Глава 9
Дрю
Я смотрю на ее широкую улыбку и не могу насмотреться. Мне кажется, я сошел с ума, но с губ так и рвется признание. Я все еще без ума от Долорес Диккенс. Сколько бы женщин не было в моей жизни — а их было предостаточно — никто так и не занял хотя бы маленький уголок в моем сердце, в котором всегда была она. Вы бы спросили: так почему я тогда не искал встреч с ней и не добивался? А я пожму плечами и отвечу: понятия не имею. Наверное, потому что все десять лет был самым ярким представителем семейства идиотов. Впитываю взглядом каждую черту Долли и не могу насмотреться. Она периодически ловит мой взгляд и улыбается шире. Ее маленький носик слегка кривится, когда она прищуривает глаза.
Долли светится. Она на своем месте. Мы в студии обсуждаем с группой процесс съемок. В эту небольшую комнату натолкалось столько народа, что кислорода едва хватает на всех нас. Но атмосфера настолько непринужденная и легкая, что столпотворение даже не чувствуется. Это потому что Долли здесь. Она шутит и смеется, пока знакомится с ребятами поближе. Ей хочется знать о них все, Долли впитывает каждое вылетевшее изо рта ребят слово. А они и рады хорохориться перед ней, потому что она заражает собой.
— Так, смотрите, — говорит Долли, хлопнув в ладоши, и все, как по команде, переключают свое внимание на нее. — Съемок самих концертных выступлений в фильме буде немного. Ну, то есть снимать мы будем много, но потом будем монтировать и нарезать кусочки, чтобы показать результат вашего труда. Но основной акцент будет сделан на подготовках к концертам. Репетиции, то, как вы проводите свободное время, то, как рождаются песни. Бесконечная вереница девушек в ваш автобус и безбашенные поступки.
— Мама меня из дома выгонит, — стонет наш басист Лиам.
— Я тебя приючу, если что, — подмигивая, отвечает Долорес.
— О, и меня выгонят, — встревает Ник, солист группы.
— Иди к черту, придурок, ты живешь сам. — Смеясь, Лиам толкает друга в плечо.
— А ты, значит, с мамой?
— Ну да.
— Она приехала к тебе погостить, пока в ее доме ремонт, — монотонно тянет Трей, перебирая между пальцами барабанную палочку.
Они начинают идиотскую перепалку.
— Тихо! — выкрикиваю я, и они замолкают, глядя на меня, как несмышленые щенки на папу. — Если мы сейчас не прекратим этот балаган, то никогда не выдвинемся в тур. Кончайте.
— О, я бы… — начинает Лиам, но я его перебиваю.
— Закончи мысль — и будешь бежать за автобусом до самого Сан-Франциско.
Парни опять смеются и толкают друг друга. Как дети. Долли смотрит на меня с интересом, но сразу отводит взгляд, когда я поворачиваюсь к ней.
— Продолжай, малышка До. — Со стороны диванов, на которых сидят мои парни раздаются различные звуки поощрения. — Заткнитесь, — рявкаю я, смущенный тем, что назвал Долли таким интимным прозвищем в присутствии группы. Они теперь мне жизни не дадут.
— Итак, — говорит она, вставая и начиная прохаживаться по комнате. Ее ярко-малиновая юбка в сочетании с армейскими ботинками и кожаной косухой творят что-то невероятное с моим либидо. Я отворачиваюсь, как будто рассматриваю инструменты у себя за спиной, а сам поправляю так некстати появившийся стояк. Из комнаты звукоинженера на меня с широченной улыбкой пялится Пит. Он кивает на Долли и показывает мне большой палец, делая вид, что второй рукой тоже поправляет выпуклость в штанах. Я незаметно показываю ему средний палец, и мы оба усмехаемся. Да, чувак, она горячая, как ад. И такая неутомимая в постели, что каждый мужик в этом помещении, знай он это, уже бы весь мир к ее ногам положил.
Я пропустил половину речи Долли, а теперь повернулся и внимательно прислушиваюсь.
— То есть, — произносит она, размахивая руками, пока все присутствующие следят за ее жестами. — Вставки между концертами будут сняты в таком слегка состаренном стиле. Как будто это было давно, а концерт — это сегодняшний день. Чтобы сделать такие акценты, я иногда буду вас просить делать странные вещи. Например, вместо сигареты попросим Лиама курить трубку. Запиши, — Последнее слово она кидает своему помощнику со странным именем ДиДи. — Или попросим Ника выйти на сцену во время генеральной репетиции в брюках, рубашке и подтяжках. А волосы соберем в аккуратный хвост и залижем в стиле гангстеров. — Записываешь? — снова небрежно спрашивает Долли, даже не дожидаясь ответа от помощника. Она знает, что он все сделает, как надо. ДиДи лениво кивает, вытянув вперед руку с диктофоном. Интересно, Долли в курсе, что он пишет это не в лежащий на коленях блокнот, а на диктофон?
