Где зоны и лагеря

Елена Шахова

Распад государства многих поставил перед сложным и трудным жизненным выбором. Не оказалась исключением и Яна. Полный крах всех надежд и планов: отсутствие работы, развод с мужем ввергли Яну в пучину депрессии. Яне нужен тайм-аут. И она решает уехать на неделю в гости к маме. Чтобы там, «где зоны и лагеря», провести неделю ни о чём не думая. Но то, что Яна проживёт неделю как школьница после девятого класса, – она не предполагала.

Встреча

Они уже понимали друг друга с полуслова и Ирка, вздумавшая было обидеться на едкое замечание сестры, ответила тем же. Обе хохотали до слёз. То ли Иришка была не по возрасту развита, то ли Яна забыла о своих годах, но ближе подруг в этот час не было на всей земле.

Сёстры миновали освещённый вход «Скорой помощи» и чуть не растянулись во весь рост, оступившись в темноте.

— Повключали тут лампочек… беречь надо лепестричество.

— Точно, точно. Вот ведь богатеи нашлись: на улице ни одного фонаря, а у них как на Новый год везде свет горит, — напыщенно изрекала Иришка.

— Ир, секундочку подожди, кажется, мне камешек в туфлю залетел.

— Надо было сапоги надевать…

— Болотные, — прыснула Яна.

Подтрунивая друг над другом, сестры неспешно двигались вдоль больничного забора.

— Ой, а чего это у Соколовых свет горит, — оглядывая светящиеся окна пятистенного дома, всполошилась Иришка.

— А который час?

— А у меня хоть есть часы-то! Спросила у больного здоровье. Тише! — жестом остановила сестру Ира, — из дома кто-то вышел.

Долго гадать Ирке не пришлось, вышедший заговорил сам.

— Девчонки, гуляете что ли?

— А то не видно! Вадька, а чё ты-то не спишь? — узнала парня Иришка.

— А ты кто? — тщетно вглядывался в темноту заинтригованный Вадька.

— Дед Пихто, — не миндальничала Ирка.

— Ну, я сам подойду, раз вы остановились, — сделал пару шагов Вадька.

— Ладно уж, не ходи. Я — Иришка, неужто не узнал?! — чистосердечно призналась Ира.

— А-а-а, Иришка. Привет! Богатой будешь. А это кто с тобой?

— Ишь, любопытный. Скажи лучше скоко время?

— Так уж, чай, первый час. Спать, чай, пора, — рассудительно, слегка окая, по-стариковски отозвался Вадька.

— Вот ты и иди, чё не спишь-то?

— Гости у нас, вот час назад приехали. А я вышел посмотреть, не угнали ли машину. Вон она стоит, — указал он большим пальцем за спину.

— Да кому хоть нужна ваша машина?! Мы так точно не угоним. Иди, спи спокойно, — напутствовала земляка Иришка.

— Да уж, какой там сон. Они к матери, по делу, утром уезжают… А ты-то хоть с кем? — не унимался Вадька.

— У меня тоже гости. Вот, город показываю, — намекала Иришка сестре на недавний разговор.

— Откуда хоть у тебя-то гости… — с недоверчивой хрипотцой рассуждал Вадька.

— Ну, ты нахал!!! У меня-то сестра из Москвы приехала, а твои, небось, из соседней деревни, — горячилась Ирка.

— Ага, — простодушно согласился Вадька, — а, ВЫ, чё, правда, из Москвы?

— Правда, правда, малыш, — еле сдерживала смех Яна.

— Я там был в прошлом-то году — апельсины продавал. Больно мне в Москве-то не понравилось.

— Надо было, малыш, бананы продавать. А лучше на экскурсию приехать, может тогда и ничего — понравится, — сбилась на поучительный тон Яна.

— Не-а, теперь уж не поеду. Теперь здесь дело есть. Ладно, девчонки, пошёл я спать. Привет Москве. Счастливо Вам, — почтительно попрощался с Яной земляк и, покачиваясь, побрёл к воротам.

— Спасибо, — проскандировали сёстры и, зажимая рты, чтоб не расхохотаться на всю улицу, резво припустили от Вадькиного дома.

— Уф! Уже не слышит. Он твой одноклассник?

— Нет, он старше на два года, то есть на два класса. Такой скромняга — из него слова не вытянешь, а тут разговорился. Видать, спьяну.

