За гранью времени

Елена Бурдина

Аня просит совета у своей подруги- психолога: как можно избавиться от неудач. Подруга соглашается ей помочь, возможно, секрет в прошлом. Во время сеанса Аня вспоминает свою прошлую жизнь, наполненную приключениями, настолько ярко, что нынешняя жизнь уходит на второй план.

© Елена Бурдина, 2021

ISBN 978-5-0053-1559-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Мостик в прошлое

Ароматный бергамотовый чай медленно остывал в чашке. Мы сидели с Машей на кухне, и незаметно, как это бывало часто, болтовня ни о чем перешла в серьезный разговор.

— Я не знаю, что делать, я запуталась окончательно.

— Не страшно, давай разберемся. Сформулируй твою проблему.

Хорошо иметь подругу-психолога. Которая поможет, когда раскиснешь, встряхнет, и если нужно — вывернет наизнанку. Это для меня, она подруга юности, Маша, а для других Мария Алексеевна, и попасть к ней на прием не так уж просто. Я задумалась.

— Проблема в том… Вот у меня все есть, все, что мне надо, в материальном плане. И в моральном. Но. Я хочу встретить СВОЕГО мужчину. За которым — хоть на край света.

— И что тебе мешает?

— Не знаю. Все не то. Не мое. Я не ищу какой-то определенный образ: рост, цвет глаз, привычки, характер. Нет, это конечно, важно — но это не главное.

— А что главное?

Повисло молчание.

— Может родство душ. Может что-то еще такое, о чем трудно сказать — но можно сразу почувствовать. Вот если я его встречу — я его сразу узнаю. И он меня тоже. Наша встреча предопределена. Но никак не происходит, почему-то.

— Что мешает?

— Не знаю…

— Хорошо, давай поработаем.

Мы прошли в комнату, я уселась поудобней, на небольшом диванчике и приготовилась к сеансу. Это кажется несложным: психолог задает вопросы — ты отвечаешь. Да только вопросы не простые, а как говорится, волшебные. То есть те, которые открывают дверку в подсознание.

Главное — не анализировать ничего, а отвечать, не задумываясь, тогда, вот эта самая дверка и откроется. И появится ответ на твой вопрос, может не сразу, не на блюдечке, но появится.

Маша всегда говорила, что работать со мной легко. Фантазия хорошая, мышление образное, дверь в подсознание не заблокирована. Открывается с пол-пинка.

Мы начали работать, я закрыла глаза, чтобы не отвлекаться и послушно отвечала на вопросы. Смутные образы появлялись перед глазами, но как-то все было расплывчато. И вдруг, в памяти всплыла картина, вернее сон, что приснился когда-то давно, но очень хорошо запомнился. Такое забыть сложно — настолько яркими были краски, запахи и ощущения.

— Что это Маш? Картинка из прошлой жизни?

— Может быть. И возможно, там есть ключ к твоей проблеме. Что за картинка, расскажи подробней.

Анна во сне услышала бряцание оружия. «Какой странный сон», — подумала она. К звукам добавлялся слабый запах кожаных перевязей и ремней. Она приоткрыла глаза: летнее утро врывалось в окно, топорщились ветки дерева, свиристели птицы. «Рано, еще посплю». И она провалилась в полудрему. Хорошо как… Хорошо просыпаться дома. Ощущение счастья разлилось по всему телу. Хорошо жить в лесу: не ютиться в тесном городе, не слышать с утра криков соседей, не нюхать запахи сточных канав.

Они уже несколько лет, как жили в лесничестве, старый большой дом приютил их дружную семью. И часто, Анна с матерью оставались совсем одни в доме, отец и два

брата были постоянно в разъездах.

Отец уехал всего неделю назад, почему же пахнет кожаными ремнями и дымком, — мать спозаранку растапливает печь? На пол упала крышка от кастрюли. «Тише, Анну разбудишь», — услышала Анна папин голос.

«Он вернулся, это не сон,» — открыв глаза, обрадовалась Анна, соскочила с постели, и босиком помчалась по деревянной лестнице, на первый этаж. Она бросилась отцу на шею, тот закружил ее вокруг себя, как в детстве.

