Мама для чужого наследника

Елена Сотникова, 2021

Я родила сына от чужих людей. Они отказались от ребенка еще на стадии беременности без объяснения причин, оставив мне выбор, что делать дальше. А я не смогла отдать малыша в детский дом. Полюбила его всей душой. Но через несколько лет на моем пороге объявились биологические родители Илюши и потребовали отдать его им. Отец мальчика – влиятельный бизнесмен. Ему нужен наследник. И он пойдет на что угодно, чтобы забрать у меня сына.

Глава 3

Меня с сыном отсюда не выпустят. Я почти убеждаюсь в этом, складывая все за и против. А бежать из крепости Кравицкого невозможно. Во-первых, полно охраны, видеонаблюдение, закрытая территория.

И если даже мне каким-то чудом удастся выскользнуть отсюда, то еще не факт, что я смогу добраться до дома прежде, чем меня хватятся и вернут назад. Такси в поселок не пустят, я видела шлагбаум и пропускной пункт.

Да и куда бежать? Они знают, где я живу. Поэтому иного выхода, кроме как договариваться, у меня нет. Но и тут тупик. Кравицкие наверняка потребуют отдать им Илюшу. А для меня это равносильно смерти.

Герман отводит нас на первый этаж, здороваясь с поваром и давая указание накормить. В огромном помещении, напичканном самой современной кухонной техникой, можно расположить целую квартиру. Двухкомнатную точно. Или четыре-пять таких комнат, как у нас в общежитии.

Посередине кухни выделяется островок со столешницей из массива дерева с эпоксидной смолой с причудливым рисунком. За этот стол нам и предлагает сесть Матео — двухметровый здоровяк с непривычным акцентом. В фартуке и поварском колпаке.

Вопреки моим переживаниям, Матео дает мне целый список из того, что можно предложить на обед маленькому ребенку. Супы овощные, мясные, пюреобразные. Паровые митболы, диетические котлетки из кролика, индейки, дичи, овощные суфле, запеканки, омлеты, крупяные гарниры. Куча десертов.

Повар с удовольствием рассказывает состав каждого, с точными данными, сколько калорий в порции того или иного продукта. Чувствую, кто-то из семьи хозяев держит жесткую диету.

Меня тоже приглашают пообедать, но я вежливо отказываюсь. Вряд ли в таком состоянии кусок полезет в горло.

Пока Илюша с аппетитом уминает овощной суп, я решаю позвонить маме. Нужно предупредить ее, что мы задержимся.

Слава богу, телефон у меня пока не отобрали. И это хоть немного успокаивает, дает ложное ощущение защищенности.

Я вытаскиваю из кармана смартфон, замечая на дисплее семь непринятых звонков от мамы. А вот это уже плохой знак.

Мы опоздали на обед всего на каких-то минут пятнадцать. Я могла задержаться в магазине, загуляться в парке — да где угодно, мама никогда не искала нас, названивая до посинения. А тут… Неужели люди Кравицкого побывали и у нас дома? Угрожали маме?

Сердце обрывается вниз, стоит лишь подумать, какие могут быть последствия от такого визита.

— Соня, дочка! Где вы? — слышу встревоженный голос родительницы. — Соседка сказала, видела, как вы гуляли в парке. А потом подъехал черный джип, вылезли два мужика и затолкали вас с Илюшей в машину! Соня, что происходит? Ты где? Кто эти люди? Что им от вас надо? Соня? — обрушивает она на меня шквал вопросов.

Я уже по голосу слышу, как она себя накрутила. То ли соседка преувеличила, то ли мама что-то недоговаривает.

Но спасибо хотя бы за то, что мои подозрения не оправдываются.

В любом случае еще рано делать какие-то выводы. Поэтому я выдыхаю и пытаюсь ответить максимально ровно:

— Мама, все в порядке. Не переживай за нас. Мы живы, здоровы. И даже вкусно накормлены, — улыбаюсь вежливо Матео. — Просто нас неожиданно пригласили в гости.

