Заплати за любовь

Екатерина Ромеро (2024)

Боже, он же пьян! Безбожно пьян, этот Викинг едва стоит на ногах, а после мажет по мне опасным взглядом и закрывает дверь. На защелку. — Я на день рождение пришла… У меня вот, подарок. Я к Снежане! Лепечу одними губами, потому что он идет прямо на меня. Крепкий, высокий мужик, и я, первокурсница. Не знающая, что делать. — Ты мой подарок. Раздевайся. Меня перепутали и я по ошибке попала в постель к опасному мужчине. Он причинит мне боль, я его возненавижу и каждый из нас заплатит за любовь свою цену. 90-е. Суровый герой, разница в возрасте, девственница. Однотомник. Больно. Строго 18+. От ненависти до…

Глава 4

— Вот. Возьми халат и это. Не бойся. Вышел он.

Я сижу на полу ванной в одном только полотенце. В чужом доме с как минимум двумя взрослыми мужиками, которые видели меня голой.

Этот Паша и Он. Тот, кто ночью сделал мне больно. Викинг.

Когда Он коснулся моей щеки, ее опалило огнем и я увидела его зеленые глаза. Он сидел на корточках, и Он меня пугал. До дрожи, до сумасшествия.

Викинг. Дикарь. Бандит.

Сглатываю, прижимая к себе халат и замечая, что мои бедра в крови. Я вся в крови, будто ночью меня истязали, хотя так оно и было, судя по ощущениям.

Рядом со мной этот шкаф Паша. Лучше бы он меня в дом не пускал. Лучше б всего этого не было.

— Прими душ пока. Тут, похоже, ошибочка вышла, но все разрулим, да? — спрашивает, а я ответить не могу. Как заклинило. Сижу и хлопаю на него глазами. У этого Паши татушки на руках. Страшно. Я попала к каким-то бандитам.

— Хм, манюнь, давай только без истерик, лады? Суворов не последний человек в городе. Поможет тебе, вдруг чего. Нам проблемы не нужны, думаю, тебе тоже. Мирно разберемся, по-доброму. Спускайся, побеседуем. Ты слышишь, понимаешь меня, девочка?

Щелкает у меня перед носом пальцами, и я киваю, вжавшись в стену. Заторможенная какая-то, медленно догоняю, что этот дядька хочет от меня.

— Да, — выдавливаю коротко, с трудом узнаю свой голос. В горле першит, а еще живот болит, между ног щиплет.

Не двигаюсь, пока этот Паша не выходит за дверь. Да, он не такой зверь и кажется добродушным, хоть и с виду большой шкаф, но он тоже мужчина, а они все, как оказывается, умеют делать больно.

Убедившись, что я одна, захожу в душевую кабинку, поворачиваю кран. Мыльная вода вперемешку с засохшей кровью стекает по ногам. Я смотрю на это и сама не понимаю, как начинаю выть.

В голос, меня как будто прорывает, и я всхлипываю, кусая собственный кулак, все еще ощущая чужие прикосновения на теле. Его прикосновения, грубые, жадные, жестокие.

Словно я вообще не человек, а какая-то кукла, которую ОН брал и пользовал так, как ему хочется! Несмотря на мои просьбы остановиться. Ему было просто все равно, и что хуже — я не знаю, что теперь будет.

Опускаюсь на поддон душа, теплая вода обжигает плечи, грудь, мои запястья все в каких-то синяках и пятнах, особенно правая рука.

Касаюсь ладонью живота, промежности. Болит все тело. Я грязная теперь. Такая грязная!

Меня замуж никто после такого не возьмет. Что я наделала… Зачем я вообще сюда пришла, почему я не смогла защитить себя от него? Я ничего не могла, он такой сильный, Викинг был намного сильнее меня.

Только сейчас понимаю, что я в чужом доме черт знает где, здесь как минимум двое взрослых мужчин, и они… они снова могут захотеть сделать это со мной. В любой момент.

Слышу стук в дверь и быстро закрываю воду, замираю.

— Анек, ты там не балуйся! Под дверью шмотки. Спускайся.

Снова Паша, и я благодарна ему за то, что он не вошел, хотя они и так меня уже видели без одежды. И ОН видел. Этот мужчина с зелеными глазами дракона.

Его зовут Вадим, да вот только у меня язык не поворачивается назвать его по имени. Мне почему-то страшно.

Я вылезаю из душа, быстро хватаю одежду и натягиваю ее на еще влажное тело. Трусов нет, одни только мои штаны и большая светлая кофта. Явно мужская и пахнет… как Он. Это Викинга вещь, но я надеваю ее, потому что больше ничего нет, из двух зол выбираю меньшее.

Мои волосы густые и тяжелые, быстро их не высушить, да вот только мне, честно, на это сейчас плевать, как и на то, что носков нет. К черту.

Я выхожу из ванной и спускаюсь на первый этаж. Сегодня здесь тихо, никого нет, только все еще накрыт стол с обилием пустых бутылок от алкоголя. Они были здесь, но никто меня не слышал, да помогли бы? Сильно сомневаюсь.

Паша ясно дал понять, что они тут все друзья. Так же дружно и закопают меня где-то рядом, если заикнусь о милиции.

Все, что меня волнует сейчас, — это выход. Уйти, сбежать отсюда как можно скорее, потому, найдя дверь, я быстро иду к ней. Без обуви, как есть, босиком.

Дергаю за ручку и всхлипываю от разочарования: закрыто. Они закрыли меня здесь.

— Ну же! Откройся… Пожалуйста, миленькая, откройся! — шепчу осипшим голосом, дергая эту ручку двери, но она не поддается.

— Там закрыто. Не ломись.

