Я с тобой дальше

Екатерина Никандрова (2024)

Что, если однажды ты встретишь кого-то, кто знает о твоем будущем больше, чем ты сама? Что, если этот кто-то — станет любовью всей твоей жизни? … А потом ты узнаешь, что никто в этом мире не ненавидит себя больше, чем он сам? Потому что даже ему не спасти тебя от падения.

Глава седьмая

— С чего ты был так уверен, что я пойду с тобой? А что, если я не хотела?

— Дааа, уверенности мне не занимать, — он был так неприкрыто рад мне, что как будто даже не сочувствовал моему позору с изгнанием с бала, а скорее радовался ему. — И заметь, ты здесь, со мной, значит, похоже, ты все-таки хотела пойти.

— Ты что, следил за мной? Как ты нашел меня?

— Анна, да я не искал тебя, просто так совпало, что я шел мимо. Увидел девушку в беде — еще секунда и праздничный макияж поплывет, шутка ли! Конечно, я должен был прийти тебе на помощь!

— А откуда ты узнал про бал?

— Есть пара знакомых в школе на год младше меня, — невозмутимо произнес Эм, отпивая свое какао, — а и правда, вкусно! Для сплетниц, твоих одноклассниц — это целое событие, как они ловко, как они считают, поставили тебя на место. Так что слухи, понятное дело, разлетелись с невиданной скоростью. Пей, ты же вся замерзла там на этой скамейке. Жаль, что я не пришел раньше.

— Эм, так и для меня ведь это «событие»… Только позорное. Это ведь меня поставили на место. За что они так со мной…

«Никто не любит ярких и дерзких», — сказал Эм тоном моей бабушки, когда она поясняла мне, почему нельзя причесываться, сидя на постели, или выпить все молоко, предназначенное для утренней каши. Сегодня он как будто не был ни в пафосном, ни в романтическом, ни в хулиганском настроении. Скорее — в нравоучительном.

— У меня есть план. Поскольку штука действительно очень обидная, и просто так задвинуть ее в дальний угол нельзя, и совсем не страдать ты не сможешь, предлагаю тебе свою компанию на сегодняшний вечер. Я ручаюсь, что тебе будет как минимум в три раза веселее, чем на том балу. А ведь я сам был там в прошлом году, и я знаю, о чем говорю! Пострадать можешь, пока пьешь какао, дальше тебе будет некогда этим заниматься!

Я поймала себя на том, что мне уже и не нужно еще куда-то с ним идти, чтобы мне стало веселее. Его уверенность, его тепло и сила, его понимание и его улыбка — этого было более чем достаточно. Да что там, просто видеть его вновь и видеть, как он рад мне — бесценно. И я точно знала, что хоть он и говорит шутливым тоном, но понимает, как много для меня значит этот бал и предательство друзей. Теперь уже — «значили», в прошедшем времени.

Домой я вернулась в двенадцатом часу, раскрасневшаяся и счастливая.

Мама ждала меня и не ложилась, коротала время на кухне за чашкой кофе, она частенько шутила, что у нее кофейная зависимость. И правда, кофе она могла пить в любое время дня и ночи, как печатают на кружках и сувенирах, «в любой непонятной ситуации…», в ее случае продолжением фразы было — «… выпей чашечку кофе».

— Как все прошло, Анна? Было весело?

О да, мне было очень весело! А еще мне явно предстоит серьезный разговор, когда мама увидит на фото, что ее дочери не было на том балу.

— Да, мам, очень!

— Я очень рада, милая, — мама обняла меня, качая головой, — ты уже такая взрослая! И когда только ты успела вырасти.

Я скрылась в ванной и включила душ, чтобы смыть толстый слой бального макияжа с лица и три слоя лака с волос, а заодно вспомнить сегодняшний вечер.

Кофейня закрывалась в девять, и Эм потащил меня гулять по улицам. Снег падал крупными хлопьями, магазинчики и кафе уже вовсю украсились праздничными гирляндами и огоньками.

— Проведу тебе экскурсию, ведь каждый должен знать свой район, — Эм поднял указательный палец и вдруг неожиданно рассмеялся. — Прости, разговариваю сегодня как ненормальный, несу какой-то бред, ничего не могу с собой поделать. Так рад тебя видеть, что нервничаю и не могу себя контролировать, ну, ты понимаешь.

— Да нет, это как раз то, что мне сейчас нужно, — подыграла я. — Покажи мне район, я многого тут не знаю.

— До пятнадцати лет сидела дома за книгами, дай угадаю? Так и думал. А ну, надень капюшон, ты замерзнешь!

Мы обошли добрую половину района, Эм держал меня за руку и шагал так быстро, что я еле успевала за ним. Он вовсю старался развлечь и рассмешить меня, рассказывая разные, местами забавные, а местами и не очень, истории о домах постройки 60-х годов прошлого века, из которых в основном состояла застройка района. Откуда только он все это узнал, если живет здесь всего полтора года? Я смотрела на его идеальный профиль, временами случайно сжимала его руку своей и никак не могла понять, чем я заслужила сегодня такое счастье.

В конце концов, мы оказались в парке около моего дома. Эм с преувеличенной осторожностью положил чехол с моим платьем на скамейку и вдруг немного театрально повернулся ко мне, наклонив голову и подавая руку, как бы приглашая на танец.

— Ты чего? — я даже отступила на пару шагов от неожиданности.

— Ты ведь собиралась танцевать сегодня? Так почему бы не здесь и не сейчас?

— Простите, маэстро, но мои бальные туфли не на мне!

— Плевать, я тоже не готовился заранее, будем импровизировать.

Достал из кармана телефон, полистал плейлист. «Пожалуй, эта подойдет», — включил песню и снова склонился ко мне, приглашая на танец.

Я сдалась, спорить с ним было бесполезно, проще было станцевать вальс на полузасыпанной снегом дорожке парка. На удивление, оказалось, что Эм умеет танцевать, и вел он отлично, я даже запыхалась под конец, а он закружил меня и поймал в объятия. Смотрел мне в глаза с высоты своего роста и улыбался. Осторожно провел рукой, стряхивая снег с меха на моем капюшоне, и, почти не прерывая движения, погладил меня по щеке другой стороной ладони. Сердце у меня колотилось как бешеное, я ждала, что он поцелует меня. Но нет, Эм осторожно отстранился и отпустил меня.

— А теперь, домой! Бал как раз закончился, через 15 минут ты должна быть дома, ни к чему волновать родителей.

— Тебе никогда никто не говорил, что тебе временами как будто 45? — я посмотрела на него, скрывая за насмешливостью свое разочарование.

— В последние месяцы, вдали от тебя, я порой чувствовал себя на все 70, ты уж поверь.