Девочка из шара 2

Иван Сергеевич Калиничев (2024)

Только у нас и только для вас:Проездом с Сиротки на красный МарсПроныра, Помилка и их друзья –Без приключений никак им нельзя!В нашей программе утехи такие:Погони, сражения, драки лихие,Место для юмора тоже найдется,Кто-то из старых героев вернется…Так что, читатель, давай не зевай,Очень внимательно книжку читай!

II

Полковник Годар

— Здравия желаю, товарищ полковник! — вытянулся в струнку Пятеркин и отдал честь офицеру, остановившемуся в двух шагах от нас. — Заключенный Вук Обранович доставлен на допрос!

В кресле находился сухонький старичок с добродушным, подвижным лицом. Макушку полковника венчал ежик седых волос, а над верхней губой пролегала полоска франтоватых черных усиков. Несмотря на преклонный возраст, глаза блестели молодцеватым задором, а на щеках проступал румянец.

А его средство передвижения просто поражало воображение. Я бы сравнил его с новеньким спортивным небоходом, от которого за версту разило большими деньгами. Мой батя-колясочник и мечтать не мог о таком!

«Так вот куда уходят заработанные налогоплательщиками денюжки!» — про себя заключил я.

— Полковник Годар, — представился старик. — А вы у нас, получается, Вук Обранович?

— Он самый, — отозвался я, созерцая чудо-кресло.

— Нравится? — полковник проследил за моим взглядом.

— Угу.

— Выполнено по спецзаказу, — с гордостью пояснил Годар и нежно провел рукой по кожаному подлокотнику. — В этом кресле вся моя жизнь! Оно нашпиговано умной электроникой, которая позволяет мне хотя бы на время забыть о недуге… У меня редкое заболевание позвоночника и оно, увы, не лечится.

Он тяжело вдохнул и с горечью добавил:

— Подумать только, живем в двадцать третьем веке, в космос летаем, а поставить на ноги больного человека не можем…

— Полковник, пора принять лекарство, — раздался из недр чудо-кресла нежный девичий голосок.

— Позже, Нора, — ответил Годар.

— Не забывайте, у вас режим, — настаивал шедевр технической мысли.

— Да помню я, помню.

Кресло слегка дернулось и голосок произнес:

— Мне придется сообщить об этом вашему лечащему врачу!

— Хорошо, хорошо. Сдаюсь, — полковник театрально поднял руки вверх.

Из спинки поднялась механическая рука со шприцем, которая сделала инъекцию в шею пациента, после чего убралась обратно.

— Познакомьтесь, это Нора, — сообщил Годар.

Я подумал, что старичок совсем сбрендил, но он уловил мое недоумение и растолковал:

— Креслом управляет суперкомпьютер с системой искусственного интеллекта «Новый разум». Сокращенно Нора.

— АНЯ. Нора. Прямо бабье царство какое-то, — хмыкнул я.

— Для меня нет никого дороже этих двух барышень. Моя организация и моя спутница жизни. И пусть вас не смущает, что я говорю о них как о живых существах. Мы, старики, любим иногда почудить, — по-кошачьи прищурился полковник.

Его речь прервал звук, похожий на попытки задыхающегося набрать воздух. Источником аудиопомех оказался Пятеркин. Его лицо перекосило, как отражение в кривом зеркале, спецагент весь напрягся и даже прикрыл рот рукой.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться? — глухо произнес он.

— Обращайтесь.

— Разрешите выйти.

Годар смерил Пятеркина насмешливым взглядом и сказал:

— Идите. А когда закончите ваши… — полковник не смог сдержать улыбки, — ваши дела, приведите сюда других заключенных.

Спецагент пулей бросился к двери.

— Несчастный юноша, — покачал головой полковник. — Мы с ним чем-то похожи. Он тоже болен и тоже, увы, неизлечимо. Но я болен физически, а он — душевно.

— Да, я заметил. А что с ним? — я не стал скрывать интереса.

— Синдром Туретта. Может, слышали?

— Нет, никогда.

Годар кашлянул в кулак.

— Нора. Расскажи нам про синдром Туретта.

