Химеры. Изгнанные

Екатерина Козина, 2022

Мы не похожи на обычных людей, поэтому нас отлавливают. Кошачьи уши, львиные хвосты, кожа как у ящериц, птичьи перья или клювы – это части нас. Большинство еще дети. Мы просто хотим жить, но почему нам приходится расплачиваться за то, что когда-то с собой делали наши предки? И можно ли спрятаться от Отлова, выдав себя за обычную школьницу? И что делать, если тебе шестнадцать, в крови бурлят гормоны, твоей главной целью является выживание, а ты влюбилась в того, кто тебя ненавидит?

3 глава. Пристанище

У окраины города Ирвин заставляет водителя остановиться. Здесь уже начинают попадаться пятиэтажки, но за нашими спинами еще стоит неприветливый темный лес. А слева от дороги в двадцати минутах за полем находятся чьи-то дачи.

Мы собираемся отправиться именно туда, но сначала надо как-то разобраться с водителем.

Как только мы уйдем, он обязательно, даже не задумываясь, вызовет Отлов.

— Мэл, бери ребят и уходите. Я подожду, пока вы скроетесь из вида, чтобы он не смог вас отследить.

Ирвин сильно рискует, оставаясь один на один с мужчиной, но у нас просто нет выбора.

Проверив, что все дети полностью спрятали свои отличия от обычных людей, я вывожу их на улицу, и мы быстрым шагом идем сначала к пятиэтажкам, чтобы сбить водителя со следа. Пусть он думает, что мы задержимся именно там.

Затем делаем небольшой круг, чтобы снова вернуться к лесу и по протоптанной, какими-то любителями зимней природы, тропинке, бежим со всех ног к деревеньке.

У самой кромки леса замираем и присаживаемся у обочины дороги. Пока темно, нас не будет видно, и тут мы спокойно дождемся Ирвина.

Парень появляется довольно скоро. И я успеваю отметить на его рукаве свежее багровое пятно.

— Я с ним разобрался, — говорит мальчишка холодно.

— Это твоя кровь? — спрашиваю его на ухо, чтобы не беспокоить ребят страшными подозрениями.

Ирвин качает головой.

— Ты не мог… — шепчу только одними губами.

— Мэл, он бы нас выдал. Ловцы запросто прочешут всю местность. Потом найдут разбитый фургон и припишут это все нам. Ты хочешь умирать? Я что-то не очень. Идем.

Я хватаю парня за рукав.

— Так нельзя, Ирвин. Химерам никогда не сравняться с людьми, если будем убивать каждого, кто узнает, куда мы направились, — рычу ему на ухо.

Ирвин выдергивает руку.

— Ты невероятно глупа, — огрызается он и широкими шагами двигается к деревне.

Почти все жилища пустуют. Ирвин перепрыгивает через чей-то забор, подбирается к дому и отпирает нехитрый замок, затем машет нам.

Я пытаюсь себя убедить, что это не так страшно. Мы просто поспим тут до следующей ночи, а потом опять пойдем искать что-то, что мы сможем назвать домом хотя бы на несколько недель.

В доме сыро, но чисто. А еще очень холодно, но камин разжигать нельзя. Электричество здесь тоже, конечно отключено, скорее всего, до лета, когда радостные хозяева приедут отдыхать сюда в свой отпуск.

Я бы все отдала, чтобы иметь обычную людскую жизнь, а не бояться, что нас схватят, заставят до изнеможения работать, а кого-то просто убьют.

— Я устала и хочу кушать, — ноет Бьянка. Сегодня она молодец, держалась весь день.

В рюкзаках находится не так уж и много припасов, но на легкий ужин хватает.

Мы стараемся сильно не шуметь и передвигаться в темноте, чтобы соседи, которые еще остались в деревне, не заметили нашего присутствия.

Ложимся спать на втором этаже, забравшись все вместе под одно одеяло. Из-за дикого холода в доме, приходится даже не снимать куртки, чтобы не замерзнуть.

Я еще некоторое время лежу, слушая сопящее дыхание остальных ребят.

— У нас странная семья, правда? — усмехается Ирвин, он знает, что я не сплю.

— До невозможности, — сухо соглашаюсь я. Все еще не могу простить ему убийство водителя. Наверное, поэтому парня относят к той страшной категории химер, которых старательно отстреливают.

Как могла бы сложиться моя жизнь, если бы родители согласились на операцию? Я знаю, им всем это предлагают еще до рождения ребенка. Купировать хвост, если имеется, отрезать крылья, сделать операцию на ушах. И никто бы никогда не узнал, что в моей ДНК кроется что-то чуждое человеку.

