Еврейский певец негритянского народа. Джордж Гершвин

Елена Мищенко

Серия «Лики великих» – это сложные и увлекательные биографии крупных деятелей искусства – эмигрантов и выходцев из эмигрантских семей. Это рассказ о людях, которые, несмотря на трудности эмигрантской жизни, достигли вершин в своей творческой деятельности и вписали свои имена в историю мирового искусства. «Порги и Бесс», «Рапсодия в стиле блюз», «Американец в Париже»,– имя создателя этих музыкальных шедевров знакомо каждому любителю музыки. В музыке Джорджа Гершвина (1898 – 1937) звучат интонации еврейских мелодий, негритянских спиричуэлс. Он-истинный певец Америки, в творчестве которого соединились воедино разные культуры. Иллюстрации Александра Штейнберга.

…Он был человеком, обладающим огромным жизненным потенциалом. Он был рожден для того, чтобы остро чувствовать красоту и полноту жизни и творить прекрасную Музыку!

Когда он бывал чем-то увлечен, для него не существовало границ, он был безудержен во всем: спорте, азартных играх, развлечениях, любви.

Во всем и всегда он стремился быть лучшим, первым. Но была в его жизни лишь одна всепоглощающая, сметающая все на своем пути страсть — МУЗЫКА!

Когда он садился за рояль и пробегал по клавиатуре длинными пальцами, казалось, что он ласкает любимую женщину. Он не просто играл — он был частью Музыки. Его лицо, тело, глаза принадлежали ей, ибо человек этот — ДЖОРДЖ ГЕРШВИН.

* * *

Каково происхождение этой, столь «по-американски» звучавшей фамилии? Корнями она уходит в далекое санкт-петербургское прошлое. Отец будущего композитора, Мойша Гершович, родился в семье оружейника, что давало семье определенные привилегии. Одна из них — жить в Петербурге, несмотря на еврейское происхождение. Мойша любил и уважал отца, однако не захотел наследовать его профессию и выбрал более мирную — стал портным. Когда все ближайшие родственники и друзья уехали в Америку, Мойша решил последовать их примеру.

Он знал, что в далеком Нью-Йорке живет его дядя — брат со стороны матери. Знал его фамилию — Гринштейн, знал, что он портной, и у него даже был отдельный листок бумаги с адресом. Вот этот самый листок бумаги Мойша, аккуратно сложив, спрятал в шляпу, надев ее плотно на голову.

Мойша Гершович отправился в далекую Америку, взяв с собой небольшой чемодан и надежно, как ему казалось, спрятав заветный адрес. И вот, когда после долгого плаванья, пароход наконец пришвартовался в Нью-йоркской гавани, пассажиры, среди которых был и Мойша Гершович, вышли на палубу полюбоваться статуей Свободы. Мойша перегнулся через перила, чтобы получше все рассмотреть, а шляпа, тем временем, благополучно слетела с головы, унося с собой заветный листок с адресом.

Что и говорить — нелегко в таком городе, как Нью-Йорк, найти своего дядю — портного по фамилии Гринштейн. Однако это не обескуражило новоиспеченного Мориса Гершвина — так записали его имя и фамилию в иммиграционном паспорте. Вначале он «прочесал» район Ист-Сайда, объясняясь то по-русски, то на идиш, а затем, не найдя дяди, отправился в Бруклин. И там, говоря на смеси этих двух языков и помогая отчаянной жестикуляцией, нашел-таки дядю Гринштейна!

Однако не только своего дядю нашел путешественник. Он увидел прелестную девятнадцатилетнюю Розу Брускин. Увидел — и полюбил навсегда. Они поженились 21 июля 1895 года. Жениху было двадцать два, невесте — девятнадцать. Семейная легенда гласила, что свадьба продолжалась три дня. А как танцевали, а как играли музыканты — скрипач, аккордеон и бубен, а какую фаршированную рыбу приготовила старая Двойра Брускин — бабушка невесты!

Конец ознакомительного фрагмента.