Эллариония

Иван Тройнов, 2023

Эллариония – планета контрастов.Снаружи она наивна и красочна, а внутри холодна и жестока. Снаружи народы живут в мире уже сотни лет и практикуются в магии, а внутри бедные жители гибнут от истощения, войн и политических распрей. Неизвестно как, но идеальный баланс жизни и смерти поддерживался веками. И так могло продолжаться бесконечно, но однажды один старый маг услышал манящую мелодию…Так началась загадочная история трёх героев, чьи судьбы оказались переплетены задолго до знакомства.

Глава 4. Комен. Маг воды

«А вдалеке слышишь грома раскаты?„Страшно охота грозу посмотреть!“Так, почему же пошёл ты в солдаты,Коли мечтаешь за бурей лететь?»

Из сказаний «Об охотнике за грозами»

— Эй! Ты живой?

Тёплая живительная влага капала на лицо Комена крупными каплями, заливая глаза.

— Проснись, друг!

Парень пришёл в сознание и непроизвольно выплюнул из себя остатки воды:

— Кха-кха… чё… кхе-е… Чё произошло?

Рядом на корточках сидел лопоухий мальчик, лет пятнадцати, с короткими тёмными волосами, но с сединой на висках. Мальчуган улыбался во весь рот:

— Слизневы мозги, ты жив! Да-а! Я тебя спас! Ай-да я, ай-да моя водичка. Вот уж деда не поверит! Пошли скорее в дом, а то завтрак пропустим!

В голове только что пришедшего в себя Комена стоял гулкий звон. Он пытался вспомнить, что было до того, как очнулся, лёжа на берегу. Мокрый тяжёлый песок сыпался отовсюду: и из складок штанов, и из мокрой накидки с капюшоном. Вытряхивая из ушей последние соринки и найдя в волосах ракушку, альбос оглянулся по сторонам: песчаный берег простирался невероятно далеко в каждую сторону, вырисовывая неровный полумесяц. Из песка то и дело торчали невысокие камни. На тех, что побольше мостились пухлые птицы с длинным и крючковатым носом, размером с курицу. В десятке шагов от воды на пологом склоне, усеянном зелёной травой, стояли тонкие деревья. В полотне травяного ковра то и дело колыхались на ветру голубые цветы.

— Кто ты? И где я? Кха… — слова давались с трудом, вода всё ещё выходи́ла из лёгких.

— Матеус я, а ты на песке разлёгся! Вставай давай, а то краб вернётся. Я его водой смыл, а он уплыл такой, раз и в землю закопался, — энергично жестикулируя тараторил юный спаситель.

— Какой ещё краб? Дай в себя прийти, я не могу встать, — голова ещё кружилась. При попытке подняться Комен качнулся назад и плюхнулся в воду. — Ох, моя нога!

Матеус поправил красный платок на шее, пряча небольшой деревянный кулон.

— Какой-какой краб? Красный, с толстым панцирем, что твоя нога. Я его неплохо так припечатал! Надо проверить, может даже убил? А тут гляжу — ты лежишь! — переведя дыхание, Матеус продолжил: — Так это, слизневы мозги, я ж тебя спас! Тогда с тебя гемчик! Нет, два гема! Хотя, откуда они у тебя…

— Малец, ради Сола, объясни мне, пожалуйста, где я и как сюда попал? У меня жутко болит голова. Ничё не понимаю.

— Правильно говорить: ради Юни! Деда так говорит. И ты говори. А что произошло, не знаю. Может, ночью уснул на песке и пролежал тут до утра, а может, твой корабль пошёл на дно и тебя выплюнул океан. Я точно знаю, что ты — утопец, или как вас там… утопленник! Или нет… ты же жив благодаря мне! У тебя вон в ухе кровь запеклась, да и губа вся разодрана. Но эт мы поправим!

В глаза бил яркий оранжевый свет, от Сола такого не дождёшься. Морское мелководье, где сидел Комен, уходило далеко, но даже ясная погода не позволяла соориетироваться. Странно. Обычно с Чакра невооружённым глазом можно было рассмотреть берега Евстрая, а тут…

Ещё вода такая тёплая! Альбосы с острова Ильдраир старались не находиться в воде слишком долго, иначе от холода сводило мышцы. А тут сиди себе, уютно и хорошо, ноги обдаёт приятной освежающей влагой. Как необычно.

