Секрет потрепанного баула

Екатерина Вильям-Вильмонт, 2003

Опять Дашина компания вляпалась в детективную историю! От бабушкиной подруги Даше достался старый потрепанный баул. Что, казалось бы, в этом странного? Но почему-то за него подозрительные личности предлагают немалые деньги. С чего бы это? И внутри баула ребята нашли старинный веер с загадочной гравировкой… Что бы это значило? У ребят явно новое детективное расследование!

^{Глава III}

«Ноев ковчег»

— Петька, что с тобой? — спросила Даша, открыв ему дверь. — За тобой кто-то гнался?

— Лавря, кому-то твое наследство уже не дает покоя!

— То есть? — вытаращила глаза Даша.

Петька отер пот со лба и попросил:

— Дай сперва чего-нибудь холодненького, а потом я все тебе подробно расскажу.

Напившись воды, Петька шепотом передал Даше свой разговор с коллекционером старины. И еще спросил:

— Лавря, я у твоей бабки не хотел спрашивать. Та старушка в какой квартире жила?

— Точно напротив.

— Так я и думал! Ее вчера обокрали! Вернее, взяли какие-то гроши, но явно что-то искали. И как бы не наш баульчик.

— Да ну, это совпадение. Зачем это надо? Целый год баул у бабушки простоял, а теперь вдруг всем понадобился? Почему ж они тогда к бабушке просто не пришли? Она бы отдала, не почесавшись.

— Черт их знает. А что насчет коллекционера?

— Думаю, тоже совпадение. Наверное, ему и вправду эта рухлядь приглянулась. Ну и еще он подумал, что раз ты водишься со старушками, у которых имеются такие штуки…

— То что?

— То ты можешь ему пригодиться.

— Лавря, а ты веришь, что вот за этот страхолюдный баул кто-то выложит двести баксов?

Даша посмотрела на черный баул и пожала плечами:

— Понятия не имею.

— Слушай, Лавря, я вот что подумал… А что, если нам попробовать отнести его в антикварный магазин?

— Надеешься на двести баксов?

— Да ты что! Нет, давай его оценим! Если он и вправду чего-то стоит, то вполне возможно, тот дядька и на самом деле коллекционер. А вот если баул ничего не стоит, тогда, значит, он ему зачем-то нужен! И потом, он спрашивал про веер. Я совсем забыл тебе сказать…

— Про веер? — насторожилась Даша.

— Ну да! Понимаешь, я нарочно наврал про портсигар из слоновой кости, вдруг, думаю, он про веер спросит… И точно!

— Как странно, Петька! И потом… Я за бабушку боюсь!

— С какой стати?

— А вдруг он к ней сунется? Полез же он в квартиру соседей.

— Ну, это еще не факт. И потом, сама посуди, если он знает про баул, то, скорее всего, должен был бы знать, что в той квартире живут совершенно посторонние люди. Старушка-то не им квартиру завещала.

— Ну да, это правда. Тогда что же это все значит?

— Я думаю, Лавря, что он, возможно, и в самом деле коллекционирует старину и просто краем уха услыхал про старинные вещи, которые были у кого-то в этом доме.

— И совершенно случайно на тебя наткнулся?

— Да запросто! Кстати, все вообще может быть просто цепью случайностей, но все-таки для начала попробуем оценить баул. Насколько я помню, где-то на Фрунзенской набережной был антикварный магазин?

— Да! И сейчас есть.

— Тогда пошли прямо туда, не будем время терять.

— Пошли! — согласилась Даша. — Только давай мы этот баул во что-нибудь завернем, чтобы не светиться с ним лишний раз.

— Давай, — пожал плечами Петька.

И они отправились в антикварный магазин. Даше сразу вспомнилось их самое первое дело. Именно в этом магазине работал оценщиком человек, которого они прозвали Лжеусатым, но с тех пор столько воды утекло…

В магазине теперь все было совершенно по-другому, и ни одного знакомого лица Даша не заметила. Зато охранник имелся и с некоторым подозрением присматривался к ребятам. Даша решила сразу заручиться его поддержкой.

— Извините, пожалуйста, — сказала она с очаровательной улыбкой, от которой у Петьки сердце екнуло, — к кому нам обратиться?

— По какому вопросу?

