История Пскова и Псковской земли

Иван Дмитриевич Беляев, 1872

Псков – один из древнейших городов России – впервые упоминается в Лаврентьевской летописи под 903 годом. С конца IX и до XII века он, как составная часть обширных новгородских земель, входил в состав Древнерусского государства – Киевской Руси. Когда же распри и междоусобицы князей расчленили наследие святой княгини Ольги и Владимира Крестителя на множество «суверенных» земель, Псков отходит под юрисдикцию Великого Новгорода. При этом он остается достаточно самостоятельным городом, с которым, как ни с каким другим, считалось новгородское вече при решении важнейших вопросов. Реальная самостоятельность псковского веча проявилась уже в 1137 году, когда псковичи призвали на княжение изгнанного из Новгорода князя Всеволода Мстиславича, внука Владимира Мономаха. Этим политическим шагом псковичи открыто бросили вызов своему «старшему брату». В 1348–1510 годах Псков был столицей независимой Псковской вечевой республики. К началу XVI века город фактически утратил свою суверенность, а в 1510 году был присоединён к Великому княжеству Московскому. Книга известного русского историка Ивана Дмитриевича Беляева (1810–1873) расскажет о домосковском периоде Пскова и Псковской земли.

© «Издательство «Вече», 2016

* * *

Рассказ первый. Страна

Историческое значение Псковской земли

Псков — родина великой княгини Ольги, супруги Рюрикова сына Игоря, был одним из древнейших пригородов Новгорода Великого. Страна, где построен Псков, лежала на меже новгородских владений с землями чуди и летголы. Когда, собственно, был построен Псков, на это мы не имеем свидетельств; но что он был уже при первых варяго-русских князьях, на это прямо указывает наш древнейший летописец Нестор; он, говоря о браке Игоря Рюриковича, пишет: «и приведоша ему жену от Плескова, именем Ольгу». И конечно, не при Рюрике же был построен Псков, иначе бы летописец упомянул о его построении; да и нельзя предположить, чтобы новгородцы окраину своих владений, соседнюю с землями немирных чуди и летголы, оставили без надежного укрепления; такой оплошности опытные в колонизации новгородцы не любили делать и никогда не оставляли своих колоний без опорного пункта, под защиту которого колонисты могли бы укрываться в случае нужды. По всему вероятию, первоначальное построение Пскова должно отнести к тому доисторическому времени, когда новгородцы подчинили себе племя Нарову и стали выдвигать свои колонии в земли чуди и летголы. Построение укрепленного города, и построение именно раннее, здесь тем более было необходимо, что соседние племена летголы, ливи и особенно чуди вовсе не отличались мирным и уступчивым характером, а были известны жестокостью и воинственностью; так что к берегам чуди, известной у западных народов под именем эстов, побаивались приставать даже и такие морские волки, какими в то время были норманны или варяги. Это построение города на земле только что подчиненного племени и на меже с племенами не мирными и не уступчивыми, а напротив, с характером ежели не завоевательным, то грабительским или любящими пожить на счет соседей дало Пскову особенное значение и надолго определило его исторический характер как сторожевого бойца, постоянно обязанного отражать первые удары врагов. Новгород смотрел на Псков именно как на стража, оберегателя юго-западной окраины новгородских владений и с этой точки зрения определял свое отношение к нему. Точно так же и Псков понимал свое историческое значение и, по мере сил выполняя это назначение, мало-помалу так устроил всю свою страну, что она представляла собой более или менее передовую оборонительную линию, вытянутую именно по границе с немирными соседями. Чтобы убедиться в этом, стоит только взглянуть на древнюю карту Псковской земли: вытянувшись с юга на север по реке Великой и по восточным берегам Псковского и Чудского озер, она мало углублялась на запад и восток и главным образом представляла собой неправильный ряд укреплений, преимущественно расположенных на западной и юго-западной окраинах, примыкавших к землям чуди, летголы и литвы, эти укрепления постоянно распространялись и поддерживались в продолжение всей истории Пскова.

