Стезя Ерсака. Охота на чудовище

Е. Лева Понтий

Не нужно быть особенным, чтобы рубить головы болотницам, полуденницам и лесавкам. Взял вилы, топор, или что нашел у себя в сарае и пошел! Правда, никаких гарантий, что они не окажутся сильнее и не задавят тебя количеством.Для этого и было создано училище Еруслана.И пока Агнеша пытается случайно не умереть от лап расплодившейся нечисти, люди все еще продолжают греть в душе боязнь и обиду на Ерсаков, желая истребить каждого и очистить землю перед их новым богом. Книга содержит нецензурную брань.

Глава II

Чудь белоглазая

Агнеша не любила друзей Казимиры.

Она считала их недалекими, убогими и неполноценными, потому что они вели обыденную — искусственную жизнь. Строили из себя невесть пойми что, создавали иллюзию значимости в социальной нише, а ведь в этом давно не было смысла. Поэтому, хоть она и была обрадована новым делом, ехала девушка совершенно подавленная. «Лучше уж спать в хлеву в обнимку с животными, чем под одной крышей с этими человекоподобными существами» — думала она про себя и представляла ждущие ее любезности и мнимое миролюбие.

Она была дикой, родившейся на свободе, взращённой в неволе, а потом снова выпущенной в бескрайний мир. Порядки, функции общества, устои и моральные принципы, для нее были слишком сложными и непонятными. Она бы так и бегала по селу босая, не имея образования, жизненных целей и способностей, если бы училище не изъяла ее у семьи.

Дверь им открыл крепостной, но он был как-то слишком юн для такой работы. Мальчишка лет девяти от роду помог им расстаться с вещами и пошёл отводить лошадей в конюшню. Они, вслед за прибывшей служанкой, прошагали по коридору в дальнюю обеденную комнату. В конце стола восседал хозяин всей этой вакханалии.

Он был возрастом чуть старше Агнеши, но внушающее страх телосложение добавляло ему лишний десяток. На лицо он был неприятен: густые, низко посаженные брови, коротко стриженная непропорциональная голова, из-за чего и без того широкий лоб казался еще больше чем у нормальных людей. Рябые щёки, покрытые разными высыпаниями, и небесно-голубые глаза, мерно следившие за движениями Агнеши, во взгляде которых так и читалось недоверие и неприязнь. Рыжая мельком угрюмо посмотрело на него, и оба опустили головы.

Человек встал и неторопливой походкой направился им навстречу. Он тепло поприветствовал Казимиру, подарив ей крепкие объятия и нежный, ничего не значащий для этой девушки поцелуй, вполне дружелюбно пожал руку Вуку, но Агнеша даже не подняла головы. Она выковыривала грязь из-под ногтей, показывая всем своим видом, что ей неприятно его общество и времяпровождение здесь. Он совсем по-детски скорчил рожицу, пытаясь обратить на себя внимание, но лишь удосужился ледяного, полного презрения взгляда.

— Присаживайтесь, пожалуйста, обсудим детали за ужином.

Зал был небольшой, если сравнивать с другими поместьями, за столом могло уместиться человек двенадцать от силы, может пятнадцать. Высокие потолки и стены были сильно обшарпаны и потрескались, сейчас либо шёл ремонт, либо его точно собирались проводить. Пыль была везде, она неприятно оседала на языке, одежде и волосах.

— Нам некогда, — отрезала Агнеша и встретила возможные возмущения предупреждающим взглядом.

— Вам стоило бы переночевать здесь, а поутру уже выдвигаться, — весомый логичный аргумент, но Агнеша готова была буквально плеваться желчью, чтобы не оставаться здесь.

— Я же сказала, время поджимает, поедем в ночь.

Казимира была смущена и расстроена словами Агнеши, но знала, как сильно девушка недолюбливает подобные мероприятия.

— Послушай, были бы рады остаться, но нам правда стоит выдвигаться сейчас, — вступилась за Рыжую колдунья, — к ночи мы успеем достаточно проехать, так что смысла терять время здесь нет.

Пока они обсуждали возможные варианты времяпровождения, Вук изучал обеденную комнату. Он остановился около манекена, одетого в парадную столичную форму, и стянул с деревянного шляпу. Драматично выставил меч вперед и втиснулся в разговор.

— Нельзя откладывать подвиги ни на мгновение! Долг зовет, нас ждут свершения и слава! — не понятно было, чего он пытался добиться этим действием, то ли разрядить обстановку, то ли поддержать своих спутников, но получил только презрительные взгляды в ответ.

— Да-да, мы поняли, — угрюмо ответила Агнеша, — сними позорный тюрбан и пошли забирать провизию.

Вук пожал плечами и послушно вернул шляпу манекену, попрощавшись с последним вежливым поклоном. Было видно, как он расстроился, когда Агнеша недовольно цокнула и закатила глаза на его выходку.

Слуги выдали им мешки с провиантом и привели новых лошадей, готовых к длительному путешествию. Агнеша даже не удосужилась попрощаться с хозяином поместья и сразу, как только подали коня, отошла подальше. Вук же все же пожал ему руку, поблагодарил и проследовал за ней.

— Прости, — виновато потупилась Казимира.

— Завязывай с этим цирком, они до добра не доведут, — сказал помещик и нежно провел по ее щеке, убирая волосы за ухо.

— Знаю, но не могу, — ответила Казимира, убирая его руку, — лучше них нет.

Они ехали долго, время уже давно перевалило за полночь, а лошади требовали отдыха. Большак все никак не заканчивался, и Агнешу стали посещать мысли, что стоило все-таки остаться ночевать там, но она старательно отгоняла их, а когда впереди замаячили огни деревни, вовсе воспрянула духом.

Вскоре они добрались до ближайшей корчмы и остановились там. Трактирщик был неприятно удивлён, и с недоверием отдал ключи от двух комнат. Видимо, он попросил свою жену проследить за ними, поэтому женщина несколько раз то по ошибке, то по вопросу какому-нибудь, заходила внутрь, чем очень разозлила Агнешу и агрессивно была выдворена наружу, попутно поглощая сотни непристойных ругательств.

Девушки пресекли несколько попыток Вука пробраться к ним, сначала через окно, а потом только через дверь, и теперь наслаждались отдыхом в тишине и покое.

Рыжая, оставшись только в штанах и сапогах, развалилась на кровати и погрузилась в полудрему. Лёжа с закрытыми глазами, она мусолила в воображении карту предстоящего путешествия: ей все не терпелось узнать, что же такое произошло, что княгиня снизошла до «старого варианта». Раньше для разрешения подобных вопросов существовала училище, но после определенных событий от нее осталась горстка человек, разбросанных по миру.

Казимира навела полный марафет, утром бы этого было некогда делать, так что она отважилась спать с макияжем, рискуя проснуться похожей на какую-нибудь полумертвую дрянь. Она красила ресницы тушью, сильно пахнущей травами, и какой-то угольной смесью подводила глаза. Да, такие вещички не дешево обошлись ей, но никто не смел осуждать.

Все боялись Казимиру, путём использования колдовства души она погубила немало народу, никто действительно не знал пределов ее возможностей и существовали ли они в принципе, потому что убить целую деревню, загнав их на кладбище и воскресив оттуда всех мертвецов, стоило ей всего лишь седых прядок в голове. Хотя кто знает, это были просто слухи, история была древняя как мир и правды никто не знал.

Она была боязливым стратегом, у неё не было навыка мгновенных решений и она неловко адаптировалась к ситуациям, но если дать ей время на подготовку и раздумья, то она выдвигала действительно хорошие идеи, заслуживающие уважения.

Их времяпровождение прервал звук, точнее его отсутствие. Агнеша, будто животное, приоткрыла глаза и повела лицом в сторону двери: Музыка прекратилась и не было слышно обычного трактирного гомона. Но был слышен шёпот, такой тихий с легкими смешками, будто дети прятались где-то рядом.

Грохот!

Кто-то с размаху вышиб дверь и завалился внутрь. Залаяли псы и через всю комнату понеслись к Агнеше, в мгновение она вытащила клинок из сапога и, светя голым торсом, отпружинила от кровати и пролетела над головами животных. В момент полёта она успела заметить, что кто-то прошмыгнул мимо двери, оставляя пепельные следы из-за взрыва. Она выскользнула за порог, оставив Казимиру разбираться с псами, а сама помчалась за неизвестным.

Холодный ветер неприятно забирался под рёбра, заставляя голое тело мелко дрожать, но не было времени думать о таких мелочах, поэтому она просто перескочила через лестницу, пропустив целый этаж и выкатившись наружу. Стремглав она сорвала коня с привязи, и в одно движение, перемахнув ногой через круп лошади, помчалась следом.

Тем временем у Казимиры дела шли боком, от испуга она размазала весь нанесённый макияж по лицу и со злости, в слезах и с криками, подпалила собак, но когда почувствовала запах жженых досок, опомнилась и потушила весь этот беспорядок добротной порцией воды, залив нижние комнаты и устроив им неплохой потоп. В трактире стоял тошнотворный запах жженой плоти, обуглившийся кусок мяса облазил, кожа пузырилась и лопалась, источая вонь жженой плоти. Но даже это не помешало Казимире сесть обратно и исправлять то, что она устроила у себя на лице.

