Хроники Пальмирро. Миссия «Гекта»

Иван Лебедин, 2021

Курт был лучшим космическим оперативником на курсе, ему прочили блестящее будущее: элитную службу на дальних рубежах, головокружительную карьеру… Но он отказался от всего этого, чтобы быть ближе к ней, любви всей своей жизни, Карине. Но сама Карина хотела иного, и при первой возможности оставила родную планету… Узнав, что любимая на грани гибели, Курт немедленно отправляется на самую опасную планету, в самой опасной галактике. Новые враги, соблазны, неожиданные друзья и шокирующие открытия – лишь малая часть того, с чем он столкнется на пути к цели, и к самому себе…

Курт, чертыхаясь, тащился вверх по одному ему известной тропе, расположенной поодаль от дороги. Впрочем, то, по чему он карабкался, мало напоминало тропу, скорее совершенно непригодный для пешехода склон с бугрящимися корнями вековых деревьев.

Сучья то и дело пытались лишить его клока густых светлых волос. Бесчисленные, повсеместно роящиеся мошки так и старались поселиться в его голубых глазах. Непрерывно отплевываясь и мотая головой, Курт лавировал между особо опасными участками.

Он шел по оставленным им же знакам, таща за пазухой увесистого кролика. В этот момент он искренне благодарил родителей за высокий рост и крепкое, спортивное телосложение. Будь он чуть ниже и хотя бы чуть слабее, ему не удавалось бы дотягиваться до нужных сучьев корней. А уверенный подъем вверх сменился бы очень зрелищным кубарем.

Это уже был второй раз за месяц, когда ему приходилось карабкаться к замку местного правителя. Впрочем, здесь все, кому выпало счастье обладать хотя бы одной деревней, считали своим непременным долгом отыскать самый высокий в округе утес, холм или гору. И все для чего? Чтобы выстроив там хотя бы смотровую башню, осесть в ней с гордостью, оседлавшей насест, домашней птицы.

Этому правителю повезло. У него было целых пять деревень, отчаянно стремившихся казаться небольшими городками. Впрочем, все городки и деревни на этой планете, Сохха, были довольно культурными. Электричество, водопровод и канализация, как базовые признаки, стремящегося к прогрессу, общества уже существовали. При этом Сохха была до зевающей скуки мирной планетой. За все ее существование на ней не было ничего даже отдаленно напоминающего войну. Здесь не было интриг, не было каких-либо значимых событий. Все, о чем могли спорить местные правители, так это: у кого уродила лучше гречиха или чьи поросята жирней. Единственным, кто хоть как то выделялся, был Дафтур — один из местных правителей. Фигурой он был довольно посредственной. Но на фоне остальных деревень, его владения развивались весьма прогрессивно. Если считать прогрессивным движение улитки, которая, желая более сочных листьев, монотонно ползет вверх. При этом, на фоне остальных, грызущих то, за чем не требуется особо карабкаться, она выглядит истинным гением прогресса. Вот только, на фоне всего остального мира она такая же улитка, как остальные. И как бы интенсивно она не ползла, ей не разогнаться даже до скорости сухопутной черепахи.

Словом, наблюдение за однообразной жизнью местных жителей Сохха наводило на Курта такое уныние, что он старался себя развлекать, как мог. И вот из-за одного из таких своих развлечений ему и приходилось сейчас тащить за пазухой упитанную, пушистую зверюгу. А ведь раньше, когда он только первый раз прибыл на Сохха, ему показалась идея таких подвижных точек наблюдения крайне забавной! Нет, он не был разочарован полученным результатом, и по-прежнему одобрял свой креативный подход к процессу наблюдения. Но… последнее время его начала искренне раздражать необходимость частой замены.

Раньше он наведывался на планету реже, чем раз в полгода. Теперь же его посещения Сохха заметно участились. И всякий свой визит ему приходилось волочить по склону какую-то живность. И если бы только ее! Помимо зверья, Курт неизменно пер очень тяжелый чемодан с инструментами.

Последний раз точка наблюдения продержалась полтора месяца. Курт тогда посчитал, что время работы точки сократилось до неприемлемо короткого срока! Ха! Как же он был наивен тогда!

Как выяснилось сегодня, полтора месяца было очень долгим сроком!

Всего пару недель назад, считая, что наконец-то обнаружил идеальный вариант, он разместил прибор слежения в рогах священной, посылающей своему хозяину удачу, коровы. Место ему казалось невероятно превосходным! Корова жила в замке более десяти лет, и все эти годы ее чтили, даже поклонялись! Ее рога оплетали лентами и цветами. Она была вхожа во все помещения. Никто не смел ее прогнать, как бы старательно она не усыпала горячими лепехами свой путь. Ей была доступна даже спальня правителя! И везде стояли ясли со свежей, сочной, луговой травой.

Казалось бы, такой корове определенно ничего не грозило. Кроме, разве что, весьма нескорой смерти от сытой старости. Ан нет! Владелец замка, Дафтур неожиданно постановил превратить старушку в жаркое. И корова, которую венчали золотоносной, из повсюду сопровождающей своего хозяина госпожи замка, в одно мгновенье, стала просто мясом. А священным животным стал невероятно откормленный белоснежный кролик.

Теперь же Курту предстояло изымать из черт и где оказавшихся рогов сомнительно ценные данные о последней встрече Дафтура и остальных семи самых влиятельных правителей планеты.

С большой долей вероятности, та встреча ничем не отличалась от десятков предыдущих, где ничего особо и не обсуждалось. Народ лишь пил, ел и веселился. А потом… просто засыпал моськами в салатах. Вот только… Курт не мог вернуться на Пальмирро без данных.

Также ему нужно было поменять утраченную точку наблюдения на новую. Что означало: заменить кролика правителя тем, что он тащил за пазухой.

Кролик, которого он нес, был идентичен кролику во дворце, за одним исключением. Кролик Курта не появился на свет в результате непрерывной любви кроличьих мамы и пары. Это был искусственно созданный, внешне и внутренне идентичный обычному кролику организм. За одним исключением: в глазах кролика находилось два прибора слежения, с высоким разрешением, собирающие видео, аудио и прочую информацию. Раз в два месяца информация передавалась на орбитальный спутник, откуда направлялась непосредственно на Пальмирро.

На Пальмирро информация обрабатывалась и анализировалась множественными компьютерными программами, прежде чем попадала к, отвечающему за ее сбор и хранение, специалисту.

Изначально задача Курта состояла в плановом техосмотре всех, имеющихся на планете, точек наблюдения. А их на Сохха был не один десяток.

К счастью для него, большинство точек обслуживалось автоматически, специальными дронами. А значит, нуждалось даже в контроле над процессом исключительно формально. Но вот особые точки наблюдения… Да, их было немного. Однако, они требовали к себе такого пристального внимания, что техобслуживание без непосредственного участия человека было попросту неосуществимо.

Тем не менее, как бы не была сложна особая точка, обычно ее обслуживание не было таким уж трудно выполнимым заданием. Для свободного доступа к каждому из приборов слежения на Сохха у Курта был специально разработанный, гарантированно успешный план.

Например, в данном замке он числился чистильщиком вентиляционных шахт, что позволяло ему находиться в любом из помещений, не привлекая к себе никакого внимания.

Теоретически, он мог соблюдать еще большую секретность, пользуясь костюмом оперативника, как большинство его коллег. Но Курт не видел в нем необходимости. Вот уже пять лет как он прекрасно со всем справлялся, не вызывая вопросов у жителей, обслуживаемых им планет.

Его миссии не были опасными, как у многих других его соотечественников. Он даже не брал с собой более грозное оружие, чем шокер. Да и то, шокер был для Курта скорее источником резервной энергии, чем средством защиты.

*

Беспрепятственно добравшись до замка, он отодвинул решетку и, усердно работая щеткой, пополз внутрь широкого воздуховода.

Толкая перед собой чемодан и поддерживая внутри куртки безэмоционально дожидавшегося своей участи кролика, Курт полз по внутристенному лабиринту.

У него было не много оборудования. По сути, он пользовался исключительно наладонником. Но в нем было все, что было ему необходимо: от сканера и базы данных до связи с кораблем.

Первым делом, Курт обнаружил рога, причем там, где меньше всего планировал их встретить! По его мнению, рога, пусть и в недавнем прошлом, но все же священной коровы, должны были оказаться где угодно, но только не в комнатушке дворника. Впрочем, для него лично данное было плюсом. Пробраться в никем не охраняемую крохотную кладовую было намного легче, чем в кишащий слугами и охраной дворцовый зал или кабинет.

Местонахождение священного кролика также было известно. Оставалось лишь его заменить. Но желательно после изъятия передатчика из рогов. Вряд ли кролик правителя окажется таким же податливым, как сидящая за его пазухой копия. Поэтому будет куда проще подменить его, когда вопрос с датчиком в рогах будет решен.

Да и вообще, Курт предпочитал решать вопросы по мере их усложнения. То есть самые трудновыполнимые задачи он всегда оставлял на «десерт». А при замене нового священного животного ему предстояло достать принесенного с собой длинноухого. Затем активировать его функции и убедиться, что тот стал вести себя как обычный живой кролик. А уж после этого изъять имеющегося после чего, уворачиваясь от бешеных ударов лап, уволочь его в вентиляцию. И все это, насколько предупреждал его сканер, под внимательным взглядом повелителя, а может и его слуг…

Мда… задачка выглядела чрезмерно авантюрной. А значит, Курту предстояло импровизировать. В такие моменты ему весьма бы не повредил напарник, но… когда напряжение спадало, он вновь приходил к выводу, что все проходит столь гладко именно потому, что он один. Не говоря уже о том, что два, вывалившихся их воздуховода, чудака с щетками выглядят куда страннее, чем один.

*

Выползя из, располагающегося на уровне пола, отверстия воздуховода, Курт сразу же заприметил, висящие на стене, рога. Судя по всему, дворник не разделял сменившегося мнения своего хозяина о животном. А если и разделял, то не столь рьяно.

Еще раз взглянув на наладонник, чтобы исключить возможность незваных визитеров, Курт изъял из чемодана набор инструментов. Разложив их на полу, он нацепил на глаза прибор для работы с ничтожно малыми предметами и принялся колдовать над невидимым невооруженным глазом отверстием в пористой кости.

Заполучив крохотный передатчик, Курт бережно убрал его в специальное отверстие чемодана. После чего, ловко водрузив рога на место, вернулся в недра воздуховода.

С первой частью миссии было покончено. Далее ему предстояло добраться до места нахождения кролика. А затем чем-то отвлечь внимание зрителей, чтобы те были заняты другим и не заметили, как он проворачивает свой фокус с кроликом… без шляпы.

Просто заявиться в покои правителя он не мог. На этот счет было официальное правило, четко регулирующее кому и когда можно входить в спальню Дафтура. Да и вообще в любое помещение, где в тот момент находился правитель.

А раз так, ситуация должна быть совершенно нестандартной, чтобы за такой проступок не только не наказали, но и вообще не обратили на него внимания.

Добравшись по лабиринту воздуховода до нужной комнаты, Курт застал кролика за поеданием сочной морковки. Активно пережевывая корнеплод, священный зверек немедленно перемещался к следующему, лежащему на полу, лакомству. А позади него оставалось красноречивое подтверждение того, что морковка весьма неплохо перерабатывается пушистым организмом.

Следы тут же устранялись горничной. То была женщина средних лет, в нахлобученном на голову чепчике с кружевными оборками, длинными настолько, что почти скрывали ее лицо. Вооружившись метлой, совком и тряпкой, она не сводила глаз с непрерывного производителя удобрений.

Сам Дафтур сидел в кресле и, почесывая внушительных размеров живот, заинтересовано, таращился в окно, выходящее во внутренний дворик.

Курт не мог видеть, что именно привлекло внимание правителя, но судя по данным сканера, за мальчонком, стащившим из кухни кусок пирога, по двору носилась полная дама в фартуке.

Несмотря на увлеченность Дафтура процессом погони, Курту было рано покидать воздуховод. Отведя взгляд от решетки, отделяющей его от комнаты с правителем, он достал податливого кролика, и, положив его рядом собой, принялся возиться с наладонником.

Первым делом, Курт вывел на экран прибора всю сеть точек наблюдения на Сохха. Затем скрыл все стандартные, оставив лишь специальные. После чего определил ближайшие к нему. Их оказалось всего две: шныряющий в небесах сокол, да умственно отсталый, временами неуклюжий, толстяк-свинопас. Подопечные свинопаса принадлежали Дафтуру. И правитель был более, чем доволен усердным, пусть и туговатым на ум, слугой. А так как тот был исполнительным, отзывчивым и очень сильным, то его услугами пользовались многие в замке. Даже горничные частенько обращались к свинопасу, когда им нужно передвинуть что-то тяжелое. Например, мебель во время генеральной уборки.

Так что, толстяк был более, чем приближен к замку, а значит, его появление во внутренних помещениях вопросов бы ни у кого не вызвало.

Но для Курта свинопас не был простым человеком. Он был искусственно созданной биологической формой. Самой первой попыткой Курта создать собственную точку наблюдения во времена его учебы в аспирантуре. Первой и самой опасной. Опасной потому, что на Пальмирро было четкое правило, запрещающее создание людей. Это приравнивалось к клонированию. И наказание за проступок было крайне грозным.

Все инженеры планеты были об этом осведомлены и четко соблюдали закон. Но Курт… Курт всегда был любопытен к новому. Ему было интересно не просто создать искусственного человека, но и превратить его в живую точку наблюдения. Он не мог воссоздать полноценный человеческий мозг, но ему это было и не нужно. Самой главной целью для Курта было создать существо, идентичное человеку, но которым можно было управлять. Причем дистанционно, с помощью наладонника. Прекрасно понимая как он рискует, но надеясь, что проводить тщательную ревизию на Сохха никому и в голову не придет, Курт не стал изымать толстяка с планеты. И вот теперь наступил момент, когда тот мог пригодиться.

Передав ряд команд свинопасу, Курт притянул к себе, развалившегося в воздуховоде кроля и стал ждать результатов своего плана.

Визг оглушил двор, когда, вырвавшиеся из загона, пять свиней начали, все сваливая и разбрасывая, носиться по двору. Запыхавшаяся дама в фартуке прекратила погоню за юрким мальцом и, не забывая посыпать бранью, расправившегося с пирогом, негодника, включила в свой список неблагодарных остолопов еще и свинопаса.

Дафтур заинтриговался настолько, что, встав с кресла, приблизился к окну. Но, к неудобству Курта, горничную не интересовал наружный тарарам. Прикипев взглядом к пятой точке пушистого питомца, она с таким сосредоточением продолжала следить за кроликом, словно смысл всей ее жизни заключался, в, выпадающих на начищенный до блеска, деревянный пол, кругляшах.

Требовалось что-то еще. Простое и изящное. Способное привлечь внимание горничной и одновременно с этим не оказать ни малейшего воздействия на правителя.

На Пальмирро, родной планете Курта, было множество приспособлений для подобных ситуаций, но его чемоданчик был слишком мал, чтобы вмещать в себя более мощное, и соответственно, более габаритное оборудование.

Курт попробовал подманить кролика к вентиляционной решетке с помощью специально припасенных в чемодане, на подобный случай, лакомств.

Однако, кушанья, призванные воздействовать на священного питомца подобно тому, как валерьянка опьяняет котов, совершенно себя не оправдали.

В этот момент одна из свиней и, пытающийся удержать ее за куцый хвост, свинопас ввалились в покои Дафтура. Данное действие шло полностью в разрез с изначальной задачей, которую возлагал на свинопаса Курт. Однако оно помогло.

До того неожиданное и молниеносное происшествие мгновенно привлекло внимание людей и перепугало кролика, который, предпочтя оказаться как можно дальше от активной свиньи, в три прыжка оказался у вентиляционной решетки.

Воспользовавшись удачным моментом, Курт открыл решетку и ловким движением подменил любителя морковки, после чего, прижимая к груди беснующуюся, священную тварь, пополз вглубь воздуховода.

Кролик был откровенно возмущен неподобающим его персоне обращением. Он кусался, колошматил лапами, вырывался. Курту потребовалось множество усилий, чтобы усмирить ушастого. Кое-как умудрившись сделать кролю укол успокоительного, Курт пополз к выходу из замка.

*

Оказавшись за пределами замковых стен, Курт вернулся на безлюдную тропу и двинулся вниз, где в нише из корней, поваленных бурей деревьев, прятался небольшой звездолет.

Сложив зеленоватые крылья, корабль, практически сливался с окружающей его чащей. Звездолет не был предназначен для межгалактических перелетов. Но Курту это и не требовалось. Три, контролируемые им, планеты находились в той же галактике, что и его родной Пальмирро. И все они были настолько спокойны и безопасны для оперативника, Курт с легкостью обходился без боевого крейсера-носителя. Да, и сопровождающие материнский корабль истребители, находящихся на орбите лишь для того, чтобы моментально прийти на помощь, были ему не нужны.

Перехватив кролика, Курт достал из чемодана небольшой брелок и провел по нему большим пальцем руки. В тот же момент часть обшивки стекла вниз, преобразовавшись в ступени трапа и открыв доступ на борт корабля.

Внутренняя часть судна не превышала более пятидесяти квадратных метров. Кресло пилота было вплотную придвинуто к приборной панели, окруженной широкообзорным, передним иллюминатором.

Остальную часть судна занимало, прикрепленное к полу и стенам, оборудование для обслуживания точек слежения, а также снаряжение для миссий.

Поместив спящего кролика в большую клетку, Курт сел в кресло пилота и, улыбнувшись мыслям о том, что он скоро увидит Пальмирро, оторвался от поверхности Сохха.

Он не так долго отсутствовал, но десять дней без НЕЕ для Курта казались вечностью… ОНА — Карина. Дочь мужа его матери от первого брака. Его сестра не по крови. Его мечта, его надежда. Он влюбился в нее с самой первой встречи и жутко злился, когда родители твердили, что они брат и сестра.

А Карина… Темноволосая, голубоглазая красавица Карина с тонким, гибким станом и пухлыми, алыми губами… Она словно не замечала того, какой пожар при виде нее пылает в каждой клеточке тела Курта. Она называла его братом и ни разу не давала повода подумать, что когда-то может стать иначе.

А он как послушный, преданный теленок вот уже более десяти лет ходил за ней, как на привязи, не смея заявить о своих чувствах. Даже во время учебы, вместо шумных вечеринок и активных знакомств с жаждущими экспериментов студентками, он мчался домой. Туда, где ждала его сводная сестра. И Курт готов был делать все так, как она хотела, и что она хотела. Он угадывал все ее желания, исполнял капризы и… ничего не получал взамен. Разве что только, ни на сантиметр не приближавшиеся к исполнению, мечты.

Курт, конечно, мог оправдать свое одиночество тем, что и Карина все эти годы ни с кем не встречалась. Но это было слабым утешением. Сводная сестра была еще очень молода. И он с ужасом думал, что может наступить такой момент, когда он придет домой и застанет ее с другим.

Поэтому Курт обслуживал скучные планеты рядом с Пальмирро. Поэтому всегда, неистово нервничая, спешил домой.

Лишь ворвавшись в увенчанную шпилем, круглую башню, и застав ее там за книгами и одну, он мог выдохнуть. Но, к сожалению, лишь до следующего отлета.

Было ли его поведение глупым? Скорее всего. Курт сам называл себя полным идиотом. Но ничего не мог поделать. Карина была его неизлечимой болезнью. И с каждым годом болезнь только обострялась.

*

Пальмирро был очень старой, даже древней планетой. Огромная, больше всех известных народу Курта планет, она гордо вращалась вокруг белой звезды, Цейры. И белоснежные лучи Цейры, преломляясь в атмосфере гиганта, окружали Пальмирро короной теплого, зеленого цвета.

За время существования своей расы жители Пальмирро научились жить очень долго. Причем настолько, что некоторые из ныне живущих были ненамного моложе самой планеты. Они, а также все последующие поколения, называли себя Летописцами.

Некогда у них было иное имя, но оно, за ненадобностью, стерлось в глубинах веков. Летописцы были одной из первых, если не самой первой расой, появившейся в этой части вселенной. По крайней мере, они не знали расы моложе себя, хотя доподлинно знали все обитаемые планеты в ближайших галактиках.

Будучи много старше остальных рас, они на столетия опередили известные им миры по техническому развитию. И это позволяло им делать то, что они считали своим прямым долгом. А именно: вести летописи всех остальных планет, наблюдая за рождением и гибелью цивилизаций и тщательно фиксируя все основные, по их мнению, моменты.

Огромные архивы электронных носителей информации наполняли высоченные башни Знаний. Хранящаяся там информация тщательно собиралась, изучалась, архивировалась, сопоставлялась и хранилась, хранилась, хранилась, свидетельствуя обо всем, когда-либо происходившем в доступных Летописцам для исследования мирах.

Пальмирро был гигантской библиотекой, способной научить и предостеречь любую молодую расу. Но учить — означало вмешиваться, пускать развитие цивилизации по другому пути. Это нарушало бы эксперименты. Сводило бы на нет результаты наблюдений. И Летописцы никогда не вмешивались. Было ли это правильным?

Когда еще во времена школьной учебы Курт задал этот вопрос своему отчиму, Алоису, тот ему ответил просто: «У вселенной свои планы и не стоит их нарушать. Вселенная не любит, когда вмешиваются и имеет привычку мстить…». Курт принял эти слова за чистую веру, ведь отчим точно должен был знать, о чем говорил, ведь он был одним из Вершителей, то есть правителей Пальмирро.

Но насколько бы Курт не доверял ответу отчима, данного ответа ему было недостаточно, и Алоису пришлось развить свою мысль:

« — Ты можешь ошибаться в том, что правильно, сынок. Но так уж есть, что без одного не бывает другого. Гибель одной цивилизации может служить колыбелью для другой. Не тебе решать, кто более достоин жить.

— А если просто помочь им? Дать технологии?

— И они немедленно превратят их в оружие, уничтожив друг друга. Молодые миры должны познавать все самостоятельно. Получать технологии, когда они будут к этому готовы.

— Но у нас множество примеров, когда именно их собственные изобретения их и уничтожили! — возразил Курт.

— Это был их выбор сынок. Их судьба. Мы же должны все зафиксировать и наблюдать, не послужит ли выбранный ими путь уроком или благодатной почвой для кого-то другого.

— Но мы же видим, что по большей части не служит…

— Тем не менее, мы-то существует. А мы были первыми. Изначальными. Нас никто не обучал и не останавливал. Наша жизнь — сугубо наш выбор и не наше право навязывать свою волю другим. Даже если нами двигают самые благородные побуждения».

*

На Пальмирро не было материков, как таковых. Множественные острова всяческих форм и размеров равномерно разбавляли зеленую гладь океанов. Не было также на планете и городов. Даже на самых крупных из островов Пальмирро. Впрочем, они были и не нужны.

С незапамятных времен Летописцы любили ощущение свободы. И вряд ли спустя века они ощущали бы себя комфортно в каменных джунглях плотно подогнанных друг к другу домов. Тем более, что в этом не было необходимости. Пальмирро никогда не был густо заселен. Дома Летописцев разделяли такие большие расстояния, что по пути к соседу можно было вдоволь нагуляться по, бескрайним лугам, полям, а иногда и лесам.

Размеры и формы жилищ также не ограничивались ничем, кроме воображения их владельцев. Строительство домов не требовало средств, как на остальных планетах. Главным критерием был комфорт, проживающей в доме, семьи.

Здесь были и всевозможные башни, и бунгала, и огромные замки, и искусно отделанные пещеры, вход в которые пролегал через изысканные гроты.

Больше нигде не существовало такого многообразия жилищ, как на Пальмирро. И Курт внутренне очень этим фактом гордился. Даже периодически летал над планетой просто для того, чтобы полюбоваться временами причудливыми, но не лишенными изящества формами домов. Но сейчас ему было не до того. Он отсутствовал несколько дней и сначала должен был убедиться, что Карина находится там, где должна и в ее жизни ничего не переменилось.

Взяв курс на высоченную башню Знаний, на шпиле которой красовалась, сияющая в сгущающихся сумерках, руна, Курт пошел на посадку.

*

Взволнованно взбежав по лестнице на первый этаж башни, Курт буквально натолкнулся на идущую в том же направлении Карину.

— Курт! — обрадованно воскликнула девушка и, заключив его в крепкие объятья, подарила сводному брату поцелуй в щеку. — Как твои успехи? Впрочем, можешь не рассказывать! — Карина улыбнулась. — Я видела твой трюк с кроликом по монитору. Мне понравилось, — с открытой улыбкой, добавила она.

— Тебя допустили к наблюдению? — спросил он.

— И к наблюдению, и к проверке аналитик перед передачей их Вершителям, — гордо добавила Карина, выпуская его из объятий.

— Но ведь ты еще не закончила аспирантуру! — разволновался Курт, продолжив вслед за сестрой подниматься по лестнице.

— Я тебе этого не говорила раньше, — важно сообщила она, — но я дважды становилась лучшей на курсе, поэтому мне предложили экстернат. И вуаля! Всего за два года вместо шести я стала наблюдателем! — фонтан бурного восторга буквально выплескивался из сводной сестры.

— Два года… — Курт едва не споткнулся от волнения. — Получается, что последний год ты не просто ассистировала наблюдателям, выполняя мелкие поручения… — одна только мысль, что такими темпами Карина вот-вот завершит обучение и сможет получить собственную миссию, буквально взорвала землю у его ног. Его ведь привыкли считать одиночкой. Значит, в группу к сводной сестре его, определенно, не поместят. А раз так, она окажется в другой миссии. А может, и в другой галактике! И, если учесть, что в дальних мирах оперативники застревают так надолго, что могут отсутствовать на Пальмирро годами… А за время долгой службы у них всегда появляется иная жизнь, иная цель, иные интересы!.. И тогда, не исключено, что худшие из его страхов начнут сбываться! Он может ее потерять! Да почему может?! Точно потеряет! — Родители знают? — сухо поинтересовался он.

— Уже да, — удивившись непривычно резкому тону сводного брата, ответила она.