— Синдром Туретта — это болезнь нервной системы, характеризующаяся наличием у пациента множественных простых или сложных двигательных тиков… — начало было чудо-кресло.

— Спасибо, Нора, достаточно, — решил полковник. — В общем, страшная вещь, да еще и в таком возрасте.

Он понизил голос до шепота:

— Подозреваю, что у него серьезные проблемы с противоположным полом. Какая девушка будет терпеть его выходки? И это в пору бурной молодости, когда кровь кипит…

Я изо всех сил старался вести себя спокойно и уверенно, хотя создавать такое впечатление было нелегко. На самом деле тревожные мысли и опасения за дальнейшую судьбу не отпускали меня ни на секунду, но окружающим об этом знать совсем не обязательно.

— А что здесь у вас такое? — нарочито непринужденно спросил я у полковника.

— Лаборатория.

Память без спроса вернула меня в жуткий подвал Чучельника, и я машинально произнес:

— Лаборатория дьявола…

— Какого еще дьявола?

— Проехали… — опомнился я. — А где мы находимся?

— На нашей секретной базе.

Я переступил с ноги на ногу. Пол был очень холодный, а никакой обуви мне не выдали.

— А кто все эти люди в шлемах?

— Наши лаборанты.

— И чем же вы тут занимаетесь? — вопросы возникали сами собой.

Годар ласково улыбнулся, словно я был не пленник, а его старый приятель:

— Изучаем Помилку.

— Помилка жива? — еле сдерживая нахлынувшие эмоции, воскликнул я.

— Нора, зеркало! — скомандовал полковник.

Из спинки показалась все та же механическая рука, стальные пальцы сжимали небольшое круглое зеркальце. Годар поглядел в него, указательным пальцем пригладил усики и подмигнул своему отражению.

— Нора, ножницы! Подравняй мне правый ус.

Стальные пальцы с маникюрными ножничками в считанные секунды справились с его приказом.

«Сука, да он издевается!» — выругался я про себя.

— Успокойтесь, молодой человек, с Помилкой все в порядке, — медовым голосом произнес Годар.

— А откуда вам известно ее имя? — спохватился я.

— Пока вы были в отключке, мы допросили Профи и Фиделя. Они все нам рассказали. Вернее, все рассказал Фидель. А Профи оказалась крепким орешком, так и не раскололась.

— А что с Фиделем и Профи?

— С ними тоже все порядке.

— А Мира… Девушка, она была на караулке, что с ней?

— Наши боевые дроны отправили ее на небеса.

«Биогибрид попал на небесах…Представляю, какой бы поднялся переполох в райских кущах», — невольно подумалось мне.

Впрочем, у биогибридов отсутствует душа и путь на небеса им заказан. Хотя кое-кто бы с этим не согласился. Например, один бродячий проповедник, который уверял меня, что у всех роботов, включая дронов, душа как раз есть и они тоже могут попасть в загробный мир.

Да что там роботы! Встречал я и таких чудил, что верили в одушевленность деревьев.

Это было давным-давно, еще во времена зеленой травы…

Я — молодой, подающий надежды любовный аферист и, казалось, весь мир у моих ног. В ту пору мне не давала покоя одна молодая особа. Звали ее Лилли-Энн Экзич. Ее папа, Бела Экзич, был известным на всю Систему писателем-фантастом. Неплохой, кстати, писака. Автор бесконечной эпопеи «Покорители пространства». Писал он с какой-то удивительной скоростью. Мог запросто выдать до трех толстенных томов в год. И при этом качество его произведений всегда оставалось на достойном уровне. Злые языки поговаривали, что Бела Экзич подпитывал свое трудолюбие стимуляторами и алкоголем, но я свечку не держал, поэтому не берусь судить. Свою эпопею писатель так и не окончил. Остановился на сороковом томе и умер во сне от сердечной недостаточности.

Лилли-Энн, его единственная дочь, получила многомилионное наследство и шикарный особняк под названием «Белая дача», расположенный в подмосковном Королеве. Вокруг особняка был разбит парк с экзотическим деревьями. Очень красивый. А сверху все накрывалось навороченным климатическим куполом, под которым царила вечная весна.