— Вроде трезвый был, — не поняла из-за расстояния Яна.

— Нет! Он трезвый с девчонками не разговаривает. Поддатый Вадька был… Ой! Ты ему «малыш, малыш», совсем парня засмущала. Я чуть от смеха не лопнула. Что это за слово?

— Слово как слово. Ты права, в данном случае оно — «паразит». Одно время я к месту и не к месту «успокойся» вставляла — народ зверел. Но у меня хоть известные слова, а вот наше местное «дак чё» вместо «ну и что», кого хочешь до белого каления доведёт. Диалект.

— Понятно. Я, наверное, заражусь. Давай обратно пойдём, я боюсь к кладбищу идти, — пыталась разглядеть что-то в кладбищенской тьме Иришка.

— До него ещё далеко.

— Старое-то рядом, а там — морг! Ой! А эти, откуда взялись?! — Ирка замерла, забыв закрыть рот.

Две шатающиеся фигуры выросли на обочине дороги как из-под земли. На фоне сияющей, появившейся вновь Луны они напоминали кота Базилио и лису Алису, копошащихся на поле чудес.

— Во, из морга сбежали. Свеженькие. Пойдём, Ириш, рассмотрим, — шаловливо предложила Яна.

— Быстро. Быстро поворачивай! Я дальше не пойду! Ой! Щас орать начну, — струхнула Ирка.

— Покойников перепугаешь. А нам нужно сделать вид, что мы не боимся живых. Выше нос! — резонно рассуждала Яна.

— А мы и не будем показывать. Просто нам пора обратно.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, они крепко сцепили руки и строевым шагом прошли мимо Вадькиного дома, чутко прислушиваясь к звукам за спиной. Их явно хотели догнать.

— Иришка, мы с тобой сделаем финт ушами. Доходим до «скорой», якобы идём прямо, но на самом деле резко поворачиваем направо. Спокойно, Маша, я Дубровский, — насмехалась над Иришкиными страхами Яна.

— Не смеши меня, мне и так жутко.

— С получки тазик купим, — вспомнила выражение из школьных лет Яна, — перестань трястись. У меня есть газовый баллончик. На, взгляни. Я его буду держать в правой руке, если они увяжутся за нами, то спать им придётся на асфальте. И-и, раз!

Манёвр удался: фигуры, разогнавшись, и не ожидая подвоха, по инерции прошли несколько метров вперёд и остановились, совещаясь.

Ирка, наклонившись к плечу сестры, скосила глаза в сторону «покойничков», и взволнованно комментировала: — Они стоят, разговаривают… руками машут… щас привяжутся! Ой, чует моё сердечко — привяжутся! Говорила тебе — идём быстрей! Ой, ой, сюда идут… ну всё, — упавшим голосом оборвала себя Ирка.

— Девчонки, а вы куда собрались? — заплетающимся языком интересовались догонявшие.

— Мы купаться идём! — задорно крикнула Яна, за что тут же получила увесистый тумак от Ирки. — Молчи. И не останавливайся.

— Чего ты боишься? Мы в родном городе, пардон, посёлке. Всё знакомо. Все закоулочки знаем. Умеем быстро бегать. Трусиха ты моя — хулиганы так себя не ведут.

Фигуры, между тем, торопливо приближались.

— Девчонки, мы с вами? Купаться. Возьмите нас с собой… вот товарищ пять лет не был в родных краях — возьмите его одного… Ему срочно надо искупаться, — старательно разделяя слова, говорил тот, что пониже, поддерживая «товарища».

Яна с любопытством разглядывала Штепселя с Тарапунькой. Стройный, высокий, «джинсовый» блондин был полной противоположностью другому — крепенькому, строгому брюнету в штанах, похожих на тренировочные, полосатой тёмной рубашке и непонятного цвета ветровке.

— Мы вроде не на море, а вашего друга штормит. Может, ему лучше домой? — дружелюбно начала беседу Яна.

— Нет. Просто он сегодня приехал, ну мы и отметили немного. Он пять лет дома не был — надо было за приезд, — отозвался брюнет.

— Может быть ВЫ — немного, а ОН — изрядно. Пока, мальчики. Нам пора. Вы убедились, что мы вам не подходим по возрасту и гуляйте дальше, — помахала Яна ручкой, делая большой шаг в сторону.

Покачивающийся блондин неожиданно встрепенулся, одновременно раскрыв глаза и рот.