— И как? — он не смог совладать с охватившими его негативными эмоциями.

— Рады за меня. Что с тобой? Ты выглядишь так… странно… Кажется, вот-вот начнешь дымиться, — отвернувшись от него, заключила она.

— Нет. Все в порядке. Просто немного устал, — ободряюще сжав ее плечо, он пошел на второй ярус хранилища Башни знаний.

Обычно вид электронных свитков и множественных, подписанных голубоватыми рунами, полок с кристаллами, вызывал в Курте чувство умиротворения. Ему нравилось усесться на диван и, глядя на каталогизирующие содержимое полок светящиеся руны, наблюдать за тем, как возлюбленная возится с архивом. Как же было хорошо, когда она всего лишь контролировала то, как небольшой, летающий робот расставлял на полках новые кристаллы и свитки!

Теперь же его раздражало все, что он видел! Будто эти полки были виноваты в том, что он вот-вот мог утратить Карину!

Ему следовало успокоиться. Он не знал, как, но знал точно, что следовало. Ей должно было быть хорошо в его компании. Причем настолько, чтобы она хотела, как можно больше времени проводить с ним наедине.

Дав команду роботу, сводная сестра запрыгнула в небольшой открытый лифт и, поманив сводного брата за собой, поднялась на верхний этаж башни, где располагалось три огромных монитора.

— Знаешь, о чем я мечтаю? — спросила она, видя, что лицо Курта просветлело.

— О чем? — титаническими усилиями продолжая удерживать внешнее спокойствие, спросил он.

— О наших с тобой совместных миссиях.

— Прости? — он подумал, что ослышался.

— Я знаю, что ты оперативник-одиночка, — она села на подлокотник кресла, которое занял сводный брат и, взяв его руку в ладони, продолжила, — и у тебя это прекрасно получается. Но, может быть, ради меня ты отойдешь от принципов?

Он удивленно заморгал.

— Я понимаю твое недовольство. Ты так долго и успешно работал один. Планеты свои ты прекрасно знаешь. А я, как бы не убеждала тебя в обратном, определенно буду, по крайней мере, первое время, обузой. Да, и так как нас будет двое, нас могут направить в другое место, новое для тебя… Но я так хочу начать оперативную работу вместе с тобой! Ты сможешь меня всему научить. А я буду во всем тебе помогать!

— Ты полагаешь, что тебе скоро отправят на миссии? — стараясь не слышать в ее словах скрытый, желаемый им смысл, спросил Курт.

— Мне об этом уже сказали. Так что ты думаешь о моем предложении?

— Что… я буду рад стать твоим напарником, — по-прежнему не веря своему счастью, произнес он.

— Ты лучший! — воскликнула Карина, бросившись ему на шею. — А теперь, чтобы Вершители во мне не разочаровались, мне нужно просмотреть, оставшиеся в очереди аналитики.

— Тебе помочь?

— Это ведь скучно для тебя.

— Да, но мы давно не виделись. А это единственный вариант, чтобы ты быстрее освободилась и уделила время мне.

— В таком случае, приступим?

Кивнув друг другу, молодые люди, сосредоточились на мониторах.

*

Занятие было воистину скучным, пусть данные были автоматически собраны с точек наблюдения, отсортированы, и уже приведены к анализу.

Наблюдая картинки, на которых, за редким исключением, ничего, по сути, и не происходило, Курт вспомнил те дни, когда сам был наблюдателем. Прошли годы, а все оставалось по-прежнему…

Например, испещренная письменами плита на планете Нукр. Сейчас она высветилась на мониторе Карины.

— По-прежнему не доперли? — спросил Курт, хотя, исходя из того, что плита все еще находилась в музее древностей, ответ был очевиден.

Плита была ярким примером, когда на смену давно погибнувшей цивилизации приходит новая. Молодая, но не настолько сообразительная.

— Мда… — пробормотал Курт, глядя на толстую металлическую пластину, размером метр на два. — В этом возрасте прошлая цивилизация уже построила первый межпланетный корабль… А эти… Они все еще считают, что перед ними щит Бога войны?

— Приверженцы течения великого Бога чистого белья настаивают, что плита — ни что иное, как большая стиральная доска, на которой добрый бог стирал всем нуждающимся, — хохотнула Карина.

— Бог чистого белья… помню эту версию, — улыбнулся сводный брат. — Конечно, могу сказать в оправдание новых нукрийцев, что сложно понять древнюю цивилизацию, от которой кроме этой плиты ничего и не осталось. Но можно было бы допереть, что она уцелела благодаря сверхпрочному сплаву. Да и формулы не такие сложные. Или они по-прежнему считают, что то послание Бога войны?

— По другой версии, описание правильного стирального процесса, — подсказала Карина. — В любом случае, нам остается лишь наблюдать. Не важно, что формула, обозначенная на плите, легка в исполнении, и нужно лишь чуть-чуть догадаться, как ее расшифровать. Тем не менее, даже если жители планеты никогда не додумаются о смысле сказанного, мы им подсказать не можем.

— И не важно, что данная плита была установлена в школьной рекреации былой цивилизации, поскольку считалась необходимым базовым знанием любого школьника, — с улыбкой продолжил мысль Курт.

— Да, меня тоже иногда злят подобные ситуации. Так и хочется заорать: да разуйте вы глаза! Перед вами прорыв в науке для всей вашей планеты! Да вы в космос сможете полететь, причем на сверхсветовом звездолете!

— Тем не менее, наше дело — всего лишь наблюдать, — раздался низкий, мужской голос.

Молодые люди оглянулись, встретившись взглядами с появившимся в башне отцом.

— Видел твой корабль, Курт. Так и понял, что ты с Кариной. Поздновато что-то.

— Я пытаюсь быстрее закончить, а Курт мне помогает, — пояснила она.

— Завтра закончишь. Вершители прекрасно осведомлены о твоей исполнительности и трудолюбии. И они не требуют, чтобы ради архивов ты лишилась сна. Так что, все завтра. Да и Курт устал.

Взмахом руки погасив мониторы, отец подождал, пока молодые люди займут место в лифте, и, окинув взглядом помещение, присоединился к ним.

*

Курт был крайне зол! Он не понимал, как это могло случиться так быстро! Причем, именно в момент его обслуживания! Он требовал ответа от отца и остальных Вершителей, но никто не собирался изменять свое решение относительно будущей судьбы Карины!

Понимая, что все его попытки что-либо изменить, тщетны, Курт направился к своему лучшему другу, а в прошлом наставнику по оперативной работе, Груму.

Грум был наставником молодых оперативников совсем недолго. Ему это попросту не понравилось. Однако, наставничество было обязательной ступенью для желающего прекратить забеги по планетам оперативника. По мнению Вершителей, наиболее ценные знания молодое поколение могло получить непосредственно от практикующих оперативников. И Курт не мог не согласиться с их логикой.

Позже, когда оперативники начинали привыкать к рутинной жизни на родной планете, им позволяли сменить род деятельности. Выбор дальнейших профессий был невелик, поскольку на Пальмирро вообще было мало видов работы для людей. Жители планеты могли быть инженерами, то есть проектировщиками новых видов техники. Также в их обязанности входило контролировать обслуживание действующих видов техники. Следить за корректностью устранения поломок и тем, как производится техническое обслуживание различных видов оборудования. Всю непосредственную, исполнительскую работу выполняли роботы. Инженеры лишь дистанционно контролировали процессы. Наблюдая в большие мониторы, как роботы обрабатывали поля, строили новые корабли, возводили дома, конструировали новых роботов, инженеры креативили над новыми видами техники.

Бывшие оперативники не часто заинтересовывались подобного вида работой, хотя вполне могли с ней справиться. Также им казалась скучной должность архивариуса. Здесь еще сложнее было встретить бывшего оперативника. Лишь тот житель Пальмирро, кто желал пробиться в Вершители за счет собственной мудрости и знаний мог просиживать дни напролет, пролистывая, обработанные наблюдателями аналитики.

Большинство оперативников предпочитало оставаться в Вузах в качестве преподавателей. Они учили боевым искусствам, летному делу, языкам, истории, особенностям известных им планет и многому прочему, что входило в курс обязательной подготовки будущих оперативников.

Почему Грум решил отстраниться от оперативной деятельности, и особенно, почему решил вернуться обратно, Курт не знал. Да и особо не интересовался, считая, что то личное дело друга. Он был рад тому, что судьба позволила ему найти общий язык с таким опытным и интересным оперативником, как Грум. И пусть тот был много старше Курта, это не мешало им быть близкими друзьями вот уже более десяти лет.

*

Грум, более чем двухметровый, мускулистый великан, хлопотал возле своего звездолета, ногами подталкивая летающих роботов. Его плечи были столь широки и могучи, словно он всю жизнь посветил гребле, размахивая при этом еще и булавой. Его густые, цвета красного дерева волосы, которые сам лично он называл рыжими, были коротко острижены, что придавало еще большей внушительности его образу. Так что, смягчить производимую грозность Груму не помогали ни неожиданно тонкие черты лица, ни теплый, добродушный взгляд его зеленых глаз.

Возможно, именно такой образ и послужил причиной тому, что очень много лет назад, во время миссии на развивающуюся планету, местные приняли Грума за одного из богов своего пантеона. Как именно все произошло, Курт не знал. Но каждому жителю Пальмирро доподлинно известно, что с тех пор на той планете имеется множество статуй божественного Грума, покровителя всех кузнецов.

Носил ли местный Бог кузнечного дела именно такое имя изначально? А главное: почему Груму приписали именно молот? История о том умалчивает. Но больше на ту планету Грум не летал. И принял ли он данное решение самостоятельно, либо кто-то его подтолкнул выйти из той опергруппы, также почему-то хранится в тайне. Сам рыжеволосый великан рассказывать о том не любил, но в одном из разговоров с Куртом отчетливо дал понять, что трудно вести тайную операцию на планете, где все тебя узнают. И не просто узнают, а постоянно о чем-то просят, включая повышение потенции. К тому же демонстрируют то, где «болит», как бы их не просили прекратить. И совершенно игнорируют вопрос: причем тут кузнец и что, по их мнению, он должен им такого выковать или расплющить?

— Шевелитесь, сукины дети! — грохотал Грум. — А то сброшу вас за борт, на корм акулам!

— У-у-у! Твой словарный запас разнообразился чем-то новеньким! У тебя, конечно, красочный лексикон. Но именно таких оборотов речи раньше не было. Что делаешь? — спросил Курт, приблизившись к другу.

— Готовлюсь к обслуживанию новой точки. Корабельные двигатели там еще не изобрели. Вживаюсь в роль комита, так сказать. Живее, свиньи! — вновь крикнул он, безучастным к его проклятиям, роботам.

— Роли кого?

— Надсмотрщика. Буду управлять гребцами.

— А где точка?

— В каюте капитана. Вернее, адмирала флота.

— К чему такие сложности? Разве нельзя прибегнуть к тому же хамелеону, проникнуть на борт, обслужить точку и ретироваться?

— Можно, наверное, но есть моменты… — потер затылок рыжеволосый великан.

— Что еще за моменты?

— Грядет ключевое событие. Необходимо личное присутствие… Ты ведь пришел по другой причине? У тебя что-то произошло? — мгновенно переключился он.

— Да. Грум, ты старше меня и ближе по статусу к Вершителям. Может, ты мне объяснишь, почему меня, специалиста с успешным опытом обслуживания одновременно трех планет, отказались снять с текущего назначения? Почему, когда я попросил поставить меня в одну группу с Кариной на моих, действующих миссиях, то получил отказ и в этом? И почему, когда я вернулся из трехмесячной командировки, то совершенно неожиданно, постфактум узнал, что за день до моего прилета группа Карины уже отправилась выполнять миссию в одной из дальних галактик? Что такого я сделал не так, что оказался недостоин вести службу в обществе возлюбленной? Может, ты мне объяснишь, почему так все происходит и где я облажался?!! Лично я абсолютно ничего не понимаю!!!

— Я понимаю твое негодование друг, — Грум опустился на каменный бордюр грота. Тонкие струи воды из импровизированного водопада тут же принялись орошать его поясницу легкими брызгами. — Но Вершители в своих решениях руководствуются логикой и благополучием Пальмирро. Ты считаешь, что твои точки не сложны. Но может, это только твое мнение?

Курт скривился в усмешке:

— Пьяная обезьяна бы с ними справилась! Ты ведь знаешь, почему я выбрал именно их.

— Знаю. Тем не менее, когда ты возглавил те три планеты, то отладил работу до высочайшего уровня. А Вершителям именно это и нужно. Поэтому логично, что они отвергли твое прошение о переводе.

— А почему Карину так торопливо отправили на миссию? Она ведь не подготовлена! За столько короткий срок из наблюдателя в оперативника не переквалифицироваться!

— Да… Странно… — согласился Грум, почесывая подбородок, — а ты уверен, что Карина была с тобой честна?

— В каком смысле?

— Мы оба знаем, что действия Вершителей отличаются разумностью. Жизни Летописцев имеют наивысшую цену, а значит, отправлять на верную смерть просто так, ради забавы, никого из жителей Вершители не станут. Так что вывод у меня один: в отличии от Карины, к тому заданию не был подготовлен ты.

— Что за задание?

— Этого, друг мой, я не знаю. А что говорит твой отчим?

— Тогда, может быть дело в моих чувствах к Карине? Возможно, отец узнал, и ему это не понравилось? — проигнорировав вопрос друга, он продолжил размышления вслух.

— Узнал о чем? Что за годы, проведенные вместе, вы стали не ближе, чем обычные брат и сестра? — иронично усмехнулся рыжеволосый великан.

— Напомню: Карина сама мне сказала, что хочет осваивать новую деятельность именно вместе со мной! Хотя… ты прав, это ничего такого не значит… Такого могла желать и родная сестра… — вяло пробормотал Курт. — Но, с другой стороны, если ее готовили к миссии на дальних рубежах, она должна была знать, что я… Да, нет, у меня в голове не укладывается, что она могла готовиться и мне не сказать! И что за миссия такая? Нет, я, определенно, ничего не понимаю!.. — он сел рядом с другом, опустив голову на руки.

— Курт, — очень серьезным тоном произнес Грум, — ты счастливый человек. Твои точки спокойны, давно для тебя обыденны и, до тошнотворности, привычны. Ты много не знаешь, во многое не вовлечен. Поверь, так проще и лучше. Не нужно ломать свою голову над тем, что именно тебе неизвестно.

— Ты сейчас о чем? — подняв голову, он внимательно посмотрел на товарища.

— Так, ни о чем. Просто прими совет друга: если Карина тебе ничего не сказала, забудь эту девушку.

— Ты меня пугаешь!

— Пусть так. Но совместного будущего у вас не будет. А если твоя сводная сестра предлагала тебе отправиться с ней, может, она была попросту не в курсе твоего реального уровня подготовки.

— Вот ты мне сейчас много чего сказал, а еще больше умолчал и считаешь, что я все проглочу и забуду?! — Курт ощутил, как его буквально распирает от стремительно нарастающей злости.

— А смысл дергаться? Если тебя не просветили до сих пор, значит, и не планируют, — друг, как всегда, спокойно реагировал на его эмоции.

— Хочешь сказать, что я не достоин каких-то особых знаний?! — возмущенно воскликнул Курт.

— Так же как и я.

— Но ты так уверенно рассуждаешь!..

— Просто я старше. Кое-что слышу, кое-что замечаю, но никогда не вмешиваюсь. Чего и тебе советую, — со скучающим вздохом, Грум прервал эмоционального собеседника.

— Звучит так, словно на Пальмирро царит тайный заговор!

— Нет, — улыбнулся рыжеволосый великан, — заговора на Пальмирро никакого нет. Просто цели и миссии разные. Есть задания, длящиеся десятки лет. И если Карина на одном из таких, какой тебе смысл ее ждать и надеяться? Тем более что члены групп обычно заводят романы друг с другом.

— Не надо!.. — прошипел Курт, опускаясь рядом с другом.

— Понимаю. Но тебе стоит принять очевидное. Смириться и посмотреть, наконец-то, на других девушек. Зира, например, давно глаз с тебя не сводит. И она никогда не будет оперативником. Она выбрала карьеру инженера и Пальмирро никогда не покинет. А значит, в ее случае, ревновать и переживать тебе не придется. Так, я все сказал, — Грум поднялся на ноги. — Мне нужно готовиться дальше. Мы, конечно, можем продолжать общаться, но тему выбери другую.

Курт не был готов так просто отступиться, но давно знал, что спорить с Грумом бесполезно. Поэтому, недовольно кивнув, подошел к звездолету друга.

*

Разговор с Грумом оказал на Курта столь сильное впечатление, что он больше недели ходил как пыльным мешком ударенный. То, что раньше ему удавалось играючи, теперь требовало от него дюжинных усилий. Курт не мог сосредоточиться на работе. Он путал, вводимые на звездолете, координаты. Дважды прибывал не в то место назначения. Едва не выдавал себя, причем во время элементарного обслуживания стандартных точек. Он ошибался даже тогда, когда процессом управляла автоматика. И пусть его просчетов никто, кроме него не видел, и они пока сходили ему с рук, сам Курт понимал, что если все так продолжится, то ему очень скоро придется столкнуться с более серьезным и чреватым последствиями сбоем. Однако, ничего не мог поделать.

Все его мысли занимала Карина и ее загадочная миссия, к которой лично он не был допущен.

Курт пытался расспрашивать отчима, но тот изящно избегал ответов.

Грум советовал Курту жить дальше, позабыв обо всем. Возможно, даже, скорее всего, это было бы правильным, но он так не мог. Голова Курта буквально разрывалась от осознания того, что Карина ему почему-то лгала. При этом, в его сердце, по-прежнему, умудрялась жить надежда, что сводная сестра сама ни о чем не подозревала. Впрочем, исходя из того, что он знал о Вершителях, это было маловероятно.

Окатив себя ледяной водой из душа, расположенного в узком простенке корабля, Курт приготовился к посадке на планете под названием Мирд. Ему предстояло обслужить ряд специальных точек наблюдения. Все было не так сложно, но в своем нынешнем положении, Курт искренне надеялся, что ему хватит усилий нигде не ошибиться и ничего не перепутать.

*

Мирд была третьей из порученных Курту планет. На тот момент, однотипные, похожие друг на друга как близнецы задания, ему приелись настолько, что захотелось разнообразия.

Позже Вершители его распинали за массовую растрату средств и оборудования без всяких на то причин. Но Курт совершенно не жалел о содеянном. И каждый раз, глядя на свои своеобразные точки наблюдения, искренне хохотал над получившейся реализаций своей задумки.

Да, их получилось много. Ну, очень много! Но, при этом, обслуживать их было проще простого. Требовалось лишь спуститься в городскую канализацию.

Хотя и здесь имелись свои недостатки. Главной из которых была вонь. Да, Курт одевал специальную дыхательную маску. Да, он регулярно сменял в ней фильтры, но так и не смог преодолеть смрад, выделяемый кишечниками местных жителей.

Убеждая себя, что запах ему лишь кажется, Курт карабкался по металлической лестнице. Путь ему освещал фонарь на каске. Без каски он вообще в подобные места не спускался, поскольку готов был снести многое, но только не пауков в своих волосах.

Преодолев последнюю ступеньку, Курт увидел сотни, окруживших его, глазок-бусинок.

Мда… в очередной раз повеселился он: вряд ли бы кто-то еще, находясь в трезвом уме, решился заполонить всю планету грызунами-вредителями. Правда, искусственно воссозданными, без способности к воспроизведению потомства.

Впрочем, данное и требовалось, поскольку специально разработанный Куртом мышиный скелет и система внутренних органов избавляли мелких грызунов от любых типов смерти.

Так что то, что популяция мелких пакостников не увеличивалась, было единственным плюсом для жителей планеты Мирд. На планете мыши вели себя, как настоящие мыши. Они гадили, грызли, причем зубами из особого сплава, позволяющими преодолеть любое препятствие. Искусственно созданные вредители сжирали все, до чего могли добраться. Одним словом, доставляли массу неудобств всем поселениям, за которыми им требовалось следить.

При этом, для сбора информации они были настоящим сокровищем, поскольку были везде и всюду. Мыши видели и слышали все происходящее в главных местах планеты. Забравшись внутрь транспортного средства, они перемещались из города в город, узнавая об интригах, восстаниях, готовящихся покушениях и войнах.

Одним словом, Курт создал универсальное средство наблюдения за планетой. К сожалению, было одно «но» — это было никому не нужно. По крайней мере, на данной конкретной планете и в данном конкретном масштабе.

Присев на корточки, оперативник подозвал к себе, требующие обслуживания точки наблюдения и принялся возиться с пушистыми грызунами…

Повторив маневр в канализациях остальных городов Мирда, Курт вернулся к спрятанному в ближайшем лесу звездолету. Торопиться ему было некуда. На Пальмирро Карина его больше ждала. Так что, возвращаться туда ему совершенно не хотелось. Тем не менее, его миссии на время были завершены и он оказался совершенно свободен. Даже несмотря на то, что сейчас ему это было нужно меньше всего. Ведь как только заканчивались дела, в голове освобождалось место для мыслей о Карине. Они мучили его словно демоны из религиозных текстов грешника. Не зная, что ему делать дальше, оперативник сел на траву у сложенного крыла звездолета. Погода в этом регионе была великолепная. Чувствуя, как сила природы медленно насыщает его тело, Курт улегся прямо на траву, жмурясь от яркого солнца.

По бирюзовому небу этой приятной планеты плыли редкие легкие, кучевые облака. И оперативник старался не думать, что далеко за ними, за пределами орбиты Мирда, его звездной системы и даже галактики находилась его Карина…

Мысли о сводной сестре вновь резанули острым ножом. Грум, скорее всего, был прав, советуя обо всем забыть и сосредоточиться на более приземленных целях. Если бы только это было возможно…

Да Курт сейчас не мчался к ней лишь потому, что не знал, куда именно нужно мчаться.

Зло стукнув кулаком по жесткой траве, он услышал сигнал наладонника.

Лениво достав прибор из внутреннего кармана куртки, Курт посмотрел на сообщение и рывком поднялся на ноги.

Дафтур с планеты Сохха вновь сменил священное животное. На этот раз, на павлина. В другой раз, очередной, вынужденный полет и смена точки наблюдения спустя столь короткое время искренне бы раздражали Курта, но сейчас он даже был этому рад.

Отсрочка возвращения на Пальмирро была, как нельзя, кстати.

*

Курт не хотел немедленно срываться и лететь на Сохха. Он планировал покинуть Мирд не раньше, чем биологическая масса внутри закрытой капсулы в нише его корабля воссоздаст точную копию нового священного любимца Дафтура. И хоть процесс воссоздания не требовал особо много времени, он старался воспользоваться каждой минутой, чтобы как можно на дольше отсрочить возвращение на родину.

Собственно, единственной причиной для его обязательного возвращения на Пальмирро было прохождение специальной комиссии. Во время процедуры Вершители проверяли моральное и физическое состояние оперативника и выносили решение о возможности продолжения службы. Процедура была ежегодной. Оперативники, обслуживающие не слишком удаленные от родины планеты, проходили комиссию на Пальмирро. Те же, кто были задействованы в более далеких и длительных миссиях проводили ее в медицинском отсеке крейсеров. По формировании результатов, те немедленно, в автоматическом режиме, отправлялись Вершителям.

Курт не боялся комиссии, как таковой. Он знал, что непременно ее пройдет. Обычно он не любил откладывать процедуру на потом, и являлся к Вершителям несколько раньше положенного срока. Но в этот раз всячески оттягивал, надеясь, что чем больше времени он проведет вне Пальмирро, тем меньше все, что он там встретит, будет напоминать ему о Карине.

Тем не менее, время шло. Срок приближался. Просрочка была недопустима и наказанием за нее было отстранение от оперативной деятельности. Навсегда. Без права обжалования.

Эта мера была страшна и недопустима для Курта. После того, как осознал ту свободу действий, решений, полетов, что давала ему служба оперативником, быть привязанным к Пальмирро, несмотря на всю его любовь к родине, было для него сравни аду. Да, надо было возвращаться. Но пока у него еще было время, и Курт продолжал тянуть.

Любуясь тем, как небесный пейзаж постепенно погружался во власть сумерек, он неожиданно заметил звездолет. Всего лишь на мгновенье корабль появился в разрыве облаков и исчез. Так быстро, что его можно было принять за видение. Однако Курт напрягся. На Мирде не могло быть собственных космических кораблей. Они даже до самолетов еще не доросли. Но что тогда это было?

С Пальмирро других Летописцев-оперативников прислать на Мирд не могли. А другие, более развитые планеты, находились на слишком далеком расстоянии отсюда, чтобы из праздного любопытства посещать какой-то там Мирд.

Приподнявшись, Курт сунул в рот близрастущую травинку и, задумчиво пожевывая стебелек, продолжил смотреть на небо.

Все было спокойно, и он мог бы решить, что ему показалось. Проблема было в том, что лично ему никогда и ничего не казалось.

Теперь вставал вопрос: стоит ли сообщать об увиденном на Пальмирро? И, если да, то каким образом убедить Вершителей в реальности звездолета, если официальных доказательств видения у Курта не было?..

*

Вновь Курт полз по вентиляционной сети. Но на этот раз он прижимал к груди не кролика, а упитанную паву. Самка павлина пока была не активна и, смиренно свесив голову и лапки, готовилась к судьбе священной птицы.

Надеясь, что замена священного животного и изъятие записывающего устройства из черепа кролика пройдет не сложнее, чем во все прежние разы, Курт сильно просчитался.

Следящее устройство, встроенное в кролика, засечь нигде не удавалось. Это было странно. На сохранность передатчика не влияло, удалось ли зверьку за свое недолго длившееся, священное положение разжиться поклонниками, которые бы увековечили его голову или нет.

Курт вообще не знал, что нужно было сделать, чтобы по-настоящему уничтожить даже самый примитивный прибор слежения, сконструированный Летописцами Пальмирро. Если кто-то бы сжег голову кролика в самой мощной печи, тот бы, сохраняя свою целостность и не привлекая к себе внимания, остался в золе. А если вдруг на Сохха оказался бы любитель похрумать черепушки, то и при таком раскладе прибор умудрился бы уцелеть, покинув незадачливого хозяина вместе с калом. Так что, прибор просто не мог никуда исчезнуть, однако тот словно растворился!

