Белые птицы Долины Снов

Елена Юрьевна Демченко, 2022

Обычный парень, прекрасный летчик видит странные сны. Оказывается, он живет в двух мирах, и второй мир, странный, непонятный, чего-то хочет от него. Какой-то помощи…

Глава 5.

Поселению, куда они пришли, спустя пару часов прогулки по склонам и неглубоким расщелинам, что ручьи, питающие Юл, промыли в мягкой почве, Кирилл не мог дать точное определение. Деревня? Поселок? Или город такой своеобразный? Дома из затейливо переплетенных толстенных ветвей поверх бревенчатого основания, — причем деревья явно живые, с листьями и цветущими молодыми побегами. Кто их так формировал? Человек или сама природа? В любом случае не один год потребовался бы для выращивания даже небольшого простенького «теремка», а некоторые вон, в несколько этажей и еще и с боковыми пристройками. И не птичьи хлипкие гнездышки на сезон, а добротные сооружения, в которых и зимовать, и припасы хранить, и детей растить.

Меж домами вились узкие тропочки. Если улицу пересекал ручей, то дерево, выросшее словно бы невзначай на его берегу, изгибалось аккуратным мостиком через быстрину, а потом уже тянулось вверх как ни в чем ни бывало. Либо тут жил и работал гениальный архитектор-друид, либо природа сама откликалась на присутствие человека, готового жить с ней в полной гармонии и почтении ко всем ее проявлениям.

Трава, цветы, краснеющие ягоды на кустиках. Пастораль! Идеальное житие в гармонии с природой.

Людей на улицах совсем мало, почти никого, хотя несколько раз Кирилл заметил блеск любопытных глаз среди густой листвы, да чей-то белый пушистый хвост мелькнул меж веток.

— Отца моего дом, — Карин остановилась возле огромного, в несколько поверхов терема из живых (конечно же!) деревьев, расположившегося на основании из полутора десятков мощных стволов. Внизу они поросли мхом; оттуда тянуло холодом и сыростью, но выше гладкие, теплого золотистого цвета, словно светятся изнутри.

На первый этаж метрах в пяти от земли вела гладко обструганная аккуратная лестница с мелкими зелеными листиками на перилах — неистребимая повсеместная жизнь! Похоже здесь воткни палку в землю, — через день покроется листьями, через неделю зацветет, а еще через неделю сможешь отведать спелый сладкий плод.

— Пойдём! Он будет рад знакомству! Особенно такому удивительному гостю! — улыбнулась, махнула приглашающе и вспорхнула по лестнице к массивной резной двери. Недовольно бурчащий Раднис замыкал шествие.

Кирилл представлял отца девушки этаким могучим мужиком в косоворотке, обросшим бородой, с сильными мозолистыми руками. И топором на поясе. Откуда такой образ? Древнерусский мудрец и богатырь в недавнем прошлом казался вполне естественным в здешнем антураже, органично вписывался и в интерьер, и роль князя и главы клана. (Или племени? Как правильно?) Но встретил их худощавый невысокий мужчина, совсем молодой — лет тридцати пяти, беловолосый, светлокожий, кареглазый, как и дочь.

— Кир-Ан, погонщик, — представила отцу Кирилла Карин. — Он в беду попал и ранен. Прошу, отец, гостеприимства для него.

Мужчина оглядел гостя с ног до головы, кивнул.

— Что ж, пусть останется. Я — Рунн, — представился. — Князь местный. Глава племени Куниц, Долины Снов властитель. Будь гостем в моем доме. Тебя проводят. Отдохнешь. А после, за трапезой со мною, хочу услышать твой рассказ. Сейчас же дети, Раднис, Карин, пройдемте в зал совета. Дел много предстоящих надо обсудить.

На сем аудиенция закончилась. Князь с молодыми людьми отбыл, а Кирилла служанка проводила по лестницам и коридорам к очередной резной двери.

— Дальше мне нельзя, — прошелестела, не поднимая глаз. — Мужская половина. Покои для гостей почетных сразу справа. Как отдохнете, спускайтесь в трапезную. Пир будет приготовлен в вашу честь.

