Граф Суворов

Иван Шаман (2024)

Что может быть желанней, чем переродиться в семье правителя? Вот только появился я в Российской империи, погрязшей в интригах аристократов, локальных войнах и начинающейся смуте. В империи, в которой технологии больше похожи на магию, а магия стала технологией: летающие корабли, бронеходы и техномагические доспехи. Добро пожаловать в новый, такой знакомый и такой непривычный мир.

Глава 2

19:45, июль 2024 г. от р. х. Село Новокончанское, резиденция Суворовых.

На протяжении двух часов я не понимал, что будет дальше. До последнего не веря в то, что от меня просто не избавятся. Вначале — на борту странного абордажного судна. А затем, когда мы приземлились на площадке чьего-то дворца, в приемной. Ратники доставили меня от дверей до дверей, но еще почти час мужчины о чем-то спорили, запершись в кабинете, и, лишь придя к соглашению, вышли.

— Значит, вот он каков, сын Бронислава, — мрачно проговорил седой мужчина с тростью, к которому меня привели. Я все еще не мог прийти в себя, поддерживая слабое тело за счет праны и открытого канала в бесконечность, но долго такое продолжаться не могло. Если умирающего в пустыне бросить в холодное озеро, он будет счастлив, но недолго.

— Отец, ты что, всерьез хочешь взять его в семью? — удивленно спросил вытащивший меня командир штурмовиков, с которым мы так и не удосужились познакомиться ближе. Всю дорогу до загородного поместья он сидел, молча сжав зубы, а меня просто пристегнули к одному из кресел в десантном отсеке. — Что ты планируешь делать?

— То же, что сделал ты и что сделаю я, если понадобится. Проклятье Суворовых… — многозначительно произнес седой мужчина, и я не сдержал своего удивления. Что еще за проклятье и какого черта? Но крепкий старик, видно, истолковал мое выражение лица по-своему. — Да, юноша, перед вами опальные князья Суворовы, бездетники. И да, это нас называют бескровными, но дух наш крепок.

— Отец, не стоит изливать желчь на постороннего, — попробовал вмешаться капитан.

— Оставь, Роман. Этот мальчик твой племянник. Таково было желание Бронислава, и все наши гренадеры приняли его без вопросов. Если хочешь, чтобы проклятье перестало висеть над нашим родом, сделай уже мне внука! Убили Юльку, ты и рад! Теперь хоть в борделе со шлюхами кувыркайся, — гневно сказал глава семейства, ударив тростью по мраморному полу. — А до тех пор он твой родственник. Происхождение же никогда не имело значения, неважно, сын полка или последний наследник чуждого рода.

— На каждое правило найдется свое исключение, отец. Если мы примем его в род, он может стать последним. Стоит его врагам узнать, что он тут… — покачал головой Роман Суворов, а я понял, что для них происхождение моего тела секретом не является, в отличие от меня самого.

Судя по словам окружающих, обращенным к моей «матери», я стал наследником правящего рода, да еще и сверженного, а учитывая, что Бронислав защищал меня, а Роман, наоборот, шел с нападавшими, они служат разным государям. Признай я сейчас при них себя царевичем, попробуй качать права, и они обязаны будут сдать меня своему господину, пока же я просто найденыш.

— Это было последнее желание Бронислава, и я его исполню, — снова стукнул тростью старший Суворов. — Так же, как исполнил бы твое. Но и об осторожности забывать не стоит. Кто, кроме наших ратников, видел, что ты забрал мальчишку с собой? Доложи по сути.

— Так точно, — уверенно ответил Роман, невольно вытянувшись. — Во время штурма мы прикрывали княжну Долгорукову с позывным Ведьма. По приказу его высокопревосходительства и следуя общему положению империи, усмирили бунт черносотенцев и отрезали пути к отступлению лидерам меньшевиков, вошедших с ними в сговор. Однако в процессе на подмогу к Ведьме не успели и по прибытии обнаружили ее мертвой.

— Свидетелей не осталось? — мрачно посмотрел из-под мохнатых седых бровей на сына Суворов.

— Никак нет. Более того, мы к ее убийству отношения не имеем, — четко, по-военному ответил Роман. — Пока вскрывали внешний люк шлюпа — все уже было кончено.

— Хочешь сказать, что Бронислав убил твою невесту? — с удивлением поднял брови старик. — Не будь это предательством, я счел бы подобное за подвиг.

