Рассказывал дед Макар и другие рассказы

Егор Черкасов

«Мы знали, что дед Макар святым никаким не был, но был человеком необыкновенным. Только сейчас я понял, почему мы были так нужны друг другу – старый и малый. Это был МОЙ ДЕД, который раскрывал мне глаза на мир, ненавязчиво учил меня уму-разуму. Это была какая-то невидимая нить, которая вела от старого к новому. И мы зацепились этой нитью…»Егор Черкасов

ЕГОР ЧЕРКАСОВ И ЕГО «ДВОРНЯГА»

Отзыв Бориса Селезнёва на рассказ

Егора Черкасова «Дворняга»

Я помню эти годы. Лихие 90-е! Общество буквально и в короткий срок было поставлено перед выбором: либо принимаешь новое, либо… И были те, кто не принимал. Поэтому это время считается трагическим.

Интердевочка, боевики с Ван-Даммом, килька в томатном соусе на прилавках, хлеб и рама, Леня Голубков, пирамида МММ, поле чудес, 600 секунд, распил бюджета, пьяный президент, братки, малиновые пиджаки и т. д.

А еще сменились нравы. И до сих пор эхо тех лет сказывается на более — менее сформированном современном обществе.

Очень важно сказать, что мы в ходе этой, не побоюсь слова, «гражданской войны» потеряли целое поколение — дети 90-х. Они, как губка впитывали в себя то, что мы обсуждали на кухнях, они видели, как противоречит сознание их родителей и реальности. Им невозможно было объяснить, как же произошло, что теперь, будто и солнышко пошло против часовой стрелки…

«Дворняга» — это драма несформировавшейся до конца личности, которая попала сначала в круговорот одного времени, а потом не сумела перестроиться в другое. Между временами остались переживания героя, его понятия о морали и достоинстве — и дальше уже его собственные понятия. В рассказе много символизма. Двор — это «отец», «дворняга» — его воспитанник. Шестая глава тоже наполнена символизмом: собака, которую бессмысленно убивают… — смерть, которая оставляет после себя неизгладимое впечатление у ребенка. После этой смерти он начинает понимать, что не все гладко во взаимоотношениях людей и «дворняг» и начинает осознанно идти уже по «иной» дорожке — дорожке, по которой ушли многие «дворняги» — дети и подростки 90-х.

Первая глава очень душевно и тепло описывает двор. Воспоминания, которые поймут те, кто жил в эту эпоху и вкушал ее плоды. Автор хорошо передает «воздух» той атмосферы.

Вторая глава рассказывает о так называемой «прописке» в новую «семью». Наш герой, переехавший в новый дом и выйдя во двор, сталкивается с первой немотивированной жестокостью, которая, по воспоминаниям автора, ждала практически каждого нового жителя тех времен.

Третья глава — особенная. Правду говорит автор в предисловии, что больше такого уже не будет — песни под гитару под окнами! Примечательно, что отрывок из затянутой песни дяди Вовы — из самой популярной песни арестантов ГУЛАГа. Как бы мы ни хотели отворачивать лица от этой страницы истории — это тоже наша история. Песенная история. В ярких впечатлениях ребенка, эта песня засела на всю его жизнь: « И так сердце сжимается, хоть вой вместе с дядей Вовой! Благо, детское сердце многое забыть может. И наше забывало, а дядю Вову — никогда!».

Поминки бабы Шуры, четвертая глава рассказа иронично повествует, как относились дети к этому траурному мероприятию. Грешно — но по-честному!

Пятая глава повествует о наивной первой детской влюбленности. Кто же не сталкивался с этим!

Шестая глава… — она не зря идет после пятой. Автор ловко обращается с эмоциями читателей. Он дает им вздохнуть и вновь кладет камень на грудь. Шестая глава переворачивает детство героя. Возможно, на ней оно и заканчивается. Первое реальное потрясение — первая смерть.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ повествования именуется юностью. Здесь мы наблюдаем обожженного горечью героя. Тут наступает период, когда меняющиеся времена заставили меняться общество. Но не нашего персонажа. Первые три главы повествуют об этом.

Четвертая и пятая глава показывает уже сформированное мировоззрение и выбранный путь героя. Он ушел. Ушел за остальными «дворнягами», не вынес лицемерия, измен и «новой правды». В конце пятой главы, можно увидеть его собственную справедливость, смелый душевный порыв, еще не до конца заматерелое и наивное мышление подростка, ставшего на опасный путь: «Я разорвал эту цепь! Я сделал революцию! Мне плевать, что где—то еще есть сотни таких «старших» и еще больше младших, которые не могут вынуть «отвертку» на законы цепи. Я сделал это, и мой микрорайон хотя бы на немного, но задышал вольно! Я дал отмщение за также заколотого Мишу и дал понять всем остальным: есть еще такие «младшие», которые не хотят быть в холуях у «старших» и всегда готовы вот — вот и вырвать корону у тех, кто ее получили не совсем заслуженно! Да! Именно так, и не как — иначе! Именно так я скажу на суде и, возможно, мне скостят срок…

Я так думал, я так мечтал. Я плакал и хотел справедливости». Но было уже поздно.

Шестая глава. Конечно, ему дали срок. Он его отмотал и вернулся к «отцу» — своему двору. И только ему двор мог ответить на его вопросы. И вот он — другой, поменявшийся и перепрошитый герой. Герой уже иного времени, ушедшего в небытие.

У автора в рассказе добротный язык. Не исключаются просторечия и арго (феня). Много разговорного жанра. Формы глав напоминают мазки художника, который предлагает нам увидеть действие, не шибко углубляясь в детали. Главы очень напоминают воспоминания очевидца. Рассказ прочувствован автором — это видно сразу. Мне нравится, что Егор Черкасов поднял тему, которую не решились потревожить многие российские писатели. Искренность и сердечные переживания дорогого стоят в наше время. Не удивлен, что данный рассказ напечатали в общероссийской газете «День литературы», а аудиокнига с этим рассказом разлетелась по всему Нижнему Новгороду. Желаю автору дальнейших успехов, а читателям — приятного чтения!

Борис СЕЛЕЗНЁВ

поэт, член СП России,

гл. редактор Общероссийского альманаха «АРИНА»

Сентябрь 2018г.