Виды владений

Псков, как пригород Новгорода Великого, имел те же виды владений, как и Новгород; но характер этих видов по местным обстоятельствам был не совсем одинаков с характером владений новгородских. Виды псковских владений были следующие: первый вид — сам Псков как древнейшая новгородская колония в здешнем краю, первый опорный пункт здешних новгородских поселений, гнездо здешней славянщины; второй вид — Псковская земля, или земля Святыя Троицы, где были построены древнейшие псковские пригороды, занятые сплошным псковским или славянским населением, где уже были вытеснены иноплеменники и где слышалась одна славянская речь; третий вид владений составляли колоши, или волости псковские в чужой земле, это псковские города и укрепленные селения, рассыпанные в землях летголы и чуди, по всему вероятию незначительные и поддерживаемые, собственно, для того, чтобы иметь влияние на соседей, вести с ними торговлю и при случае сбирать с них дань.

Псков — город и его части

Псков как город составляли следующие части: Детинец, Кром, Город, Полонище, Запсковье и Завеличье. Самое древнее поселение во Пскове, гнездо Пскова, был Детинец, лежавший в углу, образуемом реками Великой и Псковой, и невдалеке от Псковского озера, соединенного с Чудским озером, или Пейпусом, он стоял, собственно, на берегу реки Великой, на высоком холме, и был первой крепостью, построенной новгородцами в земле племени наровы; в XIII столетии он был уже обнесен толстою плитяною стеною, построенною знаменитым псковским князем Довмонтом. В Детинце находилась главная соборная во Пскове церковь Св. Троицы, имевшая для псковичей то же значение народной святыни, какое для Новгорода имела церковь Св. Софии; но по историческим обстоятельствам Пскова церковь Св. Троицы носила на себе несколько иной характер, чем новгородская церковь Св. Софии, в ней главное управление было не столько в ведении духовенства, сколько в руках мирских людей, старост, выбираемых городом и состоявших в зависимости от народного веча.

При церкви Св. Троицы имелась особая палата, или притвор с городским ларем, в который вносились на хранение как государственные законы, так все частные договоры, сделки и крепости, для записки которых велись в Троицкой палате особые книги, состоявшие в ведении мирских людей — ларечных старост, избираемых на это вечем. Печать Святые Троицы была собственно государственною печатью и заменяла собою в случае нужды княжую печать, как это прямо свидетельствует судная псковская грамота, в которой сказано: «А не запечатает князь, ино у святей Троицы запечатать, в том измены нет».

За Детинцем, между Псковой и Великой, следовал Кром, главный город, где хранились все хлебные и другие общественные запасы и казна, где собиралось народное вече, где жил псковский князь или его наместник, и где была главная торговая площадь с торговыми дворами и лавками. Вече собиралось собственно под стеною детинца, у подножия Довмонтовой башни, близ церкви Св. Троицы, где висел вечевой колокол и где устроены были особые степени для заседаний веча; по крайней мере, по свидетельству летописей, здесь было обычное место веча с конца XIII века. Кром, или Крем, вскоре после Детинца также был обведен каменною или плитяною стеною, от реки Псковы до реки Великой.

За Кромом следовал собственно город, где находились более древние концы и улицы. Этот город в 1309 году был укреплен плитяною стеною от церкви Свв. апостолов Петра и Павла до реки Великой, построенною посадником Борисом. За рекою Великою, против Детинца и Крома, лежал посад Завеличье, где стоял немецкий торговый двор и где производилась главная торговля с западными иноземцами. Завеличье в Пскове до некоторой степени напоминало Варяжскую или Варьскую улицу в Новгороде, где по берегу Волхова лежали иноземные пристани. Против Крома и Города, на левом берегу Псковы, лежал посад Запсковье; а на восток и юг по реке Пскове, на правом берегу, вплоть до реки Великой, — посад Полонище.