Я открыла глаза и посмотрела на Машу.

— Вот! Когда-то, после этого сна — я жалела, что проснулась. Я хотела вернуться опять в свой сон. Там — я была дома, там я была счастлива!

— Ну так вернись туда, и посмотри, что дальше было. — Спокойно посоветовала Маша.

— Получится? — Засомневалась я.

— Получится. Какая главная эмоция там?

— Счастье. Радость от встречи с отцом, и восторг от предвкушения подарков.

— И что тебе подарили?

…Малахитовые бусы. Красивые такие: маленькие кубики с закругленными уголками. Потрешь этот кубик пальцем — и он засияет свежей сочной зеленью.

Анна была младшим ребенком, и пользовалась всеми прелестями этого положения. Отец ее баловал, привозил всегда из поездок всякие сладости и игрушки, а когда Анна подросла — игрушки заменили украшения и красивые платья.

Однажды, ей было тогда только тринадцать, отец привез необычайной красоты жемчужное ожерелье, — мать только ахнула, как выяснилось потом — оно стоило месячного жалования. Идеальные жемчужины в золотой оплетке, ожерелье для принцессы.

«А что делать,» — говорил отец, — « приданое надо собирать. Только на красивые глаза, женихи сейчас не клюют. А нашей Анночке, в женихи нужно принца, не меньше».

Отец любовался своей дочкой: зеленые глаза, как листва под солнцем, темные блестящие волосы, как кора молодого дерева. Она расцветала, как тонкое деревце, перенесенное из душного города на лесную поляну.

У отца были дворянские корни, но их семья разорилась после очередной войны. От фамильного замка остались одни развалины, отец не любил об этом вспоминать. «Не в титулах счастье», — говорил он. Анне осталась только красивая фамилия, и мечты встретить принца, впрочем об этом — мечтали все девушки в то время.

Анна представляла: вот будет проезжать какой-нибудь принц, через их лес, на красивом коне; а она выйдет такая, тоже красивая, в своем ожерелье; принц влюбится в нее и увезет к себе в замок. Потом будет свадьба и много-много гостей…

Когда они еще жили в городе, по вечерам, Анна часто делала вид, что спит, а сама слушала, как мать болтала с соседкой. Как-то, они обсуждали свадьбы своей юности.

— У вас соблюдали право первой ночи? — Спрашивала городская соседка.

— Конечно, только не каждой везло. Герцог приходил не на все свадьбы, если только у него было время, и невеста была симпатичная.

— Почему считали, что повезло, если пришел?

— Как почему, он приходил с богатыми подарками: для семьи невесты, для семьи жениха и для молодых. Увозил невесту в замок, — а гости продолжали праздновать. Утром девица возвращались довольная, герцог знал, как обходиться с женщинами; да еще с нарядами и украшениями.

— Ну а жених, как относился?

— Да хорошо относился. Считалось почетным, если род разбавится дворянской кровью.

— А если ребенок рождался, похожий на герцога?

— Это редко было. Но если так получалось — вдвойне повезло. Он считался конечно, сыном этой пары, но герцог помогал деньгами; когда подрастал ребенок — отправлял учиться. А если девочка — то родителям вообще можно было не беспокоиться ни о приданом, ни о женихах. Отбоя не было.

— А к тебе на свадьбу не приезжал? — Продолжала допытываться соседка, — вон дочка у тебя какая, ты наверное тоже, была молодая интересная.

— Да была, — отмахнулась мать, — женихов немало было вокруг. Но приехал Ян, молодой, красивый — и я влюбилась без оглядки. Родители были против, — ни кола, ни двора, только что фамилия дворянская. Я долго не думала, села к нему на коня и уехали мы. Повенчались потом, он был на королевской службе, жалование получал приличное. А осталась бы в деревне — думаю да, приехал бы ко мне герцог, он на меня поглядывал не раз, хотя мне только шестнадцать тогда было.

Анна думала — как было, наверное, обидно девушкам, к которым он не приезжал на свадьбу. Ни тебе подарков, ни путешествия в замок. А в замке интересно, там часто проводились рыцарские турниры на копьях и мечах.

