Анжарская академия. Темный магистр исцелению не подлежит

Елена Княжина, 2023

Что общего у младшей целительницы и магистра темных искусств? Правильно: стопка незаполненных форм и тонна взаимной неприязни. Так было ровно до тех пор, пока я не совершила три ошибки. И теперь у нас появилось еще кое-что «общее».Одна татуировка на двоих, которая не дает отойти друг от друга дальше, чем на несколько метров. И ее действие с каждым днем все сильнее. Этак мне придется переселиться в логово мрачного сира Райса!Есть плюс: магистр меня не узнает. И минус: я-то его прекрасно помню…

Глава 7

— Сиди здесь, Вика-психиёлог, — пробурчал Райс, прячась за шкаф и наскоро меняя на себе рубашку. Свою рваную — на ту, что с пуговицами. Брюки он предпочел оставить мокрые, не рискнув доводить меня до нервного срыва.

Сделала глубокий вдох и напомнила себе, что я (во всяком случае, настоящая я) — целительница. И не одну смену отработала в приемном покое Тарлинской лечебницы. И чего только не штопала на своих дежурствах магическими сшивателями.

Словом, неодетый мужчина кого-кого, а меня смущать не должен. Не должен! Но смущал.

Наверное, дело было в обстановке. Все-таки мы находились не на моей диагностической территории, в ярком искусственном свете, в кабинете, пахнущем снадобьями…

Нет, мы с Райсом торчали среди ночи в его, Варх побери, спальне. И он только что ощупывал мое белье своими… кхм… «щупальцами».

— Схожу пообщаюсь со своими бездарями. Все равно не засну, — признался магистр, и я ровно в этот момент поняла, что и сама не сомкну глаз после случившегося. — Надо понять, что за ритуал они провели.

Там был еще и ритуал? Час от часу не легче. С тяжелым вздохом я проводила магистра взглядом и уставилась на свои руки. Возможно, еще не поздно во всем признаться?

Он вышел из спальни, плотно притворив дверь. И я, навернув пару кругов рядом с закрытым окном и всласть надышавшись удушающим ароматом комнаты, потащилась следом.

Кабинет Райса был самым крайним в магистерском крыле. Он и здесь выбрал логово на отшибе, избегая лишних встреч с раздражающими особами вроде меня.

Внутри с виноватыми минами сидели его ученики. Я узнала Тонкина и Диккинса, а девушку звали Фенриссой. Она часто заходила за успокаивающими снадобьями и снотворным после того, что случилось осенью. Но, кажется, наконец нашла свое утешение в патлатом светловолосом студенте-природнике.

Магистерский стол был завален разношерстной чепухой — кристаллами, свитками, желтой пылью, чьими-то украшениями…

— С пониманием у хавранок туго, да? — рыкнул Райс, резко обернувшись и обнаружив меня за спиной. — Я же велел ждать меня под одеялом!

Тонкин поперхнулся, и магистр поморщился. Несколько двусмысленно, мда. Счастье, что я сегодня «Вика». И завтра меня, сгорающей под чужими взглядами, тут уже не будет.

— С пониманием нормально, — нахмурила брови, решив для себя, что выставить за дверь — не позволю. — С послушанием, вероятно, не очень.

— Оно и видно. Дались вы все на мою голову? — Райс окатил собравшихся скорбным взглядом и ткнул в самый крайний стул. — Ваше место. Вика. Психиёлог.

Он потер лицо, с энтузиазмом зевнул. Зыркнул на меня гневно, требуя послушания, и я уселась мокрыми кружевами на указанное место. Варх с ним. Райс прав: тут его территория и его правила, так что он вполне может заставить меня заполнять какую-нибудь форму.

— Теперь рассказывайте, — он плюхнулся в кресло и уставился на свалку на столе. — Я жду.

— Да нечего особо рассказывать, сир, — помялся Тонкин, убегая глазами в окно. — Шутка же.

— Рассказывай, рассказывай, Заккари, — угрожающе подбодрил того магистр. — Вот сейчас вместе и посмеемся. Я уже предвкушаю.

— Ну… романтика, Ахава, все такое… — парень почесал затылок, смирившись с ролью гхарра, отправленного на заклание.

За дальним столом я обнаружила вторую девушку — красноволосую Килиру. Она прятала лицо за ладонями, всем видом показывая, что попала сюда случайно. А я бы не удивилась, узнав, что мисс дэс Морган была зачинщицей — в ней всегда чувствовалась непокорная варховщинка.

— Вы призывали чувства? — Райс покрутил на пальце цепочку от странно знакомых часов.