Таким образом из шести частей Пскова четыре: Детинец, Кром, Город и Полонище — лежали в углу, образуемом реками Псковой и Великой, в месте, самой природой защищаемом означенными реками от нападения врагов с запада и юга, откуда преимущественно и должно было ждать нападений; остальные же две части находились в заречье — на левом берегу Великой — Завеличье и на левом берегу Псковы — Запсковье. Сии две части Пскова долгое время оставались без укреплений и обыкновенно при нападении неприятелей, в случае нужды, сожигались самими псковичами. Но зато Кром, Детинец и Город как боевые пункты, удобные для защиты, постоянно укреплялись каменными стенами, которые время от времени подновлялись и увеличивались. Так, мы уже видели, что вокруг Детинца была устроена толстая плитяная стена, возведенная еще князем Довмонтом; потом вскоре были укреплены такими же стенами Кром и Город. Далее, в 1373 году, псковичи поставили четвертую плитяную стену от Псковы до Великой, которая служила общею обороною для Детинца, Крома и Города. Эта стена была проведена неподалеку от старой стены. В 1394 году выстроена новая стена около Крома; в 1399 году псковичи соорудили новую стену к старой стене, на приступе от реки Великой до Псковы, и по этой стене поставили три костра или башни; в 1401 году заложили новую стену к старой стене, каменную подле реки Великой; в 1404 году такая же стена была выведена по берегу Псковы, подле старой стены, толще и выше. В 1452 году была построена новая стена на городе на Крому от великих ворот возле входа до малых ворот; и в той же стене улажено пять погребов, или подземных ходов; в 1458 году ту же стену надделали выше. В 1465 году посажане Запсковья сами на свой счет заложили деревянную стену около всего Запсковья, от реки Великой до Псковы. Эта постоянная забота об укреплениях и самый выбор местности для построения города лучше и нагляднее всего указывают на боевое значение Пскова как передового поста на украйне, соседней с немирными племенами, и резко отличает характер Пскова от Новгорода Великого, который сравнительно со Псковом почти не заботился о своих городских укреплениях и по своему положению долгое время не нуждался в них.

Концы

Псков, разделенный на шесть частей, представлявших как бы отдельные города, выстроенные в разное время и, как слои, указывающие на постепенное распространение и усиление целого города, в то же время делился, подобно Новгороду, в административном отношении на концы и улицы. По летописям, в 1454 году во Пскове считалось шесть концов, носивших следующие названия: Богоявленский конец в Запсковье, Опоцкий конец в Полонище, Торговский и Боловинский концы в Крому, Городецкий конец, вероятно, в городе и шестой конец Острые Лавицы. Концы в Пскове, так же как и в Новгороде, составляли свои отдельные общины, из союза которых состоял Псков; они имели свое управление, своих выборных старост; жители их состояли из бояр, купцов и черных людей, которые все, подобно новгородцам, принимали деятельное участие в делах всей Псковской земли. От имени концов и всего Пскова заключались договоры с соседними государями, и от концов посылались бояре на съезды: так, в 1471 году для переговоров с королем Литовским на съезд на Березничи были отправлены четыре посадника и бояре от всех концов; или в 1473 году для переговоров с магистром Ливонским Псков отправил трех старых посадников и бояр от концов. Но значение концов во Пскове было не совсем одинаково с их значением в Новгороде; ибо у псковичей между концами были разделены все псковские владения, так что каждому концу причислялись те или другие пригороды Псковской земли, чего в Новгороде вовсе не было. В Псковской летописи под 1468 годом прямо сказано: «Тою же весною Псков поделил по два пригорода на все концы; к каждому концу к старым пригородам новые жеребьем делили, а брал жеребьи князь Василий, князя Федора Юрьевича сын с престола». Псковские концы во время военных походов отряжали от себя особых воевод, которые предводительствовали как кончанскою ратью, так и ратью тех пригородов, которые подчинены концу; так, под 1478 годом при походе псковичей на Новгород, «в помощь великому князю Московскому, сказано: в псковской же рати были отряжены воеводы, семь посадников и иные сынове посадничьи, и бояре и дети боярские многие у псковской рати воеводами из концов отряжены». Концы как самостоятельные общины, управлявшие не только улицами во Пскове, которые им принадлежали, но и определенными пригородами в Псковской земле, имели каждый свое особенное хозяйство и сборную казну, на которую каждый конец по мере надобности воздвигал общественные здания, и из которых делал другие затраты по своим общественным нуждам. Так, в 1466 году, по случаю мора во Пскове каждый конец построил по скудельнице для погребения своих умерших; или в 1471 году для построения новой стены на Полонище все концы делали раскладку или разрубы отдельно, каждый конец на свою долю стены. Каждый конец даже имел свои склады оружия на защиту города, свои пушки и свои погреба с порохом; так, под 1507 годом читаем в летописи, «что во время пожара в Запсковьи зелий пушечных (пороха) сгорела бочка, занеже ту зелия всего конца стояли».

