Звери Стикса. Часть 3. Кто тут монстр?

Женя Брат (2024)

Раса людов живет изолированно. Закрыто от всего прочего мира, за высокими стенами и под защитой жесткой цензуры, которая тщательно следит за тем, чтобы жители резерваций не узнали, что они не единственная разумная раса на планете. Однако ходячим мертвецам нет никакого дела до искусственных границ. Им не важно, что с точки зрения людовской науки их просто не может быть. И они шаркают по кладбищам своими полусгнившими ступнями, бессмысленно озираются пустыми глазницами. А в последнее время даже ведут себя агрессивно. Что им нужно? Почему не лежится в земле? И главное, кто может спасти от этакой напасти и сделать мертвое снова мертвым? Судья контрольной службы Смерть, грозный и ворчливый пес Фауст и навязанная ему в партнеры ученая-биоэнергетик Кира направляются в приграничную зону людовского штата Монтана, чтобы разобраться с беспокойными мертвецами. А заодно и со своими беспокойными чувствами.

Глава III. Дело о ходячих мертвецах

Министерство внешних отношений представляло собой массивное безликое здание и располагалось в самом центре делового района города, буквально в паре кварталов от ворот в резервацию.

КСники расположились в просторном зале ожидания, сухо обставленном строгой серой мебелью со стеклянными вставками. Кошка, переспав со своими первыми впечатлениями о людовском обществе, негодовала. Ее удивляла зашоренность в сочетании с высоким уровнем технического и социального прогресса. Они заботились о стариках, обладали большими медицинскими и научными познаниями и в то же время убивали друг друга за еду, деньги, территории и оскорбления достоинства. Это, в общем-то, нормально и характерно практически для всех других рас. Но люды безыскусно и настойчиво прикрывали эти простые мотивы нагромождением высокопарного вранья, наперебой заявляя о высоких морально-этических стандартах и взывая к совести друг друга. Такой вывод она сделала, посмотрев утренние новости по квадратному проектору, служившему для развлечения посетителей.

— Ты бы их учебники почитала детские, — презрительно высказался пес, когда она поделилась с ним своими умозаключениями. — У них на карте вообще отсутствует что-либо, кроме их континентов. А все глобальные мировые события — типа Зикфридовых воин — они описывают как мировые катаклизмы, наводнения, извержения вулканов, кровопролитные но победоносные гражданские войны на крайний случай. В их государствах строжайшая цензура.

— Странно, я так много слышала про людовскую любовь к свободе слова…

— Свобода слова у нас присутствует и, так сказать, процветает, — беседу агентов прервал сухой и костлявый мужской голос. Пожилой мужчина с полностью соответствующей голосу внешностью, в прозрачных очках и огромном строгом костюме протягивал кошке руку. — Арчер Гуд, мисс, старший помощник мирового посла по штату Монтана по западному фронту США.

— Кира Форестер, — Кошка вежливо и осторожно пожала чиновнику руку. — Младший сотрудник сектора биотехнологий и инженерной медицины КС-СМЕРТЬ.

— Младший?.. — сорвалось с губ мистера Гуда негодование, и даже его рука, доселе так дружелюбно трясшая Кирину лапу, на мгновение замерла, и Кира прямо-таки ощутила тщательно скрываемую брезгливость этого люда в отношении своей персоны.

Пес развалился на светлом диване приемной и даже не шелохнулся для приветствия. Он хмыкнул.

— Младший, господин Гуд. Стажер практически. Представьте, какое неуважение, да?.. Мало того, что женщину прислали, так еще и не из высшей когорты.

Господин старший помощник посла совершенно не смутился, а полностью потерял интерес к Кире и переключился на Фауста, поняв, видимо, кто здесь главный.

— А вы, я полагаю, мистер Death, Судья, так сказать.

Кира отметила, что назвав Фауста по должности чинуш не только не протянул руки, но и демонстративно убрал кисти за спину.

— Судья, мистер Гуд. И это значит, что вы в глубокой заднице, раз я здесь.

Господин Гуд сдержанно вздохнул и слегка побагровел.

— Прошу за мной, господа агенты.

Человек провел бистов через красиво и богато обставленные холлы в небольшой конференц-зал. Кошка, распахнув глаза, рассматривала всякие технические штуки, которыми здание было нашпиговано по самую крышу. Компьютеры — бездушные, только механические коробы с мониторами, без биоблоков, судя по характерному жужжанию, но зато за каждым столом. Привычные телефонные аппараты при этом отсутствовали, но она заметила несколько человек, которые приложили к уху плоские черные пластинки без единого намека на провод и говорили в них. Видимо, это была альтернатива связи здесь. Громоздкие пластиковые коробки принтеров непрерывно стрекотали и печатали тексты безо всякой помощи писаря и даже без пастуха. У нее в отделе был один технопринтер на весь этаж, неприкосновенное сокровище, которое ломалось при каждом срочном случае, и с ним невозможно было договориться… А здесь, вроде, работали. Наверное, потому что на них никто не обращал никакого внимания. Здесь это просто техника. Безжизненная механика, работающая без подпитки от психических ресурсов пользователей…. По крайней мере официально.

Даже жалюзи в конференц-зале опустились при нажатии Арчером на кнопку пульта. Тот же пульт, похоже, отвечал за подачу в помещение свежего воздуха и за видеопроектор, висящий под потолком. Помощник посла не собирался рассусоливать и перешел к сути вопроса.

— Мы очень рады, господин Судья, что Вы прибыли так скоро после отправки запроса. У нас в Штате есть проблема… так сказать по вашей части. Если быть откровенным, то мы несколько удивлены столь скорой реакции КС…. Запрос был скорее личным, а не официальным.

— Скажем так, Гуд, я тоже здесь скорее лично, а не официально. Я был поблизости по другим делам, и меня просто попросили к вам завернуть с целью разведки. Можете не лебезить. Докладывайте без прикрас.

— Хорошо, — чиновник заметно расслабился. — Тогда к делу. В последние месяцы Монтану осаждают живые мертвецы.

— Вы говорите о зомби? — перебил пес.

— Не совсем. Поймите пожалуйста, наши штаты закрыты для информации и посещения иными расами, но в приграничных зонах, таких как эта, мы всецело принимаем научные знания и терминологию, принятую в остальном мире. Мы в курсе, что такое зомбизм, и как он лечится. Но это… это другое.

Старший помощник посла пощелкал клавишами на пульте. Свет в комнате погас и на стену проецировалось изображение. Фотографии полуразложившихся фигур разного возраста и целостности сменяли друг друга и их было довольно много. Погода и время года на фото тоже отличалась.

— Когда все началось?