— Мэл, слушай, — вдруг начинает Ирвин. Он больше не злится. И, судя по голосу, вообще миролюбиво настроен.

— М? — откликаюсь все еще раздраженно.

Мы лежим с ним по разным краям кровати, как самые старшие, чтобы в случае опасности защищать свою стаю.

— Ты не представляешь, как мне было сложно решиться. Я не хотел, искал какой-то другой путь. Он сам дернулся, чтобы схватить с полочки телефон, напоролся. Мне не хочется тебе врать, и еще больше мне не хочется, чтобы ты считала меня монстром.

— Забыли, — только и могу выдохнуть, представляя всю картину несчастного случая. Очень надеюсь, что это правда, и Ирвин виноват только косвенно. Хотя для Ловцов это не будет иметь никакого значения. — Спокойной ночи, Ирвин.

— Спокойно ночи, Мэл.

— Да поцелуйтесь вы уже, — хихикает Мика.

Меня даже передергивает.

— Мика, спи, — требую я, но улыбаюсь. Эта девочка умеет разрядить обстановку.

К ее сожалению, мы с вожаком не испытываем друг к другу никаких чувств кроме братских. Он спас мне жизнь, и я очень благодарна Ирвину, но не влюблена в него. И Мике это давным-давно известно.

— Да ну вас, — фыркает девочка и, перевернувшись на другой бок засыпает.

***

— А-а-а! — меня будит визг женщины.

Подскакиваю на кровати, понимая, что мы попались. Неужели я так сильно провалилась в сон, что не услышала хлопнувшей двери?

Глаза жжет от яркого света, пытаюсь сориентироваться.

Дети вскакивают вместе с Ирвином с кровати, испуганно жмутся к парню.

— Эдгар, тут химеры! — кричит хозяйка дома.

— В окно, срочно! — рявкает Ирвин, выбивая плечом стекло. Он вываливается со второго этажа в сугроб и благополучно поднимается на ноги.

За парнем прыгает с визгом Мика, тот ловит ее. Дальше бесстрашно выпрыгивает Колин, за ним Виктор. Бьянка жмется у окна.

— Прыгай! — я выталкиваю ее и собираюсь броситься следом.

Но не успеваю…

— Двинешься, и выстрелю, — предупреждает мужик, заходящий в комнату с ружьем.

— Ирвин, бегите! — мой голос от страха срывается на хрип.

Медленно поворачиваюсь к хозяевам дома.

— Простите, пожалуйста, что забрались к вам… — начинаю я.

— Молчать, воровка, я сейчас сдам и тебя, и твоих дружков Отлову. Вы все у меня попляшите, воры, — лысина на голове у него так и сверкает от включенной лампы. Мужик крупными пальцами пытается попасть по маленьким буковкам на экране. — Да что б вас, тупые мобильники.

— Мы ничего не украли, — я снова пытаюсь завязать диалог, иногда это действительно помогает. — Просто переночевали в вашем доме. У вас дверь была не закрыта. И мы вошли, но ничего не трогали.

— На, говори с ними, а то я эту тварь упущу, — мужик передает телефон истеричной особе и на мгновение отворачивается от меня.

Мне этого мгновения хватает, чтобы сделать прыжок в окно. К сожалению, не слишком удачный прыжок. Наверное, я ломаю ногу, потому что та при столкновении с землей начинает нестерпимо болеть. А говорят, что у нас кости крепче, врут, похоже.

На глазах выступают слезы, но я не могу их себе сейчас позволить. Надо как-то уходить. Наверху уже разоряются хозяева. Мужик вот-вот меня застрелит.

— Не смей, тебя посадят, ты же не Ловец! — останавливает его женщина, наваливаясь на ружье всем весом и тем самым спасая мне жизнь.

Ирвина с ребятами не видно, они убежали. Это хорошо. Значит, вновь схватят только меня.

Поднимаюсь и пытаюсь идти, но ногу будто опаляет огнем.

Года три назад, когда я только-только сбежала из приюта, развела небольшой костерок в какой-то подворотне. Мне было настолько холодно, что я пыталась придвинуться как можно ближе к огню и тянула к нему руки в варежках. Огненный язычок лизнул варежку, и та тут же занялась пламенем. Руки мне тогда знатно подпалило. Благо, на нас все быстро заживает, и от сильного ожога через месяц ничего не осталось.

