на то, что тот приносит Акселю одни проблемы.

Мышление этого бесчувственного типа юноше совершенно непонятно. Впрочем, наверняка экс-Киллер выстроил у себя в голове очередную впечатляющую схему. Наверное, он никогда не допускает оплошностей. Хотя…

— Если ты так заботишься о безопасности, то зачем положился на догадку, что я уже проверял свои способности? — поинтересовался Первый, пытливо взглянув в глаза собеседнику. — Понятно, что сам ты сразу всё опробовал. Но почему решил, что я поступлю так же?

— Потому что поступить так — самый разумный вариант, — без колебаний ответил Аксель, но потом он внезапно нахмурился и уронил взгляд под ноги. — Но вообще, ты прав…

Первый с удивлением заметил, что его собеседник оцепенел, уйдя в себя.

В этот момент юноша подумал, что понимает, о чём тревожится Аксель. Неужели его испугала мысль, что он допустил оплошность? Если это так, то… его даже немного жалко.

Вглядываясь в лицо Акселя, Первый решил, что стоит его как-то подбодрить. Но не успел он задуматься о нужных словах, как за плечом экс-Киллера вдали мелькнула тень.

Нахмурившись, юноша вгляделся в туманную тьму. Не увидев ничего нового, он решил, что ему показалось. Но уже через секунду во мраке лесной чащи снова возникло движение. Да, теперь нет никаких сомнений — это не потревоженные ветром деревья, там и вправду кто-то (или что-то) есть!

Совершенно не готовый к такому повороту, Первый переступил с ноги на ногу и начал бросать по сторонам тревожные взгляды, словно выискивая что-то.

— В чем дело? — спросил Аксель, выходя из ступора.

— Там… там… — суетливо произнёс юноша, указывая рукой за плечо спутника. — Там что-то движется.

Аксель резко оглянулся, сразу же заметив мельтешащие тени, которые уже успели приблизиться.

— Нужно бежать, — быстро произнёс он, отступая на шаг.

Но тут вперёд него выбежал Первый. Подскочив к невысокому дереву, он ухватился за одну из толстых нижних веток и со всей силы потянул её на себя.

— Что ты делаешь? — со слабо выраженным беспокойством спросил Аксель.

— Они тебя не достанут! Беги! — крикнул юноша, суетливо выкручивая ветку в тщетных попытках выломать её.

Он твёрдо решил, что заслужит доверие своего хладнокровного знакомого! Даже если выбранный метод и кажется чертовски опрометчивым.

— Не нужно рисковать, — всё так же спокойно, но на слегка повышенном тоне призвал Аксель. — Давай отступим.

Однако Первый даже не услышал его. Он поймал героический раж и уже нарисовал в воображении одобрительный взгляд спутника. Юноша принялся ещё яростнее теребить несчастную ветку, никак не желающую покинуть своё место и стать орудием самообороны.

— А ну… не подходите! — запыхавшись, прокричал он. — Я… ой… я буду сражаться!

— Эй! — внезапно раздался неподалёку знакомый голос. — Мы тут!

Первый моментально замер и озадаченно уставился в сторону приближающихся силуэтов.

«Послышалось?»

В темноте возникло белое пятно, которое постепенно обрело форму майки, надетой на крепко сложенного человека.

— Мы с миром! — громко сообщил незнакомец, подняв обе руки.

— Б… Бык?.. — вырвалось у Первого.

— Чего? — возмущённо скривился спортсмен. — Слышь! Это у вас местная шуточка, что ли?

А потом из темноты показалась ещё одна фигура.

— Привет, — с неловкой улыбкой произнёс высокий мужчина.

— Умник?! — выпалил Первый.

Потеряв дар речи, юноша широко раскрыл рот и уставился на ещё одного знакомца.

Затем он медленно оглянулся и посмотрел на Акселя. Бирюзовоглазый зачем-то положил ладонь себе на шею, напряжённо разглядывая двоих вторженцев.

— Что ты делаешь? — с непонимающей миной спросил Стиг, подходя к Первому.

Окончательно растерявшись, юноша замер как вкопанный, и его руки невольно повисли вдоль тела.

Отпущенная ветка резко дернулась, возвращаясь в исходное положение и хлестнув спортсмена по лицу.

* * *

— Это было больно, — возмущённо пробубнил Стиг

Он склонился над столом и опустил на него подбородок.

Посмотрев на поджавшую губы Афину, спортсмен с недовольством заметил, как она старательно сдерживается, чтобы не засмеяться над ним.