Ещё никогда в жизни Комен не ощущал ничего подобного. Это новое чувство вселяло надежду, хотя всё остальное, на первый взгляд, вызывало озадаченность. Вдалеке стояли деревья, с большими жёлто-оранжевыми листьями. Где-то вдалеке виднелся горный хребет, и пик его прятался за облаками. Знакомая картина. Или нет?

— Малец, — растерянно моргая сказал Комен. — Как там тебя, ещё раз?

— Матеус, или Мат, а деда с бабушкой иногда Матиком называют, но теперь я взрослый уже и…

— Погоди-погоди, говори помедленней. Я неважно себя чувствую. И мне, похоже, нужна помощь, нога боли… — альбос ощупал ноги и дойдя до коленной чашечки тихо выругался: — Агрх! Соловы потроха, как же больно! Совсем не помню, как я попал на… Это что, Корунен?

— Здорово же ты стукнулся, дядь! Какой ещё Корунен? Вас там на этом Корунене что, совсем ничему не учат? Нет бы колено своё залечить, сидишь тут, глазами хлопаешь.

— Так как же я его вылечу? Нужны годы, что научиться врачевать, а я ещё слишком молод. Позови, пожалуйста, помощь.

— А-ха-ха, молод он! Посмотрите какой здоровенный лоб! Мне всего тринадцать, а я, смотри, как умею!

Комен в изумлении раскрыл глаза, когда прямо у перед носом из воды поднялось маленькое паровое облако. Подлетев к нему, оно оросило дождём из толстых как слива шариков воды. С каждой такой каплей головная боль и тошнота отступали и ноющие ссадины уже не так досаждали, как раньше. От переизбытка эмоций Комен взвизгнул и отпрыгнул от необъяснимой природной аномалии.

— А-а! Убери это! Что, Сол тебя задери, это такое?!

Сердце бешено забилось, но сознание после лечебного дождя действительно прояснилось.

— Ты и вправду болен. Пошли, утопленник, я тебя Варке покажу.

— Стой, но как же я пойду, я же… — не успев закончить фразу, Комен осознал, что стоит в трёх шагах от тающей мини-тучки. Он скакнул на это расстояние в пару прыжков. Ноги его вновь были сильны и полны энергии, хотя вдох назад болели при попытке встать. Комен судорожно покрутил головой и попытался вспомнить хоть крупицу. Что произошло?! Он прекрасно помнил кто он и откуда, но события последних… часов, дней или недель… ускользали в недра сознания. Последнее, что он помнил: тепло ювелирной жаровни, дрожащие от напряжения пальцы и брезгливый взгляд мастера-ювелира. Но Комен видел всё это последний год буквально каждый цикл. Вдобавок образы расплывались, будто прошла уже тысяча лет.

Альбос поднял взгляд. Перед ним стоял озадаченный мальчик, казалось, готовый в любой момент залиться звонким жизнерадостным смехом. Вокруг что-то изменилось. Это место — точно не дом. Оттенки цвета, температура, влажность, окружающее пространство, чувство чего-то нового, доселе неизведанного. И это «что-то» ему нравилось.

«Выхода всё равно нет, нужно идти с мальчиком. Может быть, память вернётся, когда я успокоюсь и приду в себя».

— Ну, веди, малец, и это… Спасибо за помощь. Расскажешь, как ты так с тучкой?

— Коне-ечно! — зарделся Матеус. — А деревня тут недалеко, за пару дней доберёмся.

— Что?!

— Да шучу я, утопленник! — озарив альбоса лучезарной улыбкой, сказал мальчик. — Деревня близко, как раз подоспеем к завтраку.

***

Представив бедолагу престарелому рыбаку по имени Гастод, Матеус мигом выскочил из дома на улицу.

