Рассеять тьму

Екатерина Оленева, 2019

Вероника Старлинг позже всех попадает в Академию магии. И всё из-за родителей, которых считают погибшими. Героиня надеется, что родители живы, и пытается понять, что случилось? Кто стоит за их исчезновением? Может, родственники матери? Она упряма. Она найдёт ответы на все вопросы. Твёрдый характер поможет справиться с тем, что приготовила судьба. А что будет наградой? Возможно, любовь…

Автор обложки: neangel

Сток https://www.pexels.com/

Глава 1

Вокруг высились горы. Интересный ландшафт, сплошь и рядом состоящий из острых вершин. Местность чем-то напоминала драконью пасть с треугольными зубами. Я с любопытством подняла голову, разглядывая башенные шпили. Между ними, каркая, кружилось вороньё.

Небо, растратив невинность утренней лазури, налилось густым сумраком; потеряло яркие краски, но взамен приобрело глубину.

— Мисс Старлинг? — окликнул меня мой проводник. — Поторопитесь! — устало, едва ли не брезгливо, поморщился он. — Министерство проявило неслыханную щедрость, взявшись оплатить вам обучение в Магистратуре Магии. Цените это! Подобный шанс даётся далеко не всем. Пора уже смириться со смертью родителей и жить дальше. Диплом Магистратуры Магии даст вам возможность сделать карьеру и обеспечить безбедное существование. Постарайтесь быть хорошей студенткой.

Из всего сказанного я услышала лишь одно и горячо возразила:

— Мои родители не погибли! Они пропали.

Конфетка в виде гранда со стороны Магического Департамента не могла меня утешить. Боль от потери не проходила, сколько бы мне не твердили, что со временем станет легче.

Говорили, с этим учишься жить. Я пока и дышала с трудом.

Но дыши-не дыши, а вперёд иди.

***

Мост возвышался не над рекой, а был перекинут через зияющую густой, мрачной чернотой, пропасть. Он тянулся бесконечно, едва ли не на милю. Замок над ним выглядел несокрушимой крепостью. Мощные, древние, наложенные друг на друга чары чувствовались сами по себе, без дополнительного сканирования. Пока эти чары находились в спящем состоянии, но, если их активировать? Даже думать не хотелось, к каким последствиям это может привести.

Огромные входные двери распахнулись перед нами с душераздирающим скрипом. Пространство за ними поражало габаритами.

Величественно. Масштабно. Подавляюще. Атмосфера как в церкви. Или — перед экзаменом.

Никогда не любила открытые пространства. Там живёт зычное эхо. Если бы у меня был хвост, я бы почтительно его поджала. Всё вокруг дышало надменным холодом, отличалось фундаментальностью и основательностью. Каждый камень дышал историей.

Историю я люблю. Надменность и снобизм — нет.

Человек, поднявшийся из-за стола поприветствовать нас, показался мне снобом. Он вызывал такие же противоречивые чувства, что и всё вокруг. Элегантный, с приятными манерами — настоящий джентльмен. Лицо умное, интеллигентное. В синих глазах с хитрым прищуром плескалась жизненная энергия и наблюдательность, что было подозрительно: интеллигенты, по моим наблюдениям, жизненной энергией не плещут.

— Кай Мэйсон, — представил мужчину адвокат. — Директор Магической Магистратуры и, по совместительству, с учётом трагических обстоятельств, — адвокат напряжённо кашлянул, — ваш опекун.

Совсем недолго мы в молчании разглядывали друг друга. Что подумал обо мне мой опекун судить не берусь, мне же он с первого взгляда показался человеком сложным. Из тех, про кого говорят — «с двойным дном».

— Я пойду, — засуетился адвокат, — ладно? Очень спешу. Мне пора.

Действительно, зачем оставаться? Всё, что от него требовалось, он сделал. Мои переживания — не его компетенция. В его юрисдикции счета моих родителей, а не моя душа.

— Надеюсь, всё у вас будет хорошо? — переминаясь с ноги на ногу, добавил он на прощание.

— Не беспокойтесь, — заверил его Кай Мэйсон. — Будет, — натянуто улыбнулся он.

— Если что-то понадобится, мистер Мэйсон, немедленно обращайтесь. Я всегда к вашим услугам.

— Благодарю.

Мужчины, пожав друг другу руки, распрощались.

