Поход на гору Сидэ

Елена Чернова, 2017

Люди, которые в наши дни ставят Бусидо, Путь самурая и воина, выше законов страны и выше собственных жизней – кто они на самом деле? Какие тени таятся в их прошлом? И что они делают в настоящем, чтобы остаться такими, какие есть? Войдя в их круг, став самураем на службе у господина и исполняя его приказы, Ольга Селинова узнаёт ответы на эти вопросы. Хотя они куда страшнее, чем можно было бы думать – и неумолимо ведут её дальше. Сквозь схватки и испытания, за грань жизни и смерти, откуда нельзя вернуться, не став чем-то большим, чем человек…

Часть 2

Стена магазина представляла собой огромный аквариум. На фоне разноцветных рыбок, мелькающих в зарослях водных растений, каким-то неуместным пятном смотрелся коренастый мужчина с кейсом в руке, застывший в раздумье. Внезапно его взгляд, рассеянно скользивший по текущему мимо людскому потоку, наткнулся на экстравагантно одетую черноволосую девушку, стоявшую в двух шагах. Это была не японка. И не француженка, сразу решил он. Её серую блузку прикрывала лишь кожаная жилетка, тогда как ледяной ветер пронизывал даже сквозь длинный плащ. Но ей, похоже, холод не доставлял особого неудобства.

Девушка сверкнула весёлой улыбкой.

— Не подскажете, как добраться отсюда до Гиндзы? — осведомилась она по-английски.

— Вам нужно на Гиндзу? — уточнил он.

Незнакомка беспечно взмахнула рукой.

— В сущности, мне никуда не нужно. Могут ли быть ситуации лучше? — приподнявшись на цыпочки, она расправила плечи. Карие глаза озорно блеснули: — Идти туда, куда пожелается, ловить осколки мгновений и улыбаться случайностям… Красота, правда?

— Вы здесь совсем одна?

— Ну, конечно. Впрочем, в спутниках есть своя прелесть. Иногда они встречаются на пути… Мне почему-то кажется, что сегодня им будете вы.

— Я?

— Почему бы и нет? Вам, похоже, по душе моё общество. Хотите тоже сыграть в эту игру?

Мужчина почувствовал, будто его затягивает сверкающий водоворот.

— В игру?

— Мы вместе идем, куда взбредёт в голову. Что бы вы ни рассказали мне о себе, я приму за абсолютную истину, и вы должны точно так же относиться к моим словам. Мы будем разыгрывать роли. Вы будете… дайте подумать… инопланетным секретным агентом, прибывшим на Землю, чтобы лучше узнать её обитателей. А я буду вашим тайным телохранителем, приставленном к вам Высшим советом земных магов и мудрецов, чтобы защитить вас от всех опасностей…

Он невольно рассмеялся.

— Как же вы сможете меня защитить?

В руке девушки откуда-то возникла короткая металлическая палочка. Лихо закрутив её между пальцев, она нажала на скрытую кнопку, и на руке мужчины появилась красная точка.

— Лазерная указка?

— Ни в коем случае. Амулет невероятной волшебной силы. Поражает врагов наповал.

— А если я откажусь от ваших услуг?

— Тогда вы погибнете. Тёмные силы Земли уничтожат вас. Ну, как мне вас называть?

— Жан Ферье. Но вы зовите меня просто Жаном.

— А я — Мария Калина. Или Мари.

— Это ваше настоящее имя?

— Тс-с-с, — она приложила палец к губам. — Оно такое же настоящее, как и ваше. Куда вы хотите пойти?

Ферье на мгновенье замялся. Но делать пока всё равно нечего. Почему бы, в конце концов, не расслабиться?

— Ну, давайте пойдём на Гиндзу, — предложил он. — Тут вполне можно дойти пешком. Кстати, по слухам, там лучшие рестораны в Токио.

— Приехать в Японию и не попробовать рыбы фугу — значит, даром потратить время, — Ферье смаковал очередной кусочек, искоса поглядывая на собеседницу. Та безмятежно отправила в рот полупрозрачный ломтик. В её тоне скользнула нотка снисходительности:

— Мой дорогой Жан, возможно, вы удивитесь, но я не испытываю ни малейшего пиетета перед этой рыбой. Меня всегда забавляла человеческая страсть к дозированному риску. Хотя мастерство кулинара воистину впечатляет.

— Что же вы называете настоящим риском, Мари?

— Вот если бы вы лично приготовили фугу, имея смутное представление о правилах её разделки, и потом отведали то, что получится, это стало бы подлинной, качественной глупостью. А так… — она взяла ещё одну дольку сасими.

— Вы предлагаете мне отважиться на такое?

Стоявший поблизости повар молча сверкнул зубами в усмешке. Обязанный лично обслуживать клиентов и следить за их самочувствием, он не мог не слышать их разговоров.

Россиянка погрозила Ферье пальчиком.

— Играть со смертью ради развлечения — значит, не уважать жизнь и не понимать её ценности. Найдите себе достойное дело и умирайте ради него на здоровье… А для начала просто оглянитесь по сторонам. Наш мир прекрасен. Чудесен. Невероятен, — беспредельное восхищение в её голосе, казалось, придавало особую яркость всему окружающему. — Стоит познакомиться с ним поближе, вы не находите?

Француз заворожённо слушал, словно вновь превратился в жаждущего приключений подростка. На серые будни внезапно обрушился ослепительный радужный ливень. И они исчезли, отдалились, сметённые потоком красок.

— Обязательно познакомлюсь. В вашем обще… — он осёкся на полуслове. По его телу прошла волна онемения. Дыхание замерло, из пальцев выпали палочки, лицо застыло в странной гримасе. В зрачках плеснулся невольный страх. Но мгновением позже к нему вернулась подвижность. Глубоко вздохнув, Ферье блаженно откинулся на спинку кресла, наслаждаясь ощущением лёгкости и эйфории.

— Ваше искусство… исключительно, — обратился он к повару. — Примите моё почтение.

Тот поклонился. Перевёл взгляд на девушку. Она спокойно доела свою порцию и тоже поблагодарила его. На неё фугу не произвела заметного действия, лишь обострив и так напряжённые чувства. Внешняя игривая беспечность была полной противоположностью внутренней собранности.

Вновь поклонившись, кулинар собрал тарелочки и ушёл.

— Говорят, в случае гибели посетителя он должен сделать харакири, — лениво заметил Ферье. — Впрочем, я в это не верю. Среди современных японцев не осталось ни одного самурая. Всё их Бусидо давно превратилось в торговый бренд…

Россиянка изогнула бровь.

— В известной степени вы, наверное, правы. Но будь оно и не так, вряд ли кто-либо вскроет себе живот лишь затем, чтобы вас переубедить.

— Да я и не заставляю, — француз рассмеялся, прихлёбывая зелёный чай. — Мари, что вы планируете делать дальше?

— Сопровождать вас в странствиях. Я ваш телохранитель, вы не забыли? — она подмигнула. — Хотите, я покажу вам Японию? Вы скорее всего и не видели здесь ничего, кроме деловых центров…

Глубоко в душе Ферье звякнул тревожный звоночек. Зачем она так настойчиво ему навязывается? Но подозрение погасло, не успев оформиться. Такое искреннее веселье, такой восторг и сияющее дружелюбие подделать нельзя. Скорее всего, у неё просто нет денег, но он может себе позволить потратить лишнюю сотню тысяч иен…

Он и сам себе не признался бы, что соблазн послать к чёрту обыденную рутину оказался слишком велик. Вечные переговоры, финансовые и политические дрязги, крючкотворство, криминал, ежедневное свинство, привычное и даже не замечаемое… Лучше уж побыть инопланетянином. По крайней мере, это одушевлённое существо.

— Святая правда, — заявил он. — Если разобраться, я вообще ничего и нигде не видел. Поэтому ведите меня, куда пожелаете.

Карие глаза cчастливо вспыхнули, пронзив его предчувствием чего-то совершенно необычайного.

— Великолепно. Значит, после ужина мы уезжаем в Никко. Знаете, какие там водопады?

— Объект подцепил девчонку.

— Французская кровь, — равнодушно ответила телефонная трубка. — И что?

— Вместо того, чтобы ехать в Осаку, как ожидалось, он отобедал с нею на Гиндзе и отправился в Никко. Следить за ними не представлялось возможным, но судя по сигналу с его мобильника, они находятся в рёкане на дальнем берегу озера Тюдзэндзи.

— Почему сорвалось визуальное наблюдение?

— Выбранный ими путь был чересчур… нетипичен. Они ходили по закоулкам, минуя туристические маршруты. Поднялись на ничем не примечательную скалу. Зачем-то пробежали бегом два километра. Перелезли через забор. Попытайся мы повторить их действия, они неизбежно заметили бы.

— Интересно. Девчонка — японка?

— Нет. Европейской внешности. Возраст — около двадцати лет.

— Гостиницу контролируют?

— Да. Двое. Это…

— Довольно.

Человек мгновенно умолк. После долгой паузы голос из трубки приговорил:

— День-два у нас ещё есть. Ждите, когда объект отделается от неё и двинется в Осаку. Потом действуйте. Надеюсь, вы его не упустите.

Рёкан зимой — весьма холодная гостиница. Здание полностью соответствовало древней японской традиции: стены из дерева и бумаги, ни намёка на отопление. Однако после купания в горячем источнике, на котором, собственно, и стоял рёкан, даже теплолюбивый француз размяк и перестал дрожать. Закутавшись в ватную курточку поверх тёплого домашнего юката, предлагаемого всем постояльцам, уютно сунув ноги под одеяло, окружавшее столик-котацу со встроенным электрообогревателем, он клевал носом над остатками ужина. Непривычная физическая нагрузка и яркие впечатления утомили его так, что сейчас ему хотелось лишь одного: рухнуть в постель и уснуть.

Вежливо кланяясь, горничная в изысканном тёмно-синем кимоно с красным оби, завязанном пышным бантом, унесла посуду, развернула футоны, пожелала спокойной ночи и скрылась за дверью. Расшитое шёлком длинное одеяние ничуть не мешало ей передвигаться по татами на коленях — и ещё что-то делать при этом. Сонный Ферье по‐прежнему сидел возле котацу, неспособный даже доползти до постели.

— Допивайте свой чай и ложитесь, — Ольга сунула ему чашку. Он машинально выпил; неловко выпутался из нагретого одеяла.

— Завидую вашей бодрости, — он зевнул. — Вы, кажется, совсем не устали… — зевнув ещё раз, он медленно переоделся, облачившись в тёплую пижаму, приготовленную горничной. Тяжело опустившись на мягкий футон, он потянулся и повалился набок. Через мгновение он уже спал. Усмехнувшись, девушка накрыла его простым одеялом, а сверху ещё электрическим. И погасила свет.

Однако сама она ложиться не торопилась. Скрестив ноги и выпрямив спину, она пятнадцать минут провела в неподвижности, анализируя ситуацию. Потом со стороны галереи-энгава послышался короткий звук, словно зверёк простучал коготками по твёрдому полу. Ольга вынула из рукава свою лазерную указку и начертила лучиком на сёдзи иероглиф «хаиру» — «входить». В зеркальном отображении, чтобы снаружи он читался правильно.

Стена сдвинулась. В комнату бесшумно скользнула тёмная фигура. Девушка молча поклонилась. Ответив сухим полупоклоном, Кацумото пристально оглядел спящего.

— Он не проснётся, — спокойно сказала Ольга. — Я порядком загоняла его, да ещё и накормила снотворным.

— Заметили?

— До Гиндзы было трое. В Никко мы оторвались, однако тут я уже видела одного.

— Двое, — поправил Кацумото. — Третий, скорее всего, засел где-нибудь по соседству.

Он не стал озвучивать очевидного: за ними следят с помощью электроники.

— Вот все его вещи. Я собиралась пересмотреть…

— Неэффективно. В темноте без аппаратуры только зря потратите время. К вам зайдёт спец. После его визита можете отдыхать. Спите хоть до семи. В дальнейшем вряд ли получится, — Кацумото бесстрастно улыбнулся. Кивнул собеседнице и ушёл тем же путём, каким появился.

«Да, сегодня мы в относительной безопасности», — подумала Ольга. Пока её считают случайной помехой. И подождут день или два в надежде, что она исчезнет сама. Им предпочтительней обойтись без лишних свидетелей — или трупов. Особенно с иностранным гражданством.

Из темноты возник Норимори. Обменявшись с девушкой безмолвным приветствием, он надел тонкие латексные перчатки; достал из кармана толстый прямоугольный прибор, похожий на компьютер-наладонник. Вытянув из его корпуса антенну, пробежался пальцами по миниатюрным кнопкам и стал неспешно водить им над одеждой француза.

— Чисто, — наконец заключил он. — Остаётся одно из двух…

Внимательно осмотрев кейс Ферье, он включил крошечный фонарик и под лупой осмотрел кодовый замок, аккуратно перебирая цифры. Это заняло у него около пяти минут. Постепенно выстроив комбинацию, он нажал кнопку. Крышка щёлкнула и открылась.

Внутри оказались смена белья, туалетные принадлежности, пачка евро наличными и какие-то документы. Тщательно обследовав содержимое кейса своим прибором, Норимори быстро пересмотрел бумаги, тут же сфотографировав их. Вернул всё на место и закрыл кейс, восстановив на замке исходный набор цифр.

— Тоже чисто. Следовательно, телефон.

Изучив аппарат, он сунул его в карман:

— Им придётся заняться при свете. К утру верну. Спокойной ночи, — и скрылся за сёдзи.

Оно Сигэру скептически разглядывал документы.

— Хаябуси-сан, я правильно вас понял? Вы не заканчивали никаких подготовительных курсов?

— Нет, Оно-сэнсей. Не заканчивал.

— Ну что ж, желаю удачи.

«Шансов у вас немного», — расшифровал Иори, привычный к японской манере выражаться. Однако его нисколько не удручил прохладный приём. Он ожидал чего-то подобного.

— Благодарю вас, — улыбнулся юноша. Оно невольно поразился спокойной твёрдости его взгляда, удивительной для молодого человека, едва закончившего школу.

Впрочем, к делу это вряд ли относится. Надо продолжать прослушивание. В данном случае в нём нет особого смысла, но следует соблюсти приличия.

— Вы готовы, Хаябуси-сан?

Поклонившись, Иори поднял к губам саксофон. Сидевший в углу звукооператор щёлкнул тумблером, начиная запись. Оно уже отыскивал в списке фамилию следующего претендента. Этот явно непроходной…

Стремительный поток звуков, прорезавших тишину, застал врасплох и его, и остальных членов комиссии. Музыка обрушилась сверкающим вихрем, чистым, гармоничным, неожиданно многоголосым. Сначала Оно даже не понял, что именно исполняет юноша. Вернувшись к его заявке, он с изумлением прочёл: «Тема из симфонии Скрябина «Поэма огня». Классика. Сложнейшее, неоднозначное произведение. Ни намёка на обычные джазовые композиции.

Иори играл виртуозно, вдохновенно, легко, без единой фальшивой ноты. Казалось, под его пальцами и впрямь рождалась Вселенная, и слушатели забывали дышать перед лицом великого таинства. Невероятно. Такое нельзя сотворить на одном саксофоне…

Время, отведённое на прослушивание, пролетело как один миг. Когда мелодия смолкла, комиссия долго сидела, не шелохнувшись. Наконец, Оно-сэнсей с запинкой выдавил положенную фразу:

— Спасибо, Хаябуси-сан. Вы свободны.

Снова с достоинством поклонившись, юноша вышел за дверь, бережно придерживая инструмент.

— Да… — выразил Оно общее мнение. — Курсы ему действительно ни к чему.

Проснувшись, Ферье с недоумением разглядывал брусья на потолке. Где он? Стены оклеены белой с тонким узором бумагой, сквозь приоткрытые сёдзи виден заснеженный склон величественной горы. В комнате было свежо, даже холодно, и он позволил себе чуть-чуть понежиться в тёплой постели.

Вчерашнее представлялось причудливым сновидением. Или он в самом деле вёл себя, как пятнадцатилетний мальчишка? Эта девушка…

— Доброе утро, Жан. Пора подниматься — скоро принесут завтрак.

Ольга сидела возле котацу и безмятежно потягивала чай, уже одетая в свои чёрные брюки и серую блузку с длинными кожаными манжетами. Чувствуя совершенно нехарактерное для француза смущение, он выбрался из-под одеяла и отправился в ванную, прихватив с собой одежду и кейс.

Россиянка усмехнулась уголком рта. Она так и не спросила Норимори, что там за документация. Впрочем, на данном этапе это неважно.

— Можно войти? — послышалось со стороны коридора.

— Да, конечно, — ответила Ольга. Фусума приоткрылась, и в комнату на коленях скользнула горничная. Ловко свернула постель и спрятала её в нишу.

— Вы будете завтракать здесь или в общем зале?

— Пожалуй, здесь.

— Хай, касикомаримасита, — последовал быстрый ответ. — Слушаюсь, — и она вышла.

