Тени на песке. Сборник стихов
Многие предпочитают поэзии прозу, увлекаются детективами и приключенческими романами. Но иногда душа требует стихов – это совсем другое чтение, не отнимающее много времени, но погружающее в непредсказуемое эмоциональное состояние.
Оглавление
- Нас кроили по разным лекалам
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Тени на песке. Сборник стихов предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
© Елена Никандрова, 2016
ISBN 978-5-4474-6247-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Нас кроили по разным лекалам
Елейно
Звучит немного елейно
Имя моё Елена.
И как-то уж очень девочково,
Когда говорите Леночка Вы.
Раскручено непомерно,
Воспето самим Гомером —
Елену он в «Илиаде» явил
Как разрушающий символ любви.
Вот если коротко — Лена,
Не ощущается плена.
И Вы не Пари'с, и не влюблены.
А это значит — не будет войны.
Без оглядки
Не вставая из постели,
Выполнить в уме зарядку.
И почувствовать как в теле
Всё становится опрятно.
Мимо зеркала эффектно
Прошагать (а есть надежда!)
И мельчайшие дефекты
Ловко спрятать под одеждой.
Нанести немного тона
На лицо. И тушью чёрной
Сделать взгляд почти бездонным,
Прикрывая сверху чёлкой.
У щеки поправив прядки,
Прошептать: «Какая прелесть!»
И помчаться без оглядки
На свидание с Апрелем.
Цугцванг
Отцу
Мечта, что я стану гроссмейстером,
Не сбудется, не обессудь.
Другое во мне перевесило —
Банальная женская суть.
Ты, помню, корпел над этюдами,
Гоняя по клеткам ферзя,
Забыв, что семейными путами
Связал добровольно себя.
Подруги с отцами «воскресными»
Бежали гулять поутру.
А ты на столе между креслами
Устраивал шахматный тур.
Дебюты, гамбиты, позиции,
Цугцванг, рокировка, цейтнот.
Охота ли было возиться мне,
Имея билеты в кино?
У женщин другое призвание.
И каждой, как ты ни крути,
Гораздо важнее, желаннее —
Мужчине себя посвятить.
А шахматы правы по-своему.
Уроки запомнила я.
Противнику сдаться достойному
Приятней, чем слышать — ничья.
Об относительности
Вообще, я знаю физику не сильно.
Но помню, есть теория одна,
По ней я относительно красива
И даже относительно умна,
Согласно той теории ты тоже
Высокий и брутальный (для меня).
Еще ты относительно надежен
В том смысле, что не будешь изменять.
Все в жизни относительно — и правда,
И сила, и богатство, и успех.
И самая высокая награда,
И самый страшный в зАповедях грех.
Понять все относительно не трудно,
Запомнит эту истину любой.
Ты спросишь: «Ну а что же абсолютно?»
Задумаюсь. Наверное, любовь.
Я стараюсь не касаться этой осени
Я звоню тебе с дурацкими вопросами,
Отражаясь некрасиво в зеркалах.
Я стараюсь не касаться этой осени,
Начиная по привычке — как дела?
Ты смеешься из другого измерения:
Дел по горло, только времени в обрез.
Но на вежливость тебе хватает времени,
И в вопросе неподдельный интерес.
Самочувствие? Такое же — вчерашнее.
И за окнами картинки не бодрят…
Это я твое внимание выпрашиваю,
Погружаясь в одинокость ноября.
Нарды
Соседка крошит хлеб пернатым,
Не улетевшим на югА.
А мы с тобой играем в нарды,
Ты — вдумчиво, я — наугад.
Из-за спины бросая кости,
Ты, как всегда, ведешь игру.
И я слежу с улыбкой гостьи
За каждым мановеньем рук.
Ты говоришь, что без обмана,
Что правила весьма просты.
И падают небесной манной
Тебе заветные ходы…
Ну вот, опять пора сдаваться,
Терпенья время истекло.
И звуки слышатся оваций
От птичьих крыльев за стеклом.
Родинка
Жила-была на щечке родинка.
(Да это «мушка», кто-то скажет)
Она и не мешала вроде бы,
Скорее, украшала даже.