Вук же в это время спал. Это действительно был тот человек, который если уснет, то до него не реально будет докричаться. Труп трупом, кладбищенские духи за своего бы приняли. Но он был настолько уставшим от всего, что даже если бы вокруг него случился конец света, он бы просто отмахнулся и перелег на другой бок.

Пока кто-то отлеживал бока, Агнеша, практически нагишом, гналась за призрачным подрывником, пытаясь его подрезать и сбить с коня. Подстрелить было нечем, а из оружия остался только короткий ножик в сапоге, поэтому, выгадав нужный момент, она свесилась с лошади и саданула по сухожилию преследуемого коня. Зверь повалился на землю и кувырком покатился по дороге, придавив своего хозяина, и, возможно, зашиб его пару раз копытами.

Незнакомец медленно, со стонами, выползал из под изувеченного тела животного. Агнеша на ходу спрыгнула вниз, скачкообразными движениями преодолела оставшееся расстояние и остановилась прямо перед лицом жертвы. Она ногой скинула с него капюшон, а при первой попытке рывка ударила по позвоночнику, повернула голову на бок и присела на корточки.

— Кого это к нам занесло! Вишуй, давно не виделись, грязный голодранец, — ухмылка наползла на лицо девушки.

Она выглядела настолько самодовольной, что, казалось, уже забыла о произошедшем и, что сейчас стоит голая. Ей просто было до ужаса смешно с данной ситуации, а главное, было непонятно, что ее так веселит.

Вишуй, а это оказался никто иной, как самый настоящий Вишуй, под ее ногой весь вздыбился от злости, но был бессилен, под тяжестью тела собственного коня и ногой Рыжей.

Если бы нужно было назвать людей, которых Агнеша любит вопреки общественному мнению, то Вишуй занимал бы одно из первых мест. Он был одним из ее близких друзей, когда их только прибрала к рукам училище. Да, они забирали даже чудских детей, но из-за своих редкостных способностей к колдовству они и ценились больше.

Поэтому Вишуй чудил, он почти сразу обнаружил свою значимость, и стал делать дурные вещи. Он знал, что ему не уйти отсюда, поэтому решил сделать времяпровождение наиболее комфортным. Он нападал на стражников, крал еду, ругался с наставниками, устраивал истерические представления на занятиях. Да, он был занозой училища, но очень ценной занозой, и поэтому они не могли от него избавиться.

Но это сначала, спустя три года обучения его перевели в услужение княгине и больше о нем никто ничего не слышал. Кому-то повезло пересечься на миссиях, кто-то украдкой видел его в залах, но не больше. Говорили, он крепко встрял, и теперь от него самого не осталось личным счетом ничего, лишь какая-то мутная история.

— Вот жеж сука! — запищала от радости Агнеша, — как давно я тебя не видела! Ты хоть знаешь что произошло? Нет? А… Да, впрочем, в топку это!

Несмотря на то, что она была счастлива видеть его, Агнеша все еще не убирала ногу с его спины. Да, они были близки, но прошло много времени, так что она вся так и дышала недоверием к нему.

Рыжая присела на корточки и подняла его голову за волосы.

Он был приятной наружности, и не удивительно, кто хоть раз видел уродливую чудь? Белоснежные волосы, остриженные до ушей и косичка сзади, закреплённая деревянной бусиной с северными рунами. У него был аккуратный, вздернутый нос и тонкие губы, скривившиеся в слабой улыбке. Белесые, точно корка льда, радужки, в которых искрилось древнее колдовство, и, к сожалению, огромный раскосый шрам через все лицо, который однозначно портил картину.

— Что это ты удумал? Убить нас захотел? Или просто опять развлекаешься, как в старые добрые?

Вишуй пускал кровавые слюни на подбородок и вяло водил глазами. Он хотел было что-то сказать, как все его тело поразила мощная судорога. Глаза его стали затягиваться мутной рыбьей пленкой, с ним явно было что-то не так.

— П… п… помоги мне, — прошептал обессиленный чудь и потерял сознание.

Вишуя сильно трясло, он пускал пену изо рта и что-то шептал. Агнеша взвалила его на плечи и поковыляла обратно. Путь был неблизкий, с учётом тела на плечах, но пройти его нужно было как можно быстрее. Она выровняла ритм дыхания и поспешила к Казимире.

Вук проснулся оттого, что стало холодно. В открытую дверь стал задувать ветерок и неприятно щекотать под рёбрами. Он встал и потер глаза, от плохого сна лицо опухло, а мешки стали больше и мешали нормально смотреть.

Он подошёл к двери, хотел было просто закрыть ее, но увидел, что комната девушек открыта. Решив не медлить, он собирался проскользнуть внутрь, но, увидев, что дверь вырвана, неловко остановился рядом, не решаясь, что делать. Подойдя ближе, в нос ударил сильный запах горелого мяса, он сморщился и заткнул нос.

— Казимира, ты че сидишь здесь, вонища же, пошли ко мне, — предложил он, — пошли-пошли, заодно расскажешь че я успел проспать и куда делась Агнеша.

Казимира нехотя оторвалась от своего места и последовала за ним. Она была одета лишь в тонкий домашний халатик и из-за этого успела сильно промерзнуть и мелко дрожала.

Вук перетащил их вещи и закрыл дверь.

— Ну, что такое, что вы опять учудили? Где Агнеша?

Ни одного вопроса без упоминания Агнеши он не мог задать, на что Казимира лишь устало вздыхала и закатывала глаза, не в силах повлиять на ситуацию.

— На нас сумасшедший какой-то напал, я так перепугалась, что сдуру пожар развела, — грустно призналась Казимира и села обратно за макияж.

Вук не стал уточнять, ему было понятно, что она сама ничего не знает. Он раздобыл у хозяина корчмы большой мешок и стал убирать туда остатки от трупов.

Когда Агнеша дотащила Вишуя до трактира, он все еще мелко дрожал и пускал пену изо рта. Глаза закатились и бешено бегали в разные стороны. Он бредил, звал мать, умолял ее прийти.

— Ничего-ничего, потерпи ещё немного, почти пришли уже, — несмотря на то, что он только что пытался убить ее, Рыжая готова была помогать ему по старой доброй дружбе.

Чужая лошадь, которой воспользовалась Агнеша, убежала в неизвестном направлении, поэтому ей пришлось нести его на своём горбу. Она затащила его по лестнице и завалилась в комнату.

— Аптечку, живо! — крикнула она и стала укладывать на кровать.

Казимира с испугом бросила беглый взгляд на него и подскочила ближе.

— Аптечка тут не поможет, он одержим, он проклят!

— Чего? — вздрогнула Агнеша. — Эй, Светик, Светик, а ну соберись, — она потрясла его за плечи, когда тот начал ворочаться и вскрикивать.

— Это колдовство души, его привязали к кому-то, на нем печать долга, смотри, — Казимира разорвала рубашку на Вишуе и отошла в сторону.

Огромный рисунок из множества символов струился по коже, с каждым мгновениям ширясь и разрастаясь все дальше. Он будто червь, извивался и выпирал наружу, вызывая неприятные ощущения и рвотные позывы.

Вук вернулся с аптечкой и одеждой для Агнеши. Он бегло накинул ее на плечи девушки и стал рыться в мешке.

— Не стоит, — остановила его Казимира, — тут нужна чистая древняя чудская сила высшего мастерства и как можно быстрее.

— И что? Где мы найдём здесь настолько сильного жреца, волхва или кто там у них был? — озадачился Вук.

— Нам не нужен жрец, нам нужно в окраины, на зеленый пустырь. Это единственные чудские развалины с подходящей энергетикой на ближайшие сотни три вёрст.

— Это в обратную сторону, это лишний день пути, вы совсем дурные? — Вук был против помощи невесть кому и пустой траты времени, — все когда-нибудь умрут, в чем смысл нам ему помогать? Ещё и ценой своего времени и сил, с учетом, что он хотел убить нас, если вы не забыли.

Пощечина.

Агнеша со всей силы ударила Внука по лицу и вывела из равновесия. Он повалился на землю и уставился на неё, испуганно хлопая глазами.

— Закрой. Свою. Поганую. Пасть.

И никто больше не поднимал тему того, чтобы оставить Вишуя умирать.

Они собрали вещи и погрузились. Казимира села с Вишуем и, придерживая его рукой, стала накладывать успокаивающие заклинания.

Светать начало, как только они покинули деревню и выехали на большак. Время стремительно поджимало.

Периодически Вишуй начинал биться в конвульсиях и его рвало. Им приходилось останавливаться и приводить его в порядок. Дорога была плохая, проселочная, и с каждым новым поворотом или бугром он издавал мучительные стоны и начинал корчиться и кричать.

