ЛитПремьера: Современная малая проза

Журнал КЛАУЗУРА

ЛитПремьера – это рубрика Журнала «КЛАУЗУРА» в которой публикуется малая проза современных авторов. В этот сборник вошли самые лучшие произведения, объединенные одной темой «Наша жизнь в реалиях и грёзах». Рассказы, сатира, юмор, сказки, эссе и даже «сонеты в прозе».

Наталия Невская. «Сказка про фирму „Падишах и К*“»

В далекие-предалекие времена в благословенном Багдаде жил-поживал, богатство и славу наживал купец Аль-Ат-Дин. Его потомки и ныне промышляют тем же ремеслом, но о славе уже не помышляют и зовутся не купцами, а бизнесменами. Но мы обратим свой взор в прошлое. Люди любят вспоминать ушедшее и отдыхать мыслью в сказке. Кто знает, быть может лет через двести наши потомки будут рассказывать своим внукам волшебные истории о мирном, добром, спокойном ХХI веке…

Итак, в благословенном Багдаде, на веранде прекрасного дома, на тахте, поджав ноги, подложив и подоткнув под себя бесчисленные подушечки и подушки сидел купец Аль-Ат-Дин. Он отослал слуг, устремил взгляд в небеса и погрузился в мысли. Красное солнце медленно опускалось за горизонт, заливая город прощальным закатным светом, муэдзин уже совершил вечерний намаз, обратившись к Аллаху с просьбой о спасении всех правоверных. Сперва в вечернем Багдаде слышались еще какие-то непонятные стоны, причитания и гневные выкрики, но постепенно все стихло и, наконец, воцарилось спокойствие, подобающее городу, являющемуся, по убеждению багдадцев, центром вселенной. Пленительный аромат роз и пение соловьев наполняли воздух. Но Аль-Ат-Дин не замечал ничего. Он что-то высчитывал и подсчитывал, периодически разражаясь горестными стенаниями, и чалма его, казалось, тоже переживала, качаясь в такт воплям купца.

Аль-Ат-Дин рассчитывал на изрядную прибыль от продажи нового товара, а оказался в убытке. Мало того! По Багдаду поползли слухи, что почтенный старец, убеленный сединами, вооруженный опытом, обладающий несметными богатствами и красивейшими в Багдаде наложницами, связался с шайтаном.

А все произошло так. В ночь полнолуния, три недели тому назад, Аль-Ат-Дину приснился странный сон. Прелестная пери погладила его по чалме, потом дернула за белоснежную бороду и ласково прошептала:

— О, Аль-Ат-Дин! Я знаю, ты ценитель женской красоты, как и ваш падишах, и я открою тебе секрет. Пойди в далекие туманные горы, найди дикое Синее Ущелье, спрятавшееся в облаках, спустись по осыпям вниз, отвали камень у ручья, струящегося по дну. Ты увидишь вход в пещеру. Войди, не бойся! Там будет ждать тебя подарок в ларце из сандалового дерева. Его прислали тебе твои прапрапраправнуки. Они, как и ты, купцы и, как и ты, ценят женскую красоту. Поэтому-то они хотят помочь тебе в твоем деле. Подарок называется на их языке «опытный образец». Если он тебе понравится, они будут доставлять тебе подобный товар в пещеру, только уже не в ларцах. Сандаловых рощ не напасешься! Но запомни, если расскажешь это кому-нибудь, останешься в пещере навеки. Дай сам себе обет молчания!

— Даю слово купца! — торжественно произнес Аль-Ат-Дин. — В те времена не знали таких понятий, как вексель, накладная, банк прогорел, фирма лопнула, и верили друг другу на слово. Смешные люди!

Аль-Ат-Дин проснулся, зевнул, почесал бороду и согнал любимого кота с любимой подушки, где вытканная шелком райская птица сверкала удивленным глазом из драгоценного камня. Погладив обиженного любимца, он сам уселся на подушку — на ней ему хорошо размышлялось. Синее Ущелье слыло заколдованным местом, откуда не возвращался ни один пехлеван, кто знает, быть может, красавица пери желала его гибели! Он отказался от плова, от шербета и долго сидел и думал. Наконец морщины на его лбу разгладились: он не доверял женщинам, но верил снам и решил рискнуть еще раз. Купец велел приготовить любимого коня. Жеребец гневно вращал огненными глазами, храпел, бил копытом, но потом смирился и разрешил себя оседлать.

