Галактион Сергеевич Веселька-Лучинский рассматривал звёздное небо. Оно по своему обыкновению было бездонным. Как его собственное имя. «Впрочем, нет, небо ведь не может быть бездонным, это определение с научной точки зрения не подходит, — подумал Галактион, но тут же поправил себя, — а вот как раз и может. Ведь куда-то делась Большая Медведица! Как сквозь дно провалилась!»
Он активизировал мыслительный процесс, параллельно шарил взглядом во всех уголках мировой галактики и никак не мог найти заветные, известные с детства семь звёздочек. «Хотя давно сказал один мудрый человек: лучше, конечно, пять — как на этикетке коньяка, это привычней. Но там их семь. Куда же они запропастились? Вот Козерог, этот квадратик — Водолей, — шептали губы Галактиона, пересчитывая созвездия, — вот кружочек — Лебедь, вот Персей, вот метёлка, значит — это Волосы Вероники, вот Северная корона, да, она спряталась там. Всё на месте. А где Большая Медведица?»
Совсем расстроенный Галактион потянулся к бутылке, но из её горлышка стекли лишь две грустных капельки. Водка давно вся выпита. А хочется! Скрипнул зубами. Когда у охотника заканчивается водка, это обычно означает, что пора домой, но Галактион был настроен решительно. Он должен найти Большую Медведицу. «Но какие высокие звёзды! — отметил про себя. И тут же осёкся. — Стоп! Замри! Где же она? А, может, она улетела, стала ещё выше, и мы её не можем разглядеть? Как же без неё?»
Галактион понял, что просто так, с кондачка, эту сложнейшую задачу не решить, и огляделся вокруг в поисках живого, то есть неспящего человека. Никого, но чуткий слух разобрал шевеление в одной из палаток. Потом оттуда показался силуэт человека и заговорил с другим. Потом они загалдели, да всё громче и громче. С других лежанок на них зашикали, но ничего не помогало.
И вот уже никто в лагере не спал. Хотя завтра предстоял ранний подъём и сборы в ожидании лодки, которая отвезёт их на материк. В общем, день предстоял нелёгкий, надо бы выспаться, но народу явно стало не до того. Успокоившиеся было после вечерних возлияний охотники зачем-то повылезали из палаток, орали, размахивали руками. Стоял шум, гам, явно завязались нешуточные разборки, грозившие перерасти в настоящую потасовку. Громче всех кричал вечно стремящийся похудеть толстый верзила Мищенко:
— Вы понимаете, я-то думал: сахар птички склевали, подлые твари. Ну, поставил неаккуратно пачку с рафинадом, не прикрыл как следует на ночь, и склевали. А мне без сахара никак, мужики, ну никак, у меня гипогликемия из-за похудения развилась, а таблетки забыл. Так я сахара сразу у Ильи выпросил. В этом случае ничего лучше сахара нет. Съел кусочек, и в порядке. А так голова кружится, в сон тянет. А если у меня в лодке голова закружится? Нет, вы представляется? Мне никак здесь без сахара!
— Так прячь получше! — прервал рассуждения товарища Илья.
— Я после этого и спрятал, в рюкзак положил. А утром просыпаюсь, рюкзак лежит, сахара нет, только два кусочка одиноких наскрёб в траве, вор просыпал.
— Сам и завалился твой рюкзак. Прислонил бы аккуратно к берёзе, и все дела! Только воздух тут зря сотрясаешь! — это заговорил сосед Лёхи Мищенко по палатке, низкорослый Веня по кличке «недоносок».
— А-а-а, — Галактион не видел лица Мищенко, но ему почему-то показалось, что оно должно было перекоситься от злости, — сам завалился, говоришь? А кто вчера ночью из палатки вылезал и мне чуть ногу не отдавил?
— Ну я, вылезал, — признался Веня, — поссать вылезал, а что? Нельзя что ли?
— Ага, вчера вылезал поссать, позавчера тоже вылезал, да? — Лёха Мищенко не унимался. Он точно уже построил в голове какой-то план, который должен вот-вот озвучить всей компании.
Веня почему-то задержался с ответом, все тоже молчали. Над лагерем на несколько мгновений воцарилась тишина, её нарушал лишь слабый плеск воды.
— У вас недержание, у тебя сахара, у него мочи. Люди добрые, дался вам этот сахар! Не надо ругаться! Налейте водки, будьте добрее друг к другу, — разорвал безмолвие голос Галактиона, — а то я Большую Медведицу потерял, пропала куда-то она.
— Какую, в жопу, медведицу! — прохрипел Мищенко и, злобно раздувая оплывшие, видимо, от постоянного похудания щёки, снова стал выпытывать у Веньки. — Ну что? Не вылезал, скажешь?
— Ну, это, вы — вылезал, — опять признался щупленький Веня, — так и что с того? А? Что с того? — заорал Венька.
— Значит, ты мой сахар и сожрал. Все знают, что ты за просто так сахар жрёшь, а в этот раз не взял сюда и всё время за чаем утром у ребят клянчишь, дай, да дай.
Серёга с Петькой переглянулись.
— Точно клянчил, — за двоих сказал Серёга, — и у меня, и у Петюни просил.
— Так я ж просил, а не воровал, — Веня перешёл почти на визг, — а кто у тебя спёр, я не знаю. Может, медведь приходил, скажи спасибо, что только сахар взял.
— Какой медведь, Венчик? — вступил в спор Илья, организатор охоты и по определению глава коллектива, его веское слово много значило. — Мы на острове, тут только зайцы и птицы, даже волков никто не видел.
— Во, во, — не унимался Мищенко, — утром я у Ильи из общей пайки последнюю порцию выпросил, завтра все чай без сахара пьют. Мужики, ну поймите, мне же никак без сахара, ну поймите, никак! — голос могучего Лёхи задрожал как у маленького ребёнка. — Я же могу просто-напросто коньки отбросить!
— Да ладно, мы что, чай без сахара один раз не попьём? — примирительным тоном произнёс Серёга, ему очень хотелось завершить этот никчёмный спор. — Мужики, хрен с ним, с сахаром, давайте спать! — сказал и широко зевнул вставной челюстью.
Конец ознакомительного фрагмента.