— Проходи, Вероника, — дождавшись, когда дверь за моим адвокатом закроется, сказал директор. — Не стой на пороге. Надеюсь, ты быстро обживёшься? Правила у нас тут простые. Со своей стороны, мы стараемся делать всё возможное, чтобы студенты чувствовали себя если и не как дома, то, хотя бы, по возможности, как можно более непринуждённо. Ребята разные, в большинстве своём — славные. Уверен, у тебя будет много подруг.

Я в это не верила. Откровенно говоря, мне здесь совсем не нравилось.

Мой собеседник, словно прочитав мои мысли (не исключено что так и было) сочувственно вздохнул:

— Меня предупредили, что ты ещё не готова смириться с гибелью родителей. Всё ещё оплакиваешь их.

— Я не уверена, что они погибли.

— Вероника, — директор тяжело опустился в кресло и направил в мою сторону сочувствующий, но твёрдый взгляд, красноречиво призывающий меня трезво оценивать обстановку, — их экипаж нашли разбитым.

— И что? Это ничего не значит. Тел не нашли. И вообще… — я тяжело дышала, словно после пробежки, — вы вовсе не обязаны вести со мной душеспасительные беседы. Вы не мой родственник. Вы даже не мой друг. Я вижу вам впервые…

— Я твой законный опекун.

— Слово «опекун» лишь обычное министерское крючкотворство, не более того! Плевать я хотела на ваши бумаги, — тихо прорычала я, давая маленькому ручейку гнева, подтачивающего меня все последние дни, просочиться вовне. — Спасибо, что встретили, что уделили минутку, но моя дальнейшая жизнь не ваша забота.

Я повернулась к двери с твердым намерением покинуть комнату.

— Вероника! — оклик прозвучал властно. — Задержись-ка ещё на минутку. Боюсь, мне придётся сказать тебе не очень приятную вещь. — Он побарабанил пальцами по столешнице. — На самом деле, взяв на себя определённого рода обязательства, я получил вместе с ними и определённого рода права на тебя. Так что тебе придётся слушать мои советы. Пока ты не обзавелась новыми знакомыми, я здесь твой единственный друг. А ещё, — ты же видела? — дверь здесь большая. Так что, если чем-то недовольна, ты знаешь, что делать и куда идти. Но, если останешься, тебе предстоит многому научиться. Знаешь, что находится в приоритете в данном учебном заведении?

— Магия, полагаю? — воинственно вскинула я подбородок. — Магия и дисциплина. Аристократия ведь привозит сюда своих высокородных отпрысков не просто так? Они рассчитывают, что вы станете контролировать их.

— Дисциплина — хорошо, но я во всём предпочитаю разумный подход. Здесь пансион, а не тюрьма, Вероника, поверь, тебе нечего бояться. Для меня первостепенное значение имеют не родители, а сами ученики. Приоритетное направление Магической Магистратуры — это научить наших студентов идти правильным путём, продиктованным, прежде всего, совестью.

Что тут скажешь?

— Здорово.

— Хорошо, что ты так считаешь, — с лёгкой иронией кивнул Кай Мэйсон. — Ну что ж, добро пожаловать, Вероника, в скромную обитель, вверенную моему попечительству. Можешь обращаться ко мне напрямую, в любую минуту, если сочтёшь, что моё вмешательство в твои дела будет уместно. Да-да! Я уже понял, что ты из тех, кто предпочитает решать проблемы самостоятельно, но в жизни ведь бывают разные случаи? Я буду на твоей стороне и всегда рад оказать поддержку.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила я.

— А сейчас я передам тебя в заботливые руки Джессики Гвен. Почтенная женщина занимает место управляющей и, по совместительству, доброго ангела хранителя нашей Магистратуры. Очень рассчитываю, что вы поладите.

Миссис Гвен мне понравилась. Она была явно не-леди, да и не претендовала на подобное звание. На вид ей было прилично за шестьдесят, но энергию женщине было по-прежнему не занимать. Невысокая, поджарая, с мужскими грубоватыми ухватками, она не пыталась производить приятное впечатление и тем скорее нравилась людям.

— Добрый вечер, — поздоровалась она со мной. — Жаль, что ты опоздала на целых две недели, девочка. Занятия уже начались. Ну, да ладно. Нагонишь. Пойдём, подберём тебе форму. Свод правил, действующих в пансионе, тебе уже рассказали?

— Здесь действуют какие-то особенные правила?