Аль-Ат-Дин ехал долго, пока горы из маленьких пальчиков на горизонте не превратились в каменные громады. Конь ступал всё медленнее и наконец стал совсем, а горы обступили путников со всех сторон. Купец свел коня по каменистому склону вниз, в Синее Ущелье, и привязал к сухому дереву. Пока всё было так, как поведала ему пери: струился ручей и возвышался огромный камень. «Как справиться мне с ним? — подумал купец. — Никого нет, да и я должен молчать! Остается только надеяться на аллаха».

Аль-Ат-Дин усердно помолился, а потом толкнул камень. Тот завертелся и упал на бок, открыв узкий лаз. Купец собрался с духом и, согнувшись в три погибели, пролез в пещеру. Глаза его привыкли к темноте, он заметил, что может выпрямиться: своды пещеры уходили вверх и, казалось, таили целые полчища крылатых чудовищ. Аль-Ат-Дин огляделся и вскрикнул от ужаса — прямо перед ним белела груда костей и черепов. Вот что стало с храбрыми пехлеванами! Но тут в середине пещеры вспыхнул таинственный огонек, он вначале дрожал, а потом замерцал ровным и теплым светом. И Аль-Ат-Дин решил не отступать: он перебрался через преграду из костей и направился к странному светильнику. Огонек разгорался все сильнее, и в его свете Аль-Ат-Дин увидел прекрасный ларец из сандалового дерева. Ларец украшали изображения диковинных птиц и невиданных зверей, а свет шел изнутри. Ларчик словно ждал Аль-Ат-Дина, потому что при его приближении раскрылся словно бутон, и перед изумленным взором купца предстал непонятный, совершенно волшебный предмет. Это был шестигранник, размером с любимую подушку купца, но было ясно, что он вовсе не мягок, а будто выточен из черного мрамора и таит в себе неведомую силу. Шестигранник слегка отливал серебром, одна сторона его зеркально блистала, как доспехи погибших пехлеванов, а внизу, — в том месте, где на подушке переливался драгоценный глаз райской птицы, — торчала какая-то круглая, неказистая бляшка ли, монетка, цветом походившая на соблазнительные карминовые губки младшей жены Аль-Ат-Дина. Купец разглядывал чудесный шестигранник со всех сторон, мечтая до него дотронуться, но не смея. Внезапно из глубины пещеры раздался страшный рев, стены ее задрожали, посыпались камни, и перед Аль-Ат-Дином вырос огромный, ужасный дэв.

— О, смертный! — зарычал дэв. — Готовься к погибели. Я сейчас сделаю с тобой то, что уже сделал со ста тридцатью воинами, хотя они были жилисты и сухи. То ли дело ты — хоть и седой, но гладенький и сочненький, как спелая хурма, кругленький и розовенький, как гранат-нар. Ты подоспел вовремя, я уже проголодался и съем тебя!

Дэв рычал так страшно, что 30 нукеров, спешивших на поле битвы, спешились и спешно пошли дальше пешком. А ведь они были очень далеко от Синего Ущелья! Дэв облизнулся и распахнул огромную зубастую пасть, а купец вскрикнул, обреченно зажмурился и закрыл голову руками. При этом он нечаянно ткнул красную бляшку локтем. Раздался сухой щелчок, по зеркальной стороне шестигранника поплыли тени, и вдруг перед глазами купца возникло видение. Прекрасная гурия, голая и без чадры, подносила к прелестным губкам красную пиалу, что-то отпивала из нее и приговаривала: «Хочешь быть счастливым? Хочешь быть здоровым? Хочешь быть удачливым? — Пей чай «Букет моей бабушки»!

Купец остолбенел и застыл на месте, но не от страха, а от возмущения — чай «Букет моей бабушки» считался в Багдаде невероятной дрянью. А дэв в ужасе вылетел из пещеры, с диким воем пронесся над Багдадом и исчез навсегда. Бедный дэв! Он никогда не видел голых женщин!

Аль-Ат-Дин погрузил чудную гурию на коня и медленно поехал назад, в Багдад. По дороге он все время спрашивал у нее:

— О свет очей моих! Тебе удобно?

Но девушка словно не слышала его, не отвечала, пила свой чай и монотонно бубнила одно и то же. Вы, конечно, догадались, что потомки прислали купцу в подарок цветной телевизор, опытный образец новой серии, который показывал только одну рекламу!