Не планируя отчаиваться, оперативник продолжал свой муторный путь по узкой шахте. Однако, с заменой павы его также ждал неприятный сюрприз…

В комнате, где вальяжно расхаживала пухленькая серая птица, стоял, сервированный на двенадцать персон стол. Во главе стола, перпендикулярно решетке вентиляции, где прятался Курт, восседал Дафтур. По обе стороны от него сидели правители других поселений, а также человек, который был совершенно Курту незнаком. Что было странно, поскольку каждый оперативник знает всех ключевых деятелей на вверенных ему планетах.

Пока другие живо общались и спорили, незнакомец молчал, а потом так внимательно посмотрел на решетку вентиляции, что Курт был готов поклясться, что его засекли. С обмершим сердцем он прижался к полу, взывая к разуму и говоря, что решетки сделаны таким образом, что из комнат никак нельзя увидеть то, что происходит непосредственно за их металлическим заслоном.

Почти убедив себя в этом, оперативник вновь поднял голову и посмотрел на незнакомца.

Тот же, словно чувствуя или все-таки видя всю бурю эмоций, наполнявших душу Курта, еще пристальней уставился на решетку. Когда же оперативник встретился с ним взглядом, незнакомец изобразил на губах блуждающую улыбку.

Теперь у Курта не было сомнений, что тот знал о его присутствии в шахте. Но как? И кто же этот незнакомец? Если враг, почему не выдал оперативника с Пальмирро остальным? Хочет сам воспользоваться ситуацией? Но каким образом? Планирует шантажировать?

Еще раз посмотрев через решетку вглубь комнаты, Курт уловил легкий кивок незнакомца. Проследив за направлением кивка, оперативник увидел главное блюдо на трапезном столе — то был кролик. И, судя по всему, священный, хотя его приборы по-прежнему не улавливали признаков следящего устройства. Это было нехорошо. Весьма нехорошо. Неужели загадочный незнакомец имел оборудование, способное заглушить волны пробора Курта? Но откуда у него такие технологии? Не то, чтобы это было слишком сложно, для этого требовались лишь специальные навыки, да оборудование из особых сплавов. Теоретически, это было возможно осуществить. Но непосредственно на передовой, сильно развитой планете! Конкретно на Сохха, реализовать подобное было задачей нереальной!

Так что, сложившаяся ситуация была из разряда чрезвычайной. О ней требовалось сообщить на Пальмирро! Вот только, нужно это было сделать прямо сейчас, или ему следовало сначала заменить паву, а уж потом?..

Идея тащить птицу тем же маршрутом назад, к кораблю, а потом вновь волочить ее обратно, откровенного восторга в нем не вызывала. Однако, и информирование Вершителей о новом вельможе Сохха откладывать не следовало.

Не зная к какому решению склониться, оперативник пытался отдышаться и решить, что делать дальше.

Тем временем, за столом продолжался разговор. Прислушавшись, Курт понял, что присутствует на историческом, для Сохха, событии. Впервые за всю историю планеты правители ряда поселений объединялись! Но для чего? Сохха вполне себе неплохо жила при прежнем укладе. А главное, какую роль в этом объединении имел загадочный незнакомец?

*

Курт пытался вникнуть в суть разговора, но очень скоро ему стало неинтересно прислушиваться к беседе за столом. Она тянулась по истине бесконечно. Темы то и дело ходили по кругу. Итоговое решение формировалось крайне медленно.

Для лежащего в недрах стены оперативника время тянулось нереально долго. Приняв решение заменить паву и изучить незнакомца прежде, чем сообщить обо все на Пальмирро, он много раз пожалел о своем выборе. Нудно было настолько, что все волнения Курта улеглись под монотонную болтовню собравшихся вельмож.

Перестав прислушиваться к происходящему за трапезным столом, Курт вернулся к мыслям о Карине. Ему все также искренне было непонятно ее поведение. Как так вышло, что она сначала предложила ему совместные миссии, а потом исчезла в глубинах космоса? Причем для выполнения задания, к которому ее специально готовили! Если она все знала, то к чему был весь этот вздор о том, что он станет чем-то вроде ее наставника? А в том случае, если она была с ним честна, то ситуация выглядит совсем уж странно…

Воспоминая обо всех последних встречах и разговорах со сводной сестрой, Курт не сразу осознал, что разговоры внутри комнаты стихли.

Повернув голову к решетке, он понял, что за столом больше никого нет. Комната пуста. На столе лежит недоеденный кролик. А вокруг стульев с высокими спинками, стоящих по обе стороны стола, расхаживает горделивая пава.

Боясь поверить удаче, Курт сверился с наладонником. Тот подтвердил везение. И гости замка, и правитель, и прислуга находились в парке. А значит, у него было, как минимум, десять минут, чтобы выполнить свою задачу.

Быстренько заменив птиц, он изъял из головы кролика передатчик. Тот был полностью исправен и, как ни в чем ни бывало, радостно откликался на призывы сканеров наладонника.

Решив, что разберется с причиной сбоя позже, Курт перехватил спящую, оригинальную паву поудобней и заполз в вентиляцию.

*

Благополучно добравшись до корабля, Курт поместил птицу в соседнюю с кроликом клетку. Зыркнув на незваную соседку блестящим глазом, кроль повернулся к ней своим объемным, пушистым задом и продолжил хрумкать сочной морковкой.

Сев в кресло пилота, Курт собирался было связаться с Пальмирро, но увидел новое видеосообщение на бортовом мониторе. Оно было от Карины.

Взволнованно загрузив ролик, Курт увидел изображение испуганной и оглядывающейся по сторонам сводной сестры. Из-под волос у нее стекало несколько струек крови. Говорила она шепотом в динамик наладонника:

— Курт, мы ошиблись. Все ошиблись. Все пошло не так. Все вообще не так. То, что нам говорили — ложь. Вся наша группа, за исключением меня, погибла. Да и я вряд ли долго здесь протяну. Мне очень хочется крикнуть: «СПАСИ МЕНЯ КУРТ!». Но ты не успеешь. Никто не успеет. Прощай, Курт. Не спрашивай, где я сейчас нахожусь, и не пытайся отыскать мое тело. Судьба, что будет тебе здесь уготована… — она издала тяжелый, протяжный вздох. — Ты не заслуживаешь такого. Оставайся на своих спокойных планетах. И помни: ты лучший. Ты лучше всех и всегда был лучше всех. Будь счастлив…

Ошарашено глядя на экран монитора, Курт снова и снова прокручивал сообщение. Но понятней ему не стало. Знал он только две вещи. Первое: у Карины проблемы, и второе: он, в силу своего характера, не может оставаться в стороне.

Пытаясь унять нервную дрожь в руках, оперативник приказал бортовому компьютеру определить точку, откуда получено сообщение. Но тут его ждала неудача.

Послание было отправлено по закрытому каналу, и компьютеру удалось определить лишь галактику, откуда бы отправлен видеоролик. Отыскать Карину на основании таких данных было бы аналогично попыткам найти какую-то вполне определенную ракушку на дне морского океана. Не прибегая к помощи техники. И точно зная лишь то, что она где-то там точно имеется.

Чувствуя, как от волнения у него трясутся руки, Курт переслал родителям сообщение и тут же с ними связался.

К его удивлению, те оказались слишком спокойными. Особенно странным было равнодушие отчима, для которого Карина была родной дочерью.

— Нам кажется, ты не правильно понял сообщение, — довольно буднично отозвалась мама, — да и Карина излишне эмоциональная девочка.

— Мы бы знали, если бы что-то случилось, — произнес отец.

— Ты будешь к ужину? — как ни в чем не бывало, поинтересовалась мама, — ты ведь все закончил?

— Я? Возможно. Если успею, — ошарашено пробормотал сын.

Завершив разговор с родителями, Курт позвонил по видеочату Груму.

Друг ответил сразу. Он был явно рад звонку. Открытая улыбка буквально заполняла весь экран монитора.

— Грум, скажи, ты уже оставил Пальмирро?

— Отлет запланирован через десять дней.

— Это превосходно! — обрадовался Курт.

— Что-то случилось? — улыбка исчезла с лица рыжеволосого великана.

— Не то, чтобы… Дождись меня, я скоро.

— Не сойду с этого места! — ударив себя кулаком в грудь, пообещал Грум.

*

Курт обнаружил Грума дремлющим на широкой, парящей на высоте тридцати сантиметров над полом, кровати. Мягко пружиня, ложе создавало эффект медленно покачивающейся колыбели.

Вокруг кровати сновали невысокие роботы-уборщики, ведя войну с малейшими признаками пыли. Грум, несмотря на показную расхлябанность, отличался повышенной чувствительностью к грязи. Его коробило воспользоваться раковиной, если на металлической части сантехники был хотя бы малейший намек на водно-соляной налет.

Пол в пещере Грума был блестящ и чист настолько, что с него можно было без опаски есть. Если, конечно, желающего таким образом подкрепиться, не пугала перспективу получить, выбивающую дух, затрещину от хозяина жилища.

Столь щепетильное отношение к домашней чистоте изрядно действовало на нервы всем, кроме Курта. Поэтому лишний раз заявляться в его пещеру не торопились даже родственники. И, судя по Груму, он был совершенно не расстроен этим фактом.

Терпеливо дождавшись, когда приученные к чистоплюйству роботы вычистят до первозданной чистоты его одежду и обувь, оперативник подошел к порогу спальни и позвал друга.

Придирчиво окинув взглядом внешность Курта, Грум спрыгнул с кровати и, сунув ноги в великанские шлепки, притопал в гостиную.

Зная потребности своего хозяина и его гостя, домашние роботы расставили на парящем в воздухе столике, точнее на крышке от него, все необходимое для дневного чаепития.

— Опять будешь кривить нос от чая и требовать кофе? — добродушно поинтересовался Грум.

— Мне ничего не надо, — покачав головой, пробормотал Курт.

— Та-а-ак, — протяжно произнес друг, беря с тарелки, щедро смазанный джемом тост, — такое у нас впервые. Рассказывай, что там у тебя стряслось.

Курт молча протянул ему наладонник с видеороликом. И когда друг внимательно ознакомился с содержанием послания, сказал:

— Я сообщил родителям, но их реакция была более, чем странной. Они сказали, что Карина ничего не поняла. Что я ничего не понял. И вообще, мне не стоит обращать внимание на подобную ерунду.

— Понятно.

— Что именно тебе понятно?

Разжевав кусок тоста, Грум поднял на друга глаза:

— То, что либо они совершенно определенно думают именно так, как сказали, либо совершенно определенно так не думают. Было ли в их словах что-то необычное? То, чего они раньше не говорили?

— Да, вроде нет, — Курт пожал плечами.

— Может тогда в жестах? Во взглядах?

— Да в том-то и дело! Их реакция была банальной настолько, словно я им сказал, что Карина изучает аналитики в башне Знаний.

— Тогда… Ее отец, твой отчим, ведь один из Вершителей. Он, наверняка, был бы в курсе, если бы с его дочерью случилось что-то плохое. Что? Ты не согласен? — поинтересовался Грум, отметив излишнюю задумчивость на лице друга.

— Честно? Я не знаю. Единственное, что я хочу — это помочь Карине.

— Насколько я помню из послания, она просила ничего не предпринимать. И, более того, была уверенна, что ты не сможешь ей помочь.

— И что ты предлагаешь? Все оставить, как есть? Бросить Карину на произвол судьбы? Сделать вид, что послания не было?! — с вызовом поинтересовался Курт.

— Хорошо. Допустим, я предложу тебе отыскать Карину. Дальше что? Ты сам говоришь, что проследить точку отправки сообщения невозможно. Ты знаешь лишь галактику.

— Я надеялся, что ты мне поможешь.

— Какую именно помощь ты рассчитываешь от меня получить?

— Твой отец — один из Вершителей.

— Твой тоже.

— Я ему не родня и не могу рассчитывать на такие уж теплые отеческие чувства. Пусть он всегда и утверждает обратное, — вздохнул Курт.

— Если ты помнишь, я со своим отцом также не особо близок.

— Уверен, если бы на месте Карины был ты, твой отец не стал бы от тебя открещиваться.

— Искренне на это надеюсь.

— Так может, ты попытаешься разузнать о миссии Карины? Пойми, мне не к кому больше обратиться. А если я ничего не стану делать, и она погибнет… Ее смерть будет на моей совести!

— По логике, твоей вины здесь не будет, но я охотно верю, что ты будешь себя истязать мыслями о том, что ты мог что-то предпринять.

— Ты поможешь мне?

— Сделаю все, что смогу. Ты же иди пока к родителям. Вдруг повезет, и во время совместного ужина они что-то тебе расскажут.

— Так ты скажешь мне, как только что-то выяснишь?

— Сразу же, друг, — пообещал Грум.

*

Семья Курта жила в широкой и высокой башне, выстроенной на округлом мостике, соединявшем два берега небольшой речушки. Шпиль башни с развивающемся на нем флагом достигал опустившихся к вечеру облаков. На флаге красовался герб семьи его отчима — сидящий за книгой, золотой лев. По мнению Курта, гербы были, давно ничего не значившим, пережитком древности, однако все семьи Пальмирро стремились украшать ими свои дома. Это было данью очень давнему прошлому. Оно говорило о принадлежности к определенному роду. И по этой причине Курт много раз выражал свое недовольство. Несмотря на глубокое уважение к отчиму, он желал видеть на шпиле герб семьи родного отца — сверкающий на звездном небе, серебристый лук. Или, на крайний случай, матери — два, освещающих темноту, факела.

Однако, несмотря на то, что изначально башня принадлежала семье, погибшего на одном из заданий отца Курта, мать, при первой же возможности, сменила гербовый флаг. Она говорила Курту, что лев говорит каждому на Пальмирро, что в доме живет Вершитель. Это подразумевало собой статус, уважение и глубокое почтение со стороны всего населения планеты, включая и остальных Вершителей.

Данное утверждение было логично и оправдано. Оперативник понимал рациональность действий матери. Однако, не переставал мечтать о том дне, когда над его собственным домом взовьется флаг с его родовым гербом, серебристым луком.

Курт много раз представлял себе облик будущего дома. И внутри, согласно картинке из воображения оперативника, его всегда ждала любимая супруга, Карина.

Карина, которой здесь нет… А может, и вообще больше нет… От одной мысли о столь ужасной возможности, Курта передернуло. Перед глазами встали образы видеоролика.

Страхи о судьбе возлюбленной вытеснили из его головы и странного незнакомца с Сохха, и загадочный звездолет в облаках Мирда.

Однако, как бы не была нереальна задача отыскать и спасти Карину, Курт не планировал от нее отказываться.

Решительно поднявшись в столовую, оперативник резко распахнул дверь. Он собирался вести с отчимом крайне серьезный разговор и был слегка обескуражен, когда понял, что за длинным, овальным столом его ожидает к ужину только мать.

Мать Курта, Мидея, была стройна и выглядела так молодо, что могла сойти за его сестру. Густые, белые локоны были заплетены в толстую, спускающуюся ниже пояса, косу. Блестящие, ярко-синие глаза сияли ярко, как у юной, едва познающей мир девушки. Об истинном возрасте Мидеи можно было только гадать и предполагать, поскольку сама она данную цифру никогда бы в жизни не озвучила. Впрочем, как и все старшее поколение Пальмирро. Хотя Курт и не понимал, почему.

Для никого на Пальмирро не было секретом, что старшее поколение вот уже сотни, если не тысячи лет, принимало регулярные инъекции молодости. Сыворотка постоянно обновляла и поддерживала организм, буквально выжигая в нем функцию старения. С момента начала приема препарата жители Пальмирро фактически замораживались в своем возрасте. Они становились сильнее и выносливее. Случайные ранения быстро исцелялись. Болезни полностью отступали.

Через пару лет испытать на себе действие сыворотки предстояло и Курту. Следовать примеру матери и выглядеть как юнец, оперативник не желал. Ему хотелось провести свою очень долгую, благодаря инъекциям, жизнь в возрасте уверенной зрелости. В точности, как Грум.

Друг был много старше Курта, но его истинного возраста оперативник не знал. Впрочем, на Пальмирро истинный возраст давно перестал быть таким уж ключевым фактором. Главными критериями для оценки возможностей человека были: опыт, успешность и авторитет в глазах Старших Вершителей.

Еще раз окинув взглядом столовую, удивленный Курт обратился к матери:

— А где отец?

— Он задерживается в башне Вершителей, — ответила Мидея. — Тебе рагу или спагетти? — уточнила она, указав на робота, услужливо державшего перед собой блюда с едой.

— Мама, скажи мне честно, он задерживается из-за Карины? — тихо попросил Курт.

— С Кариной все в порядке, сынок. Пожалуй, сегодня ты будешь спагетти, — она дала знак роботу. И тот, вооружившись дополнительной парой рук, ловко снабдил Курта широкой тарелкой, наполненной тонкими, ароматными макаронами.

— Если вопрос не касается Карины, почему тогда он задерживается? Он никогда раньше не задерживался, — настаивал на ответе сын.

— Задерживался, сынок. Просто ты всегда приходил еще позже. Ничего необычного.

— Может, ты все-таки ошибаешься? Карина не стала бы отправлять такое сообщение мне просто так! — уверенно заявил он.

— Для твоей сестры все внове. Она могла запаниковать. Такое бывает. Я, например, на ранних заданиях так часто истерила, что вся группа хотела меня придушить. Так что не бери в голову.

— Ты никогда не говорила мне ранее, что у тебя были проблемы на миссиях.

— Потому что здесь нечем гордиться. Потом я, конечно, привыкла и даже заслужила множество регалий и наград, — мать указала на, занимавший целую стены столовой, прозрачный, стеклянный шкаф сплошь заставленный кубками, призами и медалями. — Ни о чем не беспокойся. Карина вернется и ей будет смешно и стыдно за свое послание тебе. Возьми побольше сыра и расскажи, что нового непосредственно у тебя, — Мидея непринужденно перевела тему разговора.

— У меня? — пробормотал Курт. Слова матери звучали более, чем убедительно. Тем не менее, он не мог расслабиться и переключиться на другие темы. Оперативник был слишком обеспокоен сообщением и надеялся, что Груму удастся узнать намного больше о судьбе его сводной сестры, чем ему.

*

Алоис вернулся домой после полуночи. Курт уже успел к тому моменту уснуть. Но тяжелые шаги отчима в гостиной мгновенно согнали с него сон. Курт замер в нерешительности. Он не знал, какое его поведение окажется более результативным: вскочить с кровати и потребовать желаемых ответов от усталого отца или дождаться утра и тогда уж… Тем более, что есть шанс получить информацию от Грума.

В конце концов, решив, что дождаться ответа друга целесообразнее, Курт собрался вновь погрузиться в сон. Однако, до его уха донесся голос матери. Мидея, что было для нее нетипичным, в столь позднее время не спала. И, судя по тону разговора, была крайне взволнована.

Планы Курта мгновенно поменялись и он, бесшумно отворив дверь своей спальни, прокрался к гостиной, откуда доносились голоса. Родители явно старались говорить, как можно тише, но эмоции то и дело возвращали их на повышенные тона.

— Не пытайся его втравить! Это был твой выбор! Ты захотел быстрой славы! Ты рискнул! Я предупреждала! Я останавливала! Помнишь, ты мне сказал, что Карина — твоя дочь, и я не имею права ей ничего запрещать! Так вот, напомню: Курт — мой сын и не нужно лезть к нему со своими идеями! Я не хочу его потерять! Мне и так было кого оплакивать!

— Я уже говорил тебе, что слава тут не причем! Я вообще ничего не решал. А теперь, пойми, все вышло из-под контроля! Карина…

— Сделала свой выбор, — сухо заключила Мидея. — Да, под воздействием своих личных убеждений, но лично я ее не заставляла. Напротив, пыталась переубедить, в отличие от тебя. Привык оставаться в стороне? Быть добреньким папочкой?! Больше не выйдет! Хочешь ее вытащить, ты — Вершитель! Отправь корабли! Собери команду оперативников! А сына моего не трогай! В любом случае, работа в излишне стрессовых условиях — не для него!

— Ты плохо знаешь своего сына, Мидея.

— Неужели? — в голосе матери слышалось ехидство.

— Курт — оперативник очень высокого уровня. Он с легкостью мог бы вести операции в самых сложных местах. Его итоговые баллы на экзаменах выделяли его на фоне остальных аспирантов. Нестандартный подход к решению проблем выдавал в нем сильного лидера группы. В будущем он мог стать одним из тех, кому доверяют самые сложные и почетные задачи…

— Если он так хорош, почему тогда он никуда не отправился, а остался на обслуживании застойных планет? — с вызовом парировала супруга.

— Потому что он сам меня об этом попросил. А я не мог отказать сыну.

— Почему тогда я об этом ничего не знаю?

— Потому что он так пожелал.

— Пусть так. В любом случае, у него нет нужного опыта.

— Я знаю, что подготовка оперативников для такой работы ведется десятки лет. Он просто еще не прожил столько времени, чтобы регламентировано стать членом оперативной группы такого типа. Но…

— Не нужно одевать маску участливого понимания! Курт все равно не отправится выручать твою Карину. Если вы с Кариной переоценили свои силы, мой сын тут ни причем!

— Ты знаешь, что дело не в карьере. И я совершенно не поддерживал ее идею. Она все сделала сама.

— То, что ты не можешь управлять своей дочерью, меня не касается! Скажу больше: мне на это плевать! Но лично моего сына ты не получишь!!!

— Может, спросим его?

— Я запрещаю тебе это!

— Потому что он захочет помочь?

— Все. Тема закрыта! Хочешь, лети сам!

— Я бы полетел, но ты прекрасно знаешь, что не могу.

— Я больше не хочу это обсуждать. Решай вопрос сам.

— Мидея, я признаю, что был не прав, а ты права, но Курт… Я верю, что он поможет Карине.

— Я все сказала! И еще: если я узнаю, что ты все-таки попытался втравить моего сына, мы расстанемся. А ты знаешь, чем тебе грозит наш разрыв!

Разговор был закончен, и Курт постарался вернуться к себе в спальню до того, как мимо него промчатся гневные шаги матери.

Подслушанная ссора была странной и совсем не вязалась с тем образом родителей, который был привычен Курту за все годы их совместной жизни.

Ему было о чем подумать. И чем поделиться с Грумом. А после он был просто обязан обсудить услышанное с Алоисом. В том числе и угрозы матери. Особенно угрозы матери!

Курту вообще трудно было представить, чтобы кто-то осмелился угрожать Вершителю, причем столь уверенным голосом. Мидея явно не блефовала. И это порождало в голове Курта еще больше вопросов.

Считая мать мягкой, хрупкой и покладистой, он терялся в догадках о том, что именно происходит. Мысли настойчиво роились в голове. А настигший его сон был отрывистым, беспокойным и состоял из хаоса сумбурных картинок с участием Карины и родителей.

*

Курта разбудил настойчивый сигнал наладонника. Потянувшись к лежавшей на стуле куртке, он добыл из внутреннего кармана плоский гаджет и поднес экран к заспанным глазам.

Звонил Грум.

— Ну, ты красавец! Напряг меня, а сам спать! — с изрядной долей возмущения в голосе заявил друг.

— И тебе привет. Ну как? Удалось что-нибудь узнать? — пытаясь справиться с зевотой, просил Курт.

— Удалось. Все довольно примитивно, но есть нюанс.

— Какой?

— Приходи. Обсудим.

— Скоро буду, — пообещал оперативник, скатываясь с кровати.

Ему нужна была свежая, способная к восприятию информации, голова, но сонливость упорно отказывалась покидать тело.

Пытаясь выйти победителем из сражения с Морфеем, который упорно старался уложить его повсюду, включая коврик у ванной, Курт мужественно над собой измывался. Он прыгал, извергая проклятия, под струями ледяного душа. Опрыскивал себя «бодрящим туманом», «тропическим ливнем», «снежной метелью» и прочим, что была способна произвести его, весьма изобретательная, душевая кабина.

Однако, даже три огроменные чашки черного кофе не помогли ему обрести необходимую бодрость.

Спотыкаясь о коврики и пороги, Курт выбрался из родовой башни. Первой его мыслью было воспользоваться одним из семейных аэробайков. Однако, предположив, что в разговоре может понадобится какое-либо существенное оборудование, Курт отправился к другу на своем звездолете.

*

— А че, крейсер был занят? — шутливо поинтересовался Грум, когда корабль оперативника, плавно сложив крылья, приземлился возле грота.

— Что? — не оценил юмора Курт.

— Все никак не проснешься?

— Да, че-то как-то… — пробормотал он, споласкивая лицо в студеной воде, стекающего по гроту, водопада.

— Реакция на стресс что ль? — пожал плечами друг. — Че-то не замечал я раньше за тобой такой бабской чувствительности.

— Да, сам не знаю. Еле с управлением кораблем справился по дороге к тебе, — Курт чувствовал, что говорить ему становится все труднее.

— Ты даже на подколы не реагируешь… Та-а-ак. Подожди-ка! — Грум подозвал к себе пару роботов и отдал им, трудно воспринимаемые ускользающим сознанием Курта приказы. — Эй! Не вырубайся пока! — услышал он сквозь опускающуюся завесу сна слова друга. Но трава у грота была такой мягкой, а солнце таким теплым, что Курт больше не был в состоянии сопротивляться, и погрузился в крепкий, глубокий сон.

*

Оперативник открыл глаза, лежа на обеденном столе в столовой Грума. Из его руки торчало две иглы, прикрепленные к длинным, прозрачным трубкам. Другой конец трубок крепился к сосудам с цветной жидкостью. Над сосудами пытались хлопотать домашние роботы Грума. Но тот, отмахиваясь от них как от назойливых мух, пробовал контролировать сосуды самостоятельно.

— Какого черта! — резко поднявшись, воскликнул Курт. Однако сильное головокружение вынудило его рухнуть обратно.