Гость с огромным удовольствием принялся уплетать горячий рыбный суп с рисом и фруктами. Экзотика! Ничего подобного Комен раньше не пробовал, да и голод не оставлял времени для раздумий, желудок требовал подкрепления. Спешно работая челюстями, альбос осматривал домишко, куда его привёл юный спаситель. Дом из нескольких комнат, больше похожий на хижину, построили из толстого подобия бамбука, а крыша выстлана огромными листьями, о существовании которых, Комен не подозревал. Но наверняка такие росли на Корунене, да и климат похож.

Ещё одна странная деталь бросалась в глаза: на окнах не было ставень, а двери прикрывала лишь тонкая ткань. Днём здесь жара! А ещё жители явно друг-другу доверяют. Это весьма удивило и озадачило гостя. Попробуй устрой что-то подобное на Ильдраире. В первый же цикл тебя ограбят, а во второй заболеешь от сквозняка.

С улицы доносились крики мальчишки: «Плесь! Бам! Плюх! Как я его, а?!»

— Играется, Матик, он у меня хороший мальчик, взрослый не по годам. Мать его рано ушла от нас, а за ней следом и отец… Бедняга… — нижняя губа Гастода подрагивала от произносимых слов. Правый глаз глядел на пришельца, а левый куда-то вдаль, его уже давно затуманила неизлечимая болезнь. — Ты ешь-ешь, но раз в моём доме оказался, то будь добр, расскажи, что с тобой произошло. Море вчера ночью бушевало, будь здоров, неужели кораблекрушение?

— Пытаюсь вспомнить, что случилось и не могу… — потупив взгляд в деревянную миску, сказал парень. — Я не помню, чтобы путешествовал кораблём. Произошло что-то важное, но мысли разбегаются… Извините.

— Не помнишь. А звать то тебя как, не забыл?

— Имя, кажется, не забыл. Зовут Комен. Помню друзей, работу, но когда пытаюсь вспомнить больше — голова раскалывается.

— М-да! Так значит… Послушай, Комен, помочь я тебе не могу, ты уж не серчай. Но и выгонять не собираюсь, — ничего плохого ты не сделал. Доедай и пойдём-ка к старейшине, прогуляемся, глядишь, вспомнишь чего. А коли нет, так спросим совета, как нам с тобой быть.

Комен застыл с приоткрытым ртом. В памяти вдруг всплыло лицо Арконианы, но как к этому относиться альбос не знал. Лик прекрасной женщины не вызывал никаких эмоций, но Комену казалось, что он упускает нечто очень важное.

«Матеус сказал, что я не на Корунене, значит, Евстрай, но встретили меня тепло. Там кроме солдат никого и не встретишь. Очень странно».

— Спасибо за доброту. Скажите, уважаемый Гастод, а как называется это место?

— Деревня-то? А вон, видишь гору? — сказал дед, показывая в окно на верхушку ближайшей горы, скрывающейся за облаками.

Пришелец кивнул.

— Ну так вот, эта гора называется «Пик Гира». В честь легендарного предводителя Игнийцев, но это каждый ребёнок знает. Так вот, мы живём у её подножия. Есть ещё две горы: «Утёс Нека» и самая высокая «Вознесение Вандерии», но все их называют просто Гир, Нек и Вандерия. Раньше нас посещал один торговец, так он говорил просто деревня Гира, а мы и не жаловались никогда!

— Но ведь на Евстрае только вулкан, — тихо произнёс гость. — Ох, всё как во сне…

— И не говори, сынок, райское местечко! Крабов хоть отбавляй, фрукты растут, будто сама Эллария помогает нам, одно плохо — вся молодёжь ушла… Матеус последний из детей остался. Видишь ли, горы дают нам защиту, но и отрезают от внешнего мира, редкие торговцы приплывают к нам на плотах из-за косы. В основном за панцирями и мясом крабов, но и их добывать скоро станет некому.

— На плотах? За панцирями крабов? Эллария?! — оживился парень. — Вы думаете, что она существует?

Дед Гастод в удивлении раскрыл рот и вытянул руку ладонью вверх:

— Всю жизнь живу на Тефтонге и ни разу не сомневался, что она существует. Пошли-ка дружок, Вариллия напоит тебя настойкой фиалки трёхцветной. У тебя жара нет, случаем? Дай-ка проверю, — дед встал со стула и, опираясь на стол, подошёл к Комену, чтобы потрогать лоб. — Вроде негорячий… Досталось же тебе, искатель приключений…

— Я в порядке! Извините… Это ваше дело, и я должен быть благодарен за гостеприимство.

