Чертова баба, или Приют для фамильяров

Елена Амеличева, 2023

Я хотела свободы от опеки отца и мачехи. Нужно на время заключить фальшивый брак? Конечно, согласна! Что может пойти не так?Вскоре выяснилось – всё! Супруг оказался демоном – таким чертовски соблазнительным! А мне пришлось стать мамой двум сорванцам-демонятам. В довесок я получила приют для брошенных магами фамильяров, обзавелась злейшим врагом, который не упустит случая напакостить, и узнала множество чужих тайн. Даже тех, что прятал мой отец.Ненастоящий замуж вовсю грозит обернуться настоящей любовью, а еще надо фамильярчиков спасать! И, постойте, главное забыла! Муж демон-полукровка, а значит, черт. А я тогда кто? Чертова баба?!несносная героинякрасавец-чертвынужденный браклюбовь и страстьШушик – милаха хищнегг))океан юморащепотка хулиганствазубастые тайныХЭ

Глава 7. Кто оборзел?

— Войдите, — после стука донеслось из спальни.

— Ты звал… — начала я и тут же потеряла дар речи.

Бамбошки сороконожки!

— Что? — Янур изогнул бровь и отбросил рубаху, которую только что стянул с себя. — Неужели тебя пугает мой голый торс? Почему? Ведь в день свадьбы ты видела меня, так сказать, во всей красе.

— И ничего я не видела! — торопливо открестилась, чувствуя, как предательски разгораются щеки.

— Жалеешь об этом? — усмехнулся, взяв таз и поставив его на табурет, стоявший в центре комнаты. — Можем исправить ситуацию.

Большие пальцы засунул за пояс брюк и вопросительно глянул на меня.

— Пригласил, чтобы обнаженкой побаловать? — осведомилась едко, чтобы скрыть смущение. — Игривое настроение напало, отбиться не сумел?

— Примерно так, — тряхнул головой и наклонился над тазом. — Ну, польешь мне или любоваться будешь?

— А волшебное слово знаешь?

— Пошустрее, женщина! Ты жена или где?

— Скорее, или где, — пробурчала я и, взяв кувшин, подошла к мужу.

В нос коварно заполз запах мужского пота. Но он не был противным, как ни странно. Дразня обоняние, терпкий аромат скорее вызывал желание вдохнуть поглубже. Что я и сделала, к своему стыду. Потом, спохватившись, щедро плеснула воды на спину демону, который довольно зафыркал, как конь, купающийся в реке.

Аромат мыла перебил его естественный запах, и я об этом даже пожалела. Но, разумеется, не призналась бы в своих постыдных тайнах даже под пытками!

Любопытно, а раньше кто ему мыться помогал? Мысль заползла в разум не менее наглой, чем Соломея, змеей. Заскользила по извилинам, охваченным ревностью. Я сжала ручку кувшина, представив, как тетка демонят поливала его, почти голого, и…

— Лола, ау! — мужской голос заставил вздрогнуть.

— Что? — посмотрела на демона, который вытирался.

— Я задал вопрос. Ты слышала?

— Нет, — пробурчала, борясь с сильным желанием стукнуть его кувшином.

Развратное копытное!

— Чем заняты твои мысли?

— Тебя это не касается, — не особенно любезно ответила, все еще злясь на него из-за Соломеи.

— Поспорил бы, — хмыкнул демон, одним движением нырнув в чистую рубаху. — Вдруг в твоей головке вновь зреют коварные планы, как меня разорить.

— Ч-что?

— Разве не так? — он закатал рукава, как обычный крестьянин.

Но, как ни странно, даже это ему шло — босоногий, в простой рубашке из грубого сукна, в домашних брюках он выглядел так…

Почему я вообще об этом думаю?!

— Не понимаю тебя, — пожала плечами.

Еще меньше понимаю себя.

— С чего вообще в твоей голове появилась такая мысль, Янур? О каком разорении идет речь?

— Лола, ты хоть примерно представляешь, сколько стоил тот «прием» для соседей, который ты закатила сегодня? — муж посерьезнел.

— Я его не закатывала, — ощетинилась, перейдя в оборону. — Они сами пришли. Или их всех созвала Соломея, что более вероятно.

— И зачем ей это?

— Чтобы напакостить мне.

— Переоцениваешь собственную значимость, — сухо обронил мужчина, усмехнувшись.

