Ведьма

Зофия Мельник (2022)

Мистический любовный роман с бдсм-тематикой. Телесные наказания, женское доминирование, фетиш… Обыкновенно субботним утром тетушка с торжественным и строгим лицом садилась в гостиной возле стола и открывала журнал в черной коленкоровой обложке. В этот журнал пани Фелиция записывала все провинности племянника за неделю. Наказывали Марека горничные — Грася и Алиша. Грася его жалела, а молоденькая Алиша стегала прутьями со всей силы так, что вскоре Марек принимался реветь, как девчонка. Ко всему прочему тетушка наняла для Марека двух репетиторов. И если Божена наказывала Марека щеткой для одежды, то пан Лисовский завел привычку придираться к Мареку и драл его розгами на каждом занятии. Катаржина рассказала Мареку, что училась у пана Лисовского в здешней школе. В классе стояли козлы для порки, а Катаржина ужасно ленилась и ей приходилось частенько ложилась на эти козлы. Пан больно сек розгами, а кроме того Катаржине была ужасно стыдно получать порку на глазах всего класса.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Утро выдалось солнечным и ветреным. По небу плывут белые башни облаков, ветер раскачивают верхушки сосен и крапчатые тени ходят из стороны в сторону по присыпанной сосновыми иголками земле. Марек и Катаржина катят на велосипедах через бор, вскоре дорожка приводит к озеру. На лесном озере ни души, неподвижная прозрачная вода кажется черной, и в этом гладком черном зеркале отражаются сосны и линялое летнее небо с облаками.

— А теперь куда? — спрашивает Марек, подъезжая к Катаржине и соскакивая с велосипеда на берег.

Панночка поднимает шишку с земли и бросает в озеро. По черной воде расходятся круги.

— На той стороне должна быть тропинка, по ней мало кто ходит, — Катаржина отводит в сторону прядь пшеничных волос и пытливо смотрит на Марека.

— Ну как, познакомился вчера с паном Лисовским?

— Угу, — отвечает Марек, а сам ищет глазами тропинку на другом берегу озера.

Ему неловко говорить о вчерашнем уроке с Катаржиной. Пан Лисовский дважды брался за розги. Первый раз, потому что Марек невнимательно его слушал и не смог повторить за паном Лисовским первый закон термодинамики. А второй раз, когда Марек уже в самом конце урока неверно решил задачку. Шимон Лисовский стегал его прутьями в вполсилы, и боль от розог можно было терпеть. Просто молодому человеку было стыдно и обидно до слез. Стоя подле высокой конторки в углу гостиной со спущенными до колен брюками, Марек пообещал себе, что это не повторится, и оба параграфа, которые пан Лисовский отметил в учебнике, он вызубрит к следующему уроку, так, что от зубов будет отскакивать.

Глядя на хмурое лицо Марека, Катаржина не может удержаться от смеха. Определено у панночки сегодня чудесное настроение.

— Можешь зубрить сколько угодно, — замечает Катаржина, словно читает его мысли. — Пан Лисовский все равно найдет к чему придраться и отходит прутом. Такая уж у него педагогическая метода.

Они снова садятся на велосипеды и объезжают озеро. Катаржина уверенно сворачивает на узкую тропинку, едва заметную среди кустов и тесно стоящих осинок. Тропинка идет под уклон, сосновый бор уже кончился, и вокруг тянется смешанный лес. Лес на глазах редеет, справа и слева от тропинки промеж тонких деревцев поблескивает черная жижа торфяника, и Марек понимает, что они заехали на болото. Дальше через болото идет старая гать. Приходится везти велосипеды по полусгнившим бревнам, уложенным в трясину. Воздух над болотом звенит от комариного писка. Марек, то и дело оскальзываясь, быстро идет по гати и видит, как на стройные ножки Катаржины пикируют комары, и нет им числа. Панночка молча хлещет себя по ногам рябиновой веткой.

— Они нас живьем сожрут! — жалуется Марек.

Зато сразу за болотом начинается замечательный солнечный березняк. Комары с неохотой отстают. Ветер раскачивает стволы высоких берез и шумит в листве.

Из березняка Марек и Катаржина выезжают на заросшую бурьяном пустошь. Покатый склон Лисьей горы начинается от самого края леса. Тропинка бежит по пустоши и наискосок поднимается на плоскую вершину с россыпью поблескивающих под солнцем валунов. Над верхушкой Лисьей горы медленно плывут белые башни облаков.

— Ну как? — спрашивает Катаржина. — Не жалеешь, что поехал?

Ветер задирает сарафан панночки и треплет ее длинные волосы. Катаржина смеется и прижимает подол сарафана к коленям.

— Давай заберемся на самый верх, — предлагает Марек. — Оттуда, наверное, такой вид, с ума сойти!

Вскоре тропинку, по которой Марек и Катаржина катят друг за дружкой, пересекает старая проселочная дорога. Дорога идет куда-то вниз по краю леса, пока не пропадает в бурьяне. Марек замечает, что дорожные колеи стали уже зарастать травой.

По тропинке они доезжают до маленькой березовой рощи на склоне горы. Посреди березок стоит вросший в землю обломок скалы. Из трещины в камне тонкой струйкой бежит прозрачная вода, и капает с каменного козырька.