— Да вот, у нас тут старинный баул… Мы хотели бы знать, представляет он собой какую-нибудь ценность или можно его со спокойной душой на помойку выбросить?

И Петька вытащил заветный баул из пластиковой сумки.

— Ну, у нас вообще-то мебельный магазин, такого хлама не держим, но кто знает? Иногда вроде такие дрова привезут, а потом оказывается, это старина несусветная. Нет, братва, это вам надо в другой магазин…

— Ну, неужели у вас тут специалистов по старине нет?

— Почему? Есть, конечно, но говорю вам, она мебелью занимается.

— В чем дело, Тимур? — раздался женский голос.

— Да вот, Тамара Васильевна, ребятишки чемодан старый приперли.

— Что вы хотите? — им приветливо улыбалась миловидная женщина лет сорока в темно-вишневом костюме.

— Извините, у нас тут старый баул.

— Вы хотите его продать?

— Нет, мы хотим пока только его оценить. Дело в том, что мы думали вообще его выкинуть, и вдруг один человек начал нам вкручивать, что это невесть какая ценность…

— Дайте-ка сюда ваш баул.

— Вот, смотрите!

Женщина пристально оглядела старую вещь, пощелкала замочком, заглянула внутрь, пощупала порванную подкладку.

— Должна вас, ребятки, разочаровать. Боюсь, в лучшем случае вам дадут за эту штуку рублей сто. В каком-нибудь реквизиторском цехе в театре или на киностудии. Да и то вряд ли.

— Понятно, — сказал Петька. — Вы уверены?

— Уверена, конечно. Но в конце концов вы можете обратиться в другое место, если мне не доверяете.

— Да нет, что вы, доверяем, конечно! — воскликнула Даша.

— Но вы все-таки попробуйте, я специализируюсь на мебели и могу чего-то не знать. Вот вам адрес одного антикварного магазина, который торгует предметами быта. Загляните туда, вдруг я ошибаюсь.

— Спасибо! — сказал Петька, принимая из рук Тамары Васильевны карточку, на которой было написано: «Мы торгуем стариной! Магазин „Ноев ковчег“». — Это далеко?

— Да нет, доедете на троллейбусе до метро «Парк культуры». Пойдете по Остоженке, и второй переулок налево.

— Спасибо вам большое! — хором сказали ребята.

— Клевая тетка! — заметил Петька, когда они вышли на улицу. — Мотанем в этот «Ноев ковчег»?

— Давай, что мы теряем?

— Только время, а его у нас вагон и маленькая тележка!

Магазин «Ноев ковчег» был небольшой. Покупателей там не наблюдалось.

— Вам чего? — не слишком любезно осведомился пожилой человек за прилавком.

— Да вот у нас тут одна штука… — начал Петька.

— Какая штука? Хотите что-то продать? И не мечтайте!

— Почему? — удивился Петька.

— Потому что я принимаю вещи только от взрослых!

— Но мы не собираемся ничего сдавать!

— Тогда какого черта вам тут надо?

— А почему вы так сердитесь? — улыбнулась Даша. — Мы же ничего плохого вам не сделали?

— Да кто вас знает! От таких, как вы, одни неприятности.

— Ну вот, а нам посоветовали к вам обратиться…

— Кто?

— Тамара Васильевна с Фрунзенской набережной. Она нам карточку дала…

— С этого бы и начинали. Так что вам надо?

— Мы бы просили вас оценить одну вещь. Тамара Васильевна сказала, что она ничего не стоит, а вот один человек предлагал нам за нее хорошие деньги.

— Покажите!

Петька достал баул из пластиковой сумки.

Продавец только взглянул на него и громко расхохотался.

— И сколько, интересно, вам за это предлагали?

— Двести долларов.

— А где это происходило? В психушке?

— Да нет. Меня на улице один мужик остановил и предлагал двести баксов за этот баул.

— Юноша, а у тебя с головой все в порядке?

— Вроде да.

— Я так не думаю!

— Почему это?

— Тебе предлагают двести баксов за то, что стоит от силы двадцать рублей, да и то в базарный день, а ты, вместо того чтобы схватить баксы и улепетывать, начинаешь шататься по антикварным лавкам? Нет, точно у тебя, как вы говорите, крыша поехала! Это надо же! Первый раз встречаю таких дурных…

— Значит, это не антиквариат?

