Возлюбленная графа. Художник Юлия Рахманюк

Зоя Владимировна Правко

Юная Мейбл Хоксуорт обладает даром оживлять нарисованные картины. Одним зимним днем она нарисовала мужчину из ее сна, не зная, что встретит свое счастье.

Глава 2

Следующий день выдался солнечным. Лучи утреннего солнца, разбудив Мейбл, легли ей на лицо. Мейбл этой ночью хорошо спала, поэтому чувствовала себя бодрой. Облачившись в серое шерстяное платье, она встретилась с герцогиней и графом. После вкусного завтрака, румяных булочек с малиновым джемом, Генри отправился показывать новой жительнице замок. А герцогиня отправилась в оранжерею к своим цветам. Замок оказался большим, поэтому осмотр занял немало времени. Здесь было много комнат, в которых никто не жил, и они одиноко пустовали. На стенах длинных коридоров висели портреты. И граф принялся рассказывать Мейбл, кто все они такие.

— Вот этот человек с надменным выражением лица и взглядом зеленых глаз и есть ваш отец, мисс Хоксуорт, — произнес граф, остановившись у одного из портретов. — Он был строгий, но справедливый. Много раз он вытягивал меня из передряг, в которых я по своей глупости оказывался. Он был мне как отец, которого мне не хватает.

Он и сам не знал, зачем городил всю эту чепуху. Наверное, ему было стыдно признаться, что этот человек не поощрял его пьянки и разгульную жизнь. Герцог несколько раз находил своего пасынка в плачевном состоянии, когда тот, мертвецки пьяный, валялся у ворот замка или когда тот на приеме в пьяном угаре начинал приставать к какой-нибудь юной барышне. Сколько он наделал долгов, играя в азартные игры! И каждый раз был скандал, и каждый раз герцогиня защищала своего сына, на что герцог кричал, что выставит их вон за дверь без гроша в кармане, если будут позорить его доброе имя.

— Жаль, что я его не знала, — проговорила Мейбл, глядя на своего отца.

С каким бы удовольствием граф рассказал, что ее отец был скряга и скандалист! Его графу нисколько не было жаль. Он отправился на тот свет — туда ему и дорога.

— Он рассказал нам о вас на смертном одре, — поведал граф, — он раскаивался, что не отстоял свою любовь и женился на другой по приказу родителей. Так он потерял вас — самое дорогое, что могла подарить ему жизнь, и самое малое, что он мог сделать, — это назначить вас основной наследницей всего его обширного состояния.

— Следовательно, по вашим словам, он был светлый человек. Если бы не обстоятельства, мы бы все были вместе, — проговорила Мейбл, глядя на портрет.

Ей даже показалось, что ее отец с портрета взирает на свою дочь, разглядывая, в какую прелестную барышню она превратилась. И какое-то тепло разлилось по телу девушки, хотя в коридоре прямо-таки пробегал холод.

— А вот это его отец, августейший Александр Вудсток, — они перешли к другому портрету.

С этого портрета на них взирал человек еще с более надменным взглядом зеленых глаз. Мейбл, глядя на эти портреты, поняла, что зеленые глаза — это фамильная черта Вудстоков, которую она и унаследовала вместе с состоянием.

От взгляда этого человека у Мейбл побежали мурашки по коже. Похоже, эта семейка считала себя властелинами мира сего, а простых людей — просто грязью под ногами. Мать Мейбл была дочерью обедневшего графа, не удивительно, что родители ее отца были против такого союза.

После этого последовали еще портреты многочисленных членов семьи покойного герцога Фоули. Все они были надменные и высокомерные аристократы. И все холодно взирали с портретов. Среди всей этой галереи была лишь одна милая женщина — тетя отца Мейбл, сестра матери. Ее голубые глаза смотрели по-доброму, а легкая улыбка озаряла красивое лицо.

— Ну а теперь прогуляемся по первому этажу, — произнес граф, и они спустились вниз.

Там находилась музыкальная комната, где стоял белый рояль и несколько арф. Мейбл тут же уселась за рояль, ее пальцы коснулись клавиш.