Дед долго с грустной улыбкой смотрел на Комена. Здоровый глаз прыгал с лица на волосы, с волос на одежду и задержался на левой руке. Альбос тоже невольно взглянул на руку, и зрачки его округлились. Печати — гордость и сокровище Комена, потухли, оставив лишь блёклый след. Теперь они выглядели скорее как незаурядная и порядком выцветшая татуировка.

— Эээ, это, я могу объяснить! — сглотнув образовавшийся в горле ком, сказал Комен.

— Не надо, сынок, меня не волнует твоё прошлое, тебе и так уже достаточно досталось. Только пообещай мне одну вещь, за это я стану относиться к тебе как к родному.

Альбос растерялся:

— Но… Как я могу пообещать что-то, не зная о чём речь?

— Не бойся, я ничего не стану требовать. Матеус — мой внук, помог тебе. Кроме него у меня почти никого не осталось. К тому же он очень добрый и доверчивый парень, — Гастод подошёл к ведру с чистой водой, зачерпнул и не спеша отпил. — Я прошу, чтобы однажды ты отплатил ему той же монетой. Пусть это будет через месяц, а может год, неважно.

— Уважаемый Гастод, я постараюсь сделать всё, что от меня зависит, правда, но я ничего особенного не умею, поэтому, извините, я не уверен…

Дед опустил черпак в ведро и повернувшись внимательно осмотрел гостя:

— Ладно, может быть, я многого прошу. Я вижу, ты доел, идём-ка…

Старик не успел договорить, как с улицы донеслись голоса и в дом вбежал радостный Матеус:

— Деда, деда! К вам с утопленником пришла баба Варка! Ха! Я сбе́гал и рассказал, что спас человека!

— Дорого́й Гастод! — низенькая старушка приветствовала выходящего из хижины деда. Опираясь на тонкую резную тросточку из древесной ветки, она широко улыбалась. Одета она была в поношенное серое холщовое платье и красный платок на голове. На ногах из-под полы платья проглядывали растоптанные сандалии. Шею украшало длинное ожерелье с резными кубиками, сделанными из такого же красного дерева, как и трость. Рядом со старушкой переминался с ноги на ногу бугай с косым взглядом и взъерошенными волосами. Комен подумал, что здоровяк пришёл за ним, и в ожидании неприятностей остановился в тени, под навесом у входа в дом.

— Варка, дорогая, как я рад тебя видеть! Мой дом всегда открыт для тебя, как сердце искателя открыто взору птицы Эбису! — старик расправил плечи и разгладил бородку. Комену показалось, что он вдруг стал выше и моложе.

— Проходите скорее, наш завтрак ещё не остыл! — зазывал Гастод.

— Ох, милый друг, как и тринадцать лет назад, твои речи — услада для моих ушей. Но, прошу, я прибежала сюда, как только малыш Матеус рассказал мне о странном бедняге, что попал в кораблекрушение во время вчерашнего шторма!

— Бабушка, я уже не малыш! — вставил Матеус, бегая по кругу.

— Конечно, малыш, конечно! Познакомьте же нас с гостем, не нужно ли ему залечить раны?

Стоя в тени крыши веранды Комен чувствовал, что опасности нет, но что-то во всех присутствующих настораживало, головная боль мешала сосредоточиться и определить в чём дело.

— Наш гость, кхм, он… Вот же он! — дед махнул рукой в сторону Комена, стоя́щего около деревянной балки, удерживающей навес. — Думаю, он сам вам всё расскажет, проходите в дом!

Варка попросила сопровождающего её здорового бугая остаться в саду и поиграть с Матеусом.

— Пусть детишки поиграют, Пегу нужно больше общаться со сверстниками, — с милой улыбкой сказала старейшина деревни. Достав из складок платья маленькое стёклышко и тщательно протерев его, Варка продолжительное время рассматривала пришельца:

— Бедняжка! Гастод, что за гостеприимство! Принеси мальчику другую одежду, он же весь в лохмотьях!