Торговище

Торговище, или торговые ряды, устроенные в Крому, и со всею торговою площадью составляли особый конец, носивший название торговского и представлявший отдельное ведомство, которое управлялось самостоятельно и независимо и имело своих купеческих старост, по каждому ряду своих. Так, по крайней мере, можно заключить из летописного известия под 1510 годом, в котором сказано, что псковичи послали к великому князю Василию Ивановичу в Новгород девять посадников и купеческих старост от всех рядов.

Улицы

Кроме концов Псков еще делился на улицы; сколько было улиц во Пскове и какие из них были главные, по летописям и по другим памятникам определить в настоящее время мы не можем. Но то несомненно, что в Пскове улицы составляли особые общины с своим местным управлением и старостами, точно таким же порядком, как это было в Новгороде; члены улиц, т. е. домохозяева, у псковичей назывались суседами и имели общие дела целой улицы; так, в летописи под 1433 годом сказано: Петровские суседи, т. е. уличане Петровской улицы, разбили старый костерь (башню) и выстроили из камня церковь Бориса и Глеба: или в 1486 году Запсковские суседи (Богоявленский конец) строили одну треть стены, а Козьмодемьянские суседи — две трети стены. Как в Новгороде каждая улица имела свою общину, или место для управы и суда между уличанами, где хранились и общественная казна улицы, и разные книги и списки уличанам; так точно и во Пскове каждая улица имела свое место суда и управы, где заседали при рассуждении об общественных делах уличане с своим старостою.

Лавицы

Эти места уличанской управы во Пскове, кажется, назывались лавицами, как и всякое место управления и суда, о чем намекает следующее известие Псковской летописи, помещенное под 1504 г.: «А легла та грамота митрополича пред посадники псковскими и священники у лавицы». По летописям упоминаются следующие лавицы: в Запсковье Жабья лавица и Жирковская лавица; в Боловинском конце Боловинская лавица, Боркова лавица; Куклина лавица, в Опоцком конце, Ропатая лавица; в Острые лавицы конце Острая лавица. Впрочем относительно значения лавиц во Пскове нельзя сказать с полной достоверностью; ибо по некоторым указаниям летописей можно думать, что лавицами назывались особые улицы: так, под 1493 годом читаем в летописи: «Того же лета церковь каменну свершиша святого Георгия на болоте, в Острой лавицы». Вообще значение лавицы во Пскове по известным в настоящее время памятникам довольно неясно и неопределенно.