— Кто там? — поинтересовался Ферье, усаживаясь на татами. Рассеянно потер свежевыбритую щёку. Воздух наполнил аромат дорогого одеколона. Тонкий запах духов Ольги был куда менее заметен.

— Сейчас нас накормят, — девушка, улыбаясь, глядела в сад.

Действительно, вскоре им принесли завтрак: суп-мисосиру, жареные яйца, бобы натто, маринованные сливы, закуски из овощей. Француз с аппетитом накинулся на еду и уничтожил все до последней крошки. Ольга съела куда меньше. Полный желудок заметно мешает двигаться.

— Что это за вершина? — Ферье кивнул на щель в сёдзи. — Нантайсан?

— Она самая. Вы хотите подняться на неё?

— А насколько это трудно?

— Не очень. Тут есть дорога, по которой целые процессии ходят. А торопиться нам некуда, — девушка проказливо подмигнула. — Не вы ли вчера клялись, что увидите все достопримечательности Земли?

Он несколько растерянно хмыкнул.

— После того, как я вчера чуть не свалился в реку, рассматривая водопад Кэгон с необычного ракурса… похоже, следует и сегодня совершить нечто столь же дурацкое. В конце концов, с Альтаира я или нет?

Россиянка надела жилетку и забросила на плечо рюкзачок.

— Тогда одевайтесь. За номер я уже заплатила.

— Заплатили?

— Конечно. Вы же кормили меня вчера в ресторане. Неужто я стану странствовать за ваш счёт?

Ферье растерялся.

— Неужели я в самом деле такой занимательный спутник?

Ольга серебристо рассмеялась.

— А вы полагали, что люди интересуются только деньгами? Должно быть, невесело жить на вашей планете.

— Мы снова их потеряли! — Мацусита выругался. — Нет, он точно рехнулся. Лазить по обледеневшим горам в городском плаще и с кейсом может только клинический идиот. На пару с больной на голову девчонкой.

— Кончай болтать, Рэн. Где их сигнал?

— Вот, — убийца ткнул пальцем в экран навигатора. — И вот. Ты что-нибудь понимаешь?

— Эхо, наверное. Я слышал, в горах бывает, — Накагава вытащил свой аппарат. На схематической карте местности тоже светились две жёлтых бусинки.

— Но какой сигнал настоящий?

Накагава скривился.

— Придётся разделиться. Ты проследи за той, — он указал на дальнюю точку, — а я гляну здесь. Найдёшь их — звякнешь, — и он зашагал вверх по склону.

Сплюнув, Мацусита повернул налево. Чёрт бы побрал этого Фериэ с его выкрутасами! Скорее бы грохнуть придурка и получить свои баксы. А тут…

Крутая, неровная тропинка едва угадывалась в густом кустарнике. Пробираясь сквозь заросли, убийца постоянно спотыкался, оскальзываясь на камнях, цепляясь за побеги и корни. Его куртка промокла от пота. Остановившись перевести дыхание, он снова глянул на экран. Жёлтая точка пульсировала совсем рядом.

В этом месте тропа вела по гребню отвесной скальной стены, заросшей мхом и лишайниками. Далеко внизу виднелась дорога. Убийца сунул навигатор в карман и пошёл медленнее, придерживаясь за стволы и сучья деревьев. Сверзиться с такой высоты — костей не соберёшь…

Внезапно что-то подсекло его ногу. Потеряв равновесие, он ухватился за ветку растущей поблизости криптомерии, но она хрустнула, оставив в ладони пучок тёмно-зелёной хвои. Убийца не успел даже вскрикнуть. Короткий полёт, удар по затылку — и все померкло.

Однако вскоре сознание возвратилось к нему, хотя в голове стучали кувалды. С усилием сфокусировав взгляд, он увидел прямо перед собой бурую замшелую стену. Горло сдавливала непонятная тяжесть. Он попробовал пошевелиться. Не удалось. Дёрнулся ещё раз…

— Бессмысленно, — раздался голос из-за спины.

Мацусита оцепенел. Он понял, что связан. И стоит на коленях в углу какой-то пещерки, прикрученный к толстым корням, пронизавшим её насквозь. Неровный пол под ним покрыт слоем острых осколков камня, больно впившихся в тело.

— Кто ты? — прохрипел он, выворачивая шею в тщетной попытке разглядеть говорившего. — Что тебе нужно?

— Выяснить, на кого вы работаете.

— Я… не понимаю. Я обычный турист…

— Мне под силу отличить киллера от туриста, — равнодушно оборвал голос. — Будьте любезны обойтись без вранья и увёрток.

Стараясь бешенством заглушить нарастающий страх, убийца отчаянно рванулся:

— Отпусти меня, сволочь! Ублюдок, грязная тварь, ты… — ругательства звучали придушенно из-за стянувшей горло петли. Исчерпав запас бранных слов, он устало обмяк. — Ты… заплатишь за это.

— Вы не оригинальны, — хладнокровная вежливость пугала больше любых угроз. — Кто является вашей мишенью?

— Сейчас скажу, как же, — огрызнулся Мацусита. — Действуй на психику кому-нибудь другому…

— К несчастью для вас, я не особо разбираюсь в психологии. Зато разбираюсь в средневековых пытках. Упрямиться не советую.

Убийца молчал.

— Ну что ж, дело ваше.

Говоривший подошёл вплотную и наступил ему на икру. Колено и голень Мацуситы обожгло нестерпимой болью. Грани камней, рассыпанных по полу, разрывали плоть. Сначала он лишь скрежетал зубами, но каждый миг добавлял ему страданий, и он, не выдержав, заскулил. Огонь охватил и вторую ногу, разрастаясь, вгрызаясь в самые кости. Из глаз брызнули слёзы; только верёвка на шее мешала ему закричать в полный голос.

Неожиданно боль ослабла.

— Кто является вашей мишенью? — повторил его мучитель.

— Француз… Жан Фериэ…

— Прекрасно. Ваше имя?

— Мацусита… Мацусита Рэн…

— Кто ваш босс?

Дрожа в ожидании продолжения, Мацусита тем не менее медлил.

— Почему бы тебе… попросту не убить меня? — выдавил он.

— Всему своё время. Отвечайте на вопрос.

— Накагава Осаму, — назвал он первое пришедшее на ум имя. Если бы тот не послал его сюда в одиночку…

— Нехорошо подставлять своего приятеля, — раскалённые лезвия снова вонзились в ноги. Задыхаясь, хрипя, с пеной у рта Мацусита стонал, бился и извивался, пытаясь хотя бы чуть-чуть облегчить муки. Но боль лишь усиливалась; и вдруг жестокий пинок под колено, казалось, взорвал сустав изнутри. Неведомый садист спокойно подождал, пока не стихнет сдавленный вопль. И опять отступил в сторону:

— Мне нужен правдивый ответ.

— Я… не могу, — всхлипнул убийца. — Я… не знаю его имени…

— И как же вы к нему обращаетесь?

— Саннинмэ-сан… — он сжался, услышав за спиной ледяной смешок.

— Третий? Ну-ну. Ладно. Сколько людей в деле?

— Наша группа — три человека… Но есть и другие… не знаю, сколько…

Бесстрастный голос задал ему ещё ряд вопросов. Мацусита покорно выкладывал всё, полностью сдавшись, не осмеливаясь даже приподняться на верёвках, чтобы камни не так сильно впивались в раны. Он боялся даже подумать, что его ждёт, когда…

— Итак, благодарю за информацию, Мацусита-сан. Больше вы мне не нужны. Вы, кажется, просили смерти?

Убийца побелел от ужаса.

— Нет, — вырвалось у него. — Пожалуйста…

— Вот как? — хмыкнул его собеседник. — Вам не нравится в шкуре жертвы? Назовите хоть одну причину, по которой мне следует оставить вам жизнь.

Мысли убийцы лихорадочно заметались. Деньги предлагать бесполезно, молить о милости — тоже… Говорить о законах? Угрожать местью босса? Смешно…

— Таких причин нет, — обречённо прошептал он.

Железные руки в чёрных перчатках освободили его от верёвок и рывком подняли. Мацусита охнул: истерзанные ноги прошила жгучая судорога. Но, повинуясь направлявшей его силе, он повернулся и сделал несколько шагов.

По привыкшим к полумраку глазам ударил яркий свет. Пещерка, где они находились, пряталась где-то в толще скальной стены. Выход из неё был краем пропасти. Внизу, подёрнутый голубоватой дымкой, змеился серый асфальт. Убийца зачарованно смотрел на него.

— В общем, так, — услышал он приговор. — Сейчас я позволю вам выжить. Отделаетесь увечьями. Но при повторной встрече я однозначно вас ликвидирую. Впрочем, если ваш начальник заподозрит, что вы пострадали не от несчастного случая, мне не понадобится тратить время.

Мацусита знал: это правда. Саннинмэ безжалостен к неудачникам, особенно чересчур болтливым…

— Кто вы? — спросил он, оттягивая неизбежное.

— Считайте меня местным тэнгу. Сайонара, Мацусита-сан, — флегматично заключил Кацумото.

И коротким сильным толчком сбросил пленника с уступа. Проследил за его полётом. Тот падал вплотную к скале, периодически обламывая кусты, росшие в трещинах, и, наконец, тяжело свалился на обочину дороги. Ветер донёс душераздирающий крик. Убийца приподнялся, но вновь повалился в пыль. Обе его ноги торчали в разные стороны под неестественными углами.

Безразлично отвернувшись, Кацумото вытащил спутниковый телефон, ещё вчера принадлежавший Ферье. Набрал номер.

— Выключай обманку, — сказал он Норимори. — Всё.

И небрежным движением кинул аппарат в пропасть.

Смущённо опустив взгляд, маленькая полная женщина проводила гостя в крохотную гостиную.

— Добрый день, Нисимура-сан, — сказал Хаябуси.

— Коннити ва, господин, — самурай низко поклонился, неловко прижав к груди висящую на перевязи правую руку.

— Как ваше здоровье?

— Благодарю вас, всё хорошо. Прошу вас, садитесь…

Сэнсей опустился в кресло.

— Садитесь и вы, — он добродушно кивнул на диван напротив. — Нисимура-сан, я пришёл вовсе не затем, чтобы вас распекать.

Это заявление произвело прямо противоположное действие. Понурившись, самурай сел на самый краешек, словно нашкодивший школьник в кабинете директора.

— Спасибо, вы очень добры, — учитель улыбнулся его супруге, неуверенно застывшей в дверях с подносом. — Вам не нужно было так из-за меня беспокоиться.

Залившись румянцем, она поставила поднос на низкий стеклянный столик.

— Пожалуйста, Хаябуси-сама… — и вышла, ласково подхватив на руки вбежавшую в комнату девочку лет семи.

— Она подросла с тех пор, как я её видел в последний раз, — заметил сэнсей, поднимая чашку. — Прекрасный ребёнок.

Нисимура, обожавший дочь, чуть расслабился. Взял свой чай; осторожно отпил. Тем не менее от его обычной жизнерадостности не было и следа.

Хаябуси вздохнул.

— Что вас гнетёт, Нисимура-сан?

Повисла долгая пауза.

— Мне кажется…. вы недовольны мной, господин, — тихо вымолвил самурай. — В чём моя вина и как мне искупить её?

Cэнсей не ответил, и он с запинкой продолжил:

— Я виновен в том, что проиграл? Или… раньше? Почему для этого поединка вы выбрали именно меня? Нет, я ни в коей мере не желал уклониться… но… — он осёкся, испугавшись собственной откровенности.

— Да, я обрёк вас на жестокое поражение, — закончил за него Хаябуси. — Впрочем, столь радикального не ожидал. Вы действительно оказались на волос от смерти. Похоже, я чересчур на вас понадеялся.

Его брови сошлись к переносице.

— Я бы дал вам спокойно выздороветь, но раз просите, получайте. Вы дрались отважно, технично… и заурядно. Скучно. Без искры. Лишь угроза жизни заставила вас напрячься. Нисимура-сан, вам интересны наши занятия? Или вы тренируетесь просто по привычке? Ваш грех не в том, что вы слабы или небрежительны, — а в том, что вас устраивает место на заднем плане. Вы выполняете мои требования — но не больше. Я не вижу желания идти вперёд. А коли так, зачем вам всё это вообще?

Самурай помертвел.

— Господин, я приму любое наказание, — еле слышно прошептал он. — Только не прогоняйте…

Хаябуси поморщился.

— Меня вполне устроит, если вы поразмыслите над моими словами. Поймите, я не высказывал бы претензий, касайся они только схватки с Иори. Её условия и впрямь были неоднозначны. Но я выбрал вас именно потому, что вы засиделись. Надеюсь, урок пойдёт вам на пользу. — Его голос посуровел: — Пока вы прохлаждаетесь, кто-то другой движется дальше. И однажды этот другой бросит вам вызов. Как тогда? Погибнете сами и запятнаете репутацию школы? Мне абсолютно ни к чему лишние трупы.

Он задумчиво покачал в ладони полупустую чашку, глядя на поникшего ученика.

— Я не предлагаю вам рваться к победам любой ценой, теряя достоинство. Однако жить, уютно устроившись за спинами товарищей, для буси недопустимо.

Нисимура медленно поднял голову.

— Сэнсей… Прошу, испытайте меня ещё раз. Позвольте мне доказать… что я не прячусь за спины. Вы разрешите мне в этом году сразиться на фестивале?

— При одном условии, — учитель неожиданно улыбнулся. — Вы должны к тому времени полностью восстановить силы. Незачем кидаться в новый бой, не залечив до конца раны. Повторюсь, я не хочу потерять вас.

Лицо самурая просветлело.

— Благодарю, господин, — он смущённо потупился. — Я постараюсь… стать достойным вашей доброты.

— Надеюсь, теперь мы поняли друг друга, Нисимура-сан, — в улыбке учителя промелькнула едва заметная горечь. — Поверьте, я никого не считаю расходным материалом. И заглянул к вам всего лишь затем, чтобы проведать. Узнать, как у вас дела и не нужно ли в чём-то помочь.

— У меня всё в порядке, Хаябуси-сама. Спасибо, что были так терпеливы со мной, — Нисимура неуверенно усмехнулся. — Я глупец, правда?

— Это весьма типичная глупость, — пожал плечами сэнсей.

Стоя на вершине Нантайсан, Ферье осматривался. Он порядком устал и замёрз, у него гудели ноги, но в глазах застыло какое-то растерянное удивление.

— Почему я никогда этого не видел? — пробормотал он.

Панорама и впрямь впечатляла. Сквозь облака пробивалось солнце, раскинув лучи переливающимся золотистым шатром. Вокруг громоздились горы, подёрнутые прозрачной голубой дымкой. Внизу темнела тёмно-зелёная щётка векового хвойного леса, казавшаяся отсюда мягкой и тёплой, словно шерстяной шарф.

Совсем рядом на неровной пирамиде из валунов возвышалась крошечная синтоистская часовенка, похожая на маленькую беседку. Совершенно непритязательная, исхлёстанная ветрами, она почему-то выглядела истинным средоточием беспредельной красоты окружающего. На свесах её четырёхскатной крыши лежал снег, образуя причудливые волны. К ней вела довольно крутая каменная лестница, возле которой стояла табличка с иероглифической надписью: «Вершина Нантайсан».

— Только здесь по-настоящему понимаешь, почему эту гору считают священной, — восхищённо выдохнула Ольга.

— Да… — протянул необычно притихший француз. — Мари, местные ками не очень обидятся, если я прочитаю здесь католическую молитву?

— Думаю, не обидятся, — мягко улыбнулась девушка.

Ферье поставил наземь свой кейс, повернулся лицом к часовне, перекрестился и с запинкой начал читать: «Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum…»

Ольга молча наблюдала за ним. «Опять я в своем репертуаре, — думала она. — Вытащила человеку душу наружу и имею наглость делать с ней всё что считаю нужным. А ведь он уже не сможет вернуться к прежнему образу жизни».

Француз внезапно умолк.

— Забыл, — печально признался он. — Забыл последнюю строчку…

— Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo, — подсказала россиянка.

— Amen, — с облегчением заключил Ферье и снова перекрестился. — А вы, случайно, не католичка?

— Нет, — Ольга покачала головой. Не поддерживая дальнейшую беседу, она внутренне отстранилась, позволив сознанию охватить целиком всю гору — деревья и камни, летящих птиц, храмы, построенные на склонах, чистый холодный воздух, алое сердце вулкана, до сих пор тлеющее в глубине. И людей. Кто-то из них уже приближается к ним…

— Наверное, пора спускаться, — вздохнул Ферье.

— Пойдём, — согласилась Ольга. Почтительно поклонилась часовенке и зашагала вниз, держась чуть впереди своего подопечного.

— Мари, а вы знаете, что это что за храм? — француз указал на ворота-тории, увенчанные пышной шапкой снега. За ними виднелась черепичная крыша с приподнятыми углами, украшенная резьбой.

