Девушка вне всяких подозрений

Екатерина Островская, 2021

Начальник убойного отдела майор Гончаров и его жена Марина познакомились, когда он, в те годы еще простой опер, на ее глазах застрелил главаря опасной банды. Прошло пятнадцать лет, и вот единственный уцелевший тогда бандит выходит на свободу. Что он будет делать: искать пропавший общак с миллионами долларов или мстить тому, кто отправил его за решетку? Майор Гончаров убежден: он и его супруга в опасности. Но начальство и коллеги ему не верят, так что помощи ждать не приходится…

© Островская Е., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава первая

В кои веки выдался незапланированный выходной — и на тебе! Позвонил дежурный по РУВД и сообщил, что нужно срочно выезжать на адрес, где обнаружен труп.

— Дайте мне хоть сегодня отдохнуть, — ответил Гончаров, — почти шесть вечера: пусть кто-нибудь из моих ребят туда едет.

— А нет никого — разбежались твои ребята, майор. Практикант один сидит, скучает.

— Какой практикант?

— Из школы милиции. В смысле, из университета МВД. Бери его и отправляйся. Да там и делов-то на часок всего, не более: суицид в чистом виде. Соседи участкового вызвали, а тот нам сейчас позвонил. Понимаю, конечно, всем не до этого: пятница, вечер, лето, дача, то да се, но надо же кому-то. А у тебя, Игореша, дачи нет…

— Теперь есть, — попытался возразить майор, — как раз сегодня ездил оформлять сделку.

— Поздравляю. Короче, подскакивай туда, а я отправлю эксперта и практиканта, они начнут, а потом… все быстрее получится. И не забудь, завтра с утра ты заступаешь дежурным по району.

— Кто там из участковых?

— Романов.

— Который из них?

— Николай Второй.

Участковых с такой фамилией в районе было двое: один — майор, Денис Иванович, а второй — капитан, которого родители в свое время, не подумав, назвали Коленькой, и теперь он вынужден до конца дней зваться Николаем Вторым. Но этот Романов был парнем хватким, Гончаров даже в свое время предложил Николаю Второму перейти к нему в убойный, а тот почему-то отказался, заявив, что в участковых ему спокойнее. Возможно, он был прав. Даже наверняка прав.

А у Дениса Ивановича Романова не было никаких прозвищ, да и звезд с неба он не хватал и, получив майорское звание, тихо ждал своей пенсии, особо ничем не проявляя себя. Хотя однажды составил протокол, который потом повесили на доску объявлений с визой начальника РУВД. В протоколе красным фломастером была подчеркнута одна фраза. «Тело обнаружено лежащим на диване. Глаза широко открыты — одного нет».

А виза полковника Жаворонкова, поставленная все тем же красным фломастером, была такая: «Умри, Денис: ты лучше не напишешь!»

Судя по всему, начальник районного управления внутренних дел был знаком с отечественной литературой, в частности, с творчеством драматурга Дениса Ивановича Фонвизина.

То, что убийства никакого не было, Гончаров понял сразу, подойдя к двери подъезда. Во-первых, на нем был домофон с переговорным устройством, камерой наблюдения, а также кнопкой вызова консьержа. Игорь достал из кармана удостоверение, поднес к глазку камеры и нажал на эту кнопку.

— Вы к кому? — вылетел из устройства женский голос.

— Майор Гончаров, убойный отдел.

Дверь открылась. Игорь подошел к стеклянной перегородке, за которой сидела пожилая женщина.

— Посторонние в течение дня заходили в подъезд? — спросил он.

— Никого не было, — ответила женщина и добавила: — А проживающие по нашей лестнице очень приличные люди; ранее судимых нет, лиц, ведущих антиобщественный образ жизни, тоже не имеется, конфликтов между соседями не случалось.

— Вас уже опросили? — догадался майор.

— Пять минут назад молоденький ваш в курсантской форме. Опросил и записал на камеру телефона.

— Номер квартиры напомните, — попросил майор.

