Древняя душа

Елена Амеличева, 2020

Три мира. Два времени. Космические полеты. Война драконов и демонов. Любовь. Ненависть. Душа, разделенная надвое. Кармическая петля. Непростой выбор. Все начинается с захвата планеты жестоким Покорителем миров, с непобедимой армадой космических кораблей. Правящая династия должна быть казнена. Сможет ли принцесса убедить тирана не делать этого? Что ей предложить взамен? Но есть и вторая история – наше время, девушка убегает от бессмертного, который уже не в первый раз пытается ее убить. А потом истории миров переплетаются: их разрывает война драконов и демонов, но причина всего, любовь, может склонить чашу весов в любую сторону.

Покоритель миров

Не было времени, когда ни я, ни ты не существовали.

И в будущем никто из нас не перестанет существовать.

Бхагавад — Гита

О, женщин знаю я! Они ужасно любят

Спасать от гибели того, кто их погубит.

В. Гюго

Глава 1. Запах атулий

Касикандриэра.

Этот аромат я запомню навсегда.

Сегодня расцвели атулии — вызывающе яркие, причудливой формы цветы огненного оттенка. Их резкий запах нагло ворвался в мои покои рано утром и вывел из раздумий. В ту ночь никто во дворце не смог сомкнуть глаз, все ждали известий о переговорах с врагом — понимая, что чуда не произойдет.

У меня тоже не имелось иллюзий на этот счет. Повелитель прибыл в наш мир с единственной целью — поработить его. Железные «птицы» — уродливые черные корабли — закрыли небо, и привычная жизнь осталась в прошлом.

Кахары предсказывали появление Покорителя миров, когда я еще бегала по дворцу в детском коротком платьице. Со временем пророчество стало восприниматься как страшная сказка, которой на ночь пугают малышей. Но кахары никогда не ошибаются — изреченное жрицами Богини неизбежно сбывается.

Я поежилась, привычно накручивая на палец темно-золотистый локон — по телу пробежал озноб. Должно быть, подул холодный утренний ветер. Но от окна отходить все равно не хотелось — глаза выискивали вдали яркие пятна — так вспыхнут на солнце латы королевской охраны, подавая сигнал о том, что отец и брат возвращаются домой. Их взгляд устремится вперед, на белоснежный дворец с точеными резными башенками, и они почувствуют, что там их любят и ждут.

— Госпожа, — раздался сзади голос Лии.

По тону личной служанки и самой близкой подруги мне стало ясно — что-то не так. Да и госпожой она меня зовет только для чужих ушей. Я обернулась. В центре комнаты стояла моя мать, королева Кассия.

Миниатюрная и хрупкая, как статуэтка — несмотря на то, что произвела на свет меня, четверых моих сестер и двух братьев, один из которых, мой близнец, задохнулся в утробе, пока рождалась я. Сегодня мать надела огненное платье, это значит, что она на взводе. Когда королева в таком настроении, точкой приложения ее гнева обычно становлюсь я, убийца ее первенца-сына.

Конечно, если не успевает вмешаться отец. Так было всегда — о чем мне постоянно напоминает зеркало, отражая шрамик над бровью и заставляя вспоминать, как кровь заливала лицо и капала на ступеньки дворца.

Это яркое платье идет ей, оттеняя большие зеленые глаза, под которыми пролегли круги — Кассия тоже не спала всю ночь, но это делает ее лишь красивее. Высокая прическа королевы, как всегда, безупречна. Рыжие волосы полыхают, как атулии, ее любимые цветы. Обычно в честь их цветения устраивался небольшой праздник, но сегодня не до этого.

— Доброе утро, матушка, — я поклонилась, стараясь не упускать ее из виду — ведь то, что принцесса стояла к королеве спиной, непростительный проступок, а мне бы не хотелось вновь почувствовать на себе ее тяжелую руку. — Простите, не хотела проявить неува…

— Переговоры провалились, — перебила она, нервно дернув головой и заставив длинные серьги станцевать яростный танец.

Я заставила себя промолчать и не спрашивать, как отец и брат, хотя бешено стучащее сердце, казалось, застряло в горле, не давая вдохнуть.

— Они возвращаются домой, но не успеют до прибытия этого выродка, Повелителя. Он летит сюда. Встречать его будем мы с тобой, Касикандриэра.

Я вздрогнула — впервые на моей памяти мать назвала меня полным титулом, как и положено именовать перворожденную принцессу: Касик — родовая приставка правящей династии, анд — первенец, Риэра — имя. Родным можно звать меня просто Ри, но все остальные обязаны ломать язык, произнося титул полностью.

Наши с Лией глаза встретились — видимо, мы обе хотели убедиться, что нам это не послышалось. Королева именовала меня отродьем, мерзавкой, убийцей и много как еще. Однажды назвала дочерью — наверное, по оплошности. Так что же заставило ее переступить через жгучую ненависть к принцессе и назвать ее Касикандриэрой?

— Женщины нашего рода славятся тем, что мужчины теряют от них голову, — продолжила Кассия. — Полагаю, Повелителю это известно. Это шанс для нас.

Мать подошла ближе и окинула меня с головы до пят придирчивым взглядом.

— Ты изящна и стройна, грудь пышная и высокая, хоть ты еще юна, ноги длинные, — она зашла со спины, — красивая форма ягодиц. — Ее рука выдернула заколку, заставив меня вскрикнуть от боли. — Волосы — твое главное украшение. — Королева бросила взгляд на Лию, — распусти ее локоны по спине, вверху скрепи лучшей диадемой.

— Да, госпожа.

— Надень на нее самое красивое платье с глубоким декольте, неяркое, светлое, нужно подчеркнуть невинность принцессы, украшений должно быть немного. С твоим цветом глаз, — она вгляделась в мое лицо, — никогда не могла понять, что это за оттенок! Даже не знаю, какие серьги подойдут.

— У госпожи золотистые глаза, как сок атулий, — подсказала Лия, щелкнув замком моей сокровищницы. — Вот эти камни их прекрасно оттенят! — она протянула Кассии украшения.

— Сок атулий, — не глядя на нее, прошептала королева. — Да, так и есть, такая же ядовитая. — Взгляд наполнился ненавистью, но она обуздала свои чувства, не преминув все же добавить, — будем надеяться, этот ублюдок захочет тебя! И тогда уж делай все, чего он пожелает, но добейся главного — чтобы он пощадил твоего брата и отца! Поняла?

— Поняла, — я усмехнулась, с трудом удерживая рвущиеся наружу злые слезы. — Из принцесс в шлюхи, что ж непонятного? Как прикажете, матушка!

— Молчать, мерзавка! — ее рука привычно взлетела в воздух, чтобы отвесить очередную оплеуху, которая разобьет мне губу — в какой уже, интересно, раз? Даже забавно — при слове «мать» я сразу вспоминаю вкус крови.

Но Кассия сдержала себя — нельзя портить личико подарку Повелителю! Вряд ли он польстится на синяки да ссадины. Хотя, кто знает, много раз слышала, как слуги шептались по углам, пересказывая друг другу сплетни о его жестокости. Может, это правда — как и слухи о том, что всех принцесс с покоренных планет он забирает в свой гарем.

— Ты стоила мне одного сына, убийца! — лишенная удовольствия ударить по щеке, королева причинила боль по-другому. — Второго не получишь!

Она вгляделась в мое лицо, жадно выискивая в нем отблески того огня, в котором сейчас сгорала от страдания душа. Но напрасно — годы истязаний научили меня надевать непроницаемую маску.

— Не зря кахары говорили, что ты погубишь нашу семью! Одевайся, быстро! — она дошла до двери, обернулась и смерила меня презрительным взглядом, — быть шлюхой — это как раз то, чего ты заслуживаешь!

— Успокойся, не обращай внимания, — Лия подхватила меня, дрожащую, и удержала на ногах, когда мать ушла.

Если бы не она, я рухнула бы на пол, словно куль с мусором. Хотя вряд ли старшая дочь была для матери даже мусором, ведь от него можно было избавиться, а от меня нет. День за днем мое лицо напоминало ей об умершем принце и бередило незаживающую рану.

Я понимала, как это больно, ведь мое сердце тоже кровоточило каждый раз, когда на глаза попадались одинаковые кулоны и у матери, и у отца — в нем хранились крошечные рыжие прядки волос того ребенка, что умер из-за меня.

— Она винит тебя, потому что не может признать, что сама была виновата. — Прошептала девушка, поглаживая мою спину. — Я слышала, она объехала все храмы Богини, когда уже была на сносях, молила о том, чтобы родить наследника, а лекари не советовали ей совершать такое трудное путешествие. И получилось, что не зря отговаривали!

— Это ничего не меняет. — Я сделала глубокий вдох. — Сейчас у меня проблема посерьезнее.

— А что если твоя умная Лия скажет, что есть способ не стать шлюхой и добиться помилования для твоей семьи? — она лукаво улыбнулась. — Но тебе придется постараться!

— Все сделаю! Говори!

Вместо шлюхи, готовой на все, по широкой белой лестнице дворца спустилась Касикандриэра — наследная принцесса правящей династии. Голубое платье с золотой вышивкой не выставляло напоказ мои прелести, оно подчеркивало фигуру и воротником-стойкой помогало держать голову прямо. Волосы были убраны наверх, как и подобает, лишь несколько локонов вились по плечам.

Взгляд матери прожег насквозь, она сделала шаг в мою сторону, но по иронии судьбы, от расправы меня спас наш враг. Серебристый корабль Повелителя накрыл нас черной тенью. От него веяло холодом небесных далей, в которых он летал, играючи покоряя высоты, о которых мой народ не мог даже мечтать.

— Ты пожалеешь об этом! — прошипела Кассия, когда я заняла место рядом с ней и сестрами. По ее покрасневшему лицу пошли белые пятна.

— Увидим, матушка. — Спокойно отозвалась я, глядя как треугольная «птица» бесшумно снизилась и зависла над травой лужайки, словно лежа на подушке из воздуха.

Небольшая дверь в боку корабля выпустила наружу лестницу. Первым по ней спустился брюнет в черной одежде, которая делала его похожим на военного. Окинув нас пытливым взглядом светло-серых глаз, он встал сбоку лестницы, убрав руки за спину.

Десятка два мужчин вышли из «птички» и двумя шеренгами разошлись в стороны, образовав полукруг. Последним из корабля вышел Покоритель миров. Сразу стало ясно, что это он — по тому, как надменно и по-хозяйски мужчина посмотрел на нас.

Высокий шатен был даже красив — стройный, с правильными чертами лица, холеный и уверенный в себе, но приближаться к нему не хотелось, сразу становилось ясно, что такой способен походя ради забавы скомкать твою жизнь и выбросить прочь. Он признает лишь подчинение, другого не дано — враги его долго не живут, а друзья ему не нужны.

— Добро пожаловать, Повелитель! — королева низко склонила голову, когда он поравнялся с нами. — Мы рады приветствовать…

— Вы были бы рады воткнуть клинок мне в шею, — бесцеремонно перебил он, усмехнувшись. — Не тратьте мое время на льстивые и лживые заверения. Итак, кто это тут у нас? — взгляд мужчины пробежался по моим сестрам, что смиренно склонили головы, и остановился на мне. — Судя по тому, что только вы прямо смотрите в мои глаза, в то время как другие усердно разглядывают мыски своих туфель, вы и есть знаменитая Касикандриэра.

— Да. — Ответила я, продолжая глядеть на него скорее из страха, нежели по причине храбрости. Думаю, эти обманчиво нежные, как небо на рассвете, голубые глаза теперь будут долго сниться мне в кошмарах.

— Значит, это вам уготовили участь жертвенного животного. — Он отступил на шаг, осмотрел меня и недоуменно изогнул бровь. — А где же голые ножки и глубокое декольте? Принцессы, что хотят запрыгнуть в мою постель, обычно выглядят несколько иначе.

— Я хочу сделать вам другое предложение. — Мой голос был ровным, за это стоит благодарить матушку — она научила меня сохранять самообладание.

— Даже так? Какое же?

— Давайте обсудим это в более подходящей обстановке. — Я повела рукой в сторону дворца. Отойдя от слуг, стоявших в стороне, Лия встала рядом.

— Вам удалось меня заинтриговать. — Покоритель миров проследовал за мной в покои на первом этаже. Его взгляд равнодушно скользнул по обстановке в лиловых тонах и остановился на моей служанке. — Пошла вон. — Бросил он. Но девушка не двинулась с места, стиснув зубы.

— Иди, Лия, я приказываю. — Наши с ней глаза встретились. Склонив голову, она вышла из комнаты.

— Ты больше здесь не приказываешь. — Напомнил мужчина, и от его тона по спине скользнула капелька ледяного пота.

— Прошу простить нас, Повелитель, это моя личная служанка, она готова отдать за меня жизнь.

— Итак, Касикандриэра, что же за предложение вы хотели мне сделать? — пропустив это мимо ушей, он склонил голову набок.

Что ж, пришло время это сделать. Я сделала шаг к нему, улыбнулась и заставила себя сказать:

— Предлагаю вам взять меня в жены.

Глава 2. Белый лист

Саяна.

Солнышко ласкает лицо. Это приятно. В теле разлита истома, хочется потянуться — всласть, с удовольствием, чтобы мышцы натянулись до ощущения боли, но шевелиться лень. Глаза закрыты, но мне видны мои веки изнутри. Солнечные лучи делают их оранжево-красными, и кажется, что я в материнской утробе. Тепло, уютно, мерно бьется сердце. Есть только одно «но». Кто я?!

Дыхание сбилось. Глаза распахнулись. Солнце тут же ужалило, словно только этого и ждало. По лицу потекли слезы. Тело сжалось в тугой комок. Я резко села, подтянула колени к груди и обхватила их руками, оглядываясь по сторонам.

Сижу на кровати. Вокруг комната с синими стенами. Слева круглый стеклянный столик, мягкая мебель — тоже синяя, огромный кожаный диван — почему-то фисташковый, шкаф во всю стену — белый. Напротив черный прямоугольник плазмы на стене. Справа открытое окно. Белые легкие занавески колышутся от ветра. Виден кусочек горы с зеленым склоном, голубое небо.

Но мне не до этого. К черту мебель, плазму, окно! Липкий ужас растекается внутри. Пульс барабанит в ушах. Тело колотит, словно оно охвачено лихорадкой. Хотя откуда мне знать? Болела ли я раньше? Не помню. Вообще ничего — в голове пустота, словно сознание только что загрузили в это тело, стерев все лишнее. А может, так и есть? Откуда мне знать?

Боже, а ведь я не помню даже саму себя! Попытка вспомнить собственную внешность провалилась, и меня накрыло вторым цунами ужаса. Почему я ничего не помню? Как такое возможно?! Кажется, что все это дурацкий сон и достаточно просто проснуться. Щипок негнущимися пальцами, не желающими слушаться. Больно. Не сон.

Не усидев на кровати, я вскочила, ноги утонули в ворсе ковра и, как ни странно, ощущение контроля над собственной физической оболочкой немного успокоило. Кстати, об этом. Где ванная? Первая дверь, вторая, третья… Да сколько же их здесь?! Рыча, я распахнула еще одну — наконец-то! Мне пришлось буквально заставить себя подойти к зеркалу — надо же познакомиться с самой собой!

— Ну, привет! — нервно хмыкнув, я глянула на незнакомку.

На меня исподлобья настороженно смотрела молодая девица с взлохмаченными длинными волосами непонятного цвета — и не блондинка вроде, но и рыжей не назовешь. И глаза ее, большущие, красивые, тоже странного оттенка: светло-дымчатые, словно жидкое серебро — хотя откуда мне знать, как выглядит этот расплавленный металл — с васильковыми капельками.

Я сделала шаг назад и придирчиво осмотрела ее. Вернее, попыталась увидеть себя полностью. Но черная рубашка, явно мужская, скрадывала фигуру.

Дрожащими пальцами с трудом справившись с пуговицами, я сорвала ее и отбросила в сторону. Теперь на мне остались только небольшие черные трусики с завязочками на боках. Такие быстро снимаются, стоит только потянуть за тоненькие тесемочки. Девочки носят подобное для мальчиков. Интересно, для кого такого особенного их надела я? Взгляд сам собой упал на безымянный палец правой руки.

— Твою же мать! — вырвалось у меня. Золотой ободок. — Боже, я замужем?! — мельком отметив красивую небольшую грудь, стройную фигуру и длинные ноги, мы с незнакомкой вновь надели рубашку и отправились на поиски мужа. Ведь у него, вероятно, есть ответы на все мои вопросы.

Супруг обнаружился на первом этаже. Вернее, это был просто мужчина, которого я увидела, выйдя из комнаты и спустившись по прозрачной лестнице с коваными перилами. Он сидел на диване в холле, сжимал в руках планшет и хмурился. Почувствовав, что его разглядывают, претендент на роль мужа поднял голову и посмотрел на меня.

— Саяна! — на красивых губах заиграла улыбка.

Значит, вот как меня зовут!