— Примерно полгода назад.

— Полгода? — пес оскалился и с недоумением посмотрел на чиновника. — А какого лешего вы молчали?!

Арчер гуд вжался в свои огромные подплечники как черепаха, но ответил спокойно. Видимо по долгу службы он привык быть той стеной, которая отбивает вопросы.

— Мы являемся приграничной зоной, господин Судья. Наши защитники правопорядка — умелые и достойные люди, многие уже не в первом поколении — имеют дело с самыми разными всплесками сверхъестественного. И мы обычно справляемся сами. Если бы мы каждый раз жаловались на все, что сносит к нашей стене с вашей, так сказать, стороны…

— Я понял, — пес устало потер глаза лапищей. — Это вопрос чести. Не развивайте, а то до конфликта доведем, господин Гуд. Хорошо, в общем еще, что сейчас обратились, наконец. Проехали. Давайте подробности.

— Мертвецы просто встают из своих могил, — яркое фото на стене в подтверждение. — Они никуда не идут, ничего не хотят. Они оживляются и движутся целенаправленно, только при появлении живых в малом радиусе от себя. Некоторые мертвецы свежие, а некоторые, так сказать, не очень.

— А какого рода оживление при контакте с живыми? — встряла Кира.

— Разное, — Арчер пожал сухими плечами, спрятанными под поролоновыми вкладками пиджака. — В основном агрессия. Попытки приблизиться. Но вот был случай поедания и даже сексуального насилия.

— А. Я понял, почему вы только сейчас обратились. Кого-то сожрали.

Арчер немного помялся, но кивнул.

— Да, господин Судья. Так сказать, прецедент.

— Значит могли вставать и раньше, но пока никто не пострадал, вы ничего и не делали?

— Вы должны понимать господин Судья, что наши охранные силы очень опытны и умелы, но ограничены. Мы не можем дежурить еще и на кладбищах… У нас все-таки и обычных, гражданских дел полно.

— Сколько кладбищ в городе? На каких зафиксированы подъемы? Группами или по одиночке? Сколько раз за эти ваши полгода? Когда именно произошло это нападение с поеданием?

Чиновник явно растерялся от такого обилия вопросов. Фауст нетерпеливо вздохнул.

— Ну нападение это произошло недели две назад. И я сразу после него подал заявление в наше отделение КС! Там сказали, что были уже жалобы от полиции за последние полгода. Вот они, все тут сейчас, — человек указал на стену. — И что нужно вызвать кого-то из офицеров со Стикса. Велели ожидать. Встают, наверное, группами… Ну тут лучше в полицейских отчетах будет описано. Кладбищ, так сказать, наверное несколько… Я должен признаться, никогда не думал об этом… Господин Судья, это ведь дело такое… неприятное, вы поймите. Кладбища, мертвые… Мы о смерти стараемся думать только когда она вот она, стучится в дверь. А пока все живы, то и не это самое. Так сказать.

— Ну вот я и постучался, господин Гуд, — Фауст гаденько улыбнулся, чуть оголяя клыки. — Начинайте думать о неприятном.

Арчер Гуд не нашелся, что ответить. Он растерянно потеребил бумаги на столе. Выровнял тонкую стопку полицейских заявок в желтых папочках. Пересчитал их и пододвинул к Судье.

— Тут семь. Видимо семь.

Пес снова вздохнул, поняв, что ничего полезного из чиновника им не выведать. Надо будет трясти служителей церкви и своих, похоронников. Забрал папки. И кивком указал на стену. Хоть фотоотчет посмотреть.

— Есть идеи? — Фауст внимательно рассматривал сменяющие друг друга фото разномастных ходячих трупов преимущественно издалека.

— Ну… У нас есть на территории зоны несколько заводов… Так сказать засекреченных…. Возможно выбросы имеют какое-то отношение… Но это не точно.

Пес с презрением перевел на чиновника тяжелый взгляд, и тот тут же замолчал.

— Я не тебя спрашивал, чучело. Кира, у тебя есть идеи?

— Господин помощник посла, верните первые фото на экран пожалуйста, — сразу включилась кошка и на контрасте с псом прозвучала весьма уважительно.

Проектор по мановению волшебной кнопки прокрутил фото назад, пока кошка не сказала стоп. На экране появилась фотография из полицейского архива, запечатлевшая погибшую молодую пару. Девушка была растерзана и изрядно подъедена, молодой человек распластался рядом с ней в неестественной позе.

— Здесь было сексуальное нападение, вы сказали?

— Да, вы совершенно правы, леди. Только странно, что изнасилование было произведено в отношении, так сказать, юноши… А вот девушку съели заживо. Парень выжил в итоге.

— Ну так себе повезло, на самом деле, — не удержался Фауст от едкого замечания, — Кошка хмыкнула в кулак, но сохранила серьезный вид. — В чем идея, Кира?

— Я думаю о проявлении лобного синдрома. Зомби, классические зомби, встают из могил, когда их собственные нереализованные желания оказываются сильнее смерти. И идут исполнять их. Они знают куда идти, их ведет их собственная воля, хоть и искаженная зачастую. А ваши просто встают, но зато на уровне эмпатии ловят желания живых, оказавшихся рядом. И идут реализовывать их, как свои собственные. Девушка на фото в расстегнутом платье. И парень в строгой тройке, но без галстука. Парочка, по всей видимости, уединилась на кладбище для интимного свидания. Скорее всего, лобные доли мозга юноши были настроены на реализацию сексуальной потребности. Мертвячина поблизости словила эту волну как радиосигнал и выполнила желание в отношении того, кто его транслировал.

— Но девушку съели. Вы полагаете… Что она не хотела близости, но была… голодна?

— Этого мы уже не узнаем, так? — пожала плечами кошка. — Как мертвецам удалось подкрасться к паре незамеченными? Они затаились? Подстерегли?

— Мертвецы обычно медлительны и неповоротливы. В данном кейсе описано значительное численное превосходство, и покойники были, так сказать, свежими. Сильными. Молодых людей, видимо, застали врасплох, им просто не повезло. Думаю, да, вы правы, и парочка была, так сказать, сильно увлечена друг другом, чтобы не заметить опасности.

Пес и кошка переглянулись. Кира вспомнила их «контакт» с реальными зомби в Дродорфе. Тогда мертвецы были одержимы желаниями, и назвать их нерасторопными или неповоротливыми язык бы не повернулся.

— Ну, не знаю, как вы, джентльмены, но я себе такой сценарий представляю легко. Посмотрите, девушка одета красиво, но бедно, не то, что молодой человек. Возможно это запретная связь, мезальянс… проституция или она содержанка.