— Седьмой этаж, налево от лифта, сто пятая.

— Сто пятая? — переспросил Гончаров, удивляясь такому совпадению^[1].

Он поднялся на лифте, повернул налево и сразу увидел распахнутую дверь квартиры, возле которой стояли понятые — немолодая женщина и парень лет тридцати: судя по тому, что на ногах у них были домашние тапочки, — соседи.

Майор вошел в квартиру, оказался в просторной прихожей, из которой выходили два коридора: один вел на кухню, а другой к комнатам. Дверь одной из них была открыта, и там находились люди. В комнате работала дежурная бригада, приехавшая на вызов. В коридоре стоял участковый Романов и наблюдал за действиями спецов. Увидев вошедшего в квартиру Гончарова, он двинулся ему навстречу, протягивая руку для приветствия.

— А тебя-то зачем сюда подтянули? — удивился он. — Я сразу определил, что это самоубийство, и эксперт тоже так думает.

— Всех соседей опросил?

Романов кивнул, а потом признался:

— Не всех. Но этим сейчас практикант занимается. Хваткий мальчик. Он сразу все стал на свой телефон фиксировать.

— Кто обнаружил труп?

— Жена. То есть теперь уже вдова.

— Опросил ее?

— Пока не получилось. Выяснил только, что она вернулась домой, обнаружила мужа висящим в петле, побежала к соседке, и там ей стало плохо… Соседка сначала мне позвонила, а потом «Скорую» вызвала… Врачи приехали, когда я уже здесь находился, вкололи вдове что-то успокоительное, потом пришли и посмотрели на труп.

— Что сказали?

— Сказали, что помочь уже ничем не могут.

Гончаров заглянул в просторную комнату. Судя по обстановке, это была гостиная с дорогой мебелью. За круглым столом сидел следователь Лячин и что-то писал. Стол был большой, на нем еще уместились открытый ноутбук, бутылка виски и пустой стакан, там же лежал мобильный телефон.

В комнате работал эксперт, за действиями которого внимательно наблюдал паренек в форме курсанта школы милиции. На полу лежал труп мужчины, но разглядывать его Гончаров не стал.

Следователь Лячин, увидев начальника убойного отдела, кивнул ему и, показав на бутылку, спросил:

— Хочешь глотнуть, там еще грамм сто осталось.

— Ты дурак, Лячин, и шутки у тебя дурацкие, — ответил Гончаров и показал глазами на практиканта.

— Виски «Джемесон» двенадцатилетней выдержки, — произнес эксперт, — такая литровая бутылка тысяч восемь стоит. А этот, — эксперт показал на труп, — выпил восемьсот граммов, может, даже больше: вскрытие покажет. Весу в нем вряд ли больше семидесяти, так что и без крюка это для него почти смертельная доза.

— Какого крюка? — не понял майор.

— Он на крюке для люстры повесился.

Гончаров придвинул стул ближе к центру комнаты, встал на него и поднял руки к потолку.

— Едва достаю, а покойный ниже меня.

— А он со стола в петлю сиганул. Со стола дотянуться можно.

— Кто проводил осмотр тела?

— Я, — отозвался из коридора участковый Романов, — след от асфиксии характерный для подобных случаев…

— Спрашиваю, что нашел в его карманах?

— Я туда не залезал.

— Он записку оставил, — сказал Лячин, — нет, даже послание в современных тенденциях. Посмотри на компьютер.

Он повернул ноутбук, и Гончаров увидел белый экран, на котором темнела крупная надпись, сделанная, вероятно, самым крупным кеглем^[2]:

«Да пошли вы все!!! Вова».

— Владимир Сергеевич Колюжный, бизнесмен, — объяснил следователь и показал на тело: — Что-то его очень достало, раз сам в петлю полез.

— Николай Второй, будь другом, — обратился Игорь к участковому, — проверь карманы его брюк.

Романов вздохнул и наклонился над телом.

— В этом ничего, а во втором… тоже ничего.