Как объяснила Казимира, он по своей воле, или насильно, что, скорее всего, заключил с кем-то контракт. Сделку. Он должен был выполнить определенное поручение, ценой своей души и жизни. Если без души еще можно было как-то бренно существовать, то без жизни точно нет. Никто понятия не имел, в чем именно заключалось задание и кем конкретно был обречен Вишуй, но явно было одно, прошло немало времени с тех пор, и похоже он противился до последнего.

Зеленый пустырь был пережитком прошлого. Когда чуди ушли под землю, здесь осталось из разваленное городище. Они еще в давние времена отстроили тут свое поселение, подружились с местными духами и стали тут жить, а где-то в ее недрах заложили свое колдовство, которое все еще ласкает эти края.

Защитное кольцо колдовства, направляющее свои силы исключительно на чудскую кровь, все еще мерно оберегало это место.

Только они пересекли границу этого колдовства, как Вишую стало легче. Дыхание успокоилось и стало чище, он все ещё мелко дрожал, но больше не бился в истерике и не пускал свои внутренности наружу. Только вот Агнеша чуть не свернулась пополам от пронзающей боли. Она ухватилась за амулет и стала жадно хватать воздух.

Вук остановился, чтобы помочь ей, но та лишь отмахнулась и скрипя зубами снова взяла поводья в руки.

Скоро на горизонте замаячили те самые развалины.

Люди растащили их обломки, использовали и оборудовали для себя, но редкие башенки, подмостки и ограждения все еще поражали своей красотой. Они так и дышали близостью с природой, миролюбием и элегантностью. Невольно чувствовалось присутствие чего-то высшего и прекрасного, несмотря на то, что это место было фактически кладбищем целого народа. Редкие покосившиеся избушки не пугали, наоборот, узорчатые ставни, резные птички на крышах так и тянули подойти ближе, прикоснуться и почувствовать уходящую чудскую силу.

— Сюда, — неожиданно свернула с дороги Казимира и пошла кругом, — где-то здесь центр силы, там будет большее скопление колдовства.

Она значительно ускорилась, и Вук с Агнешей едва поспевали следом.

— Вот, где-то тут, — Казимира остановилась и помахала руками, — чувствую пик энергии, давайте, снимайте его, да-да, кладите сюда, прямо на землю, — командовала ведьма, — все, а теперь уходите как можно дальше, чтобы вас не задело.

Никто спорить не стал, Вук лишь уточнил, нужна ли помощь, и они послушно отъехали и стали наблюдать издалека.

Ничего не происходило.

Казимира не делала ровным счётом ничего, а Вишуй продолжал постанывать и вздрагивать.

— Эй, в чем дело? — крикнула Агнеша — У нас есть время ждать? Вишуй щас помрет в момент, на нем живого места нет!

— Нужно дождаться полудня, у меня может не хватить сил!

— Что? — Казимира сказала тише, чем нужно, и поэтому Агнеша ее совсем не услышала, — может кто кого что?

— Говорю, я могу вырубиться раньше, чем закончу и он умрет! Мне нужна еще сила солнца! — завопила Казимира, заставив Вишуя лишний раз вздрогнуть.

— Уверена? Мне кажется ему дурнеет, у нас может не быть этих лишних часов! — Агнеша не на шутку нервничала, ей нужен был этот парнишка живым, и никак иначе.

— Да! Все будет хорошо! Не волнуйся!

Она заботливо положила голову Вишуя себе на колени и стала что-то мелодично напевать ему на ухо.

— Что он тебе так сдался? Это кто вообще такой? — Вук все еще негодовал по поводу их решения спасти чужака.

— Слушай, ты из моей жизни знаешь очень немногое, кроме того что я бывший Ерсак. Неужели этого факта не хватает, чтобы понять, что все живые существа, с которыми я сталкивалась в своей жизни и сумела запомнить их имена, имеют важнейшее значение и являются ценными особами?

— Ну… нет? Слушай, ты часто таскаешься с всякими отбросами, я даже не подумал что это может быть что-то серьезное.

— Хоть раз при вас я называла их имена? Или в разговорах с ними, когда ходили на совместные дела, ты слышал это? Нет? А ты знаешь, как я отношусь к именам, ими не разбрасываются в пустой болтовне. — она злобно напирала на него фактами, и казалась очень обижена тем, что он не смог этого уловить и запомнить.

— Да, я помню. Помню, когда ты впервые раз назвала меня по имени, спустя более полугода совместной работы, я почему-то расплакался, — он виновато понурил голову и уже тише заговорил, — ведьмовство это оказывается какое-то словесное, ты вкладываешь в них столько смысла… — Он задумался, вспоминая тот вечер, когда его внутренности выпотрошили наружу, и он был при смерти. Он лежал у Агнеши на руках, а та называла его по имени, прося его не умирать, и Вишуй плакал от этого, потому что кроме своего имени не слышал и не чувствовал ничего. — Прости, я не хотел тебя обидеть и задеть…

— Забудем, что было то было, возьми себе в урок и оставь. Это мои заморочки, и я должна объясняться, прежде чем орать на всех вокруг. Сама сорвалась, зря тебя ударила, просто нервы сдали. — Она быстро отчитала его и отвернулась, продолжая наблюдать за сидящей Казимирой и умирающим Вишуем.

— Мне правда херово с этого, послушай…

— Забей, — она отмахнулась от него рукой и голос ее едва заметно дрогнул.

Она ударила его, накричала, перевела себя в позицию жертвы и в итоге заставила извиняться, а он проглотил это и готов был лизать ей ноги, вымаливая прощения, на что получил лишь отмашку и недовольное лицо.

Наконец, когда солнце покоилось в зените, а воздух едва заметно дрожал от жары, Казимира присела на колени рядом с Вишуем и сложила ладони ему на грудь. Она стала шептать молитвы к Брячиладе и Житороду, прося их об очищении и искуплении, добавляя мысленно заклинания изгнания.

Поднялся сильный ветер, пыль, листья и разный хлам заметались в воздухе, стали собираться в вихрь, кружась в маленьких воронках. Они струились вокруг Казимиры, закрывая ее и Вишуя в кольцо.

Тучи в мгновение ока набежали из неоткуда и заволокли небо, стало темно, и лишь ведьма и чудь излучали слабое свечение. В мгновение над ними заискрились молнии, озаряя пространство вокруг и клокоча, разрывая барабанные перепонки.

Шепот постепенно перерастал в гул, со скоростью, подвластной лишь настоящему мастеру, она повторяла молитвы и заговоры одновременно другим, начиная руками водить по телу Вишуя.

Он распахнул веки, глаза в бешеном ритме стали метаться в разные стороны. Лицо скривилось в ужасающем вопле боли. Он весь изгибался и корчился, а червь продолжал шириться и струиться по коже. Ныряя между ребер и и заворачиваясь в узел вокруг шеи.

Казимира подцепила его ногтями и символ за символом стала отдирать его от тела, оставляя ужасающие раны и ожоги.

Вокруг Вишуя и ведьмы образовался купол, молнии били прямо в центр, спускаясь по бокам и уходя под землю, вихрь поднимал небольшие обломки в небо и яростно швырял их в разные стороны, разрушая все что осталось на пустыре. Агнеша с Вуком поспешно перебрались подальше, опасаясь что их заденет, и укрылись в руинах какого-то сарая.

Казимира перешла на крик, в унисон с воплями Вишуя она взывала к высшим силам. Ее волосы утратили свой цвет, стали совсем белесыми, как у коренной чуди, что означало, что она в контакте с другими душами и недугом под кожей Вишуя. Глаза закатились, она раскачивалась под песнопения в разные стороны, по волосам пробегали искры и пощелкивали, каждый раз жадно пытаясь поджечь ведьму. Колдовство души — огромный риск, ведь выпуская свою душу, каждый раз имеешь шанс не вернуть ее обратно, оставшись пустой человекоподобной скорлупкой.

Неожиданно, она с силой надавила на грудь Вишуя и вытащила оставшиеся символы. Вишуй издал последний вопль и потерял сознание. Вся его грудь была покрыта ссадинами и ожогами, а синяки наливались кровью, которая сочилась сквозь мелкие царапины и порезы. Казимира без сил повалилась рядом. Ее волосы снова стали набирать цвет, и только на пару седых прядей стало больше, ведь с каждым разом отделять душу становилось все сложнее.

Буря поначалу не утихала, но вдруг, пузырь вокруг них сузился и оглушительно лопнул, мгновенно разогнав непогоду. Ударная волна прошлась по обломках, подняла мусор в воздух и ушла далеко в поля и леса. Наконец, вихрь успокоился и пыль осела на землю.

Дело было сделано.

Вишуй не приходил в сознание, он был жив, но находился в глубоком сне. Агнеша обработала раны и наложила плотные повязки, сильно пропахшие травами и старыми едкими мазями, на что он даже не поморщился.

— И как скоро он придёт в себя? — поинтересовался Вук. Ему не терпелось отправиться дальше.

— Не знаю, но бросать его точно нельзя, нужно дождаться и убедиться, что с ним всё хорошо.

Казимира тоже все еще была без сознания, у неё поднялась температура и она вся обливалась холодным потом.