— Футарасан дзиндзя. По преданию, его основал монах-отшельник Сёдо в конце восьмого столетия. Блуждая по окрестностям, он увидел на вершине горы пятицветные облака и счел их знаком богов. Однако влезть на гору и тогда было делом нелёгким, — девушка подмигнула спутнику. — Блуждая по склонам, он наткнулся на реку Дайю. Не представляя, как через неё перебраться, он уселся на бережке, решив, что если богам это нужно, пусть они и обеспечивают его переправой. Вскоре из леса выползли две огромных змеи, одна была синей, другая — красной. Сплетясь над водой, они образовали нечто вроде моста. Монах, вероятно, выругался про себя, но деваться было некуда, пришлось ему лезть по змеям на другой берег. Впоследствии на том месте построили мост Синкё, по которому дозволялось ходить только высшей знати и посланникам императора.

— Вроде бы мы его вчера видели.

— Да, конечно. В общем, Сёдо добрался-таки до вершины и заложил Футарасан, но первым делом нашёл такую дорогу к подножию, на каковой не требовалась помощь потусторонних пресмыкающихся и прочей сомнительной живности.

Ферье рассмеялся.

— Но сейчас мы можем зайти туда?

— Вероятно.

В просторном храмовом дворе почти никого не было, исключая служителя в белом кимоно и светло-жёлтых хакама, сидевшего на складном стульчике возле стенда, увешанного табличками-амулетами. Увидев двух иностранцев, он встал и поклонился, сверкнув улыбкой.

Те поклонились в ответ.

— Коннити ва, — поприветствовала его Ольга. — Добрый день. Можно ли нам посетить храм?

— Здравствуйте. Проходите, — кивнул служитель, привычный ко всякого рода туристам. — Только пожалуйста, не забудьте снять у порога обувь.

Ферье направился ко входу, однако девушка потянула его к источнику-темидзуя для традиционного очищения. Зачерпнув ковшиком из каменного резервуара ледяной прозрачной воды, она полила себе на руки, потом плеснула немного в пригоршню и прополоскала рот. Француз, не задумываясь, последовал её примеру, хотя от холода у него сразу онемели пальцы и заломило зубы. У дверей он так же безропотно снял ботинки и в одних носках ступил на гладкие доски.

Внутри царил полумрак, из которого выступали то потемневшая от времени балка, то позолоченное украшение. Хайдэн — зал для молящихся — был почти пуст. Лишь по бокам в старинных жаровнях курились благовония, да в глубине угадывался алтарь и за ним проход в святилище хондэн, закрытый бамбуковой занавесью.

Ольга с серьёзным видом исполнила положенный ритуал: бросила пару монет в ящик для пожертвований, дважды поклонилась в направлении алтаря, дважды хлопнула в ладоши, с минуту постояла, сложив ладони, и, вновь поклонившись, отошла назад, предоставив Ферье повторять её действия. А сама зажгла несколько палочек благовоний и установила их в одной из жаровен, насторожённо следя за обстановкой. Ей казалось, в воздухе разливается странное напряжение, словно в преддверии разряда молнии. Как всегда, предчувствие опасности обострило восприятие. Слабый шорох шагов за стеной она слышала столь же чётко, будто это маршировал по брусчатке солдат в кованых сапогах.

Ничего не подозревающий француз повернулся к ней и шепнул:

— Мари, а здесь не найдётся местечка чуть потеплее? Признаться, я уже не чувствую ног…

Россиянка считала температуру плюс пять по Цельсию вполне терпимой. Впрочем, проверять спутника на морозоустойчивость она не собиралась — и направилась к выходу, чуть впереди Ферье, позаботившись оказаться с той стороны, с которой доносились подозрительные шаги.

Выйдя на галерею, она увидела крепкого мужчину в плотных коричневых брюках и серой куртке, одного из тех троих, кто следил за ними вчера. Он поджидал их у полки с обувью, делая вид, что разувается. При приближении Ольги он с вежливым жестом уступил ей место, перемещаясь поближе к французу.

— А в апреле здесь устраивают фестиваль танцев кагура! — сообщила девушка, словно продолжая прерванный разговор. Приподнялась на цыпочки и исполнила изысканный пируэт. Итог был весьма неожиданным: поскользнувшись на полированном полу, она впечаталась в незнакомца, с разлёта ударив его левой рукой чуть выше бедра. Металлическая палочка, незаметно зажатая между пальцев, безошибочно поразила цель. Не ожидавший подвоха убийца рухнул на одно колено, но за пострадавший бок не схватился, мгновенно изготовившись к встречной атаке. И тут же сдержал себя. Он не мог бить девчонку на глазах у Ферье и служителя, сидевшего поблизости.

— Ой, простите… — испуганно пролепетала девушка. — Я такая неловкая… Мне очень стыдно… — она попыталась помочь ему встать на ноги. Тот резко отстранился.

— Спасибо, я справлюсь без вашей помощи.

Виновато потупившись и продолжая бормотать бессвязные извинения, она отступила на шаг и быстро обулась, по-прежнему загораживая собой француза. Косясь на пострадавшего, Ферье тоже торопливо надел ботинки и принялся раскачиваться с пятки на носок, чтобы согреть окоченевшие ступни.

Убийца тяжело встал, опершись на перила галереи. «Вряд ли ты сегодня далеко убежишь», — удовлетворённо подумала Ольга. Когда учитель продемонстрировал ей этот приём, она хромала два дня. Жаль, что не удалось выдрать из кармана убийцы разрядник. Но на такую удачу она всерьёз и не рассчитывала: ей противостоял профессионал.

Не теряя времени, девушка потянула спутника прочь. Убийца не попытался пойти за ними: правая нога онемела, бедро при каждом шаге пронзало болью, а кроме того, это бы слишком подозрительно выглядело. Проглотив ругательство, он медленно сбросил туфли и скрылся в храме, заставляя себя ступать естественно и не кособочиться.

— С ним точно не случилось ничего страшного? — осторожно осведомился Ферье, когда они миновали ворота храма и двинулись вниз по дорожке.

Ольга беспечно отмахнулась.

— Пустяки. Зато теперь он нас не догонит.

Француз опешил.

— Вы… сшибли его нарочно?

— Я испытала на нём свою волшебную палочку, — в её руке льдисто блеснула лазерная указка. — Он принадлежит к тёмным силам, и амулет поразил его. Неужели вы не заметили, как он к вам подбирался?

Сбитый с толку, Ферье изумлённо воззрился на неё.

— Не стоит недооценивать опасности Земли, — обронила она с безмятежной улыбкой. — Если хотите вернуться на свой Альтаир, держитесь ко мне поближе.

Француз натянуто рассмеялся.

— А вы и впрямь меня защитите?

— Почти от чего угодно, — уверенно ответила Ольга. — Разумеется, пока вы соблюдаете технику безопасности.

— Так. — Человек, даже своим подчинённым известный лишь как Саннинмэ-сан, бесстрастно смотрел на коленопреклонённого бригадира тройки, отправленной на задание. Сидеть в «сэйдза» с травмированной ногой для того было сущей пыткой, но Саннинмэ не собирался облегчать ему жизнь.

— Ну что ж, рассказывайте подробнее, Тагучи-сан.

— Объект покинул рёкан в 10.15. Кстати, его девчонка записана в гостевой книге как Карина Мария. Они отправились по дороге на вершину Нантайсан, но вскоре свернули в лес и пропали из виду. В 11.48 Мацу-сита и Накагава отметили двоение сигнала. Разделившись, они отправились проверять обе точки. В итоге Накагава безрезультатно бродил по южному склону до 13.17, когда оба сигнала исчезли. Мацусита, проходя по обрыву, сорвался и упал на обочину дороги сорока метрами ниже. Множественные переломы ног, компрессионная травма позвоночника, но в целом он отделался очень легко для такого полёта. Его спасли кусты на скалах, замедлив падение. Проезжий водитель вызвал ему «Скорую». Сейчас он в больнице. В сознании. Сам сообщил мне о происшедшем. Уверяет, что оступился.

— Вы верите?

— Врать ему вроде бы незачем… Но я ещё не видел его. Врачи к нему не пускают. Обследовав место его падения, я обнаружил разбитый спутниковый телефон. Судя по уцелевшим остаткам, он принадлежал Фериэ. Получается, тот или обронил его, блуждая по зарослям, или сознательно кинул в пропасть.

Поняв, что дистанционное наблюдение более не имеет смысла, я прикинул, куда они всё-таки могли пойти. И с максимально возможной скоростью отправился на дорогу к вершине Нантайсан. Они, как выяснилось, там уже побывали и возвращались назад. Я встретил их в 16.43 перед храмом Футарасан. Они зашли туда, и я решил подстеречь их у выхода.

— Что вы намеревались делать?

— Учитывая все эти странности… я собирался сразу убить Фериэ, применив разрядник. В конце концов, даже эксперты не отличают такую смерть от сердечного приступа… Но мне не удалось к нему подобраться. Помешала эта… Карина.

Саннинмэ без единой эмоции выслушал его доклад. Тагучи не менее хладнокровно выложил все до мельчайших деталей.

— Я не мог следовать за ними дальше, — закончил он. — Нога до сих пор плохо мне повинуется… а тогда я еле дошёл до автостоянки. Больше мне нечего сказать.

На его висках выступили капли пота, но он по-прежнему не показывал боли, продолжая сидеть неподвижно, с прямой спиной.

— Неприятно, Тагучи-сан? — шевельнул бровью Саннинмэ.

— Благодарю вас, — отвесил полупоклон Тагучи, прекрасно знавший, что иной ответ на этот вопрос лишь ухудшит его положение.

Саннинмэ мрачно усмехнулся.

— Пока с вас достаточно. Сядьте свободно, — распорядился он. — Проколы бывают у всех. Впрочем, для вашей пользы лучше не повторять их. Если вы не сумеете скорректировать ситуацию, я буду вынужден принять меры лично. Тогда уж не обессудьте.

Он задумался. Потом спросил:

— Что вы думаете обо всём этом?

— Куда бы объект ни отправился, ему не миновать Осаки. Рано или поздно он там появится. Думаю, стоит установить наблюдение на вокзалах и возле офиса заказчика.

— Дельная мысль.

— Меня смущает только девчонка.

Саннинмэ пожал плечами.

— Судя по вашему описанию, она — его телохранитель. И похоже, весьма неплохой.

— Оно-сан, ну и где этот ваш горный юноша?

— Вон он, второй в среднем ряду.

Утида Цубаса взглянул в указанном направлении. Сидевший там молодой человек действительно выделялся среди остальных абитуриентов. Его черты были почти по-женски мягкими, но ширина плеч и сквозившая в движениях сила скорее подошли бы спортсмену, чем музыканту. Он был одет скромнее прочих, но идеально правильная осанка и спокойная уверенность на лице придавали его облику удивительное благородство.

— Прямо принц в изгнании, — съязвил Утида. — Он что, всегда такой?

— Откуда мне знать? Похоже, да.

— Интересно, почему Фуюмацу-сэнсей не срезал его?

«Потому что не смог», — чуть не ответил Оно, но вовремя прикусил язык. Ещё не хватало восстановить против себя желчного замглавы факультета. К Хаябуси Иори Фуюмацу отнёсся ничуть не лучше, чем к любому другому «талантливому выскочке», не закончившему ни элитной музыкальной школы, ни подготовительных курсов. На устном экзамене он буквально засыпал юношу дополнительными вопросами, прерывая его, сбивая с толку, откровенно провоцируя на ошибки. Однако… вышла промашка. Иори не ошибался, — и упорно не замечал раздражения экзаменатора, отвечая на все выпады с убийственнной невозмутимостью, ёмко, предельно учтиво. Фуюмацу сдался, когда на него стала коситься комиссия. К тому времени экзамен уже изрядно походил на допрос с пристрастием. «Не завидую я вам, молодой человек, — вздохнул Оно. — Старик наверняка сочтёт ваш успех посягательством на свою репутацию».

Собравшиеся в зале абитуриенты могли уже считаться поступившими. Им осталось только исполнить небольшое произведение по предложенным нотам. На подготовку давался минимум времени, однако все они проходили этот репертуар на курсах. Ну, или почти все.

Один за другим будущие студенты выходили на сцену и исполняли заданные композиции. По большей части чисто, без фальши. И заурядно.

— Ни единого яркого выступления, — тихонько пожаловался Утида в одной из пауз. — ещё немного, и я усну…

За их спинами бесшумно открылась дверь, пропуская худощавого мужчину с пронзительным взглядом, чем‐то напоминавшего хищную птицу. Их почтил своим обществом сам декан факультета. Впрочем, он сразу же отступил за ширму и остался там, не привлекая к себе излишнего внимания.

— Хаябуси Иори! — объявил распорядитель.

Юноша поднялся на сцену, держа саксофон у левого бедра. Среди присутствующих некому было отметить, что именно так принято носить меч… Пристроив на пюпитр ноты, он церемонно поклонился; быстрым движением поднял инструмент, глубоко вздохнул — и начал.

Музыка хлынула стремительными волнами, перетекающими друг в друга, сплетающимися в сложном многоголосии. Заворожённые виртуозной игрой, экзаменаторы не сразу осознали одну странность.

«Что он играет?» — Оно растерянно смотрел в свои бумаги, где возле имени Хаябуси значился «Лунный этюд» в переложении для саксофона. Но, словно под гипнозом, продолжал безмолвно прислушиваться.

Декана Сугияму смутить было значительно труднее.

— Позвольте! — едва мелодия смолкла, он покинул своё укрытие и почти подбежал к столу комиссии. — Хаябуси-сан, что вы сейчас исполнили? Это же партия виолончели!

Не говоря ни слова, юноша снял с пюпитра ноты, украшенные печатью факультета, и с почтительным поклоном подал декану. Тот просмотрел их. В самом деле виолончель. Как он сыграл?!

Сугияма изумлённо покачал головой.

— Понятно, — и перешёл на официальный тон: — Хаябуси-сан, пожалуйста, задержитесь после экзамена.

— Да, сэнсей.

Фуюмацу сердито постукивал пальцем о палец.

— Как бы ни произошла подмена, ему следовало сообщить комиссии об ошибке, а не демонстрировать тут свою исключительность. Поразительно дурные манеры.

— У меня складывается впечатление, — заметил Сугияма, — что действия этого юноши в любом случае не найдут у вас понимания. Чем он так не угодил вам?

— Я ко всем отношусь одинаково.

Декан только усмехнулся. Фуюмацу вспыхнул:

— С формальной точки зрения Хаябуси Иори исполнил предложенное ему произведение. Но в документах значится иное задание. Думаю, было бы наиболее приемлемо предложить ему всё-таки сыграть нам «Лунный этюд». Так мы оценим его техническую подготовку, а не способность к вольной импровизации. Если он действительно настолько хорош, то с лёгкостью выполнит нашу просьбу.

Сугияма нахмурился, заставив Фуюмацу напрячься. Не перегнул ли он палку? Прочие экзаменаторы сидели тихо, словно набрав в рот воды.

— Ну, хорошо, — неожиданно согласился декан. — Оно-сэнсей, пригласите, пожалуйста, Хаябуси-сана.

Когда Иори явился, он без предисловий протянул ему ноты:

— Вам хватит получаса на подготовку?

— Хай.

Расположившись в коридоре на подоконнике, юноша внимательно изучил задание; извлёк саксофон из футляра, поправил мундштук, сыграл первые такты, выхватил пару музыкальных фраз из середины и финала этюда. Всё это заняло у него не более десяти минут. Потом он расправил плечи и застыл, будто часовой на посту, бесстрастно следя за дверью аудитории.

С другой стороны той же двери представители комиссии напрягали слух, еле сдерживаясь, чтобы не выглянуть в щёлку. Тишина интриговала их куда сильнее, чем они готовы были признаться. Один Сугияма с флегматичным видом изучал рекомендацию Иори, которой его снабдил Мацуда-сэнсей.

— Он же всё равно ничего не делает, — осмелился предложить Утида. — Может, позвать его прямо сейчас?

— Мы дали ему полчаса, — сухо напомнил декан. — Даже если он тратит их на чтение комиксов, беспокоить его не годится.

Пришлось им подождать. Но едва истекла последняя минута отведенного времени, Оно уже стоял на пороге аудитории.

— Заходите, Хаябуси-сан!

Заняв указанное ему место, Иори безупречно вежливым тоном попросил разрешения приступать. Сугияма кивнул, и он с прежним спокойствием исполнил «Лунный этюд». Свободно, без единой ошибки, словно потратил на репетиции по меньшей мере неделю.

— Благодарю вас, — сказал декан. — Приношу вам свои извинения за произошедший казус. По-видимому, мне не остается ничего другого, кроме как лично поздравить вас с поступлением, — и он тепло улыбнулся юноше.

Иори церемонно склонил голову:

— Почтительно благодарю вас за благосклонность.

— Девочка неплохо справляется, — Норимори будто вскользь указал на Ферье, вместе с другими туристами увлечённо считавшего камни в саду храма Рёандзи.

