Ловлю себя на слове. Избранные стихотворения

Елена Леонидовна Ликанова

Избранные стихотворения разных лет. Размышления на разные темы, близкие мне и, возможно, читателям. Некоторые из этих стихотворений уже были опубликованы в сборнике «Сотворение мира».

© Елена Леонидовна Ликанова, 2025

ISBN 978-5-0065-2625-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ты — не увиденный никем свет,

Ты — не услышанный никем ветр,

Что только волос шевелит всем,

Что только в голос задувает фетр.

Пусть злоумышенника глаз остр,

И благодетеля не спит мозг,

Своей душе теперь сверши смотр,

Застынь в расплавленной свечи воск,

Составь фигурою своей ком,

Ты — не угаданный никем сплав,

Ты только часть того, что целиком,

Немая литера в толпе глав.

Но вот советчика язык сыт,

Завис предвиденных обид свод,

Нас первобытный охватил стыд,

Нас покаянье пролило в пот.

Забыла смелость города брать,

Забыла бодрость заводить пляс,

И кто-то должен хоронить мать,

И трудно Богу охранять нас.

Я разделенья не приму крест,

Я половинчата, со мной будь!

Но не запятнана твоя честь,

И бесконечен до звезды путь.

Кто эта женщина, чего ждёт,

Каких объятий и каких ласк,

Зачем проклятия за мной шлёт?

Давно утеряна моя власть.

Зачем затеяна теперь месть

Взамен разбросанных в сердцах фраз,

Зачем не узнана никем весть,

Что ты погублен тем, кого спас?

1989 г.

Мне ветер ныл осенний, залечивал,

Осенний-карусельный, бубенчатый,

Мне дождичек кропил-накрапывал,

По капле мне меня выкапывал,

А ветер всё вертел-раскручивал —

Никто ведь не хотел, а мучают.

Иди-пойди, ступай-похаживай,

Студи да задувай, пока живой,

Ищи меня-свищи — во поле цвет,

Да спрячь, а не тащи на белый свет.

Твердят мне: «Вот зима, заплатишь ей,

Храбришься, а сама лишь в платьишке».

Мне жизни с вами нет под сне́гами…

Они за мною вслед: «Побегаем»,

Они за мною вскачь по сырости,

Листочек — плачь, не плачь — осыпался,

А ветер всё кряхтел да ёжился:

«Я разве не хотел по-божески?»

1989 г.

Ру́сли, ну́нки, ву́кли, ку́нти,

му́нни, у́кти, су́ззи, пу́спи…

Ты — на гуслях, я — на дудке,

«Му́нна пу́нти» — «жутко грустно».

Мы играем без оглядки

День ли, ночь ли, год ли, сутки,

По дождливой по погодке

Гуслевидную погудку.

То ли всхлипы, то ли вздохи,

Бормотанье где-то в ухе,

Сладко спится под гуслю́ки

Всем бездомным и убогим,

Притомилися, бедняги,

Всяки-разны, малы-взрослы,

И заснули у дороги,

Пораскинув ноги-руки.

Я подумал на досуге:

«Отчего мы одиноки?

Отчего с собой в разлуке

И в печали и тревоге?»

И от мыслей столь жестоких,

От коварной этой муки

Слёз соленые потоки

Устремились мне на щёки.

И тогда ты мне сказала:

«Не печалься, милый друг мой,

Ру́сли, у́сли, лю́ли, у́кки,

Ву́кли, пу́нти, му́нни, бу́ки».

ЗИМА

С неба падают снежинки,

Начинается зима…

Свет мой белый, мозг мой жидкий,

Муж мой — бравый атаман.

С неба падают снежинки,

Начинается зима,

Как разжатая пружинка

Пляшет горе от ума,

Пляшет горница от печки,

Плачет свечка от огня,

Выхожу я на крылечко,

Птица счастья завтрашнего дня,

В телогрейке, рваных джинсах,

За плечом висит сума…

С неба падает Нижинский —

Начинается зима.