— Да нет, просто никудышное старье! И хотя у меня, может, и не самый шикарный товар, но я бы за три рубля у вас это не купил. Зачем? Это ведь никому не нужно. Так что свой уникальный шанс вы упустили.

— Понятно. Что ж делать…

— А откуда у вас этот хлам? От прабабушки?

— Да нет, мне в наследство досталось! — улыбнулась Даша.

— Хорошее наследство! Нечего сказать. А тот, кто вам двести баксов предлагал, тот либо псих, либо просто хотел над вами подшутить. Скорее всего, именно так. Или думал сплавить фальшивые доллары.

— Нет, он так хотел этот баул, что даже телефон свой нам оставил, — сообщила Даша.

Петька дернул ее за рукав.

— Ну, Москва большой город, тут кого только не встретишь, и психов очень много развелось. Просто ужасающий процент психов на душу населения. Если уж за такую дрянь двести баксов предлагают… Хотя…

— Что? — насторожился Петька.

— Может, он и не псих вовсе, может, этот баул ему зачем-то нужен? Может, с ним связана какая-то тайна? Тогда все логично. Знаете, когда имеешь дело со стариной… У нас в России такая причудливая история… Сколько за последние сто лет всяких переломов было! Иной раз в старой табуретке клады находили… Знаете, у одного моего приятеля именно так и получилось! Он на новую квартиру переезжал, из жуткой коммуналки, это еще в шестидесятые годы было. Он уже все вещички собрал, машину ждал и вдруг вспомнил, что на антресолях чемоданчик с документами родителей забыл, а родителей к тому времени уж и в живых не было, их арестовали и сгноили в лагерях ни за что ни про что. Так вот, мой приятель взял старую табуретку, которую, конечно же, на новую квартиру перевозить не собирался, встал на нее, чтобы чемоданчик достать, а она возьми и сломайся под ним. Он упал и вдруг видит, что из отломанной табуретной ножки камушек выкатился…

— Там был клад? — сверкая глазами, спросил Петька.

— Именно! Настоящий клад! Дивные драгоценные камни.

— Надо же! И что он с ними сделал?

— Ха! Спрятал, что ж еще! В то время любой клад надо было государству сдавать, а оно тебе в лучшем случае двадцать пять процентов сплюнет. Но постепенно он эти камушки стал продавать по одному, машину купил, потом дачку маленькую выстроил… Одним словом, не привлекая особого внимания, жил себе припеваючи. Но и боялся, конечно. Но вот жена его, она на этих камушках, можно сказать, карьеру сделала.

— Как это?

— Да она так ими заинтересовалась, что стала просто классным специалистом по драгоценным камням. Институт окончила, докторскую диссертацию в результате защитила. И теперь она, хоть и немолодая, но продолжает трудиться, и с ней лучшие специалисты мира, бывает, консультируются. Вот так!

— До чего ж интересно! — восторженно произнес Петька.

— Так что не исключено, что этот ваш баул тоже какую-то тайну скрывает. Поэтому вы его не выбрасывайте, а берегите пуще ока, как говорится, кто знает, может, что интересное и обнаружится рано или поздно. А то вот у меня у самого случай был… Я смолоду начал старинными вещами интересоваться и попал таким макаром в скупку работать, были тогда такие заведения, скупки. Ох и дела там творились! Уж как старух несчастных объегоривали, вспомнить тошно… Приносит, к примеру, старушонка, божий одуванчик, брошечку, всю в камнях драгоценных, работы сказочной, а скупщик ей и втолковывает, мол, подделка это, милая дама, очень хорошая подделка. Бывает, старушка не поверит и уйдет. А случалось, что и верили. Платили им за подделку вроде бы и неплохо, а на самом деле грабили безбожно, а брошку перепродавали за бешеные деньги.

— И вы тоже этим занимались? — довольно сурово осведомилась Даша.

— Да что греха таить… бывало, только не по своей воле, как говорится. Но долго я там не выдержал и ушел.

— А какая с вами-то история произошла? — полюбопытствовал Петька.

— А, да… Дело было зимой. Приходит ко мне молодой парень, приносит зеркало старинное, туалетное.

— Это что значит — туалетное? — спросил Петька.

