Постучи в семь дверей

Елена Матеуш (2024)

Библиотекарша Марина, попав в новый магический мир, постепенно осваивается в нём. Её принимают в знатный род, что поднимает её статус и даёт возможность покинуть монастырь. Что ждёт её в этом новом мире? Дизайн обложки Анны Нейман.

Глава 2. Обживаюсь

Комнаты, на которых я остановила свой выбор, находились в том же крыле, что Марьяс. Они были меньше и обставлены проще, но меня это не смущало. После кельи в монастыре это были настоящие хоромы, да и сравнение с однокомнатной квартирой, где я жила с Павлом, они вполне выдерживали. Может, каждая по отдельности и были меньше, чем моя… нет, квартира Павла (о чём он мне не раз напоминал), но зато их было три, не считая гардеробной, и ванной, что позволяло удобно устроиться. Главное — здесь я могла спокойно переделать всё под себя.

Так как от хозяев эта перемена мест ничего не требовала, то у барона она возражений не вызвала, а баронесса, кажется, даже была довольна, что комната старшей дочери останется в неприкосновенности.

— Всё, что тебе понадобится, спрашивай у экономки, — после экскурсии баронесса стала обращаться ко мне на “ты”, перестав воспринимать чужачкой. — Она постарается тебе помочь. Отдохни немного. Скоро сюда доставят платья, и мы посмотрим, что из них подойдёт. Анастис, пришли сюда служанку Мари-ны, она ведь ещё не знает, где теперь будет жить госпожа.

Оставшись ненадолго одна, я обошла выбранные комнаты: спальню и примыкающие к ней две проходные комнаты. В той, что попросторнее, устрою маленькую гостиную, а во второй, совсем крохотной, что-то вроде деловой зоны. Поставлю здесь бюро, чтобы писать письма и вести свои записи. Хотя вязать и рисовать можно и в гостиной, но хранить всё необходимое лучше не на виду. Надо будет попросить сделать в нише что-то вроде шкафа. Менять в своих комнатах шторы, скатерти и прочий текстиль, я буду чуть позже, когда немного обживусь. Сейчас здесь царила коричнево-охристая гамма. Она меня не напрягала так, как розовый в покоях Марьяс. Вначале поживу здесь, посмотрю, как чувствую себя среди этих стен, тогда и пойму, на что хочу и смогу поменять. В душе расцветала радость. Я уже предвкушала, как будет обустраивать свой уголок.

Мечтать в одиночестве удалось недолго. Вначале вернулась Анастис с Хлоей.

— Как ты устроилась? Тебе нашли место? — поинтересовалась я у своей служанки.

— Да, госпожа. Мне выделили комнату на половине слуг. Всё хорошо. Сейчас я перенесу сюда ваши вещи. Теперь их уже можно раскладывать?

— Да, здесь я задержусь надолго.

Я заметила, как Анастис при этих словах словно дрогнула и опустила голову.

— Что, думаешь, я здесь ненадолго?

Анастис неловко пожала плечами и ответила:

— Наверно, где-то через месяц мы поедем в столицу. Мама уже говорила, что в этом году Марьяс должны были представить ко двору. Теперь ты у нас старшая, так что обязательно туда поедешь с родителями.

— Что же, съездим, посмотрим.

Мне показалось, что Анастис что-то не договаривает и я хотела продолжить расспросы, но не вышло. Нас прервало появление служанок под предводительством экономки, которые принесли ворох одежды.

— Её нужно примерить, госпожа, чтобы представить, какие из вещей мы сможем подогнать быстрее всего.

Хлоя поспешила уйти, чтобы быстрее вернуться, и успеть помочь мне с выбором.