— Осака покажет, — тихо ответил Кацумото. — Рано или поздно он вспомнит, зачем приехал. Вечно таскать его по музеям ей не удастся.

— Однако чем больше времени он потратит на достопримечательности, тем лучше. Сейчас опасности почти нет.

— Зато она засветилась. Теперь её уже не станут считать безвредной городской сумасшедшей.

— А заказчик счёл тот инцидент случайностью… — Норимори тихонько хмыкнул.

— Те, с кем мы имеем дело, заметно умнее. Она повесила на него датчик?

— Первой же ночью. Впрочем, его и так можно обнаружить метров за двести. Вместо того чтобы лить на себя столько одеколона, ему следовало бы почаще мыться.

— Француз, — Кацумото пожал плечами. — А вот и наш работодатель.

Грузно топая, к ним приблизился Томидзава, даже не пытавшийся скрыть недовольство.

— Как вы это назовёте, Кацумото-сан? — вопросил он, протягивая ему сложенный вдвое листок, вырванный из блокнота. — Серинова-сан сунула его мне в карман, когда я проходил мимо…

Это была короткая записка, без намёка на вежливость гласившая:

Ваших агентов не вычислит только слепой. Уберите их прочь или найдите профессионалов.

На лице самурая не отразилось ни малейшего сочувствия.

— Дельное замечание. Прикрывать наблюдателей в её обязанности не входит. Да и пользы от них никакой. Только путаются под ногами и без нужды подставляют себя под пули. И, кстати, зачем вы сами решили пройтись рядом с потенциальной жертвой? Из любви к экстриму? В общем, будьте любезны, не осложняйте нам работу.

— Я всё-таки хотел убедиться в компетентности этой дамы. Она ведёт себя так легкомысленно…

— Её стратегия эффективна. Роль девчонки с буйной фантазией позволила ей войти к объекту в доверие, заставить его изменить маршрут и вообще подчиняться всем её требованиям. А работает она качественно. На данный момент у меня к ней претензий нет.

— Как же, слышал, — фыркнул Томидзава. — Пришелец с Альтаира, подумать только! Одного не пойму. Сам-то Ферье с чего взялся играть в игрушки? Ему вроде рановато в детство впадать…

— Возможно, так ему проще не называть никаких имён, особенно там, где их могут услышать, — мягко предположил Норимори. Томидзаве пришлось проглотить завуалированный упрёк.

— Вы поставили задачу, и мы выполняем её так, как считаем нужным, — от голоса Кацумото веяло могильным холодом. — Если вас не устраивают наши методы, используйте свои. Без нас.

— Я не имел в виду…

— Тогда уберите своих агентов. А госпожу оставьте в покое. Окажись она недостаточно компетентной, она заплатит за это жизнью. Вам довольно?

Томидзава смешался.

— Но… вы хотите сказать… конечно, телохранителям иногда приходится рисковать…

Кацумото молча посмотрел ему в глаза. Он запнулся, разом растеряв весь свой лоск под этим непроницаемым, жутким взглядом:

— Х-хорошо. Раз вы настаиваете, я уберу наблюдателей. Я… могу помочь вам чем-то ещё?

— Благодарю вас, — Норимори невозмутимо поклонился. — Если нам понадобится ваша помощь, мы не преминем за ней обратиться.

Больше говорить было не о чем. Торопливо распрощавшись, Томидзава с видимым облегчением удалился.

Кацумото поморщился.

— Удивляюсь, как он умудрился достичь такой должности. Ты изучил фотокопии?

— Как раз по нашему ведомству, — хмуро улыбнулся Норимори. — Месье повезло. При иных обстоятельствах я мог бы упрятать его за решётку лет на пятнадцать.

— Значит, это…

— Промышленный шпион, позволяющий себе играть в политику. Весьма известный в определённых кругах — разумеется, под другим именем.

Вокзал Киото являл собой торжество сюрреализма. Бетон, стекло и металл, десятки электронных табло и разноцветных вывесок. Над головами парит огромная, погашенная сейчас лампа, напоминающая летающую тарелку. А рядом потолок взмывает на немыслимую высоту, к странному неровному проёму, сквозь который синеет небо. Туда, в пустоту, наполненную серо-стальным светом, уводит ступенчатая цепь эскалаторов.

— Грандиозно, — вполголоса поразился Ферье. — Видно, позавчера я спал на ходу, раз не обратил на это внимания. Мари, кто архитектор этой фантастической постройки?

— Хироси Хара. Впечатляет, правда? Его проект был настолько футуристичным, что у критиков не хватило слов. Все были слишком шокированы, чтобы спорить. Тогда он решил, что молчание — знак согласия, и претворил свои планы в реальность. — Ольга игриво улыбнулась, краем глаза отметив нужную строку в расписании, мерцающем зелёным и жёлтым. — До нашего поезда ещё два часа. Не угодно ли вам пока подкрепиться? — она указала на стрелку с надписью «Sky cafe».

— Я уж боялся, что вам никогда не придёт это в голову, — подмигнул ей француз, становясь на эскалатор. — Вы, наверное, сделаны из какой‐то особой материи. Я путешествую с вами четвёртый день, но до сих пор не видел вас спящей или хотя бы усталой. Вы едва прикасаетесь к пище, но двигаетесь быстрее, чем брошенный камень…

Девушка хмыкнула. И внезапно резко выбросила руку вперёд, тут же сжав пальцы. Когда она раскрыла их вновь, на её ладони лежал гладкий полупрозрачный кусочек кварца, украшенный изображением самурая с катаной в руке. Нехитрому рисунку, нанесённому тонкими чёрными штрихами, придавали живость неровности цвета камня, крохотные пузырьки и трещинки.

— Да, — безмятежно заключила она. — Действительно чуть быстрее.

Ферье ошеломлённо воззрился на неё.

— Что это?

— Ещё один талисман. Кажется, тайные силы мира обещают нам некоторую поддержку, — но вместе с тем советуют не расслабляться.

«Тамура или Сакадзаки?» — спросила себя Ольга, убирая камешек в пояс.

Француз безмолвствовал, с опаской посматривая на провал, по краю которого двигались эскалаторы. Яркие впечатления, приключения, странные и забавные случаи… Но есть в происходящем какой-то подвох. Эта девушка… Что ей всё-таки нужно? Когда он вчера позволил себе намёк на постель, ответом было искреннее изумление: «Вы же инопланетянин. Как я могу спать с вами?»

Он вздохнул. Рядом с Мари он в самом деле чувствовал себя пришельцем с другой планеты.

Поднявшись на самый верх, они оказались на неправильной формы площадке, заполненной столиками. Часть из них стояла почти у края, отгороженная от пустоты лишь невысокими перилами. Крыши над ними не было тоже; ясный февральский день накрывал их куполом синевы и ветра. Другие располагались за остеклением, в более уютной и менее волнующей обстановке.

В другое время Ферье прошёл бы внутрь, в тепло и безопасность. Но сейчас он, не задумываясь, плюхнулся за один из крайних столиков, спиной к одинокому полицейскому, клюющему носом над чашкой с кофе.

Ольга села напротив. Полицейский приподнял голову, рассеянно глянул на новоприбывших и снова уткнулся в чашку.

«Коннити ва, Селинова-сан, — сказал его мимолётный взгляд. — Теперь я за вас спокоен».

«Рада вас видеть, Тамура-сан», — молча ответила россиянка, тоже никак не показывая, что они знакомы.

Официантка принесла им меню на двух языках — английском и японском. Пока француз изучал ассортимент местных блюд, Ольга спрятала руки за папкой и тронула крошечный стерженёк на своих наручных часах. Они откинулись вверх, как створка раковины, открыв миниатюрный двухсекционный экран. Квадратик в верхнем углу указывал на наличие нового сообщения. Коснувшись его ногтем, она запустила просмотр.

Я следую прямо в Х. Но 2 часа прикрою. Наш глава не в настроении. Пахнет жарой. Удачи.

Девушка без труда перевела сообщение на нормальный язык. Кацумото чем-то серьёзно обеспокоен. Тамуре велено ехать сразу в Осаку, хотя в оставшееся до поезда время он постарается дать ей возможность расслабиться. Однако, похоже, он убеждён, что вне Осаки им ничего не грозит. Ольга хмыкнула про себя. Сама она была настроена не столь оптимистично.

Закрыв экран, она для порядка перелистнула пару страниц меню.

— Вы желаете сделать заказ? — по-английски осведомилась подошедшая официантка.

— Яичницу с беконом и кофе, пожалуйста, — попросила россиянка. Следом принялся перечислять Ферье:

— Тосты с тунцом, яичница, рисовый пудинг…

«Оголодал, бедняга», — отстранённо усмехнулась Ольга. Она ни на миг не теряла бдительности. Её тревожил странный тип в тёмных очках, вот уже десять минут блуждавший по двум верхним уровням. При этом он явно присматривался к площадке кафе.

Девушка вынула карандаш и принялась скучающе чёркать им по салфетке. Когда им принесли заказ, она тихонечко рассмеялась:

— Не выйдет из меня художника.

Подняв салфетку, она показала спутнику своё творение. Карикатурного вида злобный гангстер в тёмных очках, облокотившись на барную стойку, целился в кого-то из непропорционально большого пистолета. Стойка при ближайшем рассмотрении очень напоминала иероглиф «левый».

За спиной француза Тамура на мгновение прикрыл веки, показывая, что понял.

— Забавно, — вооружившись ножом и вилкой, Ферье занялся яичницей. — Представители тёмных сил выглядят именно так?

— По правде говоря, они могут выглядеть как угодно, — беззаботная улыбка на губах не мешала Ольге холодно просчитывать варианты. За соседним столиком Тамура допил свой кофе, достал наладонник и принялся что-то набирать на клавиатуре. Закончив, он не спеша рассчитался по счёту и удалился.

Ольга стремительно расправилась со своей порцией и терпеливо дожидалась, когда доест её подопечный. Тип в очках исчез из поля зрения. Среди посетителей кафе также не наблюдалось никого подозрительного. Но предчувствие схватки становилось острее с каждой секундой, проясняя сознание, электрическими искрами покусывая нервы. Девушка искренне удивлялась, как это Ферье умудряется ничего не замечать.

А тот не торопясь поглощал свой обед. Завершив обильную трапезу бокалом холодного пива, он довольно погладил себя по животу:

— Это, конечно, не Франция, но тоже неплохо. Сколько ещё до посадки?

— Сорок три минуты.

В кафе ввалилась шумная компания молодёжи, заняв почти все места на открытой площадке. Ольга коротко оценила каждого. Нет. Они — обычные горожане.

Ферье потребовал счёт и заплатил за обоих.

— Ну что, продолжим осмотр вокзала? — предложил он, поднимаясь.

— Никаких возражений.

На эскалаторе россиянка встала ступенькой выше спутника, по диагонали от него. Один этаж они проехали без проблем. Следующий…

Крепкий мужчина с объёмистой сумкой, стоявший возле металлического ограждения, выхватил из-за пазухи маленький арбалет. Сухо щёлкнула тетива. Стрела — короткий неоперённый болт — полетела в Ольгу. Одновременно левой рукой убийца метнул в Ферье тонкую, почти невидимую иглу-дротик.

Девушка среагировала за долю секунды до выстрела. С силой толкнув француза вниз, она отшатнулась в противоположную сторону, сев на ноги какой-то пожилой даме. Стрела царапнула по боку, лишь чуть-чуть вспоров кожу, и глубоко впилась в перила эскалатора. Игла безобидно мелькнула в воздухе и исчезла. «Только бы не упала кому-нибудь на голову», — мелькнула у Ольги мимолётная мысль.

Повторить атаку нападающий не успел. Сзади на него бросился Тамура, выбив из рук арбалет. Однако тот с неожиданной ловкостью вывернулся из захвата. Стремительный обмен ударами никому не принес успеха. Внезапно убийца отскочил назад, перемахнул через ограждение и прыгнул на нижнюю площадку эскалатора. Под аккомпанемент визга и возмущенных криков он растолкал толпу и скрылся в лабиринте киосков и магазинчиков.

Ферье пролетел две ступеньки и свалился бы вовсе, не поддержи его стоявший ниже парень.

— Что это зна… — возмущённо начал он.

Шум вокруг заставил его умолкнуть.

— Вероятно, снимают кино, — по-японски предположила Ольга, становясь рядом с французом и одаривая окружающих лучезарной детской улыбкой. — Как жаль! Знай я заранее, непременно оделась бы получше!

Несмотря на заведомую нелепость её заявления, люди успокоились. Несколько женщин даже начали прихорашиваться, поглядывая по сторонам в поисках камер. Некоторую сутолоку вызвала только остановка эскалатора. Застрявший в перилах арбалетный болт заклинил механизм, и автоматика отключила машину. Впрочем, Ферье и Ольга уже успели сойти.

Сохраняя безмятежный вид, девушка отчаянно пыталась скрыть, как ей плохо. Странное покалывание, возникшее в руках и ногах, очень быстро перешло в онемение всего тела. Двигаться было трудно, сердце билось неровно и редко; несмотря на нарастающее удушье, ей приходилось буквально насильно заставлять себя дышать. Ноги подкашивались. Замедлив шаг возле ближайшего киоска, она оперлась на него, устремив померкший взор на витрину.

В таком состоянии она ничего не могла противопоставить чёрной тени, вынырнувшей из толпы. Незнакомец подхватил её за плечо, увлёк за угол и втолкнул в узкое помещение, заставленное металлическими шкафами. Щелчок дверного замка, и они остались наедине.

— Не беспокойтесь. Полиция там присмотрит.

Мёртвый, лишённый эмоций голос мог принадлежать лишь одному человеку. Взяв Ольгу за подбородок, Кацумото мгновение смотрел на её зрачки.

— Тетродотоксин, — бросил он. Без церемоний усадил её на стул, обнажил пострадавший бок и сунул ей за пояс пониже царапины большой комок ваты. Вынул нож и вырезал эту царапину с кожей и мясом, оставив на её месте глубокую борозду. Подождал, пока кровь немного стечёт, после чего протёр рану чем-то, по запаху напоминавшим уксус, и перевязал. Теоретически эти манипуляции должны были быть болезненными, но Ольга не чувствовала ничего.

Сделав ей пару инъекций, Кацумото спрятал в пакет окровавленную вату и шприц.

— Вам повезло, госпожа. Идите продолжать комедию. В поезде отдохнёте. Пейте больше воды с глюкозой или хотя бы с сахаром. Энергетики тоже сойдут.

Ледяная усмешка тронула его губы.

— А паренёк подаёт надежды. Уйти от инспектора — ладно, но от меня… Впрочем, игры с отравленными стрелами посреди вокзала — не от большого ума. Ему ещё есть чему поучиться.

С недоумением и испугом Ферье оглядывался по сторонам. Секунду назад Мари стояла рядом, с обычным восторженным любопытством рассматривая яркую витрину; и вдруг исчезла, словно растворилась в воздухе. «Может, это какая-то ловушка?» — в смятении думал он.

— Добрый день! — на хорошем английском обратился к нему полицейский. — Простите, не могли бы вы уделить мне пару минут? Если не возражаете, я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Ферье не узнал в этом подтянутом, крепком мужчине сонного субъекта, случайно встреченного в кафе. Перспектива общаться с полицией его не особенно вдохновляла, однако деваться, кажется, было некуда. Напряжённо стиснув ручку своего кейса, он сдержанно отозвался:

— Да, да, конечно…

— Вы были свидетелем инцидента на эскалаторе? Можете описать, что там произошло?

Француз замялся.

— Трудно сказать. Меня толкнули, я оступился и едва не упал. Краем глаза я видел возню на балконе… Кажется, там дрались… Не уверен.

«Так ничего и не понял», — поразился Тамура.

— Потом вокруг все зашумели, а сверху кто-то спрыгнул…

— Как выглядел этот человек?

— На нем была серая куртка. Или зелёная. Брюки тоже серые… наверное. Волосы вроде чёрные, но тут они почти у всех чёрные… Я не успел его рассмотреть. Он почти сразу скрылся в толпе.

Сам инспектор разглядел убийцу куда лучше. Впрочем, тот наверняка изменил свою внешность, отправляясь на это задание. Во всяком случае, старомодная стрижка «под Битлз» очень напоминала парик.

— А потом? — продолжал он расспросы. На самом деле показания француза его не интересовали. Он просто тянул время, дожидаясь, когда Кацумото отпустит Ольгу, и со всем тщанием исполнял её обязанности по защите объекта. Если окажется, что она серьёзно пострадала… Тамура старался не думать об этом.

Ферье нервно переложил кейс из руки в руку.

— Потом? — переспросил он. — Мы сошли с эскалатора и выбрались из сумятицы.

— Мы? С вами путешествует кто-то ещё?

— Девушка… из России, — француз снова беспокойно огляделся. — Она только сейчас была здесь…

— Здравствуйте, господин инспектор. — Ольга внезапно вынырнула из-за киоска, будто появилась из ниоткуда. — У вас есть дело к моему спутнику?

