Серебряный ястреб

Екатерина Соболь, 2019

Одержав первую, и пока единственную, победу в борьбе с Империей Ястребов, обитатели земель золотой магии уже готовы праздновать. Но Империя так просто не сдается. Тень направляет в мятежные края своего агента, который должен помешать золотому стрижу и его другу Райлану создать духа-защитника золотой земли. Находчивый, рвущийся к цели Ларри готов выполнить задание Тени любой ценой. Его долг – быть безжалостным и беспощадным, но неожиданно местным дикарям удается раздуть в его сердце искру добра. Что делать с этой глупой искрой? Конечно, задуть и вернуться к выполнению своей миссии. Но испытывать чувства, оказывается, так интересно. Восторг, любовь, счастье – и печаль, ненависть, отчаяние. Что же получится, когда золото и Тень сойдутся воедино?

© Екатерина Соболь, текст, 2019

© ООО «РОСМЭН», 2019

Пролог

Золотая магия — повсюду. Даже когда была запрещена, даже когда мы жили без нее (что просто смешно, потому что лично мы из нее состоим, и это все равно что велеть камню не быть камнем). И если вам, прямо как мне сейчас, очень нужна хоть крупица волшебства, то вот простой способ ее найти.

Вообще-то это секрет, но я не слишком хорош в том, чтобы их хранить, — такова уж моя природа. Для начала оглядитесь вокруг. Может быть, вы в лесу, где поют птицы и весело плещет ручей, или в пустыне, где горячий ветер касается лица, или в скучном бревенчатом доме (хотя домовые, конечно, сказали бы, что человеческие жилища скучными не бывают). Найдите рядом три вещи, которые кажутся вам прекрасными. Поверьте, даже в темнице они отыщутся: полоса света, пробивающаяся из-под двери, матрас, на котором приятно отдохнуть, собственные ноги, которые так волшебно и загадочно работают и отведут вас куда угодно, стоит только отсюда вырваться.

Мы с ребятами, к счастью, не в темнице. Сидим на лесной поляне, и костер выхватывает из тьмы очертания деревьев. Мне немного страшно, но я страху не поддаюсь, и вот три моих счастливых вещи: тепло костра, окутывающее руки, вдохновенное лицо водной девы, которая в данный момент держит речь и искренне верит в каждое свое слово, и волшебный шар в руках лесовика. Тот подбрасывает его просто так, ради удовольствия видеть, как сменяются цвета: от резкого вращения шар отражает то лето, то зиму.

Создания дня и ночи, покровители стихий и волшебные твари всех мастей — мы собрались, чтобы отпраздновать возвращение в наш край золотой магии. Но праздник не особо удался: все равно что крестины ребенка с десятком кандидатов на роль крестной феи.

— Все начинается заново, и неважно, что было раньше! Стихией новой земли должна быть вода, — говорила дева. — Народы, которым покровительствует вода, жизнерадостные, с легким характером. Разве не чудесно, если люди в этом краю будут такими?

Ее сестры сидели подальше от костра, окруженные мелкой водной взвесью, и пытались ухватить храбрую красавицу за платье, а она отходила все дальше. На ее полупрозрачном лице было написано, что даже огонь не помешает ей высказаться.

— Глупости, милочка, — проворчал Турмалин. — Посмотри на меня! Судя по моему новому телу, у нас теперь полно камня. Народы-каменщики никогда не голодают и не мерзнут: могут строить себе дома из камня, другим его продавать. Нет, ну вы посмотрите!

Он вскинул свои огромные кулачищи и повертел ими в воздухе, случайно сбив с ветки филина. Филин взвился в воздух и раздраженно заухал.

— Извини, дружище, — виновато сказал Турмалин и кое-как сложил свои исполинские руки на коленях. — Не привык еще к тому, какой я теперь.

Местный покровитель камней и правда занимал теперь куда больше места. Он и его родичи состоят из всех пород камня, что встречаются в их владениях — а наши владения вчера резко выросли, — и теперь его гигантское неповоротливое тело блестело всеми оттенками черного и серого с цветными вкраплениями драгоценных камней.

— Да разве это тело для покровителя камней! — фыркнул Почвенник. — Я бывал в гостях у своих бедных братьев с востока, из скалистых предгорий, и в тех краях твои родичи просто огромны — выше, чем сосны, под их поступью земля трясется!

Турмалин насупился, и филин, бивший крыльями в воздухе, сел ему на плечо и утешительно похлопал по голове.

— Зачем нам камни, когда есть пашни? — предсказуемо договорил Почвенник. — Вот он, залог процветания! Станем землей сельского хозяйства, и пусть все завидуют!

— Я даже не собираюсь участвовать в глупом споре. Посмотрев на эти земли с высоты птичьего полета, вы бы сразу поняли, чего тут больше всего, — проворчал лесовик. — Сплошная непроходимая чаща. Эй, милочка, отойди от огня, пока не испарилась!

От водной девы и правда уже шел пар, и она перетекла ближе к сестрам, которые тут же начали поливать ее, зачерпывая воду с краев своих нарядов.

