Письма в Бюро Муз

Екатерина Черепко (2024)

Музы пришли в Этельсборг, чтобы взбодрить его жителей. Один из них, Жёлтый Муз, заключает контракт с Нелли Гюллинг, гарантируя вырвать её из круга рутины и проторить дорогу к делу всей её жизни. Во время совместной работы волшебный проводник не замечает, как становится слишком человечным. Из-за попирания главного правила Бюро — быть выше мирских дел — ему грозят ужасные последствия. Однажды он бесследно исчезает, и Нелли должна спасти своего друга. Она пишет первое письмо в Бюро…

4. Новый сосед

После спонтанного посещения булочной прошла неделя. Ещё несколько дней Нелли озиралась по сторонам, выходя из дома или офиса, но вскоре забыла и о Музе с его тревожными повадками, и о духовном контракте.

Она вернулась домой за полночь: рабочие вопросы не отпускали раньше. Нотариат был открыт до шести, но как только из кабинета фру Ларссон раздавался звон специального колокольчика, практикантка с юридического по имени Гретта переворачивала уличную табличку стороной «Закрыто», и дело продолжалось.

Тихо пробираясь по двору, чтобы не разбудить соседскую собаку, Нелли зашла в подъезд. Она на цыпочках поднималась по скрипучим ступеням в надежде на крепкий сон Аниты — своей пожилой домовладелицы, которая проживала этажом ниже и обладала невероятно чутким слухом и скандальным нравом.

На последнем пролёте что-то зашуршало под ногами. Нелли подняла глаза и обомлела: лунный свет лился сквозь круглое чердачное окно на тонны конфетти и серпантина, отражался от глянцевых жёлтых шариков, привязанных к перилам и дверным ручкам. В ней только что словно проснулось обоняние — или она лмшь обозначила смутно знакомое чувство, витавшее в воздухе, — пространство наполнял аромат цитруса и ванили. Нелли сглотнула слюну и пробурчала:

— Неужели фру Эгдалль сподобилась на кулинарные изыски?

Она спустилась ниже, чтобы убедиться, но запах исчез за незримой завесой, вернулась — и вновь оказалась окутана цитрусом и ванилью. Просвет между дверью напротив и полом был ярким — значит, кто-то находился внутри, и, если брать в расчёт шарики, едва отпраздновал новоселье. Сколько Нелли жила в Этельсборге, квартира на одной лестничной клетке с ней всегда пустовала.

Она распинала серпантин с конфетти и зашла домой. Как только она скинула туфли и размяла пальцы в мягких тапочках, в дверь постучали. Но стоило ей выйти на призыв полуночного посетителя, как снаружи никого не оказалось. Точнее, ничего кроме керамической формы с пирогом.

Свет в соседней квартире погас, но Нелли была уверена, что за ней наблюдают. Она подняла блюдо и скрылась в своём жилище, фантазируя, кто же мог въехать на последний этаж мансардного дома.

***

Утром она безбожно проспала и собиралась впопыхах. Времени готовить завтрак не осталось, и Нелли отрезала кусочек вожделенного пирога. Сунув его в рот, она закашлялась и тут же выплюнула его в салфетку: должно быть, незадачливый пекарь перепутал соль и сахар, отчего от цитруса сохранился только аромат.

Гюллинг метнулась в ванную, чтобы ополоснуть рот, но зубодробительный вкус соли не оставлял её ни на мгновение. Самым обидным было то, что блюдо выглядело аппетитно: его румяный верхний слой повторял плетение, которым дедушка украшал их традиционные лимонные пироги. Добродушный сосед словно попрал память Фергюса. Образ милой старушки или молодой матери-домохозяйки разлетелся в пух и прах. Теперь новый жилец предстал в образе вчерашнего подростка, который уехал в большой город и только-только начал самостоятельную жизнь.

Она выбросила испорченный десерт и выскочила за дверь: нехватка времени давила на неё куда сильнее, чем новые плохо разношенные туфли — на ноги. Чуть не поскользнувшись на серпантине и порванных оболочках от шариков, Нелли побежала вниз по лестнице, но путь ей преградила Анита с совком и веником в руках.

— Куда это вы собрались, фрекен Гюллинг? — Проскрипела она. — Помнится, при заселении вы обещали держать квартиру и площадку перед ней в чистоте.

— Я бы с радостью, фру Эгдалль, но я сейчас сильно спешу. Кстати, и вам доброго утра!

Она попыталась обогнуть старуху, но та схватила её за шкирку с криком:

— Стоя-я-ять!

Невысокая и хилая, она не уступала Нелли в силе.

— Ну-ка приберитесь!

— Но, фру Эгдалль, это не я намусорила! Там новый сосед въехал!

— Ну так заставьте его навести порядок. Или берите это и сделайте сами. — Она протянула ей веник с совком.

— Ладно, — зло бросила Нелли, намереваясь разобраться с соседом.

Вскоре она уже колотила в его дверь, что есть мочи.

— Эй, вы там?! — Кричала она. — Выйдите сейчас же!

Никто не отвечал и не подходил ближе. Она замерла и прислушалась: никакого движения внутри, ни единого шороха.

— Вот чёрт. — Тихо выругалась она и помчалась вниз.

Анита всё ещё стояла в проходе. Победоносно вручив своей постоялице веник с совком, она уселась на несколько ступеней ниже и стала поглядывать из-за костлявого плеча.

Вначале Гюллинг хотела смести весь мусор в квартиру, но тактичное покашливание заставило её передумать. Гневно зыркнув на Аниту, она открыла дверь, выставила пустое ведро и в спешке начала заметать в него остатки чужого празднества.