— Нет, девчонки, так нельз-з-з-я! Без нас нельзя! Вы, правда, что ли, купаться идёте?

— Очень надо нам врать! Я пять лет в родной речке не плавала, а ночью так все десять. Пока, — прощалась Яна, увлекаемая Иришкой.

— Чё ты с ними разговариваешь? — шипела коброй Ирка, прибавляя шаг.

— Врага надо знать в лицо, — беспечно смеялась Яна.

— Нет, нет! Подождите, — не отставали «эстрадники».

— Я так и знала! — продолжала копировать змею Ирка.

— Это я здесь пять лет не был, — невнятно лопотал блондин, — но вот сегодня приехал. Вечером.

— А я днём.

— Что?! ВЫ серьёзно СЕГОДНЯ приехали?

— А что, поезда ходят только для вас? — продолжала изучать блондинчика Яна.

— Извините. Можно мы вас до речки проводим?

— Ира, ты не возражаешь против такого почётного сопровождения? — обернулась Яна к сестре и… — Ой, ой, не падайте! — вцепилась в рукав курки повалившегося назад собеседника, — Вас поддержать?

— Буду признателен, — очаровательно улыбнулся блондин.

— Идёмте, дороги-то всем хватит, — бурчала Ирка, недовольная попутчиками.

— А за баней плотик ещё существует? — обратилась Яна к Ирке, но ответил брюнет.

— Цел. С него нырять хорошо.

— Вот там и поплаваем. Нырять я не собираюсь — спасать некому, — косясь на «танцующего» кавалера, намекала Яна.

— Так ВЫ утверждаете, что приехали сегодня? — заговорщески вполголоса интересовался блондин

— Да, днём, — кивнула, готовая поприкалываться, Яна.

— Откуда? — занервничал провожатый

— Из Москвы.

— Нет, это я сегодня приехал, — пытался грозить пальцем блондин.

— Может, мы даже ехали в одном поезде?

— Не-не, я на электричке. А потом на автобусе. Еле успел на последний…

— Мне повезло больше, мой отходил в одиннадцать утра.

— Но я приехал из Йошкар-Олы сегодня!!! — тоном избалованного ребёнка отозвался блондин.

Не сдерживаясь, Ирка хохотала от души. Яна же из последних сил пыталась быть серьёзной.

— Допустим, не сегодня, а вчера.

Блондин резко затормозил, отчего сопровождающие столкнулись лбами, и сосредоточенно стал рассматривать циферблат часов, держа руку на уровне пупка. Ирка с брюнетом потирали лбы и, не стесняясь, разглядывали друг друга.

— Зрение у вас кошачье, может фонарь поднести? — язвила Яна, окончательно убедившись, что блондин не опасен.

— Погоди, а в каком году ты школу закончила?

— А может, лучше с года рождения начнём? — колко отозвалась Яна, ненавидящая вопросы о возрасте и семейном положении.

— Пожалуйста, — пропустил мимо ушей её сарказм блондин, — так в каком году ты школу закончила? — настаивал приезжий.

— В год Олимпиады…

— Ты в «а» или в «б»? — взволнованно перебил её блондин.

— Что? — окончательно сбитая с мысли, не соображала Яна.

— Ну, в каком классе? По буквам? Буква, какая? У каждого класса… — нервничал блондин.

— Конечно в «б»! Как можно быть «ашкой»?! Только в «б» учились самые замечательные люди… — по обыкновению тараторила Яна.

— А я в «а».

— Вам не повезло! ЧТО?!

Теперь резко остановилась Яна. Весёлая компания подошла к перекрёстку, залитому тёплым жёлтым светом большого фонаря. «Едва избавилась от Саши как опять знакомые лица», — недовольно хмурилась Яна, пристально вглядываясь в обладателя джинсового костюма, и не находила в его лице ничего знакомого. Яна покачала отрицательно головой и неуверенно протянула: — Вас не помню.

Неподдельное горе отразилось на симпатичной мордашке. Яне стало жаль, что она огорчила такого милого человека.

— Так ты меня совсем не помнишь?! — разочарованно выдохнул блондин.

— Увы. Вас я не помню, — ласково, как ребёнка, заверила его Яна.

— Давай на «ты». Скажи, кого ты помнишь? — всё более и более волновался блондин.