— А в заднем?

— Где в заднем? — после некоторой паузы переспросил участковый.

— У мужских брюк есть задний карман, — напомнил Игорь, — некоторые участковые инспекторы там прячут заначку от жены.

Романов посмотрел на паренька:

— Помоги, практикант, тело перевернуть.

Курсант подошел и начал помогать.

— Не боишься покойников? — спросил его Лячин.

— А чего их бояться, они уже ничего сделать не могут, — произнес паренек.

— Достойная смена растет, — одобрил ответ курсанта следователь.

Гончаров посмотрел на покрасневшее лицо паренька и понял, что тому явно не по себе.

— Нашел, — сказал участковый, доставая что-то.

Он протянул руку к Гончарову ладонью кверху, показал два презерватива в упаковке. Николай Второй положил их на стол и вздохнул.

— Не знаю, как и сказать.

— Презервативы, — произнес майор.

— Ну да, — согласился Романов, — только я хотел по-другому назвать.

— Контрацептивы? — подсказал Игорь.

— Как? — не понял Николай Второй.

Гончаров показал на лежащий на столе аппарат:

— Чей мобильный?

— Покойного, — ответил участковый.

Майор взял его, а потом махнул рукой практиканту:

— Пойдем с женой поговорим. То есть со вдовой.

Они вышли из квартиры. И сразу к ним шагнул молодой сосед:

— Можно мне все же уйти? Я спешу на работу.

— Только один вопрос: в каких отношениях были с покойным?

— Ни в каких. Здоровались при встрече в лифте или во дворе. В их квартире был раза два: один раз на кухне, а другой — в гостиной, где он сейчас… Третий раз сегодня.

— Первые два визита чем были вызваны?

— Уф, — выдохнул мужчина, понимая, что разговор затягивается, и посмотрел на часы.

— Вы куда-то спешите? — поинтересовался Игорь.

— Обещал на работе, что вернусь сегодня. Я же домой заскочил, чтобы бумажник взять: там деньги, банковские карты. Бумажник в куртке остался, которая на мне вчера была, сегодня пошел в рубашке, а он…

— Так зачем вы заходили к соседям?

— В первый раз Владимир Сергеевич меня пригласил двадцать третьего февраля праздник отметить. Мы с ним посидели часа два, а потом я ушел, потому что его немного развезло. А второй раз я встретил его жену. Она из машины вытаскивала пакеты с продуктами, помог донести ей их до лифта, а потом и в квартиру занес. На кухне поставил все и ушел.

— Вы сказали, что соседа развезло? С ним такое часто случалось?

— Откуда мне знать? Мы же с ним встречались не так чтобы постоянно… Ну, может, пару раз видел в состоянии опьянения… Недавно он даже из своей машины выходил не совсем в адеквате.

— Вопросов больше нет… Погодите. А где вы работаете?

— Я фитнес-тренер, провожу занятия с мужскими группами.

— Сколько лежа от груди жмете? — неожиданно поинтересовался практикант.

— Сто двадцать, могу и больше, но не пробовал.

— Ого! — удивился Гончаров. — А по виду не скажешь, что вы такой силач.

— Просто вы меня с голым торсом не видели, — обиделся мужчина и снова посмотрел на часы.

— Можете быть свободным, — сказал Игорь и посмотрел на практиканта: — Пойдем поговорим со вдовой.

Но сам не сдвинулся с места, посмотрел вслед мужчине, который поспешил к лифту.

— Бумажник не забыли? — крикнул Гончаров.

Фитнес-тренер остановился и, развернувшись, бросился к своей квартире. Пробегая мимо и не сбавляя темпа, махнул рукой:

— Спасибо, что напомнили: такое случилось, сами понимаете — голова не на месте.

— Пойдем? — спросил практикант.

— Погоди, — ответил майор и посмотрел на паренька, — тебя как зовут?

— Петр.

— Погоди немного, Петя. Ты, как я заметил, телефон держал в руке. Диктофон включал?