— К чему такие почести? — пробормотал Кирилл. — Мне б чашку кофе и бутерброд…

— Так князь распорядился, — с этими словами девушка упорхнула, предоставив гостю самому разбираться, что, куда и зачем.

Первое (и главное) чему Кирилл действительно обрадовался, это огромная бадья с горячей водой, что нашлась за перегородкой в просторной светлой комнате с незатейливой, чисто деревенской мебелью — лавки, покрытыми орнаментами, большая кровать с множеством подушек, белоснежным кружевным подзором, ниша в стене с вешалками и всевозможными костюмами на них разных размеров. Кирилл прикинул свой новый рост, комплекцию и выбрал белую рубаху, отороченную вышивкой по низу и на манжетах, кожаный жилет со множеством карманов и карманчиков, плотные суконные брюки с широким поясом и тонкие замшевые сапоги с тиснением, имеющие весьма щегольской вид, но самые скромные из имеющегося набора. И самые подходящие по размеру, коль скоро тот оказался куда меньше привычного сорок пятого.

Зеркала в комнате не оказалось. Должно быть не пристало мужчине подобно девице любоваться на физиономию и прихорашиваться. На ладони поплевал, шевелюру пригладил, и красавец. Так что прежде чем залезть в бадью Кирилл рассмотрел в воде свое отражение, да и себя любимого с ног до головы.

— Ну, здравствуй, Кир-Ан!

Отражение кивнуло.

Худощавое, жилистое, тонкокостное тело, кожа смуглая, лицо обветренное. Ничего так лицо — удлиненное, с тонкими чертами, вполне симпатичное, хотя к мужской красоте Кирилл всегда относился скептически. (Особенно глядя на себя (вчерашнего!) в зеркало). Глаза странного цвета — сине-зеленые. Волосы опять же длинные, а вот на подбородке — привычным жестом Кирилл ощупал его, щеки — ни намека на поросль. Либо он еще слишком молодой, либо порода такая, безбородая. Это ничего, это терпимо, лишь бы не начал перьями обрастать. Как на руках.

«Он»… Кирилл поймал себя на мысли, что думает о себе в третьем лице, отказываясь верить, что отражение в воде теперь принадлежит ему. Нет. Он здесь гость. На месяц пока что, а там видно будет.

Месяц… Месяц на выбор, и, как сказал китаец, повлиять на реальность, а, следовательно, и на пресловутый выбор, может любая деталь, даже незначительная. Пусть всё идет своим чередом, как запланировано, — так проще ориентироваться, и рано или поздно он поймет, что от него требуется для возвращения. Раз так пока ничего менять во внешности не станем, коли костюмчик дан на время.

Чертовы сны, чертов китаец! Зря пошел к нему. Ну, написал бы Макеев рапорт, ну, сняли бы его с полетов, все равно остался бы в аэропорту! А так черт знает, где, и черт знает, что теперь делать? Хотя… китаец сказал, всё случилось бы и без его участия. И денег не взял, то есть корыстного интереса, а, значит, и затейливой лжи как раз и нет. Ладно, разберемся.

— Вот потом, если ничего не выгорит, если нам с тобой век куковать, начнем из тебя человека делать. Подкормим, подкачаем, пострижём, а то не мужик, а… балерун какой-то!

Отражение снова согласно кивнуло, и Кирилл полез в воду.

* * *

В трапезной на длинном столе, крытом белоснежной скатертью с вышитой каймой, уже красовалось такое разнообразие блюд, что от одного вида сего изобилия желудок Кирилла взвыл и потребовал закинуть в него и жареных перепёлок, и вон того большого открытого пирога с мясом и сыром, и картошечки, запеченной со шкварками, и грибочков, и соленых огурчиков с брусникой, и… и… и…

Кирилл проглотил слюну, отошел к окну и стал любоваться закатом, что золотил крыши домов-деревьев, резвящихся во дворе детей, снующих туда-сюда по делам работников. Особенно хороши девушки. Все как на подбор фигуристые, ладные, крепенькие. Блондинки. И детишки светленькие — ну, этим-то полагается! — и мужики, что молодые, что в возрасте, тоже беловолосые. И дело явно не в седине.