— Сейчас соображу… слушай, ты как снег на голову! Своих — то я всех помню, и узнала бы сразу (ха! ха! ха!). Так-так, секундочку… да! У вас была очень примечательная девочка, прямо настоящая Дюймовочка: глазки ярко-синие, коса до колен, такая ярая комсомолка… по-моему, её звали Мария…

— Да. Была такая. А ещё кого помнишь? — гипнотизировал взглядом Яну блондин.

И они, вообразив, что совершенно одни на белом свете, начали перебирать фамилии, клички, имена, широко размахивая руками и изображая одноклассников каждый по-своему.

Ирка, видя, что она забыта, решила улизнуть, но брюнет остановил её, и они, тихо переговариваясь, наблюдали за представлением.

— Вроде я тебя видел раньше-то… На дискотеки ходишь?

— Дак, (диалекты неистребимы) как хоть не видеть! Живу я здесь. И на дискотеки хожу, и в кино, и в баню…

— И учишься в девятом классе?

— Нет, в мед.

— А! Теперь я тебя вспомнил! Ты Светланкина сестра, верно?

— Слава Богу! Осенило тебя, Миша.

— Оказывается, мы знакомы. Хорошо. Гляди, щас наши познакомятся — уже руки жмут. Ты куришь?

— Боже упаси! — передёрнулась Ирка.

— А у нас спички одни на двоих. Придётся нам эту парочку потревожить, а то они до утра будут семафорить. Пойдём, послушаем.

— Иришка! Ты представляешь?! Это чудо училось вместе со мной! В другом классе, правда. И я его не помню, — забыв все правила русского языка, делилась Яна нечаянной радостью с сестрой.

— Так я в девятом в вашу школу пришёл, — негромко подсказал одноклассник.

— С этого и надо было начинать! Знакомьтесь — сестра моя, славный ребёнок, — акцентировала последнее слово и пристально посмотрела Яна на брюнета, — а это — Дмитрий.

Дима поклонился Иришке, которая от чрезмерной стеснительности скорчила невообразимую гримасу и спряталась за сестру.

— Вы не передумали купаться? — галантно предложил Яне руку Дмитрий.

— Ни в коем случае! А ты что, струсил?

Димка замялся с ответом. Асфальт между тем кончился и, едва заметная в густой траве тропиночка, витиевато спускалась к реке.

— Давай, бегом, — Яна потянула упирающегося Диму за собой, — передвигай ноги! Хоть чуточку побыстрее, — торопилась Яна.

— Не могу, — сонно промямлил Дмитрий.

— Ах, так! Лентяй несчастный! — и она изо всех сил дёрнула его за полу куртки.

Кубарем скатились они с горы и, не сговариваясь, лихо промчались по узкой песчаной косе, прохлопали шаткими досками по чёрной воде и, возбуждённые, остановились на плотике, ошалело вглядываясь в когда-то знакомые глаза.

— Сейчас искупаешься, будешь трезвеньким, может, и разговоришься, — осторожно отодвигалась Яна, упираясь ладонями в Димкину грудь.

— Я не пьян, — не отпускал сомкнутых рук с тонкой талии Дмитрий.

— Угу, это плотик качается, а ты как стойкий оловянный солдатик. Не оправдывайся, я тебе не жена. Кстати, а как зовут твоего друга? — поспешила она сменить тему.

— Я не сказал? Он на класс ниже нас учился. Мишка Мазаев. Мазай, одним словом. Не помнишь?

— Наверно, нет, — задумчиво опустив уголки губ, покачала головой Яна и вдруг ощутила под пальцами лёгкую дрожь: «Что с тобой? Хмель выходит?» И густо покраснела, кляня себя за несдержанность.

— Как вода? Эй, на плоту? Вы там заснули, что ли? — выручили её, подошедшие степенно, как пенсионеры, Мишка с Иришкой.

Дима подошёл к краю плотика, присел на корточки и, опустив руку в воду, бодро возвестил: «Я думал хуже. Можно искупаться».

Миша прошёл на плот, а Иришка осторожно шла по широкой доске.

— Ой, ой! Пожалуйста, не ходите дальше! — закричала Яна, не зная, куда бежать от подступившей воды

Плотик тонул. А Дима её спасал.

— Немедленно отпусти меня, — неуверенно попросила Яна, глядя вниз.

— А то, что? — жарко шепнул он в ухо.

— Если мы свалимся в воду — сушиться негде, — благоразумие брало вверх.