— Боюсь, что нет, отец. Юноша, покажите ему свои запястья! — приказал мне капитан, и я поднял руки открытыми ладонями вверх. И тут же с удивлением уставился на появившуюся на тыльной стороне татуировку в виде клинка. День открытий! Не помню, чтобы у мальца были татуировки, родимые пятна или другие отличительные черты.

— Знак мечника? — хмыкнул старик Суворов и, шагнув ко мне, взял руку жесткими мозолистыми пальцами. Я словно в тиски попал, хотя тут больше не вина деда, а общая слабость организма, который удавалось держать в вертикальном положении только постоянным подпитыванием праной.

— Сила никогда не ошибается, — сухо заметил Роман.

— Ну, с этим я мог бы поспорить, сынок, — снова хмыкнул глава семейства. — Уж сколько ублюдков, садистов и маньяков с силой мне пришлось повидать. Юлианна была далеко не худшей из них. Но раз в нашем роду появился дарник, то и его воспитанием придется заняться со всей строгостью.

— Отец… — попробовал вновь возразить Роман, но под строгим взглядом князя лишь вытянулся по струнке.

— Не спорь. Это шанс и для этого малыша, и для нас, — чуть смягчившимся тоном произнес Суворов. — К слову, юноша, как вас называть? Оставить имя, данное вам матерью, неуместно. Это вызовет слишком много вопросов. Дать новое без богослужения мы не сможем…

— Если позволите. Вивек, — попробовал предложить я, но старик тут же поморщился, явно давая понять, что такого выбора у меня не будет. — Викториан?

— Да-да, Максимилиан Цезарь, — хмыкнул Роман, уловив настроение отца. — Может, Борислав? В честь приемного отца?

— Ратибор или Яромир? — пробормотал князь, глядя на меня.

— Я не против, чтобы мое имя было попроще. Алексей, Александр… может, Николай? — решил я пойти в другую сторону.

— Деда вспомнил? — недобро сверкнул глазами старший Суворов.

— Не пристало позорить имя великого предка, — покачал головой Роман.

— Какого предка? Александра Васильевича? Так он же не ваш предок, как я понял, — с удивлением произнес я, глядя поочередно то на Романа, то на его отца.

— А может, шкет и прав. Худой, можно сказать, что и тощий, немощный… каким был в начале своего пути предок, — недобро усмехнулся глава рода. — Пусть будет так. Я, Мирослав Васильевич Суворов-Рымникский, нарекаю сего отрока Александром Брониславовичем Суворовым. Не посрами гордого имени. А теперь — иди.

— Позвольте, — сказал я, и на меня недовольно посмотрели уже оба мужчины. — Кхм. Хоть предок и говорил держать живот в голоде, а голову в холоде, вряд ли он говорил о полном голодании, а у меня с утра ни крошки во рту не было.

— Хм, а малец и в самом деле не дурак. И кое-что слышал. Денщика ему выбери, неболтливого, — распорядился Мирослав. — Со знанием языков, истории и прочего. Из офицеров.

— Слушаюсь, отец. Есть у меня один на примете, — кивнул Роман. — Вернусь через полчаса. Идем, Александр.

Почти секунда потребовалась, чтобы понять, что обращаются ко мне, а потом еще три, чтобы, чуть пошатываясь, двинуться следом за «дядей». Тело слушалось, хоть и совершенно отвратительно. Прокачивая энергию по меридианам, я смывал боль с дубеющих мышц и невольно разрабатывал суставы.

За сегодняшний день я прошел больше, чем это тело за всю свою жизнь, но, если бы о нем не заботились, дело обстояло бы еще хуже, так что я был благодарен сбежавшей матери за лечение и уход. С другой стороны, у меня с каждой минутой возникало все больше вопросов, и, если их не решить, станет понятно, что я для этого мира совершенно чужой.

Как ни крути, а в моем мире летающих кораблей не было, как и князей, родов, Российской империи и много чего еще. В то же время, оглядываясь по сторонам, я с удивлением узнавал вполне привычные предметы повседневного обихода. Сотовые телефоны, планшеты, компьютеры. Не точь-в-точь, и привычных марок я не узнавал, но никаких голограмм, проекций или левитирующих столов я не заметил.

Роман регулярно порывался идти быстрей, но сбивался с шага, понимая, что я просто за ним не успею. Когда я пошатнулся, сумев совладать с перенапряжением тела, он наконец не выдержал и, коротко выругавшись, показал мне на стул, стоящий в коридоре.