— Придётся ночевать здесь, нет смысла ехать куда-то с ними обоими без чувств, — Агнеша пожала плечами, размазывая травяную смесь по груди Вишуя.

Она затылком чувствовала ревнивый взгляд Вука, который наблюдал за тем как она нежно касается чужого тела, но ничего даже не пыталась говорить. Она чувствовала тот взгляд изо дня в день на протяжении уже многих лет бессмысленных попыток отвязать от себя этого надоедливого пса.

— Ладно, пошли оттащим их поближе к лошадям и разведем костер.

Казимиру сильно морозило.

Они подняли на руки своих бессознательных товарищей и оттащили их в руины. Вук насобирал мусор и хворост и развел костер, а Агнеша закутала Казимиру в свою одежду и уложила её ближе к огню. Ведьма перестала дрожать, сердцебиение и дыхание успокоились, и она мирно дремала.

— Ну, мы же с ним дальше не пойдём? — Вуку не очень хотелось отклоняться от плана, хоть он и был готов увязаться за Рыжей куда угодно, сейчас для этого был неподходящий момент.

— Нет, но сначала узнаем, че за дела вообще, потому что не с проста Светоч решил напасть на нас, да ещё и таким нелепым способом. — Агнеша нахмурилась, ее сильно тревожило происходящее, если он хотел бы ее убить, стоило бы просто заколоть ее во сне.

Его чудского колдовства хватило бы на сокрытие собственной сущности. Или тень отправить, а в нее дрянь какую-нибудь кинуть, она бы их ночью придушила. А это вот… нападение… было грязным и не свойственным Ерсакам, особенно которые были в услужении княгини.

— Ты же не хочешь пойти решать его проблемы, если что сейчас разъяснится? — его очень волновало, что Агнеша может решить пойти вместе с Вишуем, и они могут потерять время или вовсе с ней разлучиться насовсем.

— В крайнем случае, я пойду с ним одна, а потом словимся где-нибудь у дальней стены или типа того.

Вук скрипнул зубами, он не хотел разделяться и идти на дело без нее. Её навыки были незаменимы о многих ситуациях, тем более в бою.

— Я не хочу идти без тебя… — едва слышно промямлил мечник.

— Прекрати, мы закрыли этот разговор еще много лет назад, — она тяжело вздохнула и посмотрела на его жалостливое лицо, готовое расплакаться в любой момент. — Успокойся уже наконец. Надо значит надо, хватит ныть.

— Ладно, но надеюсь такого не произойдёт… — Агнеша увидела бурю эмоций на его лице, но решила не продолжать разговор.

Скоро начало смеркаться. Солнце плавно покачивалось на горизонте, а закат на чудских землях поражал воображение. Вдалеке замаячили световые столбы, они будто шагали по кругу и водили хороводы, то подымая, то опуская свои светящиеся руки.

Агнеша стала проваливаться в полудрему, яркая встреча с Вишуем пробуждала старые воспоминания и заставляла их крутиться в голове.

***

Тогда

Бес лежал на полу около входа в комнату и тихо сопел, но каждый знал что это лишь притворство, и каждого, кто посмеет войти к ним, будет ждать безжалостное нападение. Он пристально слушал окружающих, внимания каждую историю, но не придавая ни малейшего значения, потому что был уверен что это все враки.

Обездоленные подростки расстелили матрасы на полу и улеглись на них, сегодня они смогли своровать добрую долю спирта у кухарок, а значит настало время дурманящей ночи. Такое происходило исключительно в редких случаях, но почему-то весь преподавательский состав закрывали глаза на такие проделки и ничего не делали с воришками.

В эту ночь дети напивались всей комнатой, делая чудные, исключительно тошнотворные смеси из спирта и разных трав, а потом рассказывали друг другу истории, которые видели в пьяном бреду.

Кто-то курил краденый табак из самодельной дудки, заполняя комнату смрадом дыма. Кто-то сохранял остатки разума, и медленно перебирал струны на маленькой лире или гуслях, присланной родителями, создавая атмосферу уютной корчмы, в которых нередко ночевали Ерсаки постарше, уже ходившие на свои поручения.

Остальные же развалились посреди комнаты, за закрытыми глазами грезя о другом мире, который может ждать их за стенами училища. Считалось, что под действием спиртного можно было действительно увидеть что происходит в стране, за пределами стен училища, поэтому каждый, кому пришло в голову хоть что-нибудь, мог рассказать абсолютно любой бред и все бы ему поверили. Потому что они уже несколько лет не выходили за пределы училища кроме выездных работ в лес, до миссий еще не доросли, а на смотрины к княгине их пока не брали, они пропитались ее холодными стенами насквозь и утратили свои воспоминания о старой жизни.

— Я вижу лес, — сказала Рыжая и затаила дыхание, выжидая что все ментально обернутся в ее сторону и устремят свои мысли к ее истории, — там тихо и безмятежно, а люди живущие там исключительно девушки.

— Это ещё почему? — перебил ее щербатый парнишка и угрожающе запыхтел.

— Потому что она так видит, ты будто лучше знаешь? Сам не можешь узреть, вот и возмущаешься. — Миниатюрная девочка с чернявыми как смоль волосами и такими же ресницами, вступилась за рассказчицу.

— Благодарю, — Рыжая сделала паузу в несколько вдохов и продолжила.

…

— Их дети рождаются среди деревьев, даруются им самими корнями великого древа. И всегда только девочки, потому что только их может породить мать древо. Их отец был убит и сожжен людьми, что пришли к ним с войной, но расплата за это была велика. Лесное племя забрало всех их мужчин, детей и отцов, даже стариков, и отдало матери древу в качестве жертвы, чтобы оно могло и дальше даровать жизнь их племени.

Последний оставшийся старец, со времён сожжения отца Древа, смиренно сидит в чаще леса. Его седые жесткие волосы путаются в кустарниках, и тянут к земле, кажется, будто корни и растения вокруг начинают его поглощать, а сам он становится травянистым изваянием. Он вспоминает своих братьев, которые уже изжили своё время и покинули этот мир, нелегко понимать, что он последний мужчина, который существует на земле их племени и горестно оттого, что тысячи маленьких наследников тайны леса не были рождены.

— Послушай, матушка, — говорит старец, — перед тем как я уйду навсегда, я хотел тебя попросить кое о чем.

Ответа, конечно же, он не слышит, но он знает, что мать-древо внемлет ему.

— Вырасти из моего тела и тел моих собратьев стену из ядовитых шипов вокруг нашего дома, чтобы больше никогда нога человека не ступала на эти земли.

Он знал, что тем самым обречет племя на вечную жизнь в лесу, но разве им нужно было что-то другое?

Старец закрыл глаза и отправился в свой последний путь. Его смерть, как и смерти его братьев, не стала напрасной. Матушка древо, как он и просил, выстроила вокруг них защитную стену, из растений, что убивают трупным ядом каждого, кто посягнет ступить на их землю

…

Все слушали затаив дыхание, казалось, что дым в комнате стал плотнее, а вместо его запаха и перегара, мерещился лесной воздух, звуки птиц и колыбель из песни лесного народа. Пока Рыжая продолжала историю, Бес чесал за ухом и наблюдал за ней. Она была единственной, чьим рассказам он хотел верить и чьи истории хотел бы узреть воочию.

Многие говорили о своих сёлах, из которых их забрали, об обычных войнах, о князьях и колдунах, потому что ничего другого в жизни и не знали, а придумать не могли. Лишь некоторые как Агнеша могли поддаться воображению и рассказать что-то стоящее.

Когда рассказ закончился, снова воцарилось спокойное молчание, такое редкое для здешних мест.

— Я тоже кое-что увидел, — басовитый голос нарушил тишину. Кажется, это был кто-то из более взрослых Ерсаков. Нередко те, кто уже получал свои собственные задания и прошёл обучение, присоединялся к вечерам молодых, хотя их истории не очень любили, потому что они уже видели мир снаружи. Но так или иначе воспитанники оставались семьей при любых обстоятельствах, независимо от возраста и жизненной ситуации, а потому продолжали возвращаться друг к другу снова и снова.

Рыжая приподняла голову, чтобы понять, кто это был, но не смогла опознать соратника. Высокий, поджарый, с крупными чертами лица, коротко стриженной головой и бородой, закрывающей половину лица, прибавляющий ему лет пять в возрасте. Хотя, если посудить, он и так был старше основной массы здесь собравшихся года на четыре.

Рыжая повернулась в его сторону и стала наблюдать за рассказывающим.

…

— У нее были серые угольные волосы, цвета тлеющего пепла. Если долго всматриваться, казалось, что в них от дуновения ветра заискрится пламя, но пламени не было, как и ветра. Было холодно, но девочка даже не думала уйти под гнилой карниз и спрятаться в охапке сена. Она сидела на крыльце и задумчиво глядела в землю, чертя палочкой рисунки на земле.

— Что ты делаешь, девочка? — спросил священник, выходя со спины и усаживаясь рядом с ней. Она даже не шелохнулась, но рука ее незримо дернулась и быстро заштриховала свои рисунки.

— Дядь, почему нас здесь бросили?