Оба собеседника вздохнули с нескрываемым облегчением.

— О, ничего серьёзного, — улыбнулся Тамура. — Мне всего лишь требовалось уточнить некоторые детали. Кстати, вы позволите узнать ваши имена?

— Калина Мария. — В её взгляде светилось веселье.

— Ферье Жан, к вашим услугам.

Инспектор чувствовал, что с девушкой что-то не так. Она казалась беспечной и жизнерадостной, но её лицо было бледным и неестественно неподвижным, словно у куклы. Смеялись только глаза и губы. Движения приобрели налёт угловатости…

— Боюсь, мы вынуждены откланяться, — извинилась Ольга. — Объявили посадку на наш поезд, — она кивнула на одно из вездесущих табло.

— Что ж, не смею вас задерживать, — инспектор вскинул ладонь к фуражке. — Прошу прощения за беспокойство. Приятного путешествия.

— Сайонара, — россиянка вежливо поклонилась и пошла прочь, увлекая за собой Ферье. Тамура слегка поморщился и направился к полицейским из местного участка, суетившимся возле стоящего эскалатора. Нужно доложить о случившемся. И сдать трофейный арбалет.

Уставшая после очередной тренировки, Киёко не торопясь возвращалась домой. Как всегда, она выбрала длинный, запутанный маршрут по глухим переулкам и паркам. Тэрумото-сэнсей требовал от неё больше ходить пешком. А исследовать закоулки куда занятнее, чем глазеть на витрины центральных улиц.

Тихо шуршали под ветром ветви деревьев. Ещё какая-то пара недель — и природа начнет оживать. Но пока вокруг царили печальные пейзажи конца зимы — мокрые камни, пожухлая трава, тёмные от влаги стволы и стены домов, унылый вечнозелёный кустарник с жёсткими, точно пластмассовыми, листьями.

Киёко задумчиво подобрала упавшую на дорожку сосновую веточку. Сосна — символ терпеливого ожидания… Но сколько можно? Кажется, она испробовала уже все возможные способы, чтобы растормошить Тэруоку. Бесполезно.

Он явно неравнодушен к ней. Иначе бы не заглядывал в гости по поводу и без, и не задаривал её семейство мелкими сувенирами. Однако…

«Зачем он мне вообще сдался?» — размышляла девушка. Красивый, сильный мужчина, в котором зрелость сочетается с прямо-таки детской наивностью и неуверенностью в себе. Вспыхивающий как спичка, если его задеть. И абсолютно не приспособленный к жизни. Ни своего угла, ни нормальной работы; в свои тридцать восемь лет он всё ещё перебивается случайными заработками и живет в убогой съёмной квартире, больше похожей на кроличью клетку. В общем, сомнительная партия для замужества.

И всё же её тянуло к нему. Под всеми вывертами его характера она чувствовала благородство и тихую, печальную горечь. Удивительно созвучную её собственной.

Но как заставить его открыться? Нужно что-то из ряда вон выходящее…

— Подружка, не хочешь повеселиться? — крикливо одетый прыщавый парень преградил ей дорогу. За его спиной кривлялось ещё четверо таких же, в жутких тряпках кислотных цветов, с торчащими клочьями волосами. От компании разило дешёвым пивом.

— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — сухо отозвалась Киёко. — Пожалуйста, дайте пройти.

— Какие мы серьёзные! — глумливо ухмыльнулся парень.

Она отступила на полшага. Сердце забилось чаще; горячая волна прошла по телу. Никогда ещё ей не доводилось драться по-настоящему…

— Ребята, если вы собрались выступать в цирке, сначала научитесь остроумию.

— А ты чо, пошутить решила, да?

Передний сгрёб её за плечо. Киёко глубоко вздохнула, как перед обычной отработкой техники. Резко рванув захваченное плечо назад, она одновременно выстрелила правой рукой вперёд, мощным движением от бедра, с вложением корпуса. Костяшки пальцев обожгло резкой болью: у неё пока не было должной закалки кистей и предплечий. Впрочем, противнику досталось намного больше. Полновесный удар пришёлся ему в основание челюсти. Его отбросило назад и вбок — как раз на вторую руку Киёко, которой она подхватила его сзади за шею и повалила наземь.

Прежде, чем остальные осознали происходящее, на поле боя появился новый участник. Мужчина в синей потёртой куртке вынырнул откуда-то из-за кустов и в мгновение ока расшвырял всю компанию, как щенков. Тэруока!

Не испытывая судьбу, четвёрка хулиганов разбежалась кто куда. Но сбитый девушкой заводила с неожиданной резвостью вскочил на ноги и выхватил из-за пазухи нож.

— Не подходи!

Самурай засмеялся.

— Интересно. И ты рискнёшь его применить?

Совсем утратив способность соображать, парень ткнул клинком в его сторону. И завопил от боли, бухнувшись коленями на асфальт. Заломив ему руку, Тэруока вынул нож из ослабевших пальцев. Скептически оглядел буяна и обернулся к Киёко:

— Как вы думаете, госпожа, что бы ему такое отрезать?

Парень задёргался, безуспешно пытаясь вырваться. Усмехнувшись, Тэруока пригнул ему голову и отсёк торчащую из шевелюры тоненькую косичку, перевитую цветными нитками и украшенную на конце яркой бусиной. Протянул девушке.

— Думаю, из неё выйдет неплохой сувенир. Можете прицепить на свой мобильник.

Киёко машинально взяла косичку.

— Да, это неплохая идея, — с улыбкой отозвалась она.

Тэруока отпустил парня. Тот отполз назад, затравленно на него глядя.

— Убирайся прочь, пока я не свернул тебе шею, — бросил ему самурай.

Повторять предложение не пришлось.

— Благодарю вас, Тэруока-сан, — поклонилась Киёко, когда они остались наедине. — Вы рисковали. Безоружным против ножа…

— Пустяки. Этот малый не в курсе, за какой конец его держат. Но… госпожа, вы позволите дать вам совет?

— Конечно…

— Осторожнее с приёмом, который вы применили. Более опытный боец нанёс бы удар навстречу.

— А вы не могли бы мне показать?

— Показать?

— Почему нет? Я уверена, вы не покалечите меня.

Тэруока замялся. Он и сам не очень понимал, почему не решается к ней прикоснуться. Пересилив себя, он осторожно прихватил её куртку. Так же, как раньше, Киёко рванула плечо назад; но её удар внезапно ушёл в сторону, отклонённый встречным движением. Раскрытая ладонь самурая застыла возле её лица, заставив непроизвольно отшатнуться. Тэруока сразу же отпустил её.

— Извините…

— За что? — удивилась Киёко. Смущённая его молчанием, она сменила тему: — Тэруока-сан… а как вы здесь оказались? Я не ожидала вас встретить. Вы… следили за мной?

— Да, — подтвердил он её догадку. — Понимаю, я виноват, но… случается всякое… — он осёкся, ощущая себя форменным идиотом. — Простите.

— И давно вы так меня сопровождаете?

— Третий месяц.

Киёко теребила трофейную косичку.

— Почему вы так странно себя ведёте?

— Простите, — повторил самурай, неправильно истолковав её слова. — Наверное, мне лучше уйти. Не смею вам докучать…

— Тэруока-сан! — в тоне девушки смешались мольба и досада. — Если вы ищете моего общества, почему бы вам просто не подойти ко мне? Не пригласить на свидание, наконец? Сколько можно ходить вокруг да около?

— Так я могу… хотя бы надеяться на вашу симпатию, — медленно, с ощутимым усилием произнёс он. — А узнай вы меня поближе… вряд ли будете столь благосклонны.

Она снова мягко улыбнулась. Лишь напряжённая спина выдавала её волнение.

— Виртуальные отношения мне наскучили ещё в инвалидной коляске. Я не императрица, чтобы почитать меня на расстоянии. Может быть, вам интересно… мы могли бы завтра сходить в «Аой мидзу». Позволите вас угостить? Признаться, мне хочется сделать для вас что-то приятное. Я очень обязана вам… такому, какой вы есть.

Тэруока впился ногтями в ладони. В ушах гремел океанский прибой. Изумление. Радость. Растерянность. Приключись сейчас землетрясение в восемь баллов, он бы вряд ли его заметил.

— Это замечательная идея, — выдохнул он. — Только… извините мою неуклюжесть… Ведь я даже не знаю, о чем говорить с вами.

Киёко подобралась; взгляд сверкнул озорством.

— Темы найдутся. Вот, например, как правильно исполняется этот приём? — и она рванулась вперёд, нацеливаясь схватить самурая за плечо. Прежде, чем происходящее дошло до его сознания, он уже держал её на руках, завернув ей локти за спину.

— Здорово! — весело восхитилась девушка, даже не пробуя освободиться. — Тэруока-сан, поставьте же меня на землю!

Его стеснительность вдруг улетучилась. Он подмигнул ей.

— А зачем? Так мне нравится куда больше.

Закрывшись в туалете одного из привокзальных кафе, Тагучи Хироси в третий раз за сегодняшний день изменил свою внешность. Снял парик, обнажив коротенький ёжик. Смыл грим с лица; вывернул наизнанку куртку, изменив её цвет с коричневого на сочный зелёный. Рассовал остатки маскарада по карманам и вышел в общий зал.

Заказав бокал пива «Кирин», он сел за столик в углу и задумался. Неудача. Сокрушительная неудача. Как девчонка умудрилась увернуться от стрелы, выпущенной почти в упор — и притом защитить клиента? Откуда взялся атаковавший его полицейский? До сих пор он его не видел. Или это случайность? Ведь камеры наблюдения были отключены… Но больше всего настораживала чёрная тень, в последний момент возникшая на дороге. Лишь обострённый инстинкт самосохранения спас его, позволив вовремя затеряться в переходах. Тагучи не рискнул разглядывать неизвестного; он чуял нутром, что тот опасен не менее самого Саннинмэ.

Главный вопрос: как быть? Доложить о своей самодеятельности и провале? Перспектива неопределённая. Не докладывать? Если Саннинмэ узнает все из другого источника, не успеешь и завещание написать. Кроме того, новая информация пригодится в дальнейшем.

А ведь всё начиналось не так уж плохо. Расставив засады в ключевых точках Осаки, Тагучи решил пока подойти к проблеме с другой стороны — и вскоре вычислил, кому могло понадобиться защищать Ферье. Обычная конкуренция спецслужб… И, разумеется, дело не обошлось без наблюдателей. Следить за ними было заметно проще, чем применяться к безумным выходкам охранницы француза.

Однако удовольствие длилось недолго. Вскоре наблюдение сняли. Интересно, с чего бы. Или эта особа и полковниками крутит как хочет? Откуда она вообще взялась? Теперь уже ясно, что все её эскапады — серьёзно продуманная стратегия. Весьма эффективная, надо признать. Но как её просчитать?

— Сумимасен, — извинился представительный мужчина с проседью на висках, задевший полой пиджака его столик. Прошёл мимо и расположился у дальней стены, более не глядя в его сторону.

Тагучи невольно сжался. Значит, его судьба уже решена. Рядом с его бокалом лежала визитка на имя некоего Иосикавы Сигэхиро. На обороте значилось: «№ 505, отель «Гранвиа», 18.10».

Он покосился на часы. 16.05. У него осталось двадцать минут, чтобы допить своё пиво. Потом надо ехать — и доложить все как есть. Иного выхода нет.

К величайшему облегчению Ольги, в поезде Ферье почти сразу заснул, избавив её от необходимости демонстрировать остроумие. На всякий случай удостоверившись в отсутствии опасности, она устало закрыла глаза, сосредотачиваясь на дыхании. Сейчас ей осталось лишь положиться на Кацумото, сидевшего в том же вагоне через два ряда от них.

Ей повезло, что отравленная стрела зацепила её только вскользь. Тетродотоксин в 40 раз сильнее знаменитого яда кураре, и попадание в любую часть тела гарантировало бы ей скорую смерть. Даже ничтожная доза, попавшая в кровь, едва не вывела её из игры. Спасла природная устойчивость организма — и своевременные инъекции стимуляторов. Интересно, почему до сих пор никто не изобрёл к нему противоядия?

Тело девушки всё ещё не принадлежало ей до конца. Кожа была холодной, одеревеневшей, начисто лишённой осязания; любые движения давались только через силу. Закупившись у проводницы энергетическими напитками и минералкой, Ольга пила банку за банкой, досыпая туда сахар из завалявшихся в кармане бесплатных пакетиков, полагающихся к кофе. Пакетиков оказалось подозрительно много. Наверняка опять постарался «глава делегации». Вкус, вероятно, получался ужасным, но россиянка и его не чувствовала.

Большая часть пути прошла, как в тумане. Ольга по большей части полулежала в кресле, заставляя себя дышать равномерно. Пару раз Кацумото будто случайно сталкивался с ней у туалета, незаметно делая очередную инъекцию. Поначалу казалось, что все безрезультатно; но постепенно кора оцепенения начала истончаться. Мускулатура расслабилась, ожила; работа лёгких уже не требовала сознательного контроля. Последней вернулась болевая чувствительность. Ольга невольно пожалела об этом, усилием воли отстраняясь от нестерпимого жжения в безжалостно располосованном боку.

К станции Нара её состояние было уже вполне адекватным. Конечно, лишь через полные сутки опасность минует полностью. Однако отлёживаться некогда.

— Глядите, олень! — воскликнул проснувшийся Ферье, указывая за окно. У ограждения железной дороги действительно мелькнул молодой самец с маленькими острыми рожками, силящийся обогнать поезд.

— Видимо, убежал из парка при храме Тодайдзи, — с улыбкой сообщила россиянка. — Вы на них ещё насмотритесь. На правах священных животных они тут бродят где вздумается.

— Правда? Вот забавно…

Ольга безмятежно прикрыла веки. По-детски восторгавшийся всем подряд француз сейчас ничем не напоминал не то что шпиона — даже сколько-нибудь серьёзного человека. Поразительно, как легко оказалось подавить его профессиональную расчётливость, привычку собирать и анализировать информацию, распоряжаясь ею с выгодой для себя.

В жёстком дельце, который приехал в Японию ради очередного шантажа, неожиданно воскрес юный романтик из Гаскони, когда-то занявшийся шпионажем в поисках приключений. Впрочем, медаль оказалась не без обратной стороны. Новому Ферье были чужды и скепсис, и элементарная осторожность. Происшествие на вокзале он счёл досадной случайностью, не имеющей к нему отношения… и, похоже, его не смутила нелепость предложенных объяснений. Хотя, возможно, она не совсем справедлива…

— Мари, а в нашем вагоне, случаем, нет тёмных личностей? — загадочно прошептал француз, толкнув Ольгу под локоть.

— Нет, — спокойно отозвалась та.

— А это? — он указал на два ряда вперёд, на неподвижную фигуру в чёрной одежде.

Девушка невольно рассмеялась. Кацумото и впрямь как никто подходил под определение «тёмной личности». Одного его взгляда достаточно, чтобы перепугать до полусмерти. А уж если доведётся познакомиться с ним поближе…

Она шевельнула ладонью. Красная точка возникла на затылке самурая, дрогнула и погасла.

— Видите? — Ольга спрятала лазерную указку. — Мой амулет не причиняет ему вреда.

Француз покачал головой… но тут же расплылся в усмешке:

— Вероятно, это надёжный способ определить, кто есть кто.

— О да. Я ему доверяю, как себе самой.

Лёжа в ячейке капсульного отеля, Тамура сумрачно изучал экран своего наладонника, перечитывая сообщение Кацумото. Телевизор он выключил, лампу настроил на режим ночника. Плотно задёрнутая штора отгораживала его от коридора, обеспечивая тишину и уединение.

Госпожа выживет. В силах продолжать. Найдите пока точки конкурентов, но сами туда не ходите.

Значит, Селинова-сан всё-таки ранена. «Из-за меня, — хмуро подумал инспектор. — Я должен был остановить его». Но пропуски тренировок сыграли роль. Кроме того, он недооценил противника — и в итоге упустил.

Кацумото не стал тратить время на упрёки, приказав ему заняться поиском позиций киллеров в Осаке. Даже счёл нужным предупредить, чтобы он ограничился их обнаружением, не влезая в логово тигра. До сих пор за ним такого не замечалось… Неужели ситуация настолько серьёзна?

На экране мигнул значок нового письма. Норимори.

Тетродотоксин. Но ей досталось немного. Через сутки будет в порядке. Против нас около 10 человек во главе с Саннинмэ. Он ещё не брался за дело лично, но все к тому идёт.

Тамура в недоумении потёр бровь. Имя — или прозвище — не говорило ему ничего. Он послал короткий вопрос:

Кто?

Норимори ответил:

Один из лучших убийц в стране. Будьте осторожны.