— Разведём костёр, — обольстительно, с «ямочками» улыбался Дима.

— Нет, малыш, костёр в следующий раз, — обретая былую твёрдость под ногами, без задней мысли ляпнула Яна.

Обувь решили оставить на берегу, а одежду повесить на перекладину плота. Иришка категорически отказалась купаться и с содроганием смотрела на обнажающиеся тела. Миша разделся как по команде, и с разбега «рыбкой» вошёл в воду.

— Ты тоже нырнёшь? — кралась за Яной Ирка.

— Если б у меня была лысина, то непременно, — подойдя к краю плотика, Яна коснулась ногой воды, — Дим, а ты согласен махнуть до того берега и обратно? Бог мой! Он ещё раздеться не может. А-а-а!!!

Коварная Иришка всё-таки выбрала момент и столкнула сестру в воду.

— Ирка, ты обалдела! Фу, моя коса. Ну, моська вредная, погоди, — беззлобно ругалась она на Ирку, поглядывая на вышедшего из-за ветлы белоснежного Димку. «Сейчас нырнёт, как Саша, надо отплыть подальше». Яна перевернулась на живот и нежные, тёплые объятия ночной реки захватили и понесли её, смывая заботы и напряжение долгого, насыщенного событиями дня.

Плотик стоял на приколе у изгиба реки и, отплыв немного по течению, можно было видеть на одном берегу огороды, парк, трубы котельной, а на другом — бескрайний луг. Этот другой они в детстве называли «коровьим», потому что всё лето на нём пасли стадо из близлежащей деревни. «Хорошо — коров нет. И моторок», — вспомнила Яна небезопасные шалости. «А где же мой одноклассник?». «Встала», вытянув шею, вглядываясь до боли в глазах в речную гладь. На плоту вырисовывалось развешенное барахло, якобы охраняемое Иришкой, но Димы не было ни на плоту, ни в воде.

— Во, дела! А где наш «дельфин»? Ира, он под плотик спрятался?

— Он уже искупался, — сложив руки рупором, отозвалась громким шёпотом Ирка, — на берегу одевается.

— Водолаз! — фыркнула Яна, сажёнками догоняя далеко уплывшего Мишу, — Мишаня, ты ж рвался друга искупать, а сам бросил его на Иркино попечение…

— Догоняй!

— Издеваешься над старой, больной, слабой женщиной, — легко приняла предложение Яна.

«Во, разоралась. Щас всех перебудит. Утка в яблоках!» — качала осуждающе головой рассудительная Иришка.

— А ты чего не стала купаться? — стуча зубами, подошёл к ней Димка.

— Дык, у меня, поди, все дома, — буркнула насторожённая Иришка.

— А мы, что, сбрендили? — опешил Дмитрий.

— Вам виднее… Ну, куда вот они поплыли? Реки что ли мало; гонки устроили, — поджала и без того тонкие губы Ирка, что было выражением крайнего неодобрения.

— Уф! Ты как торпеда… разве… тебя догонишь, — отфыркивалась Яна.

— А ты неплохо плаваешь.

— Спасибо. Я просто соскучилась по нашей речке.

— А ты, взаправду, сегодня приехала?

— Вчера. Сегодня кончилось ещё час назад.

— Как это?

— Не смеши меня, а то я захлебнусь…

— А! Понял. Ты знаешь Сашу Долгорукова?

— Не-а.

— А Костю Воробьёва? — не сбавлял темп Михаил.

— Не-а. Это твои одноклассники?

— Да.

— Я только Вову Серебрякова знаю. Мы с ним Рождество в восьмом классе встречали. Фу, давай снизим скорость. Это я была в восьмом, а вы в седьмом. Всю ночь гадали, не вдвоём, конечно, компания большая и тёплая собралась, но к утру нас осталось трое. В живых. Моя подружка, Володька и я пошли проветриться. Ёлку, помнишь, ставили на площади? Ну вот, забрались мы на эту ёлку. Ждём-с. Идут бабули в церковь. Ты бы видел эту живописную картину! Идёт спокойненько старушечка молиться. Подходит к пушистой ёлочке, ярко сияющей двумя крашеными лампочками, оглядывает её, проходит мимо, и вдруг слышит страшный голос: «Бабася, ты куда?» Тишина. Темнота. Скрип снега. И вдруг голос! Бедная бабушка крестится и трусцой удаляется от ёлки.