— Но кстати о птичьем полете: если символ нашей земли — стриж, то стихией просто необходимо выбрать… — начала Ветреница в пышном платье, но ее тут же перебил кто-то еще:

— Еще чего! Лучше уж…

Гомон усилился, и я закрыл глаза. Нужно набраться смелости и высказать свое мнение, которого никто не спрашивает. Я покровитель того, что нечасто оказывалось нужным в мире счастливых золотых магов, а в мире без магии и вообще ни к чему. Но сейчас оно пригодится, я уверен, что пригодится!

Так что давайте-ка продолжим. Вы нашли вокруг три прекрасных вещи, а теперь прислушайтесь. Может, вы в таверне, где играет веселая музыка, или в деревне, и соседи говорят со своим псом. У нас вот потрескивает костер, ветер лениво шевелит верхушки деревьев, перебирает ветки. Надо сосредоточиться на звуке. Вы именно там, где есть, и нигде больше. Перейдем к третьей части: запахи. У нас костер и летняя ночь, нотка первой осенней гнили в воздухе, у вас, возможно, запах мыла от чистого постельного белья или аромат соломы, или пыли, или снега. Если вам кажется, что запахов нет, не обманывайтесь: мир всегда чем-то да пахнет, обязательно найдется хоть одна маленькая нота. Нашли? Отлично!

Ну и два последних шага. Четвертый: прикоснитесь к чему-то, что близко от вас. Я вот сейчас коснулся земли, укрытой желтыми листьями, чуть нагревшимися от близости костра. Шаг пятый: вкус. Если вы ничего в данный момент не едите, — да и кто же думает о магии, когда занят таким чудесным делом, как еда! — то представьте у себя во рту вкус чего-то, что вам нравится. Для меня это корочка черного хлеба. Мы вообще-то не нуждаемся в пище, едим ради чистого удовольствия. Много не нужно: достаем где-нибудь самую малость, смакуем и потом долго вспоминаем, как же это было прекрасно. Это помогает создавать магию.

Спор все продолжается — и никто не выигрывает, потому что каждый голосует за себя. А я смотрю на волшебный шар, который лесовик бросил в траву, касаюсь земли, прислушиваюсь и принюхиваюсь к костру, представляю вкус черного хлеба на языке. И когда на секунду мне удается ощутить все пять вещей разом, по-настоящему их почувствовать, тело прошивает легкая дрожь. Хочется вдохнуть глубже, пальцы покалывает. Вот она, золотая магия. И пока прилив не иссяк, срочно потрачу ее на то, что мне сейчас нужно.

Я решительно вышел на середину круга, прямо к костру, и все замолчали.

— А это что за хмырь? — спросил кто-то.

— Вот так меня обычно тут и называют, — с виноватой улыбкой начал я. — А вообще-то меня зовут…

— Ты какой-то страшноватый, — перебила водная дева, та самая, храбрая.

Я развел своими хилыми ручками. Даже в компании, состоящей из таких причудливых созданий, я выгляжу самым странным. От этой мысли мне стало грустно, и я изо всех сил уставился на прекрасную водную деву, чтобы удержать в себе огонек золотой магии. Она взгляда не отвела — и правда храбрая.

— А, я вспомнил! — воскликнул Турмалин с такой радостью, будто сам факт того, что он отыскал нужные сведения в своей каменной голове, достоин аплодисментов. — Ты этот. Не местный.

Я вообще-то жил тут уже несколько сотен лет, но кивнул: друзей у меня не было. Ни тут, ни где-то еще.

— Хотел кое-что сказать, — проблеял я.

Мне было неловко в свете костра, хотелось спрятаться, но я стоял. Крупинки золотой магии еще теплились во мне, и, чтобы они не погасли, я коснулся древесной коры: гладкая, березовая.

— Ястребы вернутся, — твердо сказал я. — Они этого так не оставят. Сейчас надо не стихию нашей новой земле выбирать, а думать, как ее защитить.

— Они не вернутся! — пропищал луговой дух. Он сидел верхом на мышке, лихорадочно жевавшей травяной стебель. — У нас теперь слишком большая земля, чтобы они ее захватили!

— В вопросах масштабов я бы тебе не доверял, — проворчал Турмалин.

— Те, кто изгнал из своих сердец золотую магию и отнял ее у других, захотят сделать это снова. — Голос опять сел. Как же мне хотелось, чтобы кто-нибудь меня поддержал! — Мы должны придумать, как этого не допустить. И у меня есть идея.

Все посмотрели на меня с возмущением, которое лучше всяких слов говорило, что в глубине души каждый знал: я прав.

— Давайте объединимся с людьми, — выпалил я, и по рядам прокатился ропот.

Мы с людьми пересекаемся не так уж часто, но сейчас я решил, что повод — лучше некуда. Но, кажется, мнения моего никто не разделял.

— Они придумают, как прогнать Ястребов насовсем! — взмолился я. — А мы им поможем. У нас есть магия, а у них — мозги!

— Возмутительно, — прочавкал Почвенник, который от беспокойства начал точить зубы о какой-то корень. — Мы и сами справимся.

— И чем мы будем сражаться, если Ястребы придут прямо сейчас? — не выдержал я. — Ветками? Травой? — Я умоляюще посмотрел на лесовика: он обычно был самым здравым из всех. — Люди справятся, прошу вас! Мы же все — дети одной Матери-земли, мы должны действовать вместе! Позовем в гости золотого стрижа, он-то знает, что делать!