— Ты проснулась, малышка! — он отложил планшет и поднялся, дав мне рассмотреть себя во всей красе. Высокий, худощавый, темные волосы до воротничка рубашки. Выходит, такие мне нравятся? Что ж, хороший вкус! — Ты ничего не помнишь и сбита с толку, верно? Я все тебе объясню, если позволишь.

— Кто ты?

— Твой муж, — значит, угадала, — меня зовут Алекс. Я не причиню тебе вреда, не бойся.

— Не боюсь. — Произнесли губы сами по себе.

— Да уж, трусихой ты никогда не была! — он вновь улыбнулся. — Давай поговорим? — мужчина подошел к лестнице и протянул руку. Мне показалось, что она дрожала.

Я вложила в нее ладонь, спустившись, и позволила ему усадить себя на диван. Когда голые ноги почувствовали холод мебельной кожи, пришло запоздалое осознание того факта, что на мне лишь рубашка и трусики. А рядом сидит мужик, утверждающий, что он мой муж.

— Саяна…

— Погоди, — перебила я. — Хочу видеть доказательства.

— Какие, малышка?

— Свадебные фото, например.

— Фото?

Мне показалось, или он напрягся?

— Если мы женаты, была свадьба, верно?

— Да. Но… — он сделал глубокий вдох.

Что-то не так.

— Как же объяснить?

— Словами. — Пора начинать нервничать?

— Малышка, свадьбы не было, мы просто расписались и все. — Мужчина обезоруживающе улыбнулся, — прости, ты так хотела.

— А я, однако, странная баба!

— И не говори! — красавчик рассмеялся. — Так, подожди, — Алекс порылся в документах, что лежали на столе, что-то выудил из этой бумажной «каши» и протянул мне. — Надеюсь, таких доказательств будет достаточно.

— Паспорт? — я хмыкнула и открыла бордовую книжицу.

Александр Орлов, сообщил первый разворот с фотографией — надо же, он даже на снимке для паспорта хорошо получился. Листаем дальше. Прописка, пустые лиловые странички, как же их много! Ага, вот и штамп о регистрации брака. Все верно.

— А это твой паспорт, — мужчина раскрыл его на той же страничке.

— Все, убедил, мы оба бракованные. — Попробовала пошутить я, сверив данные и вернув ему документ. — А теперь рассказывай, почему твоя супруга ничего не помнит.

— Это последствия аварии, малышка. — Алекс сжал мою руку. — Все очень сложно. Разговор будет долгим. Ты, наверное, голодна? Давай накормим тебя сначала.

Мы прошли на кухню в черно-белых тонах, он достал из холодильника овощной салат, поставил передо мной на стол и подошел к большущей серебристой кофемашине.

— Ты, кстати, вегетарианка. — Сказал красавчик, начав щелкать кнопками чудо-аппарата, который вскоре деликатно загудел.

— Да? — я взяла вилку и вгляделась в мелко порезанные помидорки и огурчики, посыпанные укропом. Аппетита не наблюдалось, пришлось заставить себя съесть немного. А вот аромат кофе, защекотавший нос, пробудил мой энтузиазм.

— Обычно ты больше любишь зеленый чай. — Пробормотал мужчина, наблюдая, как я смакую напиток.

— Может, теперь у меня появятся новые привычки? Очень вкусный, кстати! — я допила крепкий, с горчинкой в послевкусии, кофе.

— Еще бы, мы ведь в Колумбии! — Алекс сварил себе чашечку и сел напротив. — Это практически мировая столица кофе.

— Мы тут живем?

— Нет, мы тут скрываемся.

— О как! Давай рассказывай уже, хватит интриговать!

— Что ж, только со стула не падай, хорошо?

Следующие несколько часов я просидела, крепко вцепившись в подлокотники, чтобы и в самом деле, не рухнуть на пол. Ущипнуть себя мне хотелось каждые несколько минут, как и любому нормальному человеку, наверное, если бы он услышал такое. Вот только я не была нормальной. И даже человеком не являлась. Но обо всем по прядку.

Итак, в мире существуют бессмертные, которых называют «санклиты». Они потомки Ангела Смерти и простой женщины. Эти существа отнимают жизнь у людей через прикосновение, получая столько времени, сколько тем оставалось жить. Когда заемная жизнь заканчивается, санклит вынужден повторять все снова. Убить таких можно только с помощью специального кинжала — нужно воткнуть его им в сердце. От санклитов мир оберегают Охотники, к числу которых принадлежим и мы с Алексом.

Ими же были и наши предки. Один из которых, мой дед, убил санклитку Розу и ее детей от Горана Драгана, который сейчас является главой одного из двух кланов этих бессмертных существ. Теперь он охотится — игра слов, надо же — на меня.

Мерзавец уже пытался меня убить с помощью того самого санклитского кинжала, но я не умерла, а стала бессмертной. Но не санклитом — почему, не поняла, если честно. Да и важно ли это сейчас, учитывая то, что Горан Драган разыскивает меня, чтобы закончить начатое?

Именно после последнего покушения я и потеряла память — после автомобильной аварии. Могла бы расстаться и с жизнью, но Алекс спас и увез в Колумбию.

— Если мы будем очень осторожны, он тебя не найдет. — Муж вновь сжал мою ладонь, помолчал, словно не решался спросить, но потом все-таки тихо произнес, — Саяна, ты совсем ничего не помнишь?

— Прости, нет. — По тому, как погрустнели его светло-ореховые глаза, я поняла, что он надеялся на другой ответ.

— Ты не виновата. — Алекс улыбнулся. — Все сделаю, чтобы ты снова меня полюбила, малышка. Позволишь?

— Конечно. — Мне с трудом удалось сдержать слезы. — А как мы познакомились, кстати?

— О, это была забавная история! — мужчина улыбнулся. — Мы встретились на похоронах.

— Серьезно? Не может быть!

— Клянусь!

Мы разговаривали до позднего вечера. Когда мир за окнами нашего убежища погрузился в ночь, бедняга Алекс уже охрип. После ужина меня начало клонить в сон. Заметив это, он проводил супругу до комнаты, пожелал спокойной ночи и ушел. Я легла в постель, думая, что из-за лихорадочного хоровода мыслей вряд ли смогу уснуть. Но отключилась, едва голова коснулась подушки.

И он тут же вернулся — тот сон, где я, будучи Касикандриэрой, предложила Покорителю миров стать моим мужем.

Глава 3. Голубое платье

Касикандриэра.

Ответом мне стал громкий смех.

Я ожидала любой реакции, только не этого. Сбитой с толку принцессе оставалось одно — терпеливо ждать, когда мужчина перестанет хохотать.

— Что вас так рассмешило? — осведомилась я, когда издевательский смех наконец-то стих.

— Так вы не шутили? — он прислонился спиной к резной колонне, поддерживающей потолок.

— Для этого у нас есть шуты! — ответила я, и лишь когда последнее слово слетело с языка, осознала, что была недопустимо резка.

Мужчина, прекратив улыбаться, подошел ко мне.

— Ты так смела или просто слишком самонадеянна? — он приподнял пальцем мой подбородок и пристально вгляделся в глаза. — Никак не могу понять.

— Простите, не хотела вас оскорбить.

— Не льсти себе. Посмей ты меня оскорбить, уже лежала бы на полу с перерезанным горлом.

— Вы позволите мне объяснить?

— Объяснить, почему ты хочешь за меня замуж? — Покоритель миров усмехнулся. — Это и так понятно.

— Нет, почему вы должны хотеть на мне жениться.

— Интересный поворот. Что ж, — он скрестил руки на груди, — так и быть, выслушаю. Но учти — я уже потратил на тебя больше времени, чем на любую другую принцессу покоренных земель, а удовольствия так и не получил. Это меня огорчает, знаешь ли.

Нельзя выдавать свой страх, иначе мужчина набросится, как бродячая собака, и растерзает. Силу уважают даже такие хищники. Я глубоко вдохнула и подумала о семье, которая сейчас целиком и полностью зависит от меня. Это позволило одолеть нервозность и начать говорить спокойным, а не истерично дрожащим голосом.

— Повелитель, вы — Покоритель миров, это все знают. Завоеванные вами территории огромны. Но, — я сделала длинную паузу, — судьба построенной империи тревожна и неясна, когда нет наследников.

Он промолчал. Хороший знак.

— Наличие сыновей гарантирует преемственность власти и уважение. Рано или поздно вам придется заключить брак, верно?

— Возможно. — Мужчина пожал плечами и склонил голову набок. — Но с чего вы решили, что я выбрал бы вас на роль супруги?

— А почему нет? — пришла моя очередь пожать плечами. — Мой род древний и знатный. Я молода, красива и не глупа. Буду хорошей, верной женой, поддерживающей мужа. Женщины династии Касик весьма плодовиты — можете посмотреть наши родовые книги. А еще говорят, — мне пришлось заставить себя подойти к нему и, понизив голос, с улыбкой договорить, — что мужчина, заключивший брак с одной из нас, никогда и не посмотрит на другую.

— Да, ты молода — даже юна, — прошептал он. — Весьма красива и явно не глупа. — Он притянул меня к себе. — О династии Касик мне рассказывали, и много. — Его рука сползла с моей талии и сжала ягодицы. — Но с чего ты взяла, что я не испробую столь красочно расписанный плод прямо сейчас? — пальцы другой руки начали медленно расстегивать крючки от воротника платья и ниже.

— По нашим обычаям невесты надевают голубое, как небо, платье, — прошептала я, не отводя глаз от его полыхающего взора, — что символизирует их непорочность.

— Ты уже в голубом. — Выдохнул он, поглаживая оголенные ключицы. — Самое время устроить первую брачную ночь. — Мужчина резко развернул меня спиной к себе и поцеловал в шею.

— Вы этого не сделаете.

— И что же мне помешает?

— Уважение к вашей будущей супруге и матери наследников.

— Полагаешь, это весомый аргумент? — он прикусил мочку моего уха и обжег кожу усмешкой.

— Полагаю, что Повелитель, уважающий себя, обязан уважать и свою жену. Моя невинность должна быть отдана мужу в первую брачную ночь, если я уважаю его и себя.

— Откуда в тебе столько мудрости, ты же еще совсем дитя? — Покоритель миров развернул меня лицом к себе.

— Я из рода Касик, господин.

— Господин? — он улыбнулся. — Мне нравится, когда ты это произносишь.

— «Супруг мой» звучит еще лучше, не находите?

— Настойчивая принцесса! — мужчина одобрительно кивнул. — И какие же будут условия? Они ведь непременно будут.

— Условие только одно. Прошу сохранить жизнь моей семье: отцу, матери, брату и сестрам.

— Когда я завоевываю мир, всю правящую династию ждет неминуемая казнь. — Его голос стал жестким. — Исключений я не делал никогда.

— Но вы никогда и не женились, Повелитель.

— Тоже верно. — Он усмехнулся. — Да, в женщинах рода Касик определенно есть какая-то магия!

— Я могу считать это согласием?

— Да. — Покоритель миров еще крепче прижал меня к себе. — Даю слово, юная Касикандриэра, что женюсь на тебе!

— А моя семья? — я затаила дыхание.

— Семья? — мужчина помедлил, будто наслаждался своей властью надо мной. — Что ж, раз таков наш уговор, они не будут казнены, только низложены — отныне твоя династия считается лишь знатной, но не правящей. — Он изогнул бровь. — Хм, получается, для меня брак с тобой — мезальянс?

По его тону и глазам я поняла, что это шутка и подыграла:

— Какой ужас! Сам великий Покоритель миров и какая-то никому не известная Касикандриэра!

— Скоро о ней узнают все! — выдохнул мужчина, проводя пальцем по моей щеке. В глазах полыхало желание.

— Вы расскажете мне о свадебных традициях своего рода? — глубоко в душе содрогнувшись, спросила я.

— Не теряешь времени зря? Что ж, расскажу — при следующей встрече. Кстати, — он помрачнел, — нам придется ждать, когда закончится траур по моей тете.

— Мне жаль.

— Мне тоже. Но мы говорим о разных вещах.

— Мне жаль, что она умерла.

— Тогда ты единственная, кто по ней скорбит. Я сожалею о том, что придется так долго ждать первую брачную ночь.

А я о том, что она вообще будет.

— Идем, — мужчина взял меня за руку и потащил к двери.

Мне едва удалось успеть застегнуть все крючки на платье до того, как он распахнул ее и громко оповестил всех собравшихся о предстоящей свадьбе.

Я обвела глазами присутствующих. Здесь вся дворцовая знать собралась, похоже. Что ж, каждый из них переживает за себя — в тот день, когда корабли Повелителя закрыли небо, отец созвал Совет, и половина из них не явилась, практически открыто заявив о желании присягнуть врагу. Вот и сейчас они готовы на все, лишь бы урвать свой кусок рухнувшей империи.

Отдельно ото всех, в стороне, стояла моя семья, окруженная лишь горсткой самых верных слуг, что не сбежали. Не могу даже представить, каково это — ожидать решения своей участи. Известие о предстоящей свадьбе явно застало их врасплох — они начали переглядываться и шептаться.

— Гаян, — мой жених махнул рукой, и к нам подошел тот сероглазый брюнет, что первым вышел из корабля.

— Поздравляю вас с помолвкой, Повелитель. — Мужчина склонил голову. — И вас, госпожа.

— Остаешься с Касикандриэрой. Доверяю ее безопасность тебе. Подбери лучших для ее охраны.

— Понял. — Гаян отошел от нас.

— Повелитель, это обязательно? От кого…

— Теперь ты можешь звать меня по имени, Касикандриэра. — перебил он. — Деметрий. И да, это обязательно, у меня много врагов. Теперь они и твои враги тоже.

— Ты прав, — я помедлила, — Деметрий.

— Что здесь происходит? — громыхнул знакомый голос.

Папа! Мои глаза заволокли слезы, когда я увидела вошедшего в холл отца. Высокий, с широкой грудной клеткой, кудрявой темной шевелюрой до плеч и бородкой. Один из самых красивых мужчин в королевстве.

Он уже снял коричневый пиджак с королевскими регалиями, сейчас на нем оставалась только белая рубашка и черные брюки в обтяжку, заправленные в сапоги до колена. Казалось, он только что вернулся с охоты, пропахнув лошадьми, потом и кровью.

— Ваша дочь отныне моя невеста, — пояснил Покоритель миров, пытливо вглядываясь в лицо короля. Кажется, ситуация доставляла Повелителю удовольствие.

— Не бывать тому! — потрясенно выдохнул отец.

— Я обменял на этот брак ваши жизни. — Деметрий обвил мою талию и притянул к себе.

— Убери от нее руки, мерзавец! — брат, что стоял за плечом отца, рванулся ко мне, но тот успел удержать его.

— Самообладание и ум в этой семье достались только тебе, дорогая. — Мой жених усмехнулся, но по глазам я поняла, что брат ходит по тонкому льду.

— Кассий, вспомни о манерах! — наша мать, тоже это осознав, бросилась его спасать. — Веди себя как принц, а не…

— Этот глупый отрок уже не принц! — голос Повелителя был тих, но все замерли, даже отец, известный буйным нравом — справиться с ним могла только Кассия. — Я оставляю титул высокородной только Касикандриэре. А вы все, — он обвел мою семью презрительным взглядом, отныне ее слуги. Вам дозволено оставаться во дворце, но сегодня же освободите свои покои. Царскую опочивальню займет моя невеста, ее комната отныне принадлежит наместнику, который станет управлять в мое отсутствие. Он скоро прибудет. Привыкайте.

Мужчина отошел в сторону, увлекая меня за собой.

— А ты привыкай к тому, что отныне ты выше их всех, дорогая. И готовься к свадьбе. Если потребуется связаться со мной, обратись к Гаяну, поняла?

— Да, господин. — Я заставила себя улыбнуться.

— Буду скучать по тебе, юная Касикандриэра. — Прошептал Деметрий. — Надеюсь, и ты по мне. — Он резко развернулся и зашагал к своему кораблю. Вскоре черная «птица» бесшумно поднялась в воздух и нырнула в облака.

— Теперь можно выдохнуть, — прошептала Лия, заняв привычное место рядом со мной. — Главное сделано.

— Не верится, что он согласился!

— Посмотри на себя в зеркало и поймешь, что он просто не мог отказаться!

— Госпожа, укажите, какие вещи вы хотите перенести в королевскую опочивальню.

Мы с Лией вздрогнули, услышав громкий мужской голос. Я обернулась.

Сероглазый.

— Это можно сделать позже. — Надеюсь, своим ледяным тоном мне удалось поставить его на место.

— Это нужно сделать сейчас. — Издевательски скопировав мою интонацию, ответил он.

— В чем причина такой спешки?

— Причина в том, что приказы моего и вашего, — не преминул подчеркнуть наглец, — Повелителя должны исполняться мгновенно. Или у вас другое мнение?

Глава 4. «Чудо над пропастью»

Саяна.

— Саяна, что не так? — Алекс посмотрел на меня, сидящую на скрипучих деревянных качелях в саду.

— Нууу, — протянула я, собираясь с мыслями.

Глаза скользнули по горе вдалеке. Ее верхушка терялась в тумане, как и половина зеленого склона, картинка была открыточной и что-то напоминала, но вспомнить не удавалось, и это меня злило.