Я робко молчу, моё положение зыбко,

Кто-то стрекочет в углу, и он обречён.

Ты мой сверчок, я — твоя канцелярская скрипка,

Я твой постскриптум в этом письме ни о чём.

Ты говоришь, но тебя не задела улыбка,

Тебя не смутила зима, а, может, ты спишь?

День пролетел, ты уходишь в себя, как улитка.

Что ты мне пел? Не вспомнишь и не повторишь.

Молния стрелой по небу шарит,

Чтоб не возвращаться налегке,

Я летаю на воздушном шаре

С голубою лентою в руке.

Терпеливо ожидая солнца,

Ты сидишь на третьем этаже

И пускаешь дымовые кольца

С лёгким сожалением в душе.

Лёгкие раскачивают воздух,

Что укрыт завесой дымовой…

Лётчики! Пока ещё не поздно,

Возвращайтесь, милые, домой!

5 марта 1994 года

Зелёный с виду гимназист

Идёт по сонному бульвару,

И дождь слетает сверху вниз

И снизу вверх взмывает па́ром,

А строгий с виду машинист

Ведёт составы по маршруту,

А озорной парашютист

Себя бросает с парашютом

На головы глухих прохожих,

Как на пустынные поля…

И ты, с осанкой корабля,

Вдруг выплываешь из прихожей.

Я вылетаю, как из пушки,

На злую улицу с утра,

А из моих часов кукушка

Глядит, как дождик из ведра,

И ухмыляется неброско,

Склоняя голову на грудь,

Я — человек с лицом из воска,

Хочу я в небе утонуть.

Устав блуждать среди трёх сосен,

Ночь крутит пальцем у виска,

Приходит лето, словно осень,

Приходит радость, как тоска.

Уносит ветрениц истома

На крыльях мельниц ветряных…

Зачем же вышел я из дома?

Зачем оставил их одних?

На опустевшем перекрёстке

Стою теперь, как на духу,

И звёзды сыплются, как блестки,

Не удержавшись наверху.

Я повторяю их кульбиты,

Верчусь, как белка в колесе,

Я вижу леди из гранита —

Звезда болтается в косе…

Кукушка наблюдает с ветки —

Ей непонятен мой полёт,

Я вижу мир ногами кверху

И время задом наперёд,

И пробираюсь в одиночку,

Как бестолковый неуч, я,

И довожу себя до точки,

Где льются слёзы в три ручья,

А по спине бегут мурашки,

Как будто ножки по мосту,

Но я кричу, что мне не страшно,

И засыпаю на посту,

А просыпаюсь на подушке,

Кукушка крякает: «Пора»,

Я вылетаю, как из пушки,

На злую улицу с утра.

1 июня 1994 г.

Во чистом во поле

Ночь летает на метле,

Доро́гой окольной

Едет всадник на коне.

Они повстречались

Между землёй и небом

И Месяцу попались

В серебряный невод…

Месяц смеётся, всадник бьётся,

Ночь роняет звёзды с лица,

Ждёт рассвет — не дождётся

Своего гонца.

Небо как рыбка —

Всё в серебристых чешуйках.

Землю подвесив на нитку,

Ходит время-рыбак на ходульках,

Шатаясь из стороны в сторону,

Как деревянный болванчик,

Ходит оно и стонет, и плачет:

«Ловись, ловись, рыбка,

Большая и маленькая!»

Но никто не откликнется

На его приманку.

6 ноября 1994 г.

В глубоком колодце объятий

Живёт золотистая рыбка,

Я в трепетном розовом платье

Кажусь удивительно хлипкой…

Ты смотришь с довольной ухмылкой —

Авоська и хвостик редиской, —

И мне посылаешь в бутылке

Тревожную эту записку:

«Над башней высоких стремлений

Летают мыльные пузыри,

В авоське пасутся пельмени

И видят весь мир изнутри,

На цыпочках ходят по небу

Застенчивые облака,

Сиди под столом и не требуй

Муку́, чтоб валять дурака,

Получишь лишь горсточку му́ки,

Что сердце сжимает в тиски,

И, чтоб не погибнуть от скуки,

Себя разорвешь на куски».