Была кокеткой эта родинка
И соблазнительно-овальной.
И любовались ей художники,
Ее поэты воспевали.
«На щечке родинка..», — ей песенку
Пел всякий парень неизвестный,
Пока однажды ей не встретился
Криолог опытный, профессор.
«Вы, извините, просто опухоль,
А никакая не красотка.
Вы не успеете и охнуть-то»…
И удалил ее азотом.
Тени на песке
Мы сегодня и не там,
И не с теми.
И плетутся по пятам
Наши тени…
Им не хочется ни ссор,
Ни разборок.
Им бы снова на песок
Возле моря,
Где торжественен закат
Как причастье,
Где дается напрокат
Вид на счастье…
Где не важно, кто и с кем,
В самом деле.
Где лежали на песке
Наши тени…
Вечернее
Вечер не радует… Я ухожу по-английски.
В городе тесно. Пожалуй, поеду на дачу.
В наших лесах (представляете?) водятся лисы.
С первого взгляда — повадки, скорее, собачьи.
Только потом, да и то не без «дальнего света»
Видишь отличие: как-то нелепо прицеплен
Хвост в виде тубуса чуть рыжеватого цвета,
Вытянут нос в направлении выбранной цели.
Слишком проворна, и все-таки больше — украдкой.
Вечный инстинкт — сохраниться и выследить пищу.
С первого взгляда — бежит по дороге собака.
Если не знать, что в лесу поселился хищник.
Там, в январе
«Там, там в сентябре
Кленовый лист светился, как звезда.»
(Леонид Дербенев)
Там, в январе, на двенадцати слиплись стрелки.
Щурились окна, одетые в снежный панцирь.
Что-то мы ели с тобой из одной тарелки.
Грели бокалом с чаем холодные пальцы.
Там, в феврале, разбивался о стекла ветер.
Старое бра обжитой освещало цоколь.
Падали в форточку взгляды, слова, конверты.
Кто-то стучался в дверь, каблуками цокал.
Там, в январе, но в другом, появлялись тени,
Звуки, шаги, голоса и чужие вещи.
Стены молчали. О чем-то молчали стены.
Только метель завывала тогда зловеще.
*****
Здесь, в сентябре, облегченно вздыхает осень,
Счет потеряла нарядам своим роскошным…
Вижу тебя сейчас. Ты заходишь в «O’stin»…
Нет, не оглядывайся… Оставайся в прошлом.
Встречают по одежке
А в сереньком костюме меня не замечают.
Не виден на дороге мой серенький авто.
Никто не предлагает мне кофе или чая,
Не подаёт галантно ни руку, ни пальто.
«Быть надобно эффектной, — мне говорили дамы, —
При каждой новой встрече производить фурор».
Да я бы нарядилась царицею, когда бы
Ума была палата и шире кругозор.
Боюсь, по-царски встретят (согласно поговорке)
И задавать вопросы начнут наверняка.
А я не прочитала ни Гашека, ни Лорку,
И путаю частенько Веласкеса с Дега.
А в сереньком костюме меня не замечают…
Она
М.И.
Она восклицала: «Сегодня я жду девчонок!»
(Подружек из детства, им тоже восьмой десяток)
Шампанское, шпроты, нарезка колбас копченых,
Еще газировка, горячее и десерты…
Она наводила в жилище своем порядок.
Себя украшала: прическа и тон, и губы.
Потом вынимала из шкафа свои наряды,
Всегда выбирая вечернее, по фигуре…
Страдая артритом, ходила в модельных туфлях.
Уже учащались сердечного ритма сбои.
Она говорила внуку: «Вообще-то, я рухлядь.
Но завтра мы едем с тобой покупать обои!»
Ты сегодня такой хороший
Ты сегодня такой хороший!
Вот и я хорошею тоже.
Надеваю браслеты, платье.
Мы сегодня с тобой поладим.
Ты не будешь сорить носками.
Я заброшу компьютер, сканер.
Мы обнимемся, руку в руку.
Посвятим этот день друг другу.
Синий плащ
По мотивам песни Leonard Cohen «Famous blue raincoat»
Четыре утра. И декабрь на исходе.