— Включал: все время записываю.

— Вас так учат?

Практикант молча покачал головой. Мимо пробежал фитнес-тренер и показал кожаный бумажник. И как раз подошла кабина лифта.

— А теперь, Петя, пойдем к вдове.

Им открыла пожилая соседка.

— Ну что вам все неймется? — возмутилась она. — Ниночке и без вас так плохо, она только-только успокоилась. Меня лучше спросите: все про них знаю.

— Хорошо, — согласился Гончаров и направился вслед за хозяйкой на кухню. Женщина указала ему на стул, а практиканта как будто не заметила вовсе.

Майор окинул взглядом помещение и восхитился:

— Хорошо устроились. В дорогом доме, такая обстановка у вас. Квартира двухкомнатная?

Женщина кивнула и попыталась быстро объяснить:

— Я всю жизнь работала и накопила, потом после развода отсудила у бывшего мужа половину совместно нажитого.

— А муж чем занимался?

— Лесом торговал.

— Так что вы можете сообщить по существу?

— Про то, как они жили? — переспросила женщина. — Нормально жили, как все. То есть сначала он жил один, а потом женился и появилась Ниночка. Она была очень приветливой.

— Была, а теперь?

— Не так выразилась. Она и теперь такая, только стала очень грустной в последнее время.

— Почему?

Женщина пожала плечами, а потом шепнула:

— Володя пить начал. Я про мужа ее говорю, который сегодня… — Она показала глазами на потолок.

Практикант, оставшийся в дверях, посторонился, и на кухню вошла молодая женщина с распухшим от слез лицом.

— Вы из полиции? — тихо спросила она.

— Начальник отдела по раскрытию убийств майор полиции Гончаров, — представился Игорь и показал на Петю: — А это наш практикант.

— А что тут расследовать, когда и так ясно, что с Володей случилось…

На ее глазах выступили слезы.

— Так полагается, — объяснил Гончаров, — надо удостовериться, что смерть не носит криминального характера.

Вдова вздохнула, посмотрела на соседку, и та уступила ей свое место.

Нина села на стул, и только сейчас Игорь заметил, что у нее стройная фигура и опустилась она очень грациозно, слегка выпрямив спину.

— Есть предположение, почему он свел счеты с жизнью? — спросил Гончаров.

— Я не знаю, почему он это сделал. Вернулась домой, во дворе стояла машина Володи…

— Какая?

— «Тойота Прадо». Я поднялась. Вошла в квартиру, а там тихо… Позвала его… потом вошла и увидела, как он висит… Закричала… После этого ничего не помню.

— Так и было, — подтвердила соседка.

— Где работал Владимир Сергеевич?

— Он владелец туристической компании, — ответила вдова, — но не единственный: есть еще Коля… то есть Николай Ильич Лукин. У Володи сорок процентов акций, а у Лукина шестьдесят. В последнее время между ними как будто кошка пробежала. Доходы резко сократились… Коля, то есть Лукин, еще обвинил моего мужа черт знает в чем, будто бы Володя деньги не так тратит… А мой муж… — она закрыла лицо ладонями, — не знал, как оправдаться. Они ведь друзьями были, вместе бизнес начинали почти двадцать лет назад…

Гончаров достал из кармана телефон самоубийцы и посмотрел на запись звонков: последний исходящий с номера Колюжного был сделан два часа назад, то есть непосредственно перед самоубийством. Но вызов продлился две секунды, как видно, абонент не захотел с ним разговаривать. А до этого Николай Лукин звонил Колюжному сам, но было это в десять утра, и разговор длился без малого четверть часа. А еще в течение дня Колюжный четыре раза связывался с каким-то колл-центром. И больше контактов не было.

— Володя очень боялся Лукина, потому что тот в девяностые был бандитом. Николай на десять лет старше моего мужа, и вообще, он даже не улыбается никогда…

— Как вы познакомились с мужем?