3 мая 1994 г.

Ты переходишь меня вброд,

Но ты меня не переводишь,

Я жду, воды набравши в рот,

Молчу — тебя не переспоришь,

Не отвечая на вопрос:

«О, как меня ты переносишь?»

Ты изучаешь меня вскользь

И ни о чем не переспросишь.

Не принимай меня всерьёз,

Боюсь, что я того не сто́ю,

Не доводи меня до слёз —

Когда-нибудь мы в них утонем!

2 января 1994 г.

Через меня летят осколки

Невыносимых пустяков…

Философы лежат на полках,

Оставив мир для дураков,

А дураки клянутся честью

Как будто правнуки князей,

В том, что останутся на месте —

Накопят время для друзей.

Но я далёк от толп и толков,

Которые меня наглей,

Вчера сидел, как на иголках, —

Сидеть мне завтра на игле.

Наш мир, устал и равнодушен,

Стоит, воздвигнут на костях,

Кому не спится на подушках,

А кто-то дремлет на гвоздях,

И я снимаю треуголку

Перед мужами в париках —

Философы лежат на полках,

Весь мир оставив в дураках.

17 сентября 1994 г.

В глубинах пепельниц

Лежит окурка тельце,

Глядится в зеркальце

Лишь пустота сердец

Желанных девственниц

И жадность цепких лиц

Жеманных ветрениц…

Нет вежливости

В книжности страниц,

Цветок до боли стиснувших,

Чья свежесть

Божественна…

Нет жалости

Во взгляде без ресниц…

25 июля 1994 г.

Мне свет горел неясный, одинокий,

Но я пути себе не осветил,

Была река, но я воды не пил

Из той реки и чистой, и глубокой,

И голос мне таинственный шептал,

Вонзая в сердце страшную тревогу,

Явился Бог — я не узнал и Бога,

Его руки я не поцеловал.

Повернись и просветлей,

Рассыпься гололедицей

Под ноги задумчивым утренним женщинам,

Шепни прикосновеньем

Бледной Медведице

Звёздных полей,

Что снежинка — тонкий, зябкий коралл,

Восемнадцатиструнная сонная лира,

Изделие ювелира,

Который загадал.

Английская песенка.

В Бэкингемском дворце,

Проходя через залу,

Ты увидел королеву…

Под взглядами чопорных предков,

Налепленных на стены тестом,

Она указала тебе твоё место:

«Великолепно!

Это приятная новость,

Что заморские гости

В минуту оплошности

Не теряют достоинства!»

1994 г.

Вертикалью ресниц

Отшлифована зоркость,

Кто-то падает ниц,

В ком-то пестуя подлость,

Без особых причин,

Как набравши воды в горсть,

Ты остался один —

Сам хозяин, и сам гость.

Всё затихло окрест,

Только веток сухой хруст,

Может, это твой крест,

Может, это твоя грусть,

Запирайся в дому,

Не пускай сам себя в лес,

Хорошо одному —

Бог не выдаст, свинья не съест.

И рука — не река,

Хоть похожа — ну, точь-в-точь,

А стакан молока

Опрокинут уже в ночь.

В пыль и пух облака,

И не видно вокруг ни зги…

Не проснуться никак,

У молочной уснув реки.

Я ворвался без стука,

Злой гений сидел на окне

И смотрел безучастно,

Обхвативши руками колени,

Он немой соучастник,

Но время сдувает пыльцу

С его бархатных крыльев,

Желания сводит на нет,

И, уняв моё сердцебиенье,

Продолжает движенье к концу.

В потаённые лагуны

Укрываются лгуны,

Разбиваются умы

О неприметные углы,

Неприглядные лачуги

Непригодны для жилья,

В них заключены подруги

Или лучшие друзья,

В непрерывные объятья

Мы с тобой заключены,

Из всеобщего проклятья

Мы с тобой исключены,

Мы живём в любовном круге,

В мире ватных одеял,

Но забудем друг о друге

За порогом бытия.

