Месть – это холодное блюдо. Психологическая драма

Екатерина Полухина

Сногсшибательная восемнадцатилетняя красавица Эля по неопытности разрешает своему любимому сделать её фото в пикантных позах, чтобы он любовался ею, пока она будет учиться в городе.Но так называемый любимый вывешивает эти фото на всеобщее обозрение. Совесть ещё присутствовала у людей в то время, и для Эли это казалось концом жизни.Что последовало за всем этим можно узнать, прочитав мою книгу. Обещаю, будет интересно.

Глава 12

Сначала, он был настолько нежен, настолько ласков, если не сказать, трепетен с ней, что Эля как — то успокоилась и обрадовалась от того, что муж её будет почти совершенство. Вон, как он бережёт меня, боится ранить не только моё тело, а и душу. Как обходителен он, как бережно относится ко мне. Счастье моё радость моя, душа моя, — шептала она в порыве страсти.

А, он, вдруг превратился в хищного зверя и стал, чуть не насиловать её. Закрыв ей рот жадным поцелуем, он вдруг вошёл в неё без предупреждения. Она закричала и, даже укусила его за губу, на что, он наотмашь ударил её по лицу. Но, тут же, снова превратился в агнца и стал, ласкать её. Извиняясь и оправдываясь, что всё это от огромной любви и неудержимой страсти.

Мол, не сдержался он, ведь столько времени она продержала его в таком напряжении. Да, изголодался я, разве это не понятно. Ведь, я мужик, а ты, чуть евнуха из меня не сделала. Разве же можно столько мужчине обходиться без секса? А, я терпел, потому, что люблю тебя только одну и, хочу быть, только с тобой, любимая. Ты, единственная. Ты и, только ты, теперь для меня, свет в окошке.

Да, разве не доказал я тебе этого, моя любовь, моя жизнь, моё сердце? Эля, от таких слов начинала приходить в себя. Боль потихоньку уходила, слова ласкали слух, руки делали своё дело. От всего этого, снова стало жарко, томно и хорошо — хорошо. Она любила, её любили, ну, что ещё нужно девочке в восемнадцать лет?

Теперь они занимались этим каждый вечер. Все кусты были поломаны их страстью, вся трава была помята в тех местах, где они любили друг друга. Вода в реке, только, утекала далеко и безвозвратно, смывая с их тел пот, после долгих и горячих оргий. Летний соловей — садовая камышовка, укладывала их вечером, захлёбываясь своей песней и будила на заре, тёхая и булькая, переливчато тренькая, и затихая, лишь для новых рулад. Охая, ахая и перемежая, всё это пересвистом.

Кукушка на закате солнца, начинала считать им счастливые года. А, то, вдруг рано на заре, принималась продолжать свой подсчёт, будто устыдившись за свою леность вечером.

Лягушки, просто, с ума сходили и старались перекричать и «соловья», и кукушку. Но, это им не удавалось и они, оттрубив смену ночью, замолкали на какое — то время перед рассветом, уступив место то ли малиновке, то ли зарянке, которые вплетали в общий хор свои нежные переливы. Эля полюбила так эти ночи любви, что утро для неё стало пыткой невыносимой. Ведь, это значило, что нужно расстаться с любимым, а ей этого не хотелось.