Дарю тебе небо – Дорога в Вечность

Екатерина Борисовна Митрофанова (2024)

«Жизнь коротка. Важно успеть озарить её светом!» — такое жизненное кредо завещал ему погибший брат. Ради их общей мечты — построить для родителей дом на берегу озера — Владислав, чудом оставшийся в живых после автокатастрофы, но почти ослепший, упорно работает над архитектурным проектом. И вопреки всем запретам и препятствиям продолжает надеяться на то, что когда-нибудь окажется за штурвалом самолёта! Ведь он не одинок в своих устремлениях — Лада всегда рядом и не теряет надежды вернуть ему зрение. И она точно знает, что в её силах осуществить мечту любимого подняться в небо. Сумеют ли эти двое преодолеть все барьеры, воплотить в жизнь свои желания и найти путь друг к другу? Вторая книга серии «Дарю тебе небо». #молодость #любовь #романтика #небо #самолёты

Глава 5

— Давно вы узнали?

Лада и Марина Сергеевна сидели в небольшом уютном ресторанчике, располагавшемся на территории пансионата и предлагавшем своим посетителям блюда национальной кухни. Они заказали лёгкий ужин на двоих. Всего два блюда — фруктовое и рыбное ассорти. Этого было более чем достаточно.

Марина Сергеевна устремила на Ладу долгий, пронизанный непостижимой печалью взгляд и ответила:

— Около месяца назад. Незадолго до его дня рождения.

— Но почему вы молчали? — Лада в недоумении взглянула на Марину Сергеевну. — Сказали бы хотя бы мне. Я должна была знать.

— Зачем? — Марина Сергеевна чуть заметно пожала плечами, но, увидев огорчение, отразившееся на миловидном Ладином лице, поспешно добавила: — Это ведь не моя тайна. Он сам должен нам всё рассказать. Я уверена, что он так и сделает, когда сочтёт, что настал подходящий момент.

Лада наполнила их чашки ароматным апельсиновым чаем из пузатого фарфорового чайника, взяла со стола бумажную салфетку и промокнула слегка вспотевший лоб. Наблюдательная Марина Сергеевна отметила, что её юная собеседница выглядит бледной и уставшей.

— Я улетаю домой, — тихо сообщила Лада, сделав из своей чашки небольшой глоток. — Завтра. После ужина. Так надо. Понимаете?

Марина Сергеевна кивнула, продолжая внимательно изучать взглядом Ладино лицо.

— Билет на самолёт уже заказан. Я больше не могу здесь оставаться. К сожалению.

— Да. Знаю. Ты же учишься. И работаешь.

Лада покачала головой и снова спрятала лицо за поднятой чашкой. Она немного подула на чай и сделала ещё один глоток.

— Не поэтому, — ответила она, поставив чашку на блюдце. — Из-за Лиды.

— Ты беспокоишься за сестру? — Марина Сергеевна тоже отхлебнула глоток чая из своей чашки.

Лада кивнула. У Лиды вот-вот подходил срок родов. Осталось около трёх недель. Она должна быть рядом. Подбодрить сестру и оказать необходимую помощь и поддержку. Марина Сергеевна не знает об этом ребёнке. Лида обязала Ладу хранить эту тайну, но это не означает, что Лада будет сидеть сложа руки, когда она особенно нужна сестре.

— Даже не знаю, как ему сказать, — тихо призналась Лада. Не нужно было других слов, чтобы Марина Сергеевна поняла, о ком идёт речь.

— Не говори ничего. Так будет лучше. Он сам поймёт…

Лада сняла со спинки стула свою миниатюрную дамскую сумочку, порылась в ней, извлекла небольшую картонную коробочку в герметичной целлофановой упаковке и протянула её Марине Сергеевне.

— Вот. Возьмите.

Марина Сергеевна осторожно приняла коробочку из Ладиных рук и бросила на свою юную собеседницу вопросительный взгляд.

— Это гибридная линза, — пояснила Лада. — С твёрдым центром и мягкой каймой. Чтобы скорректировать зрение на видящем глазу Влада.