Аль-Ат-Дин, не раздумывая, прямиком направился во дворец падишаха. Он слыл самой умной и важной шишкой (VIP) среди придворных и умел следовать золотому правилу: «лучше подарить с улыбкой, чем у тебя отнимут с мечом».

Падишах страшно обрадовался подарку. Он был молод, красив, но слишком важен и считал, что не должен никогда улыбаться. Поэтому падишах немножко напоминал надутого индюка. Но увидев красавицу, пьющую невкусный чай, зато без шальваров и даже без чадры, очень развеселился и стал еще краше.

— Вах-вах! — рассмеялся падишах. — Очень полезная вещь. Но потомки ведь не дураки, а купцы, и они не просто так прислали ее, они захотят что-то в обмен!

Так падишах, сам того не зная, открыл 1-й закон бизнеса — закон бартерной сделки. И как мы теперь знаем, и этот закон, и все последующие остаются непреложными истинами во всех сферах деятельности человека. Аль-Ат-Дин согласно кивнул головой:

— О да, наимудрейший и наивеличайший из всех мудрейших и величайших падишахов! Я думал об этом и вот что придумал. Видишь, у них всего одна гурия, одна пиала, и они пьют такую отраву. Значит, мы дадим им много-много наложниц, много-много пиал и много-много чая.

— Да, этого добра хватает! — обрадовался падишах. — Он не знал, куда деться от гарема. Наложницы и жены ссорились, капризничали, каждая старалась доказать, что она лучше других, и все они постоянно танцевали танец живота. Согласитесь, что это скучно. Нет, конечно, один живот — это прекрасно, два живота — хорошо, но тысяча — можно сойти с ума! Падишах даже засмеялся от радости, что наконец сможет спокойно вздохнуть.

Так был открыт 2-й закон бизнеса: давай в обмен то, что тебе не нужно.

— Да, это чудесно, слава аллаху! — воскликнул падишах и добавил. — И пусть они танцуют везде, где только можно! Пусть веселятся теперь все, а не я один, сколько можно за всех отдуваться?!

Нам следует считать этот момент историческим — так на свет появился знаменитый революционный лозунг «Искусство — в массы!»

Но падишах и купец ничего не почувствовали, целиком погрузившись в диалог.

— Наш чай, наши пиалы сами за себя говорят: все знают, как они хороши, — продолжал Аль-Ат-Дин, а вот наложницы… — он удрученно покачал головой. — Ага! Придумал! Мы их расхвалим.

— Но Медина — старая, — поморщился падишах и принялся загибать пальцы, — Зейнаб — кривая, Зарифа — хромая, Мехрибан — лысая, Гюльнар — беззубая, Шовкет — болтливая, Сафура — глупая…. — правитель был не только мудр, но и мягкосердечен, а потому никак не мог решиться на «сокращение штатов».

— Неважно, — улыбнулся купец, — мы их будем хвалить долго-долго, и потомки в конце концов нам поверят.

Так они открыли 3-й закон бизнеса: без рекламы нельзя начинать дело, или «реклама — двигатель торговли». Но падишах, как повествует легенда, был не просто мудрым, а очень мудрым, потому что сказал:

— Надо хвалить, но не очень! Иначе мне станет жаль их отдавать, а потомки задумаются, почему я так легко расстаюсь со столь ценным товаром.

Так был открыт 4-й закон бизнеса: реклама должна быть умеренной, чтобы производить впечатление честной. Всё хорошо в меру!

Аль-Ат-Дин в восторге закатил глаза и завел свое: «О мудрейший! О величайший!».

Падишах выслушал его излияния благосклонно, а затем величаво кивнул головой:

— Что ж, теперь мы заключим Уговор.

В старину считали, что «уговор — дороже денег», но в ходе войн и революций приставку «у» с радостью заменили приставкой «до». И верно сделали! Сами посудите, что такое «у»: устроить (своего сыночка), уползти (в свой уголок), унести (свои ноги)… И вообще от этого «у» мещанством несет за версту: у печки, у речки, у самовара — я и моя Маша!

Зато как звучит «до»: достроить (коммунизм), доползти (до светлого будущего), донести на… (тут и без комментариев все ясно). Единственный глагол с «у» пользовался бешеным успехом: упечь! Вот и «уговор» заменили «договором», на первое место вылезли деньги, а договоры стали с удовольствием нарушаться. Но падишах и Аль-Ат-Дин не думали о будущем, они обсуждали настоящее.