О чем написать? О себе? О погоде?
Здесь холодно. Где-то в пустыне, я слышал,
Ты строишь свой дом. Что-то новое пишешь?
Я видел тебя. Ты стоял у перрона.
И синий твой плащ знаменитый был порван.
Ты поезд встречал и молился о счастье.
Но позже с вокзала один возвращался…
А помнишь, мою соблазнил ты подругу,
Взамен предложив ей не сердце, не руку,
А прядку волос. Показав этим жестом,
Что будешь теперь благородным и честным.
Тебя представлял я цыганом-воришкой.
И с розой в зубах, заигравшимся слишком.
Той ночью её угощал ты собою.
Она же нашла не любовь, но свободу…
Вот, кстати, проснулась она почему-то
И просит тебе пожелать — с добрым утром.
Когда ты приедешь — за ней ли, за мною —
Увидишь, твой враг совершенно спокоен.
Ну что еще скажешь? Мой брат, мой убийца,
Я рад, что вот так ты в судьбе моей сбылся.
Прощаю тебя… и, пожалуй,… скучаю.
Ведь жизнь не случайна, и ты не случаен.
Я в этом городе — чужая
Я в этом городе — чужая.
Мне в нём не доведётся жить.
А ты глядишь, глаза сужая.
О чём ты думаешь, скажи?
Я заварила чаю в чашке.
Теперь-то он уже остыл.
И мы идём проспектом спящим —
Смотреть, как разведут мосты.
Ночь наползает. Слякоть. Холод.
И в свете здешних фонарей
Ты как-то неприлично молод
На фоне зрелости моей.
Ничья
Желаннее чужая женщина…
Когда ничья — тогда и меньше вам
За нею волочиться хочется…
Не сексуально одиночество.
На перекрестке
Светофор подмигивает желтым,
Разбавляя серость февраля…
Утром снилось море: синим шелком
Волновалось, морщило края.
Мне на берегу затейник-ветер
Волосы укладывал: то вверх,
То назад, как девушкам в балете.
И касался нежно сжатых век.
Что еще? Вдали людей скопленье.
Я, с трудом, но прибавляю шаг.
Вижу, как растет могучий пленник —
Рвется в небеса воздушный шар.
Жарко от огня. Дыханье чье-то.
Будто из ракушки льется шум.
(Ты сказал, мне не хватает йода.
Я об этом тоже напишу.)
А волна мне щиколотки моет.
Полирует пальчики песком.
Самый лучший сон, когда про море.
И вообще о чем-нибудь морском…
В лобовое бьется непогода.
От натуги «дворники» скрипят.
Ты сказал, мне не хватает йода.
Нет… Скорее — моря и… тебя.
Созерцатель
Поземка рисует узор на асфальте
И в лапах еловых находит покой.
Приятнее думать, что я — созерцатель,
Чем знать, что боец из меня никакой.
Приятнее верить, что кто-то восточный
Добавил изюминку мне в ДНК.
Тогда понимаешь, откуда — неточно,
Дискретно, расплывчато и кое-как.
И мне по душе акварельные краски,
Нечеткие контуры, мысль мудреца.
От мамы — во мне недостаточно страсти.
А все остальное — проделки отца.
Женщина ждет мужчину
Женщина ждет мужчину
В самый обычный вечер.
Варятся фетучини
Или простая греча.
Женщина вяжет в кресле,
Петли считает ловко.
Тихо мурлычет песню.
Что-то мешает ложкой.
Женщина ждет мужчину
Вовремя или позже.
И угадать причины
Всех опозданий может.
Женщину ждет мужчина
(Что, безусловно, реже).
Гладит рукой щетину.
Нервно грызет орешки.
Глаз не сводя со стрелок,
В вытяжку жадно курит.
Пультом стреляет в телек,
Каждый канал бракуя.
Пьет из заначки «Чивас»,
Спит, позабыв про чайник.
Женщину ждет мужчина,
Мысленно с ней прощаясь.
Сандалии Меркурия
У любого транспорта есть изъяны.