— Мне бы тоже хотелось знать, друг, кому непосредственно, а главное зачем, пришла в голову мысль опоить тебя наркотическим снотворным. Причем в столь адской дозе. Ты что ел во время последней миссии?

— Ты уверен в своем диагнозе? Ты ведь не врач, — напомнил Курт.

— Уверен, друг. Вещество, которое в тебя влили, не предназначалось, чтобы тебя убить. Скорее вызвать недееспособность. И это перед самой комиссией… У тебя появился явный недоброжелатель. Кому ты перешел дорогу, приятель?

С громким стоном оперативник потер рукой, свободной от трубок, раскалывающуюся, как от сильного похмелья, голову.

— Бред какой-то! Это ВСЕ какой-то бред!

— Ты знаешь, кто тебя траванул? — удивился Грум.

— Увы, да. Это моя мать.

— Оборжаться. Ваши с Кариной родители просто полны любовью к своим детям, — с нотками иронии резюмировал Грум.

— Ты о чем?

— У меня есть, что тебе рассказать.

— Давай.

— Чуть позже. Сначала дождемся, чтобы твой организм полностью избавился от гадости. Не уверен, что комиссия не засечет присутствие наркотического вещества в твоей крови. Но, по крайней мере, лично ты сам начнешь ощущать себя человеком. А потом я расскажу тебе презанятнейшую историю.

— Тебе много удалось раскопать?

— Сам в шоке. Сейчас весь дворец Вершителей гудит из-за твоего отчима и его дочери.

— Все так серьезно?

— Это ты сам сможешь оценить. А пока не отвлекай меня, и не пытайся встать со стола. Скоро твоя кровь очистится, — порекомендовал Грум, наблюдая как подлетевший домашний робот, ловко дополнил сосуды новой порцией жидкости.

— Черт и что твориться! — в сердцах высказался Курт.

— Согласен, — кивнул друг.

*

По завершению процедуры, Курт ощущал зверский голод, и роботы Грума, снося друг друга в полете, старались удовлетворить желания гостя.

— Так что ты собирался мне рассказать? — запивая добрую порцию пирогов кружкой морса, спросил Курт.

— Твое внимание полностью собрано?

— Говори уже!

— Твой бортовой компьютер совершенно точно определил галактику, откуда тебе было отправлено сообщение от Карины.

— «Кошачий глаз», — подсказал Курт.

— Именно так ее называют на Пальмирро, — согласился друг. — Что ты о ней вообще знаешь?

— То, что мы ею занимаемся лишь последние сто лет. И по этой причине, она изучена хуже всех остальных галактик, за которыми мы наблюдаем.

— Что еще?

Курт пожал плечами.

— Понятно. Твои знания ограничены исключительно базой ВУЗа.

— Так, что с ней?

— Данная галактика очень интересует Вершителей. Достижения науки на ряде планет в «Кошачьем глазе» имеют весьма свежий взгляд. Скажу больше: несмотря на явное опережение технического прогресса Пальмирро, планеты Кошачьего глаза всего за какую-то сотню лет в некоторых аспектах могут опередить даже нас.

— Как так? Они же моложе!

— И смекалистее. Одним словом, Вершителям интересны те планеты не только с точки зрения привычного наблюдения. Пальмирро есть чему поучиться у молодых миров. Однако, именно эта смекалистость является серьезным препятствием для осуществления планов Вершителей. Точки наблюдения беспрестанно обнаруживаются и уничтожаются, а за оперативниками ведется охота. В результате тем приходится глубоко внедряться в новые миры. Становиться одними из своих. К счастью, столь массированное сопротивление происходит не на всех планетах. Тем не менее, в «Кошачий глаз» посылаются лучшие из лучших. Самые способные и самые одаренные.

— Та-а-ак… И причем тогда здесь Карина?! Не припомню за ней особой гениальности.

— А вот это самое интересное. В том то и дело, что Карина должна быть совершенно ни при чем.

— Поясни.

— Постараюсь, — Грум попытался сосредоточиться. — Твой отчим, Алоис, он… — друг резко переключился на вопрос. — Ты ведь лучше его знаешь. Замечал ли ты ранее, чтобы он гнался за дополнительной властью? Боролся за большее число привилегий, чем обычно позволяли себе Вершители?

— Да, нет… — удивленно пожал плечами Курт, — скорее наоборот. Он даже к нам с Кариной во время прохождения практики предъявлял те же требования, что и к остальным. Разве что… ты ведь помнишь, что меня собирались отправить на более дальние планеты, а он, по моей просьбе, определил меня в ближние миры? Ничего другого что-то не припомню.

— Тогда странно…

— Что именно?

Рыжеволосый великан глубоко вздохнул.

— Дело в том, друг, что Карина отправилась на Гекту.

— Куда?

— Планету из галактики «Кошачий глаз». Гекта очень мало изучена, но крайне интересна. Чем именно не спрашивай, поскольку данной информацией я не владею. Словом, операции такого типа требуют, как я уже говорил, особой подготовки. Оперативники десятилетиями проходят миссии более простых уровней, чтобы набраться достаточного опыта для подобной работы.

— Что такого они там делают?

— Честно, не знаю. Я еще не заслужил права участия в подобных операциях. А может, и не заслужу. Не настолько я хорош. Периодически косячу.

— Ты? — удивленно уставился на друга Курт.

— Мои ошибки не явны, но я-то о них знаю. И те, кто принимает решение о повышении уровня оперативников, уверен, тоже знают. В моих текущих миссиях мои ляпы неважны и легко исправимы, но в более жестких условиях… Словом, я не дотягиваю. Впрочем, я о том не жалею. Слишком большой риск в операциях «Кошачьего глаза». Многие не возвращаются обратно.

— Как так?

— Вообще-то это обычная практика. Формально человек считается на затянувшейся, на десятилетия миссии, но все понимают…

— Кто все?

— Не ты. Лавируя между мечтами о Карине и массовым распространением по планетам мышей, ты полностью игнорировал окружающую действительность.

— Чего?

— Того. Убеди меня в обратном.

— Да не буду я! — возмутился Курт.

— Конечно, не будешь. Аргументов-то нет!

— Давай вернемся к вопросу Карины.

— Карина не должна была оказаться в той группе вообще. Как такое произошло, никто не понимает. Ее не ДОЛЖНА была пропустить система безопасности. Твоя сводная сестра не ДОЛЖНА была быть способна даже подняться на борт. Бортовой компьютер ДОЛЖЕН был немедленно задержать ее. Звездолет попросту не ДОЛЖЕН был улететь, пока она на нем находилась.

— Но как тогда? Что произошло? Я не понимаю…

— Так и никто не понимает. Все винят Алоиса. Считают, что он захотел прославить дочь. Добыть ей регалии и успешное будущее в короткий срок. Ведь все участники миссий в «Кошечьем глазе», если выживают, конечно, получают максимальные почет, статус и уважение на Пальмирро. Десяток успешных миссий, и тебе прямая дорога в Вершители!

— Но, если это так опасно, разве мог отец… Ничего не понимаю…

— Аналогично. Тем не менее, обмануть систему мог либо Алоис, либо кто-то еще из Вершителей, кто отвечает за «Кошачий глаз». Никто ниже их уровня не сумеет в последний момент заменить участников миссий.

— Чего? Подожди! С этого места поподробнее. Какая связь между «Кошачьим глазом» и моим отчимом? Он же курирует нашу галактику. И кого кем заменили?

— На самом деле, последние лет пять твой отчим входит в группу Вершителей, курирующих именно «Кошачий глаз». А Карина заменила на борту звездолета «Рьяный» оперативника Лейла.

— Что за девушка?

— Парень. По имени Лейл. В той миссии вообще не должно было быть девушек. Миссия на Гекте относится к категории высочайшего риска. После того, как Алоис пришел в группу «Кошачьего глаза», он внес инициативу: на самые опасные для жизни миссии девушек не посылать. Регламент был одобрен. Так что там сотни критериев, по которым оценивается уровень опасности планеты. Если по результатам расчетов рисковости мероприятия получается с восьмого по десятый уровень, туда отправляются только мужчины.

— Сколько всего уровней?

— Десять.

— А Гекта относится?..

— К высшему, десятому.

— Вот, черт! — в сердцах выругался Курт. — А что рассказывает Лейл? Каким образом, по его мнению, произошла замена?

— Ничего. Он на другой, дальней миссии.

— На которой должна была находиться Карина?

— Не все так просто, друг… Здесь имеет место еще одна замена. Лейл заменил Рута. А вот уже Рут выполнял миссию Карины. Предназначенные изначально Карине планеты находятся в нашей галактике, как и твои. Будучи оперативником с опытом, Рут завершил работу и вернулся на Пальмирро. Сроки его возвращения показались Вершителям подозрительными. Они стали разбираться. Тогда и выяснился клубок замен и перемещений. И тогда пало подозрение на Алоиса. Однако, потом начались проблемы с миссией на Гекте.

— Какие? — по спине Курта выступил холодный пот.

— Такие, что мнения насчет Алоиса разделились. Кто-то продолжил полагать, что за полетом Карины стоит ее отец и его желание ее прославить и возвысить. При этом именно Карину винят в провале миссии, считая, что причиной неудачи стала именно ее неподготовленность. Другие же готовы оправдать твоего отчима считая, что Вершитель, который в курсе об особенностях «Кошачьего глаза» точно не будет отправлять туда дочь. Когда же он всем предъявил, полученное от тебя, видео…

— А что именно произошло на Гекте?

— Никто не знает. Все оборудование вышло из строя. Связь с группой и звездолетом утеряна. Единственное доказательство того, что они все-таки достигли планеты — ролик, присланный тебе Кариной.

— А что Вершители говорят о смысле послания? Какой обман имеется в виду?

— Этого я не знаю. Попробуй выяснить у Алоиса.

— Попробую обязательно, как только смогу с ним встретиться. Рассказывай дальше.

— Я закончил. Теперь твоя очередь рассказать почему твоя мать тебя отравила.

— Думаю, чтобы дисквалифицировать меня и не дать отправиться в миссию на поиски Карины, — предположил Курт и пересказал сосредоточенному другу, подслушанную накануне ссору родителей.

— Мда, — пробормотал тот.

— И у меня созрел вопрос. Ты упомянул, что за отлетом Карины мог стоять кто-то другой из Вершителей. Не обязательно ее отец. Кого именно ты имел в виду?

— Никого. Просто перечислил варианты.

— Да… Все так странно…

— Согласен.

— Кстати, почти забыл и вряд ли это можно отнести к текущим делам касающихся Карины, но… — он рассказал другу о звездолете с Мирда и о странном человеке на Сохха. — Когда я был там, то мог поклясться, что тот человек знал обо мне и о моем задании. Гарантирую, в тот раз мне не просто повезло. Это он буквально «на блюде» предоставил мне паву и кроля. И теперь я начинаю задумываться: не он ли стоит за тем, что я так часто заменяю специальные точки наблюдения на Сохха?

— Да… Может он от них избавляется, когда нужно что-то особенное обсудить?

— Мог бы просто приказать слугам отнести зверье во двор, погрызть травки, например…

— Тогда что ему нужно, зачем избавляться от зверья?

— Если бы я знал… В любом случае, сейчас меня больше волнует Карина.

— Тогда отправляйся к Алоису и постарайся ничего дома не есть. И не пить. Да и спать я бы тебе там не советовал. Если твоя мать так боится, что ты «возьмешь билет в один конец» ради Карины, она может вновь одурманить тебя.

— Буду ночевать на звездолете.

— Можешь и у меня остановиться, если согласишься…

— Я пройду полную дезинфекцию, — прервал он Грума. — И… это… спасибо за приглашение и предостережение. Попробую отловить Алоиса на нейтральной территории.

— И не…

— Естественно не во дворце Вершителей. Спасибо за предупреждение. Но я пока не полный идиот.

— Ну знаешь, когда вопрос касается Карины…

— Да ну тебя! — буркнул Курт, направляясь к звездолету, но потом передумал и, одолжив один из аэробайков Грума, оправился на поиски идеального места встречи с отчимом.

*

Каждый день, без исключений, Алоис возвращался домой по одному и тому же маршруту. Он даже не корректировал заложенный в бортовой компьютер аэрокатера курс.

Путь до дома занимал у отца Карины более полутора часов и проходил по одним из самых живописных мест планеты.

Курт знал, что отчим мог добираться до дома куда в более короткий срок, но предпочитал любоваться долинами и ущельями острова Нибу. На Нибу не было жилых построек, поэтому Ее Величество Природа там правила во всем своем могуществе. Остров не был особо большим, однако сумел вместить в себя живописные водопады, озерца с красочными рыбками, упирающиеся в облака горы и петляющие, захватывающие дух, глубокие ущелья.

Даже исчезновение Карины не заставило Алоиса изменить своей привычке и ускорить путь домой.

Курт планировал перехватить отчима именно на Нибу. Сверяясь с данными о движении аэрокатера отчима на мониторе аэробайка, он расположился на берегу ущелья. Однако, тот почему-то прервал движение, не добравшись до сына.

Прождав более получаса в надежде, что отец продолжит путь, оперативник направил аэробайк в направлении катера Алоиса.

Аэрокатер отчима был припаркован на траве, на небольшой поляне. Вдоль поляны протекала небольшая, похожая на ручей, речушка. На ее берегу, задумчиво сгребая рукой донные камни и тут же вновь опуская их в воду, спиной к Курту, на корточках, сидел Алоис.

Картина была столь непривычна оперативнику, что он, спешившись с аэробайка, в нерешительности, остановился подле него.

Для Курта Алоис был всегда сильным, всегда уверенным, всегда знающим, что он делает. Теперь же, видя отчима в состоянии, близком к растерянности, оперативник искренне не знал, как начать разговор.

— И долго ты планируешь там стоять? — голос отчима звучал привычно бодро и требовательно.

Это придало Курту уверенности. Он окинул взглядом рослую, широкоплечую фигуру Алоиса, скрыть которую не мог даже традиционный бежевый балахон Вершителя.

— Вы знали, что я здесь, отец?

— Ты не один умеешь пользоваться бортовым компьютером, — подобие кривой улыбки тронуло губы отчима.

— Да, но как вы поняли, что это я? Ведь аэробайк не мой? — Курт внимательно рассматривал лицо отца, пытаясь за, сопровождающей слова мимикой уловить что-то большее. Однако ни светло-голубые глаза Алоиса, ни его густые, кустистые брови не выдавали присутствия тайной мысли.

Курт окинул взглядом светлые, очень коротко остриженные волосы отчима, что также являлось одним из традиционных атрибутов Вершителей, посмотрел на прямой, с небольшой горбинкой нос. Затем вновь сосредоточился на светлых глазах. Ничего во взгляде Алоиса не поменялось. Он по-прежнему был открытым, с легкой толикой грусти. Что, учитывая последние новости от Карины, было вполне обоснованным.

— Если бы я не обнаружил тебя сейчас здесь, то окончательно бы разочаровался в своем таланте воспитателя. А так… Хотя бы сын ведет себя так, как я того ожидаю, — Алоис обернулся.

— Поясните?

— Насколько смогу, сын, — пообещал Алоис, предложив Курту сесть в салон аэрокатера.

*

— Я должен задавать вопросы или вы сами мне все расскажете? — спросил, спустя минуту взаимного молчания, Курт.

— Расскажу все, что знаю. И если у тебя будут вопросы, постараюсь на них ответить. Но… ты должен пообещать мне, что сделаешь все, чтобы помочь Карине.

— Разве я все прожитые вместе годы многократно вам это не доказывал? — он пристально взглянул в глаза отчиму.

— Сейчас все сложнее и опаснее.

— Я это понял.

— И твоя мать будет не в восторге от одного только факта этого, нашего с тобой, разговора.

— Это также мне известно.

— Возможно, я лично не смогу тебе особо помочь, поскольку последние события показывают меня, как Вершителя, не в самом лучшем свете…

— Ближе к делу, отец! — нетерпеливо потребовал Курт.

— Ты слышал о галактике «Кошачий глаз»?

— Немного.

— А о планете под названием Гекта?

— Того меньше.

— Около пяти лет назад меня ввели в группу кураторов «Кошачьего глаза», самой малоизученной, непредсказуемой и опасной галактики из всех, изучаемых Пальмирро, галактик. Я не был в восторге от нового назначения. Однако, не мог оспорить решение Старших вершителей. Да и не к чему это было. Статус мой возрос. Уровень доступа к информации также. Личное мое присутствие в «Кошачьем глазе» исключалось, а значит, риска для жизни не существовало. Тем не менее, меня не покидало чувство, что непосредственно к этой работе я не готов. И дело не в том, что я с чем-то не справлялся. Напротив, уровень доверия ко мне со стороны Старших вершителей стремительно возрастал. И именно к этому, как не странно, я и оказался не готов. Мне было сложно осознавать, что моя святая вера в превосходство Пальмирро над всеми прочими мирами является ложной. Не понимаешь?

Курт покачал головой.

— Пальмирро тысячелетиями наблюдал за другими расами. Мы были учеными, наблюдателями, хранителями информации. Мы были недосягаемы для остальных. Наша наука была намного более совершенна, наши знания и история позволяли нам не волноваться о будущем. Мы сидели на своем величественном троне, взирая свысока на более молодые цивилизации. Со снисхождением мы наблюдали их ошибки, забавлялись, когда они наконец-то делали шаги в верном направлении. Но всегда знали, что им понадобятся многие тысячи лет, чтобы встать на одну ступень с нынешними нами. Мы же к тому времени станем для них еще более недосягаемыми. А «Кошачий глаз» стала для меня полным разочарованием в Пальмирро. Оказывается, мы не просто наблюдали за молодыми расами, мы учились у них. Мы — древнейшая из всех известных нам цивилизаций вдруг превратились в желторотых школяров!

— И что здесь такого? — не понял Курт. — По-моему, вполне разумно, что Вершители готовы перенимать чужой опыт, особенно если он выгоден Пальмирро.

— Ты не понимаешь… — покачал головой Алоис. — Живущие там расы слишком быстро развиваются, и если мы не станем подхватывать их идеи, то со временем будем им уступать. Станем слабее. Наша неуязвимость превратиться в миф!

— Тогда мы молодцы, что за ними наблюдаем, — искренне не понимая возмущения отчима, заключил Курт.

— Конечно, далеко не все планеты «Кошачьего глаза» развиваются, опережая время. Но все они очень насторожены к чужакам. Население планет довольно быстро начинает понимать, что за ними наблюдают и стараются это пресечь. Пока мы обходим их ловушки. Но при этом часто несем потери. Далеко не все члены оперативных групп возвращаются на Пальмирро. И это также тяжело для меня. Будучи уверенным, что каждая жизнь оперативника высокоценна и сохраняется любым способом, я все эти годы не могу смириться с фактом их гибели. Это, конечно, обыгрывается Вершителями. С родственниками заранее проводится работа, а когда происходит трагедия… Этот факт либо умело скрывается, либо потери маскируются нужной им компенсацией.

— Получается, что оперативники десятилетиями достигают мастерства, чтобы погибнуть на одной планет «Кошачьего глаза»? — напрягся Курт.

— Ну, не утрируй. Подавляющее большинство членов групп выживает. Обычно. Но не на Гекте… Все наши попытки установить наблюдение за планетой провалились. Наши точки наблюдения уничтожались. Даже на орбите. То, что мы сумели выяснить — лишь жалкие крохи. Я принес тебе файлы. Изучишь на досуге, — Алоис протянул Курту брелок с крошечной флешкой. — За эту ничтожную информацию Пальмирро заплатил очень высокую цену. Три экспедиции пропали бесследно. Никаких данных с поверхности планеты мы от них не получили. А в последний раз не вернулся даже звездолет.

— Но если там так опасно, почему вы позволили Карине туда лететь?

— Я не позволял. То был ее выбор.

— Не понимаю.

— Во второй экспедиции пропал Карлуш.

— Кто?

— Карина тебе не рассказывала?

— Нет, — нехорошее предчувствие вползало в душу Курта.

— Карлуш был женихом Карины.

— Что?!! — прохрипел Курт.

— Я думал, что ты знаешь. Вы с сестрой были так близки…

— И как долго они… встречались? — он с усилием выдавил вопрос.

— Где-то год. Но они не так-то часто виделись. Карлуш наращивал свое мастерство оперативника. Он планировал получить славу, раскрыв тайны Гекты. Стать Вершителем и жениться на Карине. И у него на это были все шансы. Старшие Вершители одобрили его план. Они верили в успех Карлуша. Вся миссия базировалось на его лидерстве, — рассказывал Алоис, не замечая, что сын почти перестал дышать и с трудом, подобно вытащенной на берег рыбе, заглатывает воздух. — Когда он не вернулся, Карину было не остановить. Она стремилась отправиться на его поиски. Не сумев добиться статуса оперативника для работы в «Кошачьем глаза», она обратилась за помощью ко мне, к матери. Мы ей отказали. Но она не сдавалась. Карина обратилась к друзьям и к кому-то еще за помощью. В итоге, несмотря на наши с Мидеей протесты, Карина пробилась на борт нужного звездолета. Я не знаю, чего ей это стоило, да и узнал я правду, лишь когда корабль был уже в пути. А теперь пропала и она, и ее группа, и звездолет. А все, что мы имеем — это послание тебе, брату, — Алоис с надеждой посмотрел на Курта.

Тот сидел с каменным выражением на лице.

— Я не могу требовать от тебя, чтобы ты рисковал жизнью ради сестры и отправился на ее поиски лично. Но если ты сможешь помочь хоть чем-то…

Курт молчал. Он, не мигая, смотрел перед собой.

Не дождавшись ответа, Алоис спросил:

— Я могу рассчитывать, что ты хотя бы подумаешь, как помочь сестре? У тебя всегда был особенный, не стандартный подход к работе. Кто знает, может именно это нужно применить на Гекте, чтобы спасти твою сестру? Если еще не поздно, конечно… — шепотом добавил отчим.

— Я изучу файлы и посмотрю, что можно сделать, — пробормотал Курт и, оседлав аэробайк, развернул его к дому Грума.

*

— Че-то как-то у меня не складывается, — заявил рыжеволосый великан, когда выслушал рассказ друга о встрече с отчимом.

— Что именно?

— Карина была помолвлена в Карлушем?.. Не-е-е… — он покачал головой.

— Ты его знаешь?

— Встречал несколько раз. Серьезный оперативник. Он гораздо старше меня. Не понимаю, что у них может быть общего с Кариной.

— Если верить Алоису, Карина вообще была не тем человеком, которым я ее считал.

— Ну, если ты о ее настойчивости ради любви, то женщины, даже самые тихие, идут весьма на многие, порой сумасшедшие, поступки. Но Карлуш… — он задумчиво прицокнул языком. — Ну, и каковы твои планы в свете последней информации? Предположим, Алоис прав, и Карина, действительно, любит другого.

— Зачем ему врать мне в этом вопросе?

— Он вообще был в курсе, что ты бредешь его дочерью? Ты ему об этом говорил?

— Я рос у него на глазах. Не думаю, что мое отношение к Карине было так уж незаметно.

— Значит, не говорил. А раз так, то твой отчим мог ничего и не знать. Мать, скорее всего, догадывалась… Поэтому и опоила тебя… Теперь все становится логичным.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что ответь мне, друг любезный, собираешься ли ты в свете новых событий помогать Карине?

Курт молчал, вертя в руках брелок с флэшкой.

— А это что у тебя? — обратил внимание друг.

— Гекта.

— Ясно. Информация, почти наверняка, засекречена и предназначена исключительно для Вершителей…

— Я не знаю.

— В любом случае, будет любопытно взглянуть.

Курт протянул ему брелок.

— Правильно ли я понял, что вопрос Карины тебя больше не волнует? По крайней мере, не настолько, чтобы броситься грудью на копья?

— Я хочу помочь Карине.

— Но… — подсказал ему друг.

— Хочу сделать все осмысленно.

— Понял. Изучим флешку вместе! Эй, грязные свиньи! — обратился он к снующим по двору роботам. — Притащите в гостиную визуализатор и подготовьте его к работе! И шевелитесь, псы помойные!

— Продолжаешь репетировать роль надсмотрщика?

— Да эти чурбаны железные настолько привыкли к брани, что без крепкого словца приказы буквально не слышат.

— Неожиданно!

— Сам в шоке, — заверил Грум, приглашая Курта внутрь жилища, естественно, через камеру дезинфекции.

*

Жилищем Груму служила искусственно созданная, но формой и структурой приближенная к природной, просторная пещера. Отсутствие окон не позволяло солнечному свету пробиться через каменные стены сооружения, но хозяину это было и не нужно. Непосредственно в доме он бывал исключительно в целях сна. А для этого свет был самой, что ни на есть помехой. А если Груму все-таки требовалось что-то осветить — множественные, вмонтированные в потолок и стены, светильники мгновенно заливали комнаты таким ярким светом, что солнце, с непривычки, бы зажмурилось.

Комнаты в пещере Грума выглядели по-настоящему огромными и этому впечатлению не мешало даже обилие массивной, но при этом не лишенной изящества, мебели.

По количеству, комнат было немного. Всего пять, включая кухню и ванную. Но надо отдать должное, что одна только ванная размером больше походила на бассейн средних размеров.

И везде поддерживались незыблемые чистота и порядок.

Когда Курт вошел в гостиную, громоздкий обеденный стол, в окружении дюжины широких, обитый плотной тканью, кресел был придвинут к дальней стене. Туда же отправились и диваны с журнальными столиками. А весь освободившийся центр был застелен тонким полупрозрачным покрытием. Над ним, зависнув в воздухе под углом семьдесят градусов относительно пола, находилось большое, очень тонкое, мутноватое стекло. А вокруг, выполняя отданный Грумом приказ, суетились роботы.

Заприметив хозяина, один из летающих помощников примчался к нему и протянул выдвижную металлическую руку с целью взять флешку, чтобы запустить процесс. Но Грум не планировал доверять, интересующую его вещь роботам.

Убедившись, что те подготовили все, что ему было нужно, хозяин дома, с бранью, вытолкал их из гостиной.