— Это проституция, — подтвердил Арчер.

«Как легко он согласился с обвинением в проституции. Интересно, это написано в документах, или просто потому что на его взгляд все логично?» подумала Кира.

— Думаете, если секс не по любви, женщина не может думать о гамбургере?

Мужчины многозначительно закатили глаза кверху, явно припоминая что-то.

— Да, в этом есть смысл, — первым признался безкомплексный Фауст. — Что это нам дает?

— Лобная кора отвечает за волевые процессы, а в больших полушариях в целом за интеллект. Это самое сложное и самое эволюционно новое образование в мозгу людей. Раз мертвецы встают, не имея собственной воли, но легко улавливая чужую, то мы имеем дело с энергиями базового, а не личностного порядка. Воздействие происходит или на более древние мозговые участки — продолговатый мозг, средний, промежуточный возможно. Мозжечок. Как бы «снизу», а не «сверху». К тому же на фото видно, что некоторые мертвые сильно истлели, там просто нет никакой коры и, скорее всего, никакого мозга. Так что источник надо искать в энергетическом измерении, а не в материальном. Есть ли свидетельства речи мертвецов или сложной деятельности?

— Нет, мэм. Они тупы, как бревна, и запертые на простой засов кладбищенские ворота оказываются достаточной мерой для спасения.

— Отлично. Значит мы точно не ищем психа с копией некромантиона. Это может быть нарушением баланса в одной из базисных мировых энергий. Я бы обратилась к картам известных биоэнергетических жил, проходящих по вашим землям. Ну и, конечно, взяла бы на анализ пробы почвы на кладбищах и возможно образцы выбросов с этих заводов, о которых вы говорите.

— Это исключено, мисс Форестер. Ваш ранг доступа слишком низок…

— Она не с тобой говорит, чучело, — оборвал его на полуслове пес и, демонстративно игнорируя представительское лицо, обратился к кошке с таким видом, будто они были тут одни. Степень багроватости Арчера Гуда достигла максимума и перешла в фиолетовый спектр, приближаясь к опасному для здоровья уровню «королевский пурпур».

— Карты возьмем у Линды. Для анализов направим официальный запрос в КС, пусть сами договариваются. Версия рабочая, проверить стоит. Но может быть и иначе. Осквернить кладбище на самом деле плевое дело. Достаточно одной паршивой овцы в стаде священнослужителей, занимающихся отпеванием. У вас приняты отпевания?

Арчер кивнул и хотел что-то добавить, но Фауст уже отвернулся от него и продолжил свое рассуждение.

— Понаблюдаем за ритуалами. Прижмем местного иерея при необходимости.

— Батюшку не трожьте, зве-Кхм! — неожиданно пискнул Арчер и стушевался от того, что чуть не выпалил вслух. Фауст смерил его взглядом.

— Что запнулся? Звери ты хотел сказать?

Повисло молчание. Чиновник глубоко дышал, бегал глазами по комнате, но особого стыда на самом деле не испытывал.

— Значит так, господин помощник посла. С точки зрения КС, наше здесь появление и вообще предварительное расследование — это дружественный шаг навстречу вам, недалеким, циничным, озлобленным идиотам с комплексом Бога в купе с махровой паранойей. Ты думаешь, что это беда, что двое зверолюдей будут шляться по твоим драгоценным предприятиям, церквям и кладбищам? Это не беда, господин Гуд. Беда будет, если мисс Форестер не права, и ваши проблемы с мертвыми вызваны антропогенными причинами, а не глобальными биоэнергетическими процессами. В этом крайне неблагоприятном варианте возможны меры, гораздо более страшные, нежели допрос пары священников. Позволю себе напомнить о деле «Лаватонны». «Гиренбург». «Солстэйм». Эти названия вам о чем-нибудь говорят или мне продолжить список? У вас, людов, короткие жизни и такая же короткая память.

Теперь на Арчера Гуда больно было смотреть. От прежнего багрянца не осталось и следа, лицо его сделалось напротив пепельно серым, он как бы невзначай оперся о стеклянную столешницу. Сразу стали очевидны следы возраста. Кир ощутила жалость к старику.

— Я прошу прощения, господа агенты, — наконец пробормотал помощник посла. — Нервы. Чем я могу содействовать расследованию?

Пес присел на стол и скрестил на груди могучие руки.

— Не знаю, Арчер. По мне так ты совершенно бесполезен. Предложи что-нибудь?

Гуд пожевал губы, исподлобья зыркнул на хамоватого пса.

— Серебряные пропуска могли бы сэкономить время для вас на проходных и дать доступ практически на любое предприятие, почти ко всем архивам и данным.

— Включая военные?

— Включая военные, — удрученно кивнул Арчер.

— Пойдет. Тащи, — согласился пес.

Чиновник спорым шагом отправился в лабиринты своего ведомства и они остались одни. Пес не смотрел на нее.

— Что случилось с Гиребургом и Солстэймом? — робко подала голос кошка.

— Этих городов больше нет на картах. Стерты, с фундаментом. В Гиренбурге группа талантливых студентов искала рецепт философского камня и случайно создала живой минерал, питающийся плотью. Передавался через прикосновение. Представь себе целый город состоящий из каменных статуй в полный рост. Мы вовремя оцепили периметр и сожгли все на корню.

— Гиренбургская оспа?! — эту историю Кошка где-то читала. Но была уверена, что это всего лишь детская страшилка.

Фауст кивнул.

— А в Солстэйме был расположен секретный военный завод. Создавали лекарство от смерти, а получилось то, что сначала убивает, а потом поднимает в виде плотоголемов. В некотором роде, конечно, бессмертие… Передается воздушно-капельным. По мне так нет ничего хуже, чем вариант Солстэйма. Когда мы вошли в город, живых там уже не было.

Кошка подняла на пса взгляд. Внешне он вроде бы и не изменился. Но она кожей ощутила, как он закрылся еще плотнее, унесся куда-то далеко в мысли, а скорее всего в воспоминания.

— Ты… был там?

— А это имеет значение? — Фауст бросил в нее взгляд, и Кира, не выдержав его тяжести, тут же отвела глаза. Ответ был очевиден. — Приедем на Стикс, и я буду рекомендовать Маркусу отправить тебя на курс истории КС. Важные вещи, такое надо знать.

Кира ничего не ответила. Воцарилось тягостное молчание. После событий в Мемориуме они практически не говорили. У Киры душа рвалась на части от чувства вины и бессилия. Пес захлопнулся и был неприступен. На таком контрасте она как следует оценила, как много труда он прикладывал в общение с нею раньше.