— Десять лет назад с подружкой пришла в их компанию и приобрела тур в Тунис. И Володя тоже был в нашей группе… Мы с первого взгляда понравились друг другу, а когда вернулись, Володенька сделал мне предложение. Жили, мечтали о детях, и вот такое несчастье…

Гончаров посмотрел на соседку:

— Вы не могли бы оставить нас наедине? Сейчас мой помощник запишет ваши паспортные данные… А вы еще расскажите Петру, что знаете об остальных соседях по площадке.

Хозяйка квартиры ушла вместе с практикантом. Только после этого майор спросил очень тихо:

— Почему у вас не было детей — вы что, предохранялись?

— Нет, — затрясла головой Нина, — мы оба страстно мечтали о детях…

— У вас прекрасная фигура, — продолжил Игорь, — какой фитнес-зал посещаете?

Женщина горько усмехнулась, судя по всему, вопрос был ей неприятен, но все же ответила:

— Да это уже все в прошлом. Да я особо и не посещала — так, заглядывала иногда… А зачем вы спрашиваете?

— У моей жены такая же фигура, ну может быть, почти такая, и я знаю, каких трудов это ей стоит. Да еще ей надо было мотаться: полчаса за рулем туда, потом столько же обратно. А здесь зал далеко?

— В соседнем доме. Неплохой, кстати.

— Сосед ваш там работает?

— Который? А, это молодой такой? Не знаю — может быть.

— Да бог с ним, с вашим соседом, — махнул рукой Гончаров, — он к делу не относится.

— Да, — согласилась женщина, — я его едва знаю. Он мне помог как-то продукты до квартиры донести.

Тут включилась мелодия звонка мобильного телефона.

— «Блэк мэджик вумен», — узнала Нина, — у моего мужа на входящем звонке точно такая же музыка стояла.

— Так это его аппарат и есть, — сказал Игорь и вышел из кухни.

Посмотрел на экран, вызов шел с номера абонента «Колл-центр».

Гончаров нажал на кнопку и вышел на лестничную площадку, прижимая телефон к уху.

— Алло, — прозвучал в трубке нежный женский голос, — ты меня слышишь?

— Слышу, — ответил майор.

— Это Володя?..

— Нет. Владимир Сергеевич ответить не может. Я немного позже вам перезвоню. Только вы скажите, как вас зовут.

— А вы кто?

— Я — майор полиции.

— Полиции? — удивился голос. — А что такое произошло? Вы можете мне объяснить?

— Объясню, только если вы назовете себя и скажете, по какому вопросу звоните.

— Передайте Володе, что звонила Вика и хотела узнать… Но это я ему скажу сама, потому что это очень личное.

— Я понимаю, вы хотели сказать, что любите его и ждете.

— Да, — совсем тихо произнесла девушка, — а что с ним? Его арестовали?

— Ничего не могу говорить. Просто нет сейчас времени. Перезвоню через часок, и мы пообщаемся.

Он постоял еще минуту, раздумывая, потом вернулся в квартиру и направился в комнату, где хозяйка с увлечением рассказывала что-то практиканту.

Женщина повернулась к нему:

— Слушаю вас.

— Этот парень, молодой, что здесь живет…

— Максим, что ли? Так он не живет, он здесь квартиру снимает. Где-то в январе въехал. Хороший парень: не курит, не пьет, не выражается. Женщин к себе не приводит. Плохого слова про него не скажу.

Гончаров вернулся на кухню. Вдова смотрела в окно, за которым была стена точно такого же дома — двойника того, в котором она сейчас сидела, правда, не в своей квартире, а за кухонным столом соседки.

— Кто-то звонил на телефон моего мужа? — спросила Нина.

— Да, — кивнул Гончаров, — звонил важный свидетель. Потом я связался с экспертами, которые уже работают по вашему делу, и получил исчерпывающую информацию.

— Какую?