Вот и сейчас у меня такое чувство, что ногу просто подожгли, но не снаружи, а изнутри.

Моих сил хватает, чтобы выбраться за участок на дорогу, а затем я падаю прямо перед женщиной на лыжах.

— Девушка, что с вами? — доносится до меня ее голос, но из-за боли я практически теряю сознание. С трудом балансирую между темнотой и реальностью. — Алан, занеси ее в дом, сейчас же.

— Мам, ты посмотри на ее уши, она же химера, — выдыхает какой-то паренек. У меня перед глазами темнота, я могу только слушать.

— Ты лучше посмотри на ее ногу, она сломана. Заноси немедленно.

Меня поднимают в воздух, куда-то несут. А затем становится тепло. Мягкое кресло и легкие хлопки по щекам. Укол иглой в ногу. Дергаюсь от неожиданности. Боль начинает стихать.

— Пришла в себя? — женское добродушное лицо в ореоле золотистых волос появляется прямо у меня перед глазами.

С улицы доносятся чьи-то недовольные крики.

— Я попрошу вас уйти, это наша территория, или я вызову полицию!

— Вы скрываете у себя воровку!

— Уходите немедленно!

Женщина протягивает мне чашку с чаем и ждет, пока я заговорю. Но мне страшно. Она по какой-то причине привела меня к себе в дом, пытается напоить чаем и вколола мне обезболивающие. С химерами так не поступают. Их сдают в приюты и истязают работами, или убивают на месте. Еще есть маленькая доля тех, кто продолжает ставить на нас опыты. И я, если честно, даже не знаю, что хуже.

— Меня можешь звать Анжелой. А как твое имя? Ты умеешь разговаривать? — женщина мягко улыбается, не показывая зубы. Она знает? Знает, что зубы могут обозначать у нас агрессию?

— Мэлоди. Мэл, — отрывисто бросаю я, сжимаясь в кресле. — Не сдавайте меня, пожалуйста, Ловцам. Я ничего не сделала. Ничего не украла. Можно я пойду?

Пытаюсь подняться с кресла, но женщина надавливает мне на плечи, заставляя сесть обратно.

— Мэлоди, успокойся, — просит она. — Я тебя ни в чем не обвиняю. И сдавать никому не собираюсь. И идти ты не можешь, к сожалению. Необходимо наложить гипс на ногу.

— Она через два дня будет уже в норме, — бурчу ей в ответ. Я не привыкла доверять людям. И не верю, что кто-нибудь может захотеть мне помочь. Это какая-то ловушка.

С улицы приходит парень, внешне — мой ровесник. А еще я невольно замечаю, что он красив. Правильные черты лица, светлые волосы. Этому мальчишке явно повезло с внешностью.

— Лови, твоя шапка, спрячь вторые уши, — он ведет себя так, словно не раз видел химер. Шапка летит мне прямо в руки, и я спешно ее натягиваю. А затем парень обращается к матери. — Она же уходит?

Он даже не смотрит на меня. Пренебрежение. И моя симпатия разбивается об него на маленькие осколки.

— Алан, у нее сломана нога.

— И что ты предлагаешь, мам? Оставить ее? Взять домой?

Анжела старательно игнорирует его нападки, а затем обращается ко мне.

— Мы можем отвезти тебя в больницу. Если останешься в шапке, никто не заметит, что ты химера. А потом до выздоровления поживешь в этом доме, или в нашей квартире в городе. Согласна?

— Почему вы мне помогаете? — удивляюсь я и стараюсь не смотреть на Алана, испепеляющего меня взглядом.

— Боже, — вскидывает парень руки вверх. — Да какая тебе, к черту, разница? Ма, дай ей просто контакты перевозчиков и сама пусть выкручивается.

Я вопросительно смотрю на женщину, и той приходится все объяснить.

— Они собирают таких, как вы, и отвозят нелегально в соседние страны.

— Вы должны дать мне их адрес или что-то типа того! — требую я. Вот он! Наш шанс!

Стоп. Ребята. Сначала я должна найти свою стаю.

— Вот, молодец, ты не такая уж и дура, как показалась изначально, — язвит Алан, но мне все равно, пусть острит. Проблема совершенно в другом.

Когда я смогу ходить, ребята уйдут так далеко, что их запаха уже не останется, мне не удастся их отыскать. Но без них я не имею права уезжать в другую страну.

— Что-то не так? — женщина протягивает мне листок с контактами.