— Жди здесь, — приказал он, а затем, не дожидаясь ответа, направился все ускоряющимся шагом в прежнем направлении. Догнать его у меня в текущем состоянии не было ни единого шанса, так что я послушно присел и начал восстанавливать в голове картину произошедшего по минутам.

Итак, я сын какой-то госпожи, очевидно, из правящей династии, которая попыталась сговориться с черносотенцами и меньшевиками. Раз войска штурмовали дворец, а ей пришлось бежать, бросив единственного сына, — значит, переворот удался. Или не удался, смотря с чьей стороны смотреть.

Хорошая новость заключается в том, что я не только выжил, но даже получил временное убежище. Стоит отблагодарить за это храброго Бронислава и его брата. Ведьму они, судя по всему, не любили, раз Суворов-старший так легко отнесся к ее смерти. Можно сказать, оказался ею удовлетворен. Почему? Сложные отношения между обычными, пусть и наследственными, военными и дарниками?

Странное слово, хотя в этом мире много непривычного. Но вот, если смотреть в окно, перед домом на стоянке несколько машин, я, кажется, даже марки могу различить. Среди привычных «Мерседесов» и «Порше» главенствовали с трудом узнанные «Москвичи», «Чайки» и «Волги», которые я опознал только по логотипам. Хищными формами они ничуть не уступали самым современным иномаркам.

Значит, здесь история пошла по другому пути, но общего было слишком много. А соответственно, разделилась она относительно недавно, лет сто назад, может, чуть больше. Остался ли род Романовых у власти? Что вообще произошло в мире за это время? Вопросы сыпались один за другим, но единственное, что я сейчас мог, — вновь и вновь насыщать свои чакры праной.

Я, не став терять времени, вернулся к Основе. Первая, или седьмая, чакра — базовая при изучении духовных практик. Практики, старающиеся все объяснить наукой, связывали ее с гормональным фоном, репродуктивными функциями и либидо. Теоретики и мечтатели — со стихией земли. И те и другие были одинаково далеки от истины, но в чем-то правы.

— Вот он, Василий, — раздался уже знакомый голос Романа, и, открыв глаза, я увидел двух военных. По сравнению с приземистым и широкоплечим Василием мой дядька выглядел худым, хоть и поджарым. — Знакомьтесь, приемный сын Бронислава, Александр, твой денщик и воспитатель — Василий Строганов. Верный слуга семьи и мой товарищ.

— Здравствуйте, — я попробовал подняться со стула, чтобы пожать здоровенную лапищу, но в глазах потемнело. Пришлось прогонять энергию через глаза и шею, чтобы не упасть без сознания.

— Здравствуй, дружочек, — пробасил мужчина слегка за сорок, с явной сединой в черных коротко стриженных волосах и бороде. — Где ж тебя такого тощего подобрали? С улицы, небось?

— Ну да, ты почти угадал, — хмыкнул Роман. — Вверяю тебе жизнь племянника. Все, мне пора, отец ждет.

— Я вас не подведу, ваше сиятельство, — козырнул мужчина.

Мы вместе проводили взглядом быстро удаляющегося по коридору дядьку, и только когда он скрылся, Василий повернулся ко мне и чуть присел, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

— Ну что, шпаненок, идти можешь? — с ласковой улыбкой спросил мой денщик.

— Это вы сейчас меня оскорбить попытались? — оскалившись, спросил я, чем заставил Василия отступить на полшага и усмехнуться.

— Эк как, — крякнув, усмехнулся денщик. — Похоже, не на помойке нашли. Тем лучше, и как же мне к вам обращаться? «Ваше сиятельство», как к Роману Мирославовичу? Не выйдет у нас с вами так разговоров, особенно учитывая, что я старший, да еще и кровник вашего дядюшки.

— В таком случае можно на ты. Но только без посторонних, — решил я.

— Ну спасибо, облагодетельствовал, — рассмеялся Василий, но глаза его оставались совершенно серьезными. — Идем, Александр, я помогу.

Честно признаться, помощь его оказалась совершенно не лишней. Пусть дух мой был тверд, тело оставалось перегруженным, и, когда я уже решил, что хватит издевательств над организмом и пора передохнуть, денщик распахнул передо мной двери в большую светлую комнату. Кровать, тумбочка и письменный стол с компьютером, а еще две двери.

— Это ваша временная спальня и кабинет, до официального признания, — разъяснил Василий, помогая добраться до кровати. — Я уже распорядился, так что вскоре принесут еду. Если есть вещи — можете сложить их в шкаф.