— Ну, у дам на туалетном столике обычно лежало зеркало на длинной ручке, чтобы дама могла с его помощью осмотреть свою прическу сзади, например…

— А, я знаю, у моей мамы есть такое! — воскликнула Даша. — Только оно фарфоровое.

— Вот-вот, а тут серебряное. А тогда драгметаллы в антикварные магазины не брали!

— Так вы ж сказали, что в скупке работали! — напомнил Петька.

— Да нет, это возраст, память подводит, нет, к тому моменту я уж в антикварном магазине на Арбате работал. Так вот, смотрю я на это зеркало, и так оно мне нравится… работа такая тонкая, венецианская… Но говорю парню: не могу взять, не имею права. А он просто умоляет! Деньги позарез нужны! Я ему советую: «Отнеси в ломбард», а он ни в какую, не хочу, говорит, в долги залезать, да и что там в ломбарде дадут, так пристал, купи да купи, заметил, видно, что я просто глаз оторвать не могу от вещицы. Ладно, говорю, куплю у тебя зеркало, только частным образом, и предлагаю ему хорошие деньги, ну, может, не столько, сколько вещь стоит, но кто б ему столько дал? Он просто в восторге. Мы договорились после работы встретиться и совершить, так сказать, сделку. Он убежал, а я вдруг испугался. Что, если это подстава? Вдруг менты или комитетчики меня на понт берут? Но что-то мне подсказывало, что нет, паренек этот от чистого сердца… У него жена рожать должна была… Ну, короче, пошел я на ту встречу, отдал ему деньги, получил свое сокровище — и скорее домой. Я тогда еще один жил. Смотрю, насмотреться не могу. Такая красота! Потом думаю — почистить бы надо. Взял я тряпочку, кисточку, порошок зубной и стал чистить.

Даша с Петькой слушали с замиранием сердца.

— А оно, надо сказать, давно нечищенное было. То есть протерли его слегка, перед тем как в магазин нести, и все, а я уж как следует все отчистил. Там в правом верхнем углу на обратной стороне зеркала амурчик был с луком натянутым. Вот гляжу я на этого амурчика и думаю: а куда ж это, интересно знать, он, голубчик мой, целится? Совсем даже не в красавицу, что там изображена, а словно бы под ноги ей, в левый нижний угол… присмотрелся я в лупу и вижу — батюшки, да там, похоже, секрет!

— Какой секрет? — в один голос крикнули Даша и Петька.

— Ну, тайник, что ли. Зеркальце-то с секретом оказалось! Там вроде бы трава росла, а в траве птичка сидела. А у птички глазик такой выпуклый… Я взял иголку, на этот глазик нажал, и вдруг зеркальце-то и открылось! А там…

— Что? Что там было?

— Там было… Два письма любовных на французском и прядка волос, каштановых таких волос…

Лицо у старика стало мечтательным.

— И так меня это разволновало, так тронуло…

— Ну, я думал, там тоже драгоценности были… — разочарованно проговорил Петька.

— Дурак! Много ты понимаешь! — фыркнула Даша. — А что, что в этих письмах было, вы узнали?

— Что там было? А что там могло быть? Любовь… Чужая старинная любовь… Какой-то офицер клялся в любви замужней женщине… И вот с тех пор старые вещи для меня ожили… Понимаете?

— Конечно, — воскликнула Даша. — Еще как понимаю! А это зеркало, оно у вас сохранилось?

— Ну конечно! Разве я мог его выпустить из рук? Нет, оно у меня лежит, все такое же красивое.

— А вы что-нибудь коллекционируете или просто торгуете старинными вещами?

— Да нет, я не коллекционер, но старину люблю. Смолоду мечтал иметь свой магазинчик, но в те времена об этом и думать-то было невозможно. А теперь вот… Хоть и трудно мне приходится, но все равно…

— А почему «Ноев ковчег»? — полюбопытствовал Петька.

— Да потому что меня зовут Ной Григорьевич, вот так! Смешно, правда?

— Да нет, отчего же…

— Ну и еще тот Ной, исторический, вернее, библейский, он на свой ковчег собрал, как говорится, всякой твари по паре, ну а я собираю хоть не тварей, но вещи… память былых времен, тоже нелишнее дело, вы не находите?