Мужчина удивился, его старческий лоб сначала сморщился, но потом снова разгладился.

— Почему ты думаешь, что вас бросили? Вам дали жизнь лучше, дали семью, которая действительно вас любит. Вы обрели новое место для себя и шанс в жизни. — Он многозначительно замолчал, — Вот, как тебя зовут?

Девочка вытянула ноги и легла на прогнившие доски.

— Шу.

— А раньше как тебя звали?

Шу задумалась, но не смогла ничего припомнить. Кажется, ее никак и не звали.

— Верно, у тебя даже не было имени. А имя это все, все что есть в человеке, идет от его имени. Тебе оно очень идет, правда? Ведь твое полное имя Шу Эвель Ием, значит очень много, и несет в себе много тайн и силы.

— Может быть, — девочка отвернулась от старика. — Но меня все равно зовут просто Шу. Просто звук, и все. Шорох, и не больше. Так что не так уж много.

Старик улыбнулся, кажется даже неслышно усмехнулся, но этого было достаточно, чтобы девочка обратила внимания.

— Чего смеешь, дядь, что смешного?

— Ты ведь сама для себя так решила, что ты просто звук. Никто не решает это, кроме тебя, кто бы как тебя не назвал, только ты определяешь, какое из имен тебе носить. И только подходящее имя определяет, будет ли оно давать тебе силу.

Шу нахмурилась и снова отвернулась от старика. Она не поняла его, да и дела ей до этого не было. Все равно в стенах монастыря она будет всего лишь Шу и не больше.

…

— Хорошая история, — сказала Рыжая и перевернулась обратно. Она действительно задумалась над этим, откуда пошла привычка давать всем здешним прозвища, и почему никто никогда не пользовался именами. Может из-за воспоминаний о том, как их притащили сюда, практически их же кровью записали в ряды училища на пожизненно и теперь их имена красуются в перечне каждого года обучениях пока не будут вычеркнуты после смерти.

Если так размышлять, то фактически, их имена им теперь и не принадлежали, они были подвластны лишь училищу, и каждый раз, когда преподавательский состав называл кого-то по имени, тот непременно вздрагивал и чувствовал себя максимально паршиво.

Бес поворочался около двери, история ему не понравилась, потому что отчасти он тоже понимал, что так оно и есть, а главное, видел заинтересованность Агнеши, и это злило его, хотя он и сам не мог понять почему.

Рыжая бы хотела после ночи найти этого человека и поговорить с ним, но было не принято, говорить о чем-то после дурманящей ночи, да и вообще вспоминать о ней. Да и вряд ли она бы вспомнила его черты лица, потому что добрая доля алкоголя с травами сильно била в голову, заставляя увиденное мутнеть и стираться из памяти.

Светоч лежал подле ее ног, его уши едва различимо посверкивали в темноте, озаряя комнату таинственным свечением и дополняя обстановку. Ещё в нескольких местах такие же потомки чуди лежали в комнате, будто наполняя ее мерцанием светлячков. Обычно он ничего не рассказывал, истории чуди не были по душе всем, потому что жили они гораздо дольше, да и память лучше, а слушать правду хотелось не многим. Хотя Светоч был по сути таким же подростком, до попадания сюда он успел увидеть гораздо больше, и много страшных вещей все еще будоражило его память, поэтому он молчал, чтобы не спугнуть атмосферу таинственности и уюта.

Возможно, он бы поведал о величественных дворцах по ту сторону моря, о сказочных созданиях, которые бродят по тем землям, о чудесах, которые может совершать колдуны его рода, но о хорошем тоже было не принято говорить. Зависть порождает злобу и тоску, все бы хотели увидеть это, как и он, но мало кто смог бы на самом деле. Хоть он и молчал, его голову будоражило видение, которое повторялось снова и снова, стирая грани реальности и оседая в мозгу так плотно, что его было бы сложно забыть даже спустя годы.

Время уже давно перевалило за полночь и подбиралось к утру, солнце медленно выплывало из под окна, обжигая лица детей яркими лучами. Они морщились, но никто даже не потянулся в сторону, чтобы закрыть шторами светило. Последствия ночи все ещё дурманили разум, но нужно было возвращаться к обычным делам.

На завтрак пришла половина, остальные пытались выудить моменты сна перед грядущими занятиями. Светочу не имелось, в ночи он и в самом деле видел что-то, что не было всего лишь воображением и ему нужно было об этом рассказать Рыжей. Он выловил ее после завтрака и затащил в уборную, пытаясь спрятаться от посторонних ушей.

— Ты чего удумал? — возмутилась Рыжая и вывернулась из его хватки.

— Слушай, вчера ночью…

— Эй, ты забыл? Что было, то было, не вспоминай.

— Да послушай ты, дура, это может быть важно!

— И ради мнимой важности ты хочешь пренебречь правилами? Давай, я пойду, осмысли сам как-нибудь. — это уже было похоже на угрозу, Светоч не понимал, почему Рыжая так противится ему и хочет упорно следовать правилам.

— Да послушай ты, это правда что-то странное, — он посмотрел на нее умоляющим взглядом, хотя, если знать Светоча, он всего лишь притворялся и был на грани срыва, желая поколотить Рыжую и заставлять ее слушать.

— Ладно-ладно, угомонись, но давай минимум деталей и подробностей, чем быстрее, тем лучше, — Агнеша запрыгнула на подоконник и вопросительно уставилась на Светика.

— Вчера я видел смерть.

— Эй! Полегче, это не звучит как интересная и захватывающая история, давай все-таки не будем…

— Да заткнись ты! — Светоч вцепился ей в рубашку, — ты знаешь, что я сраный потомок чуди и у меня ничего не бывает просто так! Так что закрой свою поганую пасть и слушай!

Агнеша немного опешила от его поведения, но не решилась перечить.

— Они лежали все мертвые, понимаешь? Все, все, кого мы знаем! Их внутренности были выпотрошены, они были везде! Там были кучи трупов, учителя, де-дети — Светоч заикнулся, у него потемнело в глазах, а ослабевшее тело стало неподвластным.

Рыжая успела подхватить падающего друга и притянуть к себе.

— Я пыталась тебя остановить, ты же знаешь, правила есть правила, — Она погладила его по голове, дожидаясь полной потери сознания, а потом взвалила обмякшее тело на плечи и потащила к лекарям.

Вряд ли он успел увидеть ее испуганный и задумчивый взгляд, пока он падал ей в руки. И вряд ли Рыжая знала, что под потолком сидел и курил Бес, наблюдая за всем происходящим.

Он задумчиво выжидал, пуская дым в щели здания, не было понятно, то ли Рыжая знает слишком много, то ли она просто испугалась за Светоча, который бредил. В любом случае он хотел быть рядом и знать все. Даже если не знать, то просто стоять за ее спиной.

Затушив окурок о потолок, он спрыгнул вниз и вышел в коридор, направляясь в кабинет. Рыжая уже сидела на окне, выглядывая на улицу и наблюдая за тренировками. Ей больше нравились физические занятия, чем умственные.

Стратегию, знания, этикет? Глупость. Выпустите ее на улицу, и она порубает гарнизон княжеских солдат меньше чем за лучину, наверное. Никто, правда, не проверял, но один на один выходить с ней на поединки мало кто хотел.

Бес подсел к ней и тоже выглянул наружу.

— Думаешь, скоро нас выпустят на первые поручения? Вроде уже столько лет прошло, а все ещё тухнем тут в стенах.

— Скоро, даже не сомневайся, — Агнеша моментально ответила ему, казалось, даже не задумавшись, а потом вдруг оглянулась. — Не на задание, конечно, но скоро соберут группу и поведут в город.

— В город? И че делать будут? — он заинтересованно уставился на нее, ожидая больших подробностей.

— В душе не чаю, княгине поди покажут. В прошлом году некоторые не вернулись, может, она их к себе прибрала под юбку, — она мечтательно вздохнула, — вот бы и меня забрали. Жила бы как боярыня, пила винцо по праздникам и ходила по головам челяди.

— Размечталась, ты же необразованная вообще, тебя и на выгул-то не возьмут! — он громко рассмеялся, наблюдая за тем, как девушка обиженно сердится.

— Ты будто лучше, — Рыжая нахмурилась и взглядом пробежалась по Бесу.

Он был младше ее на тройку лет, но вследствие своего родства с южанами давно догнал старших и обучался с ними на одном уровне. Ума ему, правда, далеко не хватало, но разве Ерсакам они нужны?

***

В настоящее время

Воспоминания стали путаться в голове Рыжей, а навязчивое «Агнеша, Агнеша, ты меня слышишь, проснись же» и потряхивание за плечо становилось все четче.

— Эй, не спи, кто-то должен следить за этими бедолагами, а я уже едва держу глаза открытыми. Смени меня, — Вук настойчиво теребил девушку.

— Да все! Все, проснулась я, — Агнеша громко зевнула и отодвинула морду Вука от себя.

