Рассвет над бездной

Екатерина Радион, 2019

Когда работаешь барменом, на тебя всё время сыплется чужая личная жизнь. А уж когда этот бар на территории курорта… тут уж полный набор страстей! Вивьен давно привыкла к тому, что один из господ нанесёт смертельное оскорбление другому, и понеслась… Но что делать, если в этот раз в центре скандала оказалась сама девушка? Ревнивый коллега, не менее ревнивая невеста нового постояльца, сам постоялец… и это только начало!

Глава 4

Вивьен задумчиво стояла у окна, проводя простым деревянным гребнем по волосам. Слова Арнольда де Гуастье запали в душу, породив целую бурю эмоций и желаний. Самым страшным было то, что даже поделиться этими мыслями ей не с кем. Его, благословенного церковью, никто не тронет, а вот саму Вив за такие еретические мысли могут познакомить с…

При воспоминании о безжалостных и хладнокровных исполнителях ей стало не по себе. Вивьен давно вышла из того нежного детского возраста, когда они воспринимались как страшилка, когда их можно романтизировать или даже считать чем-то полезным. Безусловно, в нынешних реалиях мира без исполнителей не выжить, но… Вивьен не нравилась цензура, которую церковь насаждала этим карательным органом.

Собрав волосы в косу, Вивьен спрятала гребень в тумбочку и выглянула в окно. На небе сверкали звезды, они то вспыхивали чуть ярче, то гасли, манили к себе, обещая раскрыть свои дерзкие тайны. Вив понимала людей древности, которые в попытках добраться до звезд практически полностью уничтожили их планету. Церковь выставляла предков безумцами, которые возомнили себя могущественнее богов. Но насколько правдива эта история?

Кто-то постучал в дверь, и Вивьен испуганно подпрыгнула, словно отголоски ее мыслей могли услышать и покарать за них. Заозиравшись, она помимо воли стала искать этого кого-то.

— Эй, мисс-таймер, ты там? — Преувеличенно бодрый голос Жаклин за дверью помог Вивьен прийти в себя.

— Заходи, не заперто! — крикнула она, садясь на подоконник.

Эта маленькая слабость была недоступна ей во время жизни с семьей, и сейчас Вивьен отрывалась по полной. С силой взмахнув ногой, она отправила в полет туфлю. Та недовольно хлопнула, ударяясь о стену, и рухнула на пол.

— Страсти-то какие! — всплеснула руками Жаклин, тихонько прикрывая за собой дверь. — Вивьен, ты же благородная леди. Как можно!

Блондинка указательным пальцем поправила очки на переносице и уперла руки в бока.

— Благородные леди себя так не ведут!

— Да какая я благородная, Жаклин? — устало спросила Вивьен, демонстративно скидывая вторую туфлю. — Обычная прислуга, не больше и не меньше. Без права даже думать о том, что ей дорого! Без права на мечту!

— А о чем ты мечтаешь? Замуж, что ли, хочешь? — удивленно спросила Жаклин, без приглашения садясь на краешек кровати.

— Замуж? Это сейчас было серьезно? — нахмурилась Вивьен. Она спрыгнула с подоконника, резким движением закрыла окно и задернула шторы.

— А что, нет, что ли? — Жаклин с прищуром посмотрела на подругу.

— Я хочу быть свободной. И пока у меня есть работа и нет мужа — я принадлежу только себе. Понимаешь? — с робким восторгом шепотом спросила Вив, оглядываясь по сторонам, словно боясь, что кто-то может их подслушать.

— И долго ты планируешь «быть свободной»? — скептично спросила Жаклин. — Это мир мужчин. Мир, в котором мы не люди. Нет, по бумажкам это, конечно же, не так, но… на практике женщине нельзя то, женщине нельзя это!

Она сжала кулачки и нервно прикусила щеку.

— Жаклин, ты ли это, набожная моя? — с ухмылкой спросила Вивьен, открывая для себя подругу с новой стороны.

И эта Жаклин нравилась ей куда больше серой мышки, не поднимающей взгляда и вечно что-то лопочущей о милости богов. Девушка, сидящая перед ней на кровати, была похожа на белоснежный огонь, который готов сжечь все на своем пути. Вивьен понимала, что Жаклин труслива и никогда не открылась бы кому-то, в чьей лояльности она не уверена.

— Хвала Триединым, у меня есть мозги, сестра, — передразнила Жаклин. — Благодарю богов за прекрасную погоду и защитный купол над головой.