Инспектор беззвучно выругался. Профессия полицейского не впервые ставила его в дурацкое положение. Даже став одним из старших учеников Генкай-рю, он оставался в ней сторонним человеком. Подчас ему не сообщали даже о том, что было прекрасно известно всем остальным. Конечно, они заботятся, чтобы он мог сохранить верность присяге… «Но ты уже нарушал её, — мысленно съязвил Тамура. — Ты давно определился, какая из клятв для тебя важнее». А в данный момент он вынужден охотиться втёмную, почти не имея информации о противнике. Хотя Норимори и Кацумото, похоже, кое-что знают… Ладно. К чему сожаления? Возможно, в ближайшие дни смерть избавит его от неопределённости.

Вот Селиновой действительно не позавидуешь. Как защитить её? Он щёлкнул кнопкой, переключаясь на карту Осаки. Большую часть позиций убийц отыскать несложно. Где бы он сам попытался перехватить Ферье?

Впрочем, это не самое главное…

Двухместный номер отеля «Санраут» неприхотливой Ольге казался дворцом. Не поддаваясь расслабляющему комфорту, она устроилась на ручке кресла, чтобы быстрее вскочить, если понадобится. Ферье же развалился на диване, ни о чем не заботясь.

— А вы бывали в Париже, Мари?

— Да. Только очень давно.

— Когда же?

— В 1814 году. С войсками царя Александра.

Ферье, заплутавший между реальностью и абсурдом, почти не удивился её заявлению. Только заметил:

— Для столь почтенного возраста вы удивительно хорошо сохранились.

Ольга рассмеялась.

— Дорогой Жан, тогда я был здоровенным гренадёром по имени Юрий Иванов. И интересовался не столько Парижем, сколько парижанками. Помню там одну очаровательную кошечку… — в её голосе вдруг появились откровенно мужские интонации. Она причмокнула и усмехнулась, словно в усы. — О боже, что она вытворяла в постели! А ведь до первой чарки казалась скромницей… Потом она всё рвалась ехать со мной в Россию. Кстати, её тоже звали Мари.

Француз воззрился на собеседницу, будто желая удостовериться в её женской природе.

— Тело — лишь инструмент, — Ольга грациозно потянулась. — Оно меняется.

— Значит, вам… Сколько же вам лет?

— Не знаю. Я помню около девятисот.

Француз не сводил глаз с ноги девушки, которой она рассеянно покачивала.

— Конечно, я инопланетянин, — выдохнул он наконец, — но вы так красивы и необычны… Признаюсь, вы меня возбуждаете.

— Жан, а вам не кажется, что коснувшись меня, вы потеряете тайну? Если хотите, могу приоткрыть вам маленький краешек. Женщины, которую вы полюбили, на самом деле не существует. Я — всего лишь ваша иллюзия… морок… сон… Спать, я сказала!!!

Ольга не слишком хорошо владела эриксоновским гипнозом, но внезапность атаки возымела действие. Ферье едва заметно вздрогнул; его лицо странно расслабилось, словно оплыв.

— Спите. Вы будете спать, пока я не прикажу вам проснуться. Вы будете видеть сны. Вам приснится бурная ночь с сексуальной, очень красивой девушкой… — негромко начитывая необходимые формулы, россиянка сняла с него одежду и уложила в постель. Тот подчинялся её рукам с детской покорностью. Укрыв его одеялом, она выключила верхний свет и устало повалилась в кресло. У неё невыносимо болел бок, сознание заволакивало туманом, но ещё нужно было позвать сюда Кацумото и переговорить с ним. Открыв экран своих «шпионских» часов, она переключила его на режим виртуальной клавиатуры и набрала одно слово: «Жду».

Через минуту дверь номера щёлкнула. Кивнув россиянке в ответ на её поклон, самурай указал ей на дверь ванной и прошёл туда следом, прихватив принесённую с собой спортивную сумку. Ногой отбросил в сторону пушистые коврики, лежавшие на полу.

— Раздевайтесь. Лучше донага — будет удобнее.

Ольга молча повиновалась. Забравшись на поддон душа, она потянулась к узлу повязки. Кацумото отрицательно качнул головой:

— Уберите руки. Я всё сделаю сам.

По-прежнему не говоря ни слова, она прислонилась к стене и подставила ему бок. Едва Кацумото снял бинты, из раны снова потекла кровь.

— Неплохо. Ожога нет, — констатировал он. — Я обработал разрез кислотой, чтобы быстрее нейтрализовать яд.

Включив душ, он долго промывал рану ледяной водой. Ослабевшей Ольге стоило изрядных усилий сдержать дрожь, сохраняя подобающую неподвижность. Боль ещё ладно, но холод… В конце концов самурай заметил её посиневшие губы. Открыв горячий кран, он направил струю ей на ноги.

— Могли бы и попросить, чтобы я сделал воду теплее.

«Вас?» — удивилась девушка.

— У меня есть репутация, — сказала она вслух.

Кацумото не ответил. Достал из сумки хирургический набор, протёр разрез перекисью и принялся зашивать.

Ольга с пониманием глянула на него. Он тоже подчас оказывался заложником своей ужасающей репутации — в тех случаях, когда проявлял хоть что-то человеческое.

Закончив, он закрыл краны и знаком велел ей выпрямиться. Аккуратно перевязал; сунул в руки полотенце.

— До сих пор вы имели дело с учеником, — сказал он, упаковывая инструменты. — Но с учителем вам не справиться. А тому подчиняются ещё восемь-девять «шестёрок», причём отлично организованных.

Россиянка вытерлась, набросила через плечо потайные ножны с танто и завернулась в свой алый шёлковый пеньюар, заранее повешенный в ванной.

— Я попробую остановить его, — продолжал Кацумото. — В случае моей гибели ваша задача остаётся прежней. Вы меня поняли, госпожа?

— Я готова умереть, если вы об этом, — спокойно ответила Ольга. — Но вам не кажется, что вы повторяете ту же ошибку, которую сделали тогда на игре «Тайра и Минамото»?

— Нет. Наблюдатель останется с вами. А мне сейчас лучше охотиться в одиночку. Возможно, я не успею добраться до самого Саннинмэ, но подготовлю почву к вашему появлению.

— Саннинмэ? Третий? Странное имя.

— Это не имя. Когда-то он входил в тройку лучших убийц Японии.

— Значит, есть ещё Второй и Первый?

— Ну, что до Первого, он давно мёртв.

— Ясно. А кто Второй?

По губам Кацумото скользнул намёк на усмешку.

— Я.

Мацусита лежал на кровати, от обилия навесных конструкций напоминавшей металлического паука. Его многострадальные ноги, во многих местах пронзённые фиксирующими спицами, почти терялись в сложной системе подставок и подвесок. Позвоночник тоже был зажат в сталь и титан, походя сейчас на гребень рептилии. Правда, пока этот гребень скрывала прорезь, сделанная в жёстком матрасе.

Обезболивающие притупляли чувствительность, но не до конца. Пытаясь отвлечься от ломоты во всём теле, Мацусита угрюмо размышлял о своей дальнейшей судьбе.

Сегодня утром он с трудом отделался от полицейского, которого интересовали обстоятельства его падения. Ему пришлось официально расписаться в случайности происшедшего… Чёрт бы их всех побрал! Заикнись он о том, что было на самом деле, его наверняка сочтут сумасшедшим. Зато Саннинмэ поверит — и тут же прихлопнет.

Денег он теперь точно не получит. Больше того, лечение сожрёт все его сбережения. Ему повезёт, если…

В палату заглянула медсестра.

— Мацусита-сан, к вам посетитель.

— Кто? — хрипло уточнил он.

— Ваш коллега по работе, Иосикава-сан.

— Коллега… — по спине Мацуситы вдруг пробежал холодок. — Хорошо.

Медсестра скрылась, и в дверь шагнул Саннинмэ. Невольно побледнев, убийца произнёс:

— Добрый день.

— Возможно, — тонко улыбнулся посетитель. — Как здоровье?

— Спасибо, все нормально…

— Значит, это была случайность?

— Да, — Мацусита заставил себя говорить уверенно. — Случайность.

— В таком случае, где ваш разрядник?

— Разрядник? — тупо переспросил он. И только тут сообразил, что у полиции не было к нему претензий. Следовательно, в его вещах не нашли ничего предосудительного.

— Наверное, я его выронил, когда падал.

— Нож вы тоже выронили? Удивительная удачливость, не так ли?

— Вы полагаете… я нарочно спрыгнул с обрыва?

— Думаю, вас оттуда сбросили, предварительно обезоружив. Но всё-таки позаботились оставить вам жизнь. Чем же вы заслужили такое благоволение?

Потрясённый проницательностью Саннинмэ, Мацусита лихорадочно пытался придумать выход из положения.

— Это была случайность… — повторил он уже без надежды.

Цепкие пальцы схватили его за запястье. Внимательно осмотрев кожу на руке подчинённого, Саннинмэ быстро нашёл характерные ссадины: следы от верёвок.

— Кто они? Что вы им рассказали? Вам лучше говорить правду, Мацусита-сан.

— Я… говорю правду.

Саннинмэ извлёк откуда-то шприц.

— Значит, вы нуждаетесь в дополнительной инъекции.

Мацусита понимал: это конец. В отчаянии он ударил свободной рукой по кнопке вызова медиков:

— Помогите! Мне плохо!

Саннинмэ неожиданно отпустил его.

— Хорошо, я дам вам отсрочку, Мацусита-сан. Но ненадолго. Подумайте, что мне сказать в следующий раз. — Он с обеспокоенным видом повернулся к врачу и медсестре, вбежавшим в палату: — Надеюсь, там нет ничего серьёзного. Простите, мне не следовало так утомлять его.

— Мы сделаем всё возможное. Но вам сейчас лучше уйти, Иосикава-сан.

— Понимаю, — он сделал общий поклон и удалился.

Вздрогнув, Ольга открыла глаза. Мимолётный взгляд на часы поверг её в ужас. Половина десятого. Она проспала почти в два раза дольше, чем собиралась.

— Доброе утро.

На ковре у дальней стены, скрестив ноги, восседал Кацумото.

— Охаё годзаимас, — поклонилась она ему. — Извините меня…

— Вам необходимо было выспаться, — отозвался он, в мгновение ока оказываясь на ногах. — Это я отключил ваш будильник. Нет смысла бродить тут пьяной от усталости.

Пристально посмотрев на девушку, он подобрал свою сумку:

— Всё уже сказано. Прощайте, — и исчез, покинув номер через балкон.

Прикрыв за ним стеклянную дверь, Ольга отыскала свою одежду. Вчера её хватило только на то, чтобы повесить всё в шкаф на плечики… А ведь надо ещё застирать и зашить пострадавшую вчера блузку. Она достала её… и остолбенела. Блузка оказалась зашитой и чистой. И уже успела просохнуть. Изумлённая до глубины души, Ольга попыталась представить себе Кацумото за стиркой. И поняла, что не в состоянии.

Слегка отойдя от шока, она оделась, привела себя в порядок, подошла к кровати Ферье и негромко скомандовала:

— Проснись!

Тот перевернулся на спину; сладко потянулся и расплылся в блаженной улыбке.

— Бонжур! Это было прекрасно…

— Вам снились приятные сны?

— Ошеломительные! Невероятные! Но… это совсем не походило на сон…

— Вставайте, — засмеялась россиянка. — Нам надо собираться, пока мы не проспали всё на свете. А за завтраком вы мне расскажете, что за экзотика вам привиделась. Если, конечно, о ней подобает слушать приличной девушке… — она проказливо вздёрнула носик и картинно отвернулась, изображая смущение.

Покраснев как варёный рак, Ферье выскочил из постели, неловко завернувшись в простыню, и скрылся в ванной. Ольга хмыкнула, прекрасно зная причину неожиданной стеснительности француза. Судя по состоянию белья, одной красивой женщиной его эротические фантазии не ограничились.

Пока француз плескался, дверь номера кто-то попытался открыть с той стороны. Бесшумно подойдя, девушка отодвинула защёлку. На пороге стоял Норимори.

— Простите, я ошибся номером, — сказал он с виноватым полупоклоном и направился дальше по коридору. Снова заперев за ним дверь, Ольга покосилась на свой пояс. Из-за него выглядывал белый уголок.

Уединившись в туалете, она извлекла послание, написанное карандашом на куске туалетной бумаги. Сам тот факт, что Норимори не рискнул отослать электронное сообщение по трижды перепроверенному каналу, говорил о его серьёзности.

Настоящее имя Жана Ферье — Франсуа Легран. Промышленный шпион, способный на рискованную игру. Имеет при себе компромат на Симаду Осаму, чиновника из Либерально-демократической партии. Причём карьера у того рухнет как в случае, если компромат будет опубликован, так и в случае, если он подчинится требованиям Леграна передать ему ряд документов, имеющих отношение к автобизнесу. Симада интересен многим влиятельным людям, а скандалов в ЛДП хватает и без него. И он заказал убийство. С другой стороны, сам Легран — как живой, так и мёртвый — тоже рычаг политического давления. Поэтому нас и просили его защитить. Нашим нанимателям предпочтительней, чтобы Легран совершил своё чёрное дело… Но этого допускать нельзя. Следует сохранить ему жизнь, но сорвать его бизнес-планы. Проще всего уничтожить документы, но он мог подстраховаться и сохранить копии. Постарайтесь прояснить этот вопрос.

Повторив про себя имена, Ольга разорвала бумагу и смыла в унитаз. Ферье уже вылез из ванной и прыгал на одной ноге, натягивая брюки:

— Какие у нас планы на сегодня?

— Перекусим, потом прогуляемся до храма Тодайдзи. Там находится одна из величайших статуй мира — бронзовый Будда высотой 15 метров и весом около 500 тонн. Отлита в VIII веке. Удивительная скульптура.

— Я её однажды осматривал, — вздохнул француз, внезапно погрустнев. — Но… не обратил внимания. Знаете, Мари, теперь мне кажется, что до встречи с вами я вообще не жил.

Статуя Будды действительно поражала воображение. Каждый палец гигантской фигуры был больше, чем рост человека. Древние мастера собирали бронзу со всей страны, чтобы отлить её. И сумели передать массу деталей: кудрявые волосы, складки на одежде, черты лица…

Впрочем, Ферье куда больше заинтересовало узкое отверстие у основания несущей колонны, отполированное до блеска. Пока он смотрел, туда со смехом пролезли трое детей разного возраста. Следом прополз худощавый мужчина в пиджаке.

— Что это значит? — поинтересовался француз.

— Отверстие по диаметру равно ноздре статуи. Считается, что тот, кто сумеет сквозь него просочиться, достигнет счастья и просветления. Поэтому все, кто более или менее подходит по комплекции, обязательно пробуют. Правда, некоторые застревают.

— Я точно не пройду, — посетовал Ферье, погладив себя по животику, выдающему в нём гурмана. — А можно достичь просветления каким-нибудь другим способом?

— Конечно. Например, постричься в буддийские монахи. Но это вам тоже не подойдёт, — она лукаво подмигнула спутнику. — Остаётся разве что распевать «Наму Амида буцу».

— Слава Будде Амиде? Это, кажется, обычай, принятый в секте Дзёдо?

— Ну, да. Если со страстной верой на всех углах повторять имя Будды Амиды, он заберёт вас прямо в Чистую Землю. И совершенно не важно, чем вы занимались на земле грешной. В прошлом целый ряд кланов ниндзя принадлежал к этой секте. Они даже умудрялись жить при монастырях.

— Забавно. Каких только уловок на Востоке не напридумывали…

— Думаете, христиане Европы вели себя иначе? Один тезис «не согрешишь — не покаешься» чего стоит… Были ещё индульгенции, крестовые походы, охота на еретиков, превратившая заповедь «не убий» в лозунг: «Убивайте всех, Господь узнает своих!» В России до сих пор периодически освящают то «Мерседесы», то истребители. Пожалуй, лишь ядерные боеголовки пока не додумались освящать…

Ферье задумчиво покивал.

— Человеку хочется благополучия, независимо от того, насколько порядочно он поступает. Да и кто в наши дни думает о порядочности? Лишь бы наружу чего не выплыло… Хорошо говорят азиаты: нельзя, но если никто не узнает — то можно.

«На чём вы и построили свой маленький бизнес», — подумала Ольга. Но вслух сказала совсем другое:

— Достойных людей много больше, чем вы считаете.

— Хотелось бы верить… — протянул француз. — Но я знаю по опыту: поскребите любого, и обязательно найдёте какую-нибудь грязь.

— А ещё — благородство, доброту, чуткость… Вопрос в том, что интересует вас. С чем вы сами подходите к встречным и чего ждёте от них? В какую сторону вы изменяете окружающих — в лучшую или в худшую? Мир вокруг вас таков, каким делаете его вы.

Страстная убеждённость, звучавшая в её словах, зацепила Ферье.

— Неужели вам никогда не приходилось защищаться? Вас не обманывали, не предавали, не подставляли ногу? В том числе и друзья?

— Вы могли бы меня предать? — с улыбкой спросила девушка.