— Главное… что шрама не осталось… — чуть надломившимся голосом отметила девушка, подарив ему в качестве компенсации милейшую из своих улыбок.

Что ж, Стиг простил ей эту элегантно прикрытую насмешку. В целом, ему приятно проводить с ней время, особенно в те моменты, когда этот бледный дрищ, сидящий справа, не отсвечивает.

Но что остаётся для него загадкой, так это невероятное умение присутствующих долго сидеть на месте и упёрто мусолить одну дурацкую историю. Стиг торчит тут всего час или два, и уже не знает, куда себя пристроить.

А ведь эти двое вчера торчали за столом целый день! Так и рехнуться недолго.

— Так что это было за здание, из которого вы вышли? — поинтересовалась у него Афина.

— Да обыкновенная бетонная коробка посреди леса, — небрежно бросил Стиг, склонив голову набок и ложась на столешницу щекой. — Она была наполовину утоплена под землёй, словно бункер. Когда мы вышли за дверь, там были ступеньки наверх.

— Ты сказал «коробка»? — уточнила девушка.

— Да. Она не была соединена ни с какими другими зданиями. Мы несколько раз обошли её по кругу и всё осмотрели.

— Понятно, — произнесла Афина, делая очередную запись. — И что было дальше?

— Ну, мы потопали через лес. А по пути Умник рассказал мне всю эту дикую муть, что произошла ранее.

— Вы просто пошли по лесу и вышли прямиком к Первому с Акселем? — изогнув бровь, спросила Афина.

— Вообще, я следовал за Умником, — пожал плечами Стиг. — Он всё говорил-говорил и шёл, причём так уверенно, что я как-то и не задумался спросить, куда идём.

Наступила тишина.

Спортсмен посмотрел на девушку, видя, как она о чём-то напряжённо думает. Затем он отнял голову от столешницы и покосился на Акселя. Молчит. А когда он молчит, то всегда смотрит в одну точку. Хотя сейчас Стигу показалось, что этот тихоня тоже о чём-то задумался.

— Что ж, понятно, — туманно произнесла Афина, медленно накручивая на ручку одну из своих густых прядей.

Глава 8. Хорошая компания

Четыре человека стоят посреди тёмного леса лицом друг к другу, словно собрались вокруг какой-то диковинки.

При взгляде со стороны эта сцена вряд ли покажется необычной. Но по скромному убеждению Первого — это знатный фарс, превосходящий по фееричности появление каких-нибудь чудовищ или фиолетовых порталов.

Юноша покосился влево и увидел Акселя, буравящего напряжённым взглядом двоих новоприбывших. Похоже, он готов в любой момент кинуться в бой… или наутёк. По его ничего не выражающему лицу, как обычно, не поймёшь.

Затем Первый смотрит вперёд, и встречается взглядом со стоящим напротив него Быком, который теперь Стиг. Юноша быстро опустил глаза, чтобы не испытывать на себе грозную энергетику спортсмена. Особенно в момент, когда тот с хмурой миной потирает лоб, покрасневший после удара веткой.

Наконец, Первый украдкой поглядывает вправо, замечая, как Умник отвёл взгляд куда-то в сторону. Выражение лица у мужчины такое, словно он где-то нашкодил и теперь не может придумать, как оправдаться.

— Получается, ты знаешь этих двоих? — подал голос Стиг, зыркнув на Умника.

Мужчина рассеянно посмотрел на него и, чуть помолчав, кивнул.

— Да. Я рассказывал о них. Это Первый и Аксель, — произнёс он, поочередно указав взглядом на каждого из упомянутых. — Ты с ними тоже знаком.

— Я их не встречал, — заявил спортсмен, скрестив руки на груди.

— Ну, ты же сам говорил о видениях, когда слушал меня. Неужели их лица не всплывали?

Экс-Бык смерил хмурым взглядом Первого и Акселя. В его глазах мелькнуло нечто, напоминающее сомнение вперемешку с раздражением.

— Всё равно это ни о чём не говорит, — упёрто заявил он.

— Ты не хочешь признавать, что видел их? — подозрительно щурясь, спросил Умник. — Или не хочешь ассоциировать себя с Быком?

Стиг вперил в него раздражённый взгляд.

— Мне и не надо себя с ним асс… ас… асоси… тьфу! — сквозь заикания нервно рявкнул спортсмен, и тут же поднял палец перед лицом мужчины, призывая его к молчанию. — Только не говори, что я заикаюсь так же, как он.

Конец ознакомительного фрагмента.