Псковская земля

За городом Псковом следовала Псковская земля, или земля Святыя Троицы, т. е. владения Пскова, находившиеся в полной власти Псковского веча и преимущественно населенные псковичами. Псковская земля прямо от Пскова по течению реки Великой шла на север по восточному берегу Псковского и Чудского озер, может быть, до впадения реки Плюсы в Нарову. На востоке Псковская земля граничила с Новгородской землей, и рубеж ее лежал по течению рек Плюсы и Лютой на Дубровну и с Дубровны несколько к западу на реку Череху, постепенно склоняясь к реке Великой, захватывая восточные притоки этой реки и оканчиваясь у Опочки, крайнего южного пригорода Псковской земли. С Опочки рубеж Псковской земли поворачивал на запад и сходился у Вышегородка с Полотскою и Литовской землей, а далее шел по восточной границе ливонских владений до западного берега Псковского озера, южная половина которого принадлежала псковичам, западная граница была в постоянном споре у псковичей сперва с летголою и чудью, а потом с ливонскими немцами, а посему то выдвигалась далее на запад, то отодвигалась назад к востоку, смотря по тому, усиливались ли или ослабевали в этом краю псковичи. Самое густое население Псковской земли шло по течению реки Великой почти от верховьев ее до устья. На этой реке, кроме самого Пскова, стояли лучшие псковские пригороды: Опочка, Вороначь и Остров. Все это пространство вполне принадлежало Пскову, заселено было псковичами и тянуло своими интересами и всей своею жизнью ко Пскову; здесь псковское вече было полным и постоянным хозяином, или, иначе сказать, все это пространство составляло одно неразрывное целое со Псковом, и в разное время было застроено псковскими пригородами, которые преимущественно были расположены по реке Великой, а именно по левому или западному ея берегу, как более нуждавшемуся в укреплениях. По реке Великой стояли восемь псковских пригородов; из них самый южный, почти в верховьях Великой, был Опочка в 120 верстах от Пскова; за Опочкою, вниз по реке Великой, Вороначь; за Вороначем на север следовал Дубок; далее за Дубком на повороте реки Великой к западу — Остров, упоминаемый в летописях еще в XIV столетии и выдержавший несколько осад от немцев и литовцев; на север за Островом на реке же Великой стоял город Котельно, и наконец за Псковом на север почти при впадении реки Великой в Псковское озеро был построен псковичами пригород Володимерец. В этом же краю неподалеку от реки Великой на ее притоках были построены города; Врев около Воронача и Кошкин городок в углу, образуемом реками Великой и Черехой. По южной границе, ближе к литовско-полотскому рубежу, стояли псковские пригороды: Вышгородок на реке Ладе, впадающей в реку Великую с левой стороны; Коложе, кажется на реке Лже, тоже притоке Великой; Красный городок во 100 верстах от Пскова, на реке Синей, тоже впадающей в реку Великую с левой стороны; Заволочье при верховьях реки Великой в 200 верстах от Пскова; Ржев неподалеку от Себежского озера. На западной границе по рубежу с ливонскими немцами, летголою и чудью древнейшим пригородом Пскова был Изборск, упоминаемый еще в IX столетии при приглашении Рюрика в Новгород; он лежал на юго-западе в 30 верстах от Пскова на Славянских ключах и считался главным оплотом Псковской земли в этом крае, был укреплен плитяной стеной и большей частью удачно выдерживал многочисленные осады немцев. За Изборском в этом краю следовал пригород Велья, несколько на север от Изборска; этот пригород в первый раз упоминается в XIV столетии; он также считался передовым бойцом Псковской земли против ливонских немцев и, будучи хорошо укреплен, удачно выдерживал неприятельские осады. Далее, на западном берегу Псковского озера на самых границах с ливонцами, на урочище Желачка, долго бывшем в споре между ливонскими немцами и псковичами, псковичи в 1462 году выстроили Новый Городец; в этом же краю неподалеку от Псковского озера налево от устья реки Великой стоял ближайший к Пскову пригород Лагозовицы, весьма важный для защиты рыболовства на Псковском озере и посему часто подвергавшийся нападению ливонских немцев. На самом севере Псковской земли у восточных берегов Чудского озера, вероятно для обороны от чуди и немцев со стороны Наровы реки, стояли два псковских пригорода: Гдов, самый дальний на север в 120 верстах от Пскова, и ближе к Пскову в той же стороне — Озолица; и наконец — там же на рубеже с новгородскими владениями, Кобылей. Впрочем не было времени, когда бы все псковские пригороды были налицо в полном составе, а напротив, пограничные города, подвергаясь частым нападениям неприятелей, то разорялись и приходили в запустение и на их место устраивались новые города, то опять возобновлялись старые; так что никогда Псков не имел более двенадцати пригородов в одно время; а при падении Пскова было только одиннадцать пригородов и одно городище.

Значение пригородов

Во Пскове пригороды далеко не имели того значения, каким они пользовались в Новгороде. Псков смотрел на них не как на младшие Псковы и поэтому держал их в полной зависимости от псковского веча, и хотя они по устройству своему уподоблялись Пскову, но далеко не пользовались тою самостоятельностью, какою пользовались пригороды новгородские. Псков, по преимуществу придерживавшийся демократических начал и заботившийся не допускать, чтобы кто усилился перед псковским вечем в Псковской земле, зорко смотрел за своими пригородами и строго преследовал тех, которые бы решились что-либо сделать самовольно. А посему пригороды в Псковской земле большей частью имели только значение крепостей, как на это довольно ясно указывает самое размещение псковских пригородов преимущественно по западной и южной границам, бывшим во все продолжение псковской истории небезопасными от неприятельских нападений. Кроме того, пригородам во Пскове принадлежало значение административных центров для управления приписанными к ним волостями; но это значение было второстепенное и не необходимое, ибо во Пскове волости могли управляться и на деле управлялись нередко сами собой и прямо относились к псковскому вечу или посадникам без посредства пригородов, как это указывают многочисленные волости на восток от реки Великой, где почти не было пригородов, как в краю соседнем с Новгородской землей и, следовательно, безопасном от неприятельских нашествий.