Я видела их раньше… Довольно часто. Обычно ночами. Обычно на дежурствах, когда он приволакивал свое тело, нахально укладывал его на кушетку и требовал обезболивающее. Уверяя меня, что до рассвета не дотянет.

Как по часам приходил! Возможно, что действительно по часам…

— Любовь, сир, — Тонкин развел руками и поморщился. — Но что-то пошло не так. И всплыло… это вот…

Он ткнул в меня пальцем, как в жутковатое исчадие с рогами и щупальцами. И я подумала, что надо будет тайно пробраться в свой кабинет и записать мальчишку на диагностику к Граймсу. А лучше сразу на ампутацию мозгов. В этом удовольствии главный целитель себе никогда не отказывает.

— Так праздник же! Канун Дня весенних даров. Ночь любви, — всплеснула ладонями хорошенькая Фенрисса и мечтательно покосилась на Диккинса. — Мы подумали… было бы очень здорово…

— Если бы чувства пришли даже к таким сухарям, как вы, сир, — договорил смертник Тонкин.

Терять ему было нечего: Райс все равно узнал свои часы и машинально сунул в карман.

— Подумали они! — тихонько прорычал магистр, и волоски встали дыбом даже у меня. Даже на спине.

— Огхарренно же! — добивал преподавателя Тонкин, решивший помирать с музыкой. — Граймс бы подобрел и отстал от всех со своей смертельной диагностикой. Рыженькая целительница перестала бы ходить бледной тенью по коридорам. Мисс Донован расплела бы жуткий пучок и надела платье… Это же зашибись!

Оптимизм, что сочился из Заккари, был каким-то нервным. Предсмертным. Это и я со своего стула понимала: даже великому Граймсу не спасти бедолаг-студентов после того, что с ними сделает искупавшийся в болоте магистр.

— Шутка, сир! Вместо того, чтобы заваливать нас на зачетах, преподаватели посылали бы друг другу открытки с приглашениями на весенний бал, — договорил патлатый Диккинс, переманивая огонь полыхающих глаз на себя. Пока от Тонкина хоть что-то осталось.

— Огхарренно, — повторил магистр, чернея лицом. — За-ши-бись.

Расфокусированным взглядом я проплыла по столу, задержалась на сжатых до белых костяшек кулаках Райса… И с ужасом увидела среди вещей свою потерявшуюся заколку. С зелеными самарудами!

— То есть я правильно понимаю, Тонкин, что вам показалось забавным… — цедил убийственно медленно Райс. — Что я на балу… кхм… приударю за мисс Донован? Или, к примеру, начну посылать воздушные поцелуи мисс Хендрик?

— Мы подумали, вам не помешает расслабиться, сир! Вы еще в расцвете лет. Самый сок. Ничто человеческое не чуждо, — старательно рыл себе яму Тонкин. — Сколько можно быть затворником? Но сейчас осознали свою ошибку. В полной мере. И не будем возражать, сир, если вы затворитесь обратно…

— Сейчас я тебя, Заккари, где-нибудь затворю. Скажем, на изнанке бытия. Подойдет?

— Лишнее, сир.

— Чьи это вещи? — Райс кивнул на оставшиеся безделушки и со звонким стуком рассыпал по столу розовые кристаллы кварца.

— Гребень мисс Донован. Сшиватель сира Граймса. Часы… ну…

— Часы мне знакомы, — хмуро перебил магистр и выудил из кучи заколку. Мою. — А вот это чье, Тонкин?

— Это целительницы, — уверенно заявил парень. — Той, рыженькой, что все время грустная ходит и бледная как тень.

— А она вас просила? Чтобы вы вскрывали ее чувства? Чтобы призывали того ублюдка, который их растоптал? — гаркнул Райс так, что у меня прижались уши. Потер ссадину на губе, прожигая глазами заколку. — Вы не думали, что мисс Лонгвуд, может, не желала, чтобы эта… Варх дери… «любовь» ее находила?

— Да ритуал не сработал, сир!

— Пра-а-авда? — издевательски протянул Райс, приподнимаясь над столешницей.

— Вы же сейчас с нами, а не с мисс Донован, — обиженно заявил Тонкин, вскакивая со стула. — А лучше бы к мисс Донован шли, ей Варху!

С обреченным стоном Райс накрыл лицо руками и с минуту молчал. Затем передернул плечами, скинув с них невидимый груз, и основательно порылся в куче, доставая с самого низа смятый лист бумаги.

— Откуда у вас это? — потряс в воздухе страницей, бестактно вырванной из какой-то книги.

