Седьмое небо. И ангелы бывают грешными

Екатерина Терехина

Габриэль – ангел смерти, посланный на землю чтобы исполнить приговор Высшего Суда и покарать грешную душу. Она лучший следопыт и чувствует запах греха за версту. Но на последнем задании происходит страшное – ангел понимает, что ее подопечный невиновен.

Глава 6

Я торопливо покинула департамент реликвий и, минуя стойку в центре второго уровня, где еще утром меня встретила женщина-офицер, направилась по длинному коридору в свой отсек, что располагался в дальнем крыле жилого сегмента, приспособленного для обитания служащих канцелярии.

Мне нужно было пробраться туда до того, как там с обыском побывают солдаты либо кто-то из старших командиров, и забрать неосторожно оставленный мною фрагмент приговора, а так же часть вещей, что могут помочь ищейкам выйти на мой след. Так у меня будет небольшая фора, ведь пока те, кто возглавят погоню, получат информацию о моем подопечном и его месте нахождения на земле, я буду уже далеко. На целый шаг впереди. Но сейчас времени было катастрофически мало, мне нужно срочно исчезнуть, пока я снова не попала в поле зрения высшего звена иерархии.

— И как меня угораздило так вляпаться? — подумала я, торопливо шагая по второму уровню, стараясь прятать лицо за воротником мундира, но служащие один за другим, как назло, стремились со мной поздороваться.

— И все-таки нужно было пробираться через третий уровень, — недовольно бормотала я себе под нос, — Там был бы крошечный шанс остаться незамеченной, а сейчас я попала в смену караула, когда толпы карателей намереваются попасть в свои отсеки после ночного дежурства для положенного отдыха, а возможно даже сна. Если кто-то, конечно, не успел окончательно потерять эту способность: проваливаться в сумрак небытия. Большинство служащих навсегда лишилось человеческого облика, а вместе с тем и способности к осуществлению базовых потребностей духа, превратясь тем самым в полуживых фарфоровых кукол, безропотно выполняющих заложенную в них программу.

Протиснувшись в свой отсек, я закрыла дверь и достала жезл, боясь столкнуться с незваными гостями, но к счастью там никого не было. Наконец-то я была в относительной безопасности. Хоть и временно. Я озарила пространство отсека и приступила к поискам приговора, но он пропал.

— Ну же, — шептала я, пытаясь найти на столе спрятанный сверток, — Он точно должен был быть здесь. Я помню.

Не веря своим глазам, я торопливо провела рукой по каменной поверхности стола, в надежде нащупать пропажу, но так ничего и не нашла.

— О, нет, — отозвалось в голове, а в висках застучало, — Оморочка! Меня опередили.

Я почувствовала, как мои руки похолодели. Дрожащими пальцами я направила жезл к потолку и медленно провела им от дальнего верхнего угла комнаты к полу, словно старую грязную тряпку сбрасывая полог морока, и тут же остолбенела. Вся моя комната была словно вывернута наизнанку. Все вещи, что еще вечером аккуратно лежали на своих местах, теперь были разбросаны по серому полу, выделяясь неряшливыми кляксами среди почти кристальной чистоты отсека. Здесь уже искали. И нашли. И не только приговор. Уже поздно. Теперь смертного точно найдут. Если уже не нашли. А дальше придут и за мной. Это конец.

Я, не помня себя, снова, словно прозрачное покрывало набросила оморочку на комнату, и на ватных ногах вышла в коридор, плотно затворив за собой дверь.

— Теперь остался только один путь, — думала я, прячась в толпе спешащих служащих, — Только на землю. Но как? Попробовать с помощью жезла? А что если он не сработает? Если служащие успеют закрыть его возможности до того, как я покину канцелярию? Ведь Совет, вероятно, уже знает о моем проступке. Если обыск был санкционирован. Хотя…

Кончиками пальцев я осторожно насщупала жезл, и, коснувшись его основания, вздрогнула, почувствовав легкую вибрацию.

— Нет, — подумала я и на моем лице невольно проскочила улыбка, — Еще не знают. Жезл не лишили полномочий. Значит, у меня еще есть время. Пусть и не так много, как мне хотелось бы.

Я шла быстро, но стараясь не привлекать к себе внимания, в то время, как толпа в канцелярии становилась все больше и больше. С другой стороны это даже было мне на руку, окажись я здесь совсем одна, меня точно бы вычислили, а так есть небольшой шанс пробраться незамеченной. Главное не попасть в поле зрения командиров.

Подняв как можно выше ворот своего мундира, я вжала голову в плечи, стараясь спрятать лицо и затеряться в шумной толпе, что живой волной следовала из жилого отсека по местам своего назначения, по дороге смешиваясь с уже возвращающимися обратно солдатами, которым, по сути, некуда было спешить, в то время, как новая партия клерков суетилась изо всех сил.