Самое управление в пригородах всегда было подчинено строгому контролю псковского веча, которое даже судебные приговоры в пригородах нередко подвергало новому пересмотру и решению. Пригороды во всех сколько-нибудь значительных делах суда и управы должны были просить разрешения во Пскове, в противном случае подвергались гневу Псковского веча и тяжелому штрафу; так, в 1477 году Псков опалился (разгневался) и продал Опочан (наложил штраф на Опочку) и взял сто рублей за то, что они повесили коневого татя, а без псковского повеления. Нет ни одного указания в летописях, из которого бы можно заключить, что представители пригородов приглашались на псковское вече для общих рассуждений, как это иногда бывало в Новгороде; напротив того, все летописные известия указывают на одно — что пригороды были только беспрекословными исполнителями приговоров псковского веча. Так, во время войны пригороды выставляли своих воинских людей по участкам, которые определялись псковским вечем, — по сколько человек ратных людей нарядить с пригорода, и таковые ратные люди назывались рубленые ратные люди, т. е. наряженные по разрубу, по раскладке, сделанной псковским вечем. Например, под 1463 годом летопись говорит: «И совокупишася псковичи с пригорожаны пошли к Немецкому городку; а иная псковская сила, нерубленые люди, охочий человек, в то же время ходили за Изборск воевать Немецкую волость». Или: в 1480 году при нападении немцев на Псков пригороды по псковскому повелению явились с своими ратями по раскладке и стояли на бродах по реке Великой, не пропуская немцев чрез реку. Или: в 1498 году по псковскому повелению пригороды съехались со всей ратной приправой на реку Плюсу к Ивангороду на съезд с немцами затем только, чтобы удобнее вести переговоры о мире. В летописях нет ни одного известия, чтобы какой-либо пригород ослушался псковского повеленья или начал отговариваться и уклоняться от исполнения приказа псковского веча.

Пригороды по распоряжению псковского веча должны были принимать не только посадников, присылаемых из Пскова, но и княжих наместников, воевод и других начальников; и в этом отношении пригороды разделялись на два разряда: в одни посылались княжие наместники, а в другие не посылались. Кроме того, как мы уже частью видели, пригороды делились по жребию между концами Пскова, так что каждому концу подчинялся тот или другой пригород. Этот раздел по жеребью прямо показывает, что распределение пригородов по концам было чисто административное, а не бытовое или жизненное; сам по себе пригород не имел никакой связи с концом; он не был колонией конца, а приписывался к концу только по определению общего псковского веча, которое руководилось не интересами пригородов, а чисто административными соображением крепче связать каждый пригород двойным подчинением и вечу конца, и общему вечу целого Пскова.

Псковские пригороды вовсе не были младшими братьями или детьми Пскова и устраивались не столько с целью мирной колонизации края, сколько из видов обороны Псковской земли от нападения немирных соседей. Это лучше всего свидетельствуется самым построением пригородов: пригороды во Пскове обыкновенно строились или самим Псковом, по военным соображениям, преимущественно взамен старого какого-либо пригорода, уничтоженного неприятелем или самими жителями того края, где строился пригород, по их просьбе и на их счет, только с разрешения псковского веча, а также с целью обороны от врагов, как опорный пункт, куда бы жители могли укрываться при неприятельском нашествии. Так, в 1476 году, по свидетельству летописи: «Приехали слобожане из Кокшинской волости, и стали бить челом князю Ярославу и посадникам псковским и всему Пскову, (т. е. вечу), чтобы их пожаловали, освободили им на городци у речки у Лоде город ставити: и Псков на вече освободил и грамоту дал, что им сими часы запасы всякие запасая, на том месте класть, где быть городу, а дана грамота Марта в 10 день, в неделю». И в том же году на лето послали псковичи двух посадников и бояр своих изо всех концов окладати города городча у речки у Лоде в Кошкинской волости. Таким образом, псковские пригороды собственно были, как первоначально и сам Псков, только крепостями, защищавшими русскую цивилизацию от напора иноземцев, враждебно относившихся к занятию края русскими. Даже незаметно, чтобы псковские пригороды процветали торговлей или другими какими промыслами, как это мы встречаем в иных новгородских пригородах. Хотя нет сомнения, что Псковская земля относительно промышленной и торговой предприимчивости не уступала Новгородской; но торговля и все промыслы в Псковской земле производились самими жителями волостей и губ без посредства пригородов. Таковому порядку, между прочим, много способствовало самое расположение селений в Псковской земле, преимущественно по рекам, которые самой природой все соединялись с рекой Великой, а Великая шла прямо в Псков и туда же тянула всю Псковскую землю с ее произведениями, и, таким образом, торговля всей Псковской земли сосредоточивалась в самом Пскове и почти не нуждалась в местных центрах, а с тем вместе, естественно, пригороды почти не имели никакого торгового значения.