Господин Гуд вернулся с добычей и положил на стол две серебряные карточки-бэйджа на шнурках, а также поставил средних размеров коробку с какими-то вещами.

Фауст взял рассмотреть карточки а про коробку спросил:

— Что это, Арчер?

— Кое-какое техническое оборудование, которое может вам пригодиться… — он стал показывать содержимое коробки. — Мобильные телефоны, штатный автомобиль поновее, адрес…

— Оставь себе этот хлам, — перебил его пес. — С арендой жилья и транспорта не нашпигованного прослушивающей радиоаппаратурой я как-нибудь сам справлюсь.

— Ну хорошо. Тогда возьмите телефоны.

— Ты серьезно думаешь, что я буду тебе звонить и отчитываться? Арчер, поверь, если мне понадобится от тебя что-то узнать, я тебя найду и спрошу. А вот общения в обратную сторону вообще не предусмотрено. Захочешь поговорить по душам, наберешь три шестерки на своем сотовом чуде техники. Тебя с нами свяжут.

Он легко соскочил со стола, сгреб полицейские отчеты. Потряс на прощание серебристыми карточками, вроде бы даже признательно кивнул, и направился к выходу. Кира засеменила вслед за ним, пробормотав какое-то вежливое прощание.

— Сурово ты с ним, — выдавила, наконец из себя кошка, когда они вернулись в автомобиль. — Это жесткие переговоры называется?

— Это эффективность называется, — буркнул пес. Пропуска он сунул в карман своей дорожной сумки. Завел автомобиль. Посмотрел в окно. Побарабанил когтями по рулю. Хмуро цокнул языком. — Ну гражданские ладно, допустим, с них спрос невелик. Но почему наши прислали запрос на помощь только после того, как кто-то умер? Пристегнись и помолчи, еще не все.

Когда-то, по ощущениям вечность назад, Кире не понравилась поездка на Лошади вместе с псом. Ей было слишком быстро, слишком жестко… это потому что она с ним на машине ни разу не ездила. Вчера было плавное и расслабленное лавирование, но сейчас пес, видимо, вошел в рабочий режим или просто раззадорился общением с людовским чиновником. Девушка вцепилась в пластиковую ручку, предусмотрительно встроенную в потолок транспортного средства над окошком и прилагала все силы, чтобы не орать в голос. Пес кидал автомобильчик из стороны в сторону, маневрируя по дворам на сумасшедшей скорости. Машинка подскакивала на ухабах, норовила перевернуться и жалобно визжала своими металлическими внутренностями. А затем он вдруг резко изменил стиль и повел совершенно спокойно и мягко. Припарковался у тротуара напротив книжной лавки и, сосредоточенно глядя в зеркало заднего вида, произнес:

— Пойдем. Местное отделение КС за углом. Вещи бери, машину бросим тут. Это неуправляемое ведро с гвоздями никуда не годится, для начала возьмем другой транспорт. А потом уже будем решать с ночлегом.

Кира повиновалась, мысленно благодаря Богов за то, что эта несуразная гонка, наконец, закончилась. По дороге Фауст неожиданно остановился возле неприметной серой автомашины с наклейками службы такси на бортах и с размаху разбил боковое стекло. Внутри сидели двое испуганных моложавых мужчин. Пес оперся лапами о крышу и сунул в салон голову.

— Эскорт мы не заказывали, мальчики. Не надо больше за нами следить. Ребята мы приметные и прятаться не собираемся, но тем не менее — частная жизнь есть частная жизнь. Арчеру скажете, что я угрожал вашей жизни и здоровью. И если еще хоть раз кого у себя на хвосте замечу, угрозы перейдут в действия.

Для подкрепления серьезности своих намерений, пес с силой сжал лапы на отполированной крыше машины. Жесть с лязгом согнулась в его пальцах, словно фольга. Острые костяные когти проткнули крышу в нескольких местах, а дужка бокового окна вмялась в салон и повела за собой дверь с душераздирающим лязгом. Мужчины внутри авто ничего не ответили, но вид имели такой, будто только что посмотрели резюме своего земного существования, промелькнувшее перед глазами. Несколько пешеходов шарахнулось, а кто-то с воплем убежал прочь. Фауст как ни в чем не бывало подхватил с тротуара свою сумку и они поднялись по мраморным ступенькам приземистого, но внушительного здания с большой вывеской «Похоронное бюро Райская Долина».

Глава IV. Хлопоты

— Катафалк? — кошка недоуменно разглядывала огромную лакированную машину с удлиненным задним отделом, хромированными дисками и траурными занавесочками в салоне. — Штатный служебный автомобиль КС это… катафалк семьдесят седьмого года?

Когда они вошли в двери похоронного бюро, Кира решила, что отделение КС находится с ним в одном здании. Но оказалось, что бюро — это и есть отделение КС. По совместительству. В щедро уставленной белыми цветами прихожей их встретила молоденькая девушка с выразительным подвижным лицом. Она удивительным образом умудрялась делать брови скорбным сочувствующим домиком и одновременно с этим радостно улыбаться. Девушка им не удивилась, а провела вглубь бюро, мимо торжественных богато украшенных бархатом, деревом и цветами залов. Несколько нижних этажей были отведены для морга, офисов, оружейной, лазарета и, конечно же, гаража и мастерских.

— Ну есть пятьдесят пятого и парочка современных. Что тебя смущает, я не понимаю? Ты рассчитывала на фургончик с тако?

Кошка пожала плечами. Хоть она по-началу и удивилась, но сейчас, рассматривая роскошный механический транспорт, прониклась уверенностью в том, что это единственно верный для них вариант. А следом ощутила и предвкушение удовольствия, которое ей сулит возможность покататься в этом чуде. Лаконичность и торжественность дизайна пленили ее с первой секунды. Она почему-то была уверена, что машина эта зверски мощная, но имеет спокойный уверенный характер.

Выбрав автомобиль, пес отправился оформляться. Почти целый час Фауст потратил на ходьбу по кабинетам, рукопожатия и заполнение каких-то бумажек. Еще час он потратил на то, чтобы выяснить, кто так безалаберно отнесся к сообщениям о мертвоходщих, что на Стикс сообщили только через полгода после первого случая.

К сожалению, поиски виновного закончились совершенно фрустрирующе. Оказалось, что клерка, работавшего архивариусом бюро, настигла старческая деменция. А заметили это только вот сейчас именно благодаря тому, что пришел запрос уже не из полиции, а из министерства внешних отношений. Конечно, работника уже отправили на пенсию. Конечно, уже назначили исполняющего. Конечно, уже разбирается с многолетними завалами документов. Но бардак в архиве такой, что на данный момент выудить из него статистику смертей, обращений граждан или фиксированных случаев мертвохождения не представляется возможным.