— Кто пригласил? Зачем? Куда? А Илюша с тобой? — пытает настойчиво мама.

— Со мной. Пригласили знакомые. За город, на дачу. Все так спонтанно получилось. Я сама не ожидала. Мам, я потом все объясню, не волнуйся.

— Что это за такие знакомые мужчины?

— Это муж моей подруги. Ты ее не знаешь, я с ней раньше общалась. Они мимо проезжали, увидели меня, остановились. Решили позвать с собой. Мне неудобно было отказываться, она беременная, — сочиняю на ходу.

Потом я ей все объясню. Подробно. Когда сама выясню, что меня ждет дальше. А сейчас нет смысла раньше времени паниковать. От этого ничего не изменится, а вот здоровье мамы может не выдержать.

— Когда вы вернетесь домой? — все еще настороженно спрашивает она.

— Вечером, — тяну неуверенно. Надеясь, что к тому времени ситуация хоть немного прояснится. — Но если что изменится — я позвоню, предупрежу. Хорошо?

— Соня, ты мне врешь, — улавливает фальшь в моем голосе мама. — Я же чувствую.

— Нет, мам. У нас все отлично, уверяю!

Она тяжело вздыхает, принимая мой ответ. И внезапно вспоминает:

— А Лешу ты предупредила?

— Нет, — вылетает прежде, чем успеваю подумать.

Черт! А вот про своего парня я совсем забыла. Как и про то, что сегодня ровно три месяца, как мы встречаемся. И он собирался вечером забронировать столик в кафе по такому случаю.

Леше я отправляю смс с извинениями. Пишу, что у меня форс-мажор и встретиться сегодня не получится. Надеюсь, он не сильно обидится, а в идеале — поймет и просто перенесет празднование. Три месяца и датой-то назвать сложно.

— Вам все понравилось? — интересуется Матео, улыбаясь. — Может быть, все-таки пообедаете сами?

У меня возникает стойкое ощущение, что улыбка — это часть дресс-кода повара. Хотя в глазах все же светится искренний интерес.

— Спасибо. В другой раз. Я не голодна. А блюда Илюши были бесподобные. Обычно он плохо ест, а сейчас его даже кормить не пришлось: сам все съел.

Матео расцветает от счастья еще больше. Только вот от следующих его слов мне становится не по себе. И желание улыбаться в ответ убавляется.

— Герман Львович распорядился подготовить детскую комнату, — задевает за живое. — Я думаю, мальчику там понравится.

— А где сам хозяин? — Пальцы сжимаются в кулак до такой степени, что ногти впиваются в ладонь.

Я не ощущаю боли. Кроме той, что изнутри жжет грудную клетку.

— Он ждет вас у себя в кабинете. Проводить?

— Спасибо, я сама найду.

На мгновение мелькает мысль спросить, как отсюда выйти. Было бы неплохо, только, боюсь, охрана заранее предупреждена и все ходы-выходы наглухо перекрыты. По крайней мере, до тех пор, пока не решат наш вопрос.

Мы с Илюшей медленно поднимаемся наверх. Сейчас у меня есть время рассмотреть и шикарный ремонт, и огромную — в пять, а то и больше метров высотой — дизайнерскую люстру с подвесными фарфоровыми капельками-лепестками, которая должна освещать путь по винтовой лестнице с первого до второго этажа.

Здесь очень красиво. Все подобрано со вкусом. Не хватает только одного — уюта.

Дом больше похож на музей или дворец. Но никак не на семейное гнездышко.

В какую-то секунду мне становится страшно. Даже не от того, сколько стоит окружающая меня красота, а от понимания, какую власть имеет эта семья, владея такими деньгами. И что я могу противопоставить им, вздумай пойти против. А именно это я и собираюсь делать.

Дверь в кабинет оказывается открытой, и мы без стука входим. Герман сидит за рабочим столом, уставившись взглядом в монитор компьютера. Замечая нас, отвлекается, жестом приглашая сесть.