Даже так? Ты ее еще и защищать будешь?!

— Что ты, — язвительно ответила, вернув ему усмешку. — Я же всего лишь избалованная девица, которую надо потерпеть до дня Урожая, — напомнила ему те слова, которые подслушала утром. — Никаких иллюзий.

— Я не буду извиняться, не рассчитывай, — жестко прозвучало в ответ. — Но рад, что ты знаешь свое место. Жаль только, что несмотря на это, творишь черт знает, что и суешь нос туда, куда не просят.

— А этот черт знает, что он оборзел?! — прошипела, шагнув к нему. — Я тебе не жена, копытный, забыл? У нас договор! До дня Урожая, а потом каждый пойдет своим путем!

— Я оборзел?! — серые глаза полыхнули огнем. — Ты себя вообще слышишь? — одной рукой отшвырнув таз вместе с табуретом в сторону, рывком прижал меня к себе. — Кто тебе дал право так со мной разговаривать, женщина?!

— Священник! — прорычала в ответ. — Когда объявил нас мужем и женой!

— У тебя странные представления о браке, — внимательно вглядываясь в мое лицо, процедил мужчина.

— У тебя будто лучше!

— Твой ротик хоть когда-нибудь закрывается? — глаза демона опустились на мои губы, и я почувствовала, как их ощутимо покалывает.

— Я научилась защищаться, жизнь заставила, так что не думай, что буду молчать, когда на меня нападают!

— То есть, ты сегодня опустошила мой винный погреб, приказав подать лучшие вина этим бездельникам, которым хотела пустить пыль в глаза, — Янур усмехнулся, — а виноват я? Ты хоть представляешь, сколько стоило твое чаепитие?

— Не приказывала я подавать лучшие вина! — вскинулась тут же и осеклась, все поняв.

Соломея! Вот гадина, это ведь ее рук дело! Тщательно продуманный план: пригласила соседей, под шумок велела Саре подать самые дорогие вина, а сама побежала жаловаться Януру! Гениально! Мне теперь никогда ему не доказать, что я просто угодила в ловушку этой паучихи!

— Лола, уясни простой факт, будь любезна, — муж снова перевел взгляд на мои глаза. — Я не купаюсь в деньгах, как твой отец. Мне приходится много и тяжело работать, чтобы обеспечивать близким достойную жизнь и держать поместье на плаву.

— Прости, я не знала, — прошептала в ответ.

— Теперь знаешь.

— Отпусти уже, — попыталась выбраться из стальной хватки, но ничего не вышло. — Янур, пусти!

Уперлась в его грудь — как раз в тот момент, когда он убрал руки. В итоге отлетела в сторону, ударилась поясницей о комод, да еще и что-то с него уронила.

Звук разбитого стекла смычком прошелся по натянутым струнам нервов. Портрет, поняла, посмотрев на пол. Присела и подняла овальную картинку, выпавшую из крепления рамки. С нее на меня с улыбкой глянула миловидная шатенка. Я сразу поняла кто это, когда увидела роскошные локоны — в точности такие же, как у Пружинки.

А следом порезала палец об осколок, оставшийся торчать в рамке.

— Лола, — Янур присел рядом. — Ты не жена, а ходячее бедствие!

— Ты прав, — мне вдруг захотелось расплакаться, как в детстве, когда получала нагоняй от отца за то, в чем не была виновата — но мачеха говорила ему иное, и он ей верил, всегда.

Капельки крови закапали на осколки.

— Глубокий порез, — демон достал платок и замотал пострадавший палец.

— У меня таких много, — пробормотала я и, не устав уточнять, что большинство ран ношу в душе, протянула ему портрет. — Прости, пожалуйста.

— Я починю, — он бережно взял картонку.

— Это твоя жена? — задала вопрос, на который уже знала ответ.

— Да.

— Прости, — снова повторила, не зная, зачем.

— Сказал же, починю.

— Я не о том, — встала и посмотрела в его лицо. — Ты поэтому так реагируешь на локоны дочери. У Алисии были такие же.

Он промолчал, глядя на портрет.

— Девочка ни в чем не виновата, Янур.

— Она отняла жизнь у женщины, которую я любил больше жизни, — глухо сказал он, подняв на меня взгляд.

— И это ее вина, по-твоему?