Повсюду зашумели, и я сник — глупо было думать, что меня послушают. Лесовик задумчиво подбросил волшебный шар, и в нем отразилось голубое дневное небо.

— А ты в чем-то прав, — задумчиво протянул лесовик, поймав мой взгляд. — Я видел его. Золотого стрижа. И того юношу, который помог ему. Они были у меня в гостях.

— И ты молчал? — возмутилась Ветреница и нетерпеливо захлопала себя по коленкам. — Какой он? Полон магии, да? Могучий? Сияет?

— На мой взгляд — да, но тут уж как посмотреть. Ну, сами увидите. — Лесовик встал и гордо расправил плечи. То, что ростом он был бы человеку до колена, его величия не умаляло. — Странное создание дело говорит. Позовем их, и пусть скажут, как нам быть. Зато самим ничего решать не придется!

Довод подействовал: выбор стихии грозил растянуться на целую вечность, а рассвет был уже совсем близко.

— Не хочу тут никаких людей, это же наше тайное место! — неуверенно проворчал Турмалин. — Вечно они все портят. Откалывают мои камни.

— А по-моему, с ними будет ужасно весело! — звонко возразила Ветреница. — Да, много портят, но зато придумали дудочки, и воздушных змеев, и стихи об ураганах, и флюгеры, и… О! А можно, я их принесу? Мне всегда хотелось подхватить кого-нибудь и просто унести! Можно? Ну пожалуйста!

— Давай, — решительно кивнул лесовик, взяв на себя роль распорядителя вечера. Про меня уже забыли, и я с облегчением скользнул глубже в тень. — Только осторожно, ничего им не сломай. Люди очень хрупкие.

— Само собой, — обиделась Ветреница. — Я умнее, чем выгляжу.

— Да-да. В одно ухо влетит, в другое вылетит. Ветер в голове, — проворчал Турмалин, и она дунула так, что у него чуть голова с плеч не скатилась.

— Зато у тебя она из чистого булыжника, — огрызнулась Ветреница. Костер потух, золу разбросало по поляне. — Ладно, пошла. Извините за костер, раздуйте снова, а?

Она легко упала в воздух и скрылась, а молчаливый огненный дух скользнул на ее место. Его все побаивались: опасный он парень, но сейчас он просто тронул пепелище, и костер вспыхнул снова.

На поляне воцарилась напряженная, дрожащая тишина. Все волновались, запоздало осознав, что прямо сейчас явятся люди. К людям у нас относятся сложно: любовь, страх, умиление, болезненное любопытство и вместе с этим всем — жажда их восхищения, уважения и песен.

Вчера люди преподнесли нам потрясающий, великолепный сюрприз, так что сегодня их скорее любили, поэтому так легко и согласились принять гостей. И пока мы ждем, что будет дальше, позвольте я расскажу вам, что было вчера, — вдруг вы все пропустили?

Золотая магия работает очень просто: когда мир еще был юн, кто-то из людей понял, что от хороших чувств любое дело спорится, и постарался испытывать их чаще. Земля тоже была юна, и в ответ на людскую доброту и радость породила магию, которая усиливается от светлых чувств и поступков, но тает от плохих. Постепенно люди приручили эту силу, научились использовать ее, и это был счастливый мир. Но счастье всегда рано или поздно заканчивается.

Пока другие народы взращивали в себе аниму — силу самой жизни, любовь и радость, материал для золотой магии, — один народ, который прозвали Ястребами, променял аниму на власть Тени, ее обратной стороны. Тень тоже дает мощную магию, но холодную и темную, ту, что питается злостью и равнодушием. Наверное. Я, если честно, очень мало знаю о том, как работает теневая магия: несмотря на то, кем я являюсь, я никогда не видел Ястребов близко и боюсь их не меньше, чем обычные люди и существа. Мои братья в других, процветающих и далеких империях, посмеялись бы надо мной, — вот только империи уже давно пали под властью Ястребов, и я не знаю, пригодились ли такие, как я. Одно несомненно: ничего веселого в мире Тени нет, радость и любовь они не одобряют, и золотая магия в разоренных ими землях иссякла.

Но пришел тот, кто должен был рано или поздно явиться и всех спасти, — тот, кто в самые темные времена вырастил в себе золотую магию, как цветок. Ястребы прозвали его золотым стрижом, и вот вчера, на закате, он вернул аниму огромной, бескрайней земле вокруг великого озера и к северу от него. Подавленные грустные люди ощутили в своих сердцах радость и надежду, полумертвые существа ободрились, иссохшая почва наполнилась жизнью.

Но радоваться рано. Готов поспорить на свое единственное имущество, волшебное зеркальце: Ястребы так просто не отстанут от тех, кого по неосторожности выпустили из когтей. Оттого нам и нужен тот, кто сможет всех нас спасти и точно знает, что делать. Золотой стриж.

— Не верю, что мы позвали людей, — прошептала самая прозрачная из водных дев, судорожно расчесывая волосы. — Как это вообще произошло?