— Все в порядке? — уточняет он.

— Да, спасибо. Илюша поел.

— А вы?

— Я не голодна, — уже во второй раз за сегодняшний день повторяю эту фразу.

Он хмыкает, выключая компьютер. Складывает перед собой на столе кисти рук в замок.

— Что ж, хорошо. Тогда давайте сразу к делу. Я предлагаю вам три миллиона. И вы отдаете нам нашего ребенка. Идет?

Началось…

Я крепче прижимаю к себе Илюшу, сидящего у меня на коленях. Мысленно молясь только о том, чтобы мне хватило сил не сорваться и не наговорить глупостей Кравицкому.

— Я не торгую сыном.

— А это и не ваш сын, — мрачнеет Герман.

— А вы докажите, — бросаю, не подумав.

И тут же прикусываю язык. Понимая, что ляпнула лишнего.

Не в моих интересах дергать тигра за усы. Но сказанного уже не воротишь.

— Могу и доказать. Если потребуется. Но поверьте, вам этот метод не понравится. — Я молчу, и Герман продолжает: — Пока я согласен идти вам навстречу. Готов даже заплатить. Вполне достойно, я считаю. Вам хватит, чтобы купить квартиру и съехать из общежития. Да, может быть, на жилье в элитном доме не хватит, но таких денег вам не заплатят нигде. Даже если снова решите подработать суррогатной мамой. Вы прекрасно знаете расценки. Так что давайте разойдемся по хорошему? Вы вернете нам сына, мы поможем вам финансово.

Я отрицательно машу головой.

Когда-то я согласилась на это дело. Готова была родить и отдать. Тогда я еще не знала, что такое материнский инстинкт, и была уверена, что с легкостью смогу расстаться с рожденным мною ребенком.

Как же я ошибалась!

У Кравицкого куча денег. Если его жена не желает рожать сама, он может снова заказать себе малыша. Раз уж опять захотелось поиграть в отцовство.

А Илюшу я им не отдам!

— Это мой ребенок. И ни за какие деньги я его продавать не собираюсь. Мне кажется, я ясно дала это понять!

— Пять миллионов? — повышает ставку Герман. — Десять?.. Долларов! — бьет по столу кулаком.

Я вздрагиваю, а вот Илюше нравится этот жест, и он, заливаясь смехом, пытается, как папа, стукнуть кулачком себе по коленке.

Герман переводит взгляд на ребенка. Смотрит пристально. И черты лица невольно смягчаются, превращая его из небожителя в простого и привлекательного мужчину.

Я тут же одергиваю сама себя. Еще Кравицким восхищаться не хватало! Он может быть сколько угодно красивым, но мы с ним совершенно разные люди. Такие никогда не пересекаются в жизни. К тому же, напоминаю себе, он женат и пытается отобрать у меня сына.

Поэтому пресекаю все симпатии на стадии зарождения.

— Герман Львович, этот разговор бессмыслен! Я не отдам Илюшу ни за какие деньги. Для вас он игрушка, а для меня — самое дорогое, что есть в жизни, — смотрю ему прямо в глаза. — Если вам так хочется наследников — закажите другого ребенка. У вас хватит денег. А нас оставьте в покое!

При упоминании о других наследниках мужчина каменеет. Замирает, переставая дышать. Только желваки на скулах нервно дергаются, словно я задела его за живое.

Я не понимаю, чем вызвана такая реакция. Тем, что посмела перечить? Не прогнулась? Не купилась за деньги?

А впрочем, мне все равно. Важнее отвоевать свое право остаться матерью.

— Вы уверены, что не пожалеете о своем выборе? — тихо спрашивает Кравицкий после минутного молчания.

Я слышу угрозу в голосе, хотя Герман даже не повысил тона.

— Не все в этом мире продается. Мне жаль, если для вас это новость.

— А мне жаль вас. Вы просто еще не представляете, что вас ждет впереди. И с чем вам придется столкнуться.