Ищу мужчину среднего возраста

Елена Нестерович

У главной героини Леры погиб отец ― он отправился на рыбалку и утонул. Неожиданная находка спустя много лет вызывает подозрения, что его… убили. Лера решает во что бы то ни стало узнать правду и начинает собственное расследование. Ей помогают две лучшие подруги. Все оказалось не так просто. Только кажется, они напали на след преступника, как тот, блестяще маскируясь, ускользает. Поиски приводят в сумасшедший дом, куда к жене друга отца пробирается убийца и что-то вводит ей в капельницу… Поддержка любимых мужчин помогает пройти через опасности, распутав клубок убийств, и раскрыть, наконец, давние аферы. Динамичный сюжет, неожиданные повороты событий, любовные переживания, взрывное сочетание всего этого с юмором ― увлекут читателя.

Володя Володин

— Володин слушает! — сквозь грохот от перфоратора прокричали в трубку.

— Владимир Иванович, это Лера! Лера Бортник! Вы меня помните?

— Конечно, помню, Лерочка! Где ты? Говори громче!

— Владимир Иванович, как вас можно увидеть и поговорить?

— Приезжай ко мне на объект, я отсюда еще неделю не смогу вырваться.

— Хорошо. Я позвоню.

Она выдохнула и отключилась.

Семь лет назад он был довольно упитанным, не очень высоким и не очень красивым мужчиной лет сорока, коротко стриженным и каким-то неуклюжим. Несмотря на все эти недостатки, Володина уважали, а еще он нравился женщинам.

Очень давно отец привел Володина в только что купленный домик возле моря. Мужчины ходили на рыбалку вдвоем или втроем — с этим самым Шмелевым, Лера вспомнила и его. Однажды они взяли даже ее с собой: вода блестела и переливалась под рассветным солнцем, голова кружилась от запаха свежести, и все это было счастьем! Все это было!..

Бортник на рыбалке всегда смеялся, сыпал шутками, хвастался перед Володей матросскими часами, напевал песню, как «в флибустьерском дальнем синем море “Бригантина” поднимает паруса». На то время прошло уже много лет, как он закончил службу на флоте, но не уставал рассказывать про друзей-матросов.

А Володин стал близким другом семьи, помогал маме, девочкам, брату.

«Интересно, сильно ли он постарел?» — подумала Лера.

И вдруг растерялась. Поняла, что говорить будет очень трудно, и не потому, что тарахтит перфоратор. Пусть даже восстановится первозданная тишина! Просто тема об отце представлялась ей очень больной и интимной, не для чужих ушей.

И потом, какие ему задать вопросы, как начать разговор? «Владимир Иванович, вы не знаете, как часы отца оказались на книжной полке? Кому они вообще были нужны?» Или нет. «Вы не помните, что именно после похорон мой дядя так долго искал в папиных вещах (он сказал, что снасти, но мне-то понятно, что это не так!)». Или: «Умоляю вас, помогите мне понять, что за темные дела затянули моего отца на дно моря и выбросили в тридцати метрах от берега!»

Дяде она почему-то не верила. В тот день, когда все были за столом, Лера побрела на хоздвор и долго сидела на скамейке, скрытой раскидистым кустом ирги. А потом увидела дядю, выходящего из времянки. Что можно было искать среди удочек, рыболовных сетей и баночек для червей?

Через полчаса из дома показался Владимир Иванович, Лере захотелось броситься ему грудь и зарыдать. Но она не сделала этого. Наверно, потому что была не просто сильной женщиной, а каким-то железным дровосеком, который притягивал к себе магнитом скрепки, кнопки, иголки и прочую составляющую жизни. К Лере же прибивались, как к спасительному берегу, разные люди типа Вероники и Анечки, давней смешной подруги…

* * *

Лера заплатила полной женщине-вахтеру на посту и въехала на территорию оздоровительного комплекса. Затянувшая холодная весна сделала серым и неуютным Минское море. Вокруг второго корпуса все было не так плохо — облагороженная территория, а вокруг дремучий лес со старыми елями и засыпанной шильником землей.

Подходя, Лера услышала звук перфоратора, который доносился из здания. Все правильно, где-то рядом должен быть Володин. Хоть это был всего лишь ремонт, но пыль и грохот напоминали о том, что к строительному делу раньше был причастен и ее отец.

* * *

Посередине холла стоял мужчина в очках и кепке — лицо в пыли, за ухом торчал карандаш. Все в этом помещении было серого цвета, через окна с трудом пробирался дневной свет. Строители в бейсболках ходили по просторному помещению и о чем-то громко разговаривали.

Лера не выдержала и громко чихнула, все обернулись в ее сторону.

— Лерочка, это ты? — мужчина с карандашом за ухом быстро пошел ей навстречу, взял за руку и потянул к выходу. — Идем скорее на улицу, а то потом будешь долго отмываться.

На крыльце он снял кепку, крепко обнял ее, потом отстранил, внимательно посмотрел в лицо и снова обнял.

Лера никак не могла взять в толк, что этот наполовину лысый и седой человек и есть Володя Володин. Назвать его по имени уже и язык не повернется.

— Владимир Иванович, здравствуйте! Как хорошо, что я вас нашла!

— Молодчина, что нашла! Сколько лет не виделись?

Сколько лет… Много, семь! Когда они разговаривали в последний раз, возле дома стояла толпа близких и дальних родственников.