Я благоразумно скользнул за дерево — и охнул: чуть не наступил на волшебный шар, который лесовик уложил среди корней. В шаре отражалась сейчас огромная вода. Не наше озеро, какая-то другая, тревожная и серая, она словно плескалась внутри шара, от него даже пахло влажным холодом и почему-то солью. Я уже протянул руку, чтобы тронуть его, проверить, твердый он или палец провалится в эту воду, но тут лесовик сердито подкатил шар к себе.

— Не трогай, — буркнул он, обнимая шар. — Рожа мне твоя не нравится, так и жди беды.

Я вскинул руки, показывая, что не угрожаю, а потом сверху раздался пронзительный вскрик, и все подняли головы. Сильный, устойчивый поток ветра тащил к нам двоих, и даже издали было видно, какие они разные. Один спокойно лежал на воздушной подушке, будто дремал, второй барахтался и голосил.

Ветер осторожно опустил их на поляну, будто с горки скатил, и спокойный кареглазый парень тут же поднялся. У него были примечательные уши — торчали ровно в стороны, так что я невольно проникся уважением к тому, кто ухитрился вырасти таким невозмутимым, являясь обладателем подобных лопухов. Он скользнул спиной к ближайшему дереву и обвел всех взглядом — так, будто просчитывал, на кого напасть первым.

Второй парень, младше и тоньше, стоял на коленях и нелепо таращился на всех, открыв рот. Ему было лет пятнадцать: бледный, очень коротко стриженный, конечности длинные и нескладные, словно он рос частями, то тут, то там, и эти части еще не выровнялись в одно взрослое тело. Попыток встать на ноги он не предпринял, и, если бы кто-то хотел причинить ему вред, это было бы проще простого.

А потом я понял еще кое-что: нет, не было бы. Кареглазый держал одну руку чуть вытянутой в сторону второго, будто готовился, если потребуется, дать отпор не только своим, но и его обидчикам. Меня пронзило острое восхищение странной, невиданной предусмотрительностью кареглазого — четкие, скупые движения, ничего лишнего, ни секунды на панику. Все замерли, разглядывая друг друга, а потом бледный парнишка выпрямился и сказал:

— Ух ты! — Он огляделся, приоткрыв рот. — Вы… Вы все… Всякие создания!

Он восхищенно шатнулся к нам, но кареглазый поднял его на ноги и убрал себе за спину. Одежда на обоих сидела совершенно нелепо, будто с чужого плеча.

— Я Нил, — бодро продолжил парнишка. — И я, ну… Золотой стриж. — Он вдруг смутился. — Точнее, уже нет. Магия закончилась. Всю отдал.

Ветреница гордо стояла рядом с ними; ее глаза, едва различимые на полупрозрачном лице, сияли.

— Ничего не сломала, — торжественно заявила она, глядя на лесовика. — Аккуратно несла.

— Благодарю, — кивнул Нил и тоже заметил лесовика. — Это же он! Из Зимнего приюта! — умоляюще прошептал он, пытаясь выдернуть свою рубашку из железной хватки кареглазого. — Ну же, выпускай!

Тот нехотя послушался. Нил подошел к лесовику, опустился на колени, чтобы их глаза были на одном уровне, и улыбнулся. Улыбка у него была поразительная — она сразу сделала его из хилого заморыша удивительно красивым. Ласковая и теплая, она сияла в глазах, и сразу хотелось быть другом человека, который умеет так улыбаться.

— Спасибо за помощь, — тихо сказал он лесовику. — И спасибо, что позвали. Я… Ну… Ужасно рад. Это честь для нас.

Растаяли даже те, кто людей звать не хотел. Я тоже это почувствовал — сразу и радость, и огромное облегчение, и уверенность, что такому можно доверить что угодно. Второй просто маячил у него за плечом, как мрачная тень. Что-то в этом было непонятное, не должен так выглядеть человек, попавший на вечеринку волшебных существ.

Кажется, эта мысль пришла в голову не мне одному — Почвенник наклонился к компании домовых, копошившихся у его ног, и тихо спросил:

— А это кто? Второй?

Домовые про людей знают больше всех, но сейчас просто вразнобой пожали плечами.

— Я не хотела его брать с собой, только стрижа, но этот не отцепился, — шепотом пояснила Ветреница, скользнув к ним. — И очень страшно на меня посмотрел.

— Потому что я его телохранитель, — сухо произнес кареглазый. Ветреница говорила очень тихо, как вообще он это услышал? — А прозрачная женщина не смогла пояснить мне, с какой целью хочет забрать моего начальника и по чьему приказу.

— Я не его начальник! — простонал Нил, отчаянно пытаясь улыбкой стереть подозрение с лиц всех вокруг. — Он мой друг и соратник. И, как видите, очень веселый парень, душа компании. — Нил фыркнул. — Он помог мне вернуть магию. Его зовут Райлан. Ударение на первый слог.

Он весело глянул на лопоухого, будто фраза про слоги — это какая-то только им понятная шутка, но тот даже не улыбнулся.

— Какова цель данного вызова? — спросил кареглазый, обводя нас всех холодным взглядом.

Он шагнул к костру, и я наконец понял, что с ним не так.

Кажется, одновременно это заметили и другие — и с криками сбились вместе. При свете костра стало видно, что загар у парня только на лбу и вокруг глаз, а нижняя половина лица очень бледная, будто никогда не была открыта солнцу. Такое могло произойти только в одном случае: если он носил маску.