— Нет, моя.

— Ей больно, понимаешь? Тугие косы вызывают головную боль у малышки. Это жестоко, не находишь?

— Боль? Я не знал, — пробормотал он. — Пусть тогда ходит с локонами.

— Спасибо! — я прикоснулась к его руке.

— За что? — Янур вздрогнул и непонимающе нахмурился.

Я промолчала, улыбнувшись. На некоторые вопросы ответы попросту не требуются.

***

Думая о том, чем помочь Януру с его проблемами, я ворочалась с одного бока на другой, взбивая ни в чем не повинную подушку кулаками. Деньги он не возьмет, это и Шушику понятно. По хозяйству тут главная Соломея, мне и соваться не стоит — не пустит, а если пустит, то что-нибудь непременно подгадит, подлая душонка!

— Ай! — я моментально вышла из раздумий, когда что-то ледяное скользнуло вдоль моей ноги. — Кто тут? Янур? — резко развернулась, в глубине души надеясь увидеть полыхающие огнем демонические очи.

Но увы, это был не он.

Тьфу, то есть ура, конечно же, чего это я!

— Пружинка, ты откуда взялась? — посмотрела на девочку в белом ночном чепце.

— Можно с тобой посплю?

Эх, услышать бы от супруга эти слова!

Тьфу на меня снова, что за мысли?!

— Почему нет?

— Спасибо! — она прижалась ко мне.

— Холодная-то какая! — я укутала ее одеялом. — Нельзя бегать босиком ночью, простудишься!

— Больше не буду, — сонно прошептала она и тут же засопела.

Я улыбнулась. Эта кроха мне определенно нравится! Поправила ее чепчик с оборочками и вздохнула. А ведь не стоит к ней привязываться, я всего лишь до дня Урожая здесь. А что будет потом? Придется оставить кроху со злобной теткой?

Выдохнула протяжно, потом вдохнула нежный детский запах. И почему жизнь такая сложная?..

***

Когда я проснулась, уже светало. Вокруг разливался жемчужный свет юного рассвета. Понежилась немного в постели, потом осторожно вылезла из-под одеяла, чтобы не разбудить Пружинку, и подошла к окну. Тонкие пряди — предвестники солнечного света — ласкали нежно-голубой небосвод. Мир понемногу просыпался.

Я поставила тазик на табурет и спустила ночную сорочку до талии, намереваясь приступить к гигиеническим процедурам, но дверь распахнулась.

— Лола, Генриетта пропала! — выпалил Янур и замер — как я вчера.

Вот только нагой по пояс мужчина — это почти одетый, а вот если до талии обнажена девушка, то она практически голая!

— Ты!!! — выдохнула я и прикрыла грудь, на которую он бессовестно глазел, руками.

Сорочка тут же сползла на бедра и, мерзавка такая, упала к моим ногам!

Бамбошки сороконожки, что ж такое-то!

Сначала сделав, и лишь потом подумав, резко развернулась к Януру попой — не менее голой, чем вся я в совокупности. Сообразила, что устроила ему круговой показ своих выпуклостей, выругалась и, повернувшись обратно, схватила таз.

И чего эти тазики такими маленькими делают?

Я прикрылась им и заставила себя посмотреть на нахала.

— Ты почему без стука врываешься?! — прошипела злобно, чувствуя, что на моих щеках можно яичницу жарить.

— Думал, ты еще спишь, — ухмыльнулся, потом нахмурился. — Генриетты нигде нет, она…

— Вон она, спит! — я кивком указала на кровать.

— Почему здесь? — рыкнул он.

— Тише, разбудишь. Она замерзла ночью, пришла ко мне. Все, иди отсюда, а то тазиком по лбу получишь!

— Тогда тебе придется снова показать мне свои прелести, — парировал демон.

— Размечтался! Вон пошел, развратник! — я мелкими шажками добралась до двери.

Таз уперся в его живот, но Янур не сдвинулся с места.

— Какая-то ты неправильная черепаха, — пробормотал он со смешком. — Панцирь должен быть на спине.

— Конечно, неправильная! — подтолкнула его назад. — Еще и покусать могу!

— И банкет для всех соседей устроить, я в курсе.

— Еще слово и тебе точно прилетит тазиком — очень больно! — выдавила его в коридор, закрыла дверь и облегченно выдохнула.

