Закон Гука. Пионерские истории

Елена Тян

Тема книги довольно рискованная, потому что «Пионерия» — это мем, часто эксплуатируемый в ностальгических проектах, и очень трудно найти какой-то оригинальный подход к нему, не повторяясь и не тиражируя банальностей. В каждом из рассказов автора в двоечниках и пионерках мы видим будущие характеры, и, пожалуй, это увлекает нас больше, чем незамысловатые школьные сюжетные катаклизмы.

Воробей

Клавочка оторвалась от конспекта урока и посмотрела в раскрытое окно. За окном гудели весна и школьная перемена. Тополиные почки не выдерживали натиска прорывающихся упругих листочков. Вспоротые их остроконечными пиками, бутоны разрывались и падали на асфальт, источая терпкий запах и проливая вязкий и липкий сок.

По школьному двору носились радостные дети, приветствуя ликующим ором жизнь, солнце, воробьев, зелень листьев и не обращая никакого внимания на разбросанные липкие почки. Девчонки гонялись друг за другом в салочки, играли в резиночку, мальчишки — в мяч. А осиротевшие тополиные бутончики липли к обуви в неистребимой жажде любви. Весна рвалась наружу.

Недавно начавшей учительствовать Клавочке нестерпимо захотелось туда, на волю, чтобы ветер растрепал ее светлые волосы, чтобы каблучки застучали по асфальту, а грудь наполнилась этим весенним звоном. Но впереди ждал еще один урок, и Клавдия взяла себя в руки. Она вновь вернулась к конспекту: «Написание о-е (ё) после шипящих в корне слова». Пробежала глазами по написанным ее же рукой строчкам и еще раз прокрутила в голове план урока.

Громко зазвенел школьный звонок и двор опустел. «На сегодня последний», — радостно подумала Клавдия и пошла открывать дверь класса, по дороге превращаясь в строгую Клавдию Яковлевну. «Последний!» — читала она в глазах разгоряченных весной подростков, изо всех сил сдерживающих радость и нетерпение снова оказаться там, за окном, на школьном дворе.

Шумный 5Б рассаживался по местам, доставал книжки и тетради и замерев у парт, приветствовал учительницу.

— Здравствуйте, — строго произнесла Клавдия, — садитесь.

Все послушно сели.

— Откройте тетради, напишите сегодняшнее число, классная работа, — проговорила она и открыла доску с каллиграфической надписью на ней: «Двадцать восьмое апреля. Классная работа».

Все открыли тетради и стали списывать с доски.

— Тема сегодняшнего урока, — начала занятие молодая учительница, — правописание гласных о-е (ё) после шипящих в корне слова.

На предпоследней парте, прямо напротив окна, сидел Коля Детушев, двоечник. Любимая им галерка позволяли предаваться мечтаниям и наблюдениям. «Место козырное, — думал Коля, — все видно. Хочешь — смотри на доску, хочешь — смотри в окно; и спрятаться, если что, можно — пригнулся к тетради пониже и тебя не видно, если б еще не эта мартышка рядом», — Коля покосился на свою соседку по парте и едва сдержался, чтобы не дернуть ее за косу.

Русский язык Коле давался тяжело. Он посмотрел на доску и, тяжело вздохнув, стал записывать своими скачущими кривулинами число в тетрадь, диктуя самому себе громким шепотом, чтобы не сбиться. Сидящая рядом Марина Мокрова, приставленная к Детушеву для подтягивания его по предмету, недовольно фыркнула в его сторону. Она уже отложила ручку, выпрямила и без того ровную спину и поправила свою русую косу. Коля заглянул в ее тетрадь — идеальные буквы, перевел взгляд в свою тетрадь, вздохнул и стал дописывать.

У доски Клавдия Яковлевна уже что-то объясняла, но Коля еще диктовал себе и не слушал, а когда смог наконец слушать, уже ничего не понял. Попробовал было ущипнуть Мокрову, но она бойко схватилась за пластмассовую линейку в знак обороны, и Детушев от скуки повернулся к окну.

Перед глазами его еще мелькал мяч, только что летавший по двору, он еще ощущал эту свободу движения и абсолютную радость. Помечтав в окно, Коля снова повернулся к доске и вновь попытался вникнуть в суть правописания гласных после шипящих.

Сначала он пытался вспомнить сами шипящие, а вместо этого чудились ему какие-то гады ползучие и шепчущие так, что пришлось ему даже головой потрясти, чтобы мысли эти шипучие уползли куда подальше. Он опять сосредоточенно посмотрел на доску и снова мало что понял, а потом плюнул и развернулся к окну, подперев голову ладонью и подставив свое лицо солнцу.

За окном по подоконнику прыгал воробей, звонко чирикая и греясь на солнышке. Его взъерошенные перышки торчали во все стороны, маленький клювик смешно раскрывался, издавая громкие звуки. И до того смешно, увлекательно и беззаботно он это делал, что Коля не мог оторвать от него взгляд. Ему захотелось стать вот таким же воробьем и чирикать себе с ним на пару. Коля даже представил себя рядом.

— Детушев, — вдруг окликнула его Клавдия Яковлевна.

— Детушев, — сердито повторила она. Но он не откликнулся, разомлевший на солнце. Его соседке пришлось пихнуть его в бок. Коля сердито рывком повернулся.

— Чего тебе, мокрая? — прозвучало громко в тишине замершего класса, и тогда только Коля понял, что облажался, и посмотрел на доску.

— Наверное, ты уже все понял, раз смотришь в окно, — холодно проговорила учительница. — Ну что ж, проверим, иди к доске.