Кира следила за псом, ожидая, что он сейчас придет в полнейшее бешенство. Но как ни странно, он остался совершенно спокойным, насколько этот термин вообще употребим в отношении вспыльчивого Судьи. Буркнул себе под нос что-то вроде “судьбоносное стечение обстоятельств”. И они просто погнали дальше.

Кошка следовала за ним молчаливым хвостом и старалась не мешаться под ногами.

Ее усилия были вознаграждены неожиданным образом. После соблюдения всех необходимых формальностей и бесед с наместниками (которые, как отметила Кира, по большей части или замирали в своих креслах при виде пса, словно перед коброй, или же вытягивались по струнке и старались в присутствии Судьи дышать пореже и потише), их снова догнала улыбчивая девушка со стойки регистрации и вручила псу несколько почтовых конвертов, изобразив на лице при этом ни то величайшее сожаление, ни то бесконечное счастье. Просмотрев все, он остановился на одном. Вскрыл когтем, прочитал и удовлетворенно сказал: “Вот и хорошие новости”.

Скорым шагом они поднялись на нулевой этаж, и прежде чем, наконец, зайти в гараж и забрать новый транспорт, завернули в оружейную. Это оказалась крохотная пустая комнатка с парой банкеток у стен и небольшим квадратным окошком для выдачи обмундирования напротив входа. В окошке клубилась косматая тьма и мигала поочередно десятком тускло светящихся глаз. Пес молча отдал в окно письмо и добытую ранее справку, подписал несколько подсунутых ему с другой стороны формуляров и через несколько минут ожидания, получил темный матовый дипломат и связку маленьких ключиков от автомобиля с форменным глянцевым брелоком КС в виде черно-бежевых ромбиков. Чемоданчик пес тут же сунул Кире, а сам быстрым шагом направился к гаражу.

Кошка робко уселась рядом с псом на кожаное широкое сидение автомобиля, с любопытством наблюдая за тем, как пес вставляет куда-то под руль полученный ключ и коротко его поворачивает, внимательно при этом прислушиваясь. Где-то в глубине носа автомобиля взрыкнуло, а затем тихо утробно заурчало. Воздух наполнился странным едким запахом — и приятным и неприятным одновременно. Для кошки все это было впервой. Раньше, до посещения Монтаны, она никогда не ездила в машинах с двигателем внутреннего сгорания. Паршивый старый автомобиль, на котором они ездили со вчера, она не оценила — он был бездушной еле живой колымагой. А тут чувствовался характер. Она кожей ощущала, что этот автомобиль не в каждых руках будет послушным. Так что наблюдать за деловитыми приготовлениями Фауста к пути ей доставляло удовольствие. Пес, слегка задумавшись и бросив в ее сторону хмурый недовольный взгляд, достал из-за пазухи выданные намедни ночью темные очки и аккуратно вложил в тайное отделение прямо над зеркальцем заднего вида. Потом забросил свою и Кирину дорожные сумки в заднюю часть катафалка. Полка для гроба отсутствовала, вместо нее сзади располагался обширный мягкий диван, по-видимому раскладывающийся в длину, так что при необходимости в машине можно было с комфортом поспать. Также имелся откидной столик и множество ящичков в обитых бархатом стенках.

Внутри чемодана на коленях у Киры что-то шевельнулось. Кошка настороженно отняла от короба руки и прислушалась.

— Фауст, а что это?

Пес несколько мгновений вроде как колебался, но наконец сказал.

— Открой и увидишь.

Кошка отщелкнула металличекие заклепки и открыла ящик. В мягкую формованную подкладку был вложен странный предмет, больше всего похожий на панцирь гигантского краба. По размеру он был немного больше Кириного биобука. Вдоль полукруглого шипастого края панциря располагались темные блестящие камни, крупные и немного выпуклые, и целая россыпь таких же помельче в центре. Штука имела цвет выгоревших на солнце рыжеватых кораллов.

— Что это… Это щит?

— Ну… не совсем, — пес постучал костяшками пальцев по черному ящику. И в глубине черных камней внезапно заблестела жизнь. Глазки синхронно мигнули. Под краем панциря что-то заерзало, и салон автомобиля заполнил тонкий мелодичный свист. Создание плавно приподнялось над своей коробкой на многочленистых шипастых ножках и как будто бы восторженно осмотрелось. Пес сунул палец куда-то под брюхо крабика и тот внезапно открылся, издав мягкий щелчок и протяжный скрип — точь-в-точь как дипломат или как раковина моллюска. Создание воспользовалось моментом и общупало руку пса длинными шершавыми усиками, непонятно откуда растущими. Внутри этого живого краба на мягкой, теплой, похожей на замшу подстилке лежал новенький биобук, точно такой же, как старый, но сияющий свежестью. Рядом с ним в плавных углублениях — периферийные части от него: портативная ручка с колбой образца грибка, несколько заботливо свернутых в кольца проводков и дополнительных трубочек и, конечно же, внешнее хранилище. Большой кварцевый блок с распластавшимся внутри драгоценным грибком,похожим на черный волокнистый туман, был заполнен прозрачной, только что обогащенной питательной смесью.

Кошка замерла на своем месте, прижав руки к щекам и вытаращив глаза. Сложно было понять, что за чувства скрывались за этим жестом. Фауст настороженно следил за реакцией кошки, подумав вдруг, а не в ужасе ли она от членистоногого чуда КС-ной биоинженерии.

— Это Arthropodibus facultatem! Господи, Фауст! Это живой Arthropodibus! — затараторила Кира, нервно встряхивая лапами и задыхаясь от переполнявших ее чувств.

Пес с облегчением выдохнул и кивнул.

— Значит, знакомая штука для тебя.

— Знакомая?! Да я прочитала о них все, что только нашла! Я всю жизнь мечтала хотя бы глазком увидеть такое чудо, да не смогла найти мастера, который бы делал хоть что-то из того, о чем написано в энциклопедиях!

— Ну потому что все мало-мальски нормальные биоинженеры завербованы нами, — с презрением и гордостью фыркнул пёс.

Кира с трепетом прикоснулась к оранжевой броне живого сундучка. Провела пальцами по кромке, дотронулась до еле заметных ямочек за черными бусинами глазков. Краб довольно качнулся на ножках, приветственно уркнул, выпустил откуда-то из-под себя маленькие острые клешни, и тоже в ответ начал ощупывать руки девушки.