— Вы умеете играть, мисс Хоксуорт? — поинтересовался граф, услышав прекрасную мелодию.

— Меня мама научила, — отозвалась Мейбл и вскоре запела. Ее приятный голос заполнил всю комнату и разбудил неведомые чувства Генри.

До этого ему казалось, что он прожженный циник, пустой и умеющий лишь напиваться, но Мейбл доказала, что и прекрасное ему не чуждо. Он слушал голосок своей «суженой» и наслаждался им и прекрасной мелодией. Его мать не играла ни на каком инструменте, да и голос у нее был грубый. Даже одну песню в ее исполнении граф бы не выдержал. Единственное достоинство, которое было у герцогини, — это выращивание цветов. Эти прекрасные растения радовали глаз и нос. Герцогиня по часу пропадала в оранжерее и возилась со своими розами.

— Прекрасная песня, — граф был тронут таким произведением искусства, — я бы послушал еще что-нибудь в вашем исполнении, мисс Хоксуорт.

— Тогда я спою вам песню под названием «Белая роза любви».

— Я готов слушать что угодно, мисс, — и граф поцеловал ей ручку, — лишь бы в вашем исполнении, лишь бы слышать ваш голос.

Щечки Мейбл порозовели, и ее пальцы снова коснулись клавиш. В комнате снова раздалась прекрасная мелодия вместе с ангельским голоском Мейбл. Эта песня была о двух влюбленных. Но неожиданно между ними встал третий и захотел разлучить влюбленных и жениться на прекрасной Эмили. Между двумя джентльменами состоялась дуэль, и влюбленный погиб. А девушка, из-за которой была эта дуэль, носила погибшему возлюбленному на могилу белые розы.

— Вы знаете такие проникновенные песни, — растрогался граф, — у меня просто сердце замирает.

— Ее написал мой старый друг, поэт и композитор, — поведала ему девушка, — а эта история произошла с его кузеном и лучшим другом.

— Я весьма сожалею, — проговорил Генри, — это такое горе — терять своих близких.

Хотя ему было неведомо, что это такое. Он никого не любил и ни к кому не был привязан. Разве что только к бутылке. Она заменяла ему все радости жизни. Он не печалился, когда умер отец, и не будет печалиться, когда его матушка отдаст богу душу. Такие ублюдки, к сожалению, заполонили некую долю земли и живут в свое удовольствие, мучая родных и доканывая их до полного изнеможения.

Герцогиня помнила, как несколько раз ее дражайший сынок в пьяном виде поднял на нее руку и мог бы убить, будь у него под рукой пистолет. Он ни о чем не жалел. Кричал, что его мать сама виновата: не нужно его тревожить, когда он в таком состоянии. Граф говорил, что ему нет проку от этой старой карги, которая все время учит жизни и говорит, что можно делать, а чего нельзя. Он до смерти устал от поучений. И потому каждый раз после их ссор он уходил из дома и напивался где-то в мужском клубе, а потом посещал дома терпимости. Вся его одежда пропитывалась спиртным и приторными духами.

Очередным местом их просмотра была библиотека. Комната была просторной и светлой. Ее заполняло большое количество стеллажей с расставленными на них книгами.

— Бог мой! — восхищено произнесла девушка, прикасаясь к книгам. — Здесь, наверное, их сотни, — предположила она.

— Сотни? — фыркнул граф. — Их собирали на протяжении трех веков. Их тут тысячи.

Мейбл достала какую-то толстую книгу в золотистом переплете.

— Марк Бэлоу «Под счастливой звездой», — прочитала девушка.

— Матушка сказала, что это глупый роман.

— Почему? — удивилась Мейбл. — А про что, не сказала?

— Про обыкновенного пирата, который влюбился в дочь герцога, которая когда-то венчалась с маркизом, и похитил ее. Потом увез ее на Ямайку, и она там родила ему близняшек-девочек. И жили они долго и счастливо.

— Это так романтично: влюбиться в пирата, — заговорила Мейбл, и ее глаза заблестели, — особенно если он красавец и благородное ему не чуждо.