Обитатели Седьмой сферы всегда отличались пунктуальностью. Как маленькие винтики одной громадной машины, они каждый занимался своим делом, тем, ради чего его оставили существовать в полумертвой оболочке, лишенной плоти и памяти. Никто из идущих рядом не выбирал своей участи, никто не просился на небо, и каждый с радостью прожил бы жизнь простого, ничем не примечательного смертного. Жизнь, полную мелких радостей и печалей, страстей и соблазнов, жизнь, где бы он мог дышать полной грудью, до боли в ребрах хватая морозный утренний воздух, где бы он мог пройтись босиком по серебряной росе, наблюдать за гаснущими на предрассветном небе звездами, любить… любить всем сердцем, не жалея себя, до дрожи в коленях и до соленых слез на мокрой подушке… но каждый из них был призван беспристрастным Фатумом и теперь обязан целую вечность служить его призрачным целям. До тех пор, пока не придет в негодность. А там, его просто отправят на свалку и заменят новым, еще не потерявшим заводского блеска, винтом. И так будет продолжаться до бесконечности, благо винтов еще великое множество.

Увлеченная своими мрачными мыслями, я не заметила, как миновала холл жилого отсека, и передо мной теперь был широкий светлый зал второго уровня.

Сейчас, чтобы покинуть канцелярию, мне необходимо было незаметно пробраться на первый уровень, прямо к радужной арке небесного свода. К тому месту, где граница между двумя мирами была самой тонкой. Только оттуда возможна телепортация на землю без открытия небесных врат. По-другому сейчас сбежать было невозможно.

Шагая по извилистым коридорам, что словно реки, втекали в широкий зал второго уровня, а после уводили в тайные отделы канцелярии, я торопливо направилась в сторону крыла регистраторов, за которым находился первый уровень, как мой взгляд встретился с пронзительными карими глазами женщины офицера. На одно мгновение мы обе замерли. Ее губы дрогнули, словно она что-то намеревалась мне сказать, но я, сделав вид, что не заметила ее присутствия, отвернулась и направилась в противоположную от нее сторону, крепко сжимая в кармане свой жезл.

— Габриэль, — вдруг окликнул меня ее голос, — Габриэль! Где Ваш подопечный? Верховные не любят ждать.

Я вздрогнула, но все равно хладнокровно шла вперёд, будто не замечая никого вокруг, хотя внутри меня все сжалось.

— Каратель 317, — снова произнесла она, — Я приказываю остановиться!

Ее голос звонким эхом, похожим на раскат грома, пронесся по округе, заставив всех оглянуться, а некоторых даже прекратить движение. Теперь вся эта живая масса, как один, смотрела на меня немигающим взглядом, полным удивления, разбавленного терпкими нотками ужаса.

— Попалась, — подумала я, и машинально еще глубже вжала шею в воротник, будто так мне будет проще исчезнуть.

Женщина еще несколько секунд с недоумением смотрела мне вслед, словно не понимая, что происходит, в то время, как я торопливо удалялась.

— Габриэль, — снова закричала офицер и, ускорив шаг, проследовала за мной, — Габриэль, я приказываю остановиться!

— А вот и нет, — ответила я и бросилась бежать.

Я со всех ног мчалась на первый уровень, петляя между белыми колоннами и спинами служащих, в надежде смешаться с толпой, но женщина — офицер преследовала меня, на ходу раздавая приказы в крохотный серебряный браслет, что иногда светился на ее левом запястье.

— Внимание слышащим, — кричала она, расталкивая всех на своем пути и стараясь не выпускать меня из виду, — Срочно явиться в отсек Z. Повторяю, срочно явиться в отсек Z. Зарегистрирован факт неповиновения!

После ее слов в зале раздался пронзительный скрежет, постепенно переходящий в невыносимый писк, отчего все служащие, что находились сейчас в отсеке, вздрогнули и инстинктивно зажали уши. Все, кроме офицера. Звук доносился отовсюду, и иногда казалось, что он существует не снаружи, а где-то внутри тебя, в самой глубинной точке твоего подсознания, и сейчас во что бы то ни стало стремится вырваться наружу, попутно забрав с собой твою душу. А может быть и что-то гораздо более ценное, чем душа.

Каменный пол, стены, и даже сам воздух вокруг дрожали, а ватное тело больше не подчинялось воле, но я отчаянно шла вперед, расталкивая стоящие на моем пути дрожащие, будто в лихорадке, тела. Всего пара сотен метров отделяла меня от небесного свода, что опоясывал грани двух миров. Каких-то пара сотен метров и я была бы свободна.

Служащие в панике бродили между колон, невидящими глазами оглядываясь по сторонам, но тут же один за другим падали замертво на белый мраморный пол, словно парализованные мухи, ставшие жертвой паучьего яда. Даже регистраторы, прячась за толстым стеклом своих кабинок, сейчас метались по тесным рабочим отсекам, пытаясь скрыться от невыносимого, вызывающего страх и отчаяние звука, но вскоре так же медленно сползали на пол без чувств.