Маску Ястреба.

— Ты… — прохрипел Почвенник.

Домовые неразборчиво голосили. Турмалин счел за лучшее снять с плеч валун, служивший ему головой, и прижать его к груди, как делал в минуты крайнего ужаса.

— Ну да, он всю жизнь провел у Ястребов, но он не такой, как они! — крикнул Нил, пытаясь перекричать всех. — Он местный, его просто украли! Перестаньте волноваться!

Но никто не перестал — и тогда заговорил Райлан. Голос у него был холодный как лед, но говорил он вполне здраво, я поверить не мог, что Ястреб на такое способен, — думал, они только рычат.

— Послушайте, твари всех мастей. Бояться меня бессмысленно — если бы я хотел вам навредить, вы бы заметили. Гарантирую: когда появятся Ястребы, я буду наименьшей из ваших проблем.

Все удивленно замерли — тоже не ожидали, что он способен на такую внятную речь.

А вот Нил слушал плохо, в основном разглядывал нас, и у меня заколотилось сердце: я представил, как этот добрый взгляд остановится на мне и я почувствую себя лучше, понравлюсь сам себе больше. Только улыбнись мне, заметь меня, ну же, пожалуйста! Я даже сделал крохотный шажок вперед, но Нил меня не заметил. Вокруг была полутьма, а я не так уж велик ростом, да и вообще, наверное, он принял меня за что-то вроде коряги, и я его даже понимаю, но грусть все равно ударила меня, как спелая груша, падающая с дерева: внезапно и сильно. Я свернулся в корнях дерева и обхватил свои колени. Бедный, никому не нужный болван.

— Нужно придумать, как дать отпор Ястребам. Если у вас есть идеи, выкладывайте, — невозмутимо продолжил Райлан и посмотрел на нас так, будто сильно сомневался, что в наших головах может родиться хотя бы одна идея на всех.

— Может, Ястребы про нас забудут? — пробормотал Нил, не отрывая взгляда от полупрозрачной водной девы. Ее сестры попрятались за деревья, а эта, храбрая, так и сидела, блестя на него зелеными глазами. — Простите, госпожа, это не вы смотрели на меня из озера?

— Мы все, — прошептала она и, кажется, покраснела бы, будь у нее кровь вместо воды. — Ты ведь золотой стриж, нам было любопытно. А… А… А можно, вода будет стихией нашей новой земли?

Нил открыл рот и, судя по его потрясенным глазам, собирался сказать громкое и ясное «Да», но рот ему молниеносно захлопнула бледная ладонь.

— Не раздавай необдуманных обещаний, — отрезал Райлан и убрал руку. — И нет, Ястребы не забудут. Недооценивать мощь Тени — худшая ошибка золотых магов. Ты бросил вызов величайшей империи на земле и примешь последствия.

— Если ты хотел поднять мне настроение, у тебя не получилось.

— Твое настроение — не моя забота. Полагаю, тебя позвали, чтобы спросить, как быть дальше. И что ты им скажешь?

— У меня в голове пусто, как в котле, — прошелестел Нил. — По-моему, я даже эхо слышу.

— Это из-за танцев, — сухо ответил Райлан. — Я же еще вечером говорил, что надо сесть и составить план действий. Ты сказал, цитирую: «Да ладно, это не срочно».

Нил открыл рот. Закрыл. Стремительно покраснел. Побледнел.

— Все довольно безнадежно, — зловеще прибавил Рай-лан, как будто все были на его вкус еще недостаточно подавлены. — Пожалуй, нам всем конец.

Эффекта он добился. Турмалин с грохотом развалился на груду камней — я никогда еще не видел этого здоровяка таким разбитым. Водные девы прижались друг к другу и начали издавать печальные звуки — очевидно, заплакали, но точно сказать было невозможно: они ведь и так состоят из воды. Нил ковырял ногой землю и, судя по всему, из кожи вон лез, чтобы выдумать какой-нибудь дельный план: губы у него беззвучно шевелились, на виске билась жилка. Райлан огляделся, наслаждаясь произведенным впечатлением, и в глазах у него проступило что-то, отдаленно похожее на мрачную улыбку.

— К счастью, идея есть у меня. Я размышлял о нашем спасении, пока другие плясали и орали песни, — сказал он.

И — о чудо — действительно улыбнулся. Губы растянулись с трудом, будто он никогда раньше не складывал их таким образом. По рядам пронесся вздох облегчения, Турмалин тихонько собрался обратно — тоже хотел послушать, о чем речь.

— У каждого края есть волшебный защитник, так называемый дух земли, — продолжил Райлан, внимательно оглядывая толпу. — При захвате территории никто не доставляет больше неприятностей, чем он: золотые маги не умеют сражаться, потому что для этого надо разозлиться, и дух защищает их, как детей. Завоевание нескольких свободных земель едва не провалилось благодаря их волшебным покровителям — у них магия огромной силы.

— «Едва не провалилось»? — простонал Нил. — То есть не провалилось?

— Конечно нет. Ястребы их завоевали, но не сразу, — утешил Райлан. — Они никогда не проигрывают, но небольшой шанс на победу лучше, чем никакого.

