Мотыльки летят в огонь

Елена Забродина

Савва Бергман, ведущий специалист в области наскальной живописи, приезжает в захолустное местечко Плас для исследования случайно обнаруженной пещеры. Во время обрушения породы, Савва вместе с местной работницей краеведческого музея оказывается запертым в пещере. За время вынужденного заключения он приходит к выводу, что рисунки — умелая подделка, фейк.На этом свою миссию Савва считает выполненной. Но у самой пещеры на него оказываются другие планы.

глава 2

Савва дописывал доклад для ближайшей конференции в Праге, когда на столе завибрировал мобильник. Звонила Надя. Странно, бывшая жена не часто радовала его своими звонками, тем более, они виделись неделю назад, когда он привез Герасима. Савва помассировал веки, глаза устали за долгие часы перед компьютером, можно было и передохнуть. Мобильник продолжал подпрыгивать на гладкой поверхности стола и сдвигаться к краю. Придется ответить.

— Алло. Случилось чего?

— Случилось? — передразнил голос. Савва уловил в нем истеричные нотки. — Ты еще спрашиваешь?

Видимо, действительно произошло что-то из ряда вон, и, конечно же, в этом был виноват он, Савва.

— Говори. — Он приготовился обороняться. Такая манера общения с бывшей была для него привычной. Развелись они уже давно, Гера только пошел в первый класс. Брак как-то сразу не заладился. Страсть утихла слишком быстро, они с Надей оказались людьми из разного теста. Савва с головой ушел в работу. Строил карьеру, там у него, в отличие от семейной жизни, был порядок и желание продвигаться вперед. Надя поначалу закатывала скандалы, ревновала, но потом утихла. Поняла, что бесполезно — он женат на науке. Новых романов Савва не искал, пару раз изменял ей в командировках, но это было так, между делом. А однажды после недели в Германии, он вернулся домой и увидел ее напуганные глаза, размазанную помаду… В общем, развод принес обоим успокоение. Так оно и должно было случиться.

— Это ты мне скажи, что ты с нашим сыном сделал? — завывала Надя по телефону. — Что у вас там произошло?

Савва напрягся. А что с сыном? Все же в порядке было. Он привез его назад живого и здорового. В душе зародилась тревога.

— Надя, я не понимаю тебя…

— Сам посмотри!

— Мне приехать?

Но там уже не слушали. Связь оборвалась и только короткие гудки.

Он хотел наплевать на ее категоричный тон и продолжить писать, но мысли тут же улетучились. Он не стал закрывать ноутбук, надеясь на быстрое возвращение, наскоро оделся, схватил ключи от машины. В голове все крутились ее слова: «Что ты сделал с нашим сыном?» Так и хотелось крикнуть: да ничего он с ним не делал! Все было как обычно. По дороге из Пласа они почти не разговаривали. Герасим играл на телефоне… Они даже не ругались.

Савва выехал со стоянки. Пошел дождь. Мелкий и моросящий как осенью. Ниссан лихо объезжал лужи, иногда все же приходилось бороздить «моря-окияны», поднимая тучу брызг по сторонам. Опускались летние сумерки. Одна фара сгорела уже давно, и света от другой было маловато. Савва пожалел, что так и не удосужился доехать до автосервиса. Почему она позвонила именно сейчас? Время позднее, не для визитов. Не могла подождать до утра? Значит, не могла. Значит, все так ужасно. Страх за Герасима и гадкое чувство вины — он мало уделял сыну внимания, заставляли его давить на педаль газа. Плохая видимость и чувство тревоги чуть не стали причиной аварии. Пешеход как-то уж слишком резко выскочил на дорогу прямо перед автомобилем. Савва судорожно нажал на тормоз. Колодки издали жуткий визг, машину занесло в сторону и чуть не закрутило. Савва даже не понял, как ему удалось избежать столкновения с идущими с ним в общем потоке машинами. Каким-то усилием он сумел увернуться от них и остановить Ниссан, не задев при этом прохожего. Тот продолжал свой путь, даже не обернувшись. У мужчины, по всей видимости, была сильная выдержка, чего не скажешь о Савве. Сердце билось быстрыми толчками, руки дрожали. Какого черта тот выскочил перед ним? Пешеходного перехода тут не было, светофора тоже. Он как будто возник из ниоткуда.