— Напишем фирман, — падишах величаво (он все делал величаво!) поскреб бородку, — где укажем, кто сколько получает и, кто за что отвечает. Из ста динаров ты, Аль-Ат-Дин, будешь отдавать мне только восемьдесят динаров, а себе брать целых двадцать! Это справедливо, ведь тебе всего-навсего придется доставить товар из пещеры во дворец, товар на обмен — из дворца в пещеру, уговорить наложниц, уговорить потомков взять наложниц…

А мне придется, — падишах величаво и скорбно вздохнул, — за все отвечать.

Так был открыт 5-й закон бизнеса: о распределении прибыли и налогах на нее. Что оставалось делать купцу?! Он вздохнул, но совсем не так, как падишах, а еле заметно и согласился со своим повелителем.

Так вступил в силу 6-й закон бизнеса: босс всегда прав.

Писец при написании фирмана сделал ошибку: пропустил окончание — букву «н». И появилась первая в мире «ФИРМА». Ни падишах, ни купец читать не могли, хотя счетом во всех его видах — подсчетом, обсчетом — владели в совершенстве. А тот, кто читать умел, никогда бы не посмел усомниться в мудрости падишаха. Так все и привыкли к новому слову, которое затем перешло по наследству потомкам.

Странно, но фирму «Падишах и К*» постигла участь многих фирм, наших современниц, — она лопнула! Тому оказалось много причин. Сперва возмутились наложницы, потом все жены в Багдаде. Их повелители и мужья ничего не хотели делать, даже повелевать, а целыми днями напролет смотрели телевизор. Затем принялись скандалить продавцы посуды:

— Что?! — вопили они. — Кроме красных пиал, не из чего пить чай? Есть другие цвета, есть другая посуда: чашки, чашечки, стаканы, стаканчики-армуды!

Потом перед дворцом падишаха возник стихийный митинг против чая «Букет моей бабушки». Организовались разные партии: любителей китайского чая, грузинского, индийского, цейлонского. Они ссорились между собой и попеременно устраивали демонстрации под окнами падишаха, выкрикивая лозунги, потрясая кулаками и транспарантами. И лозунги, и транспаранты начинались с одного слова, до сих пор неведомого в Багдаде: «Долой!» И если раньше, прежде чем отойти ко сну, жители Багдада напевали: «В Багдаде все спокойно», то теперь они перестали петь, стали с горя пить, но уже не чай, и ругаться по каждому пустяку. Совсем плохо пришлось несчастному Аль-Ат-Дину: его винили во всех несчастьях, в связях с шайтаном, в стремлении угодить неверным и, конечно же, перестали покупать его товар — лучшую в Багдаде сафьяновую обувь. Даже наложницы и жены купца бунтовали: старшая жена пересолила плов, младшая пересластила пахлаву….

В общем, жизнь купца, да и всех багдадских жителей, превратилась в сущий ад. И тогда, чтобы прекратить волнения, мудрый падишах написал новый фирман, где повелевал бросить дар потомков — гурию, дочь шайтана, в глубокое Синее Ущелье и под страхом смерти никогда более о подарочке даже не вспоминать! Фирман венчал наказ потомкам: «И думать забудьте про телевизор!»

Так Багдад справился с телевизионной хворью и рекламным недугом. Но поколения за поколениями жили по собственным законам, не внимая мудрому предостережению пращуров, и теперь хитрая гурия гоняет чаи в каждом доме.

А законы бизнеса перекочевали в Высокое Искусство, и оно стало называть себя шоу-бизнесом, вначале краснея и стыдясь, но очень скоро — с гордостью.

Аль-Ат-Дин, обратись он к потомкам, недовольно бы покачал головой, погладил свою бороду и укоризненно поцокал бы языком:

— Тц, тц, дети! Вы ни во что не ставите опыт стариков. Плохо! Как бы вам не поплатиться за неуважение к сединам! Бедные вы, неразумные…

И надо же, он оказался прав, этот Аль-Ат-Дин: прогресса и модернизации, бизнеса и шоу-бизнеса, телевизоров и рекламы с каждым днем становится все больше, а спокойствия и просто хорошего чая — все меньше…

Эх жаль, нет на нас того багдадского падишаха!

Наталия Невская