*

Оставшись наедине с Куртом, Грум подошел к краю висящего стекла и вложил флэшку в едва заметное углубление. Тотчас же свет в комнате стал приглушенным, а по полупрозрачному покрытию, устилавшему пол, пронеслись мерцающие линии. Они принимали все более четкие очертания, поднимаясь с пола и приближаясь к стеклу. Стекло также ожило и направило потоки своих мерцающих линий в направлении пола.

— Медленно как-то, — заметил Курт.

— Ну, уж извините, — хмыкнул Грум. — Если у тебя есть более совершенный визуализатор, можешь принести.

— Такого размера нет.

— Ну и молчи тогда.

Тем временем все пространство над свободным от мебели полом, а это было без малого квадратных метров пятьдесят, мерцало, собираясь в кубы и плоские квадраты. Стекло обрело вид интерактивного экрана и плавно приблизилось к стоящим у края покрытия друзьям.

— Ты будешь управлять или я? — кивнув на экран, поинтересовался Грум.

— Я не уверен… — пробормотал Курт. Его рассудок был полон смуты. Он искренне не знал, чего хотел или, напротив, категорически не хотел.

Новость о Карине и каком-то Карлуше казалась ему полуабстрактной. Он не верил, не хотел, не был готов поверить в то, что его сводная сестра, такая ласковая и добрая к нему в каждый его прилет, оказалась помолвлена. Ведь если это так, почему она ему не сказала? Знала о его чувствах? Не хотела ранить? Но он ведь все равно бы узнал и чем позже, тем тяжелее ему бы было… Но если она любила другого, почему так вела себя с ним? А, впрочем, как именно Карина себя с ним вела? По-доброму? И что здесь такого? Ходила с ним под руку. Иногда целовала в щеку. Бросалась на шею, когда он долго отсутствовал. Разве это не обычные отношения брата и сестры?

Да, у него были чувства. Но он ведь о них молчал. А значит, Карина вполне могла о них и не знать. И все-таки, почему она не рассказала ему о Карлуше? Ведь сводная сестра делилась с ним всем, даже фактом приобретения новой заколки. Она забрасывала его видео и фотографиями домашних зверушек, полученных подарков. Она рассказывала ему о бойфрендах подруг. Но не сказала ни слова о женихе…

С другой стороны, родители ведь тоже ему не говорили. Ладно отец, он мог и не придавать особого значения такой новости, но мама…

А может, Мидея знала о его не братских чувствах к Карине? Поэтому и отравила его? Боялась, что он рванет за сводной сестрой? С другой стороны, знай он о Карлуше, стал бы он желать рисковать жизнью ради сводной сестры? Не было ли тогда, в случае Мидеи, более логичным именно рассказать сыну об отношениях Карины?

А вот со стороны Алоиса, напротив, было глупостью ему обо всем рассказать. Правда, отчим мог о любви и мечтах Курта и не знать…

Что-то все это плохо укладывалось в голове Курта. А в мыслях всплыла, подслушанная им, ссора между родителями, где Мидея вела себя уж чересчур авторитетно с Алоисом. А так с Вершителями не имели права разговаривать даже родители. По крайней мере, так Курту говорили во время обучения. И у него до прошлого вечера не было причин сомневаться в сем утверждении.

— Эй! — Курт ощутил довольно сильный толчок в плечо. — Вернись на родину! Данные загрузились.

— А? — он пытался выбраться из калейдоскопа своих мыслей.

— Тебя че? Водой облить? Ты ведь знаешь, я могу!

— Не можешь. По крайней мере, не здесь. Учитывая твою страсть к порядку, мокрый бардак тебя наизнанку вывернет, — попытался отшутиться Курт.

— Давай, прекращай думать о Карине. И о несправедливости твоей судьбы.

— Я думаю не совсем об этом.

— Лучше подумай о картине перед тобой. Даже на первый, беглый взгляд тут имеется кое-что любопытное.

Курт перевел взгляд на, медленно вращающуюся перед ним, панораму планеты. Мысли его все еще не были полностью очищены, но он старался понять, что именно заинтересовало Грума.

— Не видишь?

— Пока… подожди…

— Ладно. Ждать пока твой «тормоз» перейдет в положение «газ» мне не особо хочется. Позовешь, когда врубишься в то, что видишь.

— Это все файлы?

— Не все. Остальные посмотрим вместе, когда твои мозги полностью прочистятся. А мне пока есть, чем заняться, — подтолкнув интерактивный экран-пульт управления вверх, Грум пошел на улицу.

Оставшись один, Курт приказал роботу принести ему большую чашку кофе с витаминными добавками и, усевшись на подлокотник стоявшего у стены кресла, попытался начать думать.

*

Долгое время Курт смотрел на непрерывно повторяющийся объемный ролик, пока наконец-то не обрел способность думать.

Сосредоточившись, он начал смотреть видео сначала.

Перед его взглядом, медленно вращаясь вокруг своей оси, появилась планета. Семь, соединенных узкими перешейками материков омывались водами мирового океана. Неплотные облака не мешали разглядеть горные хребты и округлые очертания синих морей. Ближе к экватору Гекты виднелась вулканическая активность.

Это был вид с орбиты планеты. Такой она представала зрителю, наблюдающему за Гектой невооруженным глазом в иллюминатор.

На взгляд Курта, вид был довольно обыденным. Он не понимал, что именно заинтересовало Грума. Просмотрев ролик еще несколько раз, он позвал друга.

— И? — сразу поинтересовался тот. — Ну и как тебе?

— Честно?

— Желательно.

— Я не понял, что должен был здесь увидеть.

— Увидеть? Не-е-ет, — заговорщицки протянул Грум. — Напротив, здесь нет того, что должно быть при заявленном нам уровне развития Гекты.

— Чего?

— Неужели твое пребывание на планетах низкого уровня технического развития лишило тебя возможности думать? Ну же! Это ведь так просто! Я даже дал тебе подсказку!

Грум опустил пульт и приблизил изображение.

— Посмотри еще раз. Я буду искренне разочарован, если мне придется объяснять тебе такие примитивные вещи.

Курт пожал плечами, но через мгновенье его осенило:

— Корабли! Вокруг планеты нет ни одного космического корабля!

Лицо Грума обрело удовлетворенное выражение.

— И даже космической станции, — добавил рыжеволосый великан. — Так что меня очень интересует вопрос: как именно они умудрялись избавляться от орбитальных спутников и прочих стандартных точек наблюдения?

— Вдруг, с поверхности планеты лазером палили? — предположил Курт.

— Такая вероятность могла бы быть, если бы каждая раса не проходила стандартные этапы развития. Развитие космоса является неотъемлемой частью прогресса. Появляются орбитальные спутники, станции, исследовательские зонды.

— Возможно, они слишком маленькие и мы их просто не видим.

— Приблизи изображение. Запусти функцию сканирования.

— Ну… Хорошо, — согласился Курт, беря инициативу над пультом в свои руки. — Может, тогда они прятались от наших звездолетов, чтобы те не могли их засечь.

— У меня в первый момент возникла такая же версия. Но потом… Станцию просто так не спрятать…

— И какие тогда у тебя варианты? — Курт посмотрел на друга.

— Давай изучим другие ролики. Все равно их здесь всего десять. Плюс столько же аналитической текстовой информации.

— Давай тогда с нее и начнем.

— Да-а-а, друг мой, извини, но ты деградируешь на своих планетах.

— Ты это сейчас к чему? — Курт почувствовал обиду, хотя в глубине души понимал, что Грум прав.

— Аналитики собирают и составляют компьютеры. По заранее заложенным алгоритмам. Позже их проверяют наблюдатели.

— Я знаю, как все происходит! — у Курта появилось ощущение, что тот над ним издевается.

— Тогда ты должен знать, что нельзя не стандарт мерить стандартом.

— Хочешь сказать, что текстовые файлы Вершителей содержат ошибки?

— Скорее неточности трактовки. Часто это незначительные мелочи, на которые можно закрыть глаза. Но всегда есть вероятность, что программа упустила важную деталь, посчитав ее ничтожной.

— Да ладно! Все программы четко выверены и работают без сбоев!

— Хорошо. Пусть ты прав, но поверь моему опыту, я ведь постарше тебя буду. Иногда лучше доверять собственным глазам. Сделать личные заключения и выводы, а уж потом дополнить их сформированными аналитиками.

— Какой-то слишком долгий и сложный путь.

— Просто доверься мне.

— А если мы просто потеряем время?

— А не твои ли слова были, что мы никуда больше не спешим и будем подходить к вопросу взвешенно и обдуманно?

— Хочешь сказать, что это оно и есть?

— Именно так, друг. По крайней мере, я в своей работе стараюсь не допускать суеты. В противном случае возникают косяки. А если речь идет о Гекте, как мы с тобой уже оба знаем, даже малейшие ошибки непростительны.

*

Друзья внимательно рассматривали виды планеты. Они приближали изображения и просматривали их детально настолько, насколько позволяло четкое и высокое разрешение видеороликов.

На первый взгляд, в Гекте не было больше ничего необычного. Планета вполне соответствовала докосмическому уровню развития. Здесь были и города с высотными, многоэтажными постройками, и более мелкие, аграрного направления, поселения. На водной глади виднелись корабли, на дорогах просматривались индивидуальные транспортные средства.

Однако, Курт понимал, что, если бы все было так просто, оперативники бы не пропадали, а информации было бы куда больше.

Желая уже перейти к текстам, он перевел взгляд на Грума. Тот, сосредоточенно скрестив могучие руки на широкой груди, смотрел на медленно поворачивающиеся, объемные ролики. Файлы воспроизводились в соответствии с порядковым номером в списке и, дойдя до последнего кадра десятого ролика, вновь возвращались к первому файлу.

— Может… — Курт хотел предложить перейти к текстовым файлам, но друг предостерегающе поднял палец вверх.

Подойдя к экрану-пульту, Грум отмотал изображение назад, после чего запустил в крайне медленном режиме.

Курт понимал, что друг чем-то заинтересовался, но пока не улавливал ход его мыслей. Быстрым шагом тот приблизился к изображению вплотную, а спустя мгновение вошел внутрь него. Постоял в центре, частично нарушая четкие линии объемной картинки, а после прошествовал в другой конец полупрозрачного покрытия.

— Похоже, это оно! — довольно заявил он Курту.

— Оно — это что?

— Не видишь?

— Что конкретно?

— Ладно. Давай пока посмотрим тексты. Может, мои предшественники все уловили, и я зазря буду требовать от тебя… — бормоча остаток фразы так тихо, что Курт ничего не услышал, Грум добрался до пульта и загрузил тексты.

*

Картинка на визуализаторе преобразилась. Она больше не была объемной и выглядела как огромный плоский экран с текстами, схемами и фотографиями.

Сам экран расположился в самом центре пустого пространства комнаты, под углом девяносто градусов по отношению к полу.

Для удобства читающих, роботы приволокли два антигравитационных кресла. Они не имели контакта с поверхностью пола и, по желанию сидящего, легко передвигались в пространстве комнаты. На подлокотниках находились, специально для этого предназначенные пульты.

Грум не очень любил подобную мебель, называя ее пережитком прошлой эры.

Курт, конечно, мог парировать другу, напомнив из какой эры к ним пришла так любимая Грумом тяжелая, деревянная мебель. Но не видел в этом смысла.

У антигравитационной мебели были свои достоинства и недостатки, как и у любой другой, существующей на Пальмирро мебели. Изначально, не требующие контакта с поверхностью, предметы создавались в медицинских целях. И это действительно было очень давно. Во времена, когда на Пальмирро еще требовались больницы. Тогда, пораженные недугом жители планеты могли вырваться из душных стен лечебного учреждения на свежий воздух, не поднимаясь с постели или с кресла. Вместе с кроватями перемещались и антигравитационные столы. Курт на изображениях тысячелетней давности наблюдал, как пациенты парили в больничном саду, отдыхая, обедая и играя в настольные игры на свежем воздухе.

Позже данная мебель стала считаться удобной, а потом модной, принимая совершенно немыслимые, и даже глупые, вариации. А в последующие столетия она то полностью изымалась из обихода жителей планеты, то вновь в него возвращалась, следуя течению очередного витка моды.

Некоторые оперативники использовали ее на борту своих звездолетов, но Грум больше доверял стационарным предметам. И оперативник разделял его мнение.

Но, тем не менее, друг не был настроен категорически против парящей мебели и, по мере возникающей на то необходимости, использовал многое из того, что когда-либо создавалось на Пальмирро. И Курт против этого также не возражал.

*

Придвинувшись к экрану почти вплотную, Грум внимательно изучал, добытые ценой жизней оперативников, файлы.

Курт также читал тексты, но, по его мнению, они всего лишь дублировали видеоизображение. И иногда содержали, не подтвержденное фактами, предположение об устройстве жизни на Гекте.

Дочитав до конца страницу, он терпеливо ждал, пока завершит ее чтение Грум. Друг был крайне сосредоточен, лишь иногда гмыкал или хмыкал над какой-либо, его заинтересовавшей, частью текста.

Все длилось слишком долго, и Курту было чрезвычайно занудно таращиться на экран. Он не понимал реакции бывшего наставника, но по опыту знал, что отвлекать его не стоит.

Дожидаясь, когда можно будет продолжить чтение, Курт вернулся к мыслям о Карине. Жива ли она еще? Ему страшно было представить, что девушки, любимой им всю жизнь, уже нет. Впрочем, куда страшнее ему было представить ее в объятьях другого… Карлуша…

Достав наладонник, Курт ввел, ставшее ему ненавистным, имя в свободное поле программы поиска…

С экрана на него смотрел крепкий, очень серьезный молодой человек. Ниже располагался длиннющий список наград и достижений за десятилетия работы оперативником на дальних рубежах. Успешность буквально сочилась из каждого, описывающего работу Карлуша, слова.

Укол зависти к чужим достижениям впервые в жизни кольнул душу Курта. Он подумал, сколь много мог бы достичь, не останься он, ради теперь уже точно ставшей призрачной мечты о Карине, на ближайших к Пальмирро планетах. Кто знает, вдруг именно в том, что он остался, и была его ошибка? Возможно, стань Курт успешным и известным оперативником, сводная сестра увидела бы в нем больше, чем просто доброго брата?..

Изучив текст, Грум открыл следующую страницу. Здесь к документу прилагались различные фотографии, внешне походящих на заводы, сооружений. А в описаниях вновь строились предположения об их предназначении.

В очередной раз не увидев в тексте для себя ничего полезного, Курт переключился на картинки. Рельсовые дороги связывали корпуса. На платформах находилась техника. Военная техника. В тексте делалось предположение о возможной межгосударственной войне.

Только с чего они вообще взяли, что там есть государства? Курт пожал плечами. Да и наличие техники далеко не всегда указывает на состояние войны. Очень часто как раз речь идет об обратном. Чем больше у государства военной техники, тем больше у него шансов эту самую войну избежать. По крайней мере, на своей территории.

Оставался вопрос, что такого любопытного на объемном изображении увидел Грум? Но пока, лично для себя, ничего интересного Курт не нашел. Разве подтверждение, что аналитики не всегда правы. Но, с другой стороны, в текстах не было непосредственных утверждений. Везде стояли фразы: «Есть мнение» или «Можно предположить».

— Ну как? — поинтересовался Грум, когда последняя страница последнего файла была прочитана.

— Что как? — не понял Курт.

— Каково твое мнение о Гекте?

— Полагаю, ты ожидаешь от меня услышать некую глубокую мысль. Но ее не будет. Совершенно типовые изображения. Стандартная, ничем не примечательная планета.

— Хочешь сказать, что данной информации для тебя было бы достаточно, чтобы с уверенностью в успехе отправиться на планету?

— Для меня? Нет. Но, если ты о Карлуше, то либо у него было больше данных, чем мне передал Алоис, либо… Словом, я не знаю. Нет у меня особого, интересного мнения.

— Ясно.

— Ты думаешь иначе?

— Не скажу пока. Нужно переключить голову. Эй, псы помойные! Тащите нам жратву!

Вскоре в дверном проеме появился первый робот с подносом.

— Да не сюда, дебилы! Во дворе стол накройте!

Увернувшись от пинка хозяина, робот помчался к выходу из пещеры.

*

Курт сидел за широким, деревянным столом. Крышка стола была сделана из толстенной доски, а ножками столу служили полноразмерные бревна очень старого дерева. По обе стороны стола стояли длинные скамьи без спинок. Все выглядело массивно, но совершенно не изысканно, как то обычно предпочитал Грум.

— Жесткие скамьи, как я понимаю, также входят в часть подготовки к твоей будущей миссии? — кивнул в направлении мебели Курт.

— Ага. Пусть задница привыкает, — согласился бывший наставник и жестом пригласил друга присоединиться к трапезе.

Роботы притащили множество блюд и церемониально демонстрировали их, приоткрывая над каждой из тарелок серебряный клош.

— А вот здесь ты еще не готов становиться себе на горло и питаться как в будущей миссии? — усмехнулся Курт, разглядывая весьма изысканные закуски и горячее.

— Успею еще, — не поддался на провокацию Грум.

Во время обеда оперативник терпеливо ждал, когда друг начнет говорить о Гекте, и когда уже было подумал, что тот решил перенести беседу на потом, рыжеволосый великан неожиданно произнес:

— Нет, мне ну очень любопытно, как планета, еще не достигшая в своем развитии стадии покорения космоса, сумела избавиться от точек наблюдения на орбите и особенно от звездолета.

— А? — Курт замер, не донеся до рта кусок хлеба.

— Вариант у меня только один, — продолжил друг.

— А? — вновь повторил оперативник.

— У Гекты есть покровитель, и он не желает, чтобы за ним подсматривали.

Курт смотрел на друга, не мигая.

— Но как такое может быть? Ведь на Пальмирро живет самая технически продвинутая цивилизация на ближайшие галактики!

— «Кошачий глаз» — самая удаленная от нас галактика. И у нее есть более ближние соседи, чем мы.

— Мы о них, естественно, не знаем… — от этой догадки у Курта пробежали по спине мурашки.

— Мы не привыкли считать, что есть кто-то, равный нам. А может ведь оказаться, что где-то есть цивилизация и сильнее… Но я, естественно, могу и ошибаться. Как я уже говорил, я далеко не один из самых лучших оперативников. И мои суждения… Я не знаю, кто именно анализировал информацию с Гекты. Может, человек был опытен. А возможно, ничего подобного в отчете не указано потому, что я вижу то, чего, в действительности, там нет…

— Откуда такие мысли?

— Вот дообедаем, покажу на визуализаторе, — пообещал Грум.

*

— Насколько я помню твой и Алоиса рассказы о «Кошачьем глазе», Гекта — далеко не единственная планета в галактике, где оказывается сопротивление нашим оперативникам. Считаешь, что у тех планет также имеются сильные покровители, и они также не хотят, чтобы за ними подсматривали? И если те покровители сильны, как и мы, или даже более, по какой причине они не выходят на контакт с Пальмирро в открытую? К чему эта партизанская война? И с чего ты вообще решил, что Гекта не достигла космической эры? — начал сыпать вопросами Курт, едва друзья вернулись в гостиную.

— Ну, ты, конечно… Я ведь не говорил, что утверждаю насчет покровителей, просто к такому выводу меня привела цепочка размышлений. Считай, что то были мои мысли вслух. А насчет космической эры… Сейчас, загрузится изображение. Кажется, это было второе видео. Ах да, точно. Именно в этом ролике отснято полное видео планеты с орбиты. Очевидно, первый звездолет был для Гекты нежданчиком, и команда успела сделать несколько витков вокруг планеты в различных направлениях. Так вот… если приблизить это видео… качество, надо признать, довольно неплохое… то можно увидеть все сооружения на поверхности планеты…

— Ты про какой нежданчик? Насколько я помню из твоих же рассказов, два первых звездолета возвратились на Пальмирро. Погибли лишь опергруппы.

— Ну… второй звездолет оттуда конкретно драпал… И времени на облет и детальную съемку у него, видно, не было, — расслабленно уточнил бывший наставник.

— С чего ты взял, в текстах ведь о том не указано?

— Вообще-то указано, друг мой. Не напрямую, но указано. Покажу тебе позже. Сейчас только найду то, ради чего я сейчас кручу картинку, — Грум сосредоточенно поворачивал изображения, прокручивал, отматывал назад, приближал, удалял. — Ага! Вот оно! Это лишь один из примеров. Если тебе будет недостаточно, я найду еще.

— Оно — это что? — поинтересовался Курт, пока еще не понимая, что именно подразумевает друг.

— Вот, — Грум остановил ролик и вошел внутрь объемной картинки. — Вот, что ты здесь видишь? — он ткнул пальцем на большое поле на окраине города, заставленное чем-то габаритным.

Последовав примеру бывшего наставника, Курт также ступил на полупрозрачное покрытие и внимательно посмотрел, куда тот указывал.

Поле, а точнее огромный пустырь, наполняли сигаровидные объекты искусственного происхождения. Размеры их были весьма внушительны, и если внутренние ощущения Курта, как оперативника, его не подводили, достигали сотен метров в длину.

Корпуса объектов были из неблестящего металла. Располагались они на таком расстоянии друг от друга, что между ними можно было с легкостью вместить еще три подобных исполина.

— Что думаешь? — с любопытством закусив губу, поинтересовался Грум.

— Это не космодром планеты, находящейся в стадии развивающегося космоса.

— Нет, — согласился друг.

— Но это летальные аппараты.

— Ну-ну-ну, — торопил бывший наставник, — дальше думай.

— Однако, на звездолеты непохоже.

— Ладно. Давай другую картинку.

Друзья вышли из зоны визуализатора, и Грум вновь занялся поиском нужного ролика.

— Может, ты просто скажешь, что именно увидел и понял? Так ли уж важно, чтобы я также самостоятельно догадался?

— Нужно. Причем обязательно. Ты подавал такие надежды… А из-за своей Карины закостенел на своих планетах. Включай мозг!

— Она не моя!

— В этом ты потом без меня разберешься. Что ты видишь здесь? — друг вывел очередную, объемную картинку, сильно приблизил и запустил в очень медленном воспроизведении.

Курту открылся вид на довольно крупный город с множеством петляющих улиц. По обе стороны от, заполненных машинами дорог стояли многоэтажные дома. На тротуарах были видны пешеходы. А над крышами зданий, плавно скользя по воздуху, перемещались огромные, вертикальные, сигарообразные объекты. Каждый из них размером не уступал небоскребам технически развитых планет.

— Подожди, сейчас еще покажу, — сообщил, не задавая новых вопросов, Грум.

На следующем, медленно воспроизводящемся, ролике, также демонстрирующем вид сверху, были видны сразу два типа объектов. Один был схож с теми, что Курт видел на пустыре, а другой напоминал гигантскую выгнутую, металлическую линзу.

— Можешь запустить воспроизведение на нормальной скорости, — попросил он Грума.

— Не вопрос, — ответил тот.

Картинка ускорилась. На дорогах ожили машины, пешеходы суетливо спешили по свои делам. Но летающие объекты продолжали сохранять вальяжную плавность. Они, конечно, двигались, причем их скорость заметно превышала ту, что развивали на дорогах автомобили, не говоря о пешеходах. Теперь у Курта был ответ на вопрос друга. Но он не понимал, почему бывшего наставника это так сильно зацепило.

— Могу предположить, что вижу дирижабли с жестким корпусом, — сказал Курт.

— Именно! — бывший наставник был доволен.

— И что здесь такого? Если ты намекаешь, что эра дирижаблей и развитие космоса не пересекаются, могу тебе привести множество примеров того, что это утверждение ошибочно. Более того, многие расы используют дирижабли, в том числе, и в космическом пространстве. Точнее на орбите.

— Я был бы с тобой согласен и не стал бы так акцентироваться на увиденном, если бы увидел хоть один самолет. Опустим космические корабли и спутники. Последние ничтожно малы. Я готов с тобой согласиться, что мы могли попросту их не заметить. Станция для работы на орбите вещь удобная, но не обязательная. Космических кораблей могут быть единицы. К тому же, на первых порах развития космоса, жители планет очень щепетильны со своими примитивными звездолетами. После посадки их сразу утаскивают в ангары и разбирают на запчасти, чтобы тщательно вычистить к следующим полетам. А в случаях, если раса изобрела капсулы, а не аппараты для повторных полетов, то и искать нечего. Но самолеты… Разве возможно освоение космоса без изобретения самолета? Так что на Гекте сейчас эра тихоходных дирижаблей. Ни резина для шасси, ни топливо для скоростных полетов еще, очевидно, не изобретены. Зато дирижаблей они набацали от души.

— Ты уверен в отсутствии самолетов? — Курт напряженно сдвинул брови.

— Я? Да. Но ты, для пущей уверенности, можешь запустить программу поиска. Давай, — Грум кивнул на интерактивный пульт, — введи параметры, вариации поиска. Пожалуйста, развлекайся. А я пока займусь своими делами.

— Прости, но я должен быть точно уверен, что ты не ошибся, — пробормотал Курт, подтягивая к себе пульт.

— Валяй, — добродушно отозвался бывший наставник. — Может, еще че нароешь полезного.

— Ты говорил, что есть что-то в аналитиках, чего я не заметил, — напомнил Курт.

— Есть. Но к дирижаблям и самолетам это не имеет ни малейшего отношения. Да, и не столь важно это. Просто любопытный факт.

— Может, сейчас укажешь?

— Э, нет. Сначала повозись с видео. Твой мозг должен быть чист от чужих выводов.

— Но ведь я их уже читал.

— И твой мозг, извини друг, остался непорочен. Но на данный момент это может даже оказать тебе услугу. Или нет… Увидим потом. Ладно. Я пошел. Зови, если че.

Ободряюще сжав плечо оперативника, Грум вышел из гостиной.

*

Курт уселся в антигравитационное кресло поудобнее и, приблизив его к пульту, ввел параметры поиска всего, что могло соответствовать понятию «самолет».

Визуализатор вновь начал запускать видеоролики с флешки. Изображение то ускорялось, то замедлялось, тщетно пытаясь опровергнуть утверждение Грума. Но Курт не сдавался. Он продолжал вводить уточнения, допускал практически абсурдные предположения.

