Утро черных звезд

Иар Эльтеррус, 2011

Когда звезды становятся черными, не остается иного выбора, кроме как через все препятствия прорываться к своим, чтобы донести информацию о том, что случилось на самом деле, – может, общими силами удастся остановить беду. И неважно, кем ты был раньше – человеком, Безумным Бардом или Сэфес. Не время вспоминать об этом, нужно идти вперед. Случайно собравшаяся после катастрофы команда из двух человек и трех мертвых Контролирующих не сдается, да и не может сдаться – это означает гибель для стольких миров, что при одной мысли об этом становится страшно. И они идут, что бы им самим ни приходилось вынести. Неважно – главное дойти, любой ценой дойти.

Утро черных звезд

За чертой нездешних сказок

Непонятное случилось:

То ли проклят, то ль наказан,

То ли смерть тебе приснилась.

Знать, сложились ближе к ночи

незатейливые тени

В неизбежное знаменье.

Ах, наверно, это было

Или будет, но не с нами.

И в агонии застыла

Исчезающая память.

Хоть молитвой, хоть дурманом

обезболить бы сомненья!

Да безвольным нет прощенья.

За стеной — все тот же холод,

На глазах — все те же стены,

И знобит, как будто голым

Прогулялся по Вселенной.

Сам с собой затеяв прятки,

кто-то вновь себя приводит

К зарешеченной свободе.

Только все не так уж скверно,

Как пригрезилось вначале.

Как бы плоть ни рвали нервы, —

Все же губы промолчали.

Постепенно по ступенькам

осыпается сознанье

В недозволенные грани.

Ну и пусть врастают в камень

С неба скинутые звезды.

Мы с тобою рядом встанем,

Даже если будет поздно:

Камни на одной дороге

чечевицей нервных строчек —

Торопливый бога почерк.

За чертой нездешних сказок

Непонятное случилось:

То ли проклят, то ль наказан,

То ли смерть тебе приснилась.

Но, решая уравненье

степеней свободы воли,

Откупаешься от боли…

Мартиэль

Шестьдесят миллиардов лет — это много или мало? Да нет, не много и не мало, просто очень далеко. Бесконечно далеко. Пускай будет шестьдесят миллиардов. Все равно это не имеет никакого значения.

* * *

— Ну, что ты хочешь? Хочешь, я расскажу тебе о Боге?

Порванные на коленках штаны, протершаяся на локтях куртка, запах дорожной пыли; прозрачное, как стекло, небо над головами; полубезумный взгляд, травинка в пальцах и виноватое, немного растерянное бледное лицо.

— Тебе не рассказывать, тебе бы сейчас надо… — Женщина осеклась, потому что в глазах ее собеседника вдруг возникло что-то такое, что она мигом забыла, что именно хотела сказать.

— Нет, нет, нет, ну что ты! Мне ничего не надо! Давай я быстро-быстро расскажу тебе это и пойду дальше. — Парень умоляюще посмотрел на нее, и она спросила:

— Куда пойдешь? — Куда?.. Куда-нибудь, где еще нужно кому-то рассказать.

— О Боге?

— Конечно! Ты же грустишь, я вижу. Зачем грустят те, кто заслуживает жизнь без печали?

Женщина вздохнула, кивнула, соглашаясь.

— Так уж вышло…

Степь. Слабый тонкий запах светлой, нагретой солнцем пыли.

Почему почти в каждом мире всегда в самом начале — степь?

Так надо, наверное.