— Ну, давай же! — Рявкнула она на прилипшую к полу блёстку, которая никак не отдиралась. Пришлось поднимать вручную.

Наконец она собрала весь мусор и поставила ведро в прихожей. Как только Нелли выбежала из квартиры, снизу раздалось победоносное: «Не забудьте протереть пол мокрой тряпкой».

Девушка закатила глаза и рыкнула, но затрусила за тряпкой. Когда она всё доделала и взглянула на время, то обессиленно застонала. Пробегая мимо фру Эгдалль, она бросила помело и совок у её двери и полетела на Фридрихгатан.

Гретта, потупив взор, записала её в тетрадь опозданий, а в обед от фру Ларссон прилетел выговор.

***

— Пусть этот гад только попробует… — Бурчала Нелли по пути домой, представляя, как сосед, из-за которого весь её день пошёл насмарку, должен был обрадоваться внезапной чистоте. — Я всё ему выскажу, пусть только попадётся.

Шанс предоставился в тот же вечер. Поднимаясь, она уже издалека видела проблески под его дверью, а вблизи услышала популярную ритмичную мелодию, которая звучала из каждого динамика в городе.

Нелли залетела домой, бросила сумку на диван, отмыла железной щёткой форму от пирога, размашисто пересекла свой коридор с площадкой и стала колотить по двери до тех пор, пока внутри не стихла играть музыка. Некто приблизился ко входу, и как только дверь открылась, Нелли выкрикнула с глазами по полсотни эре:

— Ты! Но как?

Перед ней, широко улыбаясь, стоял сумасшедший из кафе. Она всучила ему форму, набрала в лёгкие воздуха и разразилась гневной отповедью прежде, чем он успел ответить:

— Ты просто отвратителен! Из-за твоих проклятых блёсток и фантиков мне пришлось корячиться с утра с тряпкой, а я ведь опаздывала на работу! Мне сделали выговор, хотя я вообще ни при чём. И знаешь что? Твой пирог был ужасен, просто худший в моей жизни! Какой недоумок учил тебя печь? Да ты просто издеваешься, псих ненормальный! Вот же свезло тебя встретить! Специально преследуешь меня, чтобы портить жизнь?

Он дождался, пока она выдохнется, и мягко заговорил:

— Прости, кажется, я и правда перед тобой виноват. Моё оправдание в том, что впервые за долгое время я спустился в мир людей и ещё не во всём разобрался. Могу ли я чем-то загладить свою вину?

— Да уже нечем! — Отрезала она, расстреливая его взглядом.

— Значит, тебе просто нужно было выговориться?

— Чёрт возьми, да! — Нелли была шокирована собственной прямотой.

Обычно в ответ на ругань в её городке можно было ожидать оскорблений и затяжной перепалки, а парня ничто из её слов не трогало. Он либо не понимал её чувств из-за своего узкого эмоционального диапазона, либо понимал их слишком хорошо и уворачивался подобно скользкому угрю.

— Мне правда жаль. — Сказал он, почёсывая затылок. — На самом деле, я не хотел тебя преследовать — так работает контракт.

— Что? Тот самый?

Муз утвердительно закивал.

— Он переносит меня как можно ближе к ученику, и я буду появляться рядом до тех пор, пока мы не завершим начатое.

Булавка будто бы в знак подтверждения кольнула ей спину. Нелли ойкнула. Внезапно до неё начало доходить.

— Подожди, так твой контракт — правда? — Изумилась она. — Я думала это бред какой-то.

— Ещё бы! И теперь у нас есть обоюдные обязательства.

— Обычно в контрактах под этим скрывается какая-то тягомотная деятельность. Стыдно признаться, но я выбросила твой проспект.

— Не беда! — Ответил Муз.

Он пошарил у себя в кармане и выудил оттуда очередной флаер.

— Вот, у меня их сколько хочешь.

Она внимательно рассмотрела рисунок и текст на обратной стороне. Буквы по-прежнему дрожали и вылетали из головы, но её подпись — та самая, корявая, которую она еле вывела в пекарне, — красовалась внизу. Ни одного сгиба или потёртости — не похоже, что его достали из урны.

— Беда в том, — подал голос Муз, — что теперь наши подписи появляются на всех листах, которые у меня есть. Смотри.

Он вытянул ещё один проспект и показал его Нелли с обеих сторон: тот был абсолютно пустым. Но стоило Музу порвать предыдущий контракт, как текст сразу появился на новом.

— И что же нам делать? — Спохватилась Нелли. — Я специализируюсь на договорах, но в этом не понимаю ни слова.

— Это потому, что ты колеблешься — и с буквами происходит то же самое. Я, например, вижу текст чётко, потому что знаю, чего хочу. Единственный способ избавиться от этой формальности — выполнить наши обязательства друг перед другом.

Гюллинг схватилась за голову и воскликнула:

— О… Боже, и как нам закрыть сделку?

— Найти то, в чём ты хороша, и добиться определённых результатов в этой сфере. Каких именно — мы решим вместе.

— Мы в безвыходной ситуации, Муз. — Криво усмехнулась Гюллинг. — Поздравляю, ты подписал самый худший контракт из возможных. Нам не справиться.

Весёлые морщинки стянули уголки его глаз.

— Поживём — увидим. — Сказал он. — Даю тебе первое задание: поразмысли надо всем до конца недели и откажись от ярой самокритики. Мы обсудим наши следующие шаги. Спокойной ночи.

— Сладких снов, — сказала она захлопнувшейся двери.

Если Муз и правда недавно прибыл к людям, то ему следовало поучиться хорошим манерам.