Пытался уцепиться хотя бы за самую тоненькую нить подтвержденных сомнений, чтобы доказать другу и самому себе, что Гекта достигла космической эры.

Конечно, его доказательство никак не отвечало на вопрос, что случилось с тремя миссиями оперативников с Пальмирро. И совершенно не гарантировало сохранность жизни Карины, но в данном случае вопрос стоял гораздо более серьезный. Одна только вероятность существования могучего покровителя Гекты сулила Пальмирро гораздо большими неприятностями.

Если покровитель, действительно, был, он не мог не знать о Пальмирро. Он, однозначно, проследил за оперативниками и звездолетами. И то, что на контакт с Вершителями он не пошел, говорило о том, что… Да, вообще о чем угодно, включая планы захватить сам Пальмирро!!! Ведь если покровитель настолько жестко обрубает все попытки собирать сведенья о Гекте, он не планирует все улаживать мирно. Наверняка — он завоеватель! И если он узнает о существовании многотысячелетних хроник, собранных оперативниками Пальмирро обо всех мирах, если еще, конечно, не узнал, тогда… Тогда Пальмирро в крайне большой опасности. Ведь хроники могут очень интересовать завоевателя. Это билет на владение галактиками. В хрониках можно узнать слабые места практически каждой когда-либо существовавшей цивилизации…

Сможет ли Пальмирро противостоять завоевателю? Сможет ли защитить свои знания?

Или Старшие Вершители будут пытаться договориться? А вдруг они уже договорились? Что если простые жители Пальмирро, в том числе и обычные Вершители, просто о том не знают? Вдруг незнакомец с Сохха является примером уже состоявшейся договоренности, о которой не знают ни он, ни Грум, ни Алоис?

Но, с другой стороны, если договоренность достигнута, почему на Гекту продолжают отправляться опергруппы?

Мозг оперативника буквально вскипал и пытался вылезти на свободу через уши, когда пульт визуализатора звенькнул. Это означало, что программа поиска обнаружила в каких-то из роликов соответствие его запросу.

Мгновенно позабыв о своих безумных мыслях, Курт перевел взгляд на застывшую картинку. В зеркальных окнах одного из высотных зданий города Гекты отражался… самолет.

Победоносно спрыгнув с кресла, оперативник собрался бежать за Грумом, но тот, словно прочитав мысли друга, уже входил в гостиную.

— Что-то нашел? — уточнил бывший наставник, глядя на довольное лицо Курта.

— Смотри! — он указал на объемную картинку на визуализаторе.

— Угу, — тот с серьезным видом сел в кресло и подпер подбородок кулаком. — И чему ты радуешься?

— Как чему? — не понял Курт.

— Прости, что разочарую тебя, друг мой, — со вздохом произнес бывший наставник, — но ты только что добавил подтверждений моей версии.

— Как так? — опешивши, обмяк оперативник.

— Это… — друг подтянул к себе пульт и приблизил изображение, — звездолет. Согласен, небольшой, но сам посмотри на двигатели. Видишь? Под крылом. Вот здесь можно разглядеть, — он чуть повернул картинку, — это не мотор, это двигательная гондола. Самолету, как аппарату для полетов над поверхностью планеты на высоте, не превышающей десятков километров, подобная мощность без надобности. Так что это — звездолет, ну, или челнок. Изображение не настолько четкое, чтобы сделать однозначный вывод.

— Может, тогда это означает, что Гекта таки достигла космической эры? — чувствуя, что ляпнул глупость, пробормотал Курт.

Ответом ему был красноречивый взгляд Грума.

— И что теперь? Сообщить обо всем Вершителям?

— Лучше начать с Алоиса. Может, эти данные запрещены к передаче сторонним людям, и ты подставишь его, все рассказав остальным. Учитывая, что на кону стоит жизнь его дочери, я бы понял, поступи он таким образом. Но остальные Вершители, особенно Старшие, на его поступок позитивно не посмотрят. Однако, перед тем, как со всех ног бежать к отчиму, я бы предложил тебе ознакомиться с заинтересовавшим меня фактом в аналитиках. А потом решить: так уж тебе надо во все это лесть.

— Поясни свою мысль.

— Надеюсь, ты сам до всего допрешь, когда прочитаешь, — подмигнул друг, выводя на визуализатор нужный фрагмент текстового файла.

Подавшись вперед, Курт прочел фразу «В связи с возникшими подозрениями, рекомендовано пересмотреть подходы к наблюдениям за Гектой и остальными планетами галактики «Кошачий глаз».

— И… что? О каких подозрениях идет речь? — он вопросительно посмотрел на друга.

— В тексте ответ на свой вопрос ты не найдешь, но посмотри на имя составителя отчета, — кивнул тот.

Курт быстро пробежался глазами вниз страницы, где в колонтитуле указывалось имя составителя.

— Лоярис?.. — удивленно прошептал он, — Старший вершитель… Разве Старшие вершители делают аналитики? Я всегда думал, что нет…

— Возможно, Алоис принес тебе не изначально созданные наблюдателями документы, а рабочую версию Вершителей.

— Хочешь сказать, что в колонтитуле может отражаться имя Вершителя, изучавшего файл? Он внес поправки и документ пересохранился под его именем?..

Бывший наставник пожал плечами.

— И… что теперь? Как нам нужно воспользоваться нашим знанием?

— Не думаю, что у нас будет такая возможность. Да и знанием это можно назвать с гигантской натяжкой. Как я уже говорил ранее, мы имеем лишь любопытный факт.

— И ты считаешь, что Вершители могли видеть звездолет и строить свои планы, на исполнение которых был отправлен Карлуш, а потом звездолет с Кариной?

— У тебя очень бурная фантазия. Но, на мой взгляд, дело с Кошачьим глазом и, в частности, с Гектой не чисто. Алоис либо очень глуп и доверчив, либо утаил от тебя львиную долю информации.

— Зачем?

— Ты считаешь его глупым?

— Нет. Так каков твой вердикт?

— Дело мутное. Не нашего с тобой уровня. Вершители, однозначно, знают больше, чем говорят. Они не могли не обратить внимание на отражение звездолета. Ты его нашел, пусть я и не заметил его при первом просмотре. Но мы оба изучали файлы недолго. Уверен, что в случае столь интересующей Старших вершителей планеты, как Гекта, они уж-то проявили рвение. А значит, у них свои замыслы и планы относительно нее.

— А Карина?

— Насчет нее Алоис мог говорить и правду.

— Но ты засомневался насчет нее и Карлуша, — напомнил Курт.

— Мои сомнения — не показатель. Карлушу вполне могло захотеться молодой жены. Вдруг ему импонирует роль покровителя и наставника? Я бы скорей предпочел партнера… Но я не он и, к тому же, могу ли я базироваться на своем примере, если он уже обзавелся невестой, а я все еще хожу бобылем? А Карина… она могла, действительно, руководствоваться своими чувствами и помчаться на выручку к возлюбленному.

— Но помнишь, я рассказывал, как Алоис говорил о том, что он сам ни при чем, и Карина сама договорилась с теми, кто ей помог проникнуть на звездолет? А ты мне подробно расписывал, почему это невозможно, и почему подозрение пало на моего отчима. Так что же, по твоему мнению, в действительности, произошло?

— Если твой отчим не так умен, как я думаю, он, действительно, ничего не знает и спрашивать его бесполезно. Если же он знает больше, чем хочет дать тебе понять, то вероятность его откровений еще ниже. А вот действия и слова твоей матери в том, вечернем разговоре могут свидетельствовать, о ее осведомленности в связанном с Кариной вопросе. И вот это как раз и может сработать…

— И что… Ты предлагаешь поговорить с Мидеей? А какие гарантии, что она вновь меня не одурманит?

— Такие, что мы пригласим ее сюда.

— А если она откажется?

— Постараемся, чтобы не отказалась.

*

По обе стороны от служащего входом в пещеру Грума грота стояли каменные беседки. Массивные, но не лишенные изящества, присущего всем предметам мебели в жилище бывшего наставника.

Разросшиеся лозы дикого винограда густо обвивали оконные ниши, создавая полумрак, разбавленный светом настенных факелов. Факелы были столь умело созданы, что навевали ощущение подлинной древности. Лишь истинный знаток мог определить, что перед ним дитя прогресса, сотворенное инженерами Пальмирро. Огонь был холодным и не требовал подпитки, черпая силу в синтетическом веществе, одной горошины которого могло хватить на столетье непрерывной работы факелов.

Создавая полную иллюзию натуральности, пламя колыхалось при порывах легкого ветра, прорывающегося через открытые части беседок.

Друзья сидели в левой беседке, дожидаясь визита Мидеи, когда в открытом проходе возникла объемная проекция изящного женского силуэта. Белые струящиеся, распущенные волосы поддерживал блестящий перламутровый гребень. Стан, перехватывая серебристое, ниспадающее по округлым, юным формам, платье, подчеркивал жесткий перламутровый пояс.

Мидея умела себя подать. Как всегда, она была ярка, величественна и невероятно хороша. К ее чарам не остался равнодушен даже Грум. Оценивающим, с львиной долей восхищения, взглядом он смотрел на представшую в проеме входа в арку красавицу.

Ответив ему продолжительным взглядом глубоких, синих глаз из-под густых, длинных черных ресниц, Мидея посмотрела на сына:

— Твоя просьба посетить жилище твоего друга выглядела довольно необычно. Также как и твое исчезновение из дома. Объяснишь?

— Я думал, что ты посетишь меня лично, а не отправишь спутниковую проекцию.

— Для чего? Скажи, что тебе нужно, а остальное обсудим дома.

— Дома? Хочешь опять меня отравить?

— Что ты такое говоришь, сынок? — в глазах Мидеи читалось неподдельное переживание и непонимание.

Это была та мать, которую Курт знал всю жизнь. Он готов был ей поверить. Поверить в то, что она не имела никакого отношения к наркотикам, которые из него выкачивал Грум.

— Да ладно тебе, Мидея, будь выше этого! Ты ведь не создана для интриг! — вмешался в разговор Грум.

— Я не с тобой сейчас разговариваю, — она скрестила руки на груди.

— Не пытайся быть той, кем ты не являешься, Мидея. У тебя это плохо получается.

— Советую сперва думать, кому и что ты говоришь прежде, чем делать какие-либо заявления. Тем более столь уверенным тоном.

— Не хотел тебя обидеть, Мидея. Но мы пригласили тебя поговорить о вопросе, который очень волнует твоего сына.

— Опять Карина? — спросила она с горькой усмешкой. — Она не достойна твоих терзаний и беспокойств, сынок.

— Что именно ты имеешь в виду, мама? — спросил Курт.

— Приходи домой, и мы обо всем поговорим.

— Лучше тебе прибыть к нам, Мидея, — настойчиво предложил рыжеволосый великан.

— Извини, конечно, Грум, но я предпочитаю решать дела своей семьи исключительно с ее членами, — сверкнув на него недовольным взглядом, сообщила она.

— Ты же знаешь, что я не такой уж и чужой твой семье, Мидея. По крайней мере, для Курта. И я никогда не пожелаю твоему сыну зла. Даже наоборот.

— Можете прибыть вместе.

— И как к этому отнесется Алоис?

— А разве вы не друзья? — с наигранной удивленностью, поинтересовалась красавица.

— Ты о чем сейчас, прости? — искренне не понял Грум.

— А как я должна расценивать тот факт, что ты подначил моего сына на тайную встречу с Алоисом?!

— Не такую уж и тайную, если ты о ней знаешь, — расслабленно сообщил он.

— Я много о чем знаю. В частности о том, что Алоис всучил моему сыну какую-то приманку, чтобы подтолкнуть его к поискам безбашенной Карины. Но учти: я никому не позволю манипулировать чувствами Курта, ради той, кому он не нужен! Никто не сумеет отправить его на верную смерть ради смазливой кокетки! И если ты будешь принимать участия в интриге Алоиса, я сделаю все, чтобы превратить твою жизнь в ад. А ты прекрасно знаешь, что я с этим великолепно справлюсь… — угрожающим шепотом закончила она.

— Мама, ты знала о моей любви к Карине? — поразился Курт.

— Конечно знала, я же мать, — она переключила внимание на сына. И ее взгляд из вызывающе-агрессивного превратился в трогательно-понимающий.

— И позволила ей влюбиться в другого? — тот был шокирован.

— Как я должна была ей это запретить?

— А почему мне не сказала?

— Надеялась, что Карлуш уберется далеко и надолго, и ситуация переменится. Молодые девушки весьма изменчивы в своих чувствах.

— И не говори, — согласился Грум, за что был удостоен очередного, сердитого взгляда красавицы.

— И что ты советуешь теперь, мама, забыть о Карине и ее послании? — спросил Курт.

— Это было бы идеально. Но… ты так похож на своего отца. А значит, будешь пытаться спаси эту глупую девицу. Радует одно: правила Пальмирро крайне жестки относительно «Кошачьего глаза». Ни одна система не позволит оперативнику твоего уровня отправиться в ту галактику.

— Тем не менее, Карина те правила как-то обошла. Значит, смогу и я!

— Не сможешь, — улыбнулась красавица. — Да, и к чему оно тебе? Все, что ты можешь делать — это дать совет следующей оперативной группе. Если, конечно, она будет отправлена.

— Хочешь сказать, что поисками Карины никто заниматься не будет?! — Курт ощутил, как по его венам промчался холодок панического ужаса. Разум отказывался воспринимать услышанное. Все, чем сейчас он мог руководствоваться — это, пока не находящими себе выхода, эмоциями.

— Говоря откровенно, я не думаю, что там есть, кого искать. Твоя сводная сестра в своем послании явно дала понять, что помочь ты ей не сможешь. И я ей верю. Не думаю, что те, кто разобрались с остальными членами миссии, решили оставить ее в живых.

— Но разве политика Пальмирро не диктует правило бесценности жизни каждого оперативника? Разве Старшие вершители не утверждают, что пока есть малейший шанс, что оперативник жив, на его поиски будет отправлять группы спасения?

— Данное правило было. Но относительно Кошачьего глаза его пришлось скорректировать.

— То есть?

— Если мы на поиски каждого пропавшего в Кошачьем глазе продолжим отправлять опергруппы, этот процесс станет бесконечным. Какой-нибудь оперативник из групп спасения также исчезнет. И хорошо, если один. Так и будет, поверь. Я говорю не предположительный расклад. Не теорию. Это получившаяся практика. Старшие вершители поначалу пытались следовать общим правилам, но поняли, что если продолжат посылать новые группы на поиски пропавших без вести предшественников, от населения Пальмирро очень скоро ничего не останется. Оно все растворится на просторах той галактики.

— Хочешь сказать, что в Кошачьем глазе каждый сам за себя? — подвел итог Курт.

— Никто из Вершителей не заставляет оперативников отправляться туда. Членов групп туда гонит честолюбие, погоня за статусом. Тебе трудно понять, мы воспитывали тебя иначе, но весьма для многих перспектива стать одним из Вершителей является весомым аргументом.

— Настолько весомым, что люди готовы рисковать своей жизнью? — удивился Курт.

— Ради такой перспективы некоторые жители Пальмирро готовы рисковать гораздо большим, чем жизнь.

— Может, все-таки организуем личную встречу у меня? — в очередной раз предложил Грум. — А то общаемся общими фразами. А Курту не помешала бы конкретика.

— Почему ты решил, что у меня она есть?

— Ты, правда, хочешь услышать ответ?

— Приходите на ужин. Алоиса не будет. Его вызывают на разбирательство во дворец Старших вершителей. Путь туда долгий и слушанье предполагается затянутое.

— Тем не менее, мое пребывание в твое доме, Мидея, может быть расценено превратным образом. Такое уже было однажды, и стоило тебе немалых проблем, — напомнил рыжеволосый великан.

— Тогда все уладилось. Алоис все понял. И потом, мое прибытие в твой дом может моему мужу показаться более подозрительным.

— О чем идет речь? — Курт переводил вопросительный взгляд с матери на друга и обратно. — Почему мой отчим должен плохо отнестись к вашим визитам в дома друг друга?

— Алоис ревнив.

— Неужели?! — искренне удивился Курт, поскольку ни разу не замечал в отчиме приступов нездоровой реакции на находящихся в обществе Мидеи мужчин. — И даже если так, причем тут Грум? Он ведь мой друг! К тому же, я не помню, чтобы он особо старался уделять время тебе, когда приходил к нам… А ведь он, и правда, дальше подъездной аллеи к нашему дому не приближался… — вспомнил Курт. — Почему ты никогда не приходил в наш дом, Грум? — он вопросительно посмотрел на друга.

Грум и Мидея переглянулись, и она ответила на вопрос сына.

— Много лет назад твой отец был наставником Грума, точно так же, как и он, твоим. Точно также они сблизились и стали лучшими друзьями. Это было задолго до того, как мы с твоим отцом встретились. Я тогда сменила свою опергруппу на отряд Грума, и именно он познакомил меня с твоим отцом. Грум был шафером на нашей свадьбе и, впоследствии, частым гостем в нашем доме. После смерти твоего отца Грум всем силами поддерживал меня. Без его помощи я бы не справилась. Мы много времени проводили вместе. Это не осталось незамеченным. Злые языки начали болтать, что за нашей дружбой стоит иное. Что смерть твоего отца не случайна. И что мы с Грумом рады его гибели, поскольку теперь можем быть вместе, как пара, — закончила она с выражением презрительного отвращения на безупречном, юном лице.

— Теперь ты понимаешь, почему нам пришлось снизить наше общения до минимума? Бесспорно, твоя мать всегда была красива и умна. Она могла прельстить любого. Но твой отец для меня был не просто другом, а братом. Даже одна мысль сойтись с твоей матерью, Курт, означало для меня предать его память. Но другие этого не понимали. К счастью, со временем все забылось, люди переключились на другие темы. Но я все помню и не хочу допускать малейшего повода кому-либо вновь решить, что мы… Ну, ты понял, — махнул рукой он.

— Именно так Грум мне тогда и сказал, — поддержала его Мидея. — После этого я окончательно завершила оперативную деятельность, а Грум продолжил службу на дальних рубежах. Он даже перевелся на такие планеты, чтобы отсутствовать на Пальмирро как можно дольше. Вскоре я сошлась с Алоисом. К сожалению, до него также дошел тот мерзкий слух. Мне неоднократно приходилось ему объяснять, что нас с Грумом связывают скорее родственные, чем любовные отношения. Алоис сказал, что верит мне, но когда Грум вновь вернулся, уже в качестве твоего друга, вопросы продолжились. И продолжаются до сих пор. Так что, если я приду…

— Причина твоего возвращения к работе оперативника после того, как ты был моим наставником в Алоисе? — спросил Курт.

— Разве что косвенно. На мое решение повлияли иные причины. Скажу так: открывшиеся перспективы на Пальмирро оказались далеки от ожидаемого. Лет через сто повторю попытку. Может, че лучше предложат.

— Это понятно. Но у меня другой вопрос: ты знал, как сильно я переживаю из-за ранней потери отца. Почему ты мне никогда не рассказывал, что был с ним дружен?

— Именно поэтому. Для тебя это были приятные рассказы и воспоминания. А для меня тема твоего отца неподъемно тяжела. Как ты знаешь, я не особо дружен с людьми. Даже во время совместных операций мои отношения с членами группы носят исключительно приятельский характер. А к твоему отцу я был сильно привязан. Примириться с его смертью было для меня непросто. Так что каждое воспоминание для меня было как поворот ножа в ране, — пояснил рыжеволосый великан.

— Допустим. Но мы позже еще вернемся к этому вопросу, — пообещал Курт. — А насчет твоего посещения, мама, я теперь просто уверен, что будет лучше для всех, если именно ты придешь сюда. Со стороны будет выглядеть, что ты просто пришла поговорить с сыном, с которым ранее поругалась. И это будет правда. Я очень разгневан за то, что ты со мной сделала.

— Приходи, Мидея. Уверен, что ты многое знаешь и многое слышала из того, что может быть полезно твоему сыну. Он обычно не особо охоч на авантюры, но Карина… Ты ведь понимаешь, его может в любой момент штормануть. И тогда он будет действовать по собственному наитию.

— Не нужно угрожать мне, — недовольно закусив губу, она прервала сеанс, и голограмма исчезла.

— И? Что теперь делать будем? — Курт озадаченно посмотрел на друга.

— Ждать твою мать.

— Считаешь, она придет?

— Уверен в этом, — улыбнулся рыжеволосый великан. — Она — настоящая мать, и очень любит тебя.

— Скажи, почему, если вы с моей мамой не имели романа, все думали обратное? — резко подняв глаза на друга, спросил Курт.

— Не знаю, — с небольшой запинкой ответил Грум.

— А если честно?

— Я честен с тобой. Но, признаться, этот разговор мне неприятен и бередит в душе не самые радужные воспоминания. Так что стопе ко мне приставать! — Грум резко встал со скамьи, и, потянувшись, чтобы расправить затекшие от долгого сидения мышцы, приказал роботам притащить им поднос с кофе. Вечер предстоял долгим, и им следовало взбодриться.

*

Солнце полностью опустилось за горизонт, когда в глубине сгустившихся сумерек показался белый аэрокатер.

Возившийся возле своего звездолета, Грум вытянулся при приближении летального средства и внимательно присмотрелся.

На пассажирском сиденье, затянутая в плотный белоснежный костюм, сидела Мидея. Кабина была открыта и, защищавший ее шею, легкий, бежевый шарф, волнами развевался на, возникшем от быстрого движения, ветру. Аккуратно придерживая его затянутой в тонкую, бежевую перчатку рукой, она сосредоточенно смотрела перед собой. Впрочем, весь ее облик исключал малейший намек на легкомыслие. Белокурые волосы красавицы были крепко собраны в аккуратную, строгую прическу. И как бы не старался беснующийся ветродуй, ему так и не удалось выхватить и растрепать даже малейший локон.

Когда катер остановился во дворе жилища Грума, тот крайне вежливо подал руку матери друга, помогая сойти.

— Итак, — произнесла Мидея, стряхнув с плеча несуществующую пылинку, — я здесь. О чем, таком тайном, вы так сильно хотели поговорить, что настояли на моем личном появлении? — она внимательно посмотрела на возвышающийся над пещерой шпиль.

По лицу красавицы трудно было понять, о чем она думает, глядя на реющий, на ветру флаг с изображением золотого челна на фоне мерцающих звезд — герб рода Грума.

— У нас много вопросов, — привлек внимание матери Курт, — и есть подозрение, что ты можешь знать ответы.

— Что ты ему наплел, Грум? — недовольно произнесла белокурая красавица.

— Ничего.

— Хорошо, — она сделала глубокий вдох. — Что именно вас интересует?

— Все, что тебе известно о галактике «Кошачий глаз», — ответил сын.

— Карина… — она недовольно поджала губы. — Почему ты решил, что я что-то могу знать?

— Прошу тебя, мама, не нужно делать вид, что ты не в курсе. И Грум тут ни при чем. Я слышал ваш разговор с отцом.

— Ты подслушивал?! — возмутилась она.

— Услышал, что речь идет обо мне, и сработал инстинкт оперативника.

— Допустим. Но зачем тебе та галактика? Карина? Как я уже говорила, она уже, с высокой степенью вероятности, мертва. Но даже если она еще жива, то, поверь, ненадолго. Да, и к чему тебе девушка, которая столько лет играла тобой?

— Карина мной не играла.

— Неужели? — она картинно округлила глаза. — Не ты ли бегал за ней, как щенок, в то время, как она принимала ухаживания всех желающих?

— Что? Роман с Карлушем у нее не первый?! Были и еще?!

— Я не говорила о романах. Ухаживания — это подарки, провожания и прочие знаки внимания от всех, желающих ее внимания, мужчин.

— И ты это позволяла?

— Что я должна была делать? Она стала взрослой. Ее отец поощрял ее действия, а я ей не родная мать. У меня нет прав что-либо ей запрещать. Советовать — да. Но ей не было дела до моих слов.

— А почему ты ничего не говорила мне?

— Я советовала найти тебе хорошую девушку. Даже знакомила со многими дочерями Вершителей. Весьма милыми, надо сказать. Ты же их в упор не замечал. Тебе волновала только Карина.

— Почему тогда ты мне напрямую все это не сказала?

— Для чего? Чтобы ты от расстройства и ревности дрался с половиной мужского населения Пальмирро? Или еще чего хуже, в смятении чувств, разбился бы на своем звездолете? Ты и сейчас готов мчаться за ней в адово пламя, лишь увидев ее послание и не обращая внимания на имеющегося жениха.

— Ну, не так уж и готов…

— Тогда для чего я здесь? И зачем ты задаешь мне вопросы о Кошачьем глазе?

Курт замялся и посмотрел на друга.

— Тебе решать, — пожав плечами, произнес тот.

— Прости, что мои последние действия дали тебе повод усомниться во мне. Но я боялась, что ты помчишься за Кариной. По крайней мере, попытаешься.

— Хочешь сказать, что для полетов в Кошачий глаз не требуются десятилетия успешной практики на дальних рубежах? — искра надежды воспламенилась в его сердце.

— Согласно правилам, нельзя. Но после того, как это получилось у Карины, я ни в чем не уверенна.

— Поэтому ты меня и отравила наркотиками? На случай, если я отыщу тот путь, которым воспользовалась Карина? Только вот есть проблема: благодаря твоим варварским методам, мама, я теперь не смогу пройти комиссию. И для меня будут закрыты даже мои планеты. Причем навсегда.

— Относительно твоих планет, я уверена, мы сумеем уладить вопрос.

— Интересно как?

— Это я возьму на себя. Тебе о том знать не нужно, — жестко ответила она.

— С чего такая милость вдруг? — скрестив руки на груди, Курт вызывающе смотрел на мать.

— Ты имеешь в виду, после того, что я с тобой сделала? — уточнила она. — Согласна, что на этот раз, я перешла черту. Но ты поймешь меня, когда сам станешь отцом. Итак, мы все обсудили? Готов вернуться домой?

— Подожди, мама! Я все же хочу понять, что именно тебе известно о галактике Кошачий глаз?