Игорь ответил не сразу, а потом признался:

— Даже не знаю, с чего начать. — Он помолчал, словно обдумывая последующие слова, и перешел на почти доверительный тон: — Видите ли, Нина, статья сто пятая УК РФ часть первая, а именно убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет с ограничением свободы до двух лет или без такового.

— Зачем вы мне это говорите? — растерялась Нина. — Не понимаю.

— Максимальный срок могут присудить, если убийство связано с корыстными интересами: завладением имуществом убитого человека — квартирой, машиной, его долей в бизнесе. Пятнадцать многовато, конечно, но при хорошем и дорогом адвокате могут назначить и двенадцать, однако двенадцать лет тоже много. Это бесконечно много. Вам сейчас сколько?

— Мне сейчас тридцать два. Только при чем здесь я? Не понимаю, к чему эти намеки? Неужели вы могли подумать? Да вы что!

— Я ни на что не намекаю, просто рассуждаю. Минимальный срок по сто пятой части первой — шесть лет, но можно получить и меньше, если дело будет рассматриваться в особом порядке, когда подозреваемый еще до суда признает свою вину. В этом случае наказание будет две трети от минимального, то есть четыре года. При хорошем поведении можно будет рассчитывать на условно-досрочное освобождение. То есть пребывание в колонии составит уже не сорок восемь месяцев, а всего тридцать два, а с учетом нахождения под стражей до суда и того меньше — года два. В моей практике были такие случаи: два года вместо пятнадцати… Два года осужденные женщины работают в швейной мастерской…

— Я поняла, — медленно произнесла Нина, поднимаясь со стула, и повторила, уже почти разъяренная: — Я поняла, к чему вы клоните: вы хотите, чтобы я призналась в убийстве, которого не совершала. Вон из квартиры!

— Квартира не ваша, — напомнил Игорь.

Вдова вскочила со стула и шагнула к выходу, но на ее пути стоял полицейский, и она остановилась.

— Вы не совершали убийства, — согласился Гончаров, — но, вполне возможно, организовали его. Присядьте, пожалуйста. Я вам не враг и все сейчас объясню. Дело в том, что криминалистическая наука за последние лет пять шагнула далеко вперед. На крюке люстры остались отпечатки, на самой люстре, на клавишах компьютера…

— Нет там никаких отпечатков.

— Есть, даже если преступник действовал в гигиенических перчатках. Кроме того, внутри самих перчаток остались его потожировые следы… Опять же на веревке остается след латекса, из которого изготовлены перчатки, да и на самой перчатке след от веревки, на которой был подвешен ваш муж… Под давлением улик ваш сообщник пойдет на сделку с правосудием и получит четыре года, которые превратятся в скором времени в два. А вам как организатору и выгодополучателю — ведь вы же наследуете все состояние мужа — влепят все пятнадцать, которые не уменьшатся ни в каком случае. А пятнадцать лет строгого режима в компании грязных уголовниц — уверяю вас, не все переносят.

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите…

— Я не настаиваю, Нина, — с сочувствием произнес майор, — вы подумайте немного, а потом мы пройдем в вашу квартиру, заглянем в мусорное ведро или в корзину с бельем, короче, осмотрим все помещения самым тщательным образом. Очень скоро обнаружим перчатки, отошлем на экспертизу. После чего обратного пути уже не будет. Сколько лет Максиму сейчас?

— Какому Максиму?

— Вашему соседу. Мы же вспоминали о нем сегодня. А вы каждый раз переспрашиваете, будто не помните, о ком идет речь, а ведь он бывал у вас не раз: помогал заносить в дом продукты, задерживался…

— Ему тридцать, — ответила женщина, — кажется, тридцать… Но точно не знаю.

— Он выйдет из колонии общего режима, когда ему будет тридцать четыре, а может, и тридцать два всего. Он останется молодым мужиком, сильным. А вам еще сидеть и сидеть на строгаче. Как вы думаете, станет ли он ждать вас тринадцать лет?

Нина задумалась, посмотрела в окно, вздохнула, повернулась к Гончарову и посмотрела на него так, словно хотела попросить о чем-то.