— Вы, женщины, странные существа, — удивился граф, — как можно полюбить пирата? Это же безжалостные бандиты, они могут глотку тебе перерезать и глазом не моргнуть.

— Но встречаются благородные разбойники, — не согласилась Мейбл. — Я непременно прочту эту книгу.

— Хотя я ничего интересного не нахожу в книгах. Все это пустое перемалывание слов. Какие-то глупые фантазии тех, кому нечем заняться, — высказался граф.

— А я нахожу все это увлекательным, — стояла на своем девушка, — в книгах происходит столько всего интересного!

— В жизни все это красочней, — добавил граф, со скептицизмом глядя на книги.

Он и правда не находил в них ничего увлекательного. Это было понятно. Его волновали только свои проблемы, а до чужих и дела не было. Он наблюдал, как Мейбл восхищалась многими книгами, изъявляя желание их почитать, и думал о том, как поскорее исчезнуть из дома. Его ждали друзья и выпивка. Он посмотрел на часы, стоящие на камине. Был полдень. Вот уже два часа как они болтаются по замку. Он и так уже уделил ей много времени, пора уходить. Генри уже хотел так и сделать, как в библиотеке появился старик Уильям.

— Мисс Мейбл, — обратился он к девушке, — я пришел вам поведать, что наша кошка Лиза родила пятерых котят. Они сейчас в конюшне в пустом загоне, не хотите взглянуть?

— Какая прелесть! — Глаза девушки заблестели. — Я хочу на них посмотреть. Генри, — она посмотрела на графа, — вы составите мне компанию?

— Прошу прощения, мисс Хоксуорт, но мне уже пора на встречу, — граф хотел исчезнуть как можно скорее.

— Генри, прошу вас, — Мейбл с мольбой посмотрела на графа, — прошу вас, идемте со мной, хоть ненадолго.

Граф вздохнул. Вот привязалась. Чего только не приходится делать ради денег! Даже возиться с надоедливыми девицами.

— Только ради вас, мисс Хоксуорт, — граф взял себя в руки и нацепил любезнейшую улыбку на свое веснушчатое лицо.

— Спасибо, Генри, — Мейбл улыбнулась в ответ. — Уильям, принесите мне мое пальто.

— Будет сделано, мисс, — произнес старик и вышел.

— Неужели вы любите этих чудовищ? — удивился граф.

— Они вовсе не чудовища, — возразила Мейбл, — они очень милые, такие маленькие пушистые комочки.

— А еще они царапаются и орут, — граф даже вздрогнул.

— Я их все равно люблю, — ответила Мейбл.

Вскоре они оказались в конюшне. Девушка с оживлением наблюдала, как на соломе шевелятся пятеро маленьких котят.

— Они такие милые, — восторгалась Мейбл. — Генри, только посмотрите!

— Не заставляйте меня на них смотреть, мисс Хоксуорт, — взмолился граф, — я согласился вас сопровождать, но не наблюдать за ними.

Все пятеро были черно-белого окраса. Пять комочков прижались к матери в поисках тепла.

— Здесь им будет хорошо, мисс Хоксуорт, — заверил девушку конюх, — мы приглядим за ними, особенно в такую непогоду.

— Я еще завтра приду к ним и принесу Лизе чего-нибудь вкусненького, — высказалась Мейбл.

Внезапно в конюшню вбежал юноша — еще один слуга. Он обвел всех присутствующих глазами и остановился на графе.

— Ваше сиятельство, — произнес он, — вас спрашивает маркиз Уэстон.

— Уиллаби здесь? — переспросил граф.

— Он ждет вас в гостиной, — подтвердил юноша.

— Дорогая мисс Хоксуорт, — обратился граф к Мейбл, — меня ждет мой друг, вынужден откланяться, прошу меня извинить.

— Конечно, Генри, идите, — сказала Мейбл.

Граф откланялся и пулей вылетел из конюшни. Мейбл осталась в окружении слуг.

— Они только что родились, — поведал конюх, — да только не вовремя. Холод на улице, без тепла матери пропадут.