— Я не понимаю: к чему это конкретно тебе. Полететь туда ты не сможешь. Хочешь пополнить базис общего развития? — она иронично улыбнулась одними уголками губ. — Только зачем? Место-то ведь крайне неприятное. Туда летают только в погоне за быстрой славой и карьерой. По крайней мере, сейчас. Когда узнали, что там к чему. Так что, не вижу смысла особо о Кошачьем глазе распространятся. Не то это место, о котором бы хотелось вспоминать и рассказывать.

— Звучит так, словно ты там была, мама, — заключил Курт.

— Была. В составе первой группы, исследовавшей Кошачий глаз. Не понравилось. Причем, совершенно, — ответила Мидея.

— Ты была на Гекте?

— Нет. Но я была на многих планетах Кошачьего глаза, и сохранить жизнь мне стоило больших усилий.

— Так, что такого страшного в той галактике? — не унимался Курт.

— Это трудно объяснить словами. В те миры нужно погрузиться. У них как бы другое мышление, иной смысл жизни, полностью отличная от нашей психология. Я никогда не видела такой жестокости, как в Кошачьем глазе. Они не испытывают сострадания даже к себе подобным. В них нет жалости. Естественный отбор у тех рас идет по очень высоким критериям. Выживают только сильнейшие и умнейшие. Они варвары даже по отношению к собственным детям. Причем развитие цивилизации никак не смягчает их подход. Может, поэтому они так быстро развиваются. Они жестоки и умны. Они любят власть, готовы за нее сражаться. Войны не опустошают их цивилизации. Напротив, делают сильнее. Если они не воюют, то готовятся к очередному сражению за ресурсы и территорию. Прогресс движется в галактике немыслимыми скачками. Они опасны для себя, опасны для соседей, а в будущем могут оказаться опасными и для нас. Лишь тщательное изучение планет Кошачьего глаза позволит нам удержать существующее, на сегодняшний день, превосходство над той галактикой. Поэтому Пальмирро туда летает, поэтому Вершители сулят баснословные награды членам успешных миссий.

— И это прям вот на всех планетах так? — не поверил Курт. — Я слышал, что некоторые планеты более-менее спокойные.

— Кошачий глаз — большая галактика со многими тысячами планет. Где-то ситуация обстоит хуже, где-то лучше, но не случайно, даже на самые спокойные из планет, отправляются лучшие из лучших оперативников Пальмирро.

— А у Вершителей не было версии, что такой стремительный прогресс развития рас Кошачьего глаза может оказаться не только их заслугой? — спросил Курт.

— Поясни.

— Может, им помогает кто-то сильный извне?

— Насколько извне?

— Например, прогрессивная цивилизация из другой галактики.

— Курт подразумевает, что может существовать еще одна цивилизация, близкая нам по техническому уровню. И она… — включился в диалог Грум.

— Что за бред? — грубо прервала его Мидея.

— То есть ты не допускаешь существования цивилизации равной Пальмирро? — уточнил Грум.

— Этого я не допускаю. Пусть опергруппы Пальмирро дальше Кошачьего глаза не летали, но мы изучили все соседствующие с ним галактики. Ничто не указывает на наличие цивилизации хотя бы приближенной в своем развитии к Пальмирро! — возмущенным тоном сообщила Мидея.

— Надо же, — Грум задумчиво заложил руки в карманы брюк. — Как любопытно. Хмм.

— Может тогда… — попытался задать очередной вопрос Курт, но неожиданно возникшее сообщение на наладоннике оборвало его мысль.

Увидев имя отправителя, Курт прошептал:

— Карина, — и, позабыв обо всех своих сомнениях, помчался на борт своего корабля, где он мог вывести ролик на большой экран.

Мидея и Грум переглянулись, и она поспешила за сыном, со злостью прошипев:

— Карина…

Криво усмехнувшись, бывший наставник пошел за остальными.

*

Весь лобовой иллюминатор звездолета трансформировался в единый экран, на котором появилось изображение Карины.

Девушка выглядела измученной. Темные, обычно блестящие и аккуратно уложенные, волосы были грязными и взлохмаченными. Под, покрасневшими от усталости, глазами отчетливо проступали черные круги. Лицо было в ссадинах и кровоподтеках. Ее плотный, выстрелоустойчивый костюм оперативника также пострадал. Верхняя часть была разорвана, а в образовавшейся прорези отчетливо виднелась кровоточащая рана.

Место, где находилась Карина, напоминало заброшенный сарай. Дощатые стены сооружения давно прогнили и пропускали пыльный дневной свет, пробивающийся через красующиеся повсюду огромные полотна паутины.

— Привет, Курт, — девушка попыталась улыбнуться, но то, что ей удалось изобразить на лице, больше напоминало гримасу боли. — Я помню, что уже с тобой попрощалась, но так уж вышло, что я до сих пор не умерла. Это было непросто. Честно говоря, я не понимаю, как это у меня получилось. Но теперь уж совершенно точно долго я не протяну. Мой медресурс я истратила давным-давно. Еда также закончилась. А еще на меня здесь ведется настоящая охота. Каждый местный житель пытается меня подстрелить, заколоть, в крайнем случае, задушить. Никогда еще я не была так популярна, — вновь, вымученно, улыбнулась она. — Каждый житель Гекты знает обо мне. Обо всех нас. И они знали о нас еще до нашего прилета. Ты… это… прости меня, Курт… — Карина опустила глаза. — Я очень перед тобой виновата, но мне было так приятно все то, что ты для меня делал, и я просто не могла… Точнее, не была готова лишиться всего того, что… — она глубоко вздохнула. — Прости, что я знала о твоих чувствах, но не могла на них ответить. Поверь, не потому, что не испытывала к тебе того же, а потому, что боялась, что в наших отношениях что-то изменится. И я потеряю тебя такого, какой ты есть. Это очень эгоистично, но ты прости меня, если сможешь…

Связь оборвалась.

А вместе с ней что-то оборвалось в душе Курта. Он вновь был готов рвать на части галактики только бы вновь увидеть свою Карину.

Эмоции так явно отражались на его лице, что мать, покачав головой, зло прошептала:

— Вот гадина-то! Едва у моего мальчика улеглись первые эмоции, как она запускает следующий уровень манипуляций!

— Я не хочу с тобой обсуждать это, мама! — Курт быстрым шагом вышел из звездолета и, плюхнувшись на траву рядом с ним, потер ладонями лицо.

— Ну, — Грум уселся возле друга, — че теперь?

Быстро приняв решение, Курт резко поднялся на ноги, и, взглянув на вышедшую из звездолета мать, побежал внутрь корабля. Закрыв за собой дверь люка, он прыгнул в кресло пилота и, немедля, направил звездолет к орбите.

*

— Ух ты! Почти неожиданно, — с нотками иронии в голосе, сообщил Мидее Грум.

Та ошарашено смотрела вслед удаляющемуся кораблю.

— Что он задумал? — испуганно прошептала она. — Он, что, собрался к Карине?

— Вероятно. Но успокойся, — Грум ободряюще кивнул, — он скоро вернется.

— Ты уверен?

— Вспомни, как работает система. Не говоря о твоих стараниях.

— Но вдруг произойдет сбой? Карина ведь сумела обойти правила! — паниковала Мидея.

— Не думаю, что в случае Карины имел место сбой. Скорее всего, там был продуманный обман системы. Курт на подобное, в принципе, не способен. А в нынешнем состоянии и подавно. Так что можешь расслабиться.

— У тебя есть версия, как именно Карина обманула систему? — Мидея внимательно посмотрела на собеседника.

— Я поддерживаю общую версию. Твоей падчерице помогли.

— В таком случае, Курт может обратиться к тем же людям!

— Он не имеет понятия, кто это мог быть. И я не имею понятия. А если Алоис говорит правду, он также не имеет отношения к отлету Карины.

— Не имеет. Но не думаю, что он не догадывался, что она не планировала отступать от задуманного.

— Почему тогда он не пытался ее остановить? Да и ты, почему не пыталась?

— Я пыталась, но я не могла ей ничего запретить. К тому же я не знала, что у нее уже все спланировано. А Алоис в вопросах Карины всегда был не рационален. Многого не замечал, ну, или не хотел замечать. К тому же, в его мозгу бытует мнение, даже убеждение, — она презрительно скривилась, — что молодое поколение имеет право на собственные ошибки. Даже если они очевидны… Так, где же мой сын? — резко сменив тему, она всмотрелась в небо.

— Не торопись. Сейчас он на эмоциях и будет пытаться что-то предпринять. Потом перебесится и вернется.

— Ты уверен, что он вернется именно сюда?

— У него есть иные варианты?

Она пожала плечами.

— Расслабься и жди. Может, успокаивающего чаю?

— Не хочу.

— А я попью, пожалуй, — отдав приказ роботу, Грум развалился в гамаке, закрепленном между вековыми деревьями, позади пещеры.

*

Курт не задумывался, что он делает. Просто летел. Должен был лететь. Его ждала Карина. Его Карина. В сердце вновь зародилась надежда. Он вновь поверил в любовь, в то, что они могут быть вместе. И это было единственным, что сейчас имело значение!

Оперативник пока не знал, как именно, но был уверен, что сможет ее спасти. Должен суметь!

Да, Гекта была опасна, но разве может какая-то планета стоять на пути к его счастью? Его будущему?

У Курта не было плана. Ну и пусть! Лететь до Гекты долго. Он успеет что-то придумать. Конечно, его полет был чистой воды авантюрой, но, конкретно его, это не смущало. К своим миссиям он обычно не готовился. Решения приходили сами собой, словно их кто-то нашептывал ему в ухо. И все срасталось.

Но был нюанс — Гекта. Планета, недоступная даже самым опытным оперативникам, получившим квалификацию на дальних рубежах, о которых Курт лишь слышал.

С другой стороны, может именно такой подход «с наскоку» и нужен для спасения его возлюбленной, Карины, сумевшей там выжить, несмотря на полное отсутствие опыта? Да, ей пришлось жестко, но в отличие от остальных членов оперативных групп, ей все-таки удалось сохранить свою жизнь.

Кто знает, может, и он сумеет? Возможно, Алоис именно на это и рассчитывал, передавая ему файлы? Файлы… Курт раздосадовано дернул себя за волосы. Файлы-то остались на Пальмирро, в визуализаторе Грума.

Ну, так — значит, так! Примирившись с действительностью, он тряхнул головой.

Решение было принято. Оставалось ввести координаты в бортовой компьютер и постараться придумать какой-то план по пути к Кошачьему глазу.

Войдя в состояние эйфории от уверенности в будущем успехе, оперативник ввел данные. В тот же миг до его расслабленного слуха донесся визжащий сигнал, а экран заняла огромная красная надпись: «НЕДОСТУПНО».

— То есть как?! — опешивши, воскликнул он.

Ощущая, граничащее с паникой, непонимание, Курт продолжал давать навигационной системе различные вариации приказов. Но в ответ на каждый из них, возникал один и тот же, бескомпромиссный ответ.

Сделав предположение, что, возможно, проблема заключается конкретно в Гекте, он пытался вводить координаты других планет Кошачьего глаза. Однако, результат был прежним.

Не ожидавший такого поворота, Курт попытался докопаться до причины отказа и ответ ему совсем не понравился. Надпись на мониторе гласила: «Уровень оперативника и уровень звездолета не соответствуют запрашиваемым, конечным, координатам».

Ища возможность обмануть систему, Курт попытался задать координаты своих планет. Но здесь его также ждал сюрприз. «Срок действия вашей лицензии на обслуживание точек истекает через три дня. Без подтвержденной Вершителями аттестации полет невозможен» — сообщала надпись.

— Аттестация! — раздосадовано прошипел Курт. — То, что, благодаря усилиям матери, я, определенно, пройти не смогу!

Конечно, Мидея обещала уладить вопрос. Но когда? Ради Карины она точно ускорять процесс не будет.

А сводная сестра? Исходя из текущего состояния здоровья? Вряд ли она сумеет продержаться до момента, пока его мать решится заняться решением, ею же созданной проблемы? Почти наверняка не сможет!

Разъяренный своим бессилием, Курт сделал несколько витков вокруг планеты и направил звездолет вниз, к дому Грума.

*

— Ты знала! Скажи, ты знала! — набросился он на мать, едва выпрыгнув из люка корабля.

— Странно, что ты не знал, — спокойно заявил Грум, выбираясь из гамака.

— И что, я теперь до положительного заключения комиссии не смогу никуда полететь?! А в Кошачий глаз так вообще не смогу?! Даже когда мне разрешат продолжить миссии?! — кричал Курт.

— Чего ты орешь? — спокойно заявил Грум. — Ну, было бы тебе разрешено лететь в Кошачий глаз, что дальше? Твой летающий тазик туда попросту бы не добрался.

— Чего?

— Хорош беситься. Включай голову. Твой звездолет не рассчитан на дальние полеты. Думаешь, крейсера мотаются на дальние рубежи исключительно, чтобы суметь надрать кому-то зад? Если так, то я просвещу тебя: сражение — последнее из списка задач материнского корабля. Скажу больше: в условиях современности, оно вообще запрещено. Если ты считаешь иначе, значит, забыл основное правило оперативника — конфликт с местным населением означает провал миссии. Открыл огонь — выдал себя. Итог: ты хреновый оперативник и нечего тебе делать в составе опергрупп.

— Но как это нельзя открывать огонь? А если ситуация безвыходная? Разве крейсера не должны защищать оперативников? Разве наши жизни больше не ценны?!! — эмоционально возразил Курт.

— Опять он орет, — Грум со вздохом посмотрел на друга. — Выпей-ка успокоительного чайку на травках, — он дал знак роботу принести еще стакан напитка.

— Не хочу я твоего чаю!

— А кто тебя спрашивает? Пока твой рот будет заткнут чашкой, может, наконец, прекратишь вопить и послушаешь старших.

Сказанные спокойным тоном слова Грума возымели на Курта усмиряющее воздействие и он, приняв из металлической клешни робота стакан, сделал глоток.

— Я понимаю, что тебя захлестывают эмоции. Я понимаю, что ты жаждешь помочь Карине. Но в данном уравнении слишком много неизвестных. Даже имея возможность добраться до Гекты, действовать пришлось бы вслепую. Это повлекло бы неизбежные ошибки. А дальние рубежи подобного не прощают.

— И что ты предлагаешь? Сидеть, ничего не делая? Сделать вид, что видео от Карины не было? Может, вообще сказать себе, что никакой Карины не существует и жить спокойненько дальше?

— О, это было бы идеально, — вставила реплику Мидея, и Курт ответил ей злобным взглядом.

— Я понимаю тебя, друг. Понимаю очень хорошо. Но каждый раз, когда ты брался за дело, главным для тебя был неизбежный позитивный результат. Хочешь помочь Карине? Думай! И думай хорошо. Эмоции никогда не были тебе помощником. А сумеешь нащупать жизнеспособный вариант, мы тебе поможем его довести до ума, а может, даже и осуществить.

— Мы? — она вопросительно посмотрела на Грума.

— Мы, — уверенно заявил бывший наставник, ответив прямым взглядом на взгляд матери друга. — Извини, Мидея, но раз уж ты допустила столь сильное увлечение сына неугодной тебе девушкой, тебе придется ему помочь.

— Как? Вновь начать скакать по дальним рубежам, обвешанная приборами и оружием будто, украшенный гирляндами, праздничный столб?

— Если понадобится.

— Ты сошел с ума! — четко выговаривая каждое слово, заявила она.

— Есть малясь.

— Ты… — лицо красавицы покрылось возмущенным румянцем, — тебе, что, происходящее нравится?! Ты словно восхищен идеей!

— Вовсе нет. Хотя мне искренне любопытно, во что выльется для Пальмирро история с Гектой. Но вот отсутствие информации… В идеале было бы поговорить с Алоисом и остальными Вершителями, но то отражение звездолета… Они не могли его не заметить… А если заметили, почему не указали в аналитиках? Вершители что-то темнят. О чем-то умалчивают… Такое вообще возможно? — он взглянул на Мидею. — А если да, то зачем? И что именно из всего этого известно Алоису?

— О чем ты вообще?

— Если бы знать…

— Я тебя спросила про звездолет, — крайне серьезным тоном уточнила Мидея.

— А… Ты же еще не знаешь! — улыбнулся ей Грум. — Так я сейчас тебе расскажу…

*

— Все, — Курт вернул пустую чашку роботу и подошел к беседовавшим другу и матери. — Я спокоен. Как именно вы предлагаете спасти Карину?

— Мы? Ну, да… — криво усмехнувшись под взглядом Грума, Мидея отвернулась.

— Лететь, как я понимаю, я не могу, по крайней мере, известным мне способом. Какие будут варианты у вас? — спросил Курт.

— Я согласна, что нужно поговорить с Алоисом, а в идеале и с остальными Вершителями. Рассказать им обо всех ваших подозрениях и наблюдениях. Будет не лишним показать им второе видео от Карины. Нужно только правильно выбрать время… — ответила мать.

— Похоже, время подобралось само, — пробормотал Курт, указывая на горизонт, где появился, быстро приближающийся, катер Алоиса.

За минуту достигнув дома Грума, отчим спрыгнул на землю и пристально посмотрел на жену.

— Я прилетела сюда исключительно по просьбе сына! — гордо вскинув голову, заявила супругу Мидея.

— Вы как раз вовремя, отец. Нужно обсудить Гекту и Карину, — Курт сгладил назревавший скандал, переключив внимание Алоиса.

— Ты придумал, как помочь моей дочери?

— Давайте все по порядку, Алоис. Предлагаю пройти в беседку и спокойно все обсудить, — вмешался бывший наставник.

— Я сейчас говорю с сыном. Это не твой вопрос, Грум! — довольно грубо заявил ему Вершитель.

— Не говори так с моим другом, отец. Мы изучали флешку вместе. Скажу больше, без его опыта я многого бы просто не уловил.

— Хочешь сказать, что показал файлы ему? — Алоис был крайне возмущен.

— Во-первых, вы мне этого не запрещали, отец, а во-вторых, давайте все-таки перейдем в беседку. Нам, действительно, нужно поговорить.

*

Алоис внимательно выслушал рассказ Курта об отражении звездолета в стекле здания одного из городов Гекты. Нехотя согласился с возможностью версии Грума о существовании некого, технически много более развитого, покровителя планеты. И окончательно помрачнел, когда Мидея показала ему видео от Карины.

— Что скажешь? — спросила она, посмотрев на супруга.

— Мне нужно посоветоваться, — резко поднявшись со скамьи, он, не оглядываясь, отправился к аэрокатеру.

— А нам что делать?! — крикнул ему вдогонку Курт, но отчим в ответ пробормотал лишь что-то нечленораздельное.

— Ваши мнения? — поинтересовался Грум, когда Вершитель умчался. — Как Алоис воспринял информацию?

Курт пожал плечами.

— Нет, я серьезно, — настаивал Грум. — У меня слишком много версий. Сократите хотя бы диапазон. Скажите, по вашему мнению, информация о звездолете была для него сюрпризом или он не ожидал, что мы ее обнаружим?

— Скоро узнаем, — присев на, предложенное роботами, висящее над землей кресло, произнесла Мидея. — У тебя довольно много антигравитационной мебели. Откуда столько свободной энергии? — оглядевшись, спросила она.

— Так к чему нам готовиться? Не меняй тему разговора, мам! — вклинился в беседу Курт.

— Плохого точно не случится, — заверила красавица.

— Откуда такая убежденность? — спросил он.

— Старшие вершители ничего плохого не допустят.

— Хотелось бы мне обладать твоей уверенностью, — едва слышно пробормотал Грум.

*

Не решившись остаться в пещере Грума на ночь, Мидея отправилась домой. Но едва забрезжили первые лучи рассвета, аэрокатер матери Курта уже припарковался рядом с гротом.

Несмотря на множественные волнения, весь ее облик был свежим, будто она месяц провела среди райских пальм. Мидея даже переоделась. Теперь на ней был более свободный, брючный костюм бордового цвета. А ее, частично подобранные кверху, волосы ниспадали по плечам идеальным каскадом.

Спрыгнув с пассажирского сиденья, она немедленно направилась ко входу в жилище.

Едва Мидея сделала первый шаг, как вокруг нее закружились, разбуженные прибытием гостьи, роботы Грума. Аккуратно огибая их раздутые и несколько закругленные книзу, металлические тела, белокурая красавица добралась к двери. Та сразу же распахнулась. На пороге стоял Грум.

— Система оповещения донесла о твоем приходе, — пояснил бывший наставник.

— Ясно. Алоис, как я понимаю, еще не проявлялся?

— Судя по твоему вопросу, домой он также не приходил.

Мидея покачала головой:

— Курт еще спит?

— Я не стал его будить. Пусть эмоции улягутся. Ты завтракала?

— Да… не беспокойся об этом…

— Ясно. Побудешь одна? Я смотаюсь в душ, и позже мы вместе перекусим.

— Делай свои дела, — погрузившись в мысли, пробормотала она.

— Я быстро.

— Не торопись, — она аккуратно присела на край гамака. — Я в любом случае жду пробуждения сына.

*

От Алоиса не было вестей вплоть до самого вечера. Курт с большим трудом сохранял спокойствие. Даже Мидея проявляла признаки озабоченности. Волновалась ли она за супруга, хотела ли устроить судьбу сына или же, напротив, убедиться, что Карина окончательно покинула мир живых. Вариантов было множество, но Мидея ни за что бы ни открыла свои мысли ни Курту, ни его другу. Был ли причиной тому страх? Вряд ли белокурая красавица кого-то, в действительности, боялась. Скорее данное поведение было результатом давней привычки. Курт слышал, что первопроходцы давних рубежей вообще малоразговорчивы и у остальных жителей Пальмирро часто складывается впечатление, что те скрывают какую-то важную тайну. Впрочем, Вершители настойчиво утверждают, что это не так. Вот только… можно ли безоговорочно доверять их словам, учитывая, что, в большинстве своим, они-то как раз этими самыми первопроходцами дальних рубежей в прошлом и были.

Обычные оперативники становились Вершителями куда реже. Для этого им требовалось немыслимое геройство, которое бы посчитали таковым сами Старшие вершители. Вот только это геройство никогда не было известно широкой публике. Нет, данные о нем попадали в архивы. Только физических свидетельств этих самых геройств почему-то было уж очень трудно отыскать.

Впрочем, бывали случаи, когда Вершителями становились граждане, добившиеся своего статуса трудом и упорством. Но этот самый труд оценивался исключительно Старшими вершителями. Найти стопроцентное объяснение, как тот или иной человек становился Вершителем, было трудно.

Впрочем, никто разбираться в этом и не пытался. Все жители Пальмирро молча признавали статус нового Вершителя и спокойно жили дальше.

Так было легче, так было проще, и так было правильно. Сомнения в системе не допустимы. Как преподаватели говорили молодому поколению Пальмирро, во время прохождения обучения: «сомнение — враг, оно разрушает благо, которое сопутствовало Пальмирро долгие тысячи лет».

Курт в это утверждение верил. Все верили. А как не верить, если эти слова говорит каждый, ответственный за образование, Вершитель? Ведь так было легче, так было проще, так было правильней…

— Алоис! — тихий оклик матери выдернул Курта из размышлений, в которые тот успел погрузиться.

Подойдя к Груму, который ожидал гостя, уперев кулаки в бедра, он наблюдал за приближением отчима. Курт подозревал, что столь длительная задержка Алоиса означает, что сомнения бывшего наставника не случайны. Только оперативник не знал, к чему все это приведет. А главное: как это поможет Карине? И поможет ли вообще?

*

Остановив аэрокатер неподалеку от Грума, Вершитель спрыгнул на землю и посмотрел на стоявшую позади сына супругу. Вид у Алоиса был мрачный и изможденный. Отчим будто, несмотря на сыворотку молодости, постарел за последние сутки на добрый десяток лет.

Приблизившись к Курту вплотную, он неожиданно прижал его голову к своей груди и, поцеловав сына в лоб, уселся на бордюр у грота.

Вода из водопада обдавала его холодными брызгами, но Вершитель этого не замечал.

— Что случилось? — нарушила озадаченное молчание, переглядывающихся Грума и Курта, Мидея.

— Они требуют к себе нашего сына и его бывшего наставника, — опустив голову на ладони, пробормотал Алоис.

— И зачем? — мать смотрела на супруга вызывающе. — Что ты наплел Старшим вершителям?

— Правду.

— Какую еще правду? — Мидея напоминала кобру перед броском.

— Ту, что сын мне рассказал.

— Обязательно было втравлять в это Курта?! — она еще больше вытянулась.

— Я не мог врать ИМ.

— Это так сложно? — она презрительно повела бровью.

Вершитель не ответил.

— Для чего им Курт?

— И его друг, — уточнил Грум.

— Они не сказали.

— Старшие Вершители какие хоть эмоции излучали? Удивление? Ярость? Радость? — настаивала она.

— Я не знаю.

— Как это возможно? Ты под столом сидел? — глаза Мидеи сверкали как пульсары.

— Я думал о Карине и не особо обращал внимание…

— Понятно, — еще большее презрение отразилось на ее лице. — Я поеду с ними, — твердо заявила она.

— Старшие вершители приказали мне доставить их двоих.

— А мне плевать на то, что тебе приказали! — выкрикнула она и, кивнув сыну и его другу, громко добавила. — Мой катер готов к отправке. Садитесь мальчики. Заставлять Старших вершителей ждать — не в наших интересах.

Не удостоив супруга более ни единым взглядом, она горделиво села в катер. Курт и Грум, озадачено переглянувшись и, взглянув на выглядевшего крайне потерянным Алоиса, уселись по обе стороны от белокурой красавицы.

Аэрокатер тотчас сорвался с места.

*

Резиденция Старших вершителей находилась на самом крупном острове Пальмирро. Острые как шпили, скалы пронизывали зеленоватые небесные облака.

Голубоватая энергия вспышками петляла по склонам скал и по башням замка, не уступающего им высотой. Размером замок мог конкурировать со средним городом любой развитой планеты.