— Но у нас ведь нет своего духа! — перебил Нил. — Это новая земля, она только вчера создана. Или он появляется сам собой?

— Если бы появился, думаешь, он пропустил бы вечеринку? — невозмутимо спросил Райлан. — Ястребы изучали этот вопрос в рамках прогнозирования, что будет, если какой-то народ попытается от них освободиться. И пришли к выводу, что духа можно создать, но способ им выяснить не удалось.

— И как же это сделать? — жадно спросила водная дева.

— Вы мне скажите, — пожал плечами Райлан, — не я тут волшебное создание из природных материалов?

— И как я сам не подумал про духа-защитника? — пробормотал лесовик, смущенно поглядывая на остальных: ему было неловко, что такую славную мысль предложил не он. — Они обладают могущественной, не понятной никому из нас магией. Но как… Слушайте, а было же что-то! Какой-то набор правил на случай, если дух земли исчезнет и понадобится новый. Это было ужасно давно, на заре времен. Не помните?

Остальные вразнобой замотали головами. Вечная магическая проблема: сначала изо всех сил что-то скрываешь, чтобы никто лишний не узнал секрет, а пару сотен лет спустя и сам не можешь вспомнить, в чем там дело. Лесовик задумчиво перебрал пряди в бороде, и его хмурые брови вдруг расправились:

— Но мы на такие случаи создавали подсказки. Казначей!

Все головы повернулись в одну сторону. Казначей удобно лежал на пеньке — похожий на ленивого длиннорукого зверька с проникновенными большими глазами и двумя карманами на боках. Карманы снаружи выглядели неприметно, но потому его Казначеем и прозвали. Была у него волшебная особенность: карманы были бездонные. Никто не смог бы перечислить всего, что там хранится, и уж точно этого не знал сам Казначей. Ему передавали на хранение все предметы, которые нужно было спрятать и которые могли однажды понадобиться, но, поскольку для волшебных существ «однажды» могло значить «вечность спустя», я не представлял, как бедняга передвигался под тяжестью всего, что ему доверили. Он, впрочем, страдающим не выглядел, благодушная лень и медлительность были его природным свойством. Обычно он висел на ветках или дремал под деревом, нежно обнимая ствол всеми четырьмя конечностями, либо — и это чаще всего — крепко спал, свернувшись пышным меховым комом. Вот и сейчас он откликнулся на призыв с третьего раза, благополучно проспав весь скандал.

— Ищи! — воскликнул лесовик. — Ищи подсказку, как создать нового духа земли, если потеряли старого. Мы должны были что-то оставить!

— Сейчас, — мягко сказал Казначей. — Поищу. Не торопите меня.

Еще добрую минуту он сонно моргал, потом запустил когтистые лапы глубоко в карманы. Еще какое-то время там что-то громыхало, шуршало, брякало, — масштаб звука совершенно не совпадал с размерами самого Казначея.

— Ты когда-нибудь делаешь там уборку? — не выдержал лесовик.

— Это творческий беспорядок, — неспешно проворчал казначей, с кряхтением шаря в обоих карманах разом. — Я найду. Есть система, ее просто не видно.

— И как же она называется? «Сотни лет валю все в одну кучу, а потом никак не могу найти»?

— Она называется: «Моя собственная, личная система, в которую бородатым коротышкам нечего совать нос».

Лесовик беззлобно фыркнул. Казначей был едва ли на ладонь выше и жил в домике на вершине дерева, который редкие путники в его лесу принимали за ветхий, неизвестно кем и зачем привешенный скворечник. Для существа с его карманами он умел занимать исключительно мало места.

— У тебя пять минут, мохнатое создание, — холодно проговорил Райлан, незаметно сдвинувшись ближе к Казначею. — Ястребы ждать не будут. Когда они придут, ты и охнуть не успеешь.

Казначей посмотрел на него снизу вверх и начал копаться в карманах со скоростью, какой я от него в жизни не ожидал. Еще минут десять он пыхтел, а Райлан стоял неподвижно, следя за ним взглядом, как пес-охранник. Дух огня сидел у костра и рассеянно перебирал языки пламени. Костер радостно, жарко горел. Все тихо теряли надежду, что хоть что-то будет найдено, — по крайней мере, в ближайшем тысячелетии.

— Нашел! — вдруг воскликнул Казначей и неторопливо вытащил три предмета, которые друг за другом разложил на земле.

Воцарилось молчание.

— Это что? — наконец спросил Почвенник.

— Бусина, кувшинчик и лапоть, — гордо ответил Казначей.

— Звучит как название музыкального ансамбля, — сдавленно пробормотал лесовик, не сводя взгляда со скромных предметов, лежащих на земле.

— А… Ну… — пролепетал Нил. — Что из этого подсказка, как пробудить духа земли?

— Все, — торжественно заявил Казначей. — Это точно оно. Я сделал себе пометку: «Если нужен новый дух земли».

Как именно Казначей делает пометки, никто понятия не имел, но он все же ухитрялся по ним что-то находить, — и обычно оказывался прав. В данный момент перед ним лежала пестрая бусина из стекла, глиняный кувшин с полустертой росписью и старый лапоть.