— Так у меня ничего и нет на него, — изумился дед.

— Загляни-ка в сарай, неужели Когтар забрал всю одежду, когда уходил?

— Хм-м, может что-то и осталось, — ответил Гастод глядя исподлобья и медленно поковылял в сторону заднего двора.

— Так как же тебя зовут, юноша? — мягкий голос старейшины обращался к Комену.

— Комен, кажется…

— Кажется? Матеус сказал, что ты здорово ударился. Помнишь что-нибудь о случившемся? Где твои близкие, родители?

Глаза старушки смотрели с лёгким прищуром, как будто она не доверяла пришельцу и пыталась вывести его на чистую воду. Этого Комен боялся больше всего, ведь и сам понимал, как его появление в деревне выглядит со стороны. Помню всё, только не помню, как к вам попал. Шикарно. Соврать что ли?

— Извините, я действительно потерял память. Всё, что я помню — это лица некоторых знакомых. Кто-то из них наверняка был моим другом и беспокоится обо мне. Я понимаю, что случилось что-то страшное, но что… — Комен встретился с Варкой взглядами, прижал подбородок к груди и опустил глаза.

— Вот как… Дай-ка мне свою руку, — сказала старейшина, и Комен, поколебавшись, положил перед ней ладонь. Варка взяла ладонь двумя руками и, мягко массируя фаланги пальцев, стала насвистывать незнакомый парню мотив. Рука заметно нагрелась, ладонь вспотела.

— Интересно, очень и очень интересно! Значит, ты либо действительно ничего не помнишь, либо искусно контролируешь внутреннюю энергию и не хочешь делиться воспоминаниями. Глядя на тебя, я бы ни за что не подумала, что ты маг высшей ступени.

— Маг? Нет-нет, что вы, я в эту чепуху не верю. Только вот что-то с печатью случилось, но я думаю, что разберусь, как только вернусь домой!

Варка долго внимательно смотрела в растерянные глаза Комена, потом на руку, всё время поглаживая большими загорелыми пальцами его бледную ладонь.

— И где же твой дом, мальчик?

Идьдраир, Сол его задери. Как бы его описать, чтобы Варка точно поняла место, но не поймала на лжи?

— Я помню гору, ущелье, город из камня… Вокруг холодная вода.

— Горы у нас есть, со всех сторон, где нет воды, но город из камня… В столице камня много, но там тепло. Вода холодная — это на север. А чтобы всё вместе, — старушка задумалась. — Ласкерль может быть? Только путь туда неблизкий, а тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Я попрошу Гастода, чтобы он, покамест, за тобой присмотрел. Спать будешь в заброшенной мельнице, там давно никто не живёт, да и жёрнова не работают. Но всяко лучше, чем ночевать под открытым небом.

Пока Комен думал над значением слова «ночевать», старик вернулся из сарая и с грохотом опустил на стол целую охапку разной одежды.

— Налетай! Это старое добро Когтара, отца Матеуса. Посмотри, вдруг что-то подойдёт.

Комен, стараясь скрыть усталость, стал примерять подошедшую по размерам одежду, а Варка тем временем рассказала ему историю родителей Матеуса:

— Когтар и моя дочурка Весена поженились пятнадцать лет назад, да долго на ребёнка не решались. В то время племена с Игнфтонга повадились приходить через ущелье в Пике Гира. Забирали всё, что к полу не приколочено, треклятые! Мельница — та маленькая, еле на всех в деревне хлеба хватало, а одной рыбой да крабовым мясом малыша не прокормишь. Однажды собрались силачи с деревни, да завалили проход этот, что в ущелье. Ох, такой тогда обвал случился, один под камнепадом так и отправился к Версе. Зато эти ужасы прекратились и отбирать еду у нас перестали. Тогда, аккурат через год и Матик родился. Ох, счастья было! Гастод тогда на симфоне играл, вся деревня плясала, да и мы с ним тогда…

— Кхе-кхм, ты заканчивай, заканчивай, — перебил Варку покрасневший дед.