Марек соскакивает с велосипеда и набирает в ладонь ледяной родниковой воды.

— Не надо, не пей, — говорит Катаржина, останавливаясь рядом.

— Это еще почему? — удивляется Марек.

— Это ведьмин источник. Говорят, из этого родника пьют ведьмы, когда приходят на шабаш.

— Я что, в козленочка превращусь?

Но Катаржина смотрит на него серьезными строгими глазами. Марек хочет сказать Катаржине, что все это деревенские сказки, но решает не ссориться с панночкой из-за ерунды и выплескивает родниковую воду из ладоней.

— Пить хочется, — говорит он с сожалением.

— Мне тоже, — вздыхает Катаржина. — Нужно было взять фляжку, а я, дура такая, не подумала. Знаешь что, давай на обратном пути заедем к Иренке. Она с матерью живет на хуторе, это отсюда недалеко.

От родника тропинка довольно круто поднимается в гору, и Марек с Катаржиной уже не садятся в седла, а идут рядом и катят велосипеды по траве.

— Ты же это не всерьез говорила про ведьм? — не может успокоиться Марек.

— Почему не всерьез? — удивляется Катаржина. — В нашем медвежьем углу всегда жили ведьмы.

— А ты сама знаешь хотя бы одну самую настоящую ведьму?

— Может, и знаю.

— Вот и пан Лисовский вчера рассказывал тетушке, что у него ведьма любимую корову извела… Постой! Я сейчас вспомнил, пан Лисовский говорил, что эта ведьма Иренкина мать. Ну точно, Халина… Халина Подлещ? Так её зовут?

Катаржина давится смехом, она сгибается пополам и роняет велосипед в траву.

— А что я такого сказал?

— Халина — ведьма? — хохочет Катаржина. — Ой, держите меня… Значит, Халина любимую корову пана Лисовского потравила? Вот это история! Я непременно Иренке расскажу…

Марек раздумывает, стоит ему обижаться или нет. Он стоит подле возле Катаржины, опершись на руль велосипеда, и смотрит на далекий лес внизу, из которого они выехали полчаса назад.

Катаржина, наконец, вытирает выступившие от смеха слезы.

— А знаешь, очень на то похоже, что Халина ведьма, — говорит она Мареку. — Её даже Иренка побаивается.

Марек молча идет вверх по тропинке и толкает перед собой велосипед.

— Не обижайся, — говорит панночка. — Просто я Иренку и ее мать знаю с самого детства. Короче, сам решишь, ведьма Халина или нет.

Шаг за шагом они поднимаются на треугольное немного покатое плато на верхушке Лисьей горы. Марек замечает черную выгоревшую проплешину в траве и подходит ближе. Это старое кострище, подле кострища лежит березовое бревно и закопченный, перевернутый кверху дном котел.

Марек с усмешкой оглядывается на Катаржину.

— Опять скажешь, что это ведьмы здесь костер жгли?

— А кто же еще, — в тон ему отвечает панночка. — У них же здесь шабаш. Они всегда на Лисьей горе собирались и на Юрьев день, и на Вальпургиеву ночь, и на Ивана Купала…

У Марека гудят ноги после подъема, и он садится на лежащее в траве бревно.

— А что делают ведьмы на шабаше? — спрашивает он Катаржину.

Катаржина пожимает плечами.

— Всё как обычно. Пляшут голыми возле костра и варят лягушек вот в этом самом котле.

— Ну да, — соглашается Марек. — Я так примерно и думал.

Катаржина садится рядом с ним на бревно.

— Наверное, им просто нужно встретится в укромном месте и посплетничать, — говорит панночка. — Я так и вижу, как здешние ведьмы сидят ночью возле костра, пьют из кружек чай и перемывают односельчанам косточки. Наверное, они берут с собой на шабаш пирожки или бутерброды в корзинке для пикников.

Мареку надоело спорить и пытаться поддеть Катаржину, к тому же панночка никак на это не реагирует.

— А что они умеют, эти твои ведьмы? — спрашивает Марек. — Ну, кроме того, как извести у пана Лисовского любимую корову.

— Далась тебе это корова.

— Расскажи, мне, правда, интересно. Я не стану смеяться, — обещает Марек.

— Мне про ведьм рассказывала бабка, — вспоминает Катаржина. — Она говорила, что ведьмы могут летать по воздуху на метле. Они могут обернуться зверем или птицей. Могут наслать на человека порчу, а могут вылечить любую болезнь. А еще моя бабка говорила, что ведьме под силу воскресить покойника. Нужна только живая и мертвая вода.

Марек недоверчиво качает головой, но не спорит с Катаржиной. Они сидят на самой верхушке Лисьей горы, а внизу лежит огромный летний мир, этот мир кажется пустым и незаселенным, словно все люди куда-то разом исчезли, и они остались здесь вдвоем. По небу летят облака, похожие не то на далекие горы, не то на башни, и их тени скользят по полям и зеленой губке леса. У самого горизонта поблескивает нитка железной дороги, и Мареку кажется, что он различает в мерцающей солнечной дали электричку, подходящую к Картузам.