— М-да, — пробормотал лесовик. — Как ни странно, я и правда когда-то их видел, добрую тысячу лет назад. Вот только не припомню, что с ними делать. Друзья?

Все помотали головами, даже филин. Все, кроме Казначея, — тот, переутомившись, уже спал, положив голову на лапы.

— Давайте позовем Мать-землю? — шепотом предложил Нил.

Лесовик хмыкнул.

— Под ее опекой — весь мир. Она уделила тебе время, ты счастливчик, но теперь золотая магия сюда вернулась, и я не думаю, что Мать-земля покажется снова. Не будем наглеть. — Он душераздирающе зевнул, и я впервые заметил, как посветлело над нами небо. Приближался рассвет. — Ох, как же спать уже хочется. Если никто не знает, что делать, давайте поступим по старинному обычаю. На волю судьбы?

Все нестройно закивали. Где-то нежно запела первая дневная птица — верный знак, что пора на боковую. Некоторые из нас уже после полудня просыпаются и приступают к делам, но утро — это время людей, оно принадлежит только им.

Лесовик поднял три предмета и одновременно подбросил их в воздух.

— На волю судьбы, — торжественно объявил он, и предметы, ярко мигнув, исчезли. — Уф. Сработало!

— А где они? — не понял Нил.

— Не знаю. В этом вся суть! Судьба назначила им достойное место, и теперь они там, где должны оказаться, чтобы исполнить свое предназначение.

— О, — оторопел Нил. Он явно не был знаком с этим способом решения волшебных проблем. — Но как же…

— Вы их найдете, — жизнерадостно сказала Ветреница. — Отправитесь в путь, отыщете и создадите духа земли. И спасете нас.

— Но вещи же только что были у нас! — простонал Рай-лан. — В чем смысл? Это совершенно, абсолютно нелогично!

— Холодная логика никогда не была для золотых народов добродетелью.

— А вот это очень жаль.

Лесовик пожал плечами:

— Страшно отпускать вещи на волю судьбы, но она всегда оказывается права, — вплетает вещи в естественную ткань жизни. Там и тогда, где вы их найдете, что-то подскажет вам, как использовать их, чтобы добиться цели.

Райлан вцепился себе в волосы.

— А если они попадут не в те руки?

— Не бывает не тех рук, судьба свое дело знает. Но вообще-то вы — единственные, кто знает, на что способны эти вещи. Найдите их, и поймете, как с ними быть. Они где-то в наших краях — мы отвечаем за судьбу только на своей земле.

— Ваша земля теперь огромная! — отчаянно выдохнул Райлан. — Нам что, идти неизвестно куда, чтобы сделать там неизвестно что неизвестно как?

— В точку!

— Магия создается желаниями, — утешил лесовик. Остальные начали жмуриться и заваливаться на бок: близость рассвета действовала на всех неумолимо. — Кто захочет, тот их и найдет, а кто еще этого захочет, кроме вас? Так все и работает: ты просто делаешь что-то и надеешься на лучшее, одно ведет к другому. Ну, мы сделали, что могли, славно потрудились, а теперь нам пора спать. А вы отправляйтесь в путь, удачи и все такое. Люди по утрам бодрые.

Райлан смотрел на нас так, будто жалел, что не отнял предметы сразу. Но они ничем ему не помогли бы, это даже я понимал, — а вот теперь они введены в игру, мы заявили о том, что они нужны, и судьба сама все устроит.

— И куда идти? — тихо спросил Нил.

— О, не знаю. Вам что-то подскажет. А когда дух появится, он стихию и выберет. Очень надеюсь, что мои заслуги не будут забыты, — с облегчением сказал лесовик. — Всем спокойного утра.

Все начали разбредаться, несмотря на протестующий звук, который издал Райлан. Утро было чудесное: подсвеченные золотом облака, редкие птичьи голоса в прозрачно-розовом воздухе, теплый свет на лицах. Мы чуть-чуть не успели — обычно с первым лучом рассвета мы уже лежим в своих мягких постелях, но тут рассвет успел добраться до нас раньше. Ошеломительный и яркий, первый луч ударил по земле, и все замерли, щурясь, удивленные его красотой. И я знал, точно знал, почему все стоят неподвижно — запоминают этот момент, его совершенство, и радость, и надежду, чтобы позже соткать из него золотую магию.

Но момент был недолгим. Небо вдруг расчертила темная тень — одна, другая, третья, — и над лесом пронеслась стая Ястребов. Все настолько этого не ожидали, что глупо замерли, приоткрыв рты. Ястребы летели хищно и организованно, четкими рядами, как никогда не летают обычные птицы, и на секунду мне показалось, что они сейчас заметят нас и камнем упадут вниз, и все закончится. Потом я вспомнил, что это волшебная Поляна Собраний, ее не увидит никто из тех, кто не приглашен, даже если мимо будет проходить, но лучше мне не стало. В полете Ястребов было что-то фатальное, что-то необратимое и четкое, как удар судьбы. И я сразу понял, куда они направляются: именно в той стороне было поселение людей, откуда Ветреница принесла Нила и Райлана. Ястребы летели за золотым стрижом, а его по чистой случайности не было там, где они собирались его схватить. Я покосился на Нила — тот смотрел вверх, застыв, словно каменный. Он тоже понял.