Машины сзади продолжали объезжать Савву, некоторые недовольно сигналили — нервные какие! Савва тронулся, набирая скорость.

Надя встретила его у дверей. Халат наполовину застегнут, голова не прибрана. Но взгляд вполне адекватный, немного уставший.

Савва вошел. В квартире пахло ароматическими свечами — новая Надина страсть, он еще в прошлое посещение почувствовал этот запах. Как в индийском магазине: сандал, жасмин, амбра… С порога заметил сидящего на кухне за столом Герасима. Тот не умирал, не валялся в постели с градусником подмышкой, а склонился над тарелкой и что-то медленно жевал.

— Герасим…

Мальчик повернул голову и спокойно сказал:

— Здравствуй, папа. — А потом продолжил жевать.

— Видишь? — Надя с вызовом смотрела Савве в глаза.

— Ничего не понимаю. Я думал, тут «скорая» каждые два часа, реанимация…

Надя схватила Савву за руку и молча потянула в комнату к сыну. Там царил полный порядок. Савва приготовился увидеть все что угодно, но не эту стерильную чистоту.

— Что? — Надин напор начинал выводить его из себя.

— Это не наш сын, разве ты не видишь? — закричала она.

Савва посмотрел на нее внимательным взглядом и вдруг захохотал. Громко и безудержно. Господи, дурища! Он несся за десять километров в противоположную часть города, чтобы услышать такое. Это ее надо спасать, а не сына!

— Вот че ты ржешь? Че ты ржешь, ты, бездушный копатель курганов? Всегда был таким, теперь я тебя ненавижу еще больше! Бездушный!

И столько боли было в ее выкрике, что Савва перестал смеяться. А может быть, и не знал он Надю, никогда толком не пытался ее понять?

— Ты-то сама как, — сказал он мягче. — У тебя все в порядке?

Надя плюхнулась на идеально заправленную кровать, его новый тон подкосил ее. Она растерянно оглянулась по сторонам, на глаза набежали слезы.

— Это не его комната. Ты же знаешь, какой наш Герасим.

— Ты хочешь сказать, что он прибрался сам?

— Да, именно. Позавчера попросил у меня тряпку, пылесос… а потом — денег. Сходил в магазин и купил кучу средств для уборки… — ее нижняя губа вдруг затряслась, слезы полились с новой силой, — и теперь он каждые три часа убирает пыль. И каждый день моет полы. И еще… Туалет, кухню…

Савва растерянно присел рядом. Как-то слабо верилось в ее слова, но вид прибранной комнаты и заплаканное, полное отчаяния лицо Нади чересчур наглядно говорили, что тут что-то не так. Савва немного помолчал, пытаясь привести мысли в порядок. Надя тоже молчала, терпеливо ожидая, когда он сделает нужные выводы. Кто-то же должен был прояснить эту ситуацию, разрешить ее. Кто, как не отец мальчика?

— Да, это странно, — наконец произнес он. — Но я не вижу проблемы. Тебе бы надо радоваться…

— Радоваться? — она зло фыркнула. — Не видишь проблемы? Да я вообще его не узнаю! Он больше не играет в свои вечные игрушки на телефоне, перестал общаться с друзьями-дебилами, вежливый такой весь сделался. Я, сдуру, сначала обрадовалась, думала — это ты так повлиял. А потом он стал встречать меня из магазина… Я-то решила, что он повзрослел, а он… состав читает.

— Какой состав? — Савва был сбит с толку.

Надя прожгла его взглядом.

— Состав продуктов! Он заставляет покупать только натуральные продукты, без ГМО. — Она высморкалась в платок. — Савва, что делать-то будем? Он выходит гулять по часам!