Мысли о денежной составляющей наследства Лилли-Энн не давали мне спокойно спать. И я решил во что бы то ни стало охмурить ее и обобрать.

Скажу откровенно, дамочку не назовешь красавицей. Мелкого росточка, пухленькая, с жидкими волосенками. Короче, не мой типаж. Но работа есть работа…

Лилли-Энн была ботанкой. То есть участником одноименного субкультурного движения. Ботаны протестовали против пуританской морали, пропагандировали стремление вернуться к природной чистоте через любовь и миролюбие. Они поклонялись деревьям, считали, что у них есть душа и особая миссия: охранять, исцелять и усиливать жизненную энергию человека. И как только Лилли-Энн заполучила отцовские деньги, сразу же организовала в особняке ботанскую общину. Сборище вышло внушительным. Человек под двести, а то и больше. Поэты, художники, музыканты… Короче, бездельники всех мастей.

Чтобы добраться до ее капиталов, мне требовалось стать частью этой тусовки. И я стал готовиться. Читал, смотрел фильмы и ролики, чтобы вникнуть максимально подробно в суть и частности субкультуры ботанов. Попытался пособирать сведения и о самой Лилли-Энн, но тут меня ожидало фиаско: информация практически отсутствовала. Она не вела соцсетей, не светилась в обществе, не давала интервью.

Сочтя, что пришла пора, я отправился на собеседование, которое требовалось пройти для вступления в общину. Меня спросили о гражданской позиции. Ответ, что я сторонник мира во всем мире и категорический противник войны, а «доброта» — мое жизненное кредо, всех устроил. Еще мне показывали карточки с изображениями деревьев, а я угадывал, как они называются. Подготовился я хорошо, так что не сделал ни одной ошибки. Тем же днем я прошел обряд посвящения. Я отрекся от прошлой жизни, поклялся служить матушке-природе и бороться за мир во всем мире, и так далее, и тому подобное…

Подчиняясь правилам, я избавился от своей одежды, мобилы, бумажника и прочих предметов «мирского культа». Мне выдали просторную белую тунику, расшитую бисером тюбетейку и заставили выпить какое-то пойло. Как выяснилось позже, это был абсент — крепчайшая настойка на полыни. Потом меня привели к священному дереву, которому они все поклонялись. Им оказался ясень. И я трижды облобызал его корни. Далее предстояли пляски у костра, хоровые песнопения и прочий бред. Очнулся я только под утро рядом с какой-то обнаженной девицей. Кажется, это тоже была часть ритуала посвящения…

И потянулась череда беззаботных дней. Бесплатная кормежка, ничегонеделанье, беседы обо всем и ни о чем, свободная любовь. На «Белой даче» имелся огромный винный погреб, куда я стал наведываться, как на работу. Ботаны не гнушались пьянства, но перед тем, как приложиться к бутылке, следовало прочесть специальную молитву.

За все это время я видел Лилли-Энн всего несколько раз, да и то мельком. Наследницу окружала целая свита лизоблюдов и прихлебателей, которые не давали к ней приблизиться. Скажу наперед, доступа к ее телу я так и не получил…

Кроме вечно пьяных и обсаженных ботанов, на «Белой даче» имелся целый легион слуг. Они выполняли всю грязную работу: готовили, обстирывали, убирали, разве что не подтирали нам задницы. Целая бригада врачей круглосуточно следила за тем, чтобы все хорошо себя чувствовали. Были и охранники — громилы в черных очках, вооруженные бластерами. Они с равнодушием взирали на творящийся здесь бедлам, но стило кому-то затеять драку или попытаться что-то спереть, провинившийся тут же брался за шкирку и выдворялся из общины.

Я быстро понял, что изначальный мой план невыполним, я тут бесполезно трачу время, занимаясь черт знает чем. Однако уйти я не особо спешил: халявная выпивка и доступные девицы удерживали от окончательного шага.

А свинтил я после того, как стал свидетелем одного кощунственного акта, о котором до сих пор вспоминаю с содроганием. Оказалось, что раз в месяц ботаны проводят ритуал «Сжигания мерзости». ю они называли деньги.