— Сколько мы еще будем тут торчать? Уже неделя прошла.

— Это для твоей же безопасности, малышка. — Он встал рядом.

— Знаю. — Руки стиснули края качели.

Пришлось напомнить себе, что муж меня спас и ни в чем не виноват. Это он может жаловаться на то, что из-за проблем супруги ему приходится прятаться на вилле, которая принадлежала когда-то наркобарону.

— Прости. Я устала от безделья.

— Понимаю.

— Нужно как-то решать проблему. Не хочу всю жизнь прятаться от этого Горана Драгана. Если он хочет убить меня и не остановится, как ты говоришь…

— У тебя есть основания не доверять мне? — резко перебил Алекс.

Черты лица заострились. Это снова что-то напомнило. Или кого-то. Следом накатила уже привычная волна злости.

— Не придирайся к словам! — прошипела я, вскочив. — Уж не знаю, какой была твоя жена до этой проклятой амнезии, но я нынешняя не намерена прятаться и убегать! Ты говорил, что Охотники — сплоченное сообщество, давай попросим их помочь!

— Саяна, мы не можем никому доверять!

— Тогда давай встретимся с Драганом и поговорим. Может, мне удастся убедить его…

— Он убьет тебя!

— Тогда у нас только один выход — убить его! — рявкнула я и, резко развернувшись, зашагала к дому.

Красивый, кстати. Даже злость не помешала в очередной раз восхититься задумкой архитектора: вписанный одной стороной в холм темно-коричневый прямоугольник другой, прозрачной, был обращен на долину внизу, которую вдалеке подпирала гора с зеленым склоном и «шапочкой» белых облаков сверху.

Красота этого поэтичного чуда архитектуры меня успокоила. Поэтому когда Алекс подошел ко мне, облокотившейся на столешницу в кухне, гнев уже затих.

— Малышка, прости, — он осторожно положил руки на мои плечи. — Мы обсудим это, хорошо? А пока, если хочешь развеяться, можем съездить в одно место — здесь неподалеку есть «Чудо над пропастью». Только нужно быть максимально осторожными.

— Конечно, хочу! А что за чудо? — я обернулась к нему — на радостях так резко, что нечаянно прильнула к мужчине.

— Это ты чудо, Саяна… — прижав спиной к столешнице, Алекс начал меня целовать.

Внутри что-то задрожало, отозвавшись желанием на его страсть, заставило обвить шею Охотника руками и ответить. Мужчина застонал, когда кончики наших языков встретились, руки гладили мое тело, распаляя все сильнее, кровь забурлила. Но он замер, положив голову мне на плечо и тяжело дыша, а потом отстранился.

— Что не так? — выдохнула я, заглянув в его глаза.

— Это подло с моей стороны. — Алекс сжал зубы и быстро ушел с кухни.

Как же все сложно! С моих жаждущих поцелуев губ сорвался стон. Я закатила глаза, а потом рассмеялась, подумав о том, что напоминаю недожаренное блюдо — муж начал готовить, довел до кипения и… остановил процесс посередине, не доведя до конца. Причем, до конца — во всех смыслах! Мой смех перерос в дикий хохот, когда дошла двусмысленность этих мыслей. Я всегда такой пошлой была, интересно?

Первые несколько часов меня это даже забавляло: черные очки в половину лица, кепка, надвинутая на глаза, толстовка с капюшоном, смотреть желательно под ноги, избегать видеокамер и ни с кем не разговаривать. Этакая своеобразная игра в шпионов.

Но когда мы прибыли в каньон реки Гуаитары, необходимость прятаться и постоянно быть настороже начала напрягать. Это место, не зря названное «Чудом над пропастью», хотелось разглядывать не через черные очки, делающие окружающий мир вечерним и депрессивным, а просто видеть своими глазами и замирать от восторга.

Потому что собор Лас Лахас, темно-серый с белой отделкой, с маленькими башенками, круглыми резными медальонами окон-розеток действительно был чудом.

— Как его вообще смогли построить? — я покачала головой, рассматривая такой же «кружевной» мост арками над ущельем между двумя горами, по дну которого вилась река. С одной его стороны как раз и высилась католическая базилика, вокруг которой не спеша бродили туристы, с удовольствием делающие сотый кадр этого дворца из сказки.

— Похож на домики из спичек, — Алекс обвил мою талию, — в нашем детстве такие делали, помнишь? — он осекся. — Саяна, прости!

— Все хорошо, не переживай.

Мы зашли внутрь, полюбовались витражами и белыми стрельчатыми потолками с отделкой под золото, посидели на широких коричневых скамьях, слушая гул шагов и приглушенных разговоров, и подошли к наскальной иконе Мадонны с младенцем Иисусом.

Именно благодаря ей, неизвестно кем и когда нарисованной на камне, здесь и возвели собор. По легенде изображение возникло во время грозы в середине 18 века, а обнаружила его местная глухонемая девочка, которая начала после этого разговаривать.

Теперь сюда едут паломники со всего мира — икона славится своими исцелениями — незадолго до входа в храм мы проходили мимо стены с бесчисленным множеством благодарственных каменных табличек выздоровевших людей.

Я улыбнулась, ощущая благодатную ауру этого места. На глаза навернулись слезы. Смахнув влагу со щек, я посмотрела на миловидную Мадонну с ребенком на руках. Воспоминания роились вокруг, сердце сжимало тоской, ощущение потерянности и одиночества давило изнутри.

Мне словно не хватало чего-то, самого важного и ценного — того, что сделало бы меня самой собой, цельной и находящейся на своем месте. Изнутри словно вынули сердцевину, как косточку из персика, душу удалили, и отправили таким вот инвалидом скитаться по свету.

— Не плачь, малышка, умоляю, — тихий голос Алекса вывел из раздумий.

Я с досадой посмотрела на него — выплывать из своих мыслей совершенно не хотелось, и устыдилась, увидев полные боли глаза.

— Не буду. — Через силу улыбнувшись, я обняла мужа и прижалась щекой к его груди. — Прости.

— Это мне надо молить о прощении! — выдохнул он, крепко сжав в объятиях. — Любимая!

Я хотела спросить, за что, но стало не до того. Внутри словно что-то заворочалось, внезапно проснувшись — нечто настолько сильное, что эта мощь, заворожив меня, не оставила сил даже испугаться.

Глаза были открыты, но ничего не видели — перед ними калейдоскопом кружились картинки. Фигуры с размытыми лицами, чьи-то глаза непонятного цвета, обрывки фраз, ощущение бешено стучащего сердца в груди под моей щекой, дорожки слез на лице мужчины, который казался незнакомцем — но та глубинная часть, что сейчас требовала к себе внимания, знала, что он таковым не был.

Мне очень хотелось рассмотреть его, но всплывали лишь разрозненные детали. А потом я вспомнила вкус его губ — нежность и страсть. В душе, ударив под дых, взметнулось бешеное желание.

Громкий всхлип улетел к стрельчатым аркам. Алекс подхватил мое оседающее на пол тело. Не ощущая ног, я с его помощью вышла из собора. На свежем воздухе стало полегче. Словно сквозь вату издалека доносился шум водопада. Хочу пить. Все еще будто сквозь завесу тумана взгляд зацепился за фонтанчик на другой стороне моста.

— Саяна, что с тобой? — встревоженный голос Алекса безумно раздражал.

С трудом удержавшись, чтобы не рявкнуть на него, я дошагала до белой скульптуры — ангелочка, который держал в руках то ли ведро, то ли лейку и лил из него воду в железную вставку поддончиком в углу перил моста. Подставив под струю «лодочку» из дрожащих ладоней, я жадно выпила холодную воду, а потом ею же умылась. Стало легче.

Глаза остановились на ангелочке — кудрявом мальчике лет 5-7 на вид, в длинном безрукавом балахоне до пят, подпоясанном веревкой. На небольших крылышках за его спиной, как и на запястьях, шее и ручке ведра, висели браслеты, крестики и бусы всевозможных форм и расцветок. Мое сознание цеплялось за детали — видимо, из-за опасения вновь ухнуть в тот водоворот, что отрезал меня от внешнего мира несколько минут назад.

— Люди обвешали его всем подряд, даже черепами, забавно.

Я повернула голову — на меня с усмешкой смотрела красивая девушка.

— Поглядите, — продолжила она, прикоснувшись к черному черепу из пластика на красном шнуре, что был примотан к запястью скульптуры. — Смешно, не находите? — с губ незнакомки сорвался презрительный смешок.

— Нет, не нахожу, — я пожала плечами. — Все имеют право верить, как хотят. Наше непонимание — наша проблема.

— Да вы прямо ангел! — девица рассмеялась, но глаза зло сверкнули.

Странные они у нее, кстати. В них словно что-то мелькает на долю секунды и тут же пропадает. Или у меня сегодня мозг шалит?

— Идем, малышка. — Алекс подхватил меня под локоть и увлек в сторону, опасливо косясь на девушку. — Как ты? — он с тревогой вгляделся в мое лицо, когда мы отошли от нее.

Рядом сверкнула фотовспышка, и я поморщилась с досадой.

— Хватит на сегодня. — Муж закрыл меня спиной, надел на мою голову бейсболку, которую комкал в руках, и протянул черные очки.

Не буду спорить, достаточно на сегодня.

Глава 5. Кахара

Касикандриэра.

— Вот и все, — Лия разгладила невидимые складочки на покрывале, которое постелила на кровать. — Теперь эти покои похожи на вашу комнату.

Если бы! Я вновь обвела взглядом огромную спальню родителей. Красное с черным — ненавижу это сочетание! И все так… Как бы это сказать? Все слишком — и слишком дорого, и слишком много, и слишком ярко!

Обстановкой занималась королева Кассия, само собой, отец не вмешивался, и об этом в покоях королевской четы кричала каждая деталь — отделка редчайшими драгоценными камнями туалетного столика матери, ее огромная сокровищница — по размерам скорее уж сундук, огненного цвета ткань на стенах, раритетные алые ковры под ногами, ручной работы люстра над головой — каждый вечер десять дюжих мужчин опускают ее на пол, чтобы зажечь добрую сотню свечей на ней, а потом поднимают обратно. А уж вытканный лучшими мастерицами полог над кроватью! Кажется, это вещь из приданого матери.

— Можем снять это ужасный балдахин. — Проследив за моим взглядом, предложила Лия.

— Если мы прикоснемся к нему, ее удар хватит! — пробормотала я.

— А мы его ей же и отдадим, чтобы не скучала!

— Хорошая мысль! — девушке все же удалось меня рассмешить. Но улыбка продержалась недолго, мгновенно растворившись, когда мои глаза упали на картину в половину стены. Королева Кассия во всем ее великолепии надменно взирала на меня — убийцу ее долгожданного принца-первенца. — А с этим что будем делать?

— Давай наместнику подарим! — и тут нашлась Лия.

— Ты его видела?

— Утром прилетел. Толстый старик с одышкой и плешью. Первым делом нашу повариху… э-э, порадовал. Раза три подряд!

— Лия!!!

— Что? — она пожала плечами. — Ты же знаешь, как детей делают?

— Знаю!

— А чего краснеешь тогда? Тебе пора это более подробно изучить, кстати.

Я отвела глаза, и не из стыдливости, а из-за того, что одна мысль о необходимости в скором времени разделить ложе с Деметрием вгоняла в ужас. Но такова цена за жизни моих близких, и принцесса Касикандриэра согласилась ее заплатить.

— Прости. — Девушка положила руку на мое плечо.

— Все хорошо. — Я поморщилась — от резкого запаха атулий заломило виски. — Выкинь их, пожалуйста. — Мой взгляд указал на пышный букет на столике.

— Конечно. — Девушка, не церемонясь, вышвырнула цветы в окно. — Знаю, что тебя взбодрит! — Лия лукаво улыбнулась. — Поехали к Богине!

— За дверями стоит сероглазый, — я мрачно посмотрела на массивные створки, расписанные любимыми атулиями мамы. — Вчера он даже часа не дал мне на сбор трав в саду, загнал обратно сюда!

— И на него найдется управа, — девушка хихикнула.

— Что ты задумала?

— Он же лично наблюдает, когда тебе готовят пищу, ведь так?

— Даже пробует. — Я поморщилась — после такого аппетит пропадает напрочь.

— Тогда сделаем вот так, — она постучала по двери, и когда та распахнулась, заявила, — Гаян, моя госпожа желает отобедать!

— Наконец-то, — донесся до меня язвительный ответ. — Думал, она голодовку объявила. — Когда звук удаляющихся шагов стих, Лия поманила меня к себе. Пока она отвлекала охрану, что развесила уши, слушая ее щебет, принцесса прямо под их носами ускользнула за угол.

— Пойду помогу вашему господину, — заявила служанка.

— Ты бестия! — восхищенно прошептала я, когда она подошла ко мне. — И нам за это попадет!

— От Гаяна? Пусть орет, сколько хочет! — она презрительно фыркнула, натянула капюшон поглубже и потянула меня за собой.

Вскоре, надежно укрытые от чужих взглядов простыми плащами, мы покинули территорию дворца.

Храм Богини, белоснежный, с вечно распахнутыми настежь, для всех, огромными вратами, которые не смогла бы сдвинуть и сотня самых сильных мужчин, обнял нас, разгоряченных жарой, приятной прохладой. Мимо прошла, мелодично позвякивая колокольчиками на лодыжках, храмовая процессия с подношениями — цветами и фруктами. Издалека доносилось нежное пение — должно быть, шел урок в школе для девочек-сирот.

Мы вышли из зала во внутренний двор-сад, и в душе снова задрожало неизменное восхищение. Высокие деревья закрывали ветвями небо, даруя укрытие от зноя и позволяя солнышку наполнять пространство игрой света и тени. Под дождем из светло-сиреневых лепестков, что срывались с вечноцветущих ветвей, я прошла дальше, к пруду с толстыми розовыми рыбами, что лениво махали плавниками. Мне пришлось с осторожностью ступать по дорожке из скользких камней среди воды, но это был короткий путь, не хотелось обходить весь храмовый комплекс, чтобы попасть к статуе Богини-матери.

А вот и она — такая большая, что приходится задирать голову, что увидеть улыбающееся лицо. Стоит среди подношений, окутанная солнечной вуалью и натертая благовониями, которые щедро жертвуют богатые матроны.

Я часто приходила сюда, чтобы выплакаться, с самого раннего детства. Встав на колени перед Богиней, молила, глотая горькие слезы, о материнской любви и прощении. Нередко к горечи слез примешивался привкус крови из-за разбитой губы. Богиня-мать слушала мои сбивчивые из-за рыданий слова и обнимала любовью. Становилось легче, и я уходила домой, унося раны на теле и душе с собой — покрытые бальзамом понимания и любви, они болели уже не так сильно.

Сегодня мне тоже не удалось удержаться от слез. Опустившись на колени, я благодарила Богиню за мою умную Лию, за то, что Покоритель миров согласился взять меня в жены и пощадить мою семью, и молила дать сил, чтобы пережить все, что будет послано небесами.

— Риэра!

Я выплыла из молитвы, попутно удивляясь — кто мог позвать меня так?

— Ри, девочка моя, неужели не узнаешь? — голос полной женщины задрожал.

— Няня! — ахнула я, с подсказки сердца вспомнив ее. Поднявшись с колен, я попыталась найти сходство с той юной девушкой, у которой были нежные руки, тонюсенькая талия и доброе сердце — за то, что она защищала меня от матери, спасая от побоев, та выдала ее замуж за хромого угрюмого старика-вдовца, известного скупостью и склочным нравом.

— Не похожа, да? — она грустно улыбнулась. — Постарела, знаю, обрюзгла, жизнь не баловала. А ты расцвела вопреки всему, не зря слава идет о самой красивой девушке королевства! И в детстве была на загляденье, куколка моя! Ну иди же ко мне, обниму!

Она раскрыла объятия, и я бросилась в них, мгновенно очутившись в детстве — няня до сих пор пахла парным молоком и свежеиспеченной сдобой.

— Вот ведь когда привелось свидеться, девочка моя! Не отпускал ведь старый скупец никуда, каждую денежку считал! На соломе спала, не поверишь! Но помер, хрыч, наконец-то! И оказалось, что вдова-то я богатая! Вот приехала помолиться Богине — что освободила от ненавистного! Да ребятенка какого из приюта взять — муж-то оказался и в этом скуп, прохиндей! — женщина отстранилась. — Да что же ты плачешь-то, куколка?

— От счастья! — прошептала я. — Не думала, что еще увижу тебя!

— Сама уж не чаяла куколку мою к себе прижать! — она вытерла слезы и посмотрела на Лию. — И эта егоза здесь? Хоть она с тобой была, не прогнала ее эта ведьма, Кассия!

— Отец не позволил. Она пыталась, но… — я вздрогнула и замолчала, услышав крики. — Что там такое? — мы поспешили к пруду.

Несколько девушек — судя по одежде, из сиротской школы — жались друг к дружке, в страхе глядя на мужчин в черной форме, как у Гаяна. Хохоча, чужаки щипали их и пытались растащить в стороны.

— Вы что удумали, окаянные?! — всплеснув руками, обрушилась на них няня. — В храме Богини-матери охальничать?! А ну пошли вон!

