Сказка о поруганном колодце

Иван Заручевский, 2022

Жили были Иван Петрович и Фёдор Сергеевич. Знались чуть ли не от Сотворения Мира. Всякое между ними бывало и дружба и вражда. Но всегда все закачивалось миром. Однажды Иван Петрович на своей землице колодец отрыл с водичкой чудодейственной. Не пожалел, поделился ею с дорогим соседом. И все бы хорошо, да не хорошо. Вселился в Фёдора Сергеевича Лихоим проклятый. Начал он в тот колодец плевать, возомнил себя властелином Мира, захотел, чтобы народы ему поклонялись. Тут такое началось: брат на брата пошёл, соседей заморских вплели в свои сети, слухи через них по всему миру потекли, как яд по кровеносной системе. Справятся ли они? Получится преодолеть страшную напасть? Об этом читайте в дебютной сказке Ивана Заручевского. Издавна сказки несут какой-то особый смысл, который учит нас не повторять ошибок прошлого. Иван Заручевский вскрыл одну из важных проблем современности XXI века. Он подарил нам надежду, что будущие поколения сделают выводы, и их жизнь будет мирной и спокойной.

Сказка — ложь.

Жили-были (пусть извинит меня читатель за избитость, но сказка требует определённых правил изложения) два соседа: Иван Петрович и Федор Сергеевич. Участки их имели общую границу, из окон домов смотрели они друг на друга, с балконов взмахом руки да кивком головы по утрам здоровались. Знались мужчины чуть ли не от Сотворения Мира, ну может несколько позднее. Оба были хорошие хозяева, землю свою любили, обихаживали.

Иван Петрович своим трудом, напористостью, умом и немножко чудом землю увеличивал. Нужна она была: то новый выпас необходим для скота, то дополнительно пшеницу посеять, то заводик новый поставить, а то и новые ловли для рыбы понадобились. О людях своих заботился. Бывало лес, да болота прирезал: никому они нужны не были, а в хозяйских руках всё пользу приносило. Нуждающихся под руку свою брал, коли просили, не неволил. Характер у Ивана был непростой: вроде и душа широкая, и злости ни к кому нет, прижимистостью не страдает, но уж очень ответственен был за себя и тех, кого под руку взял. С роднёй и друзьями попусту не ссорился. Не терпел обиды, не спускал наглости, обмана. Добром не хвастал, зла и подлости стыдился. Сам огромный, широкоплечий, что медведь, душу имел такую же. Не надо думать, что Иван Петрович был святым. Нет. За обиду спрашивал строго, наказывал (бывало, очень сурово).

Фёдор Сергеевич, хоть сосед и даже, как некоторые говорят, родственник, такой же был. И не такой. Посмотришь, внешностью схож с родичем, но и плечи чуть уже, и мощь слабее, и характер не такой цельный. Вот, вроде трудолюбивый, напористый, всё в руки к нему идёт: и пшеница родится, и скот плодится, и рыбы вдоволь. Всё хорошо, так нет — надо ему склоку в семье учинить. А пока внутри раздор, так и дела не спорятся: близкий сосед (не Иван Петрович) лужок себе приберёт, а то и скот уведёт; а дальний, глядишь, вообще на дом хозяина позарится.

Оба наших героя много воевали, бывало даже между собой. Но, как и полагается, всё заканчивалось миром: когда после хорошей драки, а когда и в кабаке за бутылочкой, да закуской немудрящей. Был даже случай, да не один, когда на землю Фёдора Сергеевича враги приходили, чёрной тучей землю покрывали, семью в неволю уводили. Не бросал тогда своего собрата Иван Петрович, всех своих собирал, бросался на помощь соседу. Фёдор Сергеевич вроде как в помощи тоже никогда не отказывал, на защиту соседа вставал исправно. Напилась землишка их кровью, как своей родной, так и заморской, вражеской.

И жили они так хорошо да мирно, весело да сердито, с опаской да радостью. Открыто друг другу в глаза смотрели, спиной к спине стояли, когда нужда придёт, а вечерами за стаканчиком винца да мёда о жизни рассуждали, да спорили.