— Я не убивала, — тихо произнесла женщина, — это Максим. Он заметил, что у нас с мужем плохие отношения… То есть не то что плохие, а вообще никаких. Володя начал выпивать, завел себе любовницу. Хотел даже развестись, но не желал делить имущество… Он стал поднимать на меня руку, оскорблял постоянно. Сосед случайно стал свидетелем нашей ссоры… И я в таком состоянии отчаяния случайно поделилась с ним своим горем. А он сказал как бы в шутку, что в подобной ситуации любая женщина просто обязана обезопасить себя… Обещал мне помочь, потому что я очень нравлюсь ему… Сказал, что как-нибудь предложит Володе выпить вместе, напоит его до бесчувственного состояния и повесит… Я тогда подумала, что это шутка, потому что поверить в то, что человек, пусть даже из-за любви, может лишить жизни другого, невозможно. Но вот видите сами, что именно так и случилось…

— То есть вы сами ничего не планировали?

— Нет, конечно, — возмутилась Нина, — как вы такое вообще могли подумать?!

Гончаров обернулся на дверь, за которой был коридор.

— Очень приличная пара, — прозвучал там голос соседки, — они так любили друг друга. Кто бы мог подумать, что такая трагедия случится!

Майор кивнул, словно соглашаясь с только что услышанным, и посмотрел на вдову:

— Сейчас мой помощник принесет лист бумаги, и вы все это напишете, только не забудьте указать, что вы не были в курсе преступных намерений человека, которого едва знали, и тогда хороший адвокат переквалифицирует статью сто пятую на какую-нибудь попроще, например, на двести пять точка шесть. А это или штраф в сто тысяч рублей, или, но это в самом худшем случае, один год в колонии-поселении. То есть год будете жить в сельском доме, ходить в лес за грибами…

— Какие еще грибы?

Гончаров достал из кармана свой мобильный.

— Вот, смотрите. Мы заходим в интернет… Ищем в поисковике текст Уголовного кодекса… вот… подгружается… Статья двести пять… Читайте сами. Думаю, что вас даже в следственный изолятор не отправят, до суда будет объявлена подписка о невыезде. За это время найдете хорошего адвоката, на деньги не скупитесь — эти крючкотворы иногда творят чудеса и людей, ранее не судимых, разумеется, порой оправдывают и за убийства… Вы прочитали статью?

— Два раза, — тихо ответила Нина.

— Петя, — крикнул майор, — не в службу, а в дружбу, попроси у хозяйки лист бумаги и ручку.

А практикант уже стоял наготове возле входа на кухню с пачкой листов для принтера.

— И все-таки я вам не верю, — тряхнула головой женщина. — С какой стати мне на себя наговаривать? Я же не знала ничего.

— Потому что вы сами жертва. Вы очень доверчивая. Я хочу помочь вам по двум причинам: главная — то, что вы очень похожи на мою жену, а вторая — то, что преступление должно быть раскрыто. А оно и так уже раскрыто: преступник получит свое, а вы, как я надеюсь, встанете на путь покаяния и найдете себе достойного спутника жизни… Да, еще не забудьте написать, что у мужа была любовница…

— Конечно, напишу, раз вы советуете, — согласилась Нина, — я и сама понимаю, как это важно.

— Конечно, именно поэтому ваш муж собирался развестись с вами. Максим как-то узнал об этом и предложил вашего мужа убить, но вы отказались… Вы даже решили, что это была неудачная шутка, а потому не заявили в полицию, о чем сейчас безумно сожалеете.

— Погодите, — попросила женщина, — не так быстро, а то не успеваю запомнить, что писать.

— Пишите на мое имя: начальнику отдела по раскрытию убийств майору полиции Гончарову Игорю Дмитриевичу. И посередине листа крупными буквами поставьте: «Явка с повинной».

Примечания

1

Статья 105 УК РФ — умышленное убийство.

2

Кегль — размер буквы или знака по вертикали.