— Сами иди, тетка! — один из мужчин сплюнул на землю и с силой оттолкнул ее. Упав на траву — да так, что задрались все нижние юбки, она застонала от боли. — Не свети трусами, не соблазнишь, нам свежее мясцо по вкусу! — новый взрыв смеха распугал рыб в пруду.

— Прекратите! — во весь голос крикнула я, подбежав к женщине и помогая ей подняться.

— А ты кто такая? — чужак схватил меня за локоть и развернул к себе. — Ух ты, как мы удачно зашли! — он восхищенно присвистнул, разглядывая мое лицо. — Не думал, что на этой крошечной планетке такие ягодки вызревают!

— Ты много не знал! — процедила я и, с силой дернув его за руку, развернула гада спиной. Удар под колено, крик, тело на траве. — Здешние ягодки кусаются!

— Вот за что тебя люблю, — Лия восхищенно ухмыльнулась, — с тобой никогда скучать не приходится!

Мы встали спина к спине и приняли атаку мерзавцев, что обрушились на нас. Изматывающие тренировки с отцом и братом, которые не давали мне спуску, не прошли даром — вскоре все враги были повержены. Кто-то лежал на траве, приходя в себя, иные хромали в сторону, удаляясь на безопасное расстояние, другие буравили нас с Лией ненавидящими взглядами.

Но стоило успокоиться, как к ним подоспела подмога. Нам пришлось нелегко — их было много, да и дрались эти новые получше. Отбив Лию в сторону, они насели на меня. Одного я отправила охладиться в пруд, другой оступился на скользких камнях, когда кинулся за мной, отступившей на дорожку среди воды, и весьма удачно приложился об нее лбом. Но с пятерыми мне было не справиться. Загнав меня в угол, они напали разом.

Разбитая губа — и почему мне так на это везет — наполнила рот кровью. Выхватив из-за корсажа кинжал, который всегда был со мной на такой случай, я зарычала, глядя на отступивших врагов. Живой не дамся, не мечтайте!

И в этот момент сад наполнился криками. По нему словно пронесся ураган. По имени Гаян. С восхищением глядя, как он одного за другим укладывает чужаков на траву, я ни о чем не думала — просто смотрела и получала удовольствие. Закончив с ними, он подскочил ко мне.

— Вы в порядке? — встревоженный взгляд задержался на моем лице. — Что с губой?

— Ничего, — буркнула я, убирая кинжал в потайные ножны в корсаже. — Не привыкать. Где Лия? — мне удалось найти ее глазами. Жива, спасибо Богине!

— Гаян, прошу простить. — Один из чужаков, шатаясь, подошел к нам. — Нам было дозволено…

— Умолять о прощении будешь Повелителя! — рявкнул сероглазый. — Ты хоть знаешь, идиот, на кого вы напали?!! Это невеста Покорителя миров!

— Нев…веста? — заикаясь, переспросил мужчина, став белее сонных цветов. — Госпожа, умоляю, пощадите! — он рухнул на колени, рыдая и пытаясь поймать мою руку. — Госпожа! — такого ужаса мне никогда видеть не приходилось.

— Их жизни принадлежат тебе. — Гаян посмотрел на меня. — Прикажешь убить — исполню.

— Отпусти их. — Я содрогнулась — в его голосе было столько силы и бескомпромиссности! — Пусть благодарят Богиню за спасение! А нам с Лией стоит поблагодарить тебя.

— Я спасал не только вас. — Серые глаза полыхнули. — Знаете, госпожа, — его тон стал язвительным, — что станет со мной, если Повелитель узнает об этом происшествии? Нет, меня не просто убьют! — прошипел он, вплотную подойдя ко мне, — меня заставят молить о смерти — когда перестану быть человеком из-за перенесенных пыток! Так что в следующий раз, принцесса, думай головой, а не те местом, на которое ищешь приключения! Ты всего лишь вздорная девчонка, которой посчастливилось приглянуться Повелителю! Уж постарайся за то время, пока его интерес не угас, не угробить нас всех!!!

Мои уши алели, словно мать, поймав меня, маленькую, в коридорах дворца, выворачивала их своими длинными пальцами — до тех пор, пока по щекам не начинали градом течь слезы. Сероглазый был прав — из-за глупого, детского и эгоистичного поступка принцессы могли многие пострадать. Это непростительно.

Полностью уйдя в самобичевание, я даже не заметила ее появления. Лишь когда Гаян закрыл меня телом, сжав мои запястья за своей спиной, поняла, что случилась очередная неприятность.

— Погибель! Пришла погибель! — взвыл старушечий голос.

— Пошла прочь, ведьма! — процедил сероглазый, отпустив мои руки.

Я вышла из-за его спины и посмотрела на женщину, укутанную в голубой саван вечной и ничьей невесты. Вокруг ее рта вился узор татуировки. Кахара, одна из жриц Богини, предсказательница.

— Погибель пришла! Погибель всем нам! — снова запричитала женщина, царапая свое лицо. Длинные острые ногти оставляли на нем кровоточащие царапины.

— Замолчи, ведьма! — Гаян схватил ее за плечи и встряхнул.

— Нет! — ахнули мы с Лией. — Это кахара, к ней нельзя прикасаться! Нельзя!

— Ты проклят! — старуха расхохоталась, словно только этого и ждала. — Найдешь любовь и потеряешь! И так будет всегда! Найдешь и потеряешь! Всегда так будет! Проклят!

— Идемте. — Он равнодушно глянул на нее и зашагал прочь.

— На все жизни проклят! Найдешь и потеряешь! Проклят! — неслось нам вслед.

Глава 6. Серенький волчок

Саяна.

Ночью разразилась гроза. Казалось, само небо обрушилось на землю, как демоны на любимое творение божье, остервенело разнося его в клочья, раздирая когтями и впиваясь в нежную беззащитную мякоть клыками. Я стояла в темноте, глядя в окно на это светопреставление. Наверное, мне и раньше нравилось буйство стихии. Горячие руки обхватили мою талию, и неуловимые воспоминания развеялись.

— Не боишься? — прошептал Алекс.

— Нет. — Гром заставил дом содрогнуться. Следом полетел пучок молний. И снова грохот — такой, словно стены рушатся.

— Расскажи мне о нас, — попросила я, обернувшись к мужу.

— Что рассказать, малышка? — он погладил меня по спине.

— Каким был наш первый раз?

— Сразу самое интересное?

— Зубы не заговаривай!

— Хорошо, — Охотник улыбнулся и, переждав очередной взрыв грома, начал рассказывать, — тогда тоже буйствовала стихия. Я привез тебя в домик в Финляндии, по дороге нас вымочил до нитки ливень, поэтому в домике мы разделись и сразу перешли к делу! — его руки осторожно притянули меня к себе. — И не останавливались почти до рассвета. Это была волшебная ночь! Все наши ночи были волшебными, малышка.

— Правда? — я привстала на цыпочки и нежно поцеловала его.

— Саяна, мне нельзя…

— Почему?

— Это подло. — Он отстранился и отступил на шаг.

— Ладно, тогда просто останься. — Попросила я. — Приставать не буду, клянусь! Пожалуйста, Алекс, не хочу быть одна в такую ночь!

Мы разделись и легли в постель. Колумбийская гроза продолжала рвать небеса на части, заставляя дом дрожать. Но я прижалась к мужу и тут же уснула.

Ночь уже уходила, когда что-то толкнуло меня изнутри, заставив подскочить на кровати. Комнату наполнял какой-то равномерный шум. Мне не сразу удалось понять, что это ливень лупит по крыше.

— Малышка, что? — Алекс, ничего не понимая спросонок, прижал меня к себе, снова уложив на кровать.

— Все хорошо, спи. — Я долго лежала в его крепких объятиях, слушая дождь, но сон так и не соизволил ко мне вернуться. Осторожно выбравшись из рук мужа, я встала с постели и подошла к окну.

Ливень мгновенно закончился, словно только меня и ждал. Одна из ламп легкой подсветки в газоне неисправно моргала, словно посылая какое-то послание азбукой Морзе и наполняя сад беспокойными тенями. Я наблюдала за их танцем, пока ветер не очистил небо от остатков туч, бесстыдно оголив красоту царственно шествующей по нему бледно-желтой убывающей луны. Было приятно стоять и ни о чем не думать, впитывая красоту мягко ступающей ночи.

Из почти медитативного состояния меня вывела тень, размытым темным сгустком скользнувшая по саду. Глаза обшарили каждый уголок, но ничего не нашли. Я собиралась вернуться в теплую кровать под бочок к Алексу, когда боковое зрение заставило резко повернуть голову.

Недалеко от качелей, прямо посреди грязи из-за размытого ливнем грунта, стоял огромный, в холке, наверное, мне по пояс, черный пес. Его алые глаза полыхали, как адское пламя. Из приоткрытой пасти, полной даже издалека различимых клыков, свисал большой розовый язык, с которого капала слюна.

Он смотрел, казалось, прямо мне в душу, в глубине которой поднимались, как осевшая на дно взвесь, смятение и отчетливое осознание того, что я уже видела эту странную собаку. Не такую же или похожую, а именно эту. Но отзвуки воспоминаний, что бились внутри, как мячик о стены, эхом оповестили о своем присутствии и растаяли без следа.

— Моя ранняя пташка, — прошептал Алекс, обняв меня. Я вздрогнула и отвлеклась на него. — Прости, напугал?

— Не ты, — мой взгляд вернулся на то место, где стоял пес, но там уже было пусто.

— А кто? — голос Охотника стал напряженным.

— Там стояла псина огромная, — я ткнула пальцем на грязь неподалеку от качели.

— Слава богу, а то уж подумал всякое. — Он облегченно выдохнул.

— Что подумал? — я развернулась к мужчине лицом.

— Что приходил серенький волчок, чтобы укусить тебя за бочок — потому что не спишь, — он рассмеялся.

— Волчок был черным, — уточнила я, уже с улыбкой. И самой теперь казалось, что это все привиделось. Глаза, полыхающие как адское пламя! Надо же такое придумать! Видимо, госпоже Орловой свойственны буйная фантазия и воспаленное воображение.

Или все проще — у страха глаза велики и трусы плохо пахнут, как говорил… Кто так говорил? Не помню. Да сейчас и не важно. В данный момент меня волнуют куда более интересные вещи!

— Ты так и будешь убегать после каждого поцелуя? — в лоб спросила я, увидев жадный взгляд супруга.

— Знала бы ты, какое желание порождаешь во мне! — хрипло прошептал он. — Прижимаешься в этой обтягивающей маечке и крошечных трусиках!

— Еще и не начинала прижиматься. Потому что опасаюсь, что если обниму, снова сбежишь.

— Саяна, что ты чувствуешь ко мне? — неожиданно мужчина сам притянул меня к себе и пристально вгляделся в мои глаза.

— Я хочу тебя, — вырвалось у меня.

— Но… — Охотник помедлил, — ты меня любишь?

— А может, начнем с простого? — попыталась увильнуть моя хитропопость.

— Я не могу так, — прошептал Алекс. — Получается, будто пользуюсь ситуацией, это подло.

— Муж, я хоть и не помню ничего, но все же перед тобой, вроде, взрослая женщина. Которая вправе распоряжаться своим телом.

— Мне не тело твое нужно, а душа. — В его глазах протаяла такая боль, что шутки замерли у меня на языке.

— Может, поэтому я тебя и полюбила, не думал об этом?

— Когда ты рядом, я вообще думать не могу! — простонал муж и, как и всегда в последнее время, быстро вышел из комнаты.

Через пару минут я увидела его в саду с ящиком, в которых мужчины обычно хранят инструменты. Что Охотник задумал, стало ясно, когда он присел перед мигающей подсветкой. Решил хоть что-то сломанное починить, видимо. Похвальное стремление, только направлены усилия не в ту сторону. Я усмехнулась и отошла от окна. Но стоило сделать лишь несколько шагов, как в саду раздался громкий крик.

— Что? — мне удалось добежать до Алекса в рекордные сроки.

— Ничего страшного. — Он скривился, зажимая руку грязной тканью. — Порезался просто.

— Покажи. — Муж неохотно снял с раны эту ужасную тряпку. — Ничего себе просто! — я покачала головой, глядя на глубокую рану на тыльной стороне ладони. — Ты и сухожилия, как минимум, надрезал. Надо шить.

— Нам нельзя светиться в больницах.

— С ума сошел? Такое нельзя просто обеззаразить и забинтовать! Ты же без руки в итоге останешься!

— Саяна, мы не можем идти к врачам.

— Но другого способа нет!

— А если скажу, что есть? — мужчина внимательно посмотрел на меня.

— О чем ты?

— Твоя кровь. Она исцеляет.

— Как это?

— После того, как Драган воткнул в твое сердце санклитский кинжал, ты стала существом, каких еще не бывало на свете. Твоей кровью можно излечить, наверное, все.

— Что ж, тогда идем. — Я встала и протянула ему руку. Ничему не удивляюсь. У меня, вероятно, уже атрофировался орган, который за это отвечает.

Мы вернулись в дом и вошли в кухню. Вот стакан, наливаем туда немного воды. Глянув на подставку с ножами, я посмотрела на Алекса.

— А… как это делать?

— Раньше у тебя был складной скальпель.

И много чего еще — память, например.

Не успев сообразить, что делаю, я взяла нож и, надавив, провела лезвием по запястью. Ну, больно, конечно, но бывало и хуже. Хотя все равно не помню. Струйка полилась в воду в стакане. Она становилась все тоньше и тоньше, пока не превратилась в капельки. Когда последние упали в красную жидкость, ранка прямо у меня на глазах… заросла! Ух ты!

— Твой коктейль готов! Соломинки с зонтиком, извини, нет, — неуклюже пошутила я, протянув стакан Алексу. — До дна!

— Как скажешь, — хрипло прошептал мужчина, махом опрокинув его в себя.

— Закусывать не полагается?

— Только если вот так! — он притянул меня к себе и поцеловал.

Внутри взметнулась буря. Желание плавило меня изнутри, заставляя постанывать и так крепко прижиматься к мужу, словно раньше мы были единым существом, а потом по недоразумению распались надвое, и теперь пришло время это исправить. И не представляла, что можно так хотеть мужчину! Неужели у нас с Алексом так всегда было?

— Прости, нельзя. — Он вновь отстранился, тяжело дыша. — Чем я только думал!

— Не надо думать! — я попыталась снова притянуть его к себе, но мужчина замотал головой и сбежал. Снова.

Да как же мне это надоело, в конце-то концов! Взрослые, вроде, люди, женатые не первый год! Что за мелодрама на пустом совершенно месте?! Из моей груди вырвалось рычание. Так, все, с меня довольно! Вылетев за ним следом в коридор, я втолкнула его в спальню.

— Саяна!

— Заткнись уже, идиот! — вырвалось у меня. — Или за неимением серого волчка сама тебя укушу и вовсе не за бочок!!!

Заставив его приземлить попу на край кровати, я села сверху. Алекс застонал, целуя меня, одновременно пытаясь и оттолкнуть, и прижать к себе еще сильнее.

— Прекрати! — руки рванули его рубашку. — Ты мой муж? Вот и давай исполняй супружеский долг!

— Невозможная женщина! — выдохнул он, рассмеявшись сквозь стон.

— Знаю! — моя ладонь скользнула вниз по его животу, быстро справилась с ремнем и молнией — а руки-то помнят — и нырнула внутрь.

— Саяна! — Алекс изогнулся, хватая ртом воздух, — малышка моя!

Сдвинув в сторону трусики, я направила его внутрь себя. В голос застонав, мужчина сжал мои ягодицы. Мы явно занимались сексом раньше — движения были слаженными и приносили море удовольствия. Ни о чем не думая, я отдалась инстинктам и, прижавшись к Охотнику, растворилась в оргазме, увлекая супруга за собой.

— Все хорошо, любимая? — его голос вывел меня из блаженства, в котором млело и тело, и душа.

— Все очень хорошо! — едва слышно прошептали губы. — И чего сопротивлялся, спрашивается? Может, ты просто любишь, чтобы тебя уговаривали и соблазняли, признавайся!

— Люблю! — прошептал Алекс, целуя мою шею. — Все, что ты со мной делаешь, малышка! Столько месяцев без тебя! С ума чуть не сошел!

— Месяцев?.. — я попыталась отстраниться, чтобы посмотреть Алексу в лицо. — Почему месяцев?

— Оговорился, прости, — он потянул мою майку наверх. — Давай снимем?

— Может, мне холодно?

— Тогда придется тебя согреть! — мужчина снял ее, отшвырнул на пол, отправил туда же трусики и прильнул ко мне, уложив на спину. — Обожаю, когда ты всем телом прижимаешься, обнаженная!

— А что еще обожаешь? — я запустила руку в его волосы. — Рассказывай!

— Тебя, любимая! — он улыбнулся и подарил такой поцелуй, что у меня напрочь пропало желание разговаривать.

— Ты жену из кровати сегодня выпустишь? — поинтересовалась я после того, как мы пообедали, и Алекс утащил меня обратно в постель.