Ритуал проходил так. Все собирались у костра и Лилли-Энн бросала в его пламя пачки новеньких кредов, приговаривая: «Гори, мерзость! Гори!». При этом ботаны шумно аплодировали и хохотали. Только мне было не до смеха. Я едва не потерял сознание, видя, как в огне сгорают сотни хрустящих бумажек.

Под впечатлением я впечатляюще напился, после чего подрался с одним бородатым дядькой по кличке «Борода». Оригинальный позывной, не так ли? Этот урод присел мне на уши и стал рассказывать о том, что уже десять раз наблюдал «Сжигание мерзости» и теперь жить не может без этого зрелища. Я не стал сдерживаться и от души врезал ему. На следующий день меня вытурили из общины.

Ну и на этой ноте закончу-ка я экскурс в прошлое, тем более что настоящее мое весьма драматично и неопределенно.

И вот стою я в пижаме перед полковником-инвалидом, переминаюсь с ноги на ногу, а в башке елозит одна единственная мысль. Решив не таить ее, спросил напрямую:

— А зачем вам понадобились мы, если вас интересует только Помилка?

Полковник провел ладонью по серебристому ежику волос и сказал с усмешкой:

— Не «мы», а вы, Вук. Ваши друзья нам ни к чему.

— В смысле, ни к чему? Вы собираетесь пустить в расход Профи и Фиделя? — возмутился я.

— Ни в коем случае, ни о чем подобном мы и не думали!

— Ага, не думали… Да все вы уже придумали! Не удивлюсь, если вы и Сиротку очистили.

— Правильнее сказать, «зачистили», — поправил Годар.

— Да без разницы — очистили, прочистили, зачистили! Короче, перебили всех пыжей к едрене фене, а заодно и симургов с урсусами.

— Скажете тоже, молодой человек! — прыснул полковник. — Мы же не изверги! Пыжи пусть себе живут-доживают. А местные зверушки мне очень даже понравились. Я, кстати, приказал доставить к нам одного живого урсуса. Великолепный экземпляр! Будет подарок моему другу генералу Каюмову. Он держит в своем имении небольшой домашний зоопарк. Всякие там экзотические пташки, зверушки, бабочки, жучки, паучки…

Тут он словно бы спохватился, откашлялся и придал лицу серьезное выражение:

— Однако я заговорился. Перед тем, как ответить на ваш вопрос, спрошу. Вам известен термин «контактер»?

Я не стал отвечать.

— Контактер — это человек, который вступил в контакт с пришельцами. В вашем случае с одним пришельцем, — последовали пояснения. — Но вы не только установили контакт с Помилкой, но и подружились с ней. Так что на вас и инопланетянку у нас обширные планы.

— Что, теперь посадите нас в клетку и будете изучать, как каких-то диких зверей?!

— Почему сразу «диких»? — искренне удивился полковник. — Вы очень даже домашние. Сладкая парочка — папа и его детеныш. Но в целом вы, конечно, правы. Только это будет не клетка, а комфортабельная космическая станция, оборудованная по последнему слову техники.

— А если я не соглашусь?

— Вы согласитесь.

— Силой заставите, да?

— Зачем же силой? Сейчас спецагент Пятеркин приведет Фиделя и Профи, и вы вмиг образумитесь. А если будете выеживаться, я прикажу моим лаборантам переломать им пальцы на руках и ногах, вот тогда вы сразу станете как шелковый.

Я на секунду представил, как уроды в шлемах пытают Профи и Фиделя, и вздрогнул.

— Ну хорошо, раз я вам все-таки нужен, дайте мне увидеться с Помилкой, — предъявил я свое условие.

Годар звучно хлопнул в ладоши.

Долговязый лаборант подошел к гипотермической капсуле и покатил в нашу сторону, как носильщик тележку, остановив ее в полуметре от нас. Капсула поблескивала разноцветными лампочками, а сверху имелось квадратное окошко. Туда я и заглянул. Там, внутри, лежала Помилка. Ее глаза были закрыты, лицо выражало безмятежность, а лоб «украшали» два датчика, приклеенные лейкопластырем.

— Вы довольны? — полковник одарил меня белозубой улыбкой.