Заплати за топливо и дороги,
А потом выкапывайся из ямы,
Позабыв приличия все и сроки.
Поезда, автобусы и трамваи,
Самолеты быстрые, теплоходы —
Идеала в транспорте не бывает,
Утешайся скидками и страховкой.
Мне бы у Меркурия взять сандалии.
Карлсон мне пожалует свой пропеллер.
Я бы улетела в любые дали,
Если б были крылья из птичьих перьев.
Я перемещаюсь зимой и летом,
Я владею временем и пространством.
Не нужны мне визы, права, билеты.
Ведь моя фантазия — лучший транспорт
Ум и Доброта
И Ум грустил, вздыхал устало,
Он был с собою не в ладах.
Уму чего-то не хватало.
Каких-то «ох», каких то «ах».
Он выбирал: вот Слава, Сила,
Еще, конечно, Красота.
Но эти двое некрасивы,
А третья слишком уж горда.
Он грезил о простой, хорошей.
А это все не те, не те.
И привела его дорожка
К одной особе — Доброте.
«Она мила и симпатична,
А низкий уровень айкью
И то, что мыслит нелогично,
Не портит пассию мою», —
Подумал Ум. Она робела
И изнутри светилась вся,
Когда ее он в платье белом
Уверенно под локоть взял.
И шли они тропинкой парка
Среди деревьев и цветов…
И им вослед: «Какая пара!»
Кричали Зависть и Восторг.
Японская вишня
Стучу каблуками по мокрой брусчатке.
В висках отдается — будь счастлив! будь счастлив!
Смывает сомнения утренний ливень.
Я просто хочу быть немного счастливей.
Какая мне разница, в чем подоплека?
Ты стал непонятным, я стала далекой.
Пылятся в твоей гардеробной скелеты.
Зачем нам разборки в преддверии лета?
Ты, правда, бываешь порою несносен.
Отложим все это на позднюю осень.
Сейчас у меня ни минуты нет лишней —
Уже зацветает японская вишня.
Эзотерик
Беседуя
со мной
о смысле,
Сказал,
на миг
застыв
лицом:
— Что я хочу
от этой
жизни?…
Стать мудрецом!
Эфа
«… У каждой женщины должна быть змея;
Это больше чем ты, это больше чем я…»
(Б. Гребенщиков)
Как легок твой шаг. Ты похож на эльфа.
Наверное, ты и летать умеешь.
А я под ногами твоими — эфа.
Все женщины мира подобны змеям.
Ты светел лицом. Аполлона краше.
И в жизнь воплощаешь любую небыль.
Всем женщинам мира немного страшно,
Когда их уносят в седьмое небо.
Ты снова себе позволяешь шалость.
И что-то про совесть мне в ухо шепчешь.
Всем женщинам мира знакома жалость.
Но гордость порою сильнее женщин.
По старинному рецепту
Подруга говорит: «Мне жалко тратить время
На эту канитель, готовое куплю».
А я иду варить клубничное варенье,
Рецепты захватив старинных русских блюд.
Беру латунный таз и ягоды потвёрже,
Стакана два воды, чтоб сахар всю впитал.
Подруга говорит: «И я умею тоже,
Но для меня сейчас важнее капитал».
В насыщенный сироп добавлю я клубнику,
Оставлю до утра — ответственный этап.
Подруга говорит: «Никак я не привыкну,
Что у тебя в друзьях кастрюля и плита».
Потом еще два дня варю, снимая пенку,
По несколько минут на маленьком огне.
Подруга говорит: «Счастливая ты, Ленка!
Не для себя же ты хлопочешь столько дней!»
Актриса
Нас кроили по разным лекалам,
Прошивали края непохоже.
Я тебя не ждала, не искала
И подумала, просто прохожий.
Вот кивну и пойду себе дальше.
Я воспитанна всё же, и строго.
Ты и впрямь не почувствовал фальши,
У меня была роль — недотрога
И моё амплуа — мы же дружим,
Ты одобрил его, ну и славно.
Как всё выглядит это снаружи,
Мне не видно, тебе и подавно.
Я играю, а ты рукоплещешь,
Ты поклонник, конечно, бесценный.