— Сама требовала отдать тебе супружеский долг!

— Да ты уж и проценты набежавшие заплатил!

— Ничего подобного! — он вновь сгреб меня в охапку, смеясь.

— Таймаут! — взмолилась я. — Не знала, что разбужу монстра! Все, секс-террорист, завязывай!

— Что именно завязывать? И каким узлом?

— Ща допросишься, продемонстрирую ведь! — мне с трудом удалось отбиться от Охотника и улечься на живот. — Расскажи лучше то, что еще не рассказывал — о нас.

— Могу даже лучше сделать, — Алекс встал с кровати и голым прошлепал к стене, — показать!

— Да уж вроде все показал, — хмыкнула я, разглядывая его весьма неплохую попу и татуировку — черный меч во весь позвоночник, эфес на крестце, острие у основания шеи. Крест на рукояти свидетельствовал об убийстве первого санклита, об этом муж недавно рассказывал. К счастью, у меня нет такого тату! Я внутренне содрогнулась, примерив на себя роль убийцы, и скривилась — а ведь недавно заявляла о готовности убить ненавистного Горана Драгана!

Алекс тем временем что-то нажал внизу у стены, половина ее уползла в сторону, обнажив вход в потайную комнату. Ну, хотя, небольшую — это если сравнивать с размерами спальни, а так в ней вполне можно было поставить односпальную кровать, да еще на пару тумбочек и стул место бы осталось.

— Не удивляйся, тут наркобарон какой-то жил, — мужчина что-то взял с полочки на внутренней стороне и вернулся в постель, — ему надо было где-то килограммы денег хранить! Вот, смотри, — он протянул мне включившийся смартфон.

— Ой, где это снято? — я вгляделась в фото, где мы с Алексом стояли в обнимку, счастливые. — Петербург?

— Да, — Охотник нежно улыбнулся, — город, в котором мы встретились. — И полюбили друг друга.

— Белые ночи, — прошептали губы, пока глаза жадно смотрели на десятки фото с Петербургом, который будто купался в молоке. Внутри души заныло, отчетливо подав сигнал — что-то не так. Но что?

Я все еще думала об этом, когда вечером мы вышли в сад. Проходя мимо того места, где стоял пес, я неосознанно бросила туда взгляд и только подойдя к качели, осознала тот факт, что на размытом до грязи грунте были не отпечатки лап, а следы человеческих ног. Или не человеческих…

Глава 7. Подтаявший лед

Касикандриэра.

Их голоса я услышала издалека.

— Ты превратила нашу жизнь в служение покойнику! — это отец. — С самого рождения мучила Риэру, безвинную дочь! А теперь заставляешь ее стать женой этого монстра!

— Она виновата! — голос матери взлетел к потолку. — Не смей такое говорить, Аконт! Если бы не эта дрянь, мой мальчик был бы жив! Наш первенец-сын, наследный принц!

— Да очнись же уже! Он мертв, давным-давно это лишь прах в усыпальнице! Раскрой глаза, надо любить живых детей!

Хлесткий звук пощечины заставил меня вздрогнуть. И надо же было именно сейчас пойти за теми мелочами, что оказались забыты в моей прежней комнате! Я отшатнулась, прижавшись к стене, но спрятаться не успела — пинком распахнув дверь, отец вылетел в коридор, натолкнулся на меня, скривился, поняв, что дочь стала невольным свидетелем его унижения любимой женщиной, и понесся дальше, как разъяренный хищник. Сочувствую тому, кто попадет под горячую руку королю Аконту!

— И ты тут, конечно же! — раздалось за моей спиной разозленное шипение матери. Она, очевидно, поняла, что наделала, и побежала за супругом.

А вот теперь время жалеть саму себя. Я обернулась, готовясь в очередной раз стать точкой приложения ярости Кассии.

— Подслушиваешь?! Вынюхиваешь для своего женишка? — в зеленых глазах ядом плавилась ненависть.

— Нет. — Тихо произнесли мои губы. — Это вышло случайно.

— О, конечно, принцесса Касикандриэра всегда ни в чем не виновата!

— Ты даже не понимаешь, что твой яд отравил всю нашу семью. — Неожиданно вырвалось у меня.

— Что?! — взвилась мать. — Да как ты посмела, дрянь! Убью! — очередная пощечина обрушилась на мое лицо с ударной силой мужского кулака, заставив упасть.

— Прекратить!!! — сотрясло своды дворца.

Мужские руки осторожно подняли меня. И только тогда я поняла, что это Покоритель миров.

— Если бы не Касикандриэра, ваш муж и сын болтались бы сейчас выпотрошенными на виселице, а с дочерьми развлекались бы мои солдаты! — рявкнул он. — Вас они тоже не обошли бы своим вниманием! — пылающие глаза, бледность разлилась по лицу, зубы стиснуты. Рыча, он двинулся на Кассию.

Та отступала, пока не вжалась в стену под огромной картиной, на которой был нарисован рыжеволосый мальчик, который родился мертвым. Каждый год мать заказывала новый портрет — чтобы его нарисовали повзрослевшим на год, и в мой день рождения его водружали на стену. А мне оставалось только благодарить, что картина висит не в моей комнате — полагаю, отец не позволил.

— Как ты посмела?! — прошипел мужчина, стиснув шею бывшей королевы, глаза которой бегали по сторонам, ища спасение. — Ударить мою невесту — значит ударить меня! За такое оскорбление я лично тебя убью! — он сжал ладонь, Кассия захрипела. Лицо стало багровым.

Мои мысли заметались в панике. Позвать на помощь не успею — пока ищу, он ее убьет.

— Умоляю, пощади! — я бросилась к ним и повисла на его руке. — Это моя мать, Деметрий! Молю о пощаде!

— Отойди, Касикандриэра, — не отводя взгляда от вылезающих из орбит глаз женщины, бросил Покоритель миров.

Я вздрогнула, разглядев на его лице удовлетворение — ему это нравилось!

— Повелитель, пожалуйста, отдайте мне жизнь матери, как свадебный дар! — мои руки так дрожали, что с трудом удалось удержать их на его щеках. — Неужели вы откажете в такой малости?

Взгляд мужчины прояснился. Он убрал ладонь с шеи Кассии, и она упала, не устояв на ногах, хрипя и кашляя. Но я смотрела не на нее, застыв от ужаса, потому что ко мне пришло ясное понимание, кто станет моим супругом. Не только этот мужчина. Но и зверь, что живет в нем.

Он подвел меня к окну в родительских покоях и, положив палец на мой подбородок, заставил повернуть голову. С левой стороны, на которую пришелся удар Кассии, лицо горело, как обожженное, и ужасно саднило — вероятно, многочисленные кольца на пальцах матери поцарапали кожу, и сильно. Деметрий зашипел и рявкнул, глянув на Лию:

— Лед, живо! — когда девушка ушла, он тихо спросил, — больно?

— Не привыкать. — Я прикусила кончик языка, ругая себя на чем свет стоит.

— Это не в первый раз? — тон был так холоден, что его можно было приложить вместо льда. — Говори, или все узнаю сам.

Ведь и правда узнает. Подбирая слова с осторожностью и стараясь смягчить, я кратко поведала ему о нашей семейной трагедии.

— Старая сука! — прошипел мужчина, когда я закончила. — Если это хоть раз повторится, она будет немедленно казнена! И не спорь!

— Деметрий, это моя мать. — По лицу потекли слезы, и я застонала, когда они попали на ссадины. Лицо будто ножом резали! Но душе было больнее.

— Хорошо, успокойся, только не плачь! — он достал платок и осторожно промокнул кожу под глазами и на висках его уголком. — Где лед?!

— Пожалуйста, — Лия вложила в его руку полотняный мешочек с кубиками. Он сжал его и закатил глаза.

— А что сразу не глыбу из погреба принесла? — фыркнул мужчина. — Ложись, Касикандриэра. — Пока я укладывалась, он положил мешочек на стол и парой быстрых выверенных ударов превратил лед в крошево. — Теперь придется потерпеть.

— Как скажешь.

— Не строй из себя послушную принцессу, — он присел на край постели, зачерпнул пригоршню льда и начал осторожно укладывать на мое лицо. — Я уже понял, что ты ходячая катастрофа.

— В данный момент лежачая. — Не удержалось мое чувство юмора.

— От этого не легче. — Жаль, мне не видно — пришлось повернуть голову до упора вправо, но судя по тону, Деметрий улыбнулся. — Лежи так, пока не растает. А мне нужно кое-что сделать. — Он встал.

— Повелитель…

— Твоих родных не трону, лежи.

Хлопнула дверь и тут же из коридора раздалось:

— Это так ты охраняешь мою невесту?!

Звук ударов заставил меня подскочить. Полурастаявшее крошево шлепнулось в подол, но мне было все равно. Выбежав в коридор, я успела в последний момент — Деметрий как раз держал у горла Гаяна клинок.

— Зачем встала? — процедил мой жених.

— Он не виноват! — срывающимся голосом начала я. — Моя вина, я прогнала его, надоел потому что, ходил все время по пятам…

— Опять! — мужчина оттолкнул Гаяна и убрал кинжал.

— Я виновата, Деметрий!

— Понял. Все, не плачь, ничего с ним не случится. На этот раз. — Многозначительно добавил он, глянув на моего охранника.

— Простите, Повелитель. — Ответил тот. — Глаз больше не спущу с госпожи.

— Если хочешь жить, будешь даже спать с открытыми глазами. Идем, — он взял меня за руку и повел обратно в спальню.

— Вот мазь, госпожа, — Лия показала баночку, — за пару дней все пройдет.

— Дай. — Деметрий вырвал ее из рук девушки, крутанул крышку и сунул внутрь нос. — Вонь какая! — он подцепил немного пальцем и растер по тыльной стороне руки.

— Буду зловонной принцессой! — мое чувство юмора снова проснулось.

— Позвольте, — Лия взяла баночку из его рук и, осторожно промокнув мое лицо тканью, начала накладывать зеленую, и на самом деле сильно вонючую мазь, на левую часть лица. Сильное покалывание вскоре сменилось на приятный холодок, и боль ушла.

— Знаете, что это, Повелитель? — стараясь не смеяться, спросила я.

— Нет, но ты мне сейчас расскажешь. — Он скрестил руки на груди, прислонившись спиной к столику.

— Это бальзам для лошадей.

— Ты шутишь?

— Нет. Кто угодно вам подтвердит. Им мажут потертости, ссадины и раны — заживает мгновенно.

— То есть мою будущую супругу лечат как лошадь? — его глаза заискрились. А, так веселиться он тоже умеет!

— Знали бы вы, что входит в состав! — продолжила я.

— Уверена, что мне стоит это знать?

— Нет, но скажу!

— Если вариантов нет, слушаю.

— Семя коня! — сообщила принцесса, любуясь его бровями, что полезли на лоб. — Даже, если быть точной, трех коней!

— Шутишь?

— Нет! Клянусь, это правда.

— У моей невесты на лице сейчас сперма коня?!

— Трех коней.

— А я это мазал на себя! — он остервенело потер тыльную сторону кисти. Не выдержав, я расхохоталась. — Ты!.. — мужчина все же рассмеялся. — Не уверен, что теперь хочу на тебе жениться!

— Мало ли! Уже поздно, ты дал слово!

— Ты не принцесса! Ты!.. — он закатил глаза. — Матери моей только эту историю не рассказывай, поняла?

— Матери? — мое веселье как ветром сдуло.

— Что, уже не смешно? — он ухмыльнулся, все еще вытирая руку. — Да, рано или поздно вам придется познакомиться. Вероятнее всего, она примчится, как только узнает о помолвке.

— З-зачем?

— Чтобы помешать мне жениться, конечно же.

Глава 8. Акуя

Деметрий.

Во мне все еще кипел гнев, когда шаттл покинул эту планету. Глубокие царапины на лице Касикандриэры никак не выходили из головы. Снова и снова мозг прокручивал тот момент, когда старая сука нанесла ей удар. Ярость поднималась удушливой волной, заставляя лицо полыхать. В висках стучала кровь. И, несмотря на мое сопротивление, возвращались воспоминания, от которых так хотелось избавиться.

Лицо дяди, глаза, скользящие по мне, руки, которые я отталкиваю, уже зная, что это бесполезно — он все равно сделает со мной все, что захочет. Потому что мать отдала меня ему — а взамен он оставил ее в живых, удовольствовавшись троном, который получил после того, как убил моего отца. Лучше бы и меня тоже убил.

А вот и «Резолют» — сердце моего флота, убаюканное бесконечностью Вселенной. Черные матовые бока, хищные линии, боевая мощь, способная играючи уничтожить сотни космолетов противника. Моя гордость, бесстрашие, ультиматум. Мой Дом.

Сказанные Касикандриэре слова оказались пророческими — мать встречала меня у стыковочного шлюза. Небывалое событие, заставившее солдат разинуть рты. Так близко они ее никогда не видели и больше не увидят.

Голубые, как небо на планете моей невесты, глаза Аяны ничего не выражали. Но эта все еще изумительно красивая, изящная женщина казалась невозмутимой лишь тем, кто не знал ее так давно и хорошо, как собственный сын.

Несколько морщинок у слишком плотно сжатого рта. Складка пролегла между бровями. Пальцы одной руки не переставая крутят кольцо на другой. Темно-золотистые волосы уложены, надушены и украшены заколками с сияющими камнями в тон платью с одним оголенным плечом. Но в прическе нет той тщательно продуманной сложности, как обычно — мать не руководила каждым движением служанки, воплощающей ее замысел, просто позволила той привести волосы в порядок.

Взгляд отметил все это, скользнув по ней. И она, конечно, поняла, поэтому когда мы прошли в мою каюту, не стала ходить кругами и спросила в лоб:

— До меня дошли слухи о твоем намерении заключить брак, Деметрий.

— У меня все хорошо, мама, спасибо, что спросила. — Ухмыльнувшись, бросил я, плеснув себе в кристалл из яанита, который мгновенно охлаждает все, что угодно, черную, как Вселенная, акую из пузатого кувшина.

Забавно, с каждой планеты, со всех завоеванных миров что-то приживается у меня в быту. С А-34 в качестве сувенира я привезу жену.

— Надеюсь, и у тебя все в порядке. — Я набрал в рот терпкой ледяной акуи и замер, дав каждому вкусовому сосочку на языке взмолиться о пощаде. Двенадцать ядов в составе и сок дерева, растущего лишь на первой планете, которой пришлось принять мое владычество. Воинственный был народ, гордый, все пришлось залить кровью. Достойные противники. С ними было нескучно.

Акуя жидким огнем прожгла себе дорогу в мое горло и боем проложила путь в желудок, разогнав все мысли, заставив их уступить место воспоминаниям. Лицо дяди, с которым мы выпили по трети бокала. Его постепенно синеющее лицо, хрипы, попытка доползти до двери и недоумение из-за того, что мне не так плохо, как ему — он же не знал, что я привыкал к ней несколько лет — доведя дозу с капли до трех глотков.

Как же звали ту наложницу, что научила этому меня, совсем еще юного? Ведь я был не старше Касикандриэры тогда. Не помню — ни имени, ни лица ее. Да и не важно. Мне вспомнились слова, что я сказал дяде, когда он думал, что умирает. Но быстрой смерти мой главный враг не заслуживал. У меня были на него другие планы.

— Почему ты улыбаешься, Деметрий? — ноздри Аяны раздувались, как у сноровистой дикой кобылы с А-34.

— Может быть, твой сын влюблен? — я в два глотка допил акую и поставил бокал из яанита на стойку.

— В… нее? В эту дикарку? — брови матери поползли на лоб.

— Тебя это так изумляет? — из груди вырвался смех. — Твой сын всего лишь мужчина, а она весьма красива.

— Ты Покоритель миров! — прошипела женщина. — А не просто мужчина! Тебе не дозволено терять голову из-за девки!

— Не ты ли мне собралась запретить?! — в душе огнем акуи взорвался гнев. Я шагнул к Аяне. Побледнев, она отступила назад.

— Прости, сын. — Женщина даже попыталась придать тону своего голоса оттенок раскаяния. — Я беспокоюсь за тебя, это свойственно любой матери.

— Только не тебе. — Мне с трудом удалось сдержаться и не ударить мать. Пробужденные поступком Кассии воспоминания жгли душу, поливая едким ядом рубцы на душе. От этого есть только одно лекарство — заставить страдать других.

— Деметрий… — голос Аяны был мягок. Со стороны могло показаться, что она и в самом деле искренне обеспокоена судьбой сына. Но только со стороны, я-то прекрасно знал, что на самом деле в ее сердце царит такой же холод, как в вакууме космоса, что видно через прозрачную стену моей каюты.

— Эта девушка из знатного рода, — перебил я, расстегнув несколько пуговиц кителя — жар акуи бушевал в крови. — Красива, умна, здорова и юна. Что еще ты хотела узнать?

— Не понимаю, почему ты решил жениться. — Она подошла ближе ко мне, пытливо вглядываясь в глаза, словно надеялась прочитать в них ответ.

— Рано или поздно это нужно сделать. Почему не сейчас?

— Мы могли бы подобрать тебе достойную пару — девушку из лучших семей нашей крови.