— Они… Они ведь просто так летят? Ну там… разминают крылья? — хрипло спросил Нил, явно сам в это не веря.

— Да, конечно. Утренняя прогулка, — скучным голосом сказал Райлан. — А я предупреждал. Там, кстати, осталась моя форма, с ней я смог бы лететь, но теперь придется…

Нил твердо выпятил челюсть, и отчего-то это произвело впечатление — когда счастливое безмятежное лицо вдруг сложилось в такую суровую гримасу, невольно прислушаешься.

— Форма?! — процедил он. — Там семья твоя осталась! И Маг! И все остальные! Мы идем их спасать немедленно, и мы…

— Ни в коем случае, — невозмутимо ответил Райлан. — Мы должны приступать к поискам вещей, которые позволят создать духа земли — иначе конец придет вообще всем. Маневр Ястребов купил нам время — пока они выясняют, где мы, успеем начать. — Он глянул на застывшее лицо Нила и внезапно смягчился. — У Мага, как можно догадаться по его прозвищу, есть магия. Заметит Ястребов и скроет ваших людей, он это умеет. Если, конечно, он не тупой и не медлительный. За это не поручусь, но… — Под взглядом Нила он замолчал и усмехнулся. — Не волнуйся. Волноваться бессмысленно. То, что нападут на рассвете, было и так ясно: это классический прием. Все устали праздновать и заснули, лежат, как на блюдце, существа тоже засыпают, да и видно лучше, чем ночью. Я говорил, ты просто не слушал. Все, вперед. Спать некогда.

Он вытащил из-за пазухи какую-то бумагу и подошел к нам. Все так устали, что даже не отшатнулись, просто уставились на него, с трудом открывая слипающиеся глаза. Многие под шумок скрывались: Ветреницы уже нигде не было видно, вязаные шапочки гномов мелькали в траве, удаляясь все дальше, водные девы тщетно пытались увести свою храбрую сестру, которая вытягивала шею, чтобы заглянуть в бумагу.

Я проскользнул ближе и тоже заглянул. Это была карта — люди рисуют такие схемы, на которых разные земли видны, будто с высоты.

— Ничего в этой штуке не понимаю, — проворчал лесовик. — Вы как-то странно видите местность.

— Где мы? Куда нам пойти, чтобы выйти к озеру? Оно волшебное, оттуда и начнем — просто не в том месте, где сейчас Ястребы. Перемещать нас не надо — золотую магию можно отследить, а сейчас на это, думаю, брошены все силы.

Все беспомощно посмотрели на него, и Райлан выдохнул сквозь сжатые зубы. Покрутился вокруг своей оси. Зачем-то осмотрел стволы деревьев.

— Так. Вот север, значит, озеро — там. Все реки и ручьи в этих местах впадают в него, любой сойдет. — Райлан просветлел лицом. — Где вот в ту сторону, к югу, ближайшая вода?

— Близко! — тут же выпалила водная дева. — Широкий ручей. Хотите лодочку?

— Да, — с облегчением кивнул Райлан. — А у вас есть?

— Нету. Но я найду! В заводях попадаются заброшенные, они, правда, слегка дырявые, но это же ничего, да? Главное — лодка!

— Спасибо, — наконец подал голос Нил, который до этого подавленно молчал. — Мы очень вам… очень благодарны.

Щеки девы налились синеватым цветом — очевидно, водным румянцем. Сестры посмотрели на нее возмущенно, но она хрипло сказала, не отрывая взгляда от Нила:

— Идите вон в ту сторону, не сворачивайте. Когда выйдете к ручью, лодка будет там.

И с этими словами она стекла вниз, превратившись в воду, и впиталась в землю. Сестры осуждающе посмотрели на нас, тоже обтекли водой и исчезли — осталось только мокрое пятно на земле. Нил заморгал.

Райлан без лишних слов развернулся и зашагал туда, куда указала дева, не потрудившись даже попрощаться.

— Не бойтесь, все будет хорошо, — торопливо сказал Нил. — Спасибо. И до встречи!

Прежде чем поспешить вслед за Райланом, он улыбнулся нам, и от этой улыбки мне снова захотелось улыбаться. Лесовик глядел им вслед, задумчиво подбрасывая на ладони волшебный шар. На этот раз в нем отражалось звездное небо и какие-то камыши.

Дух огня провел ладонью над огнем, и костер погас. В освещении ничего не изменилось — солнце светило так ярко, что пламя давно уже было незаметным.

— Похоже, начинаются интересные времена, — пробормотал лесовик. Я не использовал бы тут слово «интересные», но лесовик выглядел прямо-таки воодушевленным. — Давайте спать, друзья. Все будет хорошо: чем глубже тень, тем ярче светит золото. Конечно, мы победим Ястребов — им тут не место.

Но он ошибся. Эта история пошла самым удивительным путем, какой только могла выбрать, и совершенно не туда, куда мы планировали ее направить. А я сыграл в ней свою роль, поэтому сделаю себе подарок: представлю, что мне есть кому об этом рассказать.

И если вы действительно здесь, если кто-то меня слышит, то помните главное: немного доброго волшебства найдется даже в самые темные времена. Уж я-то теперь знаю об этом все!

Золотая магия — повсюду.