Сердце с первого взгляда трепещет,
Но никак не сойду я со сцены.
Этот мир придумали мужчины
И часы, и радио, и фото,
И фонарь, и ножик перочинный…
Этот мир придумали мужчины,
Чтобы стало женщинам комфортно.
Женщины, страшась своей юдоли
Выдумали разные капризы,
Каблуки, диеты и парижы,
Бигуди и головные боли.
Этот мир, мужчинами рожденный,
С барами, часами, фонарями,
Женщина как платье примеряет
С видом целомудренной мадонны.
И, найдя изъяны в отражении,
Как бывало это не однажды,
Вдохновляет сделать новый гаджет,
Чтобы мир казался совершенней.
Как прочен этот жест
Как прочен этот жест — рука в руке…
Как от него легко освободиться,
Крутясь вокруг оси на каблуке,
Всего лишь провожая взглядом птицу…
В моей квартире благодать и тишь.
Пустой колчан не нужен больше луку.
Я не приду, и ты не позвонишь,
А это называется — разлука.
Девичья память
Вынимая ключ из скважины,
Зацепившись за перила,
Понимаю — что-то важное
В этом доме я забыла.
Не утюг под напряжением,
Не горящую конфорку,
И в открытом положении
Не оставила я створку
У окна. Конвектор выключен,
Не течет вода из крана.
Все движения привычны мне,
Даже сдача под охрану…
Пробегая между лужами,
Вспоминаю я — о, боже!
ТЫ остался неразбуженным
На моем любовном ложе.
Принц
Нашла себе принца на белом коне.
Хотя, это в принципе нужно ли мне?
Ведь я не принцесса, во сне на горошине
Не вижу эксцесса. Но принц-то хорошенький!
Он нежен и строен, задумчивый взгляд.
От ветра укроет, даритель услад.
Себя никогда и не мнила Ассолью я,
Но Грей очень мил и какой-то особенный.
Пылинки сдувает, несёт на руках,
Буквально витаю уже в облаках.
Твердит этот парень — ты очень хорошая.
А я просыпаюсь — в перине горошина!
Трюфель
Дела запущены… Тоскливо…
И нет для лета новых туфель.
Я достаю французский трюфель,
Он знает толк в борьбе со сплином.
Теснясь, в фольге лежат комочки
Немыслимого шоколада,
Командовать моим парадом
Сегодня он уполномочен.
И, вкус какао и ореха
Почуяв на губах горячих,
Расхохочусь я по-девчачьи
И снова подружусь с успехом.
Разведённому
Сначала строишь, вкладываешь душу.
Потом всё это делишь с жёнами.
Но время не излечит и разрушит
Строительство твоё незавершённое.
Про запас
И, лекарства отвергнув,
Удаляюсь в леса.
Все болезни от нервов,
А в лесу чудеса…
Улыбаются вербы,
Прикрываясь пушком.
Все болезни от нервов,
Надо чаще пешком.
Можно даже и стервой
Притвориться на час.
Все болезни от нервов.
Сберегу… про запас.
Каприз
А ты взломаешь логИн с паролем
И скажешь твердо: «Сейчас и здесь».
И все давно забытые роли
Прикажешь мне наизусть прочесть.
А я к перформансу не готова
Без репетиций и без афиш.
Спрошу тебя беспомощно: «Кто Вы?»
И подсчитаю в уме барыш.
Вот так. Совсем я не бескорыстна
С трудом дается мне альтруизм.
И ты вернулся не слишком быстро.
И я успела взрастить каприз.
Вышивка
Там непролазные сугробы,
И поджидает жертву лед.
Весь город состоит из пробок
Вторые сутки напролет.
И мысли скачут как Газманов.
И бьют курантами в висок.
Не помогают талисманы
Где грань всего-то волосок…
Стежок, стежок, французский узел,
И нить причудливо легла.
Картинку радостных иллюзий
Рисует тонкая игла.
Из многих средств одно лишь верно,
Какие б ни были века —
Я успокаиваю нервы,
Сжимая вышивку в руках.
Трехстворчатый шкаф
Наверное, так я боролась со скукой,
А может, просила все это душа.