— Да, но ведь Влад уже пробовал носить такие линзы. — Дыхание Марины Сергеевны участилось. С одной стороны, она была глубоко тронута подарком Лады, её ненавязчивой деликатной заботой о Владе. С другой — Лада должна была знать о многочисленных попытках подобрать Владу контактные линзы — опытах, неизменно заканчивавшихся неудачей. — К сожалению, они ему не подошли.

— Это особая модель, — Лада ободряюще улыбнулась. До чего же милой и по-женски обаятельной получилась эта улыбка! — Её доставили прямо из Японии. Я отослала туда результаты последних офтальмологических обследований Влада и сделала спецзаказ.

Лада взглянула на оторопевшую от её слов Марину Сергеевну и пояснила, почти скороговоркой проговаривая слова от нахлынувшего на неё саму волнения:

— Эти линзы используются не только для коррекции, но и благотворно воздействуют на роговицу, выправляя её форму. То есть, по сути, в какой-то мере лечат саму болезнь. Я очень надеюсь, что линза поможет Владу. Она изготовлена по специальной японской технологии с индивидуальным учётом особенностей глаза Влада. Я очень старалась сделать так, чтобы на этот раз линза ему подошла. Тёть Марин… — В глазах Лады появилось смятение, почти мольба: — Пожалуйста, передайте ему, хорошо?

Марина Сергеевна поднялась из-за стола, подошла к Ладе и крепко обняла её за плечи. Им обеим не нужно было больше ничего. Никаких слов. Впрочем, у Лады кое-какие слова остались. Одна просьба. Всего лишь одна.

— Только, пожалуйста, не говорите Владу, что это от меня, хорошо? — Зелёные глаза Лады, окаймлённые слегка подкрашенными ресницами, снова встретились с проницательными серыми глазами Марины Сергеевны. — Скажите, что вы сами оформили этот заказ. Очень вас прошу.

Марина Сергеевна долго молчала, напряжённо вглядываясь в бледное Ладино лицо, и наконец ответила:

— Ну хорошо. Раз ты так хочешь, я ему не скажу. Пусть это будет нашим с тобой маленьким секретом.

— Спасибо, — очень тихо, одними губами, поблагодарила Лада. — Так будет лучше. Да, и ещё. Не нужно завтра меня провожать. Договорились? Лучше помогите Владу. У него в это время вечерние процедуры. Будьте рядом с ним. Обещаете?

Марина Сергеевна кивнула и снова легонько стиснула ладонями хрупкие, но такие тёплые, такие выносливые плечи Лады.

Влад не показал Ладе ласточку, парящую в небесах, которую он лепил из полимерной глины. Он надеялся закончить эту работу к Ладиному дню рождения и преподнести готовое изделие ей в подарок. Пока она не должна об этом знать. До той поры небесная ласточка должна оставаться его маленькой тайной. Так что, узнав о приезде Лады, Влад заблаговременно спрятал своё творение и, пока девушка гостила в пансионате, постарался сделать так, чтобы оно не попалось ей на глаза.

Он дал себе слово, что в свой день рождения Лада обязательно увидит его небесную ласточку — такой живой и прекрасной, какой она должна быть. Влад не представлял себе, как со своим стремительно ухудшающимся зрением он этого достигнет. Но он твёрдо знал, что непременно должен закончить свою работу в срок! Время ещё оставалось.

Пока же, в это последнее утро пребывания Лады в пансионате, Влад с увлечением учил её рисовать. Он уже давно заметил и оценил художественные способности Лады, искренне огорчался, что она сама считает себя обыкновенным любителем, не обладающим никакими явными либо скрытыми талантами, и решил во что бы то ни стало доказать ей обратное, а заодно — передать ей свои знания и помочь отточить технику.

И вот теперь Лада сидела в комнате Влада за установленным на небольшой тумбочке возле подоконника настольным мольбертом, сосредоточено водя по прикреплённому к нему двойным зажимом поверх плотной картонной основы листу ватмана свежеочиненным кохинуровским карандашом. Влад умостился на низеньком стуле рядом с Ладой и внимательно следил за её работой, деликатно указывая на неточности и редкие ошибки и направляя Ладины усилия в нужное русло.