Братья учили ее сражаться на мечах, — вроде бы в шутку, посмеиваясь над ее желанием воевать. Но Анна тренировалась часами, чтобы доказать старшим: что она не какая-то «неумеха мелкая». Отец хмурился: не женское это дело, не дай Бог, чтобы понадобилось…

Я открыла глаза и вскочила.

— Я помню! Вот так берется меч… — Ладонь словно почувствовала приятную тяжесть рукоятки. Женский меч — он не большой, когда опускаешь руку — кончик лезвия касается земли. Но он тяжелый! Это же сталь, настоящая. Когда я тренировалась — старший брат крепко перевязывал мне запястья мягким кожаным ремнем, чтобы не вывихнуть руку. Рука с воображаемым мечом взлетела наверх:

— Вот это прием для защиты… Это тоже. А это для нападения. Для защиты женщинам можно держать меч двумя руками, так как сила мужского удара — внушительна. И встречая удар, нужно чуть-чуть пойти к нему навстречу и меч слегка повернуть, чтобы удар прошел как бы вскользь…

Я стояла посреди комнаты с воображаемым мечом, в боевой стойке, Маша глядела на меня, раскрыв широко глаза.

— Мы конечно в сторону ушли от сеанса, но если хочешь — продолжай, интересно. Может, что-то еще всплывет, ты рассказывай, рассказывай.

— Мечи женщины носили не сбоку, а сзади, на спине. Когда появлялась угроза, нужно было присесть немного, вот так — и выхватить меч, приготовившись отражать нападение. Маш, откуда я это знаю? — Отведя руку с мечом в сторону, я растерянно смотрела на своего психолога. Это картинки из моей прошлой жизни?

— Да, возможно, — кивнула Маша. — Раз пришли эти воспоминания — окунись в них, проживи их еще раз, возможно и найдется корень твоих проблем.

Я вздохнула.

— Ну что, продолжим дальше? — Спросила Маша.

— Продолжим.

— Тогда вспоминай, что было дальше, тебе пригодились твои навыки владения мечом?

Рука с невидимым мечом опустилась.

— Не помню.

— Вспоминай.

Я села опять на диван, закрыла лицо ладонями, потерла лоб. Нет, не помню… Несвязные картины перед глазами.

— Часто тебе перевязывали запястья?

— Нет, нечасто. Отец с братьями редко бывали дома.

Они уезжали, и говорили что едут «на войну». Когда Анна спрашивала, что там, и как, ничего особо не рассказывали. «Война — это всегда плохо. Что о ней говорить. Хорошо, что у нас тихо». Отец и братья ездили по лесам, и сражались с разбойниками. Пусть, это была и не настоящая война — но разбойники воевали серьезно, оружия у них было достаточно.

Младший брат приехал как-то раз, с раненой рукой, мать неделю прикладывала травы, перевязывала, плакала, говорила: « Больше не пущу». Но куда там, рана затянулась — и опять они уехали втроем.

Анна не понимала, почему воевать это плохо, отец с братьями приезжали веселые — им хорошо платили за работу, с деньгами и подарками.

Мать однажды рассказала: что в детстве, ей пришлось пережить нападение. Напали на ее деревню, она с мамой и сестрами отсиделись в подполье. А у кого подполья не было — многие погибли, девушек насиловали, дома грабили и поджигали. Вот что такое война.

— Так это было давно, — возразила Анна.

— Ты думаешь сейчас, не грабят и не убивают? Это нам повезло, что живем в тихом месте, и король о нас заботится, держит армию на границе.

Анна задумалась:

— А если нападут с другой стороны, и войско не успеет прийти?

— Тогда плохо придется, — вздохнула матушка и перекрестилась.

Но именно так и получилось. Счастливая жизнь закончилась в один момент. Анна сидела перед зеркалом и примеряла свое жемчужное ожерелье, когда услышала возле дома ржание коня.

Прискакал на лошади встревоженный отец, их предупредить:

— Через лес идет армия, на город. Быстро в подпол, и не шуметь!

Он отодвинул половицу, Анна с матерью спрыгнули вниз, отец взял что-то тяжелое, и заколотил половицу гвоздями.

— Как же мы вылезать будем? — Удивилась Анна.

— Бог даст, вылезем. — Вздохнула перепуганная матушка.