Например, часто спорили о природе зла, историю свою вспоминали. Лет эдак шестьсот-семьсот назад, даже старики забывать стали даты точные, от восхода Солнца пришла саранча неисчислимая, прошла по землям многим, разорила да пограбила. Семьи соседей наших, как водится, стороной не прошла, под себя подмяла, на всех ярмо тяжёлое повесила. Враг этот хоть злой да жестокий был, но честный. Прозывали его Великий Боец. Предпочитал он правдой, силой да хитростью своего добиваться. Мощи был немереной, хитроумных приспособлений воинских много имел и умеючи использовал (в землях восточных поднаторел, где люди на выдумку остры). Пришлось тогда Ивану Петровичу и Фёдору Сергеевичу смирить гордыню, подчиниться. Боль эту оба в себе по настоящее время носили, свербела она, сердце покалывала, напоминала о горе да беде давней. Но взялись они тогда всем миром, силушки подкопили, подсобрали и отбились от злодея. А потом и вовсе замирились с ним и стали жить вместе, одной семьёй.

— Что ж ты тогда сдался, покорился ворогу? — подначивал Фёдор Сергеевич своего соседа. — Али силушки не было?

— Ума. — спокойно отвечал ему собеседник. — И ты, и я молоды были тогда. Сам вспомни, меж собой ссорились да рядились вместо того, чтобы одним миром на защиту земли вставать. Многому меня та беда научила.

— Чему же? — удивлялся Фёдор Сергеевич.

— Ну первую и главную науку я тебе уже назвал — склок меж нами быть не должно. И внутри семьи её быть не может. Тогда и осилим всё, со всем справимся.

— Ну это понятно. — махал рукой сосед. — А ещё?

— Как же? — удивлялся Иван Петрович. — Забыл, что ли, как в беду землю нашу к рукам прибрать шакалы хотели. Нас с востока били, а они с запада, исподтишка пришли. Сами случаем под Великого Бойца не ушли, иссякли у него силы, когда с нами воевал. Ничего у них не получилось, жадности да злобы имели в избытке, а разума да задора боевого маловато оказалось. Одно радует, хоть им ответить смогли достойно, отвадили от земли нашей. Поэтому для себя я решил: с такими соседями, как и со всеми другими, жить надо миром, но спиной не поворачиваться, а в беду про подлость их не забывать. Ко всему быть готовым.

— Правильно. — одобрительно отвечал собеседник.

Или триста лет назад. С запада беда пришла. Умелый воин, Вивека прозывался, армию огромную на землю привёл. И сила у него была, и ум. К центру земли Ивана Петровича он стремился, покорить его хотел. Пошёл только путём странным, кружным, с запада на восток через юг направился. По пути был разбит жёстко: войско его большое либо мёртвым полегло, либо в плен попало. Сам же Вивека сбежал в страны заморские, мыкался там, скитался, злобой своей и обидой пытался иноземцев заразить. Не получилось, потому несолоно хлебавши домой вернулся, где убит был (некоторые говорят, что своей же семьей).

— Что ж ты отступал тогда? — не успокаивался Фёдор Степанович, подначивая друга. — Почему к себе пустил ворога?

— Потому что приспособлений хитроумных да умений военных по их использованию не имел тогда. Не забывай, Вивека — воин добрый был, с таким сладить непросто. — отвечал тот и, хитро посматривая на соседа, последнему подначку не спускал. — Сам-то что? Твои же переметнулись тогда к Вивеке, на нашу землю сами как недруги шли.

— Ну это дело прошлое. — отвечал Фёдор Степанович, махая руками. — Мало таких было. Как говорится, в семье не без урода.

— Вот-вот. Мне-то наука, преподанная Великим Воином, крепко в голову засела. Одного урока хватило. А ты всё учиться продолжал. Люди мои в победу верили, сомнений не имели, так как за правое дело бились. Вивека же корыстью был преисполнен, как тать пришёл, потому и бит был жестоко.

Конец ознакомительного фрагмента.