Русский Париж

Елена Крюкова

Русские в Париже 1920-х – 1930-х годов. Мачеха-чужбина. Поденные работы. Тоска по родине. Великая поэзия, бессмертная музыка. Истории любви, огненными печатями оттиснутые на летописном пергаменте века. Париж – столица мира, город с тысячью лиц, видевший драму русской эмиграции. Художники и политики. Генералы, ставшие таксистами, и княгини, ставшие модистками. А с востока тучей надвигается Вторая мировая война… За вымышленными именами угадывается подлинность ярких, незабываемых судеб.

© Елена Крюкова, 2017

© Владимир Фуфачев, дизайн обложки, 2017

© Владимир Фуфачев, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-7211-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

РУССКИЙ ПАРИЖ

Памяти Марины Ивановны Цветаевой и ее семьи;

Ренэ Герра, великому французу и великому русскому;

всем русским, живущим вдали от Родины — посвящаю

Русская Франция: реальность и символ

Русская послереволюционная эмиграция — уникальное по своим масштабам и культурному значению явление. Феномен культуры русского зарубежья, сложившийся в период между двумя мировыми войнами, не имеет аналогов в истории человечества. Революция оторвала от России творческую интеллигенцию, которая волею судьбы оказалась по другую сторону рубежа.

После Октябрьского переворота и по окончании Гражданской войны русская культура Серебряного века оказалась выброшенной за пределы России, и с 1924 года Париж стал де-факто столицей Зарубежной России.

Итак, две великие культуры, русская и французская, волею судеб, стали сосуществовать на французской земле. Отсюда сразу возникает целый ряд вопросов об их взаимоотношениях, взаимопонимании, взаимопроникновении, о восприятии и вкладе русской культуры во французскую культуру… Что касается русских культурных деятелей Рассеяния, писатели, поэты, философы и художники поистине совершали подвиг: в чужой языковой среде, в чужом быте, в отрыве от родной почвы, они всячески стремились сохранить себя, свои традиции, чистоту русского языка, дух и ценности исконно русской культуры, попираемой на родине большевиками. Ведь каждый из них унес с собой Россию, свою Россию, и преданность ей…

Мой покойный друг, Роман Борисович Гуль, метко озаглавил свою трехтомную апологию эмиграции: «Я унес Россию». Ведь они все — великие известные и великие неизвестные — оставались до конца подлинными российскими интеллигентами, доброжелательными, чистыми, наивными идеалистами — тургеневскими «лишними людьми». И эти «лишние» — соль земли.

Поэт и критик Юрий Иваск как-то написал: «Эмиграция всегда несчастье. Ведь изгнанники обречены на тоску по родине и обычно на нищету. Но эмиграция не всегда неудача — творчество, творческие удачи возможны и на чужбине».

Эта трагическая страница русской истории ХХ века оказалась великой удачей для ее жертв и в конечном итоге для всей русской культуры.

И тому лучшее доказательство — всемирный успех представителей русской элиты в Рассеянии, ставшей сегодня национальной гордостью не только Франции, но и России. Своим творчеством, своей жизнью они доказали, что в свое время ими был сделан трудный, но правильный выбор. Этот опыт и пример русских изгнанников — в высшей степени поучительный урок, предпосланный новым поколениям посткоммунистической России.

Я же сохраняю обо всех этих белых эмигрантах благодарную память.

Русская первая эмиграция уже стала и для французской, и для мировой культуры своеобразным символом стойкости духа, щедрости сердца, возможности сохранить духовные сокровища нации в иной языковой и культурной среде.

Очень важно, что русские писатели, художники сейчас обращаются к теме русской эмиграции во Франции, тем самым подчеркивая связи двух культур, заново открывая исторические имена, события и положения. Так, для меня большой радостью явился роман Елены Крюковой «Русский Париж» — попытка художественно осмыслить все происходившее с русскими во Франции в первой половине двадцатого века.

Елена Крюкова обращается и к истории, и к современности. Ее волнуют контрастные темы: религия, политика, эмиграция.

Автор пытается поднять событие до уровня мифологии, а сиюминутность — до уровня метафоры, символа-знака. Мост между мифом и ярко прописанными картинами реальности, жизни — вот творческое кредо писателя.

Так, на стыке жесткой реальности и высокой поэзии, написан «Русский Париж» — своеобразная торжественная ода белой эмиграции, переходящая временами во взволнованный речитатив, а иной раз — в поток чистой исповедальной лирики.

Это художественный текст, основанный на узнаваемых исторических фактах, на моментах жизни реальных исторических персонажей. В то же самое время это своеобразная гигантская фреска, фигуры которой живут по своим законам.

Не столь важен сюжет, сколь живая боль и живая радость тех людей и тех далеких лет — а они сполна присутствуют в книге.

Я желаю этому роману счастливой судьбы.

Ренэ Герра, славист, культуролог, профессор Сорбонны и Университета в Ницце, коллекционер русского искусства Серебряного века (Франция)