— Я буду приходить к ним, приносить для Лизы что-то вкусненькое, чтобы она больше времени была со своими детьми, — произнесла Мейбл, погладив одного из котят.

— Не бойтесь, мисс, — успокоил ее конюх, — мы тоже будем присматривать за ними. Мы любим животных, — и слуга погладил одну из лошадей, стоявших в стойле.

Мейбл заметила, что это была прекрасная лошадь белого цвета. Грива у этой лошади была золотистая. Конюх обратил внимание на интерес девушки к этой лошади.

— Это наша кобыла Ромашка, — произнес слуга. Мейбл подошла ближе к лошади и погладила ее.

— Вот, — обратился слуга к девушке и подал ей яблоко, — покормите ее. Она их обожает.

Мейбл взяла предложенное яблоко и начала кормить Ромашку. Девушке эта лошадь определенно нравилась. Мейбл снова погладила кобылу. А она уткнулась носом в ладонь Мейбл, выпрашивая еще яблоко.

— Я же говорил вам, — и слуга с улыбкой протянул Мейбл еще одно яблоко, — ради яблок на все готова.

А Мейбл вдруг почувствовала, что ее охватывает желание сесть верхом на лошадь и, как в былые времена, пуститься вскачь, даже не глядя на погоду.

— Скажите, а вы могли бы мне оседлать лошадь для прогулки?

— В такую погоду? — удивился слуга.

— Я ведь тепло оденусь, — Мейбл подарила слуге очаровательную улыбку, и тот растаял.

— Ну, как скажете, — слуга тоже улыбнулся и принялся исполнять поручение Мейбл.

Девушка в предвкушении прогулки направилась в дом переодеваться.

*** *** ***

На следующий день герцогиня за завтраком сообщила, что к ним придут портнихи и будут снимать мерки, чтобы шить новые наряды.

— Эти твои шерстяные наряды никуда не годятся, — говорила Алиса. — Несмотря на то, что ты незаконнорожденная, все же дочь герцога должна выглядеть королевой.

— Я как-то не задумывалась о своем внешнем виде, — ответила Мейбл.

— А должна была, — попеняла ей Алиса, — дамы из высшего света всегда думают о своей внешности.

— Я тогда думала о моей больной матушке, — поведала девушка, — меня волновало лишь ее здоровье.

— Теперь ты должна подумать о себе, — поучала герцогиня, — потому как твои наряды просто ужасны.

— Конечно.

Вскоре в одной из комнат стало оживленно. Портнихи принесли несколько видов тканей всевозможных цветов. Многочисленные рулоны лежали на столах, поражая своей красотой. Атлас, бархат, велюр, шелк, муслин — все это должно было украсить стройную фигурку Мейбл.

— Я сегодня получила приглашение на торжество в честь годовщины свадьбы, — сказала Алиса Мейбл, пока портнихи над ней колдовали. — Ты должна выглядеть шикарно. Тридцать лет прожить вместе в любви и согласии — это достойно восхищения.

— Какой фасон платья мне лучше выбрать? — Мейбл листала журналы мод.

— Они все хороши, — ответила герцогиня, — но думаю, что вот это, бархатное синее с голубыми кружевами, будет просто великолепно.

Было решено его шить первым из всех.

— Мой сын будет сопровождать тебя, — продолжала свое герцогиня, — вы чудесная пара. Он признался мне, что неравнодушен к тебе.

— Мне это, конечно, льстит, — сказала Мейбл, — но я никогда не смогу ответить на его чувства.

После этих слов портниха уколола Мейбл иголкой.

— Ай! Простите, мисс, — оправдывалась портниха, — я случайно.

— Безрукая, — повысила голос герцогиня, — где вас только таких берут?

— Я не хотела.

— Лучше заканчивай свою работу, — раздраженно бросила герцогиня, — не век же мисс Мейбл торчать на этом табурете.

— Да, ваша светлость, — пробормотала портниха и принялась за дело.

— Почему, детка, ты так говоришь? — обратилась герцогиня к Мейбл.