— Какая красота… Это не симбиотические связи, она явно выращена полностью! Из пробирки! Она же маленькая, да? То есть вырастет еще, — кошка поддела внутренний замшевый язычок, на котором лежал ее бук и заглянула под него, во второе потайное отделение. По центру брюха, под полупрозрачной плотной пленкой быстро сокращалось сердечко существа, гоняя по тонким сосудам темную густую жижу. — Фауст, это потрясающе! И смотри, аппаратура так хорошо уместилась! Как будто влитая. А можно этим немного попользоваться? Я заявление напишу, под свою ответственность…

— Она твоя. Это подарок, — выпалил пёс и понял вдруг, что почему-то сильно волнуется.

Кира замерла. Он увидел, как по всему ее телу поднялся подшёрсток.

— Я попросил знакомого биоинженера вырастить для тебя крабо-сумку специально под размер прототипа, если честно, еще до того, как ты его разбила. Наверное, это был только вопрос времени. У меня просто дыхание перехватывало иногда от того, как ты таскала такую чувствительную аппаратуру чуть ли не в холщовом мешке. Так что давно уже вынашивал мысли предложить тебе что-то такое. Да, она еще маленькая. Но когда вырастет, станет скорее всего ярко-красной и емкость второго кармана тоже увеличится.

Кошка повернула к нему свое лицо. И без того выразительные, подведенные светлым естественным ободком глаза казались просто огромными из-за расширившихся черных зрачков, губы еле заметно дрожали, а грудь вздымалась и опускалась под легкой хлопковой майкой, что кузнецкие меха. «Вот черт», — подумал пес, чувствуя, как в груди сворачивается клубком сердце, накручивая на себя заодно жизненно важные артерии и жилы со всего тела.

— К тому же они очень верные и довольно умные, — поспешил продолжить он, чтобы заболтать волнительность момента. — Если ты дашь ей имя и угостишь каплей своей крови, она никому не позволит прикасаться к твоим вещам без твоего разрешения и будет выполнять голосовые команды.

— Ты попросил сделать это… для меня?

— Ну… — Фауст стушевался. Это были странные чувства. Он злился на нее за Мемориум, да. Но в то же время не сожалел о подарке ни секунды. Напротив, увидев письмо о том, что краб и биобук готовы, он обрадовался и разволновался. Ему хотелось сделать ей подарок, и это желание было больше и важнее его злости и обиды.

Кира отвернулась от него и закрыла лицо руками. Она плакала. Пес растерялся еще сильнее. Он помолчал. Из-за ее ступора пес чувствовал себя дураком. А ее слезы его и вовсе напугали и разозлили. Так что он старательно делал отстраненное и скучающее выражение лица, пытаясь при этом успокоить бушующее внутри пламя.

— Я надеюсь, ты плачешь не потому что до коликов боишься членистоногих, — в итоге сухо произнес он, смотря в окно.

Кира хлюпнула носом и наспех вытерла глаза лапами.

— Нет. (Хлюп). Нет, не боюсь. Я плачу, потому что мне много лет никто ничего не дарил. Вот так. (Хлюп). Персонально. И потому что это вообще. Ну просто. Неожиданно. Очень и приятно. Это очень приятно, и очень неожиданно.

Хоть она и попыталась взять себя в руки, но эмоции все же победили. Фауст заметил ее резкое движение и дернулся в сторону. Не сиди они в тесном салоне автомобиля, рассчитанного к тому же на людней, то он, наверное, и вовсе бы отскочил от нее, как испуганный подросток. Но здесь место для маневра было ограниченно, так что Кира беспрепятственно обняла его обеими руками за шею и зажмурившись вжалась мокрой горячей моськой в его ключицу.

— Спасибо, Фауст, — прошептала она, сражаясь с конвульсивными содраганиями собственного тела. — У меня просто нет слов. Спасибо большое. Она прекрасна.

Как и всегда, ее прикосновение его обожгло. Горячей лавиной прокатилось от головы к низу живота, так что руки до самых пальцев пошли мурашками. Когда Кира справилась со своим эмоциональным порывом и стыдливо отстранилась, Фауст недобро сверлил ее глазами из верхнего угла салона, в который забился, подняв зачем-то вверх обе лапы. Вряд ли это движение ознаменовало его капитуляцию.

— Никогда так больше не делай, поняла? — жестко сказал он. Девушка съежилась и кивнула. — У меня рефлексы не светские, кошка. Я тебе только что чуть челюсть не сломал. Потому что в последний раз, когда ты ко мне вот так рванулась, я сам чуть не остался без руки.

Он тряхнул в воздухе конечностью, напоминая Кире все ее недавние прегрешения.

— Ты поняла меня? — не унимался он. — Это серьезное нарушение субординации и моих личных границ.

Кошка вытянулась по струнке в кресле и глядя в пол быстро кивала. Челка опала на лицо, закрывая его как бело-серебристая ширма.

— Я поняла, Фауст. Извини.

Пес, успокаиваясь, тоже кивнул и постарался сфокусироваться на предстоящей дороге. Выводя из гаража длинный спокойный автомобиль, он через окно цапнул со стойки один из рекламных журналов с картой, рассказывающих о достопримечательностях городка.

На ланч они встали на полупустой, залитой полуденным солнцем автостоянке. Кира перебралась в кузов катафалка, который про себя стала называть комнатой, и углубилась в Справочник, перебирая все доступные инструкции и материалы про живые сундуки и правила их использования. Пес принес в бумажных пакетах еду из местной кулинарии, к слову, весьма приличную, и сел за руль, жуя бутерброд и также заняв глаза и мысли изучением карты в журнале. На кошку он снова не смотрел. И похоже, вновь включил игнорирование. Затем прямо из приборной панели вынул неприметную телефонную трубку с проводом-пружинкой, выполненную из такого же цвета древесного капа, что и сама панель. Набрал номер и, не представляясь, строго спросил, свободен ли объект семьдесят шесть по Сороковой улице. Выслушав ответ, также сухо сказал, что резервирует объект и будет на месте после семнадцати ноль-ноль. Завел автомобиль. Хотел было уже тронуться, но все же передумал и повернулся к Кире, чтобы поделиться с нею планом действий.

Кошка сидела на диване, сложив ноги по-турецки и была полностью поглощена своим подарком. Она что-то вычитывала в Справочнике и тут же пробовала на крабике новую комбинацию поглаживаний. Зверек тихо и с удовольствием посвистывал, покряхтывал и похрюкивал, словно барсук, проглотивший свистульку. Пакет с едой так и стоял нетронутым на выдвинутом столике рядом с кошкой.

— Кир? — ноль реакции. — Кира!

— А? — кошка встрепенулась, словно вынырнула из-под воды. Глаза огромные, и широкие круглые зрачки почти на всю радужку. В груди у пса привычно закололо. — О, еда! Точно!