— По расписанию? — Савве уже совсем не хотелось смеяться, стало понятно волнение Нади. Так резко дети не меняются, да никто не меняется. Разве что под угрозой смерти.

— Что еще ты заметила?

— Ничего… — она уже не билась в истерике, только безвольно опустила руки. Видимо расслабилась, найдя понимание в бывшем муже и скинув на него часть ответственности и своего страха за ребенка.

— А в больницу его водила?

Надя посмотрела на него искоса, как на ненормального.

— Ну, к психологу детскому? — Савва уже начинал выходить из себя. Что тут непонятного? Резкие изменения характера — это работа врачевателя душ человеческих. — С кем он в последнее время общается? Может, какие-то новые друзья появились? Ты заглядывала к нему в компьютер?

Савва почувствовал тревогу за сына. Где-то он слышал про такие сайты, где подбивают детей на самоубийства. Именно такие изменения в детях и происходят.

— Нет, он вообще перестал интересоваться игрушками, в интернет не выходит…

Надя совсем сникла. Оба какое-то время сидели молча, а потом из кухни услышали звук льющейся воды.

— Посуду после себя моет, — пояснила Надя.

Ему нечего было сказать по этому поводу. Абсолютно нечего. Если б с Герасимом возникли проблемы — было бы ясно, что предпринимать. Но когда человек становится лучше… ведь все поголовно родители мечтают о таких примерных спиногрызах…

— Что у вас там произошло, в экспедиции?

Савва пожал плечами:

— Все как обычно, мне даже нечего предположить. Он вел себя, как всегда. Я передал тебе его в целости и сохранности.

Да, он прекрасно помнит, как Герасим вернулся домой, кинул рюкзак у двери, разбросал ботинки, едва поздоровавшись с матерью, исчез за дверью своей комнаты. А потом Надя подбирала те самые ботинки и аккуратно убирала на полку с обувью. Савва тогда еще недовольно отметил про себя, что с матерью мальчишка ведет себя ничуть не лучше, чем с отцом.

Надя кивнула, видимо, вспоминая тот же момент.

— А как он питается? — Надо было же что-то спросить.

— Овсянку по утрам варит.

— Давно?

Она кивнула.

— Сначала меня просил, я еще обрадовалась, сварила… А на другое утро он сам. И с тех пор варит и мне предлагает.

— И ты ешь?

— А что мне делать? Ем. — Надя закусила губу, а потом жалобно попросила: — Поговори с ним, а?

— Конечно…

Он поднялся — сидеть в этой стерильной комнате не приносило удовольствия. Да и толку-то? На книжной полке взгляд его зацепился за небольшую керамическую вазочку. Опа-на! Он подошел поближе, еще сомневаясь. Взял в руки, повертел. Так и есть, это чашка из пласовской пещеры. Вот засранец, все-таки стащил, да не одну, а две! Савва ощутил прилив злости. И тут в комнату вошел Герасим.

— Кто тебе разрешил это взять?

Герасим поднял на отца голубые невинные глаза:

— Я не знаю, папа, это было в моей комнате.

— Неправда! Это было в пещере. В фейковой пещере, — решил он объяснить всполошившейся Наде. — Подделка, не переживай. — И снова повернулся к сыну: — Но это не значит, что оттуда можно было брать. Это называется — воровать.

— Я не брал.

— Смотри мне в глаза и не ври.

Герасим невозмутимо взял чашку из рук отца, протер с нее невидимые отпечатки отцовских пальцев и поставил на место.

— Я не вру.

Савва и Надя переглянулись.

— Ведь это не ценно? Нет? — спросила Надя.

— Нет, — выдохнул Савва. Кажется, ее больше волновал не сам факт воровства, а не будет ли из-за него проблем.

— Тогда что ты пристал к ребенку?!

Все, начинается. Давно они обходились без скандалов, но, кажется, таковой грядет.

— Хорошо, успокойся. Пусть эта чашка останется у него, мне все равно.