— Что обеспечило бы новый виток интриг на добрую сотню лет вперед! Нет уж, избавь меня от такого счастья! Сейчас наша знать сидит в своих норах и почти не пытается лезть во власть — вспомни, сколько сил и времени я угробил, чтобы этого добиться. Перечеркнуть все достигнутое браком? Ну уж нет!

— Деметрий…

— Что? — я развел руками. — Да и что мне делать с этими капризными наследницами? Их манерность заставит меня обходить супружеское ложе стороной. Впрочем, и они после брачной ночи не будут жаждать моего возвращения в их объятия. А Повелителю нужны наследники. Ведь так, матушка? Разве ты не мечтаешь понянчить внуков?

— Все так, сын мой. — Выдержка позволила Аяне сохранить невозмутимость, хотя, полагаю, перспектива стать бабушкой вгоняла ее в не меньший ужас, чем осознание собственной неизбежной кончины. — Но почему она?

— Что ты заладила? — это уже начало раздражать. — Что именно тебя беспокоит? — теперь уже я пристально вгляделся в ее глаза. Где-то очень глубоко, едва ли не на самом дне их прятался страх. — Так вон оно что! Ты боишься потерять свое влияние! Думаешь, юная женушка начнет вить из Повелителя веревки и тебя отправят покрываться морщинами подальше от гущи событий! Так ведь? Не знаешь, как жить без своих прилипал? Всех, кто заглядывает тебе в рот и ловит каждое слово? — с губ сорвался смех, но весело мне не было. Всем что-то нужно, каждый норовит урвать кусок пожирнее и только и ждет удобного случая поставить подножку и забраться на мой трон. Особенно, самые близкие.

— Неправда, Деметрий! Я пекусь о тебе!

— Отлично сыграно! — я зааплодировал. — Дрожащий голос, слезы в глазах, сложно не поверить! Но ты забыла, перед кем даешь спектакль. Во мне нет веры к тебе, ни капли! Пошла прочь!

— Сын!

— Хочешь позаботиться о сыне? Тогда по дороге зайди к наложницам, пришли ко мне парочку. Хотя, нет, лучше троих. — Ее лицо превратилось в неподвижную маску, но внутри женщины полыхала ярость, я чувствовал ее кожей — весьма приятное ощущение! — И поторопись, твой сын не намерен ждать!

Девочки старались. Хотя у них не имелось выбора. Одна даже старательно улыбаясь, несмотря на то, что конвульсии, в которых билось ее тело, были порождены вовсе не наслаждением, а болью — о которой я знаю все. И в совершенстве умею причинять.

Самая младшая расплакалась. Это решило ее участь. Я прижал девушку к кровати, сжав горло. Нагое прекрасное тело дрожало, доставляя мне эстетическое удовольствие — иного она доставить не смогла. В конце инстинкты и паника взяли вверх — ее ногти впились в мои плечи и пробороздили руки глубокими царапинами. Я простил ей это, внимательно наблюдая за уходом жизни из красных — полопались сосуды — глаз наложницы.

Столкнув с кровати бездыханный труп, я посмотрел на оставшихся двоих, что прижались друг к другу. Во взглядах девиц жизнь еще теплилась, но та обреченность, что заполняла их, вскоре станет застывшим равнодушием — единственным доступным нам отражением смерти.

Когда слуги унесли мертвых наложниц, я долго стоял обнаженным у прозрачной стены. Темнота стерла границы между безопасным помещением, где мое такое хрупкое тело могло выжить, и бесконечной Вселенной, жестокой, бескомпромиссной и потрясающе прекрасной. Она уничтожила бы меня за считанные секунды, распылив на атомы и даже не заметив.

Что было бы дальше? Несмотря на все достижения науки, мы до сих пор знаем о том, что за гранью, не более, чем самые древние цивилизации — безвозвратно канувшие в бесконечность миллиарды лет назад. Остается только теряться в догадках. Возможно, сознание просто гаснет — и все. Прочее порождено паникой перед смертью и ужасом при осознании полнейшей бессмысленности нашего существования — пред ликом вечности.

Вдалеке мерцала А-34. На ней, маленькой и такой зеленой, живой, процветали верования, свойственные и моей цивилизации — но столь давно, что о них все успели позабыть. Я наморщил лоб, вспоминая. Богиня-мать, кажется? Этот архетип присущ многим завоеванным мной мирам. Чем, как и для чего он порожден сознанием живых существ, пытающихся осмыслить себя и найти способ жить в имеющемся мире, понятно. Все так просто, что даже скучно.

Что сейчас делает Касикандриэра, интересно? Учитывая ритмы смены дня и ночи на А-34, девушка, вероятно, уже спит. Я подавил желание связаться с Гаяном, чтобы узнать о ее самочувствии. Не сейчас. Не стоит столь явно проявлять мой интерес к ней — она юная, но все же женщина. И должна знать свое место. Ей уже удалось куда больше, чем любой другой, включая мою мать. Позволять ей укреплять это уникальное умение, которое девушка, похоже, даже не осознает, нельзя. Но посмотреть на нее спящую мне бы хотелось.

Самому сон не грозит, с ним у Покорителя миров натянутые отношения. Страх не давал мне спать в детстве, и, хоть и сложно было оставаться настороже, когда веки слипались, я научился существовать на стыке сна и бодрствования, на пару секунд время от времени проваливаясь в дрему, когда мозг отключался.

Подобное балансирование на грани несколько раз спасало мне жизнь, когда враги, осознав, что выросло у них под боком, начали отправлять ко мне убийц. Но было уже поздно — очень скоро моя власть укрепилась настолько, что ни один из них более не представлял опасности. Впрочем, это не спасло их — я ни одного не оставил в живых.

Деликатный стук в дверь спас меня от неизбежно вставшей бы вскоре проблемы — чем себя занять. «Резолют» никогда не спал, как и я сам, но ритм жизни на нем по устоявшемуся негласному правилу подчинялся смене дня и ночи на той планете, что была целью на данный момент времени. Посему я даже удивился, что кто-то посмел потревожить Повелителя глубокой ночью.

Накинув халат, я посмотрел на монитор. Что глава научного отдела и его зам здесь делают в такое время? Моя ладонь легла на панель управления, дверь уползла в сторону. После долгих извинений лысый коротышка посмотрел на второго — высокого седовласого мужчину. Он извиняться не стал.

— Я Андриан, Повелитель. Наша экспедиция вернулась с А-34, получены ошеломляющие данные.

— О чем?

— Прозвучит несколько странно, но, — мужчина помолчал, — речь идет о порталах между мирами.

— Это связано с червоточинами? — припоминаю недавний доклад этого же отдела.

— Не совсем так, Повелитель. — Осторожно возразил зам. — Червоточины подразумевали перемещение в пространстве.

— Так в чем разница? — я начал терять терпение.

— Порталы на А-34 — это врата в иные Вселенные.

— Проходите, Андриан, — я посторонился, пропуская ученого в каюту. — А вы можете быть свободны, — мой взгляд скользнул по коротышке, что замер, услышав эти слова. — Как вас там зовут? Впрочем, неважно. Вы уволены. В кратчайшие сроки передайте дела Андриану, теперь он возглавляет научный отдел. — Кланяясь и что-то бормоча, коротышка отступил в коридор.

Я приложил ладонь к панели, дверь закрылась, и внимательно посмотрел на Андриана. Кажется, мужчина вовсе не рад, и дело отнюдь не в неожиданном повышении. Что ж, он умен — понимает, каким образом мной будут использованы порталы на А-34, а также осознает, что ничем не сможет мне помешать.

Глава 9. Демонический танец

Саяна.

Разогнав тучи, солнце, которому поклонялись и приносили жертвы когда-то жившие здесь цивилизации индейцев, не менее развитые на тот момент, чем инки и майя, грело мое лицо. Прохладный ветерок обдувал его, ревниво отвоевывая внимание. Тонкие белые облака отползли подальше к горизонту, будто боялись растаять от жара, что растекался по небольшому колумбийскому городку, со всех сторон укрытому горами с зелеными склонами и темно-серыми верхушками.

Длинные белые домики в два этажа тянулись по мощеным булыжником улицам, даруя спасительную тень, в которой дремали старики и бродячие псы. Колокольный звон опускался на выцветшую красную черепицу и стекал вниз, на туристов, которые неспешно бродили по окрестностям, понимая, что смотреть тут особо не на что. Понимали это и мы с Алексом.

— Давай зайдем, — небольшая лавочка привлекла мое внимание. Внутри журчал фонтанчик — почему-то в виде Микки Мауса и продавался полный набор сувениров — от магнитиков до огромных глиняных лам. В центре стояла керамическая композиция — красный диван с толстой брюнеткой, кормящей лежащего рядом ребенка грудью. Что-то мне подсказывало, что сей шедевр сотворил кто-то из родственников хозяйки, что поглядывает на меня из дальнего угла.

Стены были увешаны пончо всех цветов и расцветок. Их-то я и заприметила с улицы. Стоило моей руке коснуться голубой «размахайки» — слово само всплыло откуда-то с задворок памяти, женщина сразу же оказалась рядом, улыбаясь и кивая. Не успела я оглянуться, как пончо уже было на мне — мягкое, пушистое, почему-то пахнущее ванилью. Коверкая английский, хозяйка объяснила, что оно связано из шерсти лам.

— В нем в жару не жарко, а в холод не холодно! — заставив уши буквально скрутиться в трубочку от такой словесной конструкции, гордо заявила она.

— Весомый аргумент, — сорвалось с моих губ. — Давайте еще вон то примерим. — Палец ткнул в пончо закатного цвета.

— На вашей фигурке любое будет отлично смотреться!

Выбрав несколько штук и для приличия поторговавшись, я расплатилась и, лишь взяв в руки пакеты, осознала, что говорила с хозяйкой лавки на ее языке!

— Алекс, откуда я знаю испанский?! — глаза устремились к мужу.

— Ты знаешь все языки, малышка. — Взяв из моих рук покупки, ответил он, посмеиваясь.

С губ бессмертного существа вместе с потрясенным выдохом сорвалось витиеватое ругательство. Судя по лицу продавщицы, опять на испанском.

— Простите, — я сконфуженно улыбнулась и, похоже, покраснела как то пончо закатного оттенка, что недавно примеряла. — Какие еще опции ты от меня скрыл? — поскорее покинув лавку, осведомилась я.

— Кроме того, что ты не стареешь, не болеешь и не умрешь? — мужчина явно веселился вовсю.

— А как же ты? — вырвалось у меня.

— Увы, твой супруг всего лишь человек. — Он перестал улыбаться.

— Прости. — Я сжала его ладонь.

— За что, малышка?

— Не знаю. За то, что все так.

— Главное, чтобы ты меня любила, остальное не имеет значения! — Алекс притянул меня к себе и поцеловал. Улюлюкая, нас обогнала стайка велосипедистов. Я проводила их глазами, положила голову на плечо мужа и вздрогнула, увидев огромного черного пса, что стоял в начале улицы, вывалив красный язык. Кажется, у меня мания какая-то уже развилась! Мало ли в Колумбии черных собак?

— Пойдем дальше, — злясь на себя, я увлекла Охотника подальше от этой зверюги.

Крохотная булочная заманила нас умопомрачительными ароматами. Лакомясь еще горячей выпечкой, мы свернули в тень и побрели вперед. Улица привела на площадь. Между булыжниками пробивалась травка. Местами примятая ногами, она упрямо распрямлялась и тянулась к солнышку.

Пытаясь выгнуться посексуальнее, втянуть живот и щеки, не забыв оттопырить попу, на брусчатке фотографировались девушки. Мальчики, ухмыляясь, наблюдали за этим бесплатным представлением со стороны. Несколько человек снимали на видео невысокую колокольню, прогулочные кареты с разморенными жарой лошадьми и горы на горизонте.

Проклиная youtube и соцсети, Алекс утащил меня с площади в темную подворотню. Но я не расстроилась — стоило немного пройти вперед, и мы попали в мини-Италию. Увитый зеленью дворик держал в уютных объятиях несколько столиков со стульями. В центре журчал фонтанчик. За стойкой, где-то в глубине кухни, мурлыкало радио. Ароматы, что она источала, раздразнили аппетит — несмотря на то, что в желудке уже лежала булочка.

Дав ногам отдых, мы заказали овощное рагу, пиццу и, конечно же, кофе. Все было безумно вкусным — то ли тому виной высокогорье, где, говорят, по-другому работают вкусовые рецепторы, то ли просто здесь умели отменно готовить — тому доказательством служило то, что вскоре в ресторанчике не осталось ни одного свободного места, хозяину даже пришлось принести столик и пару стульев с кухни.

Маленькими глотками смакуя крепкий кофе с миндальным молоком — чудо, что оно здесь нашлось — я рассматривала посетителей. Понимала, что нагло глазею, но ничего не могла с собой поделать — уж больно колоритными были ребята, занявшие половину столиков. Одетые в обтягивающие плотные — неужели им не жарко — костюмы черного цвета, похожие на форму для парашютного спорта или нечто подобное, они были такими красивыми, что не имелось сил отвести глаз. Прямо ангелы небесные, хоть и темноволосые и кареглазые. Может, какое-то модельное агентство вывезло их для съемок?

— Я ревную! — сообщил Алекс, сжав мою ладонь. — Ты так на них смотришь!

— Не волнуйся, они уже уходят. — Пытаясь уловить что-то всплывшее в памяти, я кивнула на ангелов, что потянулись к выходу.

— Да и нам пора. — Муж подозвал официанта и расплатился, оставив щедрые чаевые.

Мы ушли из райского уголка и снова попали под адский солнцепек. Соломенная шляпка и черные очки помогали слабо. Решив уж было потребовать возвращения в нормальные условия, где не буду чувствовать себя яичницей на раскаленной сковороде, я услышала бой барабанов — глухой, равномерный, как сердцебиение, и зовущий к себе.

Переглянувшись, мы с Алексом пошли на звук, который, очевидно, манил не только нас — людские «ручейки» любопытствующих со всех сторон стекались к несуразно большому мосту над крохотной речушкой, что ниточкой, больше напоминая ручеек, вилась между берегами, которые заросли кустами.

Алекс подал мне руку и помог спуститься к бетонным опорам моста, между которыми расположились уличные музыканты. А, так это наши недавние знакомцы, ангелы из ресторанчика! Теперь у них были раскрашенные лица — одна половина черная, другая красная, как и большущие барабаны, что держали крепления-ремни на талии. Самых внушительных размеров был барабан у мужчины с шикарными черными кудрями до плеч. Он перестал мерно бить в него колотушкой, сзывая народ, когда площадка под мостом наполнилась зрителями.

Представление начали девушки, выскочившие вперед — задавая себе ритм хлопками в ладоши, они столь зажигательно двигались, что у большинства мужчин заблестели глаза. Танец начал набирать силу, когда в него вплелся бой десятка барабанов. На заднем плане громко ухал, как огромное сердце, самый большой.

Темп движений рос. Потрясающе красиво двигаясь, парни и девушки чередовались, громко вскрикивая и будто задирая друг друга. Танец начинал напоминать первобытные пляски. Перед моими глазами промелькнула картинка — девушка с рыжими волосами, танцующая в объятиях пламени. Наверное, кино какое-то, такие адские танцы невозможны в этом мире. Ведь так?

Вскоре бешеный ритм и тела, извивающиеся ему в такт, полностью завладели вниманием публики, завоевав ее сердце. Барабаны, зафиксированные на талии ремнями, ощутимо тяжелые — ангелам приходилось придерживать их, зажимая по бокам коленями, совсем не мешали им выписывать невероятные кульбиты, подпрыгивать и двигаться по всей «сцене», не переставая при этом выбивать ритм.

— Чудеса какие-то! — пораженно прошептала женщина, что стояла рядом с нами. — И как они только не устают!

Я вгляделась в танцоров — и верно, несмотря на дьявольские пляски, из-за которых они должны бы уже в изнеможении падать на бетон, ни у одного даже дыхание не сбилось! Мои глаза заскользили по ним, подмечая детали, и остановились на лице мужчины с кудрями до плеч. Оно двоилось, словно что-то проступало сквозь краску. Но самым интересным было даже не это.

Взгляд пробежался по зрителям — все они с остекленевшими глазами покачивались в такт, словно находились в трансе. Но меня насторожило другое. Я прикрыла глаза, пытаясь уловить ответ внутри себя, и ахнула. Верно! Вот что не так! Никто не снимал представление! Руки со смартфонами и фотоаппаратами были безвольно опущены и свисали вдоль тела!

Бой барабанов усилился, и от зрителей в воздух взвились голубые дымные ниточки. Переплетаясь, они потянулись к кудрявому. По мере ускорения ритма ниточки становились все толще и пульсировали в такт. Опутав черноволосого, они сплели вокруг него кокон, что начал вертеться, все набирая скорость. Тела ангелов бились в неистовом танце. Глаза мужчины полыхали. Он вздрогнул, когда энергетический кокон сжался и словно впитался в него сквозь обтягивающий черный костюм.

