Капли дождя на солнечном снегу. Повесть

Елена Сигал

Мне тяжело далась эта история, поскольку она раскрывает внутренний мир ребёнка, пострадавшего от насилия. Став взрослым, он убивает других. Но без этой трагедии не случилось бы любви. Пройдя через все трудности, наши герои обретут свой счастливый мир.

Глава 5

Даша допила свой кофе и, взглянув на часы, всплеснула руками:

— Матвей, мы ведь проспали! А мне на работу пора!

Матвей счастливо рассмеялся в ответ:

— Даша, Вы представляете, я ни разу не просыпал, а сегодня проспал… тоже, — зачем-то добавил он с растерянной улыбкой.

— Я сейчас приведу себя в порядок, и пойду, — Даша вдруг как-то собралась и стала отчуждённой, — мне потребуется минут пятнадцать.

Матвей молча кивнул.

«Ну и пусть. Размечтался! Просто женщина проявила слабость. Сейчас она соберётся, и станет такой же недосягаемой как раньше»

Матвей подумал минуту, а затем решительно пересёк комнату и открыл дверь в свою Тайну.

Он не знал, сколько времени прошло, пока он широкой кистью размахивал по холсту, то, ударяя, то тонким волосом прикасаясь. Отойдя на минуту от мольберта, чтобы увидеть результат на расстоянии, он вдруг почувствовал, что не один в комнате, и резко обернулся. Он забылся! Он привык писать свои холсты в одиночестве, увлёкся, и совсем забыл, что в его квартире кто-то есть. Сила привычки!

Даша смотрела не на него. Она восхищёнными глазами взирала на холст, и не заметила, что Матвей недоволен её внезапным вторжением. Он давно уже поклялся, что ни одна живая душа не проникнет в его Тайну! Но, увидев восхищённый взгляд Даши, смягчился, а потом смутился. Тут Даша и заметила, что он смотрит на неё.

— Матвей, простите меня за моё вторжение! Но… я не знаю даже, что сказать! Я это увидела, и… не смогла не смотреть! Это просто как… душа… обнаженная душа! Да, «обнаженная душа» — так точнее будет! Капли дождя на снегу — это даже не искусство. Это — философия! Соединение несоединимого. Неназываемое чувство.

Картина была почти закончена, и была, в самом деле, необычной. Матвей увидел этот образ внезапно, будто всплыл перед глазами и так запечатлелся в памяти, что не перенести это на холст — было невозможно. На холсте была снежная равнина, освещённая солнцем — снежный наст, на котором сверкали в солнечных бликах капли дождя. В природе этого не бывает, но Матвею так захотелось передать это видение, и картина ему удалась — слишком велико было его желание воплотить замысел.

Матвей совсем растерялся. Может, это просто такая форма благодарности ночной гостьи? Но что-то заставляло его верить в эти неровно скроенные фразы.

Будто уловив смятение Матвея, Даша сказала:

— Вы думаете, наверное, что я из вежливости так говорю? Я искусствовед, и очень хороший искусствовед. И я знаю толк в изобразительном искусстве. Ваши работы — драгоценные камни!

«Даша — душа» — прозвучало в воздухе где-то, и Матвей повторил это вслух. Даша вздрогнула, взмахнула ресницами, и увидела синие, как озеро Изборска, глаза Матвея. Папины глаза. Родные. Жизнь их обоих ломалась после этих слов. Налаженная, выверенная жизнь разлеталась на тысячу звонких осколков.