Я делала много ненужных покупок
И их убирала в трехстворчатый шкаф.
Там несколько лет уже мехом вовнутрь
Лежит моя шапка — на сильный мороз.
Когда-нибудь это достанется внуку
(В том случае, если минует склероз).
Вот платье на выход и туфли на шпильке —
Какой-то почти нереальный размер.
Была я когда-то, и вправду, на пике.
А нынче не то — ни балов, ни премьер.
И шуба, и зонт, и предметы интима,
И серьги с кольцом — не меняя места,
Живут эти вещи большим коллективом,
Уже не надеясь носимыми стать.
Сейчас вот наткнулась на джемпер с опушкой,
И тут же корсет и нейлоновый шарф.
Ноябрь, говорите? А мне вот не скучно,
Ведь я разбираю трехстворчатый шкаф.
О, стоматолог!
О, стоматолог! Наших встреч мгновения
Мне не забыть как таинство венчанья —
И Ваших нежных рук прикосновения,
И инструментов дивное звучанье!
Сопернице
«Соперница, а я к тебе приду
Когда — нибудь, такою ночью лунной,
Когда лягушки воют на пруду,
И женщины от жалости безумны…»
М. Цветаева
Соперница, не жди, я не приду
Нет времени — распутываю снасти.
Так много рыбы водится в пруду,
Что fishing1 обернулся новой страстью.
Соперница, поверь, не до тебя
Я понимаю, это раздражает.
Мне надо всё успеть до сентября —
Идёт ремонт, уборка урожая.
Соперница, я не приду к тебе,
Не позвоню и не отправлю message2.
Я уезжаю осенью в Тибет.
А может…
ну его…
поедем вместе?
Ехала я на трамвае
Если лететь самолетом
В Токио или Париж,
Жизнь представляется легкой —
Птицей по небу паришь.
Если на поезде мчаться
Скором, а может, простом,
Есть ощущение счастья
Между «тогда» и» потом».
Если на личной машине
Двигаться, думаешь так:
«Здесь бы дорогу расширить.
Там — аннулировать знак»…
Если в подземку спуститься,
Бросив небрежно жетон,
Видишь застывшие лица,
Книгу и свой телефон…
*****
Ехала я на трамвае
В самый обычный район.
Жизнь и такая бывает:
Тащит баул почтальон.
Юбками машут цыгане —
Ручки свои золотят.
В мусорной куче играет
Выводок серых котят.
Согнуты люди от ветра.
В черно-коричневой тьме
Кажется жизнь беспросветной.
Вот и подумалось мне:
Если лететь самолетом…
Земное
Ты видишь, я — не божество,
не чужды мне земные страсти.
И бьется жилка на запястье
не меньше чем ударов сто
в минуту гнева и тоски.
И слезы льются от бессилья…
А ты нисколько не мессия,
Хоть душу пробуешь спасти
свою, надев тяжелый крест
и за других молясь усердно.
Ты знаешь, мы всего лишь смертны.
Не дотянуться до небес.
Раздать все деньги в долг
Раздать все деньги в долг, пустить к себе бездомных
И не роптать о том, кому сейчас трудней.
Без денег жить легко, хотя и неудобно,
А коммунальный быт не создан для людей.
Одеться без причуд — футболка, кеды, шорты,
Да можно и без кед, а просто босиком.
И вместо заграниц, отелей и курортов
Отправиться в поход с набитым рюкзаком.
Увидеть млечный путь и звёзды над палаткой,
Услышать тишину, звенящую в ушах.
И разглядеть в себе открыто, не украдкой,
То место, где живёт уставшая душа.
На контрасте
Так солнечно, но я в твоей тени.
Мы смотримся неплохо на контрасте.
Ты осторожен, что-то там темнишь,
А я пылаю от избытка страсти.
В твоей тени свежо, уютно, но
Я свет непроизвольно зажигаю —
Мне страшно, если в комнате темно,
А ты глаза от яркости сужаешь.
Такой сюжет не блещет новизной,
Зависит ток от минуса и плюса.
Как ты, в тени озябнув, ищешь зной,
Так, солнцем обжигаясь, в тень стремлюсь я.