— Ах да, ну и как Матику три года исполнилось, захворала Весена! Лекарств у нас не было никаких, а внешний мир закрыт либо горами, либо океаном. Тут-то живи себе, наслаждайся, а покинуть деревню не так просто. Муженёк места себе не находил, лекарство хотел найти. Да только от чего? Фиалка и та не помогала… — Комен заметил, как глаза старухи блестят от влаги.

— Решил тогда Когтар в Ласкерль идти, магов на помощь звать. А как выбраться отсюда? Пошёл, значит, он, искать путь, о котором среди старых шахтёров ходили слухи. Мол есть в шахтах под горой Гира какой-то старый ход, а точнее сказать — сеть пещер что может путника провести сквозь гору. Только вот опасно это, карты нет, а бо́льшая часть пещер затоплена. Да только храбрецом был наш Когтар, и на кабанов ходил, и даже игнфтонгца победил однажды в поединке. Пошёл, значит, он в те пещеры и больше не вернулся. А Весена, девочка моя, продержалась ещё с полгода и отошла к Версе. Сжалилась над её страданиями богиня смерти, да забрала к себе. Ни я не помогла, ни Матик. Ах, как он старался маму вылечить. Такой маленький, а всё-всё понимал. Упражнялся с водичкой каждый день, да слишком поздно было…

— Кхм. Мда-а… — протянул дед и положил голову на руки. И Гастод и Варка молча стеклянными глазами смотрели куда-то вдаль. Комен же в это время пытался вдеть ногу в узкие штаны, что оказались ему слегка не по размеру и разрушил неловкое молчание громким падением. Быстро поднявшись, он заметил, что дед и старушка с улыбкой смотрят на него:

— Вот так красавец! — произнесла Варка.

— Глядите-ка! Морской волк и стиляга! — в двери стоял Матеус и хохотал, оперевшись о косяк.

Короткая куртка из бурой кожи с высоким воротником и широкими плечами сильно контрастировала со светлыми тонкими облегающими штанами, но выбор был невелик. Комен покраснел и начал было снимать наряд, но старики уговорили парня оставить всё как есть и пойти отдохнуть на мельницу. Альбосу это показалось удачной идеей, ведь мысли до сих пор не собирались воедино, и ему требовался крепкий сон.

Варка отправила Матеуса и здоровяка Пега, прибраться в заброшенной мельнице.

И не успел Комен рассмотреть ни мельницу, ни ссохшиеся просевшие балки, не обращая внимания на спёртый запах гнили, как увидел её. В углу, у стены, в тонких лучах света из маленького грязного окна, стояла деревянная кровать. Стянув мягкую пыльную подстилку, похожую на мешок, и улёгшись прямо на доски, Комен в мгновение забылся долгожданным сном.

Во сне он видел себя со стороны в глубокой каменной пещере. Он рассматривал своё отражение в зеркале изо льда. Лёд расползался от зеркала и спустя пару мгновений пещера озарилась ярким светом, превратившись в ледяной грот. Комен увидел интенсивное голубое свечение под ногами. Ледяной пол раскололся, и парень упал в пустоту вместе с осколками.

***

Глубокой ночью в маленькой деревушке у подножия горы Гира раздался оглушительный крик. Многие проснувшись высунулись посмотреть, что произошло, в том числе и старик Гастод. Когда дед доковылял до источника звука, там уже шла необычная для деревни суета. Несколько мужчин вёдрами таскали воду из залива, среди них был и здоровяк Пег. Поодаль, на ступенях ведущих к мельнице, в одних штанах, измазанный в саже, сидел Комен. Закрыв лицо ладонями, он нервно покачивался на ступеньке.

Сердце Гастода ёкнуло:

— Парень, ты в порядке?

Но не получив никакого ответа, счёл наличие головы на плечах достаточным и двинулся дальше к мельнице. В нос ударил резкий запах гари, тлел деревянный сарай, в котором бывший мельник хранил инструменты и различного рода принадлежности для жизни.

— Что здесь произошло?

