Гарнизон в осаде

Елена Гостева, 2022

Весна 1829 года, продолжается русско-турецкая война. В мае русский гарнизон, зимовавший в болгарском городке Праводы, попал в осаду. К городу подошла 40-тысячная турецкая армия под командованием визиря. Численность русского гарнизона в десять раз меньше, потому над ним нависла угроза полного уничтожения, нависла и в прямом и в переносном смысле, так как турки расположились на горах, возвышающихся над Праводами, и русский отряд перед ними, как на ладони. Но и в этих сложных условиях русские солдаты и офицеры не теряют присутствия духа, мужественно сражаются, отвлекая внимание турок на себя. А тем временем главная русская армия, которую ведёт главнокомандующий Дибич, совершает переход от Дуная до Шумлы, перерезает пути армии визиря. Результатом стала великая Кулевчинская битва. Восьмая часть историко-приключенческого романа "Стрекозка Горгона".

Глава 7

Милка помогала накрывать на стол, робко поглядывая на Звегливцева, он улыбнулся ей печально и опустил голову. На выходе из гостиной она задержалась на пороге, встала, прислонившись к косяку, не отрывала глаз от офицера. Граф Звегливцев, обернувшись случайно, увидел её, посидел, вертя в руке стакан со спиртом, оглянулся ещё раз, другой, обвёл взглядом товарищей — они сидели, склонившись, уставившись в стол, словно боялись, что подымут глаза и снова уткнутся взглядом в груду окровавленных тел. И он поставил стакан, направился к девице.

— Ты из-за чего плачешь?

— Страшно… Турки придут сюда?

— Мы не позволим. Знаешь, скольких я сегодня на тот свет отправил? Девятерых!

— Правда?

Булгарка подняла восторженные глаза — очаровательные тёмно-карие глаза смотрели на драгунского поручика по-детски доверчиво и восхищённо! Такая преданность в её взгляде! Фёдор взял девушку за плечи, потянул вглубь неосвещённого коридора, подальше от любопытных взоров.

— Боишься турок?

— Боюсь… — прошептала она, всхлипнула и прижалась к широкой груди графа, как маленький ребёнок прижимается к родителям, когда ищет защиты.

— А меня?.. — спросил он, приподнимая её подбородок, заглядывая девице в глаза, и осёкся, словно поперхнулся. Товарищи хором внушали, что Милка влюблена в него, да поручик и сам это видел, и захотелось услышать, что она чувствует, но язык не повернулся, чтоб прямо спросить, смог вымолвить только. — Меня боишься?

— Нет!…Я боюсь, чтобы тебя не убили! — пролепетала она.

По коридору медленно плёлся Алсуфьев, еле передвигавший ноги, он почти висел на своём денщике, который бережно то ли вёл то ли нёс хозяина, приговаривая «Шажок, другой… ещё шажок…». Звегливцев спросил:

— Вам помочь?

Штабс-капитан остановился, посмотрел на молодого графа и красавицу, вцепившуюся в него, отрицательно покачал головой:

— Не могу в комнате… лежать не могу — задыхаюсь… когда стою, сижу, хоть дышать могу… Лучше со всеми… — пожаловался, объяснился и дал совет. — Спешите жить, поручик!.. Спешите, не откладывайте на завтра… Вы ж видели сегодня… Спешите жить… — и, тяжело дыша, потащился дальше.

Звегливцев наклонился к Милке, взволнованно спросил:

— Так не боишься меня, а пойдёшь?.. Ко мне пойдёшь?

Та кивнула согласно, улыбнулась робко, доверчиво. Фёдор подхватил девушку на руки, она обняла, уткнулась в его щёку, коснулась своими губами… Алсуфьев, оглянувшись, увидел, что граф-богатырь поднимается по лестнице и несёт Милку, что прижимает голову к его плечу.

— Слава Богу… Хоть одному повезло… — пробормотал он. — Что ж, Звегливцев заслужил награду…