— Ну что? С чего бы ты хотела начать? — спросил он, серьёзно посмотрев в сосредоточенные зелёные глаза с пушистыми, слегка подкрашенными ресницами, и поспешно предупредил: — Только помни, пожалуйста, что я не художник. Моя специализация — это графический рисунок. Так что выделяй в моих словах только основную суть, а так — ориентируйся больше на свой вкус и импровизируй. Договорились?

— Договорились. Начнём с человеческого лица, — быстро, без всяких раздумий отозвалась Лада. — Мне всегда плохо удавались лица.

— Кокетка, — улыбнулся Влад. — Я же знаю, что это не так.

— То было твоё лицо, — пояснила Лада. — Оно… особенное. Я как-то сразу ухватила твои черты. Поэтому получилось не так плохо, как могло бы быть. Но вообще — я совершенно не умею рисовать лица. Да не смейся ты, — она слегка толкнула Влада локтем в бок. — Лучше помоги даме. О’кей?

— Что ж, хорошо, — сдался Влад. — Лицо так лицо. Хотя более уместно сказать — голова. Всегда нужно мыслить объёмно и называть вещи своими именами. Итак, первое, что нужно знать, когда берёшься рисовать голову — и что очень важно, — это необходимость соблюсти пропорции. Внутренний угол глаза должен делить голову пополам по высоте. Нельзя располагать брови слишком высоко — это ошибка практически всех начинающих художников. Ну что — попробуем?

Влад взял с подоконника глянцевый дамский журнал, который недавно просматривала Лада — просто так, забавы ради, — указал на модель, изображённую на обложке, и, положив журнал Ладе на колени, предложил:

— Давай разберёмся для начала вот с этой красоткой. Ну? Что скажешь?

Лада кивнула, послушно взялась за карандаш и стала быстро наносить на листок контурные линии головы, а затем отметила положение внутреннего угла глаза.

— Так. Неплохо, — одобрил Влад, приблизив голову почти вплотную к настольному мольберту, чтобы оценить результат. — Следующая задача — это не прорисовывать сразу черты лица в деталях. Всегда нужно думать о сути того, что ты хочешь изобразить. И следовать принципу: от общего к частному. Понимаешь?

— Ну да, — тихо ответила Лада. — Я всегда так и делала, когда рисовала.

— Я это заметил, — отозвался Влад. — Это было видно по твоим предыдущим рисункам. Просто я считаю, что никогда нелишне об этом напомнить. Согласна?

Лада снова кивнула, и Влад продолжил:

— Далее. Нужно всегда помнить об объёме. Как ты считаешь, что создаёт объём в изображении?

— Правильное распределение света и тени, — ответила Лада. Это были самые азы, которые обязан знать каждый, кто хотя бы немного учился рисованию.

— Верно. Я просто хотел, чтобы ты сформулировала это в словах и помнила этот принцип, как дважды два. Это необходимо прочувствовать в своей сущности и применять на уровне выработанного инстинкта. Ясно?

Лада старалась сосредоточиться на рисунке, но у неё это получалось из рук вон плохо. Она то и дело украдкой бросала взгляды на лицо Влада. Она любовалась им. Когда он объяснял что-то по теме, его лицо одухотворялось, видящий глаз сиял, и даже в его невидящем глазу, казалось, вспыхивало что-то по-своему притягательное, живое. Глядя на Влада, увлечённого своими мыслями, Лада забывала обо всём на свете — и о том, что Влад на три с половиной года моложе неё, и о том, что ещё недавно она сама учила его лепке из полимерной глины, которую он освоил в считанные дни. Она готова была смотреть на него до бесконечности. Он завораживал её… Он окрылял, заставляя кружиться в невидимом прекрасном танце.

— Эй! Не отвлекайся! — Влад поймал взгляд Лады и улыбнулся; на щеке его обозначилась трогательная ямочка. — А то мы с тобой так никуда и не продвинемся. Ты… Вот что. Сначала намечай лёгкими линиями общие черты и постепенно от крупных форм начинай двигаться к более мелким, понемногу набирая тон. Вот так. Всё верно.