— Я уже любила однажды, ни к чему хорошему это не привело, — призналась Мейбл, хотя ей было тяжело об этом говорить.

— С моим сыном ты обо всем забудешь, — заверила ее герцогиня.

Мерки с Мейбл снимали еще около часа, который она провела на табурете, после чего девушка уединилась в библиотеке с книгой в руке. Она решила во что бы то ни стало прочитать «Под счастливой звездой». Но, прочитав несколько страниц книги, уснула.

Ей снился сон. Она находилась в великолепном замке. Там был бал-маскарад. Кого только там не встретишь! От короля до пастушки. В углу беседовали Клеопатра и пират Черная Борода. А вон там — Ричард Львиное Сердце и гладиатор. И Мейбл в образе Изольды находилась среди огромного скопления людей. Но она была здесь чужой, ни одного знакомого лица. Вот кто-то наступил на подол ее зеленого платья. Извинившись, он скрылся в толпе. В следующую минуту ее кто-то толкнул, и она налетела на мужчину в черном костюме и маске.

— Простите, — промолвила Мейбл, — я случайно.

— Я все видел, мисс, не извиняйтесь, — ответил незнакомец и улыбнулся.

Что это была за улыбка! Можно и голову потерять. А эти голубые глаза! В них можно было утонуть.

— Простите, — снова пробормотала Мейбл и попыталась скрыться в толпе.

— Куда же вы? — поинтересовался незнакомец и кинулся ей вдогонку. — Вы не должны меня вот так просто покидать. Позвольте пригласить вас на вальс.

— Прошу меня извинить, — ответила Мейбл, — когда меня толкнули, я, кажется вывихнула ногу.

— Так я доктор, — улыбнулся незнакомец, — мы могли бы выйти на свежий воздух, найти лавочку, где бы я мог вас осмотреть.

— Мне как-то неловко, — щечки Мейбл порозовели.

— Все будет вполне пристойно, я вам обещаю.

Вскоре Мейбл и незнакомец оказались на улице возле скамеечки. На улице стояло лето, легкий ветерок играл их волосами. Мейбл присела на скамеечку, и незнакомец привстал на одно колено, чтобы осмотреть ее ногу. Мейбл снова покраснела до корней волос.

— Ну же, мисс, давайте мне свою ножку, — взбодрил ее незнакомец, — у меня к вам исключительно профессиональный интерес, обещаю, ваша добродетель не пострадает.

— Как вы можете глумиться в такой момент? — ахнула Мейбл.

— Я только пытаюсь вас успокоить, — оправдывался незнакомец.

В конечном итоге Мейбл показала ему свою ножку. Вскоре девушка почувствовала прикосновения пальцев незнакомца. Эти прикосновения не были ей неприятны. Они были легкие, нежные; от таких касаний можно было взлететь на небеса. И она бы это сделала, если бы не услышала:

— С вашей ножкой все в порядке, мисс, — констатировал незнакомец, — скоро вы сможете плясать.

На мгновение их взгляды встретились. Незнакомец сел на лавочку рядом с Мейбл. Он снял свою маску, она свою.

— У вас чудесные глаза, мисс, — нежно произнес незнакомец, — и прекрасные губки, я хочу вас поцеловать.

И он прикоснулся своими губами к ее губам. Это был нежный и чувственный поцелуй. Она впервые в жизни целовалась с незнакомцем. Что же в нем было такого, что ее так к нему тянуло?

— Мисс Хоксуорт, проснитесь, — сквозь пелену сна услышала Мейбл и открыла глаза.

Перед ней находился граф. Он ее разбудил.

— В чем дело, Генри? — спросила Мейбл, ей так хотелось досмотреть сон.

— Ужин уже готов, стол накрыт, — довел он до сведения Мейбл.

— Я проспала так долго? — Мейбл вскочила.

— Судя по тому, что вы пропустили обед, то да.

Девушка тут же принялась поправлять прическу.

— Тогда идем, Генри!

Напоминание об ужине вызвало у нее легкое урчание в животе.