— А пёс его знает, дед, сначала кто-то орал как полоумный, потом, слышу, что-то разбилось. Я на улицу, а тут пылает уже! — зло ответил один из мужиков, наблюдающих за тлеющим пепелищем, и, ткнув пальцем в сторону спуска, добавил. — Этот вон, из-за сарая выскочил, давай курткой тушить, да сам чуть не загорелся, теперь сидит поди, чухается.

На затухающие угольки выплёскивали остатки воды. У подошедшего Пега Гастод уточнил, не видел ли тот кого-нибудь необычного?

— Мама сказала принести воды, огоньки потухли, но Пегги обжёгся. Матеус полечит? — по слогам произнёс бугай и с ужасом уставился на волдырь, вскочивший на тыльной стороне ладони.

— Ступай, сынок, скоро рассвет. С утра займёмся твоей раной, а Матик ещё спит, — к облегчению деда никто не собирался устраивать выяснения прямо сейчас, и народ стал расходиться.

— Мальчик мой, ты так и будешь тут сидеть? — Гастод уселся на ступеньку выше Комена. Тот уже сидел спокойно, но всё ещё закрывал лицо руками.

— Это безумие какое-то! Где Сол? Почему так темно? — всхлипывая произнёс парень.

— Да что с тобой такое, Комен? Возьми себя в руки и прямо сейчас расскажи, что случилось!

Взять себя в руки оказалось не так-то просто, и дрожащим голосом Комен ответил:

— Я… Я проснулся и хотел… к вам вернуться, как договаривались, а кругом темно! Открыл дверь, на улице тоже ничего не видно!

— Так ночь на дворе, а пожар-то как случился?

Комен скороговоркой выпалил:

— Я вышел из мельницы, протёр глаза, а там у сарая маленький огонёк! Как факел, только внутри стеклянной коробки, будто ведьма спрятала туда огонь! Ну, я его и разбил! Оттуда полился жидкий огонь, стало светлее, но не повсюду. Я спрятался за сараем, но и он скоро загорелся! А потом кто-то прибежал. Они кричали и тушили огонь, но он лишь сильнее разгорался! Тут я и понял, что разлил масло. Простите меня, я ничего не понимаю. Что со мной происходит? Что происходит вокруг?

— Подожди-ка, парень, ты никак в пещере жил раньше? Да, под горой Гира ночью особенно темно когда спутники Элларии заходят за гору, здесь хоть глаз выколи, это правда. Но в остальном… Фолио сел, пока ты спал, вот и всё!

— Называйте, как хотите, но куда он сел? Так не бывает!

— Каждый день бывает, ты это, глаза что ли открой, да сам посмотри.

Комен приоткрыл глаза, протёр их от сажи и в удивлении разинул рот. За всю свою жизнь он никогда не видел ничего красивее. На его глазах из воды поднимался ярко-оранжевый диск, освещающий всё вокруг.

— С ума сойти! Как Сол, но движется! — не веря своим глазам Комен выставил перед собой ладонь, пряча лицо от света. Обернувшись назад, он увидел тень на склоне. — Так, значит, она существует?! Эллария! Это не сон?

— Смотря что ты называешь сном, — задумчиво произнёс старик. — Что ж, раз ты не спишь, пойдём. Поможешь мне подготовить снасти. Самое время для утренней рыбалки. А потом надо будет здесь прибраться. Ты набедокурил, тебе и расхлёбывать.

— Как скажете… — не отрывая взгляда от горизонта Комен наблюдал, как восходит Фолио. — Соловщина какая…

Спускаясь с холма, альбос впервые обратил внимание, что солнечные лучи приносят не только свет, но и тепло. На душе всё ещё висел тяжкий груз, но потерю памяти затмили эмоции от осознания, что мир из сказок действительно существует.

Следующий день Комен провёл помогая деду и восстанавливая сарай вместе с тем ворчливым мужичком, что первым прибежал ночью на помощь. Мужик не назвался и игнорировал большинство вопросов не по делу. Деваться некуда, в голове зрели новые вопросы о мироустройстве Элларии. Украдкой альбос поглядывал на светило, огибающее небосвод по дуге и ближе к вечеру, застыв на четверть часа, смотрел, как оно заходит за гору.

Вторая ночь пришельца на Тефтонге была спокойна, чего нельзя сказать о следующем дне.