— Я? — он воззрился на неё так, словно его огрели пыльным мешком. — Но… как?.. зачем?..

— Раз не можете вы, и другие вряд ли смогут, — безмятежно подытожила россиянка. — Конечно, рядом со мной живут далеко не святые. Однако я не копаюсь в их нижнем белье, а заставляю стать сильными и счастливыми. Именно заставляю, — добавила она с весёлой многозначительностью. — Обычно получается. Не потому ли здесь так много света?

Ольга сошла с храмовой галереи и протянула ладони навстречу солнечным лучам, золотыми веерами рассыпанным в ветвях деревьев.

Невысокий мужчина в синей спецовке, с пластиковым саквояжем в руках вошёл в одну из подсобок осакского вокзала. Там не было ни души. Удовлетворённый этим фактом, он запер за собой дверь и направился к непримечательному углу в дальнем торце помещения.

Вынув одну из облицовочных панелей, он обнажил нишу, в которой змеились разноцветные провода. Очень удобно, когда всю информацию можно вот так получать в одном месте. Если бы только «жучок» не начал барахлить… Раскрыв саквояж, он достал миниатюрную отвёртку и вытянул из общего клубка толстый чёрный кабель. Именно по нему видеокамеры на перронах передавали данные в сектор безопасности.

Ощупывая его, мужчина никак не мог найти бугорок, скрывавший установленный им передатчик. Присмотревшись, он понял, что сюда недавно заглядывали: несколько проводов оказались скрепленными небольшими металлическими скобками. Скорее всего, одна из них и повредила «жучок»… Продолжая скользить пальцами вдоль кабеля, он аккуратно снимал их и складывал в карман. До тех пор, пока не зацепил предпоследнюю.

Тонкая латексная перчатка нисколько не защитила его от удара тока. Конвульсивно сжавшаяся рука словно приклеилась к скобке и силовому кабелю с содранной изоляцией, невесть как извлеченному из стены. Дергаясь, будто в припадке, он с нечленораздельным воплем попытался отшатнуться назад, вырваться из смертельной ловушки…

С искажённым лицом и обугленной правой ладонью его тело рухнуло на каменный пол.

Глубокой ночью усталый Тамура возвращался к себе. Оставаться в привокзальном капсульном отеле дольше одной ночи он не рискнул, предпочтя снять номер в третьеразрядной гостинице неподалёку. К сожалению, сегодня мало что удалось выяснить. Служебные помещения вокзала весь день напоминали растревоженный улей. В одном из тех помещениий, где согласно карте вокзала есть доступ к сети слежения, обнаружили труп постороннего. С точки зрения логики, это был кто-то из их противников. Но отчего он умер?

Свернув за угол, инспектор насторожился, почуяв опасность. Фонари здесь располагались довольно редко, но он различил лестницу вниз и полуоткрытую дверь в подвал ближайшего дома. Он напряг зрение… и едва успел защититься от атаки, последовавшей совсем с другой стороны. Впрочем, своей цели напавший достиг, загнав его на лестницу. И останавливаться не собирался. Тамура яростно сопротивлялся, но у незнакомца было явное преимущество в позиции — и в искусстве. Хладнокровно нанося удар за ударом, тот заставлял его отступать всё ниже. Не имея другого выхода, полицейский отпрыгнул назад, миновав последние две ступеньки, и спиной вперёд кувыркнулся в подвал, готовый к схватке с засадой, наверняка поджидавшей его.

Однако там никого не оказалось. Только плотная, почти осязаемая темнота. Поднявшись на ноги, он услышал лишь собственное дыхание. Его противник с почти оскорбительной неторопливостью вошёл следом и закрыл за собой дверь.

— Я второй раз ловлю вас на этом, — голос Кацумото прозвучал так ровно, словно минуту назад он не дрался, а пил чай у себя на веранде. — Окажись на моём месте Саннинмэ, ваши шансы были бы невелики. Доложите обстановку.

— Пока данных немного, — отозвался инспектор, заставив себя проглотить унижение. — Видел на вокзале четверых, похожих на наших клиентов. Со значительной степенью вероятности могу указать окна их ставки. Скорее всего, это кто-то из них погиб сегодня на нижнем уровне. Но что там стряслось конкретно, не знаю. Испытывать терпение службы безопасности сейчас не очень разумно. Они вовсю террористов разыскивают…

— Конкретно — парня шарахнуло током, когда он заменял «жучок».

— Из информационного кабеля?

— Из силового.

— Но ведь они лежат в разных пучках…

— Это дело поправимое.

Тамура невольно напрягся. Ничего определённого не прозвучало, но всё ясно и так…

— Теперь у нас на одного врага меньше, — продолжал Кацумото. — А у них — серьёзные проблемы с дальнейшим наблюдением.

— Не может ли быть…

— Не может. Саннинмэ выследит их, так или иначе.

— Кто он такой? Я ничего не знаю о нём.

Кацумото медлил, не спеша отвечать.

— Вы мне не доверяете, — констатировал Тамура, борясь с закипающим раздражением. — Господин послал меня к вам на помощь, но чем я вам помогу, когда не ориентируюсь в обстановке? У меня нет информации ни о противнике, ни о ваших планах и действиях, ни о своих задачах. Я готов стать пушечным мясом, но хотя бы дайте мне цель!

Гневная тирада прозвучала, словно в пустоту.

— Однажды я уже исполнял долг кайсяку для человека, не пожелавшего переступить через свою присягу, — бесстрастно произнёс Кацумото. — И не стремлюсь оказать вам ту же услугу.

— Позвольте мне самому разобраться в моих обязательствах.

— До сих пор вам удавалось балансировать между ними, но в данном случае не получится. То, чем мы сейчас занимаемся, далеко выходит за рамки закона.

— Мы вроде работаем на официальную структуру, — инспектор мрачно хмыкнул. — А мне не впервой на многое закрывать глаза. Разве можно назвать законными наши схватки насмерть? Ради школы и господина я пойду даже на преступление.

— Тот человек сказал: «Если я плюну на одну клятву, где гарантия, что я так же не плюну и на вторую?»

— Вы обвиняете меня в ненадёжности? — очень спокойно спросил Тамура. — Странный способ продлить мне жизнь.

Его порыв погасил холодный, почти потусторонний смешок.

— Не сомневаюсь в вашей решимости. Но до какой степени я могу на вас полагаться? Одно дело — не замечать определенных сфер деятельности. Другое — активно участвовать в них. Весьма вероятно, вы быстро сочтёте это несовместимым со статусом полицейского. Что тогда?

— Стоять в стороне, оберегая свою невинность, ещё хуже. Cамурай не должен прятаться ни от грязной работы, ни от ответственности. Я подчинюсь любым вашим распоряжениям.

— Любым?

— Думаю, вы не отправите меня резать младенцев, — инспектор вымученно улыбнулся. Впрочем, в темноте этого всё равно не было видно.

— Младенцев — нет, а взрослых — вполне возможно. Повинуетесь?

Тамура вздохнул.

— Да.

Белой звездой вспыхнул экран сотового телефона. Мгновением позже на нём появилось лицо. Резкое, трапециевидной формы. Впрочем, его угловатость скрадывали округлые щёки и толстая шея. Стандартная мужская стрижка; на висках — намёк на седину.

— Саннинмэ выглядит примерно так. Если не изменит внешность. Рост средний, комплекция тоже. Уровень подготовки… считайте, что не хуже, чем у меня. Однако он предпочитает современные средства. Высококлассный профессиональный киллер. В начале операции имел порядка десяти человек подчинённых, но двое уже в минусе. Из оставшихся пара — чистые техники, два или три — просто боевики. Но по меньшей мере один заслуживает пристального внимания.

— Атаковавший?

— Он.

Кацумото тронул кнопку на телефоне, сменив картинку.

— Это заказчик, — он кивнул на фотографию Симады Осаму. — Объект неизбежно нанесёт визит в его офис. Подходы нужно заранее подготовить. То же самое касается аэропорта.

— Ясно. Сколько у нас времени?

— Не более пары дней. Он улетает в следующее воскресенье. Рейс на 14.30, Кансай. Так что вскоре ему придётся вспомнить о цели поездки.

При тусклом свете экрана Кацумото с минуту рассматривал примолкшего Тамуру. Потом убрал аппарат, снова погрузив подвал во мрак.

— Ладно. Cмените форму на гражданскую одежду — вы, кажется, в отпуске. Завтра посетим офис заказчика и продолжим сокращать количество «шестёрок». Собственно, убивать их не обязательно. Достаточно вывести из игры. Буду рад услышать от вас парочку вариантов.

— Должно быть, именно так выглядит памятник человеческому интеллекту.

Прямо перед Ферье и Ольгой подвыпивший турист, встав на четвереньки, самозабвенно бодался с оленем. Рога животного были спилены, но оставшихся пеньков хватило, чтобы украсить лоб туриста парой внушительных ссадин. Впрочем, тот, похоже, ничего не замечал, с сопением продолжая трудиться. Его шумно подбадривали приятели, толпившиеся вокруг.

— Интересно, кому надоест первому? — шепнул Ферье.

— Оленю, конечно, — пожала плечами Ольга. — Он самый умный в этой компании.

И точно. Внезапно отпрыгнув назад, зверь фыркнул и потрусил в сторону. Принюхался; полукругом подошёл к россиянке и требовательно посмотрел на неё.

Девушка рассмеялась. У неё ещё оставалось солёное печенье, купленное как раз для кормления местной священной живности. Разломив его пополам, она протянула ему кусочек. Он без тени сомнения схватил угощение и молниеносно сжевал. Потом попытался выхватить у неё из рук второй кусок.

— Не балуй, — она ласково хлопнула его по носу. К изумлению стоявшего рядом француза, олень немедленно вспомнил о хороших манерах — и вежливо дождался, когда ему протянут другую половину печенья.

— Всё, больше нет, — Ольга почесала его за ухом. Тёмно-карие глаза снова придирчиво обследовали её на предмет наличия угощения. Потом олень топнул копытом и направился к небольшой группе себе подобных, возлежавших на жухлой траве под деревьями.

Побитый им турист бумажной салфеткой размазывал по лбу кровь. Тем не менее вид у него был крайне довольный. Его спутники обменивались шутливыми замечаниями.

— Как тут мирно, — Ферье двинулся дальше, неожиданно впав в задумчивость. — Парки, храмы… Пруд Сарусава… А эти гуляки так беззаботны! Я бы не смог так…

— Я тоже, — Ольга опять одарила Ферье весёлой улыбкой. — Мне столько не выпить. Хотя они живут полной жизнью… по крайней мере, сейчас.

Он грустно вздохнул.

— Скажите, Мари, вы… всегда счастливы?

— Всегда, — кивнула она. — Подчас это нелегко, но я справляюсь.

— И так могут все?

— Конечно.

— Знали бы вы, как мне не хочется возвращаться.

Девушка покосилась на собеседника.

— Жан, вам ничто не мешает плюнуть на свой Альтаир — и остаться на Земле. Оборвать одну судьбу и начать новую. Махнуть рукой на здравый смысл, на связи и деньги, вообще на всё, — и поступить так, как требует сердце. Если бы царевич Сиддхартха был привязан к своему месту в обществе, он никогда бы не стал Буддой.

— Все так, но… максимум послезавтра мне придётся поехать в Осаку. Сказка закончится. Я позабуду и про Альтаир, и про Землю, — и займусь повседневной рутиной. Я постараюсь забыть и о той надежде на счастье, которую вы мне дали — ведь это обычная слабость. Меня сожрут живьём, если я её проявлю.

— Будет куда печальней, если вы её не проявите, — спокойно сказала Ольга. — Тогда вы обречены. Ваш единственный шанс состоит в том, чтобы остаться в сказке.

— Случайность? — переспросил Саннинмэ с мрачной издёвкой. — Не большая, чем падение Мацуситы со скалы. Вы проследили за нашими техниками?

— Да. Они беспрепятственно сделали всё, что им поручили. Наблюдение за перроном полностью восстановлено. Ничего подозрительного я не заметил.

— Похоже, приманка была слишком явной. Кто следит за камерами?

— Накагава и…

— Уберите их оттуда. Немедленно.

Тагучи не сумел сдержать удивления.

— Мне не нужны дальнейшие «случайности», — сухо пояснил Саннинмэ.

Коротко поклонившись, убийца набрал номер Накагавы. Гудки. Беззвучно выругавшись, он повторил звонок.

— Не отвечают. Позвольте мне проверить, в чём дело…

— Нет.

Тагучи молча ждал дальнейших распоряжений. Чем дальше, тем меньше он понимал, что происходит. После провала на киотском вокзале он ожидал сурового наказания. Но получил едва ли не повышение. Теперь босс постоянно держал его рядом с собой, хотя и запретил ему всякую самодеятельность. Он и мечтать не смел о такой возможности… хотя не исключено, что радоваться здесь нечему. Окончательно его участь прояснится после конца операции.

Но работать с Саннинмэ оказалось непросто. Он постоянно корректировал собственные приказы, изменял тактику в зависимости от ситуации, заставлял заниматься массой вещей, не относящихся к делу. Их действия выглядели не единым целым, а какой-то абсурдной мозаикой. Куда она заведёт?

Сейчас Саннинмэ всматривался в экран ноутбука. Его ноздри дрогнули, выдавая скрытую ярость.

— Они оба в инфекционной больнице. Их скрутило около часа назад. Симптомы похожи на тяжёлую форму дизентерии.

— Отравление?

— Разумеется. Хотел бы я знать, чего они умудрились нажраться. Это ещё не все хорошие новости, Тагучи-сан, — с нажимом продолжил он. — Иноуэ тоже в больнице — с переломом лодыжки и травмой шеи. А Ямасиро в реанимации. По данным «жучков», его прямо в квартире изорвал внезапно взбесившийся домашний бульдог. Отбиваясь, тот уложил его из разрядника, так что вопросы полиции неизбежны. На момент происшествия рядом не было никого постороннего. Остальные, кажется, ещё целы. Я велел им всем срочно собраться здесь.

Он пробежал пальцами по клавишам, и на экране компьютера появилось лицо. Человек был очень молод, но даже на фотографии от его бесстрастных глаз веяло смертью.

— В Японии не так много людей, способных устроить нечто подобное. Не его ли вы встречали в подвалах вокзала?

— Не знаю. Я не успел его рассмотреть.

— Запомните. Сделайте копию и покажите всем. То же самое касается фоторобота полицейского, с которым вы дрались.

— Кто он? — Тагучи кивнул на фотографию. И не опустил головы под испытующим взглядом.

— Когда-то его называли Вторым, — прозвучал ответ. — Он давно себя не проявлял. Я уже начал верить, что Футаримэ мёртв. Однако…

— А его настоящее имя?

— Несомненно, оно у него есть.

Тагучи проглотил следующий вопрос. Третий… Второй… От этой нумерации попахивало жутью. Уж лучше фальшивые имена, чем такое…

— Уцелевшая четвёрка будет ночевать тут до конца операции, — прервал Саннинмэ его размышления. — Не оставляйте их без внимания ни на секунду. Вы за них отвечаете. А сейчас мы займемся базовой схемой действий.

Закинув руки за голову, Тамура валялся на кровати. Сон не шёл. Он пробовал медитировать, но не сумел сосредоточиться. Такое случалось с ним едва ли не впервые. В сознании мелькали картины минувшего дня: беседа с разносчиком бэнто, бульдог, сорвавшийся с поводка, Кацумото с приманкой, тонкий прозрачный провод поперёк ступенек, хруст позвонков под пальцами, ужас и боль на лице жертвы…

Итак, он это сделал. И сделает снова, если понадобится. Не колеблясь, искалечит или убьёт указанного человека, не дав ему ни малейшей возможности защититься. Видели бы его коллеги!

«Ну и чем ты теперь отличаешься от тех, за кем охотишься?» — ядовито спросил себя инспектор. Тем не менее сожаления он не испытывал. Было отвращение. И… удовлетворение. Почему?

«Потому что я верю, — честно признал Тамура. — Пока ещё верю… учителю. Ошибаюсь я или нет?»

Сквозь размышления прорвалось чувство опасности. Не зажигая света, инспектор бесшумно поднялся и отошёл к стене, в тень холодильника, видавшего виды и довольно громко ворчащего.

От окна пахнуло уличным воздухом. Не высовываясь, он покосился в другую сторону, на зеркало, укреплённое на дверце шкафа. В отсветах городских огней чернел силуэт плотного широкоплечего мужчины. Быстрым движением неизвестный кинул в комнату пригоршню каких‐то маленьких шариков. И исчез. Мгновением позже за стеклом мелькнула падающая верёвка.

Тамура отделился от стены, нащупывая в кармане фонарик. Нужно поближе рассмотреть…

— Замрите!

