Подлинная история Варвары Дулиттл

Злата В. Линник, 2023

Всю жизнь Варвара находится в тени брата – медицинского гения и человека удивительной доброты – но только к своим пациентам. Ее попытка устроить свое счастье с капитаном Дулиттлом встречают сопротивление со стороны родителей. А еще у этой семьи есть своя страшная тайна.

«О, я буду, я буду добрей!»

К.И. Чуковский

Если тебя незаслуженно обидели, вернись и заслужи.

(из Интернета)

1

Из дневника В.Д.

Зеленая юбка стала последней каплей. Эту юбку я никогда не прощу. Следы грязных лап на свежевымытом полу, перерытые и вытоптанные грядки, безнадежно испорченный пирог, объеденная герань — на все это я давно привыкла закрывать глаза. Да, я готова простить все, что угодно кроме моей зеленой праздничной юбки!

Думаете, передо мной кто-нибудь извинился, постарался загладить вину или хотя бы поднять мне настроение? Ха-ха три раза или фыр-фыр если на зверином языке.

— Не надо было разбрасывать вещи где попало! — вот все, что я услышала, не считая свиста, прищелкивания, цоканья и прочих звуков, выражающих удовольствие.

Меня здесь не любят и это еще мягко сказано. Животные, которые, по новому законодательству могут голосовать и регистрировать браки, все равно как дети. Что же касается моего обожаемого братца — он так и не повзрослел. Не спорю, в своей профессии он гений, но в быту… Нередко даже пациенты, остающиеся в нашей домашней клинике, и те понимают больше него. Так вот: дети наблюдательны, а часто и жестоки — не злонамеренно, просто потому, что многого не понимают. Те, кто жалеет и балует, для них всегда добрые, а вот те, кто старается установить в доме порядок и хотя бы минимальную дисциплину, становятся хуже универсального пугала и злодея, портретами которого увешаны все улицы нашего приморского городка. Один из этих снимков я тайком отклеила и спрятала в своих бумагах, хотя сходство с оригиналом там весьма условное.

Уильям Бомлей, капитан торгового флота… Впервые мы встретились на благотворительном аукционе, для которого мои родители пожертвовали целую кучу безделушек из дома. А потом нового знакомого пригласили на спектакль нашего любительского театра…

Родители просто обожали принимать гостей и устраивать шумные праздники. А так же разные сумасбродные выходки, разумеется, в рамках благопристойности… Впрочем, не буду забегать вперед. Итак, в тот день на мне была юбка из зеленого мерцающего шелка. Портниха, которая должна была сшить маме тунику для роли королевы дриад, сделала не то, что требовалось, в результате у меня появилась обновка. Редкий случай, когда на меня обратили внимание. Должно быть, оттого, что, помогая расставлять букеты по залу, я случайно оказалась в поле зрения. Точнее не я, а мое невзрачное платье, дважды перешитое нашей заботливой няней

....

С самого рождения братик не отличался крепким здоровьем. В дом зачастили врачи, прописывали микстуры и капли, о чем-то сочувственно говорили с родителями. Чем болеет юный Дулиттл, никто не мог сказать, все в один голос твердили о постоянном уходе и заботе. Единственный, кто сказал, что лучшее средство — закаливание, занятия спортом, а лучше всего иппотерапия в сочетании с канис-терапией — был со скандалом изгнан из дома.

В такой атмосфере и рос любимец родителей. Болезни, доктора, лекарства… и все это щедро сдобрено призывами быть добрым, добрее, еще добрее.

— Кукла плачет, пожалей ее, — в который раз повторяла мама, протягивая что-то из моих игрушек и втихомолку облегченно вздыхала. — Он совсем не похож сам знаешь, на кого.

— Успокойся, твой брат единственный в своем роде, — так же шепотом уговаривал ее папа.

Стоило моему братику — уже далеко не младенцу — захныкать, оба тут же бросались жалеть его.

— Ай, болит? — умильно повторяла мама. — Сейчас подую, потру поцелую. Варенька, принеси с кухни молока и булочку.

Угасшие, было, тревоги снова пробудились, когда мой брат начал играть в то, что постоянно было у него перед глазами. Он лечил и жалел сначала игрушки, а, став постарше, птичек, котят, даже жуков. Но и эти страхи оказались напрасными: у юного «звериного доктора» не обнаружилось ни малейшего сходства с неким родственником — владельцем клиники, находящейся на его собственным острове.

Под «клинику доброго доктора» отвели целое крыло дома. Заведение процветало, особенно, если учитывать, что мой брат отказывался от любой оплаты и нередко отказывал состоятельным пациентам. А поэтому в очередной обновке отказывали мне.