Сердце екает, когда прямо за спиной я слышу Его низкий, чуть осипший голос. О нет, мамочка, пожалуйста, нет…

Медленно оборачиваюсь, и внутри все сжимается. Викинг стоит прямо передо мной. Такой высокий, крепкий, здоровый мужик, вот только смотреть в глаза ему я не могу. Не способна просто.

— Откройте дверь, — шепчу тихо, но бандит слышит. Кажется, пристально смотрит на меня, тогда как от его близости у меня начинает кружиться голова и как флешбеки из фильма наша прошлая ночь. Адская. И он в ней главный палач.

***

Она выла в ванной, когда я мимо проходил. Не ревела — выла. Очень тихо, но достаточно для того, чтобы я услышал это через дверь.

Выматерился вслух, стало противно от самого себя. Скажи кому — не поверит, и я сам от себя в шоке.

Мало того, что мы ее перепутали со шлюхой, так я ее еще и трахнул против воли. Жестко, жестоко даже. Сонька вчера меня окончательно выбесила, я был зол как черт и нажрался, сорвался на этой Фиалке-малолетке. Оторвался, мать ее так, налево.

— Почему она так долго плескается?

— Мне пойти проверить?

— НЕТ!

Грач глаза закатывает, умеет поддержать, ничего не скажешь.

— Слышь, братан, валерьянки выпей, а то кидаться скоро будешь.

— Пашка, хоть ты мне мозг не трахай, а!

— Да я-то при чем? Не психуй, Вадим, мелкая в шоке все равно пока, но сговорчивая. Все нормально будет, разберемся.

— Я не психую! Просто что там, в ванной, столько времени делать? Вот что?

— Ну, пойди ей спинку потри, епта… Ладно, я схожу на улицу, гляну, долго ли там еще. Мне как бы тоже домой пора, а не куковать тут с вами.

— Давай, только быстро! Скажи, пусть шевелятся, я доплачу.

— Ну-ну, ты же у нас большой босс.

— Грач!

— А че такого? Правда же.

Засранец, но ему можно. Знаю Пашку лет двадцать, еще со школы. Последние шесть лет вместе работаем, со дня основания Ярла. Я эту охранную фирму сам создал, с нуля поднял, а после пацаны сами уже приходить стали.

Макс недавно вернулся, попросился в бригаду, я пустил, он толковый. Паша тоже хорош, остальные на днюхе просто друзья были, вот только отмечать уже нечего. Допраздновались, блядь.

Она выходит из ванной и крадется как мышь. Босая, в синих джинсах и моей кофте, висящей на ее точеной фигурке как на вешалке. Восемнадцать лет, блядь, еще очень молодая, юная даже.

Еще влажные каштановые волосы спадают по спине, и она хочет выйти. Ломится в дверь, а ключи только у меня и Грача, ему лишь доверяю. Ну и Ярданцу, может, немного, хотя он вчера паленку притащил и будет отвечать за это.

— Там закрыто. Не ломись.

Она аж подпрыгивает от моего голоса и быстро поворачивается, распахивает губы и как-то уж больно тяжело дышит.

— Откройте дверь, — тихо, едва слышно, шепотом, потому что голос явно сорвала.

Вглядываюсь в миловидные черты лица. Пухлые губы, маленький вздернутый нос, темные глазища в пол-лица и волосы цвета каштана. Челка на лоб спадает, длинные ресницы.

Хрупкая, худенькая девочка, и она не смотрит мне в глаза. Так, только мельком, свитер все мой мнет бледными подрагивающими пальцами.

В горле пересыхает, смотрю только на нее и понимаю, что это, блядь, дите. Студентка-первокурсница, и, похоже, она не то что с мужиком раньше не была, она вообще не гуляла.

— У тебя болит что-то? — рычу на нее, а Фиалка аж вздрагивает. Блядь, нормально не вышло, ладно. Вопрос идиотский, знаю, видно все и так.

Паршиво ей, едва на ногах стоит, бледная, точно поганка, но хотя бы не ревет. Тихая она. Слишком даже.

— Нет, — коротко.

В глаза не смотрит.

Куда-то в пол, словно там интереснее, а я сцепляю зубы, когда замечаю у нее на шее красно-синие засосы и кровоподтеки. От моих рук.

— Я никому ничего не скажу. Честно. Отпустите. Мне надо домой, — почти шепотом, и голос такой, словно шмалит она без перебоя, хотя в рюкзаке не было сигарет.

Нюта голос сорвала — видать, кричала, а музыка орала, и слышно не было. Я тоже не слышал. Не помню, по крайней мере.

— Ты босая пойдешь в двадцатиградусный мороз?

— Мне надо. Домой. Отпустите, — повторяет одинаковым ровным тоном, и вот вроде она не ревет. Неплохо выглядит, волосы только еще влажные, а так ничего.

Сносно, если не брать в расчет эти, сука, ее жуткие синяки на белоснежной молочной коже. И, видать, больно ей, потому что то и дело правую руку обхватывает, прижимает к себе локоть.

— Покажи, что там.

Беру ее за запястье, задирая свитер, и, блядь, лучше бы я этого не делал. Из только что спокойной девочка вмиг становится взбудораженной и вскрикивает, а точнее, истошно пищит:

— Нет! Нет, НЕ НАДО!

— Спокойно, девочка, я просто посмотрю!

Я хотел глянуть на синяки, но сработало точно взрывчатка, так как девочка начинает отбиваться от меня и пищит, почему-то резко опускается на колени, и, когда я хочу поднять ее и хоть как-то успокоить, это работает в точности наоборот.

— Тихо, Нюта!

— Нет, а-а-а, ПОМОГИТЕ!