Детушев медленно встал, помедлил у парты, надеясь, вдруг училка передумает, а потом вздохнул и побрел к доске, шаркая ногами, оттягивая момент расплаты.

— Пиши, — Клавдия Яковлевна открыла сборник изложений и диктантов для 5 класса и начала диктовать вслух. — «Аркадий Семенович зашёл в дом».

Рука с мелом медленно заскользила по коричневой доске. Луч солнца бил прямо в глаза, заставляя отворачиваться и сконцентрироваться на предложении. Коля старался, проговаривал вслух и наконец дописал, радостно повернувшись к учительнице. Класс весело хихикал.

— Объясни нам, почему в слове «зашёл» ты написал «о», — строго проговорила Клавдия Яковлевна. Смех и шум в классе нарастали.

Коля очень удивился.

— Потому что она под ударением.

— Отвечай полным ответом, — Клавдия Яковлевна была неумолима, Коля вздохнул.

— В слове «зашёл», я написал «о», потому что на нее падает ударение, — Коля был очень горд собой: и предложение легкое досталось, и ответ он знает.

— Все согласны? — почему-то нерадостно спросила Клавдия Яковлевна, обращаясь к классу.

Поднялись руки.

— Кто объяснит и исправит ошибку? — прозвучал второй ее вопрос. — Давай, Марина.

Марина Мокрова, откинув косу за спину, выросла из-за парты своей прямой спиной и стала объяснять что-то там про шипящие и про проверочное слово «шествие», и про то, что если в проверочном слове — «е», то писать после «ш» надо «ё».

Коля аж вспотел от этой дуристики и возненавидел русский и Марину еще сильнее. Что это за правила такие? Ну тут же легкотня — под ударением слышится «о». В надежде он повернулся к учительнице, полагая, что она сейчас поставит эту зубрилу на место, но она только кивнула головой в знак одобрения и, усадив Марину за парту, выразительно посмотрела на Колю.

— А я ведь только что все объясняла, Детушев, — с упреком сказала учительница.

Коля, отказываясь что-либо понимать, опустил голову и смотрел в пол.

— Может быть, сейчас тебе это кажется совсем неважным, но поверь, русский язык тебе очень пригодится, — Клавдия искала пример, иллюстрирующий ее утверждение.

— Вот представь, Коля, что ты скоро вырастешь, пойдешь служить в армию и напишешь оттуда своей девушке письмо, — по классу пронеслась волна сдавленного смеха, и Коля покраснел. Клавдия Яковлевна строго посмотрела на класс. — А она откроет его, прочитает, красной ручкой ошибки твои подчеркнет и отправит тебе обратно. Стыдно будет, и ждать из армии тебя девушка не станет.

Класс прыснул новой волной смеха. Клавдия поморщилась и заторопилась, понимая, что рискует потерять дисциплину.

— Придется тебе остаться после урока и позаниматься дополнительно, садись. После урока подойдёшь ко мне.

Это прозвучало как гром среди ясного неба. Детушев от неожиданности открыл рот и едва сдержал навернувшиеся слезы. Он хотел что-то возразить, сказать про весну, но вместо этого побрел обратно за парту. Досада напополам со злостью жгла его изнутри, и сильно пихнув свой стул ногой и погрозив Мокровой кулаком, он плюхнулся за парту, уронив голову на руки.

***

Звонок давно прозвенел, и в опустевшем классе остались только Детушев и Клавдия. Клавдия открыла окно. Класс наполнился шумом школьного двора и свежестью весеннего воздуха. Коля снова сдержал подступившие к глазам слезы. Казалось, что все специально дразнит и зовет его на улицу: погонять по асфальту мяч, промчаться на велике, разрезая собой как ножом свежий воздух. «Ребята, небось уже собрались во дворе, а я…»

— Иди к доске, — сказала Клавдия и Коля побрел, надеясь разобраться со всем этим поскорее. Он принял, как ему казалось, серьезный вид и взял в руки мел.

Целый урок он писал на доске мелом. Три раза в окно с улицы заглядывал Вадька, пытаясь вызволить его из класса, и три раза Клавдия Яковлевна настойчиво продолжала объяснение и задергивала занавеску.

Колино желание вырваться на свободу было намертво заблокировано желанием Клавдии Яковлевны разъяснить во чтобы то ни стало правописание гласных после шипящих в корне слова, от которого, по ее мнению, зависела не только его грамотность, но и его личная жизнь в будущем.

Коля страдал. От переполняющих его эмоций он не мог разобраться с правилом, продолжал делать ошибки и потихоньку впадал в отчаяние. Клавдия тоже впадала в свое педагогическое отчаяние, но отступиться не могла.

Наконец прозвенел звонок с урока, и Коля, стремительно бросив мел, рванул к своей сумке. Клавдия Яковлевна нахмурилась.

— А мы разве закончили? Звонок звенит для учителя, — как будто нейтрально проговорила она. — Ты ведь все еще ошибаешься. Давай для закрепления мы сделаем работу над ошибками. Я, к сожалению, должна отлучиться на совещание, а ты пропиши слово «шёл» на доске правильно и без ошибок. Договорились? Всю доску, чтобы запомнить навсегда и уже никогда не ошибаться. И тогда на этом все.

Коля тихо плакал, уже не в силах сдерживать слезы.

Клавдия взяла со стола журнал и вышла из класса, закрыв за собой дверь на ключ. Коля понял, что ему не выбраться и, уже не пряча свои слезы, громко рыдал от досады и ненависти к русскому и остервенело писал слово «шёл» на доске.

Конец ознакомительного фрагмента.