Служанки принесли не только платья, но и сорочки, обувь, чулки. Видно было, что вещи не новые, но все они были чистыми и пахли сухими травами. Я успокоила себя тем, что и раньше покупала вещи в магазине секонд-хенд, и ничего, не считала это чем-то ужасным. Мне с детства была привычна экономия на одежде. Наверно, только в раннем детстве позволяла себе капризы, пытаясь диктовать маме, какое платье хочу: “Я не надену это синее! Хочу то розовое с фламинго!”.

Когда же осиротела, то быстро прекратила капризы. Осознала, что они бесполезны. Бабушка старалась выкраивать из своих скромных доходов деньги на покупку новой одежды для быстро растущей девочки, но в деревенском магазине выбор был не слишком богатый и купленное приходилось носить пока не вырастала. Со своей скромной зарплаты библиотекарши тоже особенно не разгуляешься, тем более что Павел и в хорошее время смотрел на мою зарплату, как на общий, семейный доход, а из своих в первую очередь тратил на личные прихоти.

Так что я понимала, что требовать себе непременно новые наряды бессмысленно. Мне не показалось, что семья барона живёт в роскоши. Хотя богатство — понятие относительное. Если судить с позиции тех несчастных, что приходили побираться к Обители-на-Карати, то семья Гартис не бедствовала. Но даже во время короткой экскурсии, что устроила мне баронесса, я увидела, что всё в замке выглядит старым, знавшим лучшие времена. Одежда на детях, хотя и сшитая из хороших тканей, украшенная вышивкой, тоже не выглядела новой. Так что странно ждать, что кто-то по мановению волшебной палочки извлечёт мне прямо из воздуха обновки.

Потом у меня наверняка появятся новые наряды, сшитые специально для меня. Не могут же меня представлять королю в старом перелицованном платье. Сейчас же выбор простой — между рубищем послушницы и одеждой, вытащенной из старых сундуков. К тому же она была не так уж плоха. Интересно было рассматривать непривычные фасоны, украшенные вышивками ткани, чьи цвета были неяркие, но всё же не сводились к серому, как в монастыре.

Некоторые платья были такие интересные, с восхитительной вышивкой, что я просто замирала над ними, не в силах расстаться с найденной красотой. Да ещё и Анастис сбивала меня. Над некоторыми платьями она тоже восхищённо ахала, а на другие презрительно фыркала. Проблема была в том, что в этом мы с ней совершенно не совпадали. То, что мне нравилось, вызывало у неё чаще всего критические комментарии:

— Это совсем, совсем немодно! — восклицала она. — В них ты будешь как бабушка какая-то.

Пока мы рассматривали и перебирали принесённые вещи, не зная на чём остановиться, вернулась. Вместе с ней пришла Карин Гартис, и с её помощью я отобрала несколько тёплых платьев, одно из которых подогнали прямо на мне, а другие отложили в сторону, чтобы сделать их пригодными позже.

— И вообще, оставьте всё это здесь, — предложила Карин Гартис. — Их всё равно никто не носит. А вы, Мари-на, будете постепенно их пересматривать. Может быть ваша служанка что-то ещё подберёт.

Спорить с ней никто не стал. Меня такое решение тоже обрадовало. Я устала перебирать вещи, но боялась, что пропущу что-то стоящее, а потом пожалею. В Обители мне вполне хватало трёх платьев, но сейчас из комментариев госпожи Карин и Анастис, мне стало ясно, что здесь существуют определённые правила для благородных дам, что и когда нужно носить. Я в этом совершенно не разбиралась. Скорее всего и, принадлежавшая к ремесленникам по происхождению, не знала всех тонкостей. А если всё останется здесь, в гардеробной, то при необходимости мы быстрее найдём нужное.

Так, совершенно незаметно, настало время обеда. Когда я вошла в столовую в подогнанном по мне платье, то чувствовала себя куда уверенней, чем утром. Всё же платье для самочувствия женщины значит очень много. Только мужчины думают, что мы наряжаемся для них. Куда чаще мы делаем это для себя.