— Иллонка нашла, но сама участвовать отказалась. Квахарка, — фыркнула с дальнего стола Килира. — Как знала, что с нас шкуру спустят…

— Это виззарийский, — нахмурился магистр. — И как хорошо вы знаете виззарийский, Тонкин?

— Мы это… по наитию, сир…

— По наитию. Древний виззарийский ритуал, — проморгался Райс. — По наитию!

— Ошиблись, признаем.

— Выходит, Вика-Виктория, психиёлог из Хавраны… — завел он, и я подняла голову. Столкнулась с внимательным взглядом. — Вы как-то связаны с одной из вещей. Ничего не узнаете?

— Н-нет, — выдохнула с запинкой.

— Может, у вас в своем мире есть такой же гребень? Или медальон?

— Не припомню, — мотнула головой.

— Должна быть связь… Или с ритуалом. Или с древней Виззарой. Или просто оказались не в том месте не в то время, — хладнокровно накидывал идеи маг, не сводя с меня глаз. — Нет мыслей, Вика, психиёлог?

— Нет, — заявила уже тверже, скользя на мокром стуле. Кружева хоть и были тонкими, но просохнуть до сих пор не успели.

— Какая из вещей лежала в центре? — Райс кинул страницу с рисунком на пол и встал из-за стола.

— Ч-часы…

— Мои часы.

— В-ваши, сир.

Достал из кармана часы и уложил на середину листа.

— Превосходно. И кто же вам их дал? — подтянул Тонкина за шиворот к себе.

— Нам… п-помогли. Тайно. Кто-то узнал, что мы задумали ритуал, и принес вещи… оставил их в…

— А вот в этом углу? — Райс нагнулся и ткнул в левый край пентаграммы.

— Самый главный вот этот. Он указывает на ярчайшую звезду Звездносвода, — Тонкин присел на корточки и фамильярно переместил палец преподавателя вправо. — Тут мы положили… эм… как бы сказать…

— Вы с мисс Донован чудесная пара, сир, — выдохнула романтично настроенная Фенрисса.

— Ясно, — Райс брезгливо кинул гребень на рисунок. — И все же, Тонкин, меня интересует этот угол.

Древняя Виззара хранила в себе сундук неразгаданных тайн. Многое в ней понималось иначе, не так, как в современном Эррене. Я слышала об этом и знала, что лучше всего в наследии виззарийцев разбираются артефакторы, историки и теоретики магии.

— Вот. Вот это было в том углу, — светленькая студентка поднялась и подала магистру мою заколку с самарудами.

— Чисто для равновесия, сир, — пояснил Тонкин. — А в остальных вот и вот… и вот…

Взял со стола сшиватель, ручку, медальон… Они что, всех преподавателей академии обобрали?!

Матерь Вархова…

— То есть вы решили в ночь сиятельных даров поиграть в любовную рулетку? С личными вещами преподавателей? — вторил моим паникующим мыслям Райс.

— Ну почему в рулетку? Мы все четко рассчитали, — сопротивлялся Тонкин. — Заколку хорошенькой целительницы положили напротив сшивателя, которым обычно пользуется сир Граймс… Может, хоть студентов морить на диагностике перестанет, мм? А медальон…

— Это совершенно безобидный ритуал, сир. Шуточный! — вступилась Фенрисса за парней. — Он на короткое время делает скрытые чувства явными… Но если чувств нет, то и открывать нечего? Значит, ничего бы и не случилось. Наверное…

— Наверное, — мрачно повторил магистр, сгребая вещи с пола и возвращая их на свой стол.

— Так или иначе, он не сработал. И мы готовы понести наказание, сир Райс, — сонно простонала Килира с дальнего стола. — Только можно утром? Огхарреть, как спать хочется.

Килира зевнула с таким азартом, что у меня тоже свело скулы. И я вдруг поняла, как устала за бесконечный день, плавно перетекший в бесконечную ночь.

Чувствительность возвращалась, и щека под косметическими чарами начала ныть. Но это была не самая главная моя проблема. Я осторожно поерзала на стуле… Варх Всемогущий! Определенно, не главная.

То ли у меня на хавранские кружева случилась аллергия, то ли это змейка куснула… Словом, кожа сильно ниже поясницы нестерпимо зачесалась. Прихватило так крепко, что я едва могла ровно усидеть на месте. Зуд нарастал с каждой минутой, пока Райс с учениками обсуждал ритуал, и сейчас я уже едва не подпрыгивала.

Вместе с зудом росло и беспокойство. Я бы сама себя осмотрела, но тут с какой стороны ни глянь… ракурс неудобный. И Граймс пропал, если верить ректору. Вот куда делся главный целитель, когда у меня все чешется?

Конец ознакомительного фрагмента.