Замок был выстроен ступенями, где каждый уровень построек возвышался над предыдущим и был окружен дорогой, опоясывающей резиденцию. Та тянулась от низа и до самой вершины замка, подобно наброшенному сверху конфетти.

С внешней стороны дорога была огорожена невысоким зубчатым ограждением, испускающим частые вспышки оранжевой энергии.

Основание замка и всех, сопутствующих ему, построек были идеально круглой формы. А каждая крыша, без исключения, напоминала вытянутый конус, на вершине которого возвышался энергетический, ярко-зеленый шпиль, проецирующий голограмму, символизирующую Старших вершителей.

Голограммы были сравнительно небольшими, что не давало возможности детально рассмотреть символику. Все, что можно было увидеть невооруженным взглядом — это множество сфер, нанизанных на нити, поддерживающие форму эллипсов. Сферы были всевозможных цветов и размеров, и находились в постоянном движении. А в самом центре символики располагался белоснежный, постоянно пульсирующий, сверкающий белоснежный шар.

На первый, не осведомленный взгляд, можно было предположить, что символ Старших вершителей представлял собой схему звездной системы. Однако, каждый житель Пальмирро знал, что перед ним не модель какой-либо одной системы. Что сфер гораздо больше, чем способен уловить человеческий глаз, и далеко не все из них движутся в одном направлении. Но этот факт нужно было именно знать, поскольку, пусть бы эмблему пришлось изобразить размером с Пальмирро, и то не удалось бы отразить всех деталей. Ибо гербом Старших вершителей была не система и даже не галактика. Символом Старших вершителей была точно воспроизведенная модель Вселенной. Той Вселенной, которую они знали, и до которой могли дотянуться с помощью своих, расположенных на самых дальних рубежах, телескопов. И по мере освоения Вселенной, открытия ее новых тайн, герб Старших вершителей добавлял в себя новые и новые детали.

Сами Старшие вершители никогда не покидали свой остров. По крайней мере, так было последние тысячи лет. Так что, гигантский замок служил им одновременно и резиденцией, и домом.

Никто не мог сказать точно, как долго он уже существовал. Доподлинно было известно лишь то, что сам замок, и сопутствующие ему постройки были высечены с помощью юниум энергии из одной, гигантской, серо-голубой скалы. При их строительстве не было задействовано ни единого стыка или крепления. Лишь огромной силы энергия, да, обладающий неиссякаемой тягой к прекрасному, творец.

Замок буквально возвышался над всем миром, требовательно взирая на пришедших. Он будто задавал вопросы: кто ты, и как посмел меня побеспокоить? Неужели твои ничтожные проблемы столь важны для Пальмирро, что ты осмелился прийти с ними ко мне?

Но одновременно с устрашающей грозностью, замок умудрялся содержать в себе нечто трогательно-изящное. Он был словно редкая, диковинная птица, свившая себе гнездо среди каменных шпилей. Его хотелось любить, хотелось защищать.

На такое двоякое отношение к своему творению, скорее всего, и рассчитывал его создатель. И если это было, в действительности, так, то его задумка блестяще удалась.

Курт был на острове впервые, и его буквально пронизывали страх и благоговение. Причем с каждым, приближающем его к дворцу, сантиметром оба чувства усиливались.

Он много раз видел изображение резиденции в различных информационных источниках, но никакие картинки или видеоролики не отдавали замку должное. Курт никогда и представить себя не мог, что от одного только вида величественного дворца его будет буквально трясти от чувства гордости за Пальмирро. Он даже и подумать не мог, что его когда-нибудь охватит настолько сильный патриотизм по отношению к родине. Да, он любил свою планету, но чтобы чувства, как говорится, перли из всех щелей! Такого Курт от себя не ожидал.

Медленно двигаясь в окружении проносящейся мимо и взрывающейся фейерверками энергии, он думал только о том, что нигде и никогда во Вселенной не могло и не может существовать ничего более прекрасного, чем этот замок. Каждый элемент постройки казался ему вершиной совершенства.

Отдавшись эйфории, Курт посмотрел на мать, надеясь увидеть в ее глазах тот же восторг, что бурлил в его венах. Но та казалась совершенно равнодушной к представшей перед ее взором картине.

— Тебе здесь не нравится? — неподдельно удивился Курт.

— Не настолько, чтобы захотеть остаться.

— Чего? Ты что имеешь в виду?

— У Старших вершителей много благ и преимуществ. Но их не настолько много, чтобы я смогла пересилить в себе желание иметь семью.

— Не понял.

— Старшие вершители не имеют права жениться и иметь детей, — пояснила Мидея.

— Да? — удивился Курт. — Что-то я не помню, чтобы где-то об этом читал.

— Читал, — заверил Грум. — Просто в том возрасте, когда ты изучал Старших вершителей, тебя этот вопрос не слишком заботил. Да, он вообще не многих заботит в принципе. Хотя почему-то всегда был важен для твоей матери. Но лично на мой взгляд, для нашей расы, способной практически на бессмертие, такой приземленный вопрос как семья и дети меркнет перед возможностью вселенского знания. Согласен, что полностью от продолжения рода не отказаться. Но для этого есть миллионы остальных жителей Пальмирро. Так что, если бы мне предложили альтернативу Старшего вершителя, я бы не стал отказываться. К тому же, если бы вдруг у меня возникли мечты о семье, я бы все провернул до ритуала. Мне абсолютно точно известно, что у некоторых из Старших вершителей есть дети, и никто не требует, чтобы они разрывали свою связь.

— Только живут не вместе, — напомнила Мидея.

— Ну и хорошо. Стольких проблем можно избежать. Никах ссор, претензий. При встрече все друг другу рады…

— В любом случае, лично тебе никто не предлагал должность Старшего вершителя, — едко напомнила она.

— Это верно. Старшим вершителем стать не просто. Их вообще мало. В сотни раз меньше, чем Вершителей.

— Когда я изучал этот вопрос в школе, их было тридцать один, — вспомнил Курт.

— И с тех пор их численность не изменилась, — сказал Грум.

Приблизившись к первому ярусу сооружения, аэрокатер замер в ожидании приглашения на территорию.

*

Замок не окружали стены, у него не было охраны и ворот. Тем не менее, проход без особого приглашения был строго воспрещен. Нет, нарушителя бы не стерли в порошок всполохи энергии, насыщавшей замок. Гигантская гильотина не рухнула бы вниз, отрубая незваным гостям головы. Просто Старшие вершители были бы разочарованы… И последствия оказались бы куда ужасней, чем простое путешествие в царство Аида.

Житель Пальмирро потерял бы то, ради чего, собственно, жил. Все будущие перспективы, все надежды были бы мгновенно уничтожены. И вряд ли что-то могло бы это изменить. Проступок бы никогда не стерся из памяти Пальмирро. Он бы преследовал человека всю жизнь, причем так, что тот не видел бы смысла в сыворотке и в вечной жизни. Зачем жить, помня разочарованно поджавшего губы Старшего вершителя и зная, что это никогда не переменится? Вот только, жить бы пришлось сотни, а то и тысячи лет. Жить без надежды и мечты. Иначе, с точки зрения правителей Пальмирро, это не было бы наказанием.

Конечно, это был не единственный способ разочаровать Старшего вершителя. Но если житель Пальмирро имел возможность этого избежать, например, своевременно остановить катер, он всегда данной возможностью пользовался.

И по чести сказать, Старшие вершители также не проявляли излишнего рвения лишить кого-то своей милости. За всю историю Пальмирро были известны лишь единицы случаев, когда они были разочарованы.

*

Ждать пришлось недолго. Пространство перед аэрокатером пошло мелкой, дрожащей рябью, и в нем возникла арка, сияющая слепяще-белым светом. Катер медленно двинулся внутрь нее.

Курт посмотрел на мать. Та была совершенно спокойна. В отличие от Грума, который явно ощущал дискомфорт. Испытав облегчение, что не он один обеспокоен полным непониманием происходящего, Курт, щурясь, попытался смотреть внутрь проема. Но у него лишь пошли темные круги перед глазами, словно он пытался разглядывать солнце.

Едва аэрокатер погрузился в арку, слепящий свет исчез, словно его и не было, а сам катер оказался на залитом солнцем дворике с множеством ассиметричных каменных фигур. Изваяния пронизывались вспышками проносящейся через них энергии, того же цвета, что срывалась с зубчатого ограждения дороги.

Взвиваясь над статуями, энергетические молнии мчались вниз, где сталкивались с зелеными сгустками энергии, вырывающимися из хаотично лежащих на лужайке небольших булыжников. Удары порождали множественные искры, которые соединялись в лучи белоснежного цвета. Те, в свою очередь, притягивались к каменным стенам сооружений, окружающих дворик и, скользя обратным водопадом вдоль стенам, стремились ввысь, к энергошпилям.

Вокруг статуй рос низкий, аккуратно подстриженный, зеленый кустарник, между которым проходило несколько тропинок, выложенных из плитки, покрытой сверху чем-то, напоминающем жесткую резину.

Курт не знал, где при таком количестве носящейся в воздухе энергии, находиться безопаснее: внутри аэрокатера или вне его. При этом все его внутренние ощущения советовали дорожки. Почему-то всполохи и сгустки старательно избегали их пересекать. Набравшись храбрости, он собирался было поинтересоваться у матери: можно ли наконец-то сойти с катера.

В этот момент перед ветровым стеклом появилось очертание безэмоционального женского лица. Оно немного напоминало голограмму, но было воссоздано исключительно силами энергии, которой в этом месте было пронизано буквально все.

В памяти Курта возникло едва уловимое воспоминание из школьного курса о дворце Старших вершителей. Согласно учебным текстам, статуи, камни, стены и все прочее находилось в резиденции не ради красоты интерьера, а исключительно для того, чтобы обуздывать, вырывающуюся из-под земли, первобытную, чистую энергию. В противном случае, она давно бы выжгла все вокруг.

Лицо приблизилось к гостям и голосом, который звучал как натянутые металлические струны, произнес:

— Приятный сюрприз, Мидея. Неужели ты передумала?

— Я прибыла к вам с сыном, вместе с ним я буду присутствовать при разговоре, и вместе с ним уйду.

— Любишь ты выдвигать требования, Мидея, — равнодушно сообщило лицо.

— Не более того, что вы мне обещали.

— Свое обещание мы давно исполнили. И мы рады видеть тебя вновь. В прошлом, ты приносила нам удачу, Мидея. Хотим верить, что так будет и впредь. Мы приглашаем тебя присоединиться к твоему сыну и его другу. Вы, все трое, официально приглашены в Дом Старших вершителей! — торжественно завершило свою речь лицо и исчезло.

Вместо него из стянувшихся от шпилей сгустков энергии образовалось три полупрозрачных кресла.

Грум и Курт непонимающе переглянулись. Мидея же уверенно спрыгнула с катера прямо в одно из кресел, которое мягко задрожало в воздухе.

Удивленный, откуда мать столько знает, Курт последовал ее примеру. В третье кресло, также не касаясь ногами плитки, забрался Грум.

Воздух вокруг на мгновение задрожал, и в одно мгновенье дворик исчез. Теперь Курт, Грум и Мидея находились в центре гигантского, пустого, круглого зала. Идеально ровные и гладкие стены уходили так далеко ввысь, что разглядеть потолок, если таковой вообще имелся, было физически невозможно.

Вдоль стен, вырываясь из-под земли и несясь фонтаном вверх, текли плотные потоки энергии. А в воздухе, занимая все пустое пространство зала, плавали, излучая голубоватый свет, энергетическое руны.

Никогда ранее Курту не доводилось видеть столь мощное скопление юниум энергии. Он даже не представлял, что подобное вообще возможно.

Увлеченно вертя головой вокруг себя и безрезультатно пытаясь уловить значения проплывавших мимо рун, Курт не сразу заметил, что в зале они больше не одни.

Метрах в пяти от энергетических кресел, вполоборота стояла женщина, на вид лет тридцати или около того. Изящество ее фигуры и округлость форм подчеркивались обтягивающим, длинным платьем серебристого цвета. Длинные, густые и блестящие, темно-каштановые, прямые волосы ниспадали по платью незнакомки и достигали практически пола. Приоткрытые, ярко-алые губы демонстрировали идеально ровные, белоснежные зубки красавицы. Очень большие, ярко-синие глаза, в обрамлении невероятно длинных пышных ресниц, смотрели на сидящую в энергетических креслах троицу с некой долей насмешки.

— Здравствуй, Африда, — обратилась к ней Мидея. — Ты нам позволишь ступить на пол?

— Энергия направлена в каналы безопасности. Вы можете покинуть ваши кресла, — ответила синеглазая, махнув рукой на руны, кружившие вокруг троицы, и те поднялись наверх.

Курта очень заинтересовали руки Старшего вершителя. На каждом из ее длинных, изящных пальцев было что-то навроде наперстка с острым наконечником. Наперстки были из блестящего металла, а на самой верхушке наконечника находились крошечные, искрящиеся энергией, кристаллы. Когда Африда махнула рукой на руны, из кристаллов вырвались едва заметные искры. Столкнувшись с рунами, они буквально отбуксировали их наверх.

Искры были почти незаметны. Если бы Курт, заинтересовавшись наперстками, не смотрел на них во все глаза, он бы вообще ничего не заметил.

— Пояснишь, для чего вы позвали моего сына? — потребовала Мидея, спрыгивая с кресла, которое, в тот же миг, превратилось в желтый сгусток энергии и умчалось вверх.

— И его друга, — уточнила Африда. — Пожалуй, ты права. Обойдемся без предисловий. Сразу к делу. Именно этим качеством ты мне всегда нравилась. Я очень жалела, что ты отказалась примкнуть к нам, Старшим вершителям. Жалела вплоть до недавнего времени. Но потом я была искренне благодарна Вселенной за то, твое решение. Ибо, только благодаря ему, мы обрели новый взгляд на Гекту.

— Хотите сказать, — Грум также слез с кресла, которое приняв вид сгустка энергии, немедленно ретировалось, — что мы первые, кто заметил…

— Звездолет? — опередила его Африда. — Да, это так. Деталь слишком незначительная, а мы привыкли в гигантском потоке, непрерывно поступающей к нам информации, выделать только основное. Теперь придется пересмотреть весь наш подход к аналитикам, собранной информации со всех, изучаемых нами, планет. И, возможно, это будет не единственным, что придется изменить. Однако, вернемся к Гекте. Обретя новый взгляд на планету, мы сформировали новую задачу. Предыдущие подходы были основаны на том, что планета не имеет даже малейшего отношения к космической программе. И для нас многое оставалось непонятным, в то время как миссии проваливали одна за другой. Но теперь все встает на свои места. Хотя проще задача не становится. Нужен свежий взгляд и свежий подход. Нужны оперативники, чей разум свободен от регламентов типовой подготовки групп для Кошачьего глаза. И мы решили, что лучше всего данным требованиям соответствуют Курт и Грум.

— Что?!! — в голосе Мидеи слышалась истерика. — Моего сына на Гекту?!! Никогда этого не будет!!! Я не позволю!!!

— Старшие вершители приняли решение. Ты знаешь, что не в праве на него повлиять, — голос Африды звучал рассудительно и спокойно.

— Но он не готов, он не сможет выжить в Кошачьем глазе, тем более на Гекте, один! Он не протянет там даже часа! Ему нужна защита! Я не позволю ему отправиться одному!

— Он не будет один. С ним будет его лучший друг, Грум, опытный оперативник с дальних рубежей.

— Кто?! Грум?! Да он провалит миссию!

— Почему ты так считаешь, Мидея? Ты так давно его знаешь и не доверяешь ему? Разве ваши совместные операции не показали его, как надежного напарника?

— Да он жив исключительно благодаря мне!!!

Курт удивленно посмотрел на бывшего наставника: неужели тот просто так проглотит столь обидное обвинение?

— А что? — ответил на немой вопрос друга Грум. — Она права.

— Хочешь сказать, что для того, чтобы миссия имела успешное завершение, необходимо твое присутствие? Пусть будет так. Мы не возражаем, — с улыбкой заключила Африда.

— Так вот вы как? Значит, за всем этим стояли вы… — прошипела мать Курта.

— Весьма размытое обвинение. Мы стоим за многими событиями. Уточни, пожалуйста, что именно имеешь в виду ты? — с кроткой улыбкой попросила Старший вершитель.

— Ну, конечно, вы. Вы заподозрили, что с Гектой что-то неладное уже давно. Все ваши действия не работали. Вы стали думать, кто из успешных первооткрывателей способен помочь. Кто вообще уцелел. Но так уже получилось, что нас осталось совсем мало. Нас и было немного. Лучшая группа, единственная, работавшая без потерь. Четыре человека. Три из которых, теперь Старшие вершители, а значит, они не могут покинуть Пальмирро. Слишком сильна их связь с юниум энергией. Не разорвать. А раз так, то остаюсь только я. Но как меня заманить? Как заставить делать то, чего я не должна, по нашему с вами соглашению? Конечно… — она презрительно скривилась, — как же еще, если не через моего сына. Вы пристально за ним следили через Алоиса. И вы были бесконечно рады, узнав о его чувствах к Карине. Не удивлюсь, если с Карлушем Карину свели также вы. Естественно, Карина могла обойти систему и оказаться на борту звездолета лишь благодаря вам. Ни у кого больше нет такой силы и власти. А допросы Алоиса — дело показное. Вы их устраиваете исключительно для того, чтобы не вызывать подозрений у остальных жителей Пальмирро. Вы и мою бдительность усыпили. Даже когда я прилетела на остров, вы заставили меня поверить, что мой прилет случайный, и меня никто не ждал. И вот когда мой влюбленный дурачок-сын готов на все, чтобы спасти предавшую его возлюбленную, вы дергаете за нужную нить. Он хочет отправиться на ее спасение, но не может. И дело не только в его непригодном для этого звездолете, а в том, что, в действительности, вам не нужно, чтобы летел именно он. Вам нужна я! Но я ведь без него не полечу? А значит, он должен лететь обязательно. И он полетит. Полетит, даже если вы дадите ему выбор отказаться от миссии. Полетит, потому что поймет, что вам нет дела до Карины. Вы не планируете ее спасать. Если он хочет, чтобы девушка уцелела, то заняться этим должен именно он. А вам! Вам нужно не просто установить точки наблюдения. Вам нужен полноценный шпионаж. То чем я, в действительности, в Кошачьем глазе и занималась. Я была единственным руководителем опергруппы дальних рубежей, кто ни разу не утратил, ни одного бойца. Вам нужен мой подход, мое мышление, моя осторожность. Но есть проблема: я не занималась этим очень много лет. И почти ничего не помню. Значит, вряд ли вам помогу. Так что, зря вы все это затеяли, Африда, — с вызовом глядя на Старшего вершителя, она закончила монолог.

— Очень проникновенно, Мидея. Твоя вера, что мы способны просчитать на тысячи шагов вперед искренне всем нам льстит. Да, кое к чему из того, что ты описала, мы имеем отношение, но, в большинстве своем, все это удачное для нас стечение обстоятельств. Если же ты успокоилась, и твои эмоции полностью выплеснулись, позволь тебя избавить от страхов по поводу твоих утерянных навыков. Все они хранятся здесь, она обвела рукой зал. Мы бережно сберегли все, что связано с нашим лучшим, в истории освоения Кошачьего глаза, оперативником. Единственным, кто отверг высокую награду и потому может сейчас помочь всей нашей планете. Мы загрузим их в твой разум, и утраченные годы сотрутся, а ты вновь обретешь присущую тебе зоркость и неуязвимость.

— Хорошо. Но неволить вы меня не можете. А я соглашусь лишь на условиях, что мой сын никуда не полетит и останется на своих прежних миссиях.

— Думаешь, он согласиться остаться, в то время как от него ждет помощи Карина? — улыбнулась Африда.

— Путь в Кошачий глаз неблизкий. Карина не доживет до нашего прилета. В лучшем случае, Курт сможет обнаружить на Гекте лишь труп своей сводной сестры. Хотя вряд ли он посчитает данный расклад для себя лучшим, — скрестив руки на груди, парировала она.

— Карина его дождется, — уверенно заявила Старший вершитель. — За отправкой девушки в Кошачий глаз, действительно, стояли мы. Но мы ее не неволили. Она сама к нам пришла и умоляла включить группу. Мы не знали доподлинно, чем закончится третья миссия. Но совершенно не исключали провала и уже тогда готовились прибегнуть к резервным мерам.

— Ты имеешь в виду меня? — с нотками высокомерия в голосе, уточнила Мидея.

— Я говорю обо всех вас. И мы были готовы использовать привязанность твоего сына к сводной сестре. А для этого Карина должна была гарантированно оставаться жива. Поэтому мы предоставили ей нетиповой, единственный в своем роде, лишь недавно прошедший испытания, боекомплект. Да, ей будет непросто, но она выживет. И неважно, сколько времени она проведет без еды и воды. Возможно, она и жива до сих пор исключительно благодаря этому оперкостюму.

— Что за нетиповой боекомплект? И почему вы не предоставили его остальным членам группы? — возмущенно спросил Курт, на эмоциях забыв про робость и то, что перед ним одна из высших правителей Пальмирро.

— То была экспериментальная разработка. Едва прошедшая тестирование. Экземпляр был единичным. И разрабатывался доспех однозначно не под миссии Гекты. Карина пришла к нам совершенно неожиданно, буквально накануне отлета крейсера в Кошачий глаз. Решение об ее включении в группу и предоставлении ей доспеха было принято нами почти спонтанно.

— А если бы моя падчерица не пришла? Что тогда? — продолжала спрашивать Мидея.

— Изначально мы разрабатывали иные варианты заинтересовать вас.

— Какие?

— Теперь это уже не актуально. Так что можешь не задавать свои вопросы, ответа на них не последует.

— А если я предложу вам вариант отправить на Гекту лишь меня? При таком раскладе вы согласитесь не привлекать к этой миссии Курта? Уверяю вас, что самоотверженно выполню все, что вы пожелаете. И, может быть, даже притащу обратно Карину.

— Мы знаем, что ты приложишь все усилия и проявишь все свои способности, тем не менее, мы настаиваем на присутствии Курта и Грума. И дело не в том, что мы пытаемся манипулировать тобой с помощью сына, как уверенна, ты полагаешь. Мы, действительно, искренне считаем, что навыки Курта и Грума будут тебе необходимы.

— Да, какие навыки?! Они оперативники уровня, который даже близко не приближен к нужному!

— Мы загрузим в их сознание нужные навыки. Да, мы потратим на это множество энергии, но мы подготовим твоего сына и его друга до не уступающего твоему уровня. По окончании процедуры, они станут обладателями памяти самых лучших оперативников Кошачьего глаза.

— И все равно, я не понимаю, почему вы считаете, что они нужны на Гекте! Использовать их — все равно, что требовать детсадовца сконструировать звездолет!

— Прежде, чем принять решение, мы долго и с особой тщательностью за ними наблюдали. Наше решение не спонтанное и достаточно взвешенное. Разум и поступки обоих самобытны и нетипичны. К тому же, Грум имеет большой опыт работы на дальних рубежах. Также мы обратили внимание, что многие его действия, а точнее способы исправить допущенные им же ошибки, были крайне оригинальными и даже забавными. Никогда ранее нам не доводилось видеть столь многогранное мышление. Так же мы не могли не отметить, что Курт и Грум идеально друг друга дополняют. Они непревзойденно будут работать в паре. А имея такого опытного и рассудительного руководителя, как ты, Мидея, их действия, а значит, и миссия, будут безоговорочно обречены на успех. И учитывая всю важность наблюдения за Гектой, для Пальмирро, нам необходим именно успех. Провалов и неудач у нас уже было предостаточно.

— Но если вы можете, как сами говорите, «загружать» навыки лучших оперативников, почему не делаете это повсеместно? К чему годы изнурительных заданий и тренировок? — спросил Грум.

— Способ подгрузки данных требует исполинского объема энергетических ресурсов. Исходя из существующих запасов юниум энергии, Пальмирро физически не способен запустить этот процесс масштабно.

— Грум навел меня на мысль: почему бы вам не подгрузить данные в другую группу? Наверняка есть те, кто спит и видит славу на Гекте. Прокачайте их! — предложила Мидея.

— Увы, — Старший вершитель одарила всех понимающей улыбкой, — даже если мы загрузим в другую группу все навыки всех лучших разведчиков Кошачьего глаза, они не станут тобой, Мидея. Нужна твоя голова. У них же, при всем желании, твоих мыслей не будет. Они все равно будут думать и планировать по-своему. Это нам не подходит.

— Это все, что вас смущает? — прищурилась мать Курта.

— Увы, нет. Как вы помните из ролика Карины, жители Гекты знают заранее о прибытии наших опергрупп. Вывод здесь только один — у Гекты на Пальмирро есть шпион. Полагаю, ты можешь понять весь ужас ситуации, Мидея.

— Подобного никогда не случалось, — прошептала мать Курта. — Как такое вообще возможно? Кем надо быть, чтобы предать Пальмирро?

— Это вам и предстоит выяснить. Помимо выполнения основного комплекса функций разведчика.

— И кто под подозрением? — Мидея выглядела очень взволнованной.

— Легче назвать тех, кто вне его. На сегодняшний день, верим мы только Старшим вершителям, то есть себе, поскольку благодаря юниум энергии нам открыты мысли друг друга. Да и любовь к Пальмирро буквально течет у нас в крови. Так же вне подозрения вы, трое.

— Неожиданное доверие, — пробормотал Грум.

— Ничего неожиданного. Мы всегда приглядывали за Мидеей. Естественно, нас интересовал Курт, как ее сын. Ну, а ты, Грум, попал в зону нашего внимания, став его другом. Ваше предательство от нашего внимания бы не скрылось. Так что, в нынешних условиях, альтернативы вашей группе для полета на Гекту у нас нет.

— Если вы уверены, что на Пальмирро находится шпион Гекты, который передает в Кошачий глаз информацию об отправляющихся на планету оперативниках, значит, мы должны улететь тайно? Это вообще возможно? Крейсера для полетов на дальние рубежи такие огромные… трудно будет скрыть факт отлета, — сказал Грум.

Конец ознакомительного фрагмента.