Правда, есть несколько рыжих, но те держатся обособленно, своей стаей, в общей суете участия не принимают, чинно беседуют — похоже, гости, свита, — чужаки, одним словом.

И еще большим чужаком Кирилл чувствовал себя — такой непохожий на всех, такой… контрастный, вызывающе яркий. Никогда вообще-то и раньше не комплексовал по поводу своей неординарности, но тогда она проявлялась не во внешности, а в образе жизни, целеустремленности, упрямстве. Никогда не хотел «плыть по течению». Добивался своего вопреки обстоятельствам и, весьма часто, наперекор мнению тех, кто сильнее и наделен властью. Руководства, например, которое терпело его неполиткорректность и отсутствие субординации только из-за высочайшего профессионализма летчика. Хотя и не особо жаловало. А кому понравится, когда «низший чин» вместо покорного кивания головой и позиции «ешь глазами начальство» высказывает этому самому начальству всё, что думает о нем, о стиле руководства и тычет пальцем в ошибки?! Пусть даже ошибки имеют место быть, разве он за них ответит? Вот то-то! И потому из списков на материальное поощрение Тропалева вычеркнуть, на освободившуюся вакансию перевести… э-э-э… Григоренко, скажем, — а что, отличный летчик! До уровня Тропалева не дотягивает, конечно, но зато никогда не спорит, а, если чем недоволен, мнение дальше собственной кухни не выносит.

«УРС» — да, этот борт испытывать лучшему. Ну, так поощрим! Грамоту выпишем — «за профессионализм, многолетний труд и так далее», ценный приз можно. Авторучку. Или бумажник с «Али-экспресс». И пусть только скажет, что его обделили! Впрочем, не скажет. Карьера для Тропалева не главное. Главное — работа, и ею обеспечим по полной, чтобы поменьше маячил перед руководством.

Но это все внутреннее, и осталось где-то в ином измерении. Сегодня он выделяется пока что внешностью и подозрительной неопытностью — незнанием простейших, не сказать элементарных, вещей.

Ничего. Разберемся. Кирилл хмыкнул, отбросил назад упавшие на лицо тяжелые волосы. Кто-то сзади надел ему на голову тонкий металлический ободок, зафиксировав непослушные пряди

— Так лучше? — Карин улыбнулась. — Подарок от отца.

— Спасибо, — кивнул летчик. — Лучше, да.

— Отчего не трапезничаешь? Стол для тебя накрыт.

— Как же без хозяина? Невежливо.

— Он не придет. Дел много. Садись, прошу!

Села напротив гостя. Правда, почти не ела, о чем-то задумавшись и машинально водя вилкой по тарелке.

Утолив первый голод, Кирилл решил осторожно расспросить девушку, сославшись на временную амнезию после аварии.

— Я мало знаю, — пожала плечами Карин. — Упала с неба птица, что принесла тебя. Вот всё.

— Кратер я видел, да.

Кирилл нахмурился. Это какой силы должен быть удар, чтобы оставить столь глубокую и обширную яму?! Почва там мягкая, конечно, но и птица, что может поднять человека точно не размером с голубя!

— Вы еще с Рыжим говорили про какого-то погонщика. Что я вроде как на него похож… Это что значит?

— А что может значить? — вскинула светлые брови Карин. — Что ты их племени принадлежишь.

— Вот как? Что за племя? Где живут? Кого они погоняют? Овец? Верблюдов?

— Драконов, — тихо ответила девушка.

— Ух, ты!

— Их раньше много было. Сейчас большая редкость. Ушли на запад и драконы, и те, кто управляет ими. Почему? Никто не знает. Да мало ли причин? Охотничьи угодья, климат… А кто-то и на них охотился. Дракон — большая ценность!

— Я слышал, — хмыкнул Кирилл, — они принцесс похищают, желательно девственниц, огнем пышут. И копят сокровища в огромных пещерах. Вобщем, жуткие твари.

Конец ознакомительного фрагмента.