Через какое-то время, наверху загрохотали шаги, падала мебель, раздавался звон мечей. Анна с матерью, сидели на сундуке в углу, обнявшись, боясь пошевелиться. Потом все стихло.

— Не волнуйся, — успокаивала мать, — придет твой отец и вытащит нас отсюда.

Время шло, отец не приходил. В подвале были кое-какие припасы, они подкрепились, и задремали.

Сколько прошло времени, неизвестно, но проснувшись, Анна поняла, — надо выбираться самим. В сундуке, среди старых железяк, оказался молоток. Анна с маминой помощью, передвинула сундук на то место, откуда они спрыгнули, стала стучать по половицам, — одна из них поддалась. Еще немного усилий, — и они смогли выбить доску и вылезти наружу.

В доме все было перевернуто, пропали деньги и драгоценности. На крыльце лежал мертвый отец. Он успел предупредить их, но не успел спастись сам. Видимо, он сражался до последнего, но силы были слишком неравны.

Вскоре, пришло известие о смерти братьев. Мать, словно впала в ступор, целыми днями сидела на одном месте, ничего не хотела. Анна, чуть ли не силой, заставляла ее немного поесть. Через неделю, в дом постучалась монахиня.

— Люди рассказали о вашей беде, я пришла узнать, не нужна ли помощь.

Анна посмотрела на доброе лицо пожилой женщины, и дала волю слезам. Слишком тяжелый груз событий, для пятнадцатилетней девчонки, свалился на нее в последнее время.

Мать определили в приют для вдов.

— Там о ней позаботятся, помогут, через какое-то время — она приедет к тебе, — пообещала монахиня. Анну пригласили пожить в монастыре.

— Поживешь, посмотришь, — сказала матушка-настоятельница, — может, останешься здесь и дальше, а не захочешь, уйдешь в мир.

В монастыре ее встретили приветливо. Но первое время, Анна частенько плакала, вспоминая свою прошлую, счастливую жизнь, и понимая, что эта жизнь ушла безвозвратно. Она прижимала к лицу свои жемчужные бусы, единственный, уцелевший подарок отца.

— Не плачь, дитя мое, — утешала ее сестра-наставница, — что ушло, того не вернуть. Но будет что-то другое.

— Никогда не будет у меня отца, — возражала Анна.

— Возможно, у тебя будет муж, который будет любить тебя.

— Нет, не может быть человека, который будет любить меня, так как любил он… — Слезы тихо катились по щекам, и остановить их, казалось не было никакой возможности.

— Такой человек есть. Взгляни на этот лик. — Сестра показала на икону Иисуса Христа. — Он любит тебя, он любит нас всех, и его любовь непроходяща. Помолись, Анна, и тебе полегчает. Отец наш небесный, никогда не оставит тебя.

Анна посмотрела на икону: такой добрый и понимающий взгляд. Она нашла в молитвах успокоение и надежду.

Через три года, Анне нужно было принимать решение: или оставаться в монастыре и принимать постриг, или попробовать жить в миру. Анна скучала по своему дому, в лесу. Но вернуться туда одной — нет, она бы не смогла.

Мать не пережила потери мужа и сыновей, Анна осталась сиротой. Были родственники матери в деревне, но Анна видела их совсем маленькой, и совершенно не помнила. Ехать к чужим людям не хотелось, здесь, в монастыре, все было знакомо и спокойно. Но оставаться в монстыре навсегда, только потому, что некуда идти, правильный ли это выход?

Настоятельница, видя ее нерешительность, решила помочь. Она дала Анне задание: отвезти письмо и подарки своей сестре, тоже настоятельнице монастыря, но в другом городе.

— Но это так далеко! — Испугалась Анна.

— Ты уже взрослая девушка, справишься. Поедешь не одна, я дам тебе повозку и кучера. Я давно не видела свою сестру, а в письме всего не напишешь. Расскажешь ей о нашем житье, посмотришь, как живут они. Их монастырь возле большого города. Может быть, захочешь остаться там, выйдешь замуж.

— Я вернусь, матушка! — Возразила Анна.

— На все Божья воля. — Изрекла монахиня и перекрестила ее.