Любовь тебя настигнет

Екатерина Мамай, 2023

Петр Горянов абсолютно уверен, что любовь не имеет с ним ничего общего. Тем более, когда ее объектом выступает молоденькая воспитательница детского сада. Они несовместимы.Полина Ольшанская с ним полностью согласна: такая серая мышь успешному и привлекательному мужчине ни к чему.Чтобы поверить в любовь, им придется пройти через войну, тайны прошлого и собственное упрямство.

Глава 4

Успели выехать только за ворота. Мощный внедорожник неожиданно замер.

— Что-то случилось? — заволновалась девушка.

— Ничего страшного. Еще один пассажир, — ответил бравый парень из охраны Томбасова.

Полине хотелось расслабиться, но женская интуиция отчаянно семафорила о беде. Беда рывком распахнула заднюю дверь и ввалилась в салон. Ослабила галстук, сняла туфли, довольно пошевелила пальцами ног в черных носках, умиротворенно выдохнула"Поехали!", откинувшись на спинку сиденья.

Девушка затаив дыхание наблюдала за манипуляциями того самого, опасного и не совсем трезвого, который так нагло щупал её практически везде. От воспоминаний бросило в жар.

— Хам! — прошептала Полина, выплёскивая одним словом все эмоции сразу.

— Ммм? — не открывая глаз, отреагировал герой её возмущения. — Коль, ты что-то сказал?

— Нет, Пётр Иванович, — не отрываясь от дороги, ответил охранник и по совместительству водитель.

Расслабленный и вальяжный минуту назад, Горянов мгновенно подобрался, проанализировал услышанное и безошибочно повернулся к источнику звука.

"Ох ты ж!" — только и подумал мужчина. На него смотрела фурия. Глаза бешеные, волосы почти дыбом, кулачки сжаты до белизны, а грудь…"Грудь есть! Я тебе уже говорил!" — обрадовался внутренний ценитель женской красоты. Сглотнул. Вернулся к лицу. Носик сморщенный, губы приоткрыты. С чего бы?

Стоило удаву распахнуть светлы очи и повернуть голову, как маленький серенький кролик по имени Полина замер. Весь. Почти. Грудь была занята делом, качая кислород на благо отмершего мозга. Чем и привлекла нежелательное и весьма однозначное мужское внимание. От возмущения девушка даже рот приоткрыла, собираясь высказаться, но тут кислород дошел до пункта назначения, взгляд Петра — до пересохших от волнения губ, и Полина сделала самую большую глупость — облизнулась."Лучше б обматерила!" — взвыла интуиция.

Удав отреагировал на провокацию вопросительно поднятой бровью. Кролик осознал, раскаялся, но бежать было некуда."Надо чем-то занять руки!" — подкинул идею мозг. Девушка схватилась за подол легкого шифонового платья и стала усиленно его теребить.

"Ноги тоже есть! — неистовствовал внутренний голос. — Длинные, стройные!"

— Твою мать! — рявкнул Пётр вслух. От его экспрессии девушка вжалась спиной в дверцу и постаралась максимально свернуться клубочком, не переставая теребить подол.

"Ну какава красота!" — умилился ценитель. Поджимая коленки к подбородку, большеглазое чудо едва ли думало об открывающихся перспективах. И дальнейших последствиях. Длина платья, в спокойном состоянии доходящая до острых коленок, при отрывании ног от пола решила продемонстрировать товар лицом, так сказать.

"Оленёнок Бемби, ни дать ни взять," — умилился внутренний голос, любуясь белым хлопковым бельём.

Горянов сжал кулаки, нервно дёрнул кадыком и прохрипел:

— Коль, останови!

— Не могу. Мы на мосту, — озвучил явное водитель.

"Терпи, Петя," — прошептала белочка, мазнула по щеке пушистым рыжим хвостом и прыгнула на девичье плечо. Вытянула губки бантиком, поправила несуществующую беличью грудь, вытянула заднюю лапу во всю длину и зазывно подмигнула, качнув тазом. Такого он увидеть точно не ожидал.

"Что за компот я пил? — озадачился мужчина, искренне не понимая, как его до рыжей и пушистой развезло. — Надо бы завтра выяснить, не из презентов ли его достали? И если оттуда, то кто такую прелесть крещендовцам подсунул? И вообще, что туда намешали и какой эффект ожидался?"