Она укуталась в свою накидку и придвинулась ближе к Казимире и Вишую. Он тяжело дышал, но все же довольно ровно, изредка постанывая, когда ткань шеркалась о раны. Его белые волосы липли к потеющему лбу, Агнеша наклонилась к нему и ласково убрала их за уши, тихо нашептывая заговор на успокоение и облегчение. Вишую стало легче, на лице читалось умиротворение, морщинки на лбу медленно расслабились, и он провалился в блаженный сон.

Когда очнулась Казимира, стало совсем темно, даже звезд на небе было не видно. Она сразу достала зеркальце из поклажи и стала себя разглядывать.

— Ну вот, опять, скоро совсем как гадкая старуха стану, — она тяжело вздохнула и убрала вещицу обратно, — седина так и лезет, такими темпами скоро я стану пустой оболочкой, или придётся заключать договор на новую душу с какой-нибудь дрянью.

Неожиданно для самого себя, Вук проснулся от разговоров и шебуршения и сонными, слипшимися глазами посмотрел на нее. Несмотря на все, она улыбалась, так мягко и по-доброму, что внутри становилось тепло, но все же как-то грустно.

— Ну, ты как? — спросил Вук и прильнул, как котенок к ней. Он сел рядом и обнял ее за плечи.

Казимира даже не обернулась к нему. Она и так знала, что, задавая этот вопрос и обнимая, он даже не смотрит в ее сторону. Щурясь от костра, он глядел на Рыжую с такой нежностью, которая подвластна только влюбленным.

— Нормально, все хорошо, — она скрестила руки на груди и посмотрела на Вишуя, — а бедолага наш?

— Так и не приходил в себя, — Вук пожал плечами и придвинулся еще ближе к Казимире. Она списала это на прохладное утро и желание быть ближе к человеческому теплу, так или иначе, они все таки не чужие люди.

— Понятно… Поезжать за утро будем? — она тоже, как и он, беспокоилась о предстоящем задании и не хотела сильно задерживаться.

— Вроде как по плану собирались.

— Ну, хорошо, — она полезла в поклажу и достала какой-то маленький инструмент со струнами.

— Ты уверена? Не свались снова, — заволновался Вук.

— Не бойся, не так много сил это тратит, да и давно я не слышала Агнешу.

Рыжая подняла голову, услышав своё имя, и улыбнулась.

Казимира взяла в ладони инструмент и стала большими пальцами перебирать маленькие струнки. Нежная Музыка заполнила тишину ночи.

Ржаное полюшко, колосья пряные,

Холодный ветер, поля туманные,

Разошлись по сторонам, по берегам далеким,

Ни сойтись, ни найтись, будь ты был проклят.

Затмевает глаза время переменное,

И не видно дальше речки неизменною,

И стою на берегу я, не решаюсь,

Слышно песню соловья, заливается.

Песня была грубо сложена и рифмовалась не очень, но тихий, низкий, монотонный голос Агнеши делал своё дело, и звучала она хорошо. Так они и сидели до зари, под треск костра и волшебную музыку, а после уснули.

Проснулась Агнеша оттого, что стало холодно. Костер потух и больше не грел под боком, а солнце еще не успело нагреть землю и воздух после ночи. Вук и Казимира дремали в обнимку, а Светоч ничком лежал подле них. Она тихо подползла ближе и погладила его по голове, жара не было.

— Ой ты бедовый на хрен, ничему тебя жизнь не учит…

Она стала снимать с него повязки. Раны выглядели ужасно, царапины разбухли, а синяки позеленели, ожоги все еще отливали кровавым цветом и покрывались волдырями. Она нанесла новую порцию мазей и забинтовала Светоча обратно. От махинаций с его телом он вдруг вздрогнул и резко проснулся, коротким движением перехватив ее руку.

— Сука, ты че делаешь-то! — Агнеша стала ругаться с испугу.

— Прости — кгх — не хотел, — он стал откашливаться и отпустил руку Агнеши. Кровавые слюни расползлись по траве.

— Выспался? — она улыбнулась и погладила его по спине.

— Ну… вроде… нормально…

Он попытался сесть, но раны отозвались бешеной болью, и он повалился обратно на землю..

— Сука, че за… — он приподнял повязки и облегченно вздохнул, — ох боги, похоже, я вам жизнью обязан…

— Ага. Казимире. — Агнеша кивнула в сторону колдуньи, — Ну давай, рассказывай, а то небось опять вырубишься.

Он положил руки под голову и уставился в голубеющее небо.

— Контракт, сделка, — он откашлялся, — меня взяли в Березивске. Я остался на сутки у друга, у меня там поручение было, но, похоже, нет у меня больше друзей там. Короче, сдал он меня. Нашли ночью, повязали и выперли. Не знаю, куда везли, все время я был головой в мешке. Несколько дней в повозке, связанный ничком и потом ещё парочку часов, как мне показалось, пешим ходом по какому-то городу вроде. По итогу я оказался перед Кем-то. Как сейчас помню: стоял на коленях перед ним и ждал своей участи. Меня раздели, и тогда я понял, что происходит, но было уже поздно. — Он глубоко вздохнул, непрерывная речь давалась ему с трудом, а каждый вздох отдавался болью в грудине. — Поручением было смерть твоя, Рыжая, но поверь! Я долго сопротивлялся, но печать стала отравлять сознание. Тогда в бреду, в свои последние дни, как я думал, я пришёл к тебе. Ты же понимаешь? Я бы ни за что по своей воле… Я бы никогда, Агнеша, пожалуйста, услышь меня…

— Тшш-ш-ш, все хорошо, я понимаю, — Стала успокаивать его Агнеша, когда увидела, что Вишуй разволновался и на глаза стали наворачиваться слезы, — Эй, ну ты чего? Ну-ну, иди сюда, бедолага.

— Я… я, — он ревел навзрыд, — я был готов умереть за тебя, но оно… Оно повело меня, оно нашло… Выследило тебя… Прости, боги, прости, пожалуйста, — заливался слезами чудь, — я не хотел, умоляю, прости меня. Я не собирался, даже не думал… предавать тебя…

Предать ее? Наверное, ложь — единственное, чего Агнеша не переносила ни в каком виде. Она предпочитала самую ужасную, горькую и вообще поганую правду.

Доверие для Рыжей было одним из самых важных элементов жизни, и этим доверием она не раскидывалась направо и налево, а те, кто умудрился воспользоваться им, всегда получали по заслугам. Никто не остался безнаказанным, за исключением тех кто успел умереть раньше, чем она пришла мстить.

— Ну все-все, с кем ни бывает, что ты, в жизни всякое случается, все хорошо, — она гладила его по волосам, как заботливая мать свое чадо, и прижимала к груди. — Не волнуйся, все уже кончилось, все хорошо.

Мысленно она уже убивала тех, кто мог причинить ему вред и совершить подобную подлость. Но в реальности сделать она этого не могла, до Березивска было дней десять, а то и двенадцать пути, а дальше что делать не ясно. Скорее всего, тот самый «друг» уже давно скрылся и теперь ничего не найти.

Заказать ее мог кто угодно, врагов у неё было навалом, но чтобы прибегнуть к таким методам… Мысль наводила на общину колдунов и Семью Истины. И если первые были на стороне княгини, и тогда их действия были предательством ее величества, то вторые были скорее свободной сектой. Ни там, ни там она не знала никого.

Люди и нелюди приходили в семью и воспевали славу богу силы, войны и беспросветной ночи — Витоногу, к которому обычные люди обращались только во времена войн и сражений. Никто не знал, какую цель они преследуют и что за деятельность ведут, но известно было, что они умели привязывать духов к своим телам и проповедовали свои какие-то ценности и верования.

Членов этой секты можно было узнать по ритуальным шрамам, которые узорами струились по их коже. Они показывали их полную жертвенность и принадлежность Семье.

Почему княгиня до сих пор с ними не разобралась? Может боится их возможной силы и раздоров с ними? А может, пока они не делают ничего опасного, просто не трогает их?

Семья стала лишь собранием нищих и бездомных, отбросы просто помогали таким же обездоленным, а ценой за спасение была вера в их бога.

Хотя, такую угрозу стоило бы устранить как можно быстрее, пока она не приобрела летальный характер.

— Ладно, ладно, оставим это, тут мы бессильны, — сказала Агнеша и Светоч закивал головой на ее слова. — Давай разбудим их и решим, что делать.

Рыжая растолкала спящих и подняла всех на ноги, Казимира сразу подбежала к Вишую и стала расспрашивать его, получив точно такой же размытый ответ, как и Агнеша.

— Предлагаю двигаться с ним до Сальковки, а там разойдемся, — Сальковка была их следующей предположительной точкой остановки. Они собирались остановиться там на ночь где-нибудь на окраине, чтобы не привлекать внимание. — Нельзя его бросить вот так.

Все молча согласились, особо выбора в этой ситуации не было. Они погрузились, Светоч сел позади Рыжей, зацепился за неё одной рукой, второй придерживая повязки, а головой уперся ей в спину.

Они тронулись, первое время им пришлось терпеть некоторые неудобства: они иногда останавливались, когда Светоч начинал клевать носом и сползать с лошади. Пару раз они перевязывали его и наносили новые мази, чтобы лечение не затянулось и прошло максимально благоприятно, а потом набрали скорость, когда светоч наконец-то смог держаться в седле.