Влад снова склонил голову вплотную к настольному мольберту, разглядывая результат их совместной работы.

— Теперь намечаем основные поверхности лица и переходим к глазам.

Удивительно! Насколько же легко и приятно с ним работать! Лада как будто перенеслась на несколько недель назад, когда они с Владом вот так же бок о бок сидели в одной из комнат их просторной солнечногорской квартиры и вместе лепили монументальную — на добрую часть поверхности стола — кудиновскую церковь Николая Чудотворца. В разгар работы руки Влада и Лады иногда как бы случайно, вскользь, соприкасались. Как же это было хорошо!

–…важна надбровная кость, в которую вписываются сами глаза. Глаза не должны выделяться, не должны быть контрастными. Белые части глаза — склеры — не должны быть белыми, потому что они не могут быть такими в тени. Прежде всего надо понимать, что глаз — он круглый. Ты, как будущий офтальмолог, конечно, знаешь об этом лучше меня.

Влад снова улыбнулся и продолжил:

— Чтобы было проще, поначалу можно намечать шарик глазного яблока и на него накладывать веки. Наметить тени под веками и обозначить радужки. Затем можно сделать растушёвку радужек, наметить зрачок и блик от освещения, стерев фрагмент растушёвки по внешнему краю радужки и зрачка одного глаза и по внутреннему краю тех же структур другого глаза ластиком. Блик лучше всего рисовать не только на радужке и зрачке, но и выводить за их границы, чтобы создать ощущение общего объёма всего глаза, а не только передней части. Для большей выразительности можно подчеркнуть именно блик — так будет больше объёма, больше акцента на нём. Попробуешь?

Карандаш Лады порхал по прикреплённому к настольному мольберту листу ватмана на картонной основе, очень точно запечатлевая в своём эскизе всё то, о чём говорил Влад.

— А у тебя здорово получается, — одобрил Влад, попутно заметив, что Лада больше не отвлекается, полностью погрузившись в творческий процесс. — Ты молодец. Но, думаю, на сегодня достаточно. Если захочешь, можем продолжить как-нибудь в другой раз. Главное, побольше тренируйся, когда приедешь домой. Важно не терять технику. А так… Всё постигается в процессе работы. Ну что? Не устала? — Влад озабоченно всмотрелся в нежно очерченное Ладино лицо.

— Нисколько! — Лада посмотрела на него и обворожительно улыбнулась. — Наоборот. Я бы просидела за этим увлекательнейшим занятием хоть всю жизнь! Но только если бы ты был рядом. Как теперь.

Она мягко положила ладонь на слегка вздрогнувшую кисть руки Влада и благодарно сжала на ней свои изящные пальцы.

— А ты потом покажешь мне графический рисунок? А основы проектирования жилого дома? А? — Лада заглянула прямо в глаза своего юного наставника просящим взглядом.

— Проектирование жилого дома — нет, — категорично отрезал Влад и печально вздохнул: — Это теперь слишком сложно даже для меня. А у тебя нет никаких базовых знаний и хотя бы небольшой практики в этом деле. Так что — извини, но нет. А вот графический рисунок вполне можем попробовать.

— Правда? — лицо Лады моментально просияло. — Я обещаю потренироваться до того, как мы начнём занятия. Попрошу свою маму показать мне основы. Мне же не хочется перед тобой краснеть.

— Ну, здесь, в общем-то, нет ничего сложного, — Влад смущённо улыбнулся, но было видно, что ему приятны Ладины слова. — Основы графического рисунка я смог бы объяснить даже совсем зелёному, неопытному новичку. А ты, хоть и не так много, как мы со Стасом, но всё же занималась этим с самого детства. Думаю, мы с тобой быстро всё вспомним и наверстаем. Это ведь, в сущности, достаточно близко к тому, чем мы занимались сейчас.

— Спасибо, — Лада снова благодарно сжала его руку.

— Да не за что. — Влад посмотрел на неё и как-то особенно серьёзно сказал: — Мне было приятно с тобой работать, правда. Впрочем, как и всегда.