Эффект себя ждать особо не заставил, доставляя определенное неудобство во вполне определенном месте. Решая, как незаметно поправить мешающее, Петр сообразил, что сидит перед дамой босой и расхристанный.

"Нехорошо, — возмутился его безалаберностью внутренний голос. — Вид неподобающий, мысли уголовные. Петр, ты ли это?"

— Я, я, — ответил сам себе вслух, влезая в ботинки, незаметно поправляя свой интерес к даме и снимая неприлично помятый галстук, чтоб картину не портил.

"Мало того, что красивый, сильный и явно не бедный, так еще и умный," — Полине хотелось разрыдаться от несправедливости жизни. Такой уникальный экземпляр сидел на расстоянии вытянутой руки и никак на нее не реагировал."Не то, что в прошлый раз! А она так старалась! Даже платье специально купила. И туфли эти неудобные обула, чтоб выше казаться! Все без толку".

От расстройства девушка выпустила многострадальный подол и потянула руки к животу, обнимая себя, горемычную. Ткань потянулась следом.

"Ой-ё! — подумал Горянов, любуясь импровизированным стриптизом. — Она ж вроде коньяк не пила? С чего такие страсти? Или не врут в фильмах для взрослых о педагогическом персонале?"

За последнюю мысль хотелось самого себя отметелить до неузнаваемости. Если его — взрослого, умеющего пить мужика — повело от двух стаканов неизвестного пойла под видом безобидного компота, то что уж про пичужку говорить, которая, судя по внешнему виду, ничего алкогольного в принципе в рот не брала? Бокал игристого на голодный желудок — и девочку развезет так, что завтра будет мучиться похмельем и едва ли вспомнит, что сегодня творила. Даже если танцевала на столе.

"Я бы посмотрел!" — мечтательно зажмурился внутренний голос.

"Я бы тоже!" — согласился с ним Петр. По его ощущениям, Полина должна была неплохо двигаться. С ее-то легкой походкой и тонкой фигуркой. Яркие картинки соблазнительного танца мелькнули в голове, а срезонировали ниже.

"Как пацан голодный!" — разозлился Горянов, срочно переключаясь на что-нибудь менее увлекательное. До дома Ольшанской оставалось минут семь спокойной езды. Растянувшихся в невыносимую бесконечность.

Петр мучился неутоленным желанием и разницей в возрасте. Рядом с ним сидела девочка — маленькая, хрупкая, испуганно смотревшая на него из-под пушистых ресниц. Такую бы кормить сладкой ватой и на каруселях катать, а не о постели думать.

"Дурак, она ж тебе практически в дочери годится, — ругал сам себя, не в силах отвести глаз от стройных ножек и пухлых губ. — Сколько ей? Двадцать? Двадцать два? А тебе? Еще чуть-чуть, и полвека стукнет? Ты же в ее понимании еще мамонтов живьем видел!"

"Почему он так смотрит? — Полина разглядывала мучительно притягательного мужчину рядом. Такие редко забредали в спальные районы маленьких городков. Еще реже обращали внимание на невзрачных серых мышек. — Как будто хочет что-то предложить, — девушка мысленно хихикнула. Что он может ей предложить? Одну ночь без обязательств? Стыд-то какой! — А я бы согласилась, — поняла к собственному удивлению. Если уж терять самое ценное, то не размениваясь".

Руки чесались прикоснуться. К припыленному ежику жестких волос, к гладко выбритой щеке, ключице, выглядывающей из расстегнутого ворота. Чтобы отвлечься, девушка решила смахнуть пылинку со светлых лаковых туфелек. Наклонилась. Услышала раздраженное шипение. Испуганно отпрянула в первоначальную позу, обжегшись о грозовые глаза.

"Петя, что эта смертница делает? — поинтересовался внутренний голос, когда девушка потянулась к обуви, открывая мужскому взгляду рельеф, сильно отличающийся от равнины, в обрамлении белоснежного кружева. — Она намекает? Или просто дура?"

"Она сейчас донамекается," — Горянов с присвистом втянул воздух. Выдержка почти отказала. Сдерживал только нежеланный свидетель. Эксгибиционизм не входил в число увлечений отставного офицера.

— Приехали, — Николай мягко припарковал.

— Спасибо, что подвезли, — Полина торопливо выбралась из машины, пригладив замявшийся подол руками, и поспешила к подъезду.