Взгляды девушек встретились, и они засмеялись, почувствовав, как с плеч спадает тяжесть. Вивьен села рядом с подругой и задумалась.

— Ты права, что мы словно вещи в этом мире. Вот только все молчат. Потому что лучше жить предметом, чем умереть. Это понятно. Этим страхом нас и держат.

— Не только, — шепотом добавила Жаклин. — Нас учат… любить мужа, как ухаживать за детьми, как выглядеть красиво. А мужчинам открывают законы этого мира, рассказывают о строении предметов вокруг. Мой брат ходил в гимназию. В бесплатный класс, конечно же. У нас там дворяне богатенькие жили, организовали школу. Вот бедняков и учили читать-писать. Он в школу, а вечером меня, отца и мать учит. Им не много рассказывали, мы ж на уровне плинтуса. Но он пару раз слышал уроки для дворян и богатых купцов. Знаешь, в голове не укладывается до сих пор!

Жаклин замолчала, раздумывая, стоит ли делиться с подругой сокровенным знанием. Ведь даже за само это знание могла последовать кара. И все же желание показаться умной взяло верх.

— Знаешь… там рассказывали теорию о том, что все вокруг состоит из множества маленьких частей. Настолько крошечных, что их не увидеть без специальных приборов. Там говорилось, что это божественная суть — создавать из малого большое. Нам Катастрофу объясняют неуемными амбициями, а им — нарушением связей между этими частицами.

Вивьен недоверчиво посмотрела на подругу. Теория выглядела очень глупой. Сказать можно что угодно. А пока не дадут потрогать и увидеть своими глазами, верить в это не стоит.

— Да ну, — после длительного молчания продолжила беседу Вивьен. — Может, оно и так, но пока не проверим сами, лучше не доверять этой информации. Вдруг твоему брату специально дали это подслушать, чтобы проверить силу его веры. А там — хоп! Попался — и на костер его.

— Вот и родители так же сказали, — грустно вздохнула Жаклин. — А ведь если бы мать смогла родить еще одного здорового ребенка… мы бы чуть поднялись по социальной лестнице и, возможно, имели бы шанс проверить! Мне этот рассказ не дает покоя.

— А что еще брат рассказывал тебе? — осторожно попыталась сменить тему Вивьен, потягиваясь.

Ветер стучал веточкой в оконное стекло, навевая тоску. Словно кто-то зовет с той стороны, а как выглянешь — нет никого.

— Да ничего и не рассказывал. Мать и отец перепугались и забрали его из школы. Хорошо, брат читать-писать научился. И на том спасибо. Сюда ж на работу не берут безграмотных. Господам иногда надо помогать: то этикетку прочитай, то короткую записку напиши. В общем, держат они тут марку элитного курорта.

— Знаешь, а может, и правильно сделали твои родители, что забрали брата, — неожиданно для самой себя сказала Вивьен. — Вы сейчас, по крайней мере, живы. А то жернова бы размолотили и ничего не осталось. И с кем бы я вот так хорошо проводила время?

— С мужем, — хихикнула Жаклин. — И пятью детьми.

— Замечательная перспектива! — фыркнула Вивьен. — Ты ведь зачем-то пришла? Рассказывай!

— О! — Жаклин довольно заулыбалась и достала из складок юбки небольшой бумажный сверток. — К нам сегодня заселилась капризная такая леди. Она мне отдала, вот похвастаться пришла.

Дрожащими руками Жаклин развернула сверток и достала оттуда комплект кружевного белья. Тонкие нити сплетались в диковинных птиц, их перья переливались в тусклом свете настольной лампы. Казалось, что вот-вот — и они расправят крылья и полетят.

— Правда красота? — с придыханием спросила Жаклин, поглаживая белье кончиками пальцев.

Вивьен передернуло, она невольно чуть отодвинулась от подруги и скрестила руки на груди.

— И ты будешь это носить? После нее?!

— А что такого? Оно чистое, у дворян всяких заболеваний обычно нет. Простираю пару раз и спрячу. В первую брачную ночь надену! Пусть поражается моей красоте! — самодовольно закивала Жаклин и добавила: — Может, дочери потом пригодится. На ее первую брачную ночь.

Вивьен вздохнула.

— Жаклин! Очнись. Ты не собачка, чтобы за такую подачку плясать. Выкинь гадость.

— Но оно же красивое… и дорогое! — насупилась Жаклин.