***

Тогда

С Казимирой Агнеша познакомилась ещё в раннем возрасте. Тогда колдунью пригласили в Училище, как мастера, для поверки. У Рыжей обнаружилась сильная связь с волшебным миром, вследствие чего Казимире поручили пробудить ее способности. Они проводили много времени вместе: часто путешествовали или выполняли задания. К сожалению, или, к счастью, колдовать Агнеша так и не училась. У неё развилось сильное предчувствие колдовства и понимание духовной составляющей мира, но она так и не смогла пропускать потоки колдовства через себя.

Когда Казимира ушла, Агнеша уже была в возрасте шестнадцати лет, тогда ее стали отпускать на самостоятельные поручения. Там они снова и встретились, заодно познакомившись с Вуком, который по своему обычаю тогда ещё работал на княгиню и сопровождал колдунью.

Рыжая с Бесом на тот момент совершали выезд в деревню неподалёку, где участились разбои.

— Эй, ну, кто играть осмелится? — Бес был заядлым картежником и при любом удобном случае искал способ легкого заработка.

— А со мной будешь? — кто-то выглянули сверху и громко захохотал.

— Ох ты ж ё, сама голубая кровь спустилась к челяди, — Бес скорчил рожу и ухмыльнулся, оголяя все свои белесые звериные зубы.

— Ах ты леший, а ну иди сюда, — Человек спрыгнул с лестницы, и они по-братски стали ломать друг другу кости в объятиях. — Ну нихера ж себе, сколько лет минуло, как давно я тебя не видел, мерзавец.

— Ну-ну, ты какими судьбами здесь? — Бес, хоть и был приятно удивлён, быстро отстранился, напоминая всем о своей нелюбви к людям и прочей человекоподобной живности.

— Нас послали Ерсаков забрать, я и подумать не мог, что это ты, да ещё и такая девушка за компанию…

Их прервал восторженный окрик Казимиры:

— Агнеша!

Рыжая стремглав кинулась в объятия Казимиры, оттолкнув Беса и его друга.

— Ты че, широкая, что ли? — Бес демонстративно напыжился и уставилась на неё. Но Рыжая даже не удосужилась обернуться, лишь показав неприличный жест, она вернулась к милованию с ведьмой.

— Это кто? — человек завороженно следил за Рыжей, не смея свести с нее взгляд.

— Это? Это оторва наша, Рыжая, самое отшибленное существо, после меня. У неё давно кукуха «того», — Бес ухмыльнулся, оглядывая сначала друга, а потом пробегая глазами по телу Рыжей. — Че, глаз положил? Хах-ха! Не ты первый и не ты последний! Даже не надейся!.

Бес освистал девушек.

— Эй, душенька! Это Вук и он хочет угостить нас всех выпивкой!

Все оставшееся время они провели за одним столом, за несколько часов Рыжая и Вук хорошо сошлись характерами. Хоть и были они совершенно разными, их объединяли ужасные взгляды на мир и не очень-то приятное прошлое, а это уже многое значило.

Он был мягок, заботлив и по-детски глуп, а она жестока, груба и исключительно остра на язык.

Наверное, она видела в нем подобие брошенного щенка, нуждающегося в опеке, и сравнивала с прошлой собой. За это и полюбила.

Их отношения нельзя было назвать романтическими, хоть Вук и делал все для этого, Рыжая отвечала лишь дружеской и материнской взаимностью.

А потом он ей надоело

Просто приелся. Рыжая поняла, что он скучен и прост, чья-то пустая копия, без собственного стержня и характера, и он стал ей неинтересен. Она стала отстраняться, избегать его, но когда попытки мечника наладить связь доконали ее, Рыжая окончательно разругалась с ним.

Больше полугода они не общались, не виделись, а потом как-то встретились на миссии. И Агнеша сделала вид, что совершенно ничего не произошло. Она была холодна к нему, как и ко всем, но никакой агрессии не проявляла. Так и остаётся по сей день, скупая дружба, если ее так можно назвать, без капли доверия. Так Вук и продолжает тешить себя затхлыми надеждами.

***

В настоящее время

Они ехали долго, все еще изредка останавливаясь, чтобы проверить Светоча. Второй день беспрестанной езды шёл к концу, Сальковка была не за горами. Во время очередного привала, Вишуй завёл разговор о дальнейших планах. Только сейчас до него почему-то снизошла мысль, что он не знает, куда направляется группа в принципе.

— А вы… вы вообще зачем туда едете? — он чистил свой лук, с которым все это время таскался Вук, чтобы не нагружать пострадавшего.

— А ты? — задала ему встречный вопрос Рыжая, окинув его язвительным грубым взглядом, всем своим видом показывая, что ему не нужно знать этого.

Вишуй все понял и стал молча натягивать тетиву. Тишина осела на головы путников, нарушаемая лишь треском костра.

Чуть погодя и отдохнув, пока солнце не начало подниматься, они снова двинулись в путь.

Сальковка была городом церковных, не таких, как в других городах, тут это было больше похоже на всепоглощающую секту.

Здесь Мирожит имел такую власть, какую нигде в княжестве. Служители запугали всех всевышним созданием, которое карает всех направо и налево, понаписали кучу сводов и правил, на своё усмотрение, чтобы жилось им в сладость, и подчинили себе город с его жителями. Народу некуда было деваться, поэтому пришлось смириться и подчиниться, а великая княгиня не решалась на действия против Мирожитовцев после ситуации с училищем.

Город был закрытый и сильно контролировался, часто приезжие по незнанию попадали в лапы к фанатикам, а потом седмицами, а то и месяцами гнили в их темницах, пока им промывали мозги и принуждали примкнуть к вере. Сюда так же свозили множество сиротских детей со всех городов, заставляя их учить своды божьих законов и беспрекословно слушаться, чтобы получить разрешение на лишний день жизни.

В город просто так было не проникнуть, но путники ни раз здесь были по тем или иным обстоятельствам, поэтому знали обходной путь. Лошадей пришлось продать странствующему торговцу, который шёл вместе с колоннадой мимо города, а самим отправиться дальше на своих двоих.

Они свернули с тропы и пошли к городу под углом, постепенно приближаясь к ограждению. Когда дорога с повозками скрылась далеко за спиной, перед ними возникла железная решетка, установленная на канализационный спуск.

Агнеша с Вуком, приложив немало усилий, подняли ее и оттащили в сторону. Первой спустилась Казимира, за ней Вишуй, а потом уже остальные двое, задвинув за собой люк.

Отвратительный запах помоев ударил в нос. Агнеша крепко перевязала лицо тряпками, а волосы накрыла капюшоном. Ей не хотелось провонять ещё и канализационными нечистотами, помимо трехдневного пота и грязи.

Они долго брели по тоннелям, освещенными лишь слабым свечением колдовского огонька Казимиры. Она не отпускала его от себя ни на шаг, внимательно смотря под ноги и корчась от ужаса и вони. Идти приходилось тихо и быстро, потому что даже здесь, не говоря уже о самом городе, могли быть уши. Уши у стен, пола и потолка. Крысы, насекомые и другая падаль злобно следила маленькими глазками за их передвижения, словно чуть что, они сразу побегут рассказывать начальству.

Так или иначе, это был единственный способ попасть в город, даже если их там попробуют арестовать, сделать это решат, не привлекая внимания, так что больше шансов будет завладеть ситуацией и не быть выкинутыми из города или посаженными.

Спустя получала блужданий, они, наконец, добрались до подъема наверх. Вук, взобравшись по старой поломанной лестнице, попытался сдвинуть люк, но тот не поддался.

— Ну… э-э-э…

— Отойди, дай я попробую, — Вук спрыгнул вниз, и на его место поднялась Агнеша. Люк не тронулся. — Ну-у-у… и что теперь?

— Мать ее, только не говорите что придётся идти обратно, у меня все сапоги в этом ужасе, не хочу, чтобы все это было зря, — все услышали, как задрожал голос Казимиры, готовой расплакаться в тот же миг, если они сейчас отсюда не выйдут.

— Да не ссы, щас что-нибудь придумаем, — Агнеша только стала спускаться, как неожиданно люк сдвинулся с места.

Он медленно отходил в сторону, пропуская солнечный свет на лица путников.

— Не сильно вы умом блещите, — сказал Вишуй, отряхивая руки от земли и грязи.

— Ну знаешь ли, я была тут слишком давно, не знала, что тут уже рычаги появились.

— Ага, да, оправдывайся, туполобая, — Светоч похлопал Агнешу по спине и поднялся наружу.

— Вот же хитрожопый, — Рыжая огрызнулась в ответ и полезла следом.

Когда все четверо оказались на улице, солнце едва оторвалось от горизонта, а потому погода стояла прохладная. Уставшие, прозябшие и вымотанные после путешествия по нечистотам города, они двинулись на поиски не самой заметной корчмы, чтобы отдохнуть там.