Он — солнце, я — темная тень, которая нужна для того, чтобы было удобнее любоваться светилом. Так считают все, кому довелось слышать о «Звериной клинике доброго доктора». Бесспорно, мой брат — гений, который самоотверженно трудится, позабыв обо всем на свете. Кто кроме него мог бы несколько часов сидеть перед микроскопом, пришивая крылышко мотыльку? А вернуть к жизни лягушонка, попавшего под велосипед? Теперь она живет у нас в аквариуме и нуждается в особом уходе. Угадайте с одного раза, кто этим занимается?

....

На свидание я пошла в повседневном наряде. И это еще не самое худшее: я чуть не опоздала, потому что брату не обойтись без моей помощи, а потом…. Кто будет возиться с презренной прозой, пока гений и золотое сердце — да, именно так — выслушивает хвалебные отзывы и наслаждается заслуженным отдыхом? Это угадает даже ежик — тот самый, что до сих пор обижается на меня за то, что запретила ему ночные прогулки по кухне.

Уильям тайком пробрался к нашему дому под видом странствующего шарманщика. Встреча, которой мы оба ждали столько лет, оказалась совсем недолгой. Расстались мы недовольные друг другом и самими собой. И, похоже, уже навсегда.

Бесспорно, дом, где я родилась и выросла, для меня сущий ад и его обитатели любят меня не больше, чем африканские мартышки питона. Но я не могла покинуть его вот так, внезапно, бросив все на произвол судьбы. Прощайте мечты о счастье, прощайте, капитан Бомлей — не хочу называть вас нынешним так сказать, псевдонимом.

Вещь, которую я хранила столько времени и с которой связывала столько надежд, погибла в пасти обнаглевшего животного! Я тщательно отгладила ее и повесила на ручку окна, чтобы она напиталась запахами цветущего сада. А в результате… И к тому же у бессовестного крокодила случилось расстройство желудка. Угадайте, кому пришлось с этим возиться?

Надо ли удивляться, что после этого свидание получилось таким неудачным?

....

Стоит мне задержаться у зеркала и закрыть глаза, как я вижу там не себя нынешнюю, сжавшуюся, будто зверь броненосец, а юную Вареньку, которая улыбается всему миру, радостно смотря в будущее.

Словно наяву, я слышу голоса родителей:

— Ты должна заботиться о брате! Не оставляй его, он такой болезненный и не приспособленный.

— Но мама, папа, он все время ноет: ай, болит, ой, болит… Почему он не хочет потерпеть? Ты же сама говоришь, что жаловаться нехорошо.

— Не будь такой злюкой! Он талантлив и к тому же гордость нашей семьи.

— И главное, он очень добрый, — добавляет папа и тут же замолкает, поймав предостерегающий взгляд мамы.

Когда все готовились отпраздновать мое совершеннолетие, семейство переживало не лучшие времена. Дом порядком обветшал, прислуга, которой не платили по несколько месяцев, разбежалась, а гости забыли к нам дорогу.

Экономка и няня продержались в нашем доме дольше остальных. Именно им я благодарна за свои познания в домашнем хозяйстве. А после их ухода все заботы легли на мои плечи. Я радовалась, воспринимая все как игру. Родители предпочитали ни во что не вмешиваться. Дом все больше тонул в пучине хаоса.

....

— Когда-нибудь, я стану взрослой девушкой, выйду замуж…

— У каждого своя судьба, — таинственно улыбается мама и от этой улыбки почему-то становится грустно.

В тот день я поняла, что имели в виду мои родители. Поняла, когда стало непоправимо поздно. На следующий день после того, как отпраздновали мое совершеннолетие — как в хорошие времена, с танцами и фейерверками — они оба не явились к завтраку. Поднявшись в комнату родителей, я застала ее пустой. На ломберном столике, за которым мама любила раскладывать пасьянсы, лежало письмо. В шутливых выражениях мама сообщала, что отныне я сама распоряжаюсь своей жизнью. Они же, сочтя свой родительский долг выполненным, отправляются в кругосветное путешествие, которое было их давней мечтой. Я могу делать все, что вздумается, даже выйти замуж. С непременным условием — позаботиться о брате и не бросать его на произвол судьбы.

Вот только моих документов нигде не было. Их не нашлось ни в ящиках маминого бюро, ни в отцовском ржавом сейфе, никогда не запиравшемся на ключ. Должно быть, родители захватили их с собой по рассеянности.

Уильям Бомлей, который именно в тот день должен был официально попросить у родителей моей руки, остался ни с чем. Я не могла ни вступить в союз, не освященный законом, ни оставить брата. Это было сильнее меня.

Сочувствия я не нашла нигде. Отъезда родителей брат будто и не заметил:

— Понятно. К нам поступил сложный пациент — заяц, которому отрезало задние ноги. Нужно срочно готовиться к операции.

Конец ознакомительного фрагмента.