Вот и сейчас я заранее оценила, как выгляжу в новом наряде. Шерстяное платье серо-голубого цвета сделало глаза ярче, придав им синий оттенок. Фасон преобразил фигуру. Теперь я смотрелась не худой, а изящной и стройной, и стала, кажется, даже чуть выше ростом. И выгляжу моложе лет на пять по сравнению с тем, какой была, когда жила с Павлом. А главное, не походила на нищенку, из милости приглашённую в благородный дом. Даже в глазах барона мелькнуло одобрение.

— Благодарю, Олерия, — довольно кивнул барон жене. — Теперь совсем другое дело.

В отсутствии младших детей обед проходил спокойно, в разговорах о том, что ещё предстоит посмотреть в поместье, какие вещи мне могут потребоваться, и обсуждении мелких происшествий, которые всегда случаются в местах, где собраны и действуют разные люди. Кто-то из служанок разбил вазу, садовник перепутал и высадил семена цветов совсем не там, где ему говорили, а выяснилось это только теперь, когда они взошли и уже набрали цвет. И ещё множество подобных мелких происшествий, требующих внимания от хозяев, дающих повод улыбнуться или поворчать.

Ближе к концу Анастис спросила:

— Мама, можно после обеда я покажу Мари-Валеери-не сад?

— Почему бы и нет? Погода хорошая. Только возьмите с собой младших. Им тоже полезно погулять на свежем воздухе.

Барон, который до этого почти не вмешивался в женские разговоры, с аппетитом уплетая жаркое и запивая его вином, счёл нужным обратиться ко мне:

— Только прежде чем отправляться на прогулку, не забудь написать письмо аббатисе в Обитель-на-Карати с сообщением, что благополучно добралась до баронства. А ты, Олерия, потом проверь, всё ли правильно, а то мне не показалось, что наша новая дочь сильна в этикете.

Тут барон был прав. Я и в нашем мире была не сильна в деловой переписке, а уж в здешних правилах совсем не разбиралась.

— Мари-Валери-на знакома с принцессой Льевской? — явно удивилась баронесса.

— Не просто знакома. Принцесса высказала желание быть ей духовной наставницей, — многозначительно посмотрел на женщин барон.

— Полезное знакомство, — одобрительно сказала госпожа Карин. — Конечно, ей надо обязательно написать. Я помогу тебе его составить. А откуда она тебя знает?

И остаток обеда я рассказывала о своём пребывании в Обители-на-Карати. И слушали меня не с таким интересом, как если бы я рассказывала о каких-то экзотических странах. Насколько я поняла из вопросов и комментариев женщин, они здесь особо не путешествовали. Только старшая из дам госпожа Карин ещё как-то посмотрела королевство в прошлом, переезжая от родни к родне, баронесса регулярно выезжала с мужем в столицу, и однажды в гости к какой-то родственнице в соседнюю провинцию, а вот Анастис до сих пор дальше ближайших соседей не добиралась. Поэтому я в их глазах выглядела отважной путешественницей, преодолевшей треть королевства.

После обеда госпожа Карин взялась помогать мне составить благодарственное письмо аббатисе и настоятельнице Брунди, на чём уже настояла я. Было как-то нехорошо, если бы я не поблагодарила матушку, сделавшую для меня так много.

Все мои попытки составить что-то от себя закончились тем, что госпожа Карин продиктовала мне всё, что здесь принято писать в подобных случаях от начала до конца. Я не сопротивлялась. Ничего, кроме формальной весточки о благополучном прибытии в баронство и благодарности, я сообщать не собиралась, и здесь принятые в здешнем обществе формулы вежливости подходили как нельзя лучше. Госпожа Карин знала их куда лучше меня, поэтому я записала их под её диктовку и переписала их себе в тетрадь, чтобы потом снова пользоваться. Заняло это довольно много времени и Анастис в нетерпении дважды заглядывала ко мне, чтобы напомнить о прогулке в саду.

Конец ознакомительного фрагмента.