Хороший парень
— Хороший парень — не профессия.
(Слыхали что-то в этом роде?)
Мы с ним в общаге куролесили,
Он слишком мягкий по природе.
Нам нужен менеджер. И с опытом.
А в перспективе супервайзер.
Хороший парень — это хлопотно.
В ночные сторожи вот разве?
***
Ты заболел, попал в аварию,
Или разлад в семейной паре.
Вокруг все носятся с товарами.
И только он, хороший парень,
Забыв про бонусы и премии,
Спустившись с лестницы карьерной,
Не пожалеет сил и времени,
Придет на помощь самым первым.
***
Питаясь чувствами прекрасными,
Руководители компаний
Откроют новые вакансии
Для должности — хороший парень.
В цифре
На старых фотографиях мы счастливы,
А новых ты не сыщешь днём с огнём —
Они же в цифре и не распечатаны,
Рисуй что хочешь на лице своём.
Не отвечай
О чем писать? Как дни сменяют ночи,
И как деревья оголяют ветви,
И навигации сезон окончен,
И не получены еще ответы
На то, как пережить нам эту зиму,
Чем обогреться, чем потешить душу?…
Мдаа.., получилось как-то депрессивно,
Пожалуй, я продолжу после дУша…
Ну вот, вернулась, вроде полегчало.
Я представляла, как из моря вышла,
Корабль бился брюхом у причала,
И солнца круг, и небо было выше.
И был июль, вовсю пылало лето,
Любовной лихорадкой заражая.
Друг другу не давали мы обетов,
Голосовали «я не возражаю».
А осенью рождаются вопросы —
Как перейти из лета прямо в зиму
Без травм и без душевных перекосов?
Не отвечай… Я просто так спросила.
Спешу
Ты снова ропщешь — я не посвящаю
Ни времени тебе и ни стихов.
Что обросла ненужными вещами
И не веду себя как Дон Кихот.
Когда-то мы часами говорили
И не могли закончить разговор.
Но мне теперь, поверь, не до идиллий —
Цейтнотом угрожает время-вор.
Спешу. Туда, где жизнь моя весома,
Где каждый вечер радует закат.
Где «абонент находится вне зоны…»
Где не услышать твоего звонка.
Здравствуй, Лена!
— Здравствуй, Лена!
— Привет, Вадим!
— Ты одна?…Вот и я один…
Не совсем, есть и дочь, и внук, —
И кому-то в толпе кивнул.
— Не спешишь? Постоим чуть-чуть?
— Я на курсы, язык учу.
— Для престижа?
— Какой престиж! Уезжаю. Москва-Париж.
— Как? Я думал, что мы с тобой…
— Да, когда-то была любовь.
Что, ты хочешь опять войти
В ту же реку? Прости, Вадим.
— Ты вернёшься?
— Ты будешь ждать?
— Нет, конечно! Была нужда!
Проживу как-нибудь один…
* * *
— Здравствуй, Лена!
— Привет, Вадим!
И вновь
И вновь, увидев призрак той весны,
А может, просто сердцу стало тошно,
Ты написал: «Какие видишь сны?
Живёшь одна, как прежде, то есть с кошкой?»
Ты написал: «Мечтаешь ли о чём?»
И что-то про погоду и про встречу,
Про то, что время рядится врачом,
Но никого, как правило, не лечит.
О чём мечтаю? Нужен ли ответ?
Луг памяти порос и даже скошен.
Живу одна, а кошки… больше нет…
Так долго жить не принято у кошек.
Ты говорил, любовь проходит
Опять в подземном переходе
Мелькнёшь знакомым силуэтом.
Ты говорил, любовь проходит.
Но мне так трудно верить в это.
Любовь не ходит, не двунога.
Она несётся водопадом.
Замрёт у нового порога,
И тут же вырвется из ада.
Коль не боишься половодья,
Дрейфуй без якоря, не чалясь.
Ты говорил, любовь проходит.
А я в её волнах качаюсь.
Дождался
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Нас кроили по разным лекалам
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Тени на песке. Сборник стихов предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