Губы

Губы во Пскове значили то же, что присуды в Новгороде, к ним тянули судом и управою приписанные к ним волости и селения. Губами заведывали губские старосты, которые избирались местным населением из своей же среды. О начале губ в Псковской земле мы не имеем никаких определенных данных; но едва ли не должно признать, что губы первоначально образовались из древних округов по уголовным делам, известных по Русской Правде под именем вервей или вервин; следовательно, губы первоначально были учреждением бытовым, относящимся только до разбора дел по убийствам и разбоям; впоследствии же во Пскове администрация воспользовалась сим бытовым учреждением и образовала из него местный суд по всем делам и гражданским, и уголовным, и даже по делам местной управы. Во Пскове образование и развитие губ с таким значением тем более было необходимо, что пригороды с характером военных крепостей не совсем удовлетворяли потребностям местного суда и управления. К тому же псковское вече не любило давать пригородам полную власть над окружающей их страной, а напротив, старалось, чтобы власть везде была не единичная. Притом же громадная, сравнительно, доля псковских владений — весь край на восток от реки Великой до границ Новгородской земли — почти не имела пригородов, а между тем тамошние волости были хорошо населены и, конечно, нуждались в местном суде и управе; и для этих волостей губы были единственными судебными и административными центрами. Здесь губы в административном отношении заменяли собою недостаток городов и сообщали всему краю сплошной сельский характер, не замечаемый в других краях тогдашней Русской земли.

Волость

Волость во Пскове значила то же, что погост в Новгороде, и состояла из нескольких сел и деревень, которые непосредственно управлялись выборными волостными старостами. Как погост в Новгороде, так точно и волость во Пскове были первоначально бытовой формой псковских поселений; волость в Псковской земле значила то же, что улица в самом городе Пскове, т. е. бытовую единицу, общину: ибо во Пскове, так же как и в Новгороде, деревни и селения были очень малы для того, чтобы составлять самим собою сколько-нибудь самостоятельное целое, и посему спешили примыкать к какому-нибудь ближайшему центру, составить общину; и этой общиной у псковичей была волость, а у новгородцев — погост. Но псковская волость, означавшая то же, что новгородский погост, с тем вместе имела и высшее значение и пользовалась большей самостоятельностью. У псковичей волости, как уже было замечено выше, большей частью зависели прямо от псковского веча без посредства пригородов и даже по своим соображениям сами, с разрешения псковского веча, строили на своей земле пригороды; тогда как Новгородские погосты селились на земле, подчиненной пригородам, и посему зависели от своих пригородов, а не прямо от новгородского веча. Вообще псковское вече более было расположено в пользу волостей, не могших представлять серьезного сопротивления приговорам веча, нежели городов, которые имели более возможности к сопротивлению, как центры более сильные и сосредоточенные.

Псковские волости, подобно новгородским погостам, состояли из сел и деревень разных разрядов по праву владения землею. В одной и той же волости были деревни черные, принадлежавшие общинам и не составлявшие ничьей личной собственности, и деревни владельческие, земля которых составляла частную собственность или монастырей и церквей, или бояр и купцов, или принадлежала какой-либо улице или концу в городе. Но различие сел и деревень, по праву владения землей, не полагало никакого различия относительно суда и управы; суд и управа по общему порядку принадлежали выборным от самого местного общества старостам, которым в этом отношении подлежали и сами землевладельцы наравне с крестьянами, даже живущими на их землях; патримониальная юрисдикция, или вотчинный суд и управа, во Пскове, кажется, вовсе не существовали, разве за весьма незначительными исключениями, по особым привилегиям, которые давались не иначе как по приговору общего псковского веча.