Савва вышел из комнаты, забыв намерение поговорить с сыном. Он просто не был сейчас готов к разговору, Герасим изменился, бесспорно, и надо подумать, как с ним теперь общаться. Надя вышла следом.

— Что теперь?

Савва стал обуваться.

— Ему не грозит опасность… физическая опасность, я имею в виду, — повторил он с нажимом, увидев, как Надя поджала губы. — Постарайся понаблюдать с кем он общается. Если компьютер не включает, может по телефону разговаривает? В общем, наблюдай. Я приду завтра. Обзвоню знакомых, попрошу посоветовать хорошего специалиста. Когда ты вернешься с работы?

— Я боюсь ходить на работу и оставлять его одного. Я сегодня взяла без содержания.

— Ну вот еще… хотя, разумно. Деньги у меня есть, я тебе помогу… ну, за те дни, что тебе придется пропустить… Я приду завтра. Завтра…

Когда он покидал ее квартиру, она смотрела ему в спину. В просвет закрывающейся двери он чувствовал на себе ее взгляд. Кажется, она успокоилась и обрела какую-то надежду, что все разрешится, все исправится, Савва поможет. А вот у него такой надежды почему-то не было.

Савва возвращался домой и ему казалось, что весь он пропах сандалом и ванилью, и салон Ниссана пропах… Что же случилось с Герасимом? Вроде все на первый взгляд хорошо. А если парень так прикалывается над родителями? А что, вполне могло быть! Они достали его своими упреками, он решил проучить их по-своему. Паразит, конечно, но по крайней мере все логично и объяснимо.

Но тревога все равно не проходила. Савва уже начал сомневаться. Слишком мало похоже это на Герасима. На такие длительные розыгрыши он не способен. Он ударил себя по лбу: это Надя чего-то учудила, она что-то с пацаном сделала и теперь винит его. Нюхает всякие курения, кто ее знает, может в секту какую попала и парня за собой потянула. Конечно, на Савву свалить всего проще. Хотя, поверить в то, что она намеренно прикрывает свои грехи… нет, на нее так же не похоже. Нужен психолог…

А если покопаться в последних событиях? Что-то должно было повлиять на психику сына, кардинально изменить его поведение. Это мог быть шок, например. Может, он стал свидетелем страстного секса матери и ее нынешнего любовника (ведь должен у Нади кто-то быть), или его втянули в группировку, которых полно в инете. Какое-то громкое разоблачение было недавно, почему не могло коснуться его сына? Могло. Баба Оля, мать Нади, могла что-то внушить. Ну, хоть квартиру обещать ему отписать после смерти за хорошее поведение… Решено, завтра они по косточкам разберут события последних дней и найдут причину. Он поговорит с сыном откровенно, как со взрослым. У него должно получиться, он сумеет. Хотя нет, не завтра. Завтра он летит на конференцию в Прагу. Но когда вернется…

По дороге домой Савва забежал в магазин — нужно было вернуть на место мысли, разлетевшиеся, как рассыпанный по полу бисер. И запастись продуктами тоже не мешало. Придя домой, он водрузил пакет с продуктами на кухонный стол. Сейчас рассует по полкам и в холодильник и успешно закончит статью — руки уже чесались записать те удачные фразы, что пришли в голову по дороге. Компьютер тонко пискнул — пришло письмо. Савва ждал сообщение от своего коллеги из Израиля, должно быть — это он. Быстро прошел к компьютеру, нажал на мышь — экран вышел из сонного состояния и вывел обратный адрес Птициной. Ну, вот, началось. Черт подери, он и забыл про нее, а вот она его, оказывается, нет. Савву обуяла досада — есть такие девицы, которые каждый случайный пересып трактуют как обещание жениться. Савва сразу понял, что Птицина из этой категории. Но ведь нет, связался. Поддался влечению плоти, так сказать, но не разума. Дурак. Рука потянулась скинуть письмо в мусорную корзину, но любопытство ученого все-таки одержало верх.