— Только то, что на мне, — честно признался я.

— Тем легче, не придется привычные джинсы менять на форму. У нас с этим строго, — ответил Василий, отойдя к двери. — Правда, твоего размера вряд ли что-то найдется, прикажу ушить. Рубаха, ночнушка…

— Стой. Не надо ушивать, лучше пусть принесут халат и кимоно, на два размера больше, — решил я. — В таком виде мне людям лучше не показываться.

— И откуда тебя такого умного взяли? Верно все говоришь, и с такими манерами, и в таком виде — лучше, чтоб никто посторонний тебя не видел. А то скажут еще — Суворовы бродяжек в род берут. Недалеко от истины, конечно, — поморщившись, произнес Василий, явно эта тема ему не доставляла удовольствия.

— О чем это ты? — спросил я, но в этот момент в двери тихо постучали, и денщик, приоткрыв створки, внес поднос с большой миской, накрытой крышкой, со столовыми приборами и парой глубоких тарелок. В животе предательски заурчало, и я, сам не знаю как, тут же оказался за столом.

— Куриный бульон, картофельное и фруктовое пюре, — прокомментировал Василий, указывая на блюда. — Лучше для восстановления нет. Не торопись.

— Спасибо, — поблагодарил я, подвигая к себе ароматно пахнущую жидкость. Ну, приятного мне аппетита. Судя по состоянию тела, есть ему стоит с крайней осторожностью, иначе вырвет, но я могу чуть повлиять на этот процесс, задействовав чакры воды и огня. Утихомирить кишки и желудок, подавив ненужные сейчас рефлексы, и все равно есть придется очень маленькими порциями.

— Не торопитесь, ваше сиятельство, отбирать никто не станет, — усмехнувшись, повторил Василий, видя, как я осторожно вливаю в себя первую ложку.

— Вместо того чтоб издеваться, лучше расскажи про мою новую семью, — попросил я. — При чем тут беспризорники?

— Интересно, как ты можешь про Суворовых не знать? — саркастически хмыкнул денщик. — Да не давись ты. И не боись, паря, нет в этом ничего плохого. Наоборот, хорошо, что спрашиваешь. Верно, толк из тебя выйдет, коли во время тренировок не издохнешь. А про деток, старая это история.

Про Александра Васильевича ты, поди, слышал? Да кто не слышал из тех, кто на русском говорить умеет? Великий полководец — слуга царю, отец солдатам. Некоторые его в величайшие прочат, с Македонским, того же имени, сравнивают, да только был за ним один большой грех — за время всех подвигов и свершений детишек настрогал мало, — начал рассказывать Василий. — А потому уже внук его чуть династию не закончил. На смертном одре назначил своего адъютанта наследником. Принял в семью.

— Как так можно, постороннего человека, — не поверил я. — Ладно ребенка, но взрослого, да еще и перед самой смертью…

— Там все просто было, и хорошо. Адъютант был на пятнадцать лет моложе, своих детей не имел, а потому, взяв имя Василия Константиновича, стал продолжателем военного дела Суворовых. Да только и ему не повезло — оказался бездетным, — продолжил денщик. — Так что отец вашего приемного деда и сам из сирот. Выбрал его Василий Константинович в петропавловском военном приюте и сделал наследником, передав все премудрости.

— Выходит, и дядька мой с отцом? — удивился я, даже забыв донести до рта ложку.

— Нет, эти родные, рожденные в браке. Да только у Бронислава Мирославовича своих детей не было. В приюте были у него любимчики, уже пятьдесят лет как готовят там наследников Суворовых, — объяснил Василий. — Со всей страны самые умные, ловкие и целеустремленные сироты в Суворовский приют собираются. До последнего они считали, что кто-то из них станет наследником. Так что примут они тебя, Александр, нерадостно.

— Так, может, и не нужно? — нахмурился я. — Не в том смысле, что я боюсь агрессии, просто зачем их травмировать лишний раз? Все уже решено.

— Все, да не все, — улыбнулся Василий. — Дядька твой пока тоже бездетный, а выпуск в классе приюта только через год. Как раз в колледжи и военную академию отбор будет. И у тебя тот самый год есть, чтобы прийти в норму. А заодно и показать остальным, что не зря тебя выбрали.