Я, превозмогая боль, огляделась по сторонам и поняла, что в отсеке помимо меня и офицера больше никого нет. Все возможные свидетели этого события были ликвидированы заранее. Очень удобный подход, не нужно потом никому ничего объяснять. Закон останется непреложным, как и репутация Совета, а о мятежнике завтра никто и не вспомнит. При условии, что кто-то из сотен лежащих сейчас на полу завтра утром проснется. Если нет — заменят другими. Механизм должен и будет работать, а сломанные детали окажутся на свалке. Незаменимых нет.

Непонятно оттуда, словно из пустоты, рядом с офицером появились солдаты. Служители держали жезлы впереди себя, в любой момент готовые выстрелить на поражение, но, почему-то, не делали этого, словно ожидая приказа офицера. Они взволнованно оглядывались по сторонам, как огромные псы, загнавшие дикого зверя в ловушку и ждавшие команды вожака.

Но вожак почему-то медлил.

Я все еще медленно шла вперед под прицелом дюжины направленных на меня жезлов и уже почти добралась до границы первого уровня, прямо к небесному своду, как вдруг снова почувствовала острую боль в голове, что постепенно растеклась по всему телу.

— Каратель 317, — зазвенел в пространстве чей-то голос, заставив меня вздрогнуть, — Приказываю прекратить сопротивление!

Я, обхватив голову дрожащими руками, отчаянно оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, откуда доносился этот зловещий звук, но казалось, что он звучал прямо во мне. Ни солдаты, ни офицер даже не вздрогнули, лишь стояли, невидящими глазами глядя перед собой, как лишенные жизни манекены.

— Каратель 317, сложите оружие. Повторяю, сложите оружие.

— Я буду говорить только с Советом! — ответила я, все ещё, словно загнанный в западню зверь, лихорадочно оглядываясь по сторонам, но каждое мое движение болью отзывалось в висках, и, казалось, что моя голова сейчас разлетится на части, словно расколотый надвое грецкий орех.

Голос снова разрезал тишину, отозвавшись во мне новой порцией боли.

— Каратель 317, сложите оружие. Мы гарантируем Вам безопасность.

От этих слов я невольно улыбнулась, но улыбка моя была больше похожа на звериный оскал.

— Вы осудили не того! — закричала я в пустоту, — Слышите? Устройте мне встречу с Советом! Я докажу это!

— Каратель 317, Габриэль, не дури. Сложи оружие и сдайся властям, я обещаю, что тебе ничего не угрожает. Ты не пострадаешь.

— Дэвид? — окликнула я, — Дэвид, это ты?

— Габриэль, — снова раздался электронный голос, — Прошу, доверься мне. Сдайся властям, не усугубляй своего положения.

— Дэвид! — почти прохрипела я, корчась от накатывающей словно волна боли, — Дэвид, выслушай меня… здесь произошла какая-то ошибка. Этот парень… его приговор неверен. Они ошиблись. Послушай меня, я знаю, о чем говорю!

— Я понял, я все понял, — ответил голос, — Габриэль, сдай оружие. Будет лучше, если ты сделаешь это добровольно. Иначе ты будешь объявлена вне закона. А это смертная казнь. Не глупи. Сдайся и все будет хорошо. Обещаю.

— Дэвид, — молила я своего командира, — Прошу тебя, организуй мне встречу с Советом. Я докажу им! Позволь свидетельствовать перед ликом Фатума. Мне есть, что сказать…

— Каратель 317, — вдруг послышался за моей спиной голос ожившей женщины-офицера, — Сдайте жезл и проследуйте за нами. Вы арестованы.

Боль, как и голос в звенящем пространстве на время затихли.

Я обернулась и увидела женщину-офицера в окружении пары дюжин солдат с направленным на меня оружием.

— Ну же, — твёрдо сказала офицер, протянув ко мне руку и ожидая получить мой жезл, — Я жду.

Я, подняв руки вверх, осторожно опустилась на левое колено и медленно положила жезл на блестящий от отражающегося в нем искусственного света мраморный пол.

Женщина в белом улыбнулась, довольная своим триумфом, и в этой улыбке было что-то отталкивающе мерзкое, как в улыбке мертвеца, или красивой пластмассовой куклы, лишенной души и жизни.

— Увести! — кивком головы отдала команду она двум высоким солдатам, стоящим за ее спиной.

Они, убрав свое оружие, покорно, словно неживые, направились ко мне, в то время как офицер отвернулась, разглядывая загоревшийся голубым сиянием серебряный браслет на ее тонком запястье.

Небесный свод был совсем близко. Всего пара метров и я была бы спасена.

Я, воспользовавшись тем, что бдительность офицера в это мгновение была усыплена, резким движением схватила свой жезл с пола и выстрелила в не ожидавшую такого поворота событий, офицера.

Словно взрывной волной ее вместе с солдатами, находившимися рядом, отбросило к стене.

От сильного удара офицер вскрикнула и упала на пол, а я, схватив ее жезл, отлетевший к моим ногам, буквально в два прыжка оказалась возле небесного свода и, сделав шаг вперед, нырнула прямо в сверкающую бездну.