— Ну, особенные — не особенные, а знать их положено, — отрезала она. — Если директор тебе о них не рассказал, охотно сделаю это сама. Правила простые. Если не хочешь проблем, лучше быть пунктуальной: вовремя приходить на занятия, завтрак, обед или ужин. Любое нарушение карается отработками. И да, ещё — студенты должны всегда ходить в форме.

— С этим я справлюсь.

— Возьми на заметку, здесь нельзя носить украшения или пирсинг. Если используешь какой-то охранный амулет или артефакт, носи его под одеждой, а не напоказ, как украшение. Это понятно?

— Вполне.

— Категорически запрещается выходить ночью из комнат. За этим строго следят. В остальном у нас тут почти демократия. Если нужно будет что-то уточнить, потребуются разъяснения, обращайся к Дженис Вестер. Она у нас тут заведует учебным процессом.

За разговорами мы дошли до одной из многочисленных дверей на этом этаже. Положив руку на дверную ручку, миссис Глен обнаружила, что та заперта и возмущённо забарабанила в неё что было сил.

Ждать пришлось недолго. Дверь отварилась, и мы оказались в уютной комнатке, где жили две симпатичные девушки.

— Вы отлично знаете, что у нас нельзя закрываться! — попеняла им миссис Гвен. — Думаете, вас это не касается? Очень даже! Также, как всех других в Магистратуре.

Девушки переглянулись.

— Ваша новая соседка — Вероника Старлинг, продолжила миссис Гвен. — Амайя Хилл, Камилла Джейда. Как говорится, прошу друг друга любить и жаловать.

Девушки были прехорошенькие. Камилла, как и я, яркая шатенка. У неё были очень выразительные зелёные глаза, прозрачные, ясные — красивые. Амайя из тех девушек, кого легко представить себе рыжими, хотя на самом деле она оказалась блондинкой.

Мои новые соседки явно не слишком обрадовались появлению новенькой. Им и вдвоём неплохо жилось. Притёрлись друг к другу. Третий в их истории совершенно лишний.

— Я рассчитываю, вы окажете новенькой радушный приём. И не забудьте закончить с уборкой в свободное время! У вас вон пыль мхом на полках проросла!

С этими словами миссис Гвин и удалилась.

Стоять столбом посредине комнаты мне не хотелось. Положив чемодан на свободную кровать, я присела на её край.

В комнате стояла действующая на нервы, неприятная тишина.

Я чувствовала на себе взгляды девчонок, пока переобувалась. Понятное дело, что мне они не обрадовались, но я ни в чём не виновата. Куда подселили, туда и подселилась.

«Нужно постараться поладить с ними», — подумала я тогда.

Соседи по комнате тесно связаны между собой, они почти как родственники. И тех, и других сам не выбираешь; и с теми, и с другими вынужден взаимодействовать. Будет лучше, если это взаимодействие всем сторонам окажется в радость.

Стараясь игнорировать недружелюбные взгляды и держаться как можно естественнее, я принялась распаковывать вещи. Начала с того, что поставила фотографию родителей на прикроватный столик. Камилла подошла ближе. Когда она подняла рамку со столешницы, я с трудом удержалась, чтобы не вырвать фотографию у неё из рук.

— Что это?

Напряжение между нами усиливалось.

— Ты не видишь?

Она усмехнулась ещё неприятней:

— Надеюсь, по ночам ты не станешь плакать и звать папочку с мамочкой?

Я вырвала фото у неё из рук и поставила на место:

— Боюсь, что буду!

— Но ты же большая девочка? Пора учиться самой заботиться о себе.

— Мои родители пропали без вести. Простите, но, возможно, ночами тут будет несколько сыровато.

Щеки Камиллы вспыхнули. На лице отразилось нечто среднее между смущением и раскаянием.

— Извини, — отступила она.

— Извинения приняты.

И не глядя я чувствовала, как мои соседки в очередной раз обменялись взглядами.

— Ты на какой факультет планируешь пойти учиться? — снова заговорила Камилла.

— Ещё не знаю. Есть особая разница?

— Ещё какая! Официально распределение ведётся по способностям.

— А не официально?

— Не официально зависит от твоего происхождения и богатства. Ну, и от расположения директора — немного.

— Из всего перечисленного могу похвастаться только последним, да и то чисто номинально. Мистера Мэйсона назначили моим опекуном.

— Правда? Твои родители были с ним в родстве?

— Я никогда раньше о нём не слышала.

— Тогда почему он?

— Понятия не имею.