— А я в чем буду на сцене? — спрашивает Диксон, который играет на скрипке.
Долли застывает посреди комнаты.
— А в чем ты обычно выступаешь?
— Не знаю, по-разному.
Долли жует свою розовую нежную губу и хмурит брови, а потом выдает:
— У вас есть песня. Эта… сейчас… — Она зажмуривается и щелкает пальцами, пока все застыли в ожидании. Мне приходится прикрыть рот рукой, чтобы она не видела, как меня забавляет вся эта ситуация. Одержимая идеей Долли — это нечто. — Там про… ну, она ушла, а он за ней гнался. А потом… — Она мычит нечто, похожее на песню, и вот уже улыбаются все. — А! вспомнила! «Остановись и выслушай», — напевает она.
— Ведь все совсем не так, — подхватывает Ник. — И невозможно выдержать.
— Да! Так вот в этой песне такое красивое вступление на скрипке. Я бы хотела, чтобы на репетиции ты, Диксон, был во фраке. Мы снимем вступление в стиле нуар, чтобы был такой знаете, богемный шик. Теплые темные оттенки. И твои черные волосы будут отлично смотреться и пальцы с кольцами. Не снимай их, в общем.
— Ты сумасшедшая, — смеется Лиам. Долорес застывает и смотрит на него. — В хорошем смысле, малышка До.
Она резко поворачивается и смотрит на меня, а я хмурюсь. Мне не нравится, когда кто-то помимо меня так ее называет. Надо не забыть сказать об этом парням.
— Она не малышка До, — говорит Ник, усмехаясь, — она Зажигалка. Долли, можно мы будем звать тебя так?
— До тех пор, пока вы выполняете на камеру все, что я вам скажу, можете звать.
— Заметано, — отвечает Ник и смотрит на меня. Чертяка подмигивает мне. Он понял.
В студию входит моя ассистентка Марла.
— Босс, автобусы подъехали. Там Барни с парнями уже грузят ваши вещи.
— О, эти сейчас нагрузят, — стонет Лиам, поднимаясь со своего места. — В прошлый раз мне чуть не пришлось натягивать твои стринги, Марла, чтобы я мог хотя бы выйти из душа.
— Пошел ты. Ты ж не нашел ничего лучше, чем пройтись голым через весь автобус.
— А в чем мне было идти? — спрашивает он, пока все понемногу двигаются к выходу.
— В полотенце, Ник. Все же лучше, чем светить у меня перед лицом своим шлангом.
— Я все жду, когда же ты оценишь его по достоинству, детка.
— Поседеешь, пока дождешься.
— Эй, чувак, я бы воспринял шланг, как комплимент, — кричит им в спину Трей.
— Ты и карандаш воспримешь, как комплимент.
Я уже не слышу, что там ответил Трей, потому что они выходят из студии. Остаемся только я, Долли и ДиДи. Пока она собирает в свою сумку кучу цветных листов и забавные ручки, которые выложила в начале встречи, я киваю ДиДи на дверь. Парень все понимает быстро и скрывается следом за моей командой.
— Доллс, — зову я, и она смотрит на меня. — Ты не передумала насчет моего автобуса?
Она улыбается. Широко и как-то даже нежно, отчего внутри меня разливается тепло.
— Спасибо, Дрю, но я буду ехать со своими ребятами. Мне нужно еще работать над старым фильмом, помнишь?
— Помню. — Хоть мне это и не по душе. — Но хотя бы один вечер проедешься со мной, чтобы поужинать?
— Просто поужинать? — спрашивает она, слегка прищурившись.
Не могу сдержаться рядом с ней, поэтому подхожу и нежно глажу ее щеку, заглядывая в большие светлые глаза.
— А это уже по желанию.
Долорес судорожно вздыхает, а я ловлю краем глаза движение в комнате звукоинженера. Гребаный Пит. Мог бы по-тихому покинуть свой пост на несколько минут.
— Все собрала? — спрашиваю я, отстраняясь.
— Да, — выдыхает Долли.
— Тогда идем.
Я беру ее за руку и вывожу из студии. Ее ладонь в моей чувствуется так естественно, так правильно. И я не уверен, что смогу в ближайшее время выпустить ее.