Ритм барабанов и моего сердца синхронизировались. Перед глазами столь явственно встала картинка с озером, со всех сторон окруженным горами, и домом, встроенным в одну из скал, что я ощутила водную холодную свежесть, что дыхнула мне в лицо. В душе забился, замерцал «маячок». Это не озеро! Я уже видела подобное!

— Омут!!! — сами по себе прошептали губы.

Картинка моргнула и пропала. Как раз вовремя, чтобы я смогла увидеть, как мужчина с кудрями до плеч самодовольно ухмыльнулся, запрокинул голову и отправил в небеса крик, порожденный распирающей его изнутри мощью.

А потом наши взгляды встретились. Коротко что-то бросив танцорам, он быстрым движением расстегнул ремень на талии, одной рукой подхватил тяжеленный даже на вид барабан, и широкими шагами начал подниматься по склону.

— Куда они? — недоуменно глядя на танцоров, что явно в спешке запрыгнули в пикап, покидав барабаны в кузов, сказала женщина рядом с нами. — Даже деньги забыли! — она ткнула пальцем в пакет, в который зрители накидали немало монет и даже купюр крупного достоинства. — Странные они какие-то.

— Черт с ними, — отозвался мужчина. — Ох уж эти перепады! — он глянул на тучи в небе, что закрыли солнце, и, скривившись, потер висок. — Пойдем в отель, надо таблетки пить, опять башка на взлет идет.

Я проводила их глазами. Остальные зрители тоже выглядели не лучшим образом — посеревшие лица, потухшие глаза, усталость, которую было видно по сгорбленным спинам и тяжелым вздохам.

Да, погода явно портилась, атмосферное давление скакало, не лучшим образом сказываясь на здоровье, но это не объясняло резкий упадок сил и самочувствия у сотни людей самых разных возрастов и национальностей. Дети капризничали, родители, срываясь, шлепали их, и площадь вскоре наполнилась обиженным ревом малышни.

Кому-то стало плохо. Женский голос истерично взмолился о помощи. Что-то внутри заставило меня подбежать к кричащей. Упав на колени рядом с лежащим без сознания мужчиной, она теребила его, будто надеялась разбудить — вдруг некстати решившего вздремнуть посреди площади.

— Убери ее! — крикнула я Алексу, который последовал за мной.

— Саяна!

— Даже не начинай!

Выругавшись, Охотник обхватил женщину за талию и потянул на себя. Ее крик перерос в истошный визг, но я смогла пощупать у мужчины пульс. Которого не было. Впрочем, понять это мне удалось еще до прикосновения к сонной артерии. Как — без идей! Это просто появилось мыслью, как и осознание того факта, что у него сердечный приступ. И танцоры-ангелы — или уж скорее демоны — тому виной.

«Твоя кровь исцеляет, наверное, все», вспомнились мне недавние слова Алекса. Я сама видела, что от пореза на его руке после того, как мужчина выпил мою кровь, разведенную водой, не осталось и следа.

— И не думай! — предупредил он, когда наши глаза встретились.

Да, так светиться нельзя, он прав, вынуждена признать. По таким «следам» Горан Драган моментально отыщет свою жертву. Мозг лихорадочно заработал, и через секунду я улыбнулась. Что ж, схитропопим!

— У кого есть аспирин? — крикнула я на английском, сдернув резинку со своих волос.

Зеваки зашевелились. Вскоре вовсе не нужная таблетка отправилась в рот пострадавшего вместе с моей кровью, что вытекала из пальца, который я поранила, загнав его же крестик себе под ноготь в тот момент, когда склонилась над ним и закрыла обзор рассыпавшимися волосами. Хорошо, что они длинные!

Мужчина вздрогнул всем телом и шумно втянул ртом воздух, как вынырнувший на поверхность пловец. Жить будет, и долго — еще праправнуков понянчит! Хорошо!

Довольно улыбаясь, я встала и, пожав плечами, объявила, что это обморок из-за жары.

— Идем уже! — Алекс стиснул мою руку и утащил от толпы, которая начала расходиться.

— Больно ведь! — мне пришлось приложить много усилий, чтобы вырвать ладонь из его хватки.

— Ты с ума сошла?! — муж прижал меня к белой стене дома. — Так рисковать!

— А что нужно было сделать? Оставить мужика умирать?! — рявкнула я, оттолкнув Охотника. — У него обширный инфаркт был, даже до приезда «скорой» бы не дотянул! Дыра в сердце!

— Да, надо было бросить! Всем не поможешь!

— Пошел ты! — прошипела я, в свою очередь прижав Алекса к стене. — Если мне дали это дар, то не просто так! Если могу кому-то помочь, помогу, понял?! И ты меня не остановишь!!! — пришлось отвернуться, чтобы скрыть слезы.

— Понял. — Тихо сказал муж. — У тебя вся спина белая.

— Как смешно!

— Она на самом деле белая! — он начал ее отряхивать.

— Прости. — Я обернулась к нему. — Повернись, твоя тоже белая.

Приведя друг друга в порядок, мы обнялись.

— И раньше так ссорились? — прошептала я ему на ухо.

— Не часто, но бывало. — Охотник отстранился, улыбаясь. — Пойдем уже отсюда.

— Пойдем. — Я зашагала рядом с ним по булыжной мостовой. — Ты заметил, народ словно в транс впал под танец… — как назвать этих чертей?

— Может быть, гипноз, — пробормотал Алекс, оглядываясь по сторонам и уводя меня с площади.

— Может, — почему-то казалось, что муж знает куда больше, чем говорит, но своими догадками делиться явно не намерен. Что ж, тогда и я промолчу о том, что видела во время этого демонического танца. Да и о том, что сбежали они явно из-за меня, тоже упоминать не буду.

Я должна быть здесь, чувствую. Здесь и сейчас. Понятия не имею, в чем причина такой уверенности, главное — она есть. Непокобелимая, как говорил… Кто говорил? Не помню.

Но Алекс, конечно же, и слышать ни о чем таком не захотел. Я терпеливо улыбнулась и вернулась к этой теме через полчаса. Устало ругаясь, он был все также категоричен. Но еще через час уже только вздохнул, закатив глаза. И тогда в ход пошли запрещенные приемы — я прижалась к мужу, прошептала, что хочу здесь побыть подольше и осторожно прикусила мочку уха.

— Ты бессовестно мной манипулируешь! — выдохнул он, поглаживая сначала мою спину, а потом немного ниже.

— Ага! А как я тобой в спальне манипулировать буду, м-м-м!

— Саяна! — простонал муж. — У меня мозг отключается!

— Вот и отлично! В том, чего мне хочется, нужны другие части тела, — промурлыкала я, увлекая его к отелю. — Пойдем снимем номер!

— Свободных номеров нет. — В третий раз повторила администратор. И без того узкие губы, накрашенные темно-фиолетовой помадой, сжались в ниточку.

— «Номеров нет» и «номеров нет совсем» — две большие разницы, — пробормотала я по-русски, приглядываясь к мужчине на заднем плане. — Сэр, вы нам не поможете? — мой голос был максимально беспомощным.

— Конечно! — он белозубо улыбнулся, утонув на секунду в моем декольте. Объяснив ему ситуацию, я похлопала глазками.

— Номеров нет! — прошипела администратор.

— Конечно, конечно, — он углубился в изучение странички на экране, телом подвинув ее в сторону. — Есть один! Он забронирован, но въехать жилец сможет только завтра во второй половине дня. Можете снять его на ночь, и освободить к обеду.

Рассыпавшись в благодарностях на словах и в купюрах, мы зарегистрировалась на поддельные, конечно же, паспорта, и поспешили в номер.

— Малышка моя! — выдохнул Алекс, когда я прижала его к стене. — Ты творишь, что хочешь! Так нельзя!

— Конкретно сейчас мне хочется сотворить кое-что с мужем! — моя ладонь поползла вниз по его груди. — Ты против?

— Нет, но…

— Завтра утром мы уедем отсюда, хорошо? — я подтолкнула его к кровати. — Так что можешь прекратить волноваться и начать наслаждаться.

— Саяна!

— Алекс, ей-богу, заткнись уже! — не выдержали мои нервы. — И лучше по-хорошему, иначе привяжу к кровати и вставлю кляп!

Глава 10. Подготовка

Касикандриэра.

Сад наполнял звон скрещенных мечей и короткие выкрики на выдохе — мои и брата, Кассия. Сталь хищно вспыхивала, когда лезвие ловило солнечные лучи, и со свистом разрезала теплый воздух. Мы оба были одеты в костюмы для тренировок — темно-серые, плотно прилегающие к телу, и в какой уже раз отмечая их удобство, я с досадой жалела, что нельзя постоянно такое носить. Тяжелые платья, да еще с корсетами частенько, в которых душно, неудобно и приходится прибегать к помощи служанки и чтобы облачиться в это орудие пыток, и чтобы от него избавиться, это сущее проклятие прекрасного пола!

Так нечестно, мир несправедлив к женщинам с самого нашего рождения! Большинство мужчин кривится, услышав от повитухи «Девочка, господин». Хорошо, что наш отец не такой. Я покосилась на короля Аконта — что бы ни говорил Деметрий, он навсегда останется королем — папа внимательно следил за нашим с братом поединком, подбадривая то его, то меня.

Скрещенные мечи заскрежетали, Кассий надавил и, толкнув, заставил отступить к пышному кусту с увядающими атулиями — огненные лепестки вызывающе пышных цветов уже скукоживались. Что ж, брат сильнее физически, потому что мужчина, зато я хитрее — потому что женщина! У каждого пола свои достоинства и недостатки.

Мне не составило труда на первый взгляд неудачно отразить его следующую атаку и попасть в незавидное положение. Брат тут же обрушил на просчитавшуюся сестренку каскад рубленых с плеча ударов.

— Отличная скорость, Кас! — подбодрил отец. — Ри, не отставай!

И не собиралась! Подавив усмешку — уж папа точно знал, к чему ведет старшая — принцесса мельком глянула в небеса и, удачно подловив момент, поймала и солнышко, и Кассия в ловушку. По лезвию пробежал луч света. Легонько накренив меч, я стрельнула солнечным отсветом прямо в глаза противника.

— Тебе не одолеть девчонку, Кассий! — поддразнила я, изогнув бровь и покачивая оружием, пока он промаргивался. — Уже расплакался? — по его лицу на самом деле бежали слезы, но, конечно же, из-за солнца.

— Неправда! — возмущенно взревел брат, бросаясь на меня.

Разозленный соперник уже побежден — так меня учил отец.

Я скользнула в сторону, заставив Кассия сделать выпад в воздух, воюя с пустым пространством, и пнула по мягкому месту, придав скорости — для полета в кусты атулий. Смех отца разлетелся по саду.

— Умничка, — похвалил он, подойдя ко мне, — зазнаек надо учить! Но представляю, как будет бурчать садовник!

— Я ему пирог с кухни отнесу!

— Да шучу, он тебя обожает, дочка. Тебя все любят, родная.

Кроме родной матери, которая ненавидит. После скандала с Деметрием она вовсе не выходила из покоев. Наверное, это к лучшему. Потому что сероглазый следует за мной с того дня как приклеенный. Вон стоит, со скучающим видом глядя на нашу тренировку, словно на драку мелкотни в коротких платьицах, зазнайка.

Я уязвленно скрипнула зубами — невыносимый мужчина, терпеть его не могу! Никто так никогда меня не выводил из себя! Хотя дерется на загляденье, вынуждена признать.

— Парируешь удары отлично, нужно поработать над атакой, — голос отца вывел из раздумий.

— Да, папа. — Интересно, а ненавистный охранник смог бы одолеть нашего с Кассием отца? Я закусила губу, представив этот поединок, но крик униженного противника не дал насладиться представленным в деталях боем. Пора убегать!

— Теперь тебе не сдобровать! — безжалостно ломая обожаемые матерью атулии, брат вылез из кустов и помчался за мной.

Вскоре мы покатились по лужайке, сцепившись в драке — как в детстве. И как тогда — кусаясь, царапаясь, визжа и хохоча. Но в разгар веселья сильные руки оторвали меня от Кассия, которого я только что уложила на лопатки. Рыча сквозь ругательства, чинная и благородная принцесса была намерена вцепиться в лицо тому, кто посмел помешать ей за секунду до триумфа, но…

— Деметрий! — потрясенно сорвалось с губ.

— Что ты творишь, Касикандриэра?! — мужчина, держащий меня за плечи, оглядел невесту с головы до ног потрясенным взглядом. — Что на тебе надето?!

— Костюм для тренировок. Мы сражались на мечах. — Пояснила я и, подумав, добавила на всякий случай, — с братом.

— Надо будет запретить тебе в таком виде ходить на людях, — хрипло прошептал Покоритель миров.

— Тогда тренировать меня придется тебе. — На моих губах заиграла улыбка — гроза миновала.

— В спальне, — уточнил мужчина, — каждый день!

— Как скажешь. Так мне его снять?

— Нет, можешь еще поуслаждать взор будущего супруга, — он хмыкнул. — Давай пройдемся.

— Ты любишь появляться внезапно? — спросила я, спиной чувствуя провожающие нас настороженные взгляды отца и брата.

— Полагаешь, мне требуется предупреждать подданных, — он подчеркнул последнее слово, — о визите к собственной невесте?

— Ты всегда такой?

— Какой?

— Ищущий подтекст там, где его нет. — Я увидела любимую беседку, увитую зеленью, и свернула к ней.

— Это называется осторожность, — Покоритель миров ухватил меня за локоть, развернул и крепко прижал к себе. — А еще я всегда получаю то, чего хочу! — жесткие требовательные губы прижались к моим, безжалостно сминая их. Рефлекторно, на инстинктах, ладони уперлись в его грудь, отталкивая.

— Тебе противны прикосновения будущего мужа? — холодные глаза уставились мне в лицо.

— Н-нет, Повелитель. — Я попыталась взять себя в руки.

— Поэтому ты отталкиваешь своего жениха! — он скривился и оттолкнул меня. — Не играй со мной, Касикандриэра!

— Все не так! — я сжала кулаки и зарычала, посмотрев в небо. — Дай объяснить!

— Объясняй.

— Сначала давай присядем. Идем, — взяв его за руку, мне удалось преодолеть сопротивление и, почти силой затащив в беседку, усадить на белую резную скамью, а самой встать напротив. — Теперь слушай. Ты знаешь, что твоя невеста невинна.

— Надеюсь.

— Сделаю вид, что не слышала этого. Так вот, дело в том, что я несколько неискушенна в этих делах.

— Подожди, — он положил руки на мою талию и притянул поближе, заставив встать между его коленей, — хочешь сказать, что никогда не целовалась?

— Да. — Не считая поцелуев в щечку, что иногда позволяли себе подвыпившие наглые отпрыски знатных фамилий на балах. Правда, за это они огребали и от меня, и от отца, и от Кассия!

— Никто никогда?

— Сказала же уже! — я зарделась и, разозлясь на себя, со стоном уткнулась лбом в его плечо. — Ты смутил меня, напугал! Поэтому…

— Понял. — Его смешок обжег мою шею.

— Это не повод надо мной смеяться! — я вскинула на него глаза. — Невеста блюла себя, хранила… все хранила для мужа! Это не повод для насмешек!

— Ты права. — Он мягко улыбнулся, но, кажется, его забавляла ситуация. — Поверь, ни разу не встречал…

— Таких дур? — я попыталась оттолкнуть жениха.

— Не целованных принцесс, — мужчина не отпустил, еще крепче прижав к себе. — Не злись. Не хотел, чтобы твой первый поцелуй был таким.

— Я тоже. — Голос почему-то задрожал.

— Давай попробуем снова. — Он заглянул в мои глаза. — Не бойся меня, Касикандриэра. Вокруг и так достаточно тех, кто трясется от страха. — Покоритель миров погладил невесту по щеке.

— И так не боюсь! — я сделала то же с ним. Кожа под рукой была колючей.

— Вот и хорошо, — Деметрий положил палец мне на подбородок и заставил приподнять голову. — Такая нежная и мягкая! — его губы, в этот раз осторожно, медленно, едва ощутимо прижались к моим — на мгновение. И еще раз, и еще. Затем к уголкам рта и уже более настойчиво. Опять же инстинктивно я приоткрыла губы и в следующее касание ответила. Помедлив, мужчина втянул, посасывая, нижнюю губу.

Я обвила его шею руками и прильнула к сильному телу. Поцелуй стал более страстным. Кончик его языка скользнул в мой рот, заставив замереть.

— Все хорошо, не бойся, — он отстранился и заглянул мне в глаза затуманенным взглядом.

— Не боюсь, Деметрий.

— Приятно, когда ты зовешь по имени, — Покоритель миров улыбнулся, — моя не целованная принцесса, — и вновь завладел моим ртом. Я слегка прикусила его губу, потом познакомила его рот с моим языком и ответила:

— Теперь уже целованная!

— Смелая! — выдохнул мужчина. — Хорошо! — поцелуй продолжился. Его руки скользнули на мои ягодицы. Я вернула их на талию. Это пришлось повторить несколько раз, но потом он, усмехнувшись, прошептал, — строгая! — и продолжил меня целовать, гладя уже спину.