Кошка сфокусировалась на пакете. Аккуратно хлопнула крабика по задней стенке панциря и тот с тихим свистом опустился на пол, поджал под себя все ноги, превратившись в ровный аккуратный кирпичик, и затих. Девушка гуттаперчево перетекла на переднее сиденье, зашуршала пакетом, достала из него пачку с молоком и тут же его высосала, аккуратно проколов верхнюю грань острыми клычками. Затем жадно впилась в бутерброд с вяленым мясом и козьим сыром.

— Феноменальная штука, Фауст! — пробубнила она с набитым ртом, указывая пальцем себе за спину. — Спасибо еще раз.

— Феноменально то, как ты все время говоришь во время еды, — буркнул Судья, пряча смущение.

— Что ты решил, — проигнорировала она его слова, и кивком указала на карту. — Сначала на кладбища съездим?

Пес обратился к делу и завел двигатель. Может быть, люднейские автомобили в массе своей и были просто жестянками, наподобие той, которую им выдали на въезде в зону. Но утробный глубокий рык мотора конкретно этой машины не оставлял никаких сомнений в том, что она если не живая, то некоторое подобие жизни в ней точно теплится.

— Да. Сначала проверим не лежит ли в земле что-нибудь очевидное.

Кладбищ в городе было три. Кажущийся заброшенным погост на самой окраине не вызвал подозрений. Пес пробежал его насквозь, даже ни разу не притормозив нигде, поводя изредко длинным носом, да бегло оглядывая нодгробья черными, бликующими на свету галазами. Ничего странного он там не учуял, и они пошли в церковь.

Старинный сруб ортодоксальной церковки покосился, почернел от времени и влаги и в целом был под стать своему кладбищу. Внутри было всего два человека — тетка со скорбным лицом в белой косынке торговала свечами за прилавком, да еще женщина неопределенного возраста в глухой темной одежде молилась у распятья. Тетка от зверей шарахнулась в сторону, в ужасе закрыв лицо руками. Женщина у иконы не обратила на них никакого внимания. Продолжая остервенело вымаливать ни то прощения, ни то помощи. Пес на нее только взглянул и тихо, чтобы не потревожить прихожанку, спросил продавщицу свечей, где Батюшка. Та, словно немая, указала пальцем на неприметную тугую дверку в углу сеней. Пес поблагодарил и без стука вошел в каморку священника.

Батюшка был пьян. В темной комнатке дурно пахло, на столе стояла бутыль с бледным самогоном, а в ногах табурета несколько бутылок из-под кагора. Священник сидел за столом, подперев толстую, поросшую черной бородой, щеку кулаком и размышлял, видимо, о тяжести бытия. Он даже не изменился в лице, когда пес открыл дверь. Только сфокусировал на нем мутный взгляд и с умным видом старался держать равновесие. Пес смотрел на священника, священник на пса.

— Изыди… — буркнул Батюшка.

— Блядь, — ругнулся пес.

И они сразу уехали. Кира боялась что-либо спрашивать, потому что Фауст был очень зол. Желваки на челюстях так и ходили. Он гнал автомобиль и резко бросал его из стороны в сторону.

Старинное Еврейское кладбище в самом центре города его, напротив, немного успокоило. Хотя именно здесь произошло нападение на молодую пару, которое они обсуждали утром. Кира узнала место с фотографии по большому серому склепу, украшенному мраморными оливковыми ветвями. Фауст опустился на четыре лапы и споро пробежал кладбище насквозь, лишь только на месте трагедии задержавшись на пару минут. Тут он, как истинная гончая, обнюхал каждый клок земли. Обвел всю картину отрешенным взглядом, глубоко погрузившись в какие-то свои мысли. Кира подумала, что он, наверное, прокручивает в голове все произошедшее здесь. Она сама ничего не чуяла. Это было обычное место для нее. Тихое, красивое и мирное. Пахло землей и водой.

— А что сделали с мертвецами, которые учинили тут безобразия? — спросила она пса. Он сел на землю по-собачьи.

— Сожгли. Отловили гарпунами и сожгли… вон там, — он кивнул на наспех сооруженный круг рядом с главной аллеей, очерченный белым соленым песком. — Ситуации такие людей оень пугают, и местное КС решило не рисковать, а действовать максимально оперативно, чтобы избежать паники и продемонстрировать компетентность. Все правильно в общем-то. Я утром распорядился, чтобы в случае новых происшествий вызывали нас, прежде, чем что-то делать. Подождем.

Кошка покивала. Ей было интересно. Она наблюдала за Судьей и остро чувствовала важность его работы. С тех пор, как она оказалась в КС, ее жизнь изменилась кардинально. Не было раньше еще у нее никогда такого живого интереса к делам. Учеба в Лесном Доме дала ей много — выдержку, терпение, чувство долга, умение жертвовать своими удобствами и удовольствиями ради миссии. Но вот сейчас в жизни наступил нежданно момент, когда она вдруг ощутила, что из всех возможных на свете занятий, дел, работ или проектов — она бы выбрала вот этот. Ей было по-настоящему интересно. Мир открывался для нее с новых сторон. Она знакомилась с новыми людьми, оставаясь при этом для них за некоторой неприступной ширмой. Вот сейчас, вдыхая сырой кладбищенский воздух, она остро ощутила, что сделала правильный выбор и не сожалеет о нем. Несмотря на высокую цену, которую ей пришлось заплатить за свое назначение.

Пока она размышляла о своей судьбе, пес хмуро вздохнул и направился к синагоге.

Зашли к ребе… Секретарша провела их в кабинет сразу, без ожиданий. Даже попросила какую-то молодую пару обождать в коридоре. Люди ужаснулись видом гостей своего духовного наставника, но все же вежливо кивнули агентам и с радостью уступили им свою очередь. Благо, ждать им пришлось не долго. Ветхий довольно уже старичок в кипе с седыми, торчащими во все стороны длинными волосами, обрамлявшими все его лицо и голову серым ореолом, поднялся из-за стола им навстречу и приветливо улыбнулся. Фауст посверлил его взглядом, строго окинул скромный кабинет пытливым взором. Пожевал желваками. И только сухо произнес:

— Простите за беспокойство. Продолжайте работу. Отличное кладбище.

И быстро вышел из кабинета. Кошка немым хвостом всюду следовала за ним.

Третье, самое большое, христианское кладбище аж с четырьмя современными крыльями и крематорием было отложено на завтра. Сейчас же пес объявил перерыв.