«Уважаемый Савва Витальевич! — письмо начиналось с официального приветствия. — Извините за беспокойство, но я считаю, что просто обязана сообщить вам. Вы сейчас примете меня за фантазерку или истеричку, ни тем, ни другим я не страдаю». Савва усмехнулся про себя — хорошее начало. Просто многообещающее. «В течении недели я посещала нашу пещеру два раза и оба раза делала новые снимки. Изучая их, я заметила кое-что пугающее меня. Вернее, первый раз я не поверила своим глазам и пошла снова, все очень подробно фотографируя. Я не буду описывать здесь все, что обнаружила, вы это увидите сами. Представляю вашу реакцию. Во вложении прилагаю несколько снимков, особенно прошу обратить внимание на группу всадников, как вы назвали их, из жилища Бхимбетка. С нетерпением жду результатов вашего умозаключения. С уважением, Оксана Птицина. Постскриптум: я пока об этом никому не говорила, кроме нашего директора, но он нехорошо себя чувствует и его не заинтересовала моя находка».

Вот так, никаких упоминаний о веселой ночи, вообще ничего личного. Савву это даже слегка задело, словно и не было их сумасшедшего путешествия по степи, хотя про постель он и сам не уверен. Побоялась или постеснялась? Что же творится в ее голове?

Он не ожидал увидеть ничего интересного, но все равно открыл файлы с фотографиями. Ну вот, всадники. Один в один, как и утверждал — копия росписей из естественных скальных укрытий в Индии. Второй файл был снят с того же ракурса, той же части рисунка. Ну и что? Что эта мадам из краеведческого музея пыталась ему донести? Он уперся взглядом в снимок. Нашла же чем привлечь его внимание. Написала бы открыто — давайте, мол, господин Бергман, повторим. А так — шито белыми нитками. Ох уж эти женщины, все надо как-то в обход, с подъездом издалека…

Савва вздохнул. И уже потому, что привык все доводить до конца, из-за долбанного перфекционизма, открыл третий файл. Опять та же группа. И зачем?! Хотя… что это? Рука на мышке замерла, на секунду стало не по себе. Обман зрения? Савва моментально вернулся к первому фото. Что-то тут было не так. Еще раз перелистнул с одного файла на другой.

Непроизвольно вырвалось: «Что за хрень»! Так и есть — на первом, в правом углу было четко видно группу из пяти всадников, на втором фото — те же пять, но на третьем — четверо скачут, как ни в чем не бывало, глядя перед собой, зато тот, что посередине — чуть вырвался вперед. Черт. Савва напряг зрение и стал разглядывать снимки более детально, замечая мелкие отличия. И снова — на одних снимках за группой всадников бежали люди с дубинками наперевес, но на другом фото они немного отстали. И летучее животное, напоминающее дракона, изменило положение крыльев. Савва растер уставшие глаза. Этого не может быть!

И тут он вспомнил книгу с фотошопом, и напряжение мигом оставило его. Перерисовали! Птицина с директором заштатного музея перерисовали картинки, чтобы привлечь его внимание! Конечно же, приболел тот, как же! И искусно-то как сумели! Никак не успокоятся, черти!

Савва уже принялся писать неприятный для Птициной ответ, когда пришло еще письмо. Снова от нее. «Только не подумайте, что кто-то нарочно исправлял рисунки, пещера закрыта для посещения». Как она догадалась, что именно это он и подумает! Надо же, какая дедукция! Савва по-настоящему рассердился и закрыл ноутбук. Лучше ничего не отвечать, чтобы потом не было стыдно за сгоряча выпущенные неинтеллигентные слова. Игнор — лучшее лекарство для таких людей.

Вечер оказался испорченным. Финал статьи он так и не дописал. От этого было вдвойне досадно. Пытался читать, не пошло. Все борол в себе желание ответить этой девице. Наверняка хотела в столицу выбраться со своей находкой. Но он не позволит собой манипулировать. И ведь топорно-то как действуют!

В конце концов решил идти спать.