Ищи меня в отражениях

Елена Гусарева, 2017

Тимофей способен понравиться каждому, и никто не догадывается, что он питается энергией человеческих эмоций, выкачивая вместе с ней и жизненные силы. Одноклассница Надя грозит Тимофею разоблачением. Но у нее секретов ничуть не меньше… Подростковый роман, городское фэнтези с элементами мистики и детектива. Роман вошел в шорт-лист конкурса "Трансильвания – 2017". В оформлении обложки использована авторская иллюстрация художницы Алисы Франц.

Глава 15

В актовом зале пахло елкой и шоколадными конфетами. Третий по счету и последний утренник для малышей мы отыграли. Было весело, и я совсем забылся.

Спектакль ставили по сказке “Теремок”, но с небольшими изменениями. Вероника Степановна, наш художественный руководитель, добавила в сценарий забавные диалоги, так что мелюзга визжала от восторга. Мы дружно звали Деда Мороза и минут десять орали “Елочка, зажгись!”. Чуть глотки не сорвали. А все потому, что ответственный за свет трудовик последние несколько дней ходил на бровях. У него, видите ли, католическое Рождество. И не поспоришь, он у нас немец. В конец-концов свет зажгли, и началась канитель вокруг елки.

Сначала собирали мелюзгу по парам. То еще занятие. Пока одних строишь, другие разбегаются. Наконец, завели хоровод и полчаса нарезали круги вокруг елки. Теперь “В лесу родилась елочка” неделю будет сниться.

Потом по сценарию Волк и Медведь должны были затеять небольшую драку за подарки. Деня так вошел в роль, что со всей дури зарядил мне в нос. Ну, я тоже кое-что в актерском мастерстве понимаю…

Снегурочке все же удалось примирить увлекшихся Волка и Медведя, и мы получили по огромной бутафорской конфете.

Всякий раз перед спектаклем Вероника Степановна непременно напоминала нам не забыть вернуть в костюмерную эти самые конфеты. А мы с Денисом шутили, что после последнего спектакля их обязательно съедим. Деда Мороза играл тот самый Семенов Сергей, о котором грезили почти все наши девочки. Уж я-то знал наверняка. Высокий и широкоплечий парень из выпускного класса, только он мог донести мешок с подарками, да и то не без нашей помощи. А на роль Снегурочки выбрали хрупкую и белокурую Леру с нашей параллели. Она просто вне конкуренции со своей длиннющей косой толщиной в руку.

Из-за нее-то в нос мне и прилетело. Деня, видимо, счел свой грушевидный нарост не столь изящным, вот и решил уравнять ставки.

Гримеркой нам служила тесная каморка за актовым залом. Переодеваться приходилось по очереди, по два-три человека.

Девчонки убежали в гримерку первыми, а пацанов заставили подметать засыпанный конфетти пол в зале. Все халявили и быстро смылись. А я не особо торопился. Было немного грустно, что всех этих ребят дома ждали родители, подарки, о которых давно мечтали, разнаряженная елка, куча новогодних салатов, или что они там едят на праздники.

У нас в Никитском в холле стояла искусственная елка, украшенная старыми поблекшими игрушками. Подарки обычно дарили всем одинаковые. Что-нибудь для школы и набор шоколадных конфет-ассорти. В новогоднюю ночь наверняка будем сидеть у телевизора с парой унылых воспитателей. А унылыми они будут обязательно, так как их в этот всеобщий праздник оторвут от семьи или веселой компании и заставят дежурить с кучкой никому не нужных пацанов.

Поэтому я не торопился завершать свой настоящий новогодний праздник, который прямо сейчас подходил к концу. Я постоял еще немного в актовом зале, обошел елку, поправил на ней цветную гирлянду с надписью “Счастливого 1997 года!” и только после этого направился в гримерку. Там застал лишь Дениса. Остальных унес новогодний буран.

Мой напарник полностью одетый, с сумкой на плече тоже был готов слинять. Он отдал мне ключи, пробурчал пожелание веселого Нового года и убежал. Я остался один.

Окон в гримерке не было, кроме одного — для видеопроектора. Мы притащили сюда пару лавок, чтобы было где присесть и сложить вещи. На пыльной полке, рядом с забытым кем-то барахлом, стояла старая настольная лампа. На стене кусок зеркала.

Стащив верхнюю часть костюма, я включил лампу и начал стирать с лица грим остатками ваты и кремом, забытым кем-то из девочек. Ватный тампон давно превратился в серую жирную массу, а я все не решался заглянуть в зеркало.

В последнее время я избегал любых отражающих предметов. Но смывать грим вслепую совсем никуда не годилось.

Ну ладно. Неделя прошла тихо, никаких девчонок из потустороннего мира. В конце концов, может я и привыкну к этой новой сверхспособности. Или как это называть?..