Над землёй летает ветер,

Превращаясь в темноту,

Мой костёр в тумане светит,

Искры гаснут на лету.

Не время уходит, а дети играют,

Смеются, бросая друг в друга снежками,

Не солнце садится, а день опускает

Ресницы, лицо закрывая руками,

Не падает снег, а тихонько взлетает

Пух белой перины в стране великаньей,

Не звёзды зажглись, это дыры латает

Колдунья на неба истёршейся ткани.

Так в тень мы ушли, из неё сделав стены,

Не смерть к нам пришла, мы смертельно устали,

Сплетали венки из терновых растений,

Но только цветы через нас прорастали.

Чтоб утро пришло и цветок распустился,

Мы спать улеглись под его лепестками,

Что снится тебе? — Что не ты мне приснился,

И сердце твоё обращается в камень.

Себе.

Вы беспринципная такая цыпочка,

Вы безнадёжная такая дурочка,

В своей провинции, стране открыточной,

Всё ждете принца вы из-за пригорочка.

Тут девки сочные с глазами синими

На принцев зарятся, за принцев рубятся,

А Вы катаете яблочко в блюдечке —

Ну, что Вы знаете? Ну, что там сбудется?

А то усталая, морем ли, посуху,

По свету бродите, моя любезная.

Ну, не пристало Вам с железным посохом!

Ну, не идут Вам башмаки железные!

Клубочек катится по тихой улочке,

Ну, что ж, идите по своей по ниточке,

Вы, безнадёжная такая дурочка,

Вы, беспринципная такая цыпочка.

Я вышиваю петушка на пяльцах,

Луна в окно исподтишка пялится,

И взгляд её больней иглы колется,

Натянутая туго ткань

Звенит как колокольца.

Но закончу я шитьё только,

Петушок мой закричит: «Ко-ко-ко!»

Стану с солнцем я носиться

Словно курица с яйцом,

Спрячет тут Луна-сестрица

Своё белое лицо.

1996 г.

Гремят железные карнизы,

Слезами горькими омыты

Печальных каменных поэтов,

Сажусь я, важный как маркиз,

В свою облезлую карету.

Как висельник, людьми забытый,

Лук за окном висит, нанизан

На нескончаемую нитку,

Из лука целится капризный

Мальчишка, в локонах завитых.

И я ловлю его угрозы,

Но мы живем не в Сиракузах,

Меня охватывает холод,

Мне безразличен карапуза

Злорадный хохот.

Я по добру и по здорову

Перемещаюсь коридором

В свой тёмный угол,

И тлеет сердце понемногу

Во мне, как уголь.

Роняет с неба вороньё

Куски картавых арий,

А ночь глядит в дверной проем,

На кресле, развалясь как барин,

Кимарит августовский кот,

Застигнут летней спячкой,

Летит по небу самолёт,

Живущий на подачки.

Спасая звёзды от него,

Я их сгребаю в кучки,

Не видит лётчик ничего

И дёргает за ручки,

Ловлю его одной рукой

Движеньем машинальным.

И воцаряется покой,

И наступает тишина.

Мы принимаем правила игры,

Которые придумали не сами,

И голосим чудными голосами

С той самой удивительной поры.

Мы понукаем тех, кто впереди,

Тихонько их подталкивая к краю,

Не понимаем тех, кто рядом с нами,

И помыкаем ими «из любви».

Мы нарушаем знаки красоты,

Не думая, чего себя лишаем,

Ни сердцем, ни умом и ни ушами

Не слыша бесконечной пустоты.

Мы изучаем азбуку души

Неведомой и небо искушаем,

И по ночам в его глубинах шарим,

И звёздами блестящими шуршим,

И измеряем неба высоту,

И дыры затыкаем облаками,

За всё вокруг хватаемся руками,

Изобразив святую простоту.

Так привыкаем мы к себе самим

И крепости свои сдаем без боя,

И потакаем прихотям своим,

И расстаемся нехотя с собою.