С одной стороны, глупость чистой воды. На кой черт мне кому-то что-то доказывать? С другой — он прав, мне и в самом деле предстоит привести свое тело в норму. А заодно подучиться, выяснить новейшую историю государства Российского и разночтения между мирами. И проще это сделать среди сверстников, чтобы не выглядеть белой вороной.

Прикончив половину бульона, я прислушался к организму. Тепло разливалось по всему телу, наполняя энергией каждую клеточку. Естественно, для восстановления этого недостаточно, но, благодаря моим знаниям, я сумею разогнать метаболизм до необходимого уровня. Нужно только время, еда и медитация.

— Давай-ка я мерки с тебя сниму, да спать, — посоветовал Василий, видя, что меня начинает морить.

— Еще бульона, — решил не отказываться от оставшейся пищи.

— Не волнуйся, отбирать еду у тебя никто не станет, — хмыкнул денщик и начал мерять меня, пока я продолжил есть. В результате удалось запихнуть в себя еще несколько ложек бульона и одну ложку пюре. Организм, получавший еду разве что с молоком матери, от такого обжорства сходил с ума, но я заставил его пустить в оборот все до калории.

— Чего пожелаете на утро, ваше сиятельство? — с насмешкой спросил Василий.

— Книгу по современной истории, — ответил я, почти проваливаясь в сон. Едва голова коснулась подушки, как изможденное тело отрубилось, но я не собирался тратить драгоценные часы зря и воспользовался техникой внетелесного взора. Глядя на свое новое тело со стороны, я без отдыха и промедлений правил энергетические потоки. Разглаживал и укреплял чакры, насыщая их праной. А главное — изучал свое новое вместилище.

Мне постоянно что-то мешало. Общая неправильность происходящего и факты, идущие вразрез со всеми оставшимися в голове знаниями. Удивительно, еще суток не прошло, а мне уже пришлось избавиться от большей части опыта моей прошлой реинкарнации. В самом деле, к чему мне двадцать лет хождения на работу по девять часов в день и пять дней в неделю?

Я бы еще подумал, будь там что-то действительно важное или интересное, но правда состояла в том, что только потрясение в зрелости заставило меня пересмотреть свои взгляды на жизнь, уйти в другую религию и обратиться к духовным практикам. Вот только что за потрясение — я не помнил, лишившись воспоминаний об этом куске жизни во время схватки во дворце. Впрочем, сейчас это уже не было главным.

Постоянно отмахиваясь от посторонних отвлекающих факторов, я все никак не мог определить, что же меня так раздражает, мешая прийти к гармонии, пока не отринул зашоренный взгляд и не обнаружил, что все известное мне до этого момента… ложно. Ведь чакр было не семь, а… восемь?

С огромным удивлением я обнаружил новое средоточие, расположившееся чуть выше сердца, на внешней стороне грудины. Я отчетливо чувствовал неправильность такого расположения. Остатки воспоминаний кричали о том, что подобное невозможно, и все же я видел своим внетелесным взором новое средоточие праны, которое оказалось заполнено больше чем наполовину.

Стараясь выбросить из головы эту странность, я продолжал работать с телом, настраивая его на восстановление и ускорение метаболизма. В ближайшие несколько суток мне, скорее всего, даже в туалет ходить не придется — каждая калория уйдет исключительно в рост мышечной массы, укрепление костей и сухожилий, а главное — развитие мозга.

Двигаясь снизу вверх, я расширял каналы для циркуляции праны, и к моменту, когда мое верхнее средоточие души оказалось опустошено, а я в полубредовом состоянии забылся беспокойным сном, в каждом средоточии плескалось хоть немного силы. Вот только выспаться мне решительно не удалось.

В коридоре раздался звонкий цокот каблуков по мраморному полу и громкая многоголосая ругань, из которой до меня доносились только отдельные выкрики.

–…Да как он посмел?! — выделился из общего гомона возмущенный женский крик.

— Оленька, успокойся, — тут же ответил ей другой, более низкий, но тоже взвинченный до предела. — Мирослав, не смей повышать голос на дочку! Она в своем праве. Это и ее сын тоже.

— ТИХО, БАБЫ! — не выдержав, приказал глава рода, в этот момент дверь в мою спальню распахнулась, и на пороге появилась целая процессия. Три распаленных краснощеких женщины в дорогих вечерних платьях, Мирослав Васильевич и мой денщик.

— Вы что… вы как… — пробормотала влетевшая в комнату женщина, даже девушка, уставившаяся на поднявшегося с постели меня. — Вы ЭТО хотите наследником Бронислава назначить?! Не бывать такому!