Вторая половина дня прошла в бестолковых с точки зрения Киры разъездах. Фауст внимательно изучил карту, наметил там одному ему понятный маршрут, все время соотнося его с проспектом, взятым в конторе. Они побывали у главной городской больницы. Не «В», а именно «У». Пес припарковался напротив морга, вышел из катафалка. Привычно уже размялся, встал напротив здания в позу сахарницы и так стоял. Словно бы прикидывал проект нового ландшафтного дизайна для данной местности. Затем черкнул что-то карандашом в брошюрке и они поехали дальше. Примерно то же самое он проделал с полицейским участком, университетом, центром социальной помощи, еще двумя больничками поменьше и тюрьмой. Тюрьма была за чертой города. Так что кошка очень удивилась, когда они специально проехали полчаса через пустынные прерии к этой заключевнице — просто чтобы на нее посмотреть.

— Зачем? — не выдержала Кира. Пес оперся лапой на капот и делал пометки в карте. Он недобро на нее взглянул и вернулся к своему занятию.

— Я Судья, вот зачем. Раз меня сюда занесло, я чувствую обязанность проверить основные зоны риска.

— Тюрьма — это зона риска? — пес серьезно кивнул. Кира недоуменно ткнула пальцем на серое невзрачное здание с высокими гладкими стенами, казалось, совсем без окон. — Риска чего?

Он усмехнулся.

— Жизнеотвода. Кира, меня к тебе приставили, чтобы наказать за дерзость во-первых, и чтобы тебя вороны не заклевали на улице во-вторых. А вообще-то я не для этого существую. Судьи занимаются контролем за балансом Жизни и Смерти на планете.

Кошка потупилась. Она представляла себе работу Судей иначе.

— Тюрьмы — это места, где чаще всего селится мелкая жизнесосущая нечисть. И больницы. И детские дома и дома престарелых или центры помощи инвалидам. Это места, где более беспомощные люди собраны в замкнутом пространстве и подчиняются… менее беспомощным. А для вампиров это как ферма по выращиванию еды.

Кошка опешила. Это было настолько логично и очевидно… но она никогда не задумывалась об этом. Она посмотрела на тюрьму, как будто с новой стороны. Там за толстыми стенами в крохотных клетках сидели энергетически полноценные люди. Словно куры на птицеферме…

— Черт возьми, а ведь и правда… Какой ужас! И больницы! И… детские больницы!

— Традиционные кормовые базы. КС регулярно проводит рейды в по таким местам. Это рутинная довольно работа… но эффективная. Редко удается вскрыть кого-то большого, но мелких жизнесосов обычно много попадается, — он закинул карту в машину и жестом пригласил кошку в обратный путь.

— Почему мы не заходим тогда внутрь?

— Именно потому, что МЫ, — буркнул пес, выводя булькающий двигателем автомобиль на дорогу к городу. Кира снова укололась о его настроение. Откинулась на спинку, подзакрылась. Ей было неприятно ощущать, что из-за нее пес не выполняет столь важных обязанностей.

— Я могла бы оставаться в в машине.

— Могла бы… ты могла бы оставаться в лесу на поляне, где я тебя оставил? — язвительно ковырнул ее пес, напоминая события в Мемориуме. — Конечно могла бы, говно вопрос, Фауст! О чем разговор….

Пес состроил саркастическую морду. Кошка в конец расстроилась, умолкла и даже скрестила руки на груди. Фауст сжалился и немного смягчился.

— Если на предприятии поселились жизнесосы, то все место меняется. Атмосфера становится гнетущей. Судьи это видят даже издалека, как сейчас. Я просто дам завтра-послезавтра в КС соответствующие ориентировки, а они уж тут сами справятся. Возможно вызовут кого-то в подмогу, кто свободный. Или напишут на Стикс заявление на массированный рейд… Хотя тут он особо не требуется. Тут мелочевка, скорее всего Райская Долина справится своими оперативниками. Я тут не нужен, достаточно будет быстрой диагностики.

Кошка задумалась. Судья — длань судьбы. Так говорят. Это один из фирменных девизов КС-СМЕРТЬ, и это то, о чем они говорили, сидя на скамье напротив озера, перед тем как отправиться сюда. Она уже знала, что Судей в принципе не так уж и много, около двухсот. На весь мир… Каков был шанс того, что кто-то из них окажется тут, возле людовской тюрьмы в одной из пограничных, ничем не примечательных не особо значимых зон? Да еще и сама тюрьма вынесена за границу города на тридцать с лишним миль на красно-бурый восток, чтобы кругом была лишь хорошо просматриваемая пустыня… Нужно быть тотальным неудачником, чтобы нарваться на Судию в таком месте. Как начать сверлить стену и в проводку попасть.

Судьи чудесным образом все время находят своих преступников и нейтрализуют их, оказываясь в самых неожиданных, зачуханных и отдаленных местах. В новостях по всему свету регулярно появляются сообщения о Судейской расправе. То торговец людьми на мясо, которого много лет не могли прижать — терминирован. То гнездо вампирское разорено и сожжено. То и вовсе целый цыганский табор, торговавший детьми для жизнеотвода, вырезан. Понятно, что Судей-то немного, а преступников, как грязи в болоте. И Судьи обнаруживают их везде, где оказываются. Но правда и то, что Судьи всегда оказываются в нужном месте в нужное время. Фауст так и сказал — он идет туда, куда поведет его Судьба, он доверяет этому зову, потому что его приведет именно туда, где он нужен. Такова фанатичная вера и преданность судей их Богу и начальнику — Мэто. И это работало, черт возьми, уже много столетий подряд, и вполне неплохо работало. Вампиры и энергососы регулярно истреблялись, войны, эпидемии и массовые убийства пресекались ровно настолько, чтобы баланс между Жизнью и Смертью оставался в пределах диапазона стабильности.

Кира поймала себя на том, что застыла в кресле и вперилась взглядом в своего крабика через зеркало заднего вида. Что если у нее получится? Если поместить по такому вот грибу в крупные тюрьмы и подключить к видеонаблюдению. Сколько вампиров сразу же лишится кормовой базы? А если во всех тюрьмах? И в больницах… Не нарушит ли это баланс в другую сторону? Не спровоцирует ли это войну с другой стороны?

— Да.

— Что да? — не поняла кошка, вынырнув из своих размышлений.

— Ты смотришь на свой лэптоп через зеркало? Да. Если твой проект получится, и мы поставим производство видеоаппаратуры с этим грибом, который считывает энергобаланс, на поток… То — да. Мир изменится. Сильно.

Кошка снова посмотрела на крабика на заднем сидении. Стушевалась и отвела взгляд. Ее пугал уровень ответственности и масштабность дела, к которому она сейчас была причастна. И в то же время, она чувствовала, что дело это верное.