— Моя стая. Еще пятеро ребят, они смогли убежать. Мне надо их найти, чтобы уехать всем вместе, — я говорю это, а сама понимаю, что если женщина окажется Ловцом, то я только что натолкнула ее на след своей семьи.

***

— Все не так страшно, — говорит врач, накладывая на ногу гипс. — До свадьбы заживет.

И он мне подмигивает! Как это здорово, казаться обычной.

Анжела забирает меня к себе в квартиру, где собирается наблюдать за моим самочувствием. Я искренне не понимаю, зачем ей это нужно, но мои протесты она слушать отказывается.

Вот и получается, что меня принудительно заставляют жить лучшей жизнью.

Если бы не ребята, я, наверное, могла бы остаться дольше, чем на пару дней. Нога ведь заживет быстро.

— Три дня минимум! — заявляет женщина, и мне приходится сдаться. Передвигаться нормально я все равно не могу. И надеюсь, что Ирвин смог увести детей далеко от разъяренных хозяев дома, в котором мы переночевали.

Квартира у Анжелы не большая, но очень уютная. В одной комнате она живет с мужем, в другой Алан, и есть гостиная, где мне стелют на диване.

— Я не знаю, как смогу вас отблагодарить, — признаюсь я женщине, но та отмахивается.

— Глупости. Это моя работа, помогать таким как ты.

Но на другие вопросы она не отвечает.

— Куда это твой отец запропастился, — удивляется Анжела, поглядывая на часы. — Еще утром должен был приехать. Звоню на мобильный, а он не отвечает.

— Да мало ли, опять на работу вызвали, а он там частенько бывает недоступен, — Алан берет со стола свою порцию еды и уходит в комнату. — Я у себя поем.

Анжеле явно не нравится такое поведение сына, но она делает вид, что все нормально.

А затем раздается звонок домашнего телефона.

Я остаюсь на кухне пить чай, а женщина поднимает трубку и уходит в дальнюю комнату. Любопытство берет верх, и я напрягаю слух.

— Да, это мой муж. Что? Нет! Не может быть… — у меня закрадывается нехорошее предчувствие. — Да, я приеду на опознание.

Я вся покрываюсь мурашками, понимая, что водитель, который нас подвез, мог быть именно тем мужчиной.

Анжела заходит в кухню, ее лицо приобрело серый оттенок. Она старается на меня не смотреть, достает из холодильника валерьянку и капает ее в чашку, а потом одним глотком осушает налитое.

Женщина берет телефон, что-то листает в нем, а потом резко протягивает мне. На экране жутко знакомый мужчина.

— Отвечай честно, ты его видела вчера? — голос Анжелы требовательный, совсем непохожий на привычно добрый и ласковый.

Я хочу сжаться в комок, но беру себя в руки и киваю.

— Это мой муж. В полиции сказали, что его убили химеры.

Я не могу поверить, что все повернулось таким боком.

— Это не правда, — говорю, а голос дрожит.

— Ты его убила? Я знаю, что ты все равно не ответишь мне согласием. Поэтому я даю тебе время, чтобы собраться и уйти, если в его смерти замешана ты, Мэлоди.

Мне стоит неимоверных усилий, чтобы посмотреть в лицо Анжеле и произнеси то, что я произношу.

— Ваш муж, он работал в Отлове! Они с напарником схватили нас. Везли куда-то. А потом вдруг что-то произошло. Но я не знаю почему, клянусь! Ваш муж был за рулем. Машину перевернуло несколько раз, а потом она врезалась в дерево. Второй Ловец, который был с нами в кузове тоже погиб. Но это не мы. Я с ребятами просто сбежала оттуда. Анжела, я клянусь, мы не убивали!

Женщина сухо кивает. Я не знаю, поверила она или нет, потому что в дверях кухни появляется Алан.

— Что с папой?

— Алан, он погиб в автомобильной катастрофе, — голос Анжелы дрожит. Она не говорит сыну того, что знает. — Не справился с управлением.

— Он вез химер, да? Хотел передать их переправщикам? — я вижу, как у парня начинают краснеть глаза. Вот-вот польются слезы. Он бросает на меня уничижительный взгляд, отворачивается и уходит широкими шагами из кухни.

И хоть моей вины в этом нет, я чувствую себя ужасно виноватой. Молоденький Ловец ведь просил вернуться. Они хотели нам помочь! Ловец начал мне объяснять, а я просто дура! Поэтому они не убили Ирвина. Он ведь намекал!

Мне хочется биться головой о стену, но я только впиваюсь зубами себе в руку, стараясь как-то заглушить вопли совести в своей голове.