Я наконец посмотрел на свое отражение. Грязные разводы живописными пятнами покрывали лоб, щеки и даже уши. Темные круги вокруг глаз напоминали маску Зорро. Я поиграл бровями, сморщил нос и скосил левый глаз. Сдавайтесь, негодяи!

Из хлама в углу вытащил сломанную указку, отвел в сторону левую руку и сделал резкий выпад, тыча воображаемой шпагой в своего противника в отражении. Рассекая воздух указкой, я воскликнул:

— Защищайтесь, сударь! — отпрыгнул назад и вскочил на лавку. — Ах, так! А что вы скажете на это? — я прыгнул вперед и уколол типа из зеркала в плечо. — Ну, что же вы, струсили? Ага!

— Сам ты струсил, — вдруг услышал я голос.

От неожиданности я выронил указку и попятился назад. Как назло, под ноги попалась лавка, и я с грохотом свалился на пыльный пол. В спину что-то больно ужалило, а сверху припечатало деревянной шваброй. Кто-то заливисто расхохотался.

— Кто здесь? — выдавил я из себя.

— Я здесь.

— Кто, я?

— Ты идиот, а я Надя.

— Я тебя не вижу.

— Конечно, не видишь! А встать и посмотреть ума не хватает. Я же говорю — идиот.

Я медленно встал и заставил себя посмотреть в зеркало.

Она была там. Абсолютно реальная, все в том же белом платье в горошек.

— Что ты там делаешь?

— Ничего не делаю. Смотрю, как ты дурачишься.

— Ты на самом деле там, или это мне кажется?

— Нет, тебе не кажется, ты идиот, — Надя продолжала смеяться.

— Ладно, хватит обзываться, — я покраснел.

— Ну, а что ты стоишь, как замороженный, и трясёшься от страха?

— Посмотрел бы я на тебя в такой ситуации.

Я замолчал, разглядывая ее отражение.

— Как это возможно? — мой голос предательски дрогнул. — Это фокус какой-то?

— Я не знаю. Просто я здесь, и мне тут нравится. Не нужно каждый день ходить в школу и видеть всех вас — придурков. Я могу попасть куда угодно, ну, или почти куда угодно.

— Но ты в больнице! Я видел тебя всего пару дней назад. Ты в коме.

— Я уже давно здесь, и совсем я не в коме.

— Я был в больнице сто раз, и ты все время была там. Лежишь неподвижно на кровати, к тебе присоединен аппарат искусственного питания. Я брал тебя за руку, но ты ничего не чувствуешь.

— Ты брал меня за руку?

— Ну, да!

— А зачем?

— Ну, просто… — я не знал, что ответить. — Ну, так наверно все делают, когда пытаются общаться с коматозниками.

— Я не коматозник!

— Ага, ты живее всех живых. Только вот я тебя что-то не вижу в этой комнате. Я вообще не понимаю, как это возможно. Может быть, я сам с собой разговариваю?

— Нет, со мной.

— С людьми в зеркалах только ненормальные разговаривают.

— Я уже давно заметила, что ты один из них.

Ого! Неплохо для приведения.

— А ты вообще как туда попала? — я подошел поближе к отражению.

— Не знаю. Просто захотела и ушла от вас всех. Вы меня допекли!

— Не понял. Как ушла? Куда ты ушла?

— Да я и сама толком не представляю… — голос девчонки наконец смягчился. — Просто само собой получилось. Я была дома. В тот вечер я очень расстроилась. В школе все было просто ужасно! Ну, ты и сам знаешь… — она посмотрела на меня, и я отвел взгляд.

— В общем, случилось так, что я очень долго смотрела в зеркало, — продолжала она. — У нас в родительской спальне есть большое зеркало, почти с мой рост. Я рассматривала свое отражение и мечтала… ну, это глупо, наверно… В общем, всегда хотелось, чтобы за зеркалом был параллельный мир, похожий на наш, но другой. Как бы это сказать… перевернутый. Чтобы он был добрее и чище. Чтобы там все было лучше, чем здесь. Так хотелось попасть туда, в зазеркалье, убежать от всех! Тогда я представила, как делаю шаг и оказываюсь там. А потом шагнула и… оказалась! — Надя вся светилась. — Он существует! Представляешь, как здорово! Здесь все совсем по-другому.

Я помолчал, разглядывая ее радостное лицо.

— Ты говоришь, там все по-другому. А как по-другому?

Вдруг заскрипела дверь, и в каморку ввалилась недовольная Вероника Степановна.

— Я уже целый час жду, когда ключи вернут! А ты еще даже грим не смыл!

— Я сейчас. Уже скоро.

— Даю тебе десять минут. Жду в коридоре, — строго сказала она и захлопнула дверь.

Я посмотрел в зеркало — кроме меня там теперь никого не было.