— Да уж похохмить Вовка мастер.

— А этот шут гороховый кричит вдогонку: «А жалуются, что плохо ходят. Ха-ха-ха!» Через час мы как шишки свалились… фу, тебе вода в рот не попадает, когда дождь идёт? — перевернулась на спину Яна.

— Нет, — не понял её шутки Миша.

— Да это анекдот такой, про обезьян.

— Вовка женился на твоей однокласснице.

— На ком это?!

— На Ольге.

— Да ты что!!!

— Он за ней, знаешь, сколько бегал, — степенно продолжал Сашка.

— Когда?

— А как из Армии вернулся. Она с мужем развелась и сюда приехала.

— Так сейчас они вместе?

— Да, но не расписаны.

— И это правильно, — спародировала Яна крылатое выражение бывшего генсека, — а мы с тобой к озеру направляемся?

— Давай обратно, — охотно согласился Миша, — накупалась?

— Не-а.

— Ну, ты рыба! — не был одинок в оценке Миша.

— Свежемороженая. Теперь ты догоняй! — ловко развернувшись, она опередила Мишку.

Выглянувшая из-за тучи луна осветила соревнующихся, превратив мириады брызг в ослепительной красоты бриллианты, сыпавшиеся крупными каплями на грифельную поверхность реки. Зачарованная, любовалась Яна волшебным фейерверком, ощущая телом мерное течение реки.

— Руку дать? — прервал романтические раздумья Дима.

— Можно две, — подплыла Яна к плотику. Через мгновение они стояли рядом.

— Тебе не холодно? — вытирала крупные капли с плеч Яна.

— А я переоделся.

— А где…

Димка ткнул пальцем в оттопыренный верхний карман.

— У меня нет такого большого кармана.

— Второй свободен. Я говорю тебе, как доктор — не надо ходить в мокром купальнике.

— Боже. Впервые за сутки слышу разумную речь. И куда? — сгребая одежду с перекладины и, не глядя на Димку, шлёпала она по плотику.

— Вон, за ту ветлу, — указал влево от плотика понятливый доктор.

— Меня подождите, — в спину удаляющимся Ире с Мишей просила Яна.

— Я замёрзла стоять. Мы по берегу чуть-чуть прогуляемся. Догоните? — капризно-обиженно отозвалась Иришка.

— Догоним. Не волнуйся, — за неё и ей же ответил Дима.

— Ты ж со мной, чего мне волноваться, — стуча зубами, стаскивала с себя мокрый купальник Яна, — ты тоже замёрз?

— С чего ты взяла? Просто я в этом году первый раз купался, а долго сразу — нельзя.

— За какой орган ты боишься?

— За все.

— Значит, больше по ночам не купаешься? — накинула парку Яна, — я не хочу тебя лечить.

— Я не простужусь, — вновь закурил Димка.

— Ловлю на слове. Где мой карман? — деловито осведомилась она. — Ты смотри, ещё место осталось. Бежим? — рванулась было вверх Яна, но Дима не трогался с места. Попытки сдвинуть «истукана» были тщетны.

— Димуля! Переступай хоть чуток. И хватит курить, весь дым на меня.

Дима послушно выбросил сигарету и сделал вид, что падает.

— Ой, ой, я тебя не удержу! — бросилась она на помощь, но, разгадав его хитрость, разрешила:

— Падай.

— Только с тобой, — присел он на корточки, лукаво улыбаясь

— Димка, дай спички, — потребовал из темноты Мишкин голос.

— Ага! — возликовала Яна, не желавшая сегодня быть старше всех, — сам пойдёшь!

— Вместе, — нежно обнимая Яну за плечи, твёрдо сказал Димка.

Ёкнуло сердце, пытаясь выпрыгнуть, но не смогло, и ухнуло куда-то вниз, вызвав лёгкое головокружение, и Яне вдруг расхотелось прикалываться, шутить, что-то спрашивать или рассуждать на» вечные» темы. На душе было легко и НЕОБЫЧАЙНО СПОКОЙНО.

Будто вернулась домой. К давно забытому детскому ощущению тепла, уюта и защищённости. Яна отметила своё внутренне состояние и, боясь потерять шаткое равновесие внезапно присмиревших многочисленных противоположностей, намешанных в ней, тихо замерла, разрешая себе принять Димкину заботу.