Блуждать долго не пришлось, в первой попавшейся завороте нашлось что-то отвратительное, куда вряд ли бы полезли церковники. Старое, жухлое и прогнившее помещение, сплошь забитое тартыгами. Несмотря на то что утро только начиналось, мужики и волочайки громко пили, кричали, ругались и беспрестанно били друг другу морды, оживляя толпу и начиная переполох.

Казимира всем своим лицом показывала максимальное недовольство от происходящего, презрение ко всем окружающем и всему этому месту в целом. Рыжая неслышно хихикала, наблюдая за тем, как ведьма заглядывает в чужие тарелки и корчится от омерзения.

Прорвавшись сквозь потные, жирные тела, путники вышли к трактирщику.

— Ишь ты, погляди, негораздок, я же говорил тебе, будут у нас еще посетители нормальные. Ну-с, чем обязан? — полысевший мужик с рябой мордой больше разговаривал с кем-то под стойкой, чем с прибывшими посетителями.

— Две комнаты на двоих, да воды побольше принесите, чтоб шкуру отодрать, — Вук сделал запрос, а Казимира достала кошелек и вывалила монетки на стойку.

— Очень прошу, чтобы вода была чистая, — уточнила она и внимательно посмотрела на мужика, рассматривающего их очень уж хитрым взглядом.

Получив ключи, они быстро разбежались по комнатам и стали ждать, когда им натаскают воду в бадьи. Агнеша сразу же с удовольствием стала отмывать сальную голову, она ненавидела ощущение грязных волос, казалось, что только одно это может испортить настроение и удачу полностью.

Едкое мыло неприятно шарпало глаза и мелкие ссадины и порезы на руках. Агнеша задумалась о Вишуе, представляя, какую боль приносит ему мытьё новых ран, полученных после исцеления. В голове она прокручивала змеящиеся рисунки, пытаясь вспомнить за всю жизнь хоть что-нибудь похожее на них, но не могла.

Когда с марафетом было закончено, они порешили, что сегодня никуда не пойдут, и останутся отдохнуть, потому что было пока не ясно, что делать с Вишуем и как двигаться дальше. Казимира успокоила всех, сказав что от лишних пары потраченных дней ничего не изменится и можно сильно не переживать на этот счет, а вот продолжать путь с недосыпом и полуживым Вишуем гораздо худшее решение.

Плотно отужинав, Агнеша откинулась на скрипящую кровать и потянулась, наслаждаясь хрустом каждой своей косточки. Она любила эту усталость в мышцах, напоминающую ей о длительных конных поездках и путешествиях. Глаза закрывались сами собой, и Рыжая, не сопротивляясь этому, повалилась в спячку.

Ее разбудил резкий запах крови. Она долго ворочалась и сквозь сон чувствовала присутствие какой-то неприятной ауры рядом, но так и не смогла проснуться. Когда в нос ударил смрад страха, боли и отчаяния, она вскочила в холодном поту и стала оглядываться.

Было тихо, Казимира безмятежно спала, а за стеной слышался двухголосый храп в унисон, говоривший, что с товарищами все было в порядке.

— Какого хера?.. — она быстро натянула сапоги и рубашку, заткнула в обувь кинжал и нацепила ножны с мечом. Распахнув окно, она аккуратно слезла на крышу и затворила за собой створки, чтобы прохлада не разбудила Казимиру.

Беззвучно, словно змея, она заскользила по зданиям, периодически останавливаясь на краю какого-нибудь дома и принюхиваясь. Запах шел отовсюду и сразу, не было понятно, куда нужно идти, она хотела было возвращаться, как в голову ударила сильный поток колдовства и в глазах потемнело.

— Твою, — она повалилась на колени и достала клинок. — Мать, — не открывая глаз, она стала принюхиваться и вслушиваться в тьму.

Ничего.

Это было ненападение, просто какой-то очень сильный колдун сотворил что-то невообразимое где-то рядом, заставляя страдать Агнешу, которая не была морально готова так неожиданно терпеть колдовское вмешательство в ее жизнь.

Она проморгалась, вытерла выступившие слезинки с глаз рукавом и зрение стало возвращаться. Осмотревшись по сторонам, она не заметила ничего подозрительного, только вот теперь смрад крови имел четкое направление, и шел он из сиротского приюта подле главной церкви.

Быстро соскользнув вниз, она стала пробираться по переулкам к зданию, как неожиданно, кто-то выскочил из-за угла и с силой толкнул ее в грудь.

— А ну стоять, — страж держал вытянутую руку вперёд, а второй постукивал пальцами на рукоятке меча на бедре. — Че это тут девка делает посреди ночи? Подозрительно… Не положено…

— А я… Я вот, прогуливалась вечерком, и… заплутала? Да, верно, я заблудилась и решила идти к главной церкви, — она кокетливо улыбнулась, но стражник лишь прищурился сильнее.

Агнеша, ласково улыбаясь и хлопая глазками, подумала, что с годами она, вероятно, становится все больше похожей на пьяницу и нищенку, поэтому попытка соблазнить и очаровать мужчину не увенчается успехом.

Она резко пнула неожидавшего нападения стражника в живот, опершись на его плечи, перемахнула его и повалила тело на землю. Быстрым движением она свернула ему голову.

— А руки-то все помнят, — прошептала Агнеша, дивясь тому, как ловко оставила без жизни человека. — Давно я шеи никому не сворачивала своими руками…

Она было поспешила дальше, как вдруг почувствовала чьё-то ещё присутствие. Кто-то положил ей руку на плечо, и Агнеша незамедлительно вывернула ее, поставив соперника на колени и приставив к его горлу нож.

— Прости, прости, прости, только не убивай, — забился в истерике Вук.

— Сука, это опять ты, — Агнеша отпустила мечника и закатила глаза. — Молчи, бестолочь, идём, раз ты здесь.

Вук довольный, поспешил за ней следом, Агнеша могла бы поклясться, что если бы он был собакой, то начал вилять хвостом от счастья. Теперь уже двое призраков скользили по переулкам, преследуя с каждым мгновением слабеющий запах боли и страданий. Вук иногда будто бы случайно касался ее руки или плеча, но Агнеша упорно делала вид, что она этого не замечает.

— А, вот оно, здесь, — прошептала Рыжая, останавливаясь перед старым одноэтажным зданием

— Оно это что? — не удержался от вопроса Вук

— Че? В смысле?

— Ну, мы зачем сюда пришли, тебе приспичило детской плоти поесть или что? — он заулыбался от своей же шутки, но заметив недовольное лицо Рыжей сразу понурился.

— Ты не чувствуешь? — Агнеша в очередной раз принюхалась, смрад стоял отвратительный, хуже, чем в канализации.

— Да нет… а что я должен? — он поводил носом из стороны в сторону, но кроме сводящего с ума запаха чистых волос Агнеши ничего не почувствовал.

— Забей, тебе видимо не суждено, — она оттолкнула его нахальное лицо от своей головы, — пойдём внутрь, там узнаем, зачем мы пришли.

Вук пожал плечами и следом за Агнешей проскочил внутрь.

Теперь почувствовал и он.

Трупниной воняло так, что глаза слезились, а нос до жути жгло.

— Леший, да что же это… — он осекся, когда открыл первую дверь прямо перед собой.

Перед ними возникла отвратительная, гнетущая и просто тошнотворная картина. С десяток служанок, поварих и прочих, кто работал в данном приюте, все они были мертвы. И не просто мертвы, а изуродованы. Конечности были сломаны под ужасающими ненормальными углами, а внутренности выпущены из животов и развешены повсюду. На столах, стульях, полу, стенах и даже потолке свисали остатки плоти и кожи. Глаза у людей были выколоты, а тела покрыты письменами и символами Мирожита.

Церковь.

Не ясно было, по какой причине церковные решили погубить своих же, но картина была ошеломляющая.

— Я… щас… — Вук не удержался, и его стошнило прямо на пол остатками ужина, он повернулся было обратно, но снова встретился взглядом с выколотыми глазницами женщин и опять принялся опорожнять свой желудок.

— Сосунок, — Агнеша хотела посмеяться, разрядить атмосферу, но голос предал ее, и сиплый хрип отозвался страхом и недоумением.

Они не стали стоять и наблюдать за этим дальше, быстро ретировавшись из комнаты, они стали обыскивать остальные, в попытках найти хоть что-то, что раскрыло бы тайну произошедшего. Туманило голову и то, что она чувствовала потоки какого-то странного сильного колдовства, тянущиеся из одной определенной комнаты.

После недолгих обысков остальных комнат, найден был только дневник хозяйки приюта, который она небрежно и изредка заполняла.

«Сегодня к нам снова приходила церковь, они зачастили в этом месяце. Нужно будет узнать, может, сестры с других приютов знают, что происходит»

«Эти люди проводят очень много времени с детьми, они разговаривают с ними в дальней комнате, так, что я не могу их слышать. Совершенно ничего не понимаю, может это новый вид подготовки их к церковной деятельности?»

«Чаще всего они стали забирать того странного молчаливого мальчика. Дети начинают скандалить, когда его долго нет, не нравится мне все это»

Конец ознакомительного фрагмента.