Он повиновался, почти не удивившись своевременному появлению Кацумото. Не заходя в комнату, тот протянул руку и щёлкнул выключателем. На потолке вспыхнули маленькие лампочки, залив комнату неярким светом. Потом из прихожей вылетело мокрое полотенце, с завидной меткостью накрывшее самую крупную группу загадочных горошин. За ним последовали ещё два полотенца и три носка. В итоге остался открытым один-единственный шарик, закатившийся за ножку стола. Тогда Кацумото с порога прыгнул на диванчик, стоявший в углу, позаботившись заслонить лицо полой пиджака. И с новой позиции метнул четвёртый носок, ни на волос не промахнувшись. Пять минут он насторожённо стоял, жестом приказав инспектору оставаться на месте. Наконец, очень мягко сошёл с дивана и стал рыться в своих вещах.

Тамура стоически продолжал изображать статую. Тишина была густой и вязкой, как патока. Кацумото достал металлическую коробку, оказавшуюся переносным сейфом, и пару длинных поварских палочек с латунными наконечниками. Действуя ими как пинцетом, он осторожно собрал все шарики, подцепляя их исключительно через ткань. Лишь последний чуть приоткрыл и сжал сильнее обычного. Серая горошина тут же ощетинилась тончайшими иглами. Помедлив секунду, Кацумото странно, со всхлипом вздохнул и, задержав дыхание, рухнул на пол, в падении снова накрыв её тряпкой. Инспектор невольно вздрогнул, хотя и видел, как он поднимается и запирает предательскую вещицу в свой сейф. Имитация смерти от отравления была почти совершенной.

— Скорее всего, не купится, — хладнокровно констатировал Кацумото. — Но попробовать стоит. Заметьте, он нашёл нас без всяких датчиков.

— Что это за штуковины? — уточнил Тамура.

— Камера, микрофон, пружинные микроиглы, стационарные или стреляющие. Изредка взрывчатка. В общем, современный аналог старого доброго «чеснока». Осторожнее! — резко предупредил он, когда инспектор потянулся к тряпкам, раскиданным на полу. — Подцепите их чем-нибудь, отнесите в ванную и тщательно промойте струёй горячей воды. Просто на всякий случай.

Тамура кивнул и занялся уборкой. При этом он тихонько улыбался.

— Вы находите в ситуации что-то забавное? — осведомился Кацумото, придирчиво обследуя подоконник.

Улыбка инспектора стала смущённой. Он вздохнул:

— Наверное, я должен сказать спасибо нашему заоконному гостю. Он избавил меня от сомнений.

— Проследите, чтобы он не избавил вас заодно и от жизни.

Додзё Генкай-рю выглядело непривычно пустым. Шестеро учеников и учитель. В последние дни школа притихла и как-то погрустнела; даже вечные шутки весельчака Сакадзаки звучали натянуто. В воздухе витало напряжённое ожидание новостей.

Хаябуси-сэнсей не спешил ими делиться. И до изнеможения гонял оставшихся самураев, не оставляя им времени на вопросы. Без того лишь железная самодисциплина позволяла ему сдерживать беспокойство.

Ситуация оказалась куда серьёзнее, чем он рассчитывал. Да, с поддержкой Кацумото и Норимори Ольга обставила бы любых киллеров из якудза. Но это оказался Саннинмэ. Страшный привет из далёкого прошлого, из тайного общества Банго, в котором когда-то состоял и сам Дайго.

Учитель хорошо помнил, как они познакомились. На заштатном турнире по айкидзюцу он приметил худощавого бойца с лишённым выражения лицом, побеждавшего одного противника за другим. Сам он тогда не сражался — Акаиси-сэнсей не особо афишировал свою школу. Но вечером подстерёг парня на автостоянке и предложил ему дружеский поединок.

— Это дорого вам обойдётся, — холодно предупредил тот.

— Не дороже жизни, ведь так? — улыбнулся молодой самурай.

— А вам её не жаль? — ответной улыбки не последовало. — Тогда я подумаю.

Он нырнул в машину и уехал. Озадаченный Хаябуси отправился восвояси; но следующим вечером, возвратясь к себе, застал в комнате гостя. Как он его нашёл и как проник в дом — было непостижимо.

— Если у вас не исчезло желание драться со мной, собирайтесь, — без предисловий заявил пришелец.

— Я готов.

Короткая прогулка — и они пришли в просторный сарай, приспособленный для тренировок. Молча разулись. И так же молча бросились друг на друга.

Хаябуси ошеломила техника противника, филигранная и безжалостная. Тот явно не собирался ограничивать схватку дружескими рамками. Однако он принял правила игры, не колеблясь. Ему пришлось вычерпать себя буквально досуха, но всё-таки он победил.

— Из какой вы школы? — спросил парень, вытирая кровь с рук и лица.

Самурай замялся. Обстановка была чересчур подозрительной, чтобы назвать имя учителя.

— Вот и я не намерен вам ничего объяснять. Хотя с удовольствием потренировался бы с вами… какое-то время.

— Я останусь у вас в посёлке ещё на неделю.

— Что ж, вполне подходящий срок.

— Тогда, наверное, нам стоит представиться? Я — Хаябуси Масацура.

— Футаримэ.

Скрытность собеседника сильно насторожила самурая. Тем не менее всю неделю он ежедневно приходил в это импровизированное додзё. Их занятия оказались необычайно полезными для обоих. Отрабатывая техники, они почти не разговаривали, как-то сразу начав понимать друг друга без слов.

Отчасти именно это понимание заставило Хаябуси очень серьёзно отнестись к последней встрече перед отъездом. Не сомневаясь в правильности своих действий, он тщательно вымылся; потратил пару часов на медитацию, освобождая разум от посторонних мыслей. И отправился на тренировку, приладив под куртку короткий меч.

Футаримэ, по обыкновению, пропустил его в сарай и запер дверь. Скользнул по нему взглядом, отступив на пару шагов.

— А вы не трус, Хаябуси-сан, — безучастно констатировал он. — Я благодарен вам — и хотел бы расстаться мирно. Но у меня приказ.

Молниеносным движением вскинул к плечу небольшой арбалет-баллестру и выстрелил ему в переносицу.

Одновременно с выстрелом молодой самурай кинулся Футаримэ в ноги. Пуля лишь чуть-чуть задела его затылок, вспоров кожу и резанув по черепу. Убийца с кошачьей ловкостью прыгнул через противника, отбрасывая баллестру и уклоняясь от захвата. Перекатившись, Хаябуси выхватил вакидзаси — как раз вовремя, чтобы защититься от меча Футаримэ. Похоже, тот тоже прятал клинок под одеждой.

Однако теперь роли переменились. Казалось, на Хаябуси снизошёл дух Хатимана, бога войны; его искусству и мощи, помноженным на ледяную ярость, противостоять было невозможно. Футаримэ отступал, пока не прижался к стене; и тут самурай пнул его в колено и сильным ударом меча выбил оружие. Остриё клинка Хаябуси впилось противнику в грудь и замерло.

— Неплохо, — абсолютно спокойно сказал Футаримэ, никак не реагируя на рану. — Ну что ж, убейте меня. Убейте! — повторил он. — И убирайтесь отсюда как можно дальше. Если вам повезёт, затеряетесь.

Самурай медлил, и он бесстрастно улыбнулся:

— Неужели вы настолько глупы, что позволите мне попробовать снова?

Отбросив вакидзаси, Хаябуси схватил Футаримэ за горло и швырнул на татами:

— Сначала объясните мне, что происходит!

— Я получил приказ вас ликвидировать. Но из дурацкого благородства не стал бить в спину — и теперь вынужден занять ваше место на кладбище. Впрочем, вскоре вам наверняка подыщут другое.

— Ликвидировать? Но зачем?

Футаримэ хрипло рассмеялся.

— Чтобы проверить навыки на достойном объекте. Кроме того, я чересчур хорошо к вам отнёсся. — Извернувшись, он потянулся к мечу, валявшемуся поодаль. Хаябуси ударил его в лицо и крепче прижал к полу, ногой откинув подальше оружие.

— Не знаю, как вы, но я свою жизнь просто так не отдам, — процедил он сквозь зубы.

— Значит, берите мою и идите к чёрту.

Хаябуси выругался. Отпустил противника и прыжком поднялся. Подобрал оба вакидзаси; свой сразу спрятал в ножны, предварительно ткнув им в татами, дабы очистить от крови.

— А вы торопитесь в мир иной?

Футаримэ сел. По серой рубашке тянулась багровая полоса.

— У меня нет выбора, — в его руке откуда-то взялся нож.

— Вы могли бы уехать со мной, — вопреки всякой логике предложил Хаябуси.

— Это шутка?

— Я понятия не имею, кто за вами стоит. Но готов с ними сразиться. Не желаете присоединиться? Я буду защищать вас, как самого себя.

— Скажите, вы идиот?

— Да! — огрызнулся Хаябуси. — Но у меня хватает ума не уподобляться вам! Если я не хочу вас убивать, то и не стану, наплевав на любые последствия! Это вам непременно нужно оставить здесь чей-нибудь труп! А я предпочту, чтобы мы оба остались жить.

— Впервые встречаю такого идеалиста, — хмыкнул Футаримэ. — Вы имеете дело с профессиональным убийцей. Причём весьма неплохим. Я могу успокоить вас куда более надёжным способом, чем эти игрушки, — его нож свистнул вплотную к виску самурая и вонзился в угловой столб. — Предлагать мне дружбу — просто безумие.

Помолчав, он продолжил:

— Я принадлежу к обществу Банго. Мы не грабим и не воруем. Мы убиваем. Обычно за очень большие деньги, иногда по необходимости, иногда… просто ради искусства. Ни одно из совершённых нами убийств не было раскрыто. Никто из нас никогда не попадётся полиции — живым так точно. Ошибки караются смертью, не говоря о нарушении наших законов. За их исполнением есть кому проследить. Теперь понимаете, кого и от чего вы собрались защищать?

— Уйдя со мной, вы порвёте с ними, — упрямо возразил Хаябуси, наступив на горло смятению. — А я не бросаюсь словами. Отвечайте, да или нет?

— У нас нет ни единого шанса, — Футаримэ пожал плечами. И сумрачно улыбнулся: — Поэтому… я согласен.

Хаябуси молча протянул ему вакидзаси. Приняв оружие, он как-то совсем обыденно поднёс его ко лбу и раздельно, медленно произнёс:

— Меня зовут Кацумото Дайго.

Охота на них продолжалась полгода. Им приходилось скрываться, жить где придётся, они потеряли счёт ловушкам и нападениям, но отчаянная отвага, изобретательность и жестокость позволили им уцелеть. Когда Кацумото исхитрился застрелить первого убийцу общества, в Банго, похоже, решили, что дешевле оставить их в покое.

Учитель вздохнул. К тому времени они оба основательно замазались кровью. А в последней схватке Дайго был ранен. И хотя рана казалась лёгкой, Хаябуси пришлось на руках тащить его до пещеры, заменявшей им жильё. А на следующее утро всё тело Кацумото покрылось нарывами. Впрочем, сам он отнёсся к этому равнодушно.

— Противоядия к этому яду нет. Я умру через два-три дня. Видимо, Хиторимэ хотел, чтобы я помучился перед смертью. Придётся уважить его последнее желание…

Хаябуси подобное безразличие было несвойственно. Поиски выхода привели его к Акаиси-сэнсею, у которого он до тех пор не решался появляться. Выслушав блудного ученика, тот указал ему на дверь:

— Возвращайся в свою пещеру. Твой приятель наверняка соскучился.

— Вы ничем не можете ему помочь?

— Я — ничем. Ступай!

Но в сумерках Акаиси отыскал их пристанище. И не один. Вместе с ним пришёл Тэрумото Ситиэмон, живая легенда их школы. Не дожидаясь, пока молодой самурай осмелится оторвать лоб от пола, он склонился над Кацумото.

— Ты ведь из Банго, да? — спросил он. — До какого номера дослужился?

Тот шевельнул распухшими губами.

— Футаримэ.

— Ого! — Тэрумото желчно усмехнулся. — Ну, теперь весь вопрос в том, выдержит ли твой организм горячую ванну. Это единственный способ тебя спасти.

— Зачем?

— Ты что, в самом деле хочешь сгнить заживо? Масацура, быстро тащи простыню и носилки! На меня насмотришься в другой раз.

Вскоре Кацумото уже лежал в горячем минеральном источнике, бившем посреди строения из бамбука. Хаябуси мрачно сидел рядом и время от времени поил его лекарственным травяным отваром. Кацумото безучастно глотал горький напиток. По неестественно бледному лбу горошинами скатывались капли пота.

Так миновала ночь. На рассвете Тэрумото-сэнсей вернулся к бассейну.

— Ты всё ещё здесь? — удивлённо спросил он Хаябуси. — Собирайся на тренировку.

— Но…

— Не беспокойся, твой друг выживет… Ты меня плохо слышал? Надеюсь, Акаиси-сан прочистит тебе мозги.

Проглотив возражения, самурай торопливо поклонился и исчез. Кацумото, не в силах пошевелиться, вежливо прикрыл веки:

— Доброе утро.

— Охаё, — старый воин бросил на пол резиновый коврик и сел, скрестив ноги. — Думаю, через часок уже пора тебя вылавливать. Прочистим язвы и попробуем подсушить.

— Сэнсей… вы знаете о Банго. Откуда? Или вы… из тех, с кем я не знаком?

— Можно сказать и так.

— Тогда к чему это лечение?

— Умерь свою гордость, синоби. Ты крепко цеплялся за жизнь, раз поборол яд. Сейчас ты в безопасности… в том числе и от своих коллег. Кстати, труп возле скальной гряды — Хиторимэ?

— Да, — Кацумото не видел причин отрицать.

— А кого ещё вы успокоили за минувшие месяцы?

— Мастеров? Четвёртого и Пятого. Третий ушёл раненым.

Казалось, по склону горы покатились мелкие камешки. Тэрумото смеялся.

— То есть вы выбили всех, кто был способен с вами сразиться? Ну и ну! Пожалуй, остался только Лишённый Имени… Впрочем, вряд ли он окажет вам эту честь. После таких-то подвигов.

— Вы хорошо осведомлены…

— Ну, ещё бы. Мы с ним вместе учились. Ты не единственный, кто сумел уйти из Банго живым. Правда, я изначально не собирался там оставаться.

— Но как… — Кацумото осёкся.

— Мне пришлось убить своего учителя. Вот он был настоящим Лишённым Имени. Он остался доволен моим искусством. — Тэрумото торжественно склонил голову. — Из уважения к его памяти я не воевал с остальными. Как и они со мной, — он помолчал. — Но с тех пор всё сильно переменилось. Вы превратились в банальных киллеров. Для вас стало нормой тренироваться на первых встречных, считать деньги и беспокоиться об отношениях со властями. К примеру, ты позволяешь себе задумываться, сдам я тебя полиции или нет. Ты ещё помнишь, что попадаться не вправе, но забыл — или вовсе не знал — почему. И допускаешь саму возможность. А ведь ты лучший в этой компании!

При всем своем хладнокровии Кацумото был потрясён. Его голос дрогнул:

— Простите, сэнсей… Почему?

— Синоби не попадается, поскольку не оставляет следов. Синоби не оставляет следов, поскольку его не существует! Смерть нельзя арестовать и предъявить обвинение! Атакуя, ты должен быть смертью — и ничем более! Понял? Но вас, похоже, научили лишь безразличию… — Тэрумото досадливо махнул рукой. — Ладно. В постели тебе лежать примерно пару недель. Что ты собираешься делать дальше?

— Не знаю. Я не рассчитывал уцелеть. У вас есть какие-то планы на мой счёт?

— Для начала стоит определиться с твоими.

— Наверное, попробую поселиться недалеко от Хаябуси-сана, чтобы продолжить наши с ним тренировки. А там… увидим. Мне хотелось бы найти применение своим навыкам…

— То есть ты намерен убивать и в дальнейшем?

— Я это умею, — Кацумото едва заметно пожал плечами. — Но… может быть, у меня получится заняться чем-то другим.

Старый воин прямо взглянул на него.

— Не стану тебя судить. А за некоторые убийства даже благодарен — хоть они и совершались в порядке самозащиты. Тем не менее я не потерплю синоби на своей территории. Если ты намерен продолжить эту карьеру, будь любезен сразу по излечении убраться отсюда. Кстати, у тебя никак не получится тренироваться с Хаябуси-саном. Акаиси-сэнсей наверняка запретит ему даже общаться с тобой.

Дав собеседнику минуту на осмысление сказанного, Тэрумото продолжил:

— Если же ты в самом деле решил переменить профессию… тогда вариантов два. Тебе не стать ни полицейским, ни военным — да ты и сам бы не пожелал. Остаётся или мир боевых искусств, или работа телохранителем. А то и без «или». Не исключено, что для тебя разумней не самому работать, а обучать этому. Я насмотрелся на всякого рода охрану… Жалкое зрелище. Но тут тебе придётся кое-чему подучиться.

— «Подучиться», думаю, мало. К человеку из ниоткуда обычно относятся весьма подозрительно.

— Я помогу тебе.

Конец ознакомительного фрагмента.