Вивьен подняла глаза к потолку.

— Боги Триединые, объясните ей, что у нее грудь больше, и она попросту в это не поместится, — в притворной покорности попросила Вив.

— Вот умеешь ты обломать кайф, — недовольно заворчала Жаклин, заворачивая свое сокровище в бумагу.

— Я не хочу, чтобы моя подруга перестала быть собой и стала каким-то подобием. Эй! Ты веришь в то, что все состоит из мельчайших частиц. Кстати, не выкидывай белье. Передаришь кому-нибудь. Или… продашь на аукционе, когда уйдешь отсюда. Есть особый пласт людей, которые любят женское белье. Я слышала о таком. Может, денег заработаешь. Но не носи. Важно, что оно именно после нее будет. Все же белье знатной дамы добыть сложнее.

— Слушай! А это идея… Надо отправить посылку матушке, пусть она и продаст. А то денег всегда не хватает. Может быть, в город переедут другой… под лучший купол…

Вивьен вздохнула. В ее понимании Жаклин была неисправима: готова все отдать ради семьи, последнюю картофелину изо рта вынуть, лишь бы им жилось хорошо. Вив тоже любила своих родственников и трудилась по большому счету ради их блага, но никогда не отказывала себе в удовольствии.

— Так, что-то ты нос повесила. — Вивьен встала и распахнула дверцы маленького шкафа, достала оттуда несколько платьев на вешалках, придирчиво их осмотрела и оставила два.

— Что ты удумала, рыжая башка? — недовольно хмурясь, спросила Жаклин, чувствуя, что подруга опять замышляет шалость.

— Пойдем почувствуем себя людьми. Хоть ненадолго! Давай натягивай. Это с довольно свободным кроем, в него поместишься, а я шнуровкой сделаю тебе фигурку. Все графья и маркизы будут твои.

— Ты что… — прошептала Жаклин, испуганно вжимаясь в стену. — Нам же нельзя!

— Нам нельзя приходить в места общего пользования в рабочей одежде. А это наряды бедной леди. Из моей прошлой жизни осталась. Давай не тяни, а натягивай! Или ты меня стесняешься? — Вивьен задорно подмигнула подруге.

— Нет… Просто… а что, если нас выгонят с позором? Потом проблем не оберешься же! — Жаклин неуверенно мялась. Ей хотелось почувствовать себя леди, а с другой стороны, она отчаянно боялась наказания.

— Так, белая орхидея, пришло время расцвести. Я так уже несколько раз делала. Поверь, даже если нас узнают свои — они не выдадут. А господа не запомнят, их слишком много тут. Давай!

Чтобы подбодрить подругу, Вивьен первая сменила опостылевшие штаны, рубашку и жилет на платье глубокого зеленого цвета с юбкой в пол. Целомудренный воротник закрывал шею, а длинные рукава прятали от любопытных взглядов руки. Привычным движением Вивьен затянула корсет, не сдавливая ребра, а лишь подчеркивая талию.

— Тебе идет, — с завистью отметила Жаклин, снимая платье горничной.

— Не мне идет, а всем женщинам идет. Просто кому-то идет что-то кроме платьев. А кто-то эти самые платья не любит, — отозвалась Вивьен, повязывая поверх корсета широкий пояс, расшитый бисером.

— Ух, какая красота! — восторженно прошептала Жаклин.

— Сама делала, — подмигнула Вивьен, довольная оценкой своей работы.

— Эх, — вздохнула Жаклин, неуверенно надевая нежно-розовое платье. — Мне точно можно?..

— Точно! — резко перебила ее Вивьен, подходя со спины и с силой затягивая корсет по бокам.

— Уй! — пропищала Жаклин, не привыкшая к такой одежде.

— Вот тебе и «уй», — поучительным тоном сказала Вивьен. — Почувствуй себя знатной дамой, а потом пойми, что многие ограничения не просто так даются. Ты в этой прелести не посидишь. И не подышишь нормально с непривычки.

— Издеваешься, — недовольно пробурчала Жаклин.

Увидев свое отражение в зеркале на дверце шкафа, она замерла. Покрутившись перед ним, Жаклин пришла к выводу, что выглядит просто фантастически.

— Вот, теперь ты тоже красавица. Давай сейчас быстренько сделаем прически и пойдем. Ах да… еще перчатки…

— Спасибо… мне нравится эта шалость!

Хвост четвертый

Маленькая шалость