Клятва сбитого летчика

Иван Козлов, 2016

Начало 1970-х. В небе над Вьетнамом сбит советский истребитель. Летчик захвачен в плен американскими морпехами. Руководство США начинает шантажировать советское правительство, требуя освободить задержанных в Москве американских шпионов. В противном случае мировая общественность получит доказательства участия СССР в военном конфликте. Решить вопрос можно только одним способом – вызволить советского летчика из плена. Провести эту опасную операцию поручено группе спецназа ГРУ под командованием капитана Платова. Разведчикам предстоит действовать в труднопроходимых джунглях под носом у хорошо вооруженных безжалостных оккупантов.

Лэнгли, штат Виргиния. Штаб-квартира ЦРУ

Уилсону около шестидесяти, улыбка, кажется, никогда не покидает полноватое лицо, и очки в тонкой золотой оправе делают его привлекательным. Член администрации президента, он в Лэнгли бывает чаще, чем в Вашингтоне. Здесь тоже есть его рабочий кабинет. Туда он и направляется в сопровождении генерала Чейни. Этот сух, высок, смугл от солнца и ветров — словом, невооруженным глазом видна военная косточка.

Разговор они начинают, расположившись за столом.

— Я так понимаю, у вас хорошие новости, господин генерал?

— Да, господин Уилсон. Русский при задержании не пострадал, так, царапины. Он уже на базе. Думаю, теперь можно проводить пресс-конференцию и показать миру, что Советский Союз вступил с нами в прямую конфронтацию. Их летчики принимают участие в боевых вылетах.

Улыбчивый Уилсон кивнул, но это означало отнюдь не знак согласия.

— Журналистов мы туда пошлем, пусть готовят соответствующий материал, он никогда не помешает, но как дальше использовать Бабичева — это будут решать не военные, а политики.

Чейни все же продолжил гнуть свое:

— Операция была хорошо продумана и отлично исполнена. Если политики замолчат факт захвата русского, то выходит, мы старались впустую.

Уилсон снял очки, сощурил глаза, и лицо его теперь выражало ироничность:

— Скажите, генерал, какова была конечная цель этой операции?

— Доказать миру, что русские нарушили конвенцию и развязали боевые действия.

— А это в самом деле так?

Генерал, не раздумывая, по-военному убежденно ответил:

— «МиГ» летел навстречу нашим истребителям, вступил в воздушный бой, был подбит, пилотом оказался советский офицер. Все данные о нем собраны нашей разведкой.

— Это понятно. Это правдоподобно. Но вы помните, что написано в вестибюле нашего здания? На стене, большими буквами?

Чейни удивленно посмотрел на собеседника, чуть дернул плечами:

— Что-то из Библии…

— Правильно. Изречение из Евангелия от Иоанна: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными». Так вот, генерал, сбитый самолет и захваченный летчик — правда, факты, с которыми не поспоришь, но это — не истина в последней инстанции, так? Русские не начинали войну и не хотят ее начинать. Это знаем мы, это знают они. Обвинить их в этом — последнее дело. Как грязью облить, понимаете? Это не сделает нас свободными, возвращаясь к Библии, но мы просто вынуждены будем пойти на это, если они не захотят заплатить за Бабичева ту цену, которую мы назначим.

Чейни некоторое время переваривал услышанную информацию, потом даже не спросил, а просто обронил:

— Об объектах торга нам, естественно, знать не полагается…

Уилсон ответил мягко:

— Есть очень серьезные вопросы, которые летчик поможет нам решить. Думаю, поможет: кто же захочет быть в грязи… Потому сейчас для вас главное — чтоб он был в форме и под надежной охраной. Еда, питье, если нужно, лекарства.

— Тут проблем не будет, — сказал Чейни. — Наверное, надо сделать так, чтоб русские узнали, что летчик у нас?

Уилсон ответил не сразу. Протер стекла очков, но надевать не стал, упершись подбородком в их золотую дужку:

— Мне почему-то кажется, они уже в курсе.