На улице было невыносимо душно, надвигалась гроза, и все, не желая попасть под ливень, стали прощаться. Ситуация выглядела так, словно им было стыдно, что они уходят и оставляют в одиночестве мать, которая теперь была вдовой.

А Володя Володин остался, пытался еще хоть что-то сказать, утешить, но уже не получалось, он терялся и замолкал.

Мать с отцом познакомились на стройке, куда приехали по комсомольским путевкам: она — со своего брестского поселка, он — из старой белорусской деревни, на самом краю которой жила его семья.

В Минске родители в составе молодежных бригад строили многоэтажные дома и магазины, а сами жили в общежитиях, отец — в мужском, мать — в женском. Она была маленькой, весила сорок восемь килограммов. В папиной деревне говорили, что не выживет, лучше бы женился на сильной, пригодной к жизни. Но она упрямо таскала кирпичи и шпаклевала стены. Все же лучше работать в столице и иметь свои (хоть и небольшие) деньги, чем сидеть в поселке, где заняться абсолютно нечем, разве только в буфете продавать пирожки. А ей, как и многим выпускницам, хотелось в город.

Однажды на стройке, шпаклюя очередные окна, она упала с третьего этажа. И тогда отец чуть не прыгнул вслед за ней, но, опомнившись, выскочил, перелетая через ступени, на улицу, и понес на руках до больницы. Ждал на коридоре приговора врачей, потом долго сидел возле кровати. А у медсестер не поворачивались языки выгнать его из палаты, такие безумные глаза были у парня. «Я здесь, Марийка», — говорил он. Такое имя папа дал маленькой щуплой маме, которую звали Марией.

Вскоре после этого случая они, прогуливаясь по улицам, увидели ЗАГС.

— Давай распишемся завтра в девять, — сказал он.

— Давай, — ответила она в полной уверенности, что это шутка.

На следующий день отец с утра стоял возле женского общежития с цветами. Они были юные, бесшабашные, красивые, а теперь его нет, он утонул в море семь лет назад. Никто не знает, почему, и, главное, кто ему помог. А мать, оставшись без него, стала совсем другой, не такой сильной и веселой как раньше.

В том, что был помощник, дочь не сомневалась…

* * *

— Владимир Иванович, мне нужна ваша помощь. Я хочу найти человека по фамилии Шмелев, вы такого помните?

— Да, он на складе работал, только когда-а-а это было… А зачем он тебе?

— Я хочу узнать, не осталось ли у него папиных документов. Собираю архив — фотографии, письма, его записи, хочу сделать сайт, на котором люди будут размещать информацию о родственниках. «Навсегда» называется.

Что на нее нашло? Все придумывалось на ходу как в игре «Что? Где? Когда?», где она сегодня могла бы заработать хрустальную сову за креатив. Но не говорить же ему о часах и оборванном клочке бумаги? Он решит, что у Леры с головой что-то не так!

— Хорошее дело затеяла, ты всегда была неглупой девочкой. Видел бы отец, какая ты сейчас…

«Девочке» было уже сорок с гаком…

— Не нужно, прошу вас.

— Да, да, прости. Что касается Василия Шмелева, то он давно уже не работает здесь, у него в семье что-то приключилось, то ли жена попала в больницу, то ли он сам. Словом, пропал вскоре после того случая.

— А вы знаете, где он живет? Они с отцом на учебу какую-то ездили, и у этого Василия должны были остаться фотографии или какие-нибудь документы. Может, и у вас что-то есть?

Володин посмотрел на сосны, потом на небо, вынул карандаш из-за уха и почесал им затылок. Думал.

— Ты позвони мне послезавтра, я вряд ли раньше окажусь в городской квартире. Сама видишь, какой тут бедлам. У меня есть кое-какие фотографии. А Шмелев… вот тебе номер телефона отдела кадров. Придешь к ним, покажешь эту записку, они помогут, у них должен был остаться адрес, — он черканул карандашом в блокноте и вырвал листок.

— Спасибо большое!

Они обнялись и некоторое время так постояли. Лере даже совестно стало, что она обманула его. Нет, не обманула, просто не сказала всего, не выдала своих планов. Но кто прислушается к этим планам? Кто воспримет всерьез то, что она хочет сделать?

В отделе кадров ей дали адрес Василия Шмелева, и она поехала в город. Сходить на берег, на котором когда-то отец лежал лицом вниз, так и не решилась, слишком больно.

Дверь никто не открывал. Соседи на вопросы отвечали неохотно. Квартира давно продана, хозяин уехал к детям, а жена его попала в больницу. Как сказала одна старушка, это вовсе не больница, а какой-то то ли пансионат, то ли диспансер.

Лера решила дождаться новых хозяев.

Наблюдая за входом в подъезд, она думала о том, если не найдет Шмелева, что тогда делать? Все, ниточка истончилась и оборвалась.

К дому подходила блондинка лет сорока с сумкой через плечо, в кожаной куртке и джинсах.

— Извините, пожалуйста, может, вы знаете кого-нибудь из 21 квартиры? — спросила Лера.

— Я в ней живу, — сказала блондинка. — Вам что-то нужно от меня?

Лере понравилась прямота вопроса, и она спросила о Шмелеве. Оказалось, что Татьяна Ивановна (женщина в куртке) купила квартиру в риэлторском агентстве семь лет назад. Василий продал ее, потому что срочно понадобились деньги, а сам уехал. Жена его, Анна, попала в психдиспансер, и с тех пор живет там.

Лера оставила свой номер и попросила женщину позвонить, если та что-то вспомнит.