Черт-те что ведь происходит!

А на губах заиграла довольная улыбка.

***

Навестив фамильяров, я познакомилась с любвеобильной Жар-птицей, парой сварливых гномов и волком-вегетарианцем. Все это благодаря Шушику.

— На тебя платьев не напасешься, зараза этакая! — услышала, подходя к дому.

— Опять Соломея лютует, — фамильяр, сидящий у меня на плече, передернул плечиками и тут же исчез.

Жаль, что у меня нет волшебной палочки — сделать п-пух, чтобы эта злыдня растворилась в воздухе!

— Что стряслось? — спросила, войдя в дом и увидев, что тетка распекает Пружинку.

— Платье опять порвала, неряха, — ответила Соломея. — Второе уж за неделю. Дырищи такие, что и штопать бесполезно, будет оборванкой бегать, соседи застыдят!

— А вы их поменьше в гости зазывайте, — лелейно пропела я, вспомнив подлянку, которую она мне устроила. — И вином не поите самым дорогим!

— Не понимаю, о чем вы, — широко мне улыбнулась и снова принялась за девочку. — Повезло тебе, что защитница явилась, а то быть бы тебе поротой, засранка! — прошипела она, глянув на девочку, что ни жива, ни мертва, замерла перед ней.

— Внимательно меня послушайте, — с трудом обуздав клокочущую внутри ярость, я встала между ними. — Бить Генриетту я вам, как ее мачеха, строжайше запрещаю, ясно?

— Разбалуется и…

— Я повторять не буду, — шагнула к Соломе вплотную. — Ударишь ее, получишь взбучку от меня, поняла? Драться я хорошо умею! Отделаю так, что вся морда твоя наглая в синяках будет месяц, поняла меня?!

— А еще дочь лорда, — презрительно скривилась она, но с опаской косясь на меня, отступила назад.

— Какой лорд, такая и дочь! — с усмешкой отрезала я. — А теперь иди положи в корзинку обед для Янура. Теперь еду ему будет относить жена!

Соломея зло сверкнула глазами, но перечить не стала. Поджала губы и ушла в дом. Зная ее, что-нибудь придумает в отместку, это уж точно!

— Ну, а ты поведай мне занимательную историю о том, где порвала платье, — я обернулась к девочке.

— На чердак полезла, там гвоздь торчал, — она вздохнула. — Вот и, — показала на дырку в подоле.

— Сама не поранилась?

— Нет.

— А на чердак зачем полезла?

— Куклу хотела найти, она маминой была.

— Напомни потом, вместе найдем, а сейчас пойдем отнесем твоему папе обед в поле, хорошо? — я сжала ее маленькую лапку. — Беги переоденься пока.

***

Я зашла на кухню. Корзинка уже стояла на столе. Проверила содержимое, и, как оказалось, не зря, вредина Соломея не положила соль и ложку. Хороша бы была жена, которая принесла мужу суп без ложки и соли! За этой теткой демонят глаз да глаз нужен!

Весело распевая песенки, мы с Пружинкой дошагали до поля. Судя по его виду, скоро будет большой кусок добротной пахотной земли. Все валуны Янур уже выкорчевал, теперь только засеять останется. А вот и он сам, сидит в тени дерева.

— Привет! А мы тебе покушать принесли! — я поставила на траву рядом с ним корзинку. — Пружинка, помогай!

Девочка принялась доставать обед.

— Пружинка? — демон изогнул бровь, улыбаясь.

— Из-за чудесных локонов так зову, — села рядом с ним. — Ну, чего не ешь? Из рук Соломеи вкуснее, что ли, было?

— Безопаснее, скорее, — он ухмыльнулся и снял крышечку из теста с чугунка с супом.

— Детка, ты слышала? — поперхнулась я. — Он боится, что мы его отравим?

— Безобразие! — она захихикала.

— Держи, — отец протянул ей вареное яйцо. — Кушай. В соль чуть-чуть макни, так вкуснее будет.

— И сам ешь, — я улыбнулась. — Соломея варила, не я, не переживай.

Усмехнувшись, Янур взял ложку и принялся за суп.

— А что будет с полем? — обвела его взглядом.

— Засею пшеницей, будет отличный урожай.

— Здорово.

Вот и хочется чем-то помочь, но чем? Я улыбнулась. Хотя есть у меня одна мысль!