— Здорово! — воскликнула Даша. — Мне ваш ковчег ужасно нравится!

Старик расцвел от ее слов. Даша заметила это. И решила закрепить успех.

— Ной Григорьевич, скажите, пожалуйста, а вы, наверное, многих коллекционеров знаете?

— Надо думать! Я большинство их знаю. Сколько лет в этом, как теперь говорят, бизнесе. А кто вас интересует?

— Его зовут Михаил Семенович, больше нам ничего не известно.

— Это тот псих, который вам двести долларов предлагал?

— Именно!

Ной Григорьевич задумался.

— Михаил Семенович, говорите? Так, так… Ну, двоих я знаю. Михаил Семенович Круглов и Михаил Семенович Нартузов. Только, боюсь, это все не ваши клиенты! Круглову уж за восемьдесят, он и из дому почти не выходит, а Нартузов собирает в основном бронзу и такой вот чепухой заниматься не стал бы. Нет, тут что-то другое… А как это вы с ним встретились?

Ной Григорьевич от нечего делать здорово заинтересовался их историей. У него даже глаза заблестели.

Петька и Даша переглянулись.

— Понимаете, я… — начала Даша, — я получила в наследство этот баул…

— От кого, можно спросить?

— От бабушкиной соседки.

Ной Григорьевич засыпал Дашу вопросами, и в результате она ему почти все рассказала, умолчав только о камее. А почему, и сама не знала.

— Да, интересно… А как ту старушку звали?

— Евгения Митрофановна Запольская.

— Никогда не слышал. Но, строго говоря, она все-таки не совсем тебе это завещала…

— Конечно, я так уж, на худой конец… — согласилась Даша.

— Значит, вряд ли этот Михаил Семенович знал о наследстве. Скорее, уж он и вправду псих… А скажи мне, Даша, твоя бабушка не говорила, на каких условиях она должна была отдать этот баул предполагаемому наследнику?

— Как это? — не поняла Даша.

— Ну, предположим, является к ней какой-нибудь громила и говорит: «Здрасьте, я за наследством Евгении Митрофановны». А твоя бабушка так прямо и отдает ему наследство или все-таки спрашивает, ну, предположим…

— Вы хотите сказать, что мог быть какой-то пароль? — закричал Петька.

— Ну да, именно. Знаете, я вчера как раз видел в одном фильме… Там похожая история была. Явилась дама за наследством, так ей целый список вопросов заготовлен был…

— Бабушка ничего такого не говорила, но можно спросить…

— Давай, позвони бабушке! — загорелся Ной Григорьевич.

Он провел Дашу в подсобку к телефону, а сам вернулся к Петьке.

— Ты, наверное, смеешься в душе: вот старый дурак пристал, да?

— Ну что вы, — улыбнулся Петька, — наоборот, я вам ужасно благодарен. Вы нам помогаете…

— Ну, пока еще я вам ничем не помог, но я с детства обожаю детективы, но не кровавые разборки, а вот такие истории, с тайнами, со старинными вещами. Да и потом, сам видишь, покупателей у меня негусто.

— А у вас всегда так? — поинтересовался Петька.

— Да нет, перед праздниками иногда такой наплыв бывает, что я даже свою дочку прошу мне помочь, сам не справляюсь. От кроссвордов уже в глазах рябит, и вдруг такая нечаянная радость — детишки с тайнами!

Но тут появилась Даша. На лице у нее было написано недоумение.

— Ну что? — не выдержал Ной Григорьевич.

— Понимаете, оказывается, бабушка должна была задать только один вопрос…

— Так я и думал! А что это за вопрос?

— Она не помнит, а записка с этим вопросом куда-то задевалась. Короче, она ее выбросила в тот же день, когда отдала мне наследство.

— Какая жалость! — покачал головой Ной Григорьевич. — Но что теперь делать… И твоя бабушка даже отдаленно не помнит, что это был за вопрос?

— Нет, совершенно не помнит.

— Да, ребятки, история и впрямь таинственная. Так что, может, это наследство не такое уж никчемное…

— Да я просто уверен! — заявил Петька.

— Возникает, правда, один вопрос, — задумчиво проговорил Ной Григорьевич.

— Какой? — в нетерпении спросил Петька.