Это было приятно, будоражило что-то неизведанное глубоко внутри. Дыхание сбивалось. Одна ладонь легла на его лицо, другая на волосы. Тело полностью прижалось к нему. Но Деметрий неожиданно резко остановился и отстранил меня.

— Что-то не так? — нахмурившись, спросила я, недоумевая. — Было так хорошо…

— О, да! — хрипло выдохнул он.

— Тогда почему?

— Потому что я мужчина, Касикандриэра. Которого ты сейчас довела до такого состояния, что… — Покоритель миров усмехнулся, покачав головой. — Твоя неискушенность, как ты выразилась, заводит куда сильнее, чем ласки опытной женщины! Так что если не хочешь, чтобы первая брачная ночь состоялась прямо сейчас, дай жениху остыть!

— И много их? — я отошла на шаг.

— Кого?

— Этих опытных женщин у тебя?

— Ревнуешь?

— Нет, — я вздернула нос, старательно изображая равнодушие. — Просто интересно!

— Ревнуешь! — Деметрий самодовольно ухмыльнулся. — Что ж, продолжай, мне это нравится. — Он встал. — Твоему жениху пора. До скорой встречи, Касикандриэра.

Мужчина вышел из беседки и зашагал к дворцу. Я смотрела ему вслед, улыбаясь. Может, все не так уж плохо? Возможно, этот брак не будет сплошным ужасом.

Я вылезла из огромной маминой ванны, что стояла на кованых лапах в купальне, в очередной вздохнула о своей комнате, и завернулась в простыню, что подала Лия.

— Ри, тебя ждут на примерке платья, — сообщила девушка.

— Уже? Так быстро!

— Наместник созвал портных, наверное, со всего мира! По дворцу пройти невозможно, их тут как мух в свежем навозе!

— Ну у тебя и сравнения! — я села перед зеркалом.

— Да ладно! — она расхохоталась и начала разделять пряди, волнами укладывая их в высокую прическу. — Ему твой женишок, говорят, приказал ускорить процесс, вот этот жук навозный и развил бурную деятельность. Лучше бы за солдатней следил! — девушка помрачнела и начала скреплять волосы гребнями с камнями.

— Опять беспорядки?

— Хуже! Они ни в чем себе не отказывают — грабят, дебоши устраивают, ни за что не платят. Вчера пивную разнесли, когда пивовар отказался наотрез наливать бесплатно, пока не оплатят то, что накопилось. Беднягу так избили, что его еле успели в госпиталь кахар доставить — душа едва в теле держалась!

— Мерзавцы!

— Ри, ты могла бы поговорить на эту тему с Покорителем?

— Попробую, но нужно улучить момент. — Я наморщила лоб. — Лия, ты вообще все гребни решила мне в прическу воткнуть?

— Прости! — она рассмеялась. — Говорю, а руки сами делают! — девушка удалила лишние и отступила, разглядывая меня. Последовал одобрительный кивок — значит, результат ее устроил. — А теперь оденем мою самую прекрасную принцессу!

Облачившись в бирюзовое платье со шнуровкой сзади — для того, чтобы опять полчаса из него вылезать ради примерки, я прошла в комнату, где творили портные, и остолбенела. Вокруг с криками носились люди, не обращая на принцессу никакого внимания — что само по себе было странно, ведь как только к моему титулу прибавился статус невесты Повелителя, все без исключения начали передо мной лебезить из последних сил. Сначала я даже подумала, что на примерку заявился Деметрий, и приготовилась любым способом выставить его за дверь, но потом увидела кое-что и поняла причину столпотворения и всеобщей паники.

Из окна во всю стену лился солнечный свет — прямо на платье. Вернее, на то, что от него осталось. Рядом с воздушными голубыми кружевами, которые, похоже, кто-то изрезал ножницами, стоял мужчина с печальными глазами. Он единственный не носился по комнате от стены к стене. Похоже, это главный портной, тот самый Мастер.

— Восстановить не получится, — констатировала я, присев рядом с испорченным платьем и приподняв истерзанные кружева, источающие дивный аромат. За что их так? И кто?

— Придется все начинать сначала, — тихо согласился портной. — Ткань из Карнасии, отделка камнями Риора, пропитка маркамзаном — его по каплям собирали! — он стиснул кулаки и рявкнул, — найду того гада, что посмел… — Мужчина задохнулся от негодования. — Убью! — челядь вздрогнула и забегала еще быстрее.

— Не расстраивайтесь, — я встала и прикоснулась к его руке. — Ткань можно заказать снова, камни отпороть и опять использовать, верно? С маркамзаном будет сложнее, конечно.

Так вот что это был за аромат, благоухание которого уловил нос. Нектар одного из самых редких цветков в моем мире. А ведь считалось, что их больше нигде нет. Но стоило приказать Деметрию — нашлись. Как он только узнал о нашем древнем обычае — чтобы семья была счастливой, платье невесты должно быть вымочено в этом веществе?

Тяжкий выдох портного отвлек меня.

— Можно попробовать выпарить. — Предложила я. — У нашего садовника есть все нужное — он нам потрясающие духи делает!

— Дааа? — протянул мужчина, повеселев. — Надо подумать!

— Хорошо. — А мне надо кое-кого найти.

Я знала, где ее искать — моя младшая сестренка, Лаата, сидела на крыше самой высокой башни, свесив вниз ноги. Именно по ботинкам с ярко-желтой подошвой — упрямая малышка носила только такие — мне и удалось ее отыскать.

— Что там? — сероглазый встал рядом со мной, глядящей, задрав голову, с земли на ноги Лааты, которыми бесстрашная сестренка болтала в воздухе, заставляя мое сердце екать. Хотя в ее возрасте сама была такой. — Только не говорите, что хотите туда подняться!

Я молча пошла к воротам.

— Госпожа, куда вы? — мужчина поспешил за мной. — Что вы молчите?! — он преградил мне дорогу перед лестницей.

— Вы бы решили, чего хотите, — я пожала плечами, — то «только не говорите», то «что молчите?». Уж определитесь, а то как же принцесса Касикандриэра посмеет открыть рот, раз сам начальник охраны ей приказал заткнуться! — Лия, как всегда, следующая за мной, расхохоталась.

— Я такого не приказывал! — моментально вскипел Гаян, побелев от ярости.

— Но мы обе слышали. — Я прищурилась. Ничего не могу поделать, мне безумно нравится над ним издеваться!

— Вам нельзя подниматься на башню, это опасно. — Процедил он сквозь зубы.

— Дракон съест! — Лия подлила масла в огонь.

— Единственный дракон тут — он! — я усмехнулась, глядя в полыхающие глаза Гаяна. — Пропустите.

— Нельзя!

— Вот что действительно нельзя — так это что-то мне запрещать! — теперь полыхали уже мои глаза.

Сделав резкий выпад в его сторону, я вывернула руку сероглазого за спину и, ударив под колени, уронила. И пошла к лестнице. Но не успела поставить ногу на первую ступеньку, как охранник, не церемонясь, провернул тот же трюк со мной. Ронять, правда, не стал, просто зафиксировал своими будто железными клещами мою талию и прижал бедром мои ноги к стене — не шевельнуться.

— Отпустите сейчас же! — прошипела я.

— Драконам нельзя приказывать! — ехидно отметил он, опалив дыханием мою шею — и вправду как огнедышащий дракон. Но хватка ослабла — правда, не настолько, чтобы униженная принцесса смогла попытать удачу.

— Болит! — ахнула я.

— Что болит? — Гаян моментально развернул симулянтку к себе лицом и с тревогой вгляделся в глаза.

— Самолюбие! — я с удовольствием расхохоталась ему в лицо и под разъяренное рычание мужчины понеслась по ступенькам наверх.

Поднявшись на крышу, я выбралась наружу через узкое окно и села рядом с Лаатой. Та покосилась на меня и спросила:

— Догадалась?

— Изрезать свадебное платье невесты Покорителя миров — до такого только ты могла додуматься, безбашенная моя!

— Ага! — она хихикнула, начав чесать красные ладони. С самого рождения у бедняги аллергия на все.

— Зачем ты такое сотворила, Лаата?

— Тебе нельзя выходить за него! — категорично ответила девочка, упрямо тряхнув рыжей челкой. Как бы ни старались няньки, на голове этого сорванца всегда птичье гнездо.

— Лаата, ты уже взрослая, поэтому скажу правду — по-другому никак, понимаешь?

— Почему? — она нахмурилась.

— Смотри, — я кивнула на прекрасный вид, что открывался с крыши башни — дворцовые сады с фонтанами, беседками, дорожками и озером в центре. — Красиво, да?

— Ну, да. — Чуя подвох, девочка все же согласилась.

— Весь наш мир такой, прекрасный до слез! И если я не выйду за Деметрия, он уничтожит всю эту красоту. — Я покосилась на Гаяна, что стоял рядом, напряженный до предела и готовый, судя по всему, нырнуть с крыши за мной, если понадобится. Наши глаза встретились, и он отвел взгляд. — Поэтому мне придется это сделать, понимаешь, малышка?

— Давай его убьем!

— Лаата! — я потрясенно ахнула. Только не хватало! — Нельзя такое делать!

— Почему?

— Потому! К тому же, на его место придет другой, еще хуже.

— Хуже — вряд ли, — неожиданно вклинился в нашу беседу Гаян. — Но если Повелитель будет убит, всю вашу планету просто уничтожат. Останется лишь пыль среди звезд. На него было совершено несколько покушений — он приказал истребить весь тот народ, к которому принадлежал покушавшийся. Так что, юная Лаата, не советую такие кардинальные меры.

— Не спишь? — Лия внесла в комнату поднос со стаканом молока и парой печенюшек. — Захватила как раз с кухни, вдруг захочешь перекусить. — Она поставила его на стол и подошла ко мне, смотрящей на звезды. — Цепной пес все попробовал, извини. Половину печенья сгрыз!

— Он, наверное, вообще есть не успевает — или за мной носится, или у двери стоит.

— В туалет, поди, тоже не ходит!

— Лия!

— Что? Постой-ка, что это у тебя? — она нахмурилась, глядя на мою руку. — Это он тебя поранил?!

— Нет, просто пятно появилось недавно. Нервное, наверное. Давай укладываться спать. — Я бросила прощальный взгляд на звезды и поежилась, вспомнив слова Гаяна. Пыль. Все, что мне дорого, может стать пылью — если пожелает Деметрий.

Горячо. Больно. Очень.

Глаза едва удалось открыть. Все плыло и качалось. Темно.

— Лия…

— Ри, милая, я здесь! — донеслось издалека. На лоб легло что-то ледяное. Как приятно!

— Пей! — приказал незнакомый голос.

Кто-то приподнял мне голову. Мои зубы застучали о бокал, вода полилась по подбородку и груди. Что-то попало и в рот. Это не вода! Фууу, мерзкий вкус!

— Пей! — повторил голос.

Я послушно сделала несколько глотков и тут же пожалела об этом — желудок скрутила жуткая тошнота, и меня вывернуло.

— Ее отравили, — донеслось до меня. — Что она ела и пила?

— Все то же, что и я. — Кажется, это Гаян.

— Значит, не в еду или питье яд подмешали. Хитро сработали.

Отравили? Это сон какой-то? Надо проснуться.

— Она купалась перед сном?

— Да, — голос Лии. — Я ванну наполняла, отвары растворяла — голыми руками. Постойте, у нее на руке пятно какое-то появилось сегодня.

Мое запястье тут же сжали шершавые руки.

— Такого яда не знаю. — Задумчиво произнес голос. — Но сильный, убить хотят.

— Платье… — прошептала я. Глаза с трудом поймали взгляд Гаяна. — Лаате… помоги… — из последних сил удалось выдохнуть мне, и сознание померкло.

Глава 11. Холод

Саяна.

Интересно, это нормально, что мне не сны, а сериалы какие-то снятся? Я открыла глаза и пару минут пялилась в серый из-за еще не начавшегося утра потолок. От вентилятора в его центре расползались во все стороны многообещающие трещины. Как эта трехлопастная рухлядь еще на нас не рухнула? Надеюсь, у соседей снизу тоже ничего не обрушилось после той активности, что мы с Алексом развили ночью!

Я хихикнула, покосившись на супруга, что спал, обхватив меня руками и ногами. Впрочем, его даже упавший вентилятор не разбудил бы — Охотник выложился по полной, радуя жену. Что-то я разошлась не на шутку — даже сейчас приходилось сдерживать желание разбудить мужчину и продолжить взимать проценты по накопившемуся супружескому долгу.

Пришлось вставать. Осторожно выбравшись из объятий Алекса, я на цыпочках, вздрагивая — плиточный пол был ледяным — подошла к окну. Ночь почти ушла, все вокруг заливал нежно-розовый свет. В нем купалась и колокольня невдалеке, и гора на горизонте. Усидеть в номере мне не удалось, и, оставив мужу записку — надеюсь, успею вернуться до его пробуждения, я быстро оделась и вышла в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь.

На стойке регистрации никого не оказалось. Наверное, ушли подремать. Ноги вынесли меня на улицу. Выскочив из тепла на холод, я ахнула, попав в объятия утренней свежести, что моментально пробралась под одежду ледяным зловредным осьминогом. Ее щупальца заставили скукожиться, как сухофрукт, пытаясь сохранить незатронутые части тела горячими. От участи стать айсбергом спасло только голубое пончо, надетое по наитию.

Может, вернуться в постельку — в ней тепло и можно разбудить красивого мужа, чтобы заняться любовью? А потом вдвоем залезть в душ и продолжить там. Я усмехнулась, сунула руки в карманы, и упрямо зашагала вперед.

Вокруг никого не было — городок только начинал просыпаться. По пути вновь попалась булочная, манящая ароматами, что вызвали повышенное слюноотделение. К моему разочарованию, она еще была закрыта. Но увидев сквозь стеклянные двери клиентку, не спящую в такую рань, хозяин радушно улыбнулся и позволил войти. Накупив вкусняшек, что еще обжигали ладони, я взяла пару бутылок воды, от души поблагодарила и пошла дальше, сжимая большой бумажный пакет с ручками и хомяча крендель.

Ноги несли вперед, и только сейчас стало понятно, что именно это мне было нужно — побыть в одиночестве, отдаться бездумному движению, чтобы мозги прочистились. Я не заметила, как покинула город и начала подниматься по тропинке, что вилась по склону горы. Лениво жующие траву коровы глянули на меня с удивлением, отмахиваясь ушами и хвостом от надоедливых насекомых, которых тут, в высокогорье, вроде бы и вовсе быть не должно. Солнышко вскоре прогнало холод и сырость, заставив снять пончо.

Приветливо машущий хвостом белый пес подбежал ко мне, улыбаясь во всю свою собачью морду. После того, как я погладила его, он облаял свору местных псов, косясь на меня, словно говоря «Видела, да? Видела, как я их?» Присев рядом с ним на корточки я потрепала спасителя по холке.

— Держи, белый, заслужил, — я поделилась с ним выпечкой. Первый кусочек он просто сглотнул с моей ладони — тем не менее, сделав это крайне осторожно. — Да ты голодный совсем! — мы расправились с булочкой и принялись за мини-багет.

Последний крендель с кунжутом был съеден напополам. Последний кусок мой сотрапезник уронил на траву, лег и, зажав его между передними лапами, начал неторопливо смаковать.

— Чашечку кофе бы сейчас! — размечталась я, глядя на белого. Он, не доев, поднял голову и всмотрелся в кусты на вершине небольшой скалы. В которых полыхали алым хорошо знакомые мне глаза. Черный пес, медленно переставляя лапы и не сводя глаз с моего лица, плавно стек со скалы, будто готовился напасть в любую секунду.

— Беги, малыш, — прошептала я белому. — Давай, быстро! — он виновато глянул на меня и, поджав хвост, дал деру.

Черный зарычал, встав буквально в паре метров. Черт подери, может, и воображение разыгралось, но в его взгляде светилось нахальство и высокомерие! Красный взгляд прожигал дыры через одежду.

— Пошел вон. — Тихо сказала я, глядя в эти светящиеся недоброй силой алые глаза. Он зарычал, скаля клыки. Часть меня испугалась, но другая, неведомая пока еще, ровно и спокойно одернула пса, — не борзей! Не на ту Красную шапочку позарился, сволочь! Да и пирожки все уже съедены! Вон пошел, я сказала!

Медленно отступая, он рычал, пока не скрылся в кустах у подножия скалы. Шорох веток — а потом все затихло. Подождав немного, я заставила себя развернуться спиной и на негнущихся ногах двинуться вперед. Тени от туч бежали по земле. Мне стоило огромного труда удержаться и не перейти на бег, догоняя их.

Обратный путь показался таким долгим! Но я с удовольствием ступила на булыжную мостовую, которую вчера не жаловала, потому что пару раз едва не подвернула ногу. На площади что-то намечалось — люди с раскрашенными лицами и в ярких костюмах шумно переговаривались, сжимая в руках трубы и барабаны. Вскоре маленький оркестр начал репетицию. Я встала у одного из магазинчиков, с интересом наблюдая — все, что угодно, лишь бы забыть об этом жутком адском псе!

Конец ознакомительного фрагмента.