Черёд дошёл до платьев, и я принялась развешивать их по вешалкам.

— Так много нарядов здесь тебе не понадобится, — сообщила Амайя, приблизившись. — Мы отсюда почти не выходим, а на территории Магистратуры разрешается носить только форму.

— Я уже слышала. Миссис Гвин сказала.

— Судя по всему, твои родители были очень богаты?

Камилла, закончив натягивать тёмные капроновые чулочки на стройные ножки вытянула их перед собой, чтобы полюбоваться.

— Мои родители не богачи и не аристократы. Обыкновенные люди.

— Отлично! — обрадовалась Амайя. — Наши тоже. Мой папа подмастерье у артефактора, а мама простая домохозяйка. А твои родители чем занимаются? — наткнувшись на мой взгляд, она стушевалась. — То есть, я хотела сказать, занимались?

— Отец работал в СООЗЧМе.

Не уверена, что новость придётся мои соседкам по вкусу. К сотрудникам «Специального отдела охотников за чёрными магами» относились неоднозначно, их уважали и боялись одновременно. Впрочем, это распространено повсеместно. Новость о том, что перед тобой сотрудник КГФ или ФСБ ещё никого не заставляла скакать от радости. Большинству людей известно, что все эти спец агенты выполняют какую-то специальную сложную высокооплачиваемую работу, но вот какую именно, остаётся загадкой, тайной за семью печатями. Тайны порождают сплетни, за сплетнями по пятам следуют страхи, за страхом — ненависть, а за ненавистью — смерть. Такова жизнь.

— Ух ты! — отреагировала Амайя.

А Камиллаа зло сощурилась:

— А ты говоришь, что не из «элитных»?

— Отец был рядовым сотрудником. Ничего особенного — рутинная работа,

— А мама у тебя чем занималась? — решила вернуть разговор в прошлое русло Амайя.

— Ничем. Я же сказала — была домохозяйкой.

Мама нигде не работала не потому, что не хотела. Ей в судебном порядке была запрещена любая трудовая деятельность, связанная с магией. Она была осуждённым тёмным магом, пусть стараниями отца и отбывала срок условно.

Отец её и «поймал» во всех смыслах этого слова. Между родителями начались отношения, которые, как я полагаю, развивались сложно, с учётом их положения.

Белые и чёрные маги обычно плохо ладят между собой. В общем, не знаю, как там было до моего рождения, но на моей памяти родители очень друг друга любили. В их любви присутствовали и страсть, и взаимное уважение, и нежность, но всё это без той одержимости друг другом, что разрушает семьи чаще, чем полное отсутствие страсти или любви.

Для меня папа и мама навсегда останутся эталоном — эталоном человека, эталоном семьи. Людьми, которых я всегда буду принимать безусловно, чтобы не было скрыто там, в их прошлом, какие бы скелеты не закинули они на чердак до моего рождения.

Я знала родителей как глубоко порядочных, умных, любящих людей, а если по отношению к кому-то они проявляли себя иначе — это не моё дело. У каждой монеты две стороны. Для меня важна только та, что повёрнута ко мне.

— А твоя мама чем занимается? — обратилась я к Камилле.

Та на мой вопрос поморщилась, но ответила, пусть и нехотя:

— Моя мама певица.

— Не просто певица. Мама Камиллы знаменитая Коллетт Джейда! — с гордостью представила Амайя.

— Несравненная Коллетт? — я постаралась голосом выразить высокую степень восхищения.

Это было чистым лицемерием, но что делать? С незнакомцами куда лучше быть деликатным и вежливым, как кот, чем проявлять медвежью искренность.

— Кто-нибудь, расскажите мне о Магистратуре? — закончив разбирать вещи, я уселась на кровать по-турецки, поджав под себя ноги. — Поподробней.

— Что рассказывать? Здесь настоящий серпентарий. Эти аристократы и к друг другу не особенно благосклонны, а на таких, как мы, смотрят как на мусор, — удручённо вздохнула Агайя.

Камилла кивнула:

— Они искренне считают нас людьми второго сорта. Все свои, так сказать, узкий круг, а мы тут так же уместны, как на корове седло.

— Ну что ж? — улыбнулась я. — Можно сказать, нам повезло. Мы в этот серпентарий попадём все вместе. По одиночке было бы гораздо хуже.

Девушки ответили мне улыбками.

Первый шаткий мосток между нами был построен. Очень надеюсь, что в будущем мы подружимся.