— Почему эта покойная соседка твоей бабушки полагала, что ты эту тайну разгадаешь?

— Понимаете, мы с друзьями сумели распутать несколько дел, причем довольно сложных…

— И бабушка хвасталась перед соседкой успехами обожаемой внучки, так?

— Наверное.

— Ох как интересно, а вы, что ж, так сказать, юные детективы, да?

— Ну что-то вроде…

— Книжек небось начитались? Вот моя внучка тоже такими книжками зачитывается, особенно ей по душе серия про Асю и Матильду, вы читали?

— Конечно! — воскликнула Даша. — Я все эти книжки читала, так здорово!

— А что ж за дела вы распутали?

Но в этот момент в магазин вошла немолодая супружеская пара, явно иностранцы. Они принялись разглядывать товар. Ной Григорьевич любезно осведомился, что угодно покупателям. Но для начала выяснил, на каком языке они говорят. Оказалось, что на немецком. Немецкого хозяин не знал, и Даша вызвалась помочь. Она неплохо знала язык, ведь ее бабушка, Софья Осиповна, преподавала именно немецкий! В результате супруги, жители Франкфурта-на-Майне, купили довольно дорогую лампу датского фарфора и старинные держатели для книг, стоящих на письменном столе, из начищенной до блеска меди. Они ушли страшно довольные. А Ной Григорьевич просто сиял!

— Ну, друзья, не зря я так в вас вцепился! Вы принесли мне удачу! Признавайтесь, у кого из вас легкая рука?

— Это все Лавря, — скромно произнес Петька.

— Лавря? — не понял Ной Григорьевич.

— Моя фамилия — Лаврецкая, — засмеялась Даша.

— Это ты в школе научилась так говорить по-немецки?

— Нет, что вы, у бабушки, она всю жизнь преподавала в Институте иностранных языков, а теперь вышла на пенсию, но продолжает преподавать уже частным образом.

— Замечательно! Просто восторг! Ну вот что, предлагаю выпить чаю. Здесь за углом продают отличные плюшки. Вы ничего не имеете против чаю с плюшками?

— Нет! — ответил Петька.

— Тогда, Петя, не в службу, а в дружбу, сбегай за плюшками, а я пока заварю чай!

— Может быть, я заварю? — предложила Даша. — Я умею!

— О нет! Чай я никому не доверяю заваривать! Только своими руками! Уверяю вас, такого чая, как в «Ноевом ковчеге», вы нигде не пробовали!

Чай и вправду оказался восхитительным, как и плюшки. Они еще не закончили трапезу, как колокольчик на двери магазина вновь возвестил о приходе покупателя.

— Невероятно! — прошептал Ной Григорьевич и поспешил навстречу.

— Какой классный старик! — шепнул Петька. — Он нам может здорово пригодиться, как ты думаешь?

— Мне кажется, надо показать ему все вещи! Вдруг он что-то сообразит?

— Нет, Лавря, пока этого делать не стоит.

— Почему?

— Потому что эту тайну все-таки доверили тебе…

— Но я уже разболтала о ней…

— А дальше пока помалкивай! Особенно про камею. Я вот сердцем чувствую, это большая ценность. А он все-таки незнакомый человек… Кто знает, что ему в голову вскочит при виде такой штуковины… Нет, пока молчи про камею и дальше.

— Ладно, как скажешь, — пожала плечами Даша.

Вскоре Ной Григорьевич вернулся, вид у него был удивленный.

— Невероятно! Он купил часы… Каминные часы начала девятнадцатого века, которые я и не надеялся продать… Чудеса, да и только! Они не ходят, да и вещь, на мой взгляд, безвкусная, но… Это ваша заслуга! Вот что, дорогие мои, впредь вы всегда можете рассчитывать на мою помощь! Запишите мои телефоны, и милости прошу, в любой момент, когда я вам понадоблюсь…

Они сердечно попрощались с хозяином и вышли на залитую солнцем улицу.

— Тебе не показалось, что он вдруг захотел от нас избавиться? — спросил Петька.

— Показалось, но его можно понять.

— Почему?

— Мы не совсем доверяем ему, а он нам. Откуда он знает, что мы не захотим отнять у него денежки, которые он получил за свои